Текст книги "Туман (СИ)"

Автор книги: Диана Курамшина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Я знаю, что вы по разным причинам оказались на улице, – начал свою речь «провидец», – и не от хорошей жизни. Но вы тоже дети, и хочу, чтобы праздник был и у вас. Внучка, раздай им подарки, пусть и они отпразднуют рождение нашего спасителя.

Неверующими глазами на чумазых личиках они смотрели на вложенные в их ручки мешочки, продолжая пережёвывать то, что успели затолкать в рот.

– Кушайте, не торопитесь. Вас тут никто не побеспокоит. Всё что на столе, для вас. Коли кто ещё голодным окажется, принесут дополнительной еды. Если кому-то негде спать, Ефимка проводит вас на подворье, где сможете найти ночлег.

Мальчишки, слава Господу девочек среди них не оказалось, перешёптывались между собой, что-то обсуждая. Они не привыкли кому-то доверять, поэтому смотрели подозрительно, не спеша соглашаться.

– Ежели захотите остаться на том подворье, вам дадут работу и кров.

Оставив их «переваривать» предложенное, мы вышли. Мария и Павел Матвеевич разошлись по разным комнатам переодеваться. Нам ещё предстояла благотворительная распродажа и уличная ярмарка.

Так как в предстоящей распродаже я задействована не была, то с лёгким сердцем дождалась возвращения наших «актёров». Когда мы наконец зашли в зал, действо было в самом разгаре. Встали в сторонке, и «провидец» очень язвительно и смешно комментировал распродажу «того, что не жалко, тем, у кого всё есть». Так как весь сбор был благотворительным, покупатели не скупились. Благо собрались в зале только приглашенные для этого люди, у которых не было проблем с деньгами. Особенно Евдокия Александровна рассчитывала в этом на купеческую братию и богатых аристократов.

В скорости всё было закончено, и мы смогли наконец вырваться на ярмарку.

Тут находилась просто толпа народа. Казалось, пришёл весь город. Вышедшие с утренника дети отправились в выстроенную ледяную крепость, где несколько подготовленных человек организовали из них команды и бои снежками. Стремясь избежать проблем, во главе команд поставили младших аристократов. Мещанских и купеческих детей старательно распредели в них поровну. Надеюсь, всё получилось хорошо. Оттуда слышались радостные детские крики и заливистый смех.

Карусель полностью была занята барышнями. Там тоже было весело. Ярмарка явно удалась. Ходили зазывалы, стараясь перекричать лоточников, нахваливающих свой товар.

В разных частях площади высились деревянные шесты, на верхушке которых были установлены колёса с привязанными подарками, за которыми нужно было влезть на самый верх.

С краю площади подростки лепили что-то из снега, на крепость их видно не пустили из-за возраста, так что они нашли себе развлечение сами.

Отовсюду доносились щекочущие нос запахи сдобы и горячих напитков.

Тут даже оказались скоморохи, устроившие представление прямо посредине площади и так увеличивая толпу, пройти сквозь которую становилось всё сложнее.

Присутствовала и милиция[149]149
  Слово «милиция» в нашем сознании прочно ассоциируется с советским периодом истории. Но слово это вошло в обиход задолго до Октябрьской революции. В.И. Даль в своём «Толковом словаре живого великорусского языка» даёт такое объяснение этого слова: «Милиция – временное или земское войско; ополчение, ратники, народная рать».


[Закрыть], старательно следившая за порядком. Так же то тут, то там виднелись султаны военных шляп отпугивая карманников.

Надеюсь праздник, на который мы потратили столько сил удался.

Уважаемые читатели. Как вы, наверное, заметили, у романа появился значок принадлежности к циклу. Да, мы ещё не добрались до войны, а книжка всё «пухнет». Поэтому решила… «резать, не дожидаясь перитонита» на две. Как пошутили дома, будет «война и мир». А вернее… мир и война. Первая часть скоро закончится, я возьму небольшой перерыв для отдыха мозга? и мы уже встретимся с нашими героями во второй части. Надеюсь, все вы продолжите следить за тем, как сложится их судьба.

Глава 25

Через день нам предстоял маскарад в том же зале дворянского собрания. От предыдущего он отличался разительно. И даже не тем, что мещан почти не было, а из купцов присутствовали только самые «весомые», которых не пригласить невозможно.

Отличие было среди присутствующих аристократов. Если в доме губернатора были те, кто уже служил России, то здесь по большей части собрались представители старых родов Великого Княжества Литовского.

Некоторые из них старательно вливались в дела империи, другие же жили мыслью о восстановлении независимости. Находились и такие, что хотели даже возрождения в составе Речи Посполитой.

Скорее всего поэтому многие пользуясь возможностью маскарада прикрывали лица масками. Да и танцующих было, как ни странно, очень незначительное число. Зато ломберные столики были заняты все, и вокруг них образовывались небольшие группки, кажется больше занятые беседами, чем картами.

Между ними курсировали различные господа, ненадолго останавливаясь то у одних, то у других столиков, создавая иллюзию движения.

Марии так понравился кокошник Снегурочки, что наша семья решила предстать на маскараде в подобии старинных русских нарядов. Благо, хоть в этот раз «бабушка» не намеривалась эпатировать собрание и поддержала нас костюмом.

Господин Исупов и тут присутствовал «по долгу службы», так как граф Толстой отговорился плохим самочувствием. Вице-губернатор время от времени знакомил нас с новыми лицами. Таким, к моему изумлению, оказался Илья Андреевич Баратынский[150]150
  Илья Андреевич Баратынский (1770–1836) – контр-адмирал российского императорского флота. Происходил из старинного польского шляхетского рода.


[Закрыть]. Каким образом морской капитан-командор, командовавший российскою эскадрою, оказался в наших краях выяснилось довольно скоро.

Илья Андреевич очень эмоционально рассказал нам как после заключения Тильзитского[151]151
  Тильзитский мир – мирный договор, заключённый в период с 13 (25) июня по 25 июня (7 июля) 1807 года в Тильзите (ныне город Советск в Калининградской области) между Александром I и Наполеоном после Войны четвёртой коалиции 1806–1807 годов, в которой Россия помогала Пруссии.


[Закрыть] мирного договора передавал французским властям ранее занятые русским флотом крепости Корфу, Кастель-Нуово, Эспаньолу, Будуа и Каттаро. А потом возвращался из Далмации[152]152
  Далма́ция – историческая область на северо-западе Балканского полуострова, на побережье Адриатического моря, на территории современных Хорватии (в основном) и Черногории.


[Закрыть] в Петербург сухим путём, заехав в семейное имение. В дороге же познакомился с Иван Ивановичем Барышниковым[153]153
  Иван Иванович Барышников (1749–1834) – родоначальник новой дворянской ветви рода Барышниковых. Его отец к концу жизни на торговле хлебом составил состояние в четыре тысячи крепостных и полмиллиона рублей. Был одним из крупнейших коллекционеров картин того времени: в его картинной галерее были произведения Брюллова, Левицкого и даже Рафаэля.


[Закрыть], чья усадьба – Алексино, находилась в Смоленской губернии, недалеко от Дорогобужа.

И вот в этом году он имел удовольствие обвенчаться с дочерью Барышникова – Софьей. Они с супругой приехали на праздники к её родителям, но сам Иван Иванович – получающий огромные доходы от торговли хлебом, должен был отбыть по делам в Могилёв, куда и взял с собой зятя.

Как вскоре поделился сам Иван Иванович, приехал он для покупки картины и надеялся встретиться здесь с продавцом. Аким Петрович поведал шёпотом, что господин Барышников слывёт крупнейшим коллекционером живописи.

Ещё одним неожиданным гостем оказался Антоний Радзивилл[154]154
  Антоний Генрик Радзивилл, (1775–1832) – прусский магнат, политик, композитор и меценат, первый и единственный князь-наместник Познанского великого княжества (1815–1831). Представитель знатнейшего и богатейшего литовского княжеского рода Радзивиллов герба «Трубы».


[Закрыть], зачем-то приехавший на праздники к многочисленной родне, имеющейся даже в нашей глубинке. Это всё было странно, учитывая, что – будущий князь-губернатор княжества Познанского[155]155
  Великое княжество Познанское – герцогство (в польских источниках – княжество), созданное по решению Венского конгресса 1814–1815 на основе западных территорий Варшавского герцогства. Стало автономией в составе Пруссии, затем после поражения революции 1848 – провинцией в составе Пруссии (провинция Позен). На востоке граничило с Царством Польским, присоединённым к Российской империи.


[Закрыть], ещё в молодости отбыл учиться в Саксонию, оттуда вскоре переехал в Берлин и там удачно женился на прусской принцессе. Был известен своими про-прусскими настроениями, а также поддержкой коалиции Пруссии, России и Австрии против Наполеона, которая предусматривала создание отдельной армии из уроженцев бывшей Речи Посполитой.

Но тут вспомнила… его брат – Михаил Радзивилл один из предводителей Польского восстания 1830 года, сейчас должен собирать пехотные полки для Герцогства Варшавского. В кампанию 1812 года он командовал польской бригадой корпуса Макдональда и дослужился до генерала. Как порой бывает, братья одной семьи могут находится по разные стороны противостояния.

Этот маскарад мне всё больше напоминал какое-то политическое собрание в преддверии войны.

Навёл меня на эту мысль Павел Матвеевич, по обыкновению подошедший к нам. Между делом он просил Екатерину Петровну не принимать в оплату бумажных ассигнаций, по секрету поведав ей, что видел множество подделок, которые даже в канцелярии распознать не смогли.

Эта фраза и сняла какую-то праздничную пелену, напомнив мне, что двенадцатый год наступает. Пригласив меня на танец, «провидец» напомнил, что на ряде наполеоновских ассигнаций были опечатки и ошибки в написании русских слов, на некоторых было напечатано «госуларствення» вместо «государственная» или «холячей» вместо «ходячей». А также другие мелкие погрешности.

Господина Рубановского обеспокоило обилие польских гостей и вообще иностранцев в последнее время. Мужчина сообщил, что одна из специальных типографий по французским подделкам, как он помнит, действовала в Варшаве и наиболее часто печатала фальшивые ассигнации достоинством двадцать пять рублей.

– Думаю, они планируют внушительный «вброс» таких денег перед войной. Не зря же так зашевелилась шляхта. Чувствуют большой куш. – хоть «провидец» и улыбался, но глаза его оставались холодны. – Кстати, я удивлён, что вы не возражаете против ухаживаний Петра Ивановича за Марией.

– А почему я должна быть против? Господин Гловня княжеского рода, очень состоятелен. Утверждает, что корни свои от ветви Гедиминовичей ведёт. По уверениям Екатерины Петровны – великолепная партия для Марии.

– Вы должны знать, что он общается с опасной компанией. Насколько я слышал – дружен с Даниилом Будько, а их семья не присягала Екатерине. Да и Ян Валевский с ним не просто так водится. Он, как я узнал, тоже из рода Колонна. Если помните, не безызвестная, так называемая «польская супруга императора» – пани Валевска родила Бонапарту сына.

Я кивнула, совершив танцевальное па, и Павел Матвеевич продолжил.

– Боюсь, Пётр Иванович в наступающей войне примет враждебную к нам сторону. Это в последствии может ударить по вашей семье. Насколько я помню, Будько вообще лишат дворянского достоинства.

Слова господина Рубановского окончательно испортили мне настроение. Пётр Иванович Гловня не так давно испросил разрешения у «бабушки» ухаживать за Марией. Был богат и не стар, лет около тридцати. Кроме того, имел вполне приятную наружность и обходительность манер, поэтому слыл в обществе завидной партией. Познакомились они недавно, на одном из званных обедов, где «тётушка» привлекла внимание великолепной игрой на рояле и пением.

– А ведь я хотела перед вами похвастаться, Павел Матвеевич. – сказала расстроенно.

– И чем же? Вам тоже нашли выгодную партию? – спросил он язвительно.

– Нет. По моей просьбе из имения привезли консервированное мясо. Помните, я вам рассказывала про опыты?

– Да, конечно. И что из этого получилось? – оживился он.

– Екатерина Петровна попробовать мне не дозволила. Но дворовые, которым приготовили кашу с этим мясом, сказали, что очень вкусно. Никаких последствий для организма не было. Честно говоря, я очень боялась отравления. Но Бог миловал.

– Очень хорошо. Если бы госпожа Гурская смогла ненадолго одолжить тех людей, что занимались заготовкой, я был бы очень признателен. Они помогут моим мужикам с организацией продовольственных запасов.

– Я думаю «бабушка» вам не откажет. Вы ей импонируете.

«Провидец» даже как-то самодовольно улыбнулся, став чем-то похож на Непоседу, когда тот умудрялся уворовывать сметаны из-под носа ключницы. Этот шестипалый котяра, избежав гибельной участи очень быстро заматерел. За неполных полгода он очень сильно подрос. При всеобщей любви, заботе и хорошем питании превратился в пушистого «Талейрана»[156]156
  Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754–1838) – князь Беневентский, французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при трёх режимах, начиная с Директории и кончая правительством Луи-Филиппа. Известный мастер политической интриги. Имя Талейран стало едва ли не нарицательным для обозначения хитрости, ловкости и беспринципности.


[Закрыть] – хитрого, ловкого и беспринципного. Он умудрялся приносить на кухню курей или гусей из каких-то соседних подворий. Мы специально проверяли, наша птица всегда оставалась в целости, ежедневно по этому поводу пересчитываемая.

Зачем это было сытому и обласканному животному оставалось совершенно непонятно. Он просто охотился и приносил добычу в дом. Естественно, оповещать соседей о проделках любимца никто не стал. Это могло обернутся чем-то нелицеприятным уже для него.

– Как продвигаются ваши занятия в манеже? – спросил Павел Матвеевич.

Через несколько дней после начала работы в госпитале, господин Рубановский неожиданно предложил мне обучиться фехтованию. Меня записали в качества «адепта» в манеж, где дважды в неделю фехтмейстер [157]157
  Фехтмейстер – учитель фехтования.


[Закрыть]занимался моими тренировками.

Да, дамам были разрешены подобные практики ещё в середине прошлого века и это не считалось чем-то предосудительным. Наоборот, некоторые аристократки, по примеру своих мужей даже выясняли между собой отношения на дуэлях.

– Всё хорошо. Каждое занятие слышу «En guarde» (К бою), «Êtes-vous prêt?» (Вы готовы?), «Allez!» (Начинайте!). Le moniteur (инструктор) даже намедни хвалил мои успехи. Только Екатерина Петровна возмущается. До сих пор вам пистолетов простить не может, а тут ещё и шпага.

– Надеюсь, вы не пренебрегаете моей просьбой?

– Нет, Павел Матвеевич. Ваш кольт всегда со мной. В больнице же с ним Егор ходит. После вашего с ним общения, «охотник» вообще не отходит от меня ни на шаг. Кстати, чего вы опасаетесь?

– Вы ведь уже в курсе всевозможных слухов по поводу вашей персоны?

– Да. Но…

– … всё сложно. Давайте вы просто меня послушаетесь и будете себя беречь.

– Хорошо. – согласилась я устало, спорить совсем не хотелось.

Танец подошёл к концу и меня вернули к семье. Учитывая, что желающих танцевать мужчин было очень мало, дамы «захватили» диваны образуя собственное общество. Вокруг нашего тоже образовалась небольшая группа. Моё возвращение с господином Рубановским встретили гробовым молчанием и всеобщим наблюдением. И только после его ухода вернулись к разговору и перешёптываниям.

Ещё больший agiotage[158]158
  Ажиотаж – неумеренное возбуждение интересов вокруг какого-либо дела.


[Закрыть] вызвало последующее приглашение на танец от Казимира Юрьевича Довнаровича. Представитель стариннейшего рода сам подошёл представиться.

Начиная с пятнадцатого века представители этого семейства занимали большие государственные посты и имели обширные владения. К примеру, данный господин владел имением Мокрица и тоже был нарасхват на ярмарке женихов.

Взгляды присутствующих мамаш из злобных, превратились в просто убийственные. Мне до сих пор не простили Павла Матвеевича, хотя постепенно смирялись с этим. Но оказанное мне внимание такой особы!..

Начало танца не отличилось чем-то примечательным. Господин Довнарович интересовался моим мнением о погоде, поездке в столицу. Потом разговор перешёл на моих родителей, и я немного напряглась, ожидая подвоха.

– Как вам, наверное, печально, пани баронесса, покинуть вашу родину, горячо любимую Пруссию.

– Война не спрашивала моего желания. Она просто пришла в наш дом.

– Да, да… я понимаю. И вы, скорее всего скучаете по семье?

– Моя российская родня не даёт мне повода для скуки и печали.

– Но вы наверняка хотели бы вернуть своё имение и положение в Пруссии? Возвратиться в покинутое баронство…

– Так сильно разорённое войной…

– Ну конечно… с финансовой поддержкой…

– Что вы именно хотите мне предложить?

– Перейти в великолепный госпиталь в Варшаве, где вас примут со всеми почестями, положенными вашим знаниям и вашему положению.

Глава 26

– Мне очень льстит ваше предложение, Казимир Юрьевич. Но как вы, наверное, знаете, я уже служу.

– Ну как же, как же, наслышан… учеником лекаря! Эти варвары смогли вам такое предложить, пани баронесса?! В окружении одних мужланов, солдафонов… да ещё такое смешное жалование положили. Думаю, вас заинтересует, что скоро в Варшаве ожидается прибытие Доминика Ларрея[159]159
  Доминик Жан Ларрей (1766–1842) – французский военный хирург, барон Империи, выдающийся новатор военно-полевой хирургии, которого называют «отцом скорой помощи». За свои заслуги трижды был награждён орденом Почётного легиона. В 1812 году во время Бородинского сражения он провёл 200 ампутаций, в среднем потратив на каждую 7,2 минуты.


[Закрыть]. Под его руководством ваша карьера пойдёт в гору. Вы же знаете какой это известный хирург.

Я рассеянно кивнула. Именно Ларрей создал первые в мире подвижные отряды, так называемые «ambulance volante» (летучие помощники), для оказания первой медицинской помощи на поле боя и эвакуации раненых в полевые госпитали.

Прибытие такого человека могло означало очень многое. Как минимум, сбор военных медиков и подготовку к приёму раненых. Надо было срочно рассказать об этом Павлу Матвеевичу.

– Ну так что вы скажете, пани баронесса? – не отставал господин Довнарович.

– Мне нужно подумать. – Казимир Юрьевич довольно кивнул, приняв мою задумчивость за колебание.

– Сани и сопровождение будут готовы для вас в любой момент. Просто дайте знать пану Гловня, что решились.

На это уточнение я чуть дёрнулась, но постаралась скрыть досаду и недовольство. Господин Рубановский, как всегда, оказался прав.

Вернувшись к семейному диванчику, через несколько минут сказалась уставшей. Негодование только нарастало. Маскарад, и так с самого начала не вызывавший радости, стал откровенно раздражать. Кроме того, «провидец» тоже куда-то исчез. Стало ясно что поговорить не удастся. Да и свои возможные два танца мы уже исчерпали.

– А я говорила тебе, Луиза, незачем так себя изводить. В госпитале можно и пореже бывать. Только если нужда какая, да и пораньше возвращаться, чай не одна там на службе. Могли бы уж сделать уступку барышне, – высказала с раздражением Екатерина Петровна в карете, – были бы тогда силы на общество.

Я решила промолчать. Такой разговор затевался уже не единожды. Ни к чему хорошему он никогда не приводил. «Бабушка» просто не осознавала последствий подобных «уступок» для первой женщины-лекаря.

Уже в доме, когда все разошлись по своим комнатам, я, переодевшись постучала к Екатерине Петровне. Мне нужно было как-то донести до неё мысль отказать князю Гловня от дома.

Естественно, понимания у «бабушки» я не нашла. Мне было безапелляционно заявлено, чтобы я не лезла в это, и не смела науськивать на подобную глупость Марию. Любые доводы обзывались «ерундой». В конце госпожа Гурская потребовала выбросить эту мысль из головы и более не поминать подобное при ней, а лучше разобраться в своей двусмысленной ситуации с Павлом Матвеевичем.

С Марией говорить о князе даже не имело смысла. Воспитанная в строгости, она не пойдёт против воли матери. Конечно, если бы он был ей изначально противен, Екатерина Петровна не дала бы согласия на ухаживания… но этот вопрос уже обсуждался, и «милая тётушка» не высказала неприязни в его адрес.

Первого числа нового, одна тысяча восемьсот двенадцатого года, на которое для меня выпадал выходной, с утра нам наносили поздравительные визиты. Прибыл и князь. Оставаясь неприлично долго он выказывал знаки внимания «тётушке» … но Екатерина Петровна, которая старательно «бдила» моё неучастие, заметила излишний немой интерес Петра Ивановича к моей персоне. Находясь возле Марии, он слишком часто останавливал на мне свой взгляд.

Я же всё время старательно его не замечала, общаясь с гостями. «Бабушка» всё сильнее мрачнела, но никаких вопросов не задавала.

Наконец появился и Павел Матвеевич. Передав «чайную повинность» Марии, смогла перейти к окну, «отвлечься вышивкой», в коей «провидец» помогал мне, распутывая нитки, создавая видимость воздаяния приличиям.

Полушёпотом поведала ему о приезде Ларрея в Варшаву и своих выводах на эту тему.

– Госпожа баронесса, а с чего это Казимир Довнарович решил раскрыть вам такие сведения? – удивился господин Рубановский.

– Дело в том, – раздражаясь ответила я, – что он предложил мне место лекаря в Варшавском госпитале, а в перспективе и докторский патент.

– Почему он рассчитывал, что вы этим заинтересуетесь? – изумился мужчина.

– Обещал беспрепятственное возвращение баронства моим «родителям» и деньги на его восстановление. – сказала, старательно разглаживая вышитый лепесток.

– Мда… весьма щедро. И что вы ответили?

– Что подумаю… Кстати, своё решение, мне предложили сообщить князю, который и обеспечит поездку.

– Интересно девки пляшут… – недовольно пробормотал «провидец» оглядываясь на него.

Через четверть часа «провидец» попрощался и ушёл. Князь Гловня покинул нас после обеда, всё так же пытаясь задержать мой взгляд.

Несколько дней спустя, на Крещение[160]160
  Крещение Господне – христианский праздник отмечающийся 6 января по старому стилю.


[Закрыть], вернувшись из госпиталя поздно, обнаружила у себя в комнате поджидающую меня Екатерину Петровну.

– Сегодня у нас был с визитом господин Довнарович, просил разрешения ухаживать за тобой.

– Надеюсь вы ему отказали?

– Во-первых он отличная партия! Во-вторых, твой Рубановский так до сих пор и не сделал тебе предложения. Уже три месяца он ходит вокруг тебя, как кот вокруг сметаны. Распугивает перспективных женихов и портит твою репутацию!

– Вы считаете, что пан Казимир даст мне здесь работать? – спросила нервно рассмеявшись. – Боюсь из-за приближающейся войны, я интересна пану только в качестве лекаря. А когда всё начнётся, пользуясь положением жениха, не даст отправиться с госпиталем, заставив остаться в оккупации. Он уже предлагал мне уехать в Варшаву.

– Ты считаешь лягушатники посмеют напасть? – и вдруг осознав услышанное, вскинулась Екатерина Петровна, – как в Варшаву?!

– «Бабушка», к нам каждый день поступают раненые в нападениях. Конечно, обывателям говорят, что это разбойники балуют… но что-то слишком много их развелось последнее время недалеко от границы. И даже посланные на их поимку регулярные войска не очень-то справляются. Да и зачем простым бандитам курьеры-адъютанты из штаба армии или службы губернатора? Денег при них мало, лошади государственные… чего на них нападать?.. А по поводу Варшавы… меня хотят заполучить во французский госпиталь, а не то, что вы подумали. Предполагаю, ради этого и было предложено ухаживание.

Екатерина Петровна надолго задумалась. А потом ушла, напомнив не опаздывать на ужин. «Проверив» все виды сделанных разнообразных заготовок, она разрешила их употребление и нам. Потому зимний стол радовал всевозможными разносолами.

Через неделю, рано по утру, когда я садилась в сани, дабы ехать в госпиталь. Неожиданно к воротам подошёл плачущий подросток. Бухнувшись передо мной на колени, он старательно удерживал меня за шинель умаляя спасти его матушку. Они жили в ближайшей деревне по дороге на Вильно. Если поторопиться, то за четверть часа доберёмся. Парнишка смотрел на меня полным слёз взглядом, размазывая по лицу сопли пополам с грязью.

Глубоко выдохнув, кликнула Ефимку, что бы тот предупредил господина Сушинского о моём опоздании. Подросток уселся на облучок к Егору, показывать дорогу.

Сани зимой гораздо удобнее кареты, которая только по зачищенным от снега городским улицам и сможет спокойно передвигаться. Тёплый медвежий полог удобно скрывал от холода, хотя видно ничего не было. Чувствовала себя как бабочка в коконе. Зато тепло и не дует!

Через четверть часа мы неожиданно остановились, но почему-то «охотник» не подошёл доставать меня из этой меховой люльки. Послышался шум, вскрики. Полог откинулся и передо мной предстала весьма печальная картина.

Егор, с окровавленной головой валялся на снегу. Вокруг стояло около полутора десятков вооружённых людей во главе с господином Довнаровичем.

– Что это значит, уважаемый пан?

– Я устал ждать вашего согласия, пани баронесса. Эти люди доставят вас в новый дом. Для всех, вы просто уехали к родителям, устав от плохого к вам отношения мужланов.

– Уехала, не попрощавшись с роднёй? Без вещей? Никто в это не поверит!

– Ну почему же, чуть позже им передадут от вас письмо. Как неожиданно приехали, так же и уедете…

– Меня будут искать и вас сразу заподозрят.

– А при чём тут я? Я всё время провёл в своём доме с кучей свидетелей! Хорошей дороги пани. Чуть дальше пересядете в другие сани, там для вас подготовлена одежда в дорогу.

– Могу я осмотреть своего человека, ему может быть нужна помощь.

– Езжайте пани баронесса, ему уже ничего не нужно, – ответил мужчина, взлетая в седло и направляясь обратно в город. Часть людей двинулась с ним, а пятеро гайдуков[161]161
  Гайдýки (венг. Hajdúk) изначально – вооружённые крестьяне. Гайдуками также звались воины личной охраны местных правителей, аристократов. Чаще всего были вольнонаёмными. Обычно отличались очень крупным телосложением.


[Закрыть] остались сопровождать «уворованную».

Укрыв меня обратно пологом, один из них взялся за вожжи, а другие взобрались в сёдла. Я притихла, укутавшись и старательно обдумывала своё положение и получится ли сбежать.

Ехали совершенно спокойно, не напрягая лошадей, кажется, даже и не думая о возможной погоне. По идее, начнут беспокоиться обо мне не раньше обеда, пока соберутся, пока выедут…да и поймут, в какую сторону увозили… преимущество у похитителей солидное.

Через пару часов мы подъехали к небольшому хутору, прямо рядом с дорогой. У крайнего дома стоял дормез на полозьях и погруженными на него сундуками. Подготовился пан Казимир основательно.

Мне предложили зайти в хату и немного обождать, объявив, что через полчаса отправимся дальше. Прислонившись к ещё тёплой печке, задремала, но неожиданно услышала свист и гиканье. Раздались крики… прозвучал выстрел… странно что только один. Через пузырь в окне ничего было не разглядеть, потому осторожно вышла в сени и встала у приоткрытой двери.

Пара похитителей лежали на снегу с ножами в груди. Третий, припадая на раненую ногу стоял посредине двора, выставив вперед палаш[162]162
  Пала́ш (венг. pallos [ˈpɒloʃ], от тур. pala – «меч», «кинжал») – рубяще-колющее клинковое холодное оружие с широким к концу, прямым и длинным – до 100 см – клинком.


[Закрыть]. Огнестрел валялся рядом, у его ног. Оставшихся двоих видно нигде не было.

– Барышня, сидите покудова в хате. Мы сейчас всё тут закончим, и сможем домой вас сопроводить, – в дверях конюшни я заметила невысокого татарина, что стоял, направив на раненого гайдука пистолет. Ещё несколько человек виднелись за деревьями и забором.

В этот момент на дороге показались всадники. Выдохнула, увидев в первых рядах Павла Матвеевича. Соскочив с лошади, он бросился к двери. Но тут краем глаза я заметила сбоку поленницы силуэт одного из похитителей. Тот, присев целился в «провидца». Не раздумывая, вытащила из муфты кольт, который всё это время сжимала в руке и выстрелила. С другой стороны двора послышался ещё один вскрик.

– Всё-таки взяла его с собой, почему же раньше в них не стреляла? – господин Рубановский остановился, когда увидел появившееся в моей руке оружие, а сейчас медленно приближался.

– По началу их было слишком много, пуль всё равно бы не хватило, а потом… сложно стрелять в человека… думала попробовать убежать ночью, в трактире.

– Какая же ты умница, что не испугалась, – прошептал он, приблизившись вплотную и убрал локон, выбившийся из-под шляпки. Потом неожиданно обнял и поцеловал с каким-то отчаянием прижимая к себе.