Текст книги "Созвездие Льва, или Тайна старинного канделябра"

Автор книги: Диана Кирсанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А вот эта самая дама загадочного образа – как, вы сказали, ее зовут, Ада? – она вам своего адреса-телефона не оставила?

– Нет. – Вспомнив о том, что Рыжеволосая и в самом деле не дала своего телефона, а сама она спросить не догадалась, Вероника отчего-то расстроилась. – Мы только попрощались, и… и все. Да! Она еще сказала, что мы скоро увидимся. Зачем и почему – не знаю. Но она так уверенно это сказала!

– Хм. Интересно-интересно… Хорошо, Вероника Витальевна, вы свободны. На днях я позвоню вам и приглашу зайти в прокуратуру, подписать показания. А пока…

Бугаец поднял руку, чтобы указать ей на дверь, но эта дверь вдруг распахнулась сама собой.

– Алексей Федорыч! Там еще какая-то дама явилась. Уверенная такая, как королева. Понабежали барыньки на огонек! Что им тут сегодня, шелковые чулки бесплатно раздавать обещали, что ли? – обиженно выкрикнул Кадушкин и скрылся.

– Это Ада! – крикнула Вероника, бросаясь к выходу.

* * *

Да, это была она. Высокая (выше всех, кто находился в подвальчике), Ада стояла в самом центре комнаты, то есть в метре от мелового контура на полу, и рассматривала его так, будто перед нею лежал не очерченный силуэт, а настоящий человек – или то, что от него осталось.

Странно! Веронике на секунду померещилось, что и она видит скрюченное на полу тельце Блюхера с окровавленной головой и раздробленной рукой. И даже стеклышко разбитых очков как будто блеснуло из-под его локтя…

Она моргнула раз, другой, провела рукою по лбу – видение исчезло. Подвальчик, тускловатый свет светильников, люди вокруг, белая черта на полу и общий ужас от происшедшего остались, а сам Блюхер – исчез…

– Когда это случилось? – спросила Ада, повернувшись к седовласому и откинув за спину волны рыжих волос, струящихся по обе стороны узкого лица. Тон ее был спокойным, но не содержал ни малейшего сомнения в том, что ответ будет получен.

И ей действительно ответили – ей персонально:

– Вчера. В шестнадцать тридцать две. Ударили по голове тяжелым тупым предметом.

Ада кивнула. Она была очень расстроена, но не удивилась. В подвале вдруг стало сразу как-то темнее – ненамного, но будто давешняя грозовая туча наползла на лица всех присутствующих. И они услышали приглушенный Адин голос – она сказала как будто про себя, негромко и непонятно:

– Четвертый градус Рака – «Напившийся весельчак в маскарадном костюме спит на столе; его бокал с красным вином опрокинут – содержимое разливается на пол… В своей погоне за счастьем он не найдет ничего, кроме утомления, истощения и пустоты…» Я говорила – это кровь… Транзитная луна в квадратуре с Нептуном – следует остерегаться обмана… Меркурий – шестой градус десятого дома – «Голый среди одетых» – несчастья, одиночество, опрометчивый поступок, борьба, спор, риск… Двадцать шестой градус восьмого дома – «двойной топор»: обманы в любви, ссоры с детьми… Луна в квадратуре с Нептуном – нужно быть осторожным…

И повторила уже громче и тверже, подняв голову и глядя прямо в глаза седовласому:

– Я предупреждала его – нужно быть осторожным! Я предупреждала его специально, два дня назад!

Странно! Будто подтверждая эти ее слова, язычки света в настенных светильниках на миг вспыхнули ярче! Загоревшись, они выхватили из полумрака странный взгляд Ады – задумчивый, погруженный в себя взгляд с таинственными искорками, плясавшими в ее странных, вертикально поставленных зрачках, – и в следующую секунду снова ровно и равнодушно мерцали за ламповым стеклом…

– Вы знали, что хозяину салона угрожает какая-то опасность, и предупредили его? – насторожился Бугаец, поневоле нервно оглянувшись на странное поведение светильников. – Какая именно опасность? У него были враги? Недоброжелатели? Можете перечислить поименно?

– Враги или недоброжелатели есть у всех. Поименно? Пожалуйста. Земля. Вода. Небо. Воздух. – Рыжеволосая пожала плечами, и от Вероники не укрылось, что сделала она это слегка презрительно. – Не будьте наивным, тем более что у вас это плохо получается. Представителям вашей профессии должно быть известно, как никому: если человека предупреждают об опасности, то, как правило, это означает, что нападения или неприятностей можно ждать в буквальном смысле отовсюду. Я просила Натана быть осторожным именно потому, что вчера, во второй половине суток, он был очень слабо защищен.

– Незащищен? Потому что он отпустил охранника?

– Ну… В том числе и поэтому.

– То есть два с половиной дня назад вы уже знали, что за полчаса до смерти потерпевший вдруг отпустит охранника?

– Конечно, нет. Я не ясновидящая. Скорее наоборот: Натан принял странное для себя решение отпустить охранника именно потому, что в этот час у него была чрезвычайно ослаблена защита.

– Тогда я ничего не понимаю, – медленно и с расстановкой произнес Бугаец. Прищурившись, он смотрел на Аду, и только желание сохранить лицо помешало ему бросить в лицо этой рыжей ведьме обвинение в том, что она морочит ему голову. – Я прошу вас отвечать на вопросы с предельной конкретностью! Считайте, что это официальный допрос. О какой опасности вы предупреждали Натана Блюхера и откуда у вас появилась информация о том, что ему вообще что-то угрожает? Как давно вы были знакомы с погибшим?

Весь этот разговор происходил посреди зала – Аде не предложили, как это было в случае с Вероникой, пройти в подсобное помещение. Негромкие голоса Бугайца и Ады еле слышным эхом отражались от стен подвальчика, навевая сравнение с жуткими казематами средневековой инквизиции. В застенке они тут, что ли?

Вероника только сейчас заметила: в центре зала остались стоять только следователь и Ада. Все остальные – оперативник Ильясов, шмыгающий носом младшина и она сама – уже несколько минут, как отступили в тень и стояли, подпирая спинами каменные стены.

Каждый из них понимал, какую малую роль он играет в разворачивающемся перед ними действе, и в то же время старался не упустить ни слова, ни звука из диалога между рыжей девицей и почтенным, седым, облеченным властью человеком.

– Насколько я разбираюсь в вопросах юриспруденции, официальный допрос проводится в здании прокуратуры или суда, и на такой допрос вызывают повесткой, – спокойно ответила Ада. – А кроме того, я имею конституционное право вообще отказаться от дачи каких бы то ни было показаний.

Это заявление, сделанное хоть и спокойно, но твердо, заставило следователя Бугайца если не смешаться, то уж, во всяком случае, несколько съехать с командирского тона. Он шумно сглотнул и сказал куда как миролюбивее:

– Что же плохого в том, чтобы помочь следствию раскрыть убийство вашего знакомого?

– Ничего, если следствие в обращении со мной будет держаться рамок вежливости и приличного поведения.

– Мне кажется, вам никто еще здесь не нагрубил… а впрочем, простите. Работа нервная. Так прикажете вызвать вас повесткой или поговорим здесь?

– Если будем взаимно вежливы, то почему бы не поговорить здесь.

– Отлично. Так слушаю вас.

– Как давно мы знали друг друга? – задумчиво повторила Ада ранее заданный вопрос. – О, наше знакомство нельзя назвать слишком уж продолжительным. Полгода назад Натан пришел ко мне с просьбой – обычной, если принять во внимание его профессию антиквара. Хотя вам эта просьба, возможно, покажется странной…

– Поконкретнее, пожалуйста. Кстати, давайте присядем, – спохватился Бугаец. – А то стоим, как в театре. Займитесь делом! – приказал он своим сотрудникам. – Что уставились? Здесь не цирк и не «кино привезли»! Все, что вам необходимо знать, я расскажу на первом же совещании по этому делу. По местам!

«Нашел все-таки на ком зло сорвать! – подумала Вероника. – А Ада молодец! Здорово его отбрила!»

Кадушкин с преувеличенным усердием зашуршал протоколами, защелкал ручкой и нырнул в подсобку. Опер Ильясов сел за столик охранника у входа и принялся изучать телефонную книжку покойного, сделав слишком равнодушное лицо, чтобы можно было поверить, что он перестал интересоваться разговором.

Вероника сделала еще один шаг назад, и полумрак подвальчика окончательно поглотил ее фигуру. Как повезло, что о ней все начисто забыли! Что ни говори, а сейчас начнется самое интересное, и даже дьявол не сдвинет ее с этого места!

– Может быть, и мы присядем? – предложила Ада и, не дожидаясь ответа от следователя, прошла за конторку и села на место Блюхера, весьма свободно и удобно расположившись в вертящемся кресле. Волей-неволей Бугайцу пришлось удовлетвориться не слишком удобным стульчиком для клиентов – кожаным сиденьем на длинной ножке, наподобие тех, что стоят у барных стоек.

Их разделял прилавок, на котором кем-то, видимо, экспертами, были аккуратно разложены вещи, извлеченные из карманов убитого: паспорт, записная книжка, смятая пачка сигарет, трубочка с валидолом, связка ключей и туго набитое портмоне.

За спиной у Ады возвышался шкаф со всякими безделушками, и в стеклянные дверцы этого шкафа затаившаяся за выступом стены Вероника могла ловить отражение следователя. Она заметила, что, устроившись напротив Ады, Бугаец отодвинул в сторону все, что лежало на столе. А сама Ада теперь сидела в нескольких метрах от нее – Вероника снова видела близко-близко эти странные кошачьи глаза, крупный рот и даже веснушки, ссыпавшиеся со скул и щек на длинную белую шею.

– Полгода назад Натан принес мне на… экспертизу, скажем так, да, именно на экспертизу один старинный рисунок. Это было очень интересное изображение, своего рода анатомический атлас, составленный, однако, не врачами, а астрологами. По моей оценке – в середине XVI века. Очень хорошо сохранившийся пергамент.

– Ах, так вы эксперт? Музейный работник?

– Вовсе нет. Я зарабатываю на жизнь совсем иным.

– Чем же, позвольте поинтересоваться?

Ада не ответила. Только взглянула на седовласого. Уголки ее губ приподнялись, выпуская улыбку, и на миг замерли, словно решая, достоин ли собеседник такого подарка. Затем Ада чуть приподняла подбородок и слегка прищурилась – совсем так, как это делают умные люди, разговаривая с теми, кто, и это заранее известно, все равно не поймет всей серьезности ситуации, сколько им ни объясняй.

– Так чем же вы зарабатываете себе на жизнь? Это секрет? – упрямо повторил Бугаец.

– Тем, что даю людям советы, – спокойно ответила Ада.

– Вот как! Интересная специализация! И что, она указана в едином тарифно-квалификационном справочнике работ и профессий?

– Никогда не интересовалась этими тонкостями.

– Просите за любопытство, но какого же рода советы изволите предлагать страждущим? – В голосе Бугайца слышалось неприкрытое раздражение, обильно приправленное тяжеловесным сарказмом. «Все бабы – дуры!» – эта незамысловатая мужская мудрость слышалась «между строк» всех последующих вопросов. – Советы о том, как похудеть за два дня на пару десятков килограммов? Или какого цвета помаду подобрать к новому платью? Как выйти замуж за миллионера? Или что такое ничего и как из него сделать что-то? А? В этом роде?

Соблюдать вежливость и дистанцию, предложенную Адой, ему удавалось все труднее.

«Он, наверное, женоненавистник», – с неприязнью подумала Вероника. Что за дурацкая манера разговаривать с дамой в тоне шута горохового? Хотя… она увидела, как рука следователя, заброшенная назад, несколько раз с силой помяла шею, и решила, что у Бугайца болит голова или он просто устал. Отсюда и раздражение. «Все равно это не оправдание…» – мелькнула сердитая мысль и оборвалась, потому что надо было слушать Аду.

– Я думаю, отвечать стоит только на ваш первый вопрос, потому что только первый вопрос задан вами действительно по делу, – по-прежнему спокойно ответила Ада, и две белые руки так же спокойно легли на подлокотники кресла. – Итак, вы просили подробностей – с чего началось наше знакомство с Натаном… Как я уже сказала, он принес мне хорошо сохранившийся пергамент и попросил расшифровать знаки, которыми была испещрена нарисованная на нем человеческая фигура. Если эти знаки действительно имеют значение и замыкаются в какую-то логическую цепочку, то, значит, документ неподдельный и в самом деле имеет серьезную ценность. У Натана был повод тревожиться – в последнее время антикварный рынок наводнили подделки. Не так уж трудно, обладая современными техническими средствами, изготовить пергамент и затем «состарить» его. Гораздо сложнее, и даже почти невозможно, при помощи давно забытых символов и понятий наполнить его истинным смыслом. На это в мире способно всего несколько человек, которых можно пересчитать по пальцам одной руки.

– И вы хотите сказать, что, как это… «расшифровали» эту бумагу? – Бугаец снова поднял руку и принялся массировать шею.

– Пергамент.

– Один черт! Вы поняли, что там нарисовано, в этом медицинском атласе?

– Да. Собственно говоря, именно я и установила, что это медицинский атлас, а не просто рисунок, скажем, Ноя с его питомцами из библейского ковчега. На пергаменте была изображена фигура человека без брюшной стенки, в животе у которого сидит рак, сердце пожирает лев, голову топчет баран, ноги – обвили рыбы, а на плечах пристроились два одинаковых младенца и так далее.

– Страсть господня! – делано ужаснулся следователь. – Только при чем же здесь медицина? Наверняка просто древнее проклятие. Или, скажем, школяр какой-нибудь нашалил. Наши бездельники на партах рожи рисуют, а тогда, поди, на пергаментах.

– Разочарую вас – это невозможно, – бесстрастно ответила Ада, не переменив своей позы сфинкса. – Школяры XVI века, может быть, и занимались на уроках подобным озорством, но делали они это, смею вас заверить, не на пергаменте. Слишком дорогое это было бы удовольствие. Портить и разрисовывать бумагу, а не пергамент им было бы куда проще – ведь бумага знакома Европе уже с 751 года, когда ее впервые завезли из Китая, а потом и научились делать самостоятельно в итальянских и немецких мастерских. Пергамент же, как известно, изготавливался из кожи молодых животных – ягнят, телят, коз. Это был очень дорогой материал, но и очень долговечный – гораздо долговечнее бумаги! И именно поэтому его использовали для изложения особенно важных документов, которые необходимо было сохранить на века. В том числе и для медицинских книг.

– Хм!

Вероника видела, даже по спине следователя видела, что он страшно заинтересовался историей с пергаментом и еле сдерживает себя, чтобы не закидать Аду вопросами – как она расшифровала этот документ, что означал страшный рисунок, какое отношение две рыбы, обвивающие чьи-то голые ноги, имеют к великой науке врачевания?!

Но Бугаец, как видно, решил, что и без того слишком долго позволяет Аде вести разговор и быть хозяйкой положения. Он глубоко вздохнул, попрочнее укрепился на сиденье, достал из кармана пиджака блокнот, дешевую шариковую ручку. И только тогда, как бы просто для того, чтобы заполнить паузу – дескать, вот сейчас я подготовлю, и начнем говорить уже серьезно, а пока давайте покончим с вашими глупостями, – равнодушно спросил, не поднимая головы:

– Анатомический атлас, значит, говорите? Нечто вроде медицинской энциклопедии? Пожалуй, я и сам могу расшифровать такой рисунок, даже и не видя этого вашего пергамента. Рак в желудке – это, следовательно, злокачественную опухоль себе человек отрастил, баран в башке – глупый, значит, а эти – что там? – ребятишки на плече, так это силы, наверное, пациент был необыкновенной. Так?

Этим «так» он как бы интонационно подвел черту под пустопорожней болтовней, до которой снизошел из-за простительного для делового человека желания немного отвлечься от забот. И занес ручку над блокнотом, всем своим видом показывая, что готовится задать уже другой, напрямую относящийся к делу вопрос.

– Нет, не так, – снова ласково, словно малому ребенку, сказала Ада. Уголки губ опять дрогнули, но улыбка на этот раз была шире, с блеснувшей на миг белоснежной полоской зубов. – Вы ошибаетесь, господин Бугаец, в связи с чем я с сожалением должна заметить, что в XVI веке с такими познаниями в медицине вы не поднялись бы в своей карьере даже до городского цирюльника.

Следователь вздрогнул и вскинул голову; Вероника фыркнула в своем укрытии и испуганно зажала рот кулачком; Ада спокойно смотрела на следователя поблескивающими сквозь прищур глазами, дотрагиваясь кончиком розового язычка до ровных мелких зубов – зубов хищницы. Вне зависимости от последствий произнесенные только что обидные слова доставили ей явное удовольствие.

Оскорбление было неожиданным и, может быть, даже незаслуженным, но в то же время не настолько сильным, чтобы серьезный мужчина уровня Алексея Бугайца мог показать, что обиделся. И именно потому, что все они это понимали, зрителям было особенно приятно засчитать седовласому следователю поражение. «Это тебе от всех баб, которые дуры», – с несвойственным ей злорадством подумала Вероника.

Выдержав прекрасную паузу, Ада продолжила:

– Медики времен Леонардо да Винчи считали, что на теле человека есть двенадцать зон, каждая из которых сопоставлялась с определенным знаком Зодиака. Наиболее уязвимыми частями тела у Овнов считались голова и лицо, у Тельца – горло и шея, Близнецы чаще испытывают проблемы с руками, Рак считался подверженным желудочным и легочным болезням, Лев должен беречь спину и сердце, Дева – низ живота и кишечник. Весы рискуют заполучить проблемы с почками и нервами. У Скорпиона чувствительна паховая область, у Стрельца – бедра и суставы. Самыми ранимыми у Козерога являются колени, кожа, скелет и прилегающие к нему мышцы, Водолей должен беречь голень, мышцы и лодыжки, и, наконец, Рыбы не должны допускать ранение ступней. Это и есть моя расшифровка пергамента, который мне принес на экспертизу Натан Блюхер.

– Ерунда! – отрезал следователь. Голову он не поднял, только нервно повел шеей. – Сказки для рефлексирующих барышень, которым больше нечем заняться, и не более! Давайте-ка лучше вернемся к нашим баранам. Мне нужны факты, факты – и по возможности без отсылок к потусторонним силам. У меня есть труп вашего знакомого – это факт. А все ваши россказни про Зодиаки, знаки, ночные видения и всяких там кашпировских – это, извините, дым, фикция, мираж, бабские галлюцинации и тому подобная чушь. Ни один здравомыслящий человек никогда не поверит в серьезность всего этого.

– Чушь, дым, мираж, фикция? – Руки Ады сжали подлокотники, а сама она наклонилась вперед, к самому уху следователя. – Хорошо, допустим. Но… просто для того, чтобы доказать вам, что вы не правы… Можно и мне задать вам один вопрос? В конце концов, я еще сегодня никого ни о чем не спрашивала!

– Ну? – буркнул он. Вероника могла бы поклясться, что спина его напряглась еще больше.

– За что вы недавно получили выволочку от начальства? – тихо-тихо, почти шепотом, спросила Ада. – А? Провалили важное дело, совершили прогул или напортачили что-то по своей канцелярской линии?

– Что?!

– Ну-ну, не стоит стесняться того, что так очевидно! – сказала Ада, и Вероника своими глазами видела, как она успокоительно похлопала следователя по руке.

– Это… это черт знает что! У вас полностью отсутствует понятие о субординации! – рявкнул тот, отдернув руку.

– При чем тут субординация, мы же не в армии. И еще раз напоминаю вам – я не ваша подчиненная, могу встать и уйти отсюда в любой момент, ищите меня потом по всей Москве. Но вообще – вот вы и сами ответили на мой вопрос. Вас наказали за излишнее почтение к инструкциям и уставам – понятно. Так я и думала.

– О чем?! Что вы…

Бугаец поперхнулся и надолго закашлялся от возмущения. Пока следователя сотрясал кашель, Вероника под шумок поменяла левую затекшую ногу, опершись на правую, и весело оглянулась. Девушку давно уже не покидало ощущение, будто кто-то упорно сверлит взглядом ее спину; оглянувшись, она встретила не менее веселый взгляд опера в белой майке, который беззвучно смеялся, попеременно кивая ей на Аду и своего начальника.

Не было никакого сомнения в том, что, сидя за столиком у входа, он тем не менее не пропустил ни слова из того, что говорилось в противоположном конце зала! Более того – судя по сморщенной физиономии Ильясова, было совершенно ясно, что Ада угадала – строгому Бугайцу и в самом деле не так давно впаяли строгий выговор с предупреждением, да еще, поди, и с занесением в личное дело!

Это было приятно. Ильясов подмигнул Веронике, подтверждая ее догадку, Вероника подмигнула ему в ответ и снова притаилась у себя за выступом. Боже, как это все интересно!

Бугаец к тому времени уже прочистил горло.

– У вас что, есть знакомые в прокуратуре? – хмуро, не глядя на нее, спросил он свою визави.

– Нет. Но даже если бы я и имела таких знакомых, вряд ли кто-нибудь из них мог бы догадаться, что мы встретимся с вами именно сегодня. И успеть снабдить меня для этой встречи подробностями вашей биографии.

– Тогда как же вы узнали о… о том, что меня… ээээ… что был выговор?

Улыбаясь, Ада откинулась на спинку кресла и слегка покачалась на ней – просто для того, чтобы обозначить этой расслабленной позой свою маленькую победу.

– С удовольствием вам расскажу. Сделаю это для того, чтобы показать вам, как многого можно достичь, если отдавать должное женской логике. И кстати, заодно – если не отворачиваться от зодиакальных законов, которые вы так презираете.

– С удовольствием послушаю, – в тон ей ответил Бугаец. – Просто для того, чтобы поймать вас на слове!

– Что ж, попробуйте! – Ада снова наклонилась к столу, поставила локти на стол, укрепила подбородок на сложенных чашечкой ладонях. – Итак, все по порядку. Сперва логика: мужчина вы солидный, наверняка перевалили далеко за пятый десяток, волос у вас седой и вид уж очень представительный – никак не ниже советника юстиции третьего класса. И вдруг сами выехали на место преступления, обычное, в общем-то, преступление, бытовое, ведь убили не бог весть какое государственное лицо. Такие убийства, как сегодняшнее, в Москве случаются едва ли не ежедневно. Возникает вопрос – с какой стати вы здесь? Добавим к этому, что, как я заметила, вы часто потираете себе шею, и не просто потираете, а тщательно массируете ее довольно точными движениями. Почему у вас болит шея? Следов ранения или травм на вас я не заметила, следовательно, речь идет о неврологическом заболевании – банальном шейном радикулите, который в принципе может возникнуть от разных причин, но самыми распространенными из них являются нервные переживания или переохлаждения. Продуть вас не могло – в эти дни стоит теплая и безветренная погода. Следовательно, это нервический радикулит, который возникает после перенесенных волнений на нервной почве. Принимая во внимание, что вас, судя по всему, недавно отстранили от кабинетной работы, делаю вывод: вы получили серьезный выговор от начальства и так распереживались, что это отразилось на вашем самочувствии. Выговор наверняка сопровождался советом «чаще выходить в народ» или «понюхать настоящей жизни», а то и прямым указанием выехать на первое же место преступления – я могу ошибиться в формулировках, но общий смысл, думаю, понятен. Вот почему вы здесь.

Все время, пока говорила, Ада не спускала со следователя глаз, и ее кошачьи зрачки то сужались, то расширялись, выпуская торжествующие искорки, которые плескались в этих глазах, как рыбки в изумрудной морской воде.

– Ну и наконец, остается рассказать, почему я решила, что выговор вам дали не за что-нибудь, а за излишний бюрократизм. И вот здесь к логике присоединяются так презираемые вами знаки Зодиака. Ведь вы – Козерог?

Бугаец дернул плечом, механически поднял руку, чтобы помассировать шею, опомнился, руку опустил, но и вопрос Ады тоже оставил без ответа.

– Вы – Козерог, – уверенно заключила Ада, словно следователь только что сам это подтвердил. – Недаром у вас болит именно шея. Ведь я минуту назад сама сказала вам, что скелет и мышцы скелета – наиболее уязвимые места у этого знака. Кроме того, на вас, господин Бугаец, очень добротные, основательные и практичные вещи: ботинки на толстой подошве, твидовый пиджак с глубокими карманами, крепкий кожаный ремень плюс водонепроницаемые часы и немодная в этом сезоне, но такая ноская нейлоновая рубашка. Все это применимо именно к Козерогу, который предпочитает носить деловую, удобную, прочную и обязательно практичную одежду…

«Он Козерог?» – глазами спросила Вероника у опера Ильясова. Тот, давясь от сдерживаемого смеха, энергично кивнул.

– А раз уж мы договорились, что вы – Козерог, – продолжала Ада, – то нетрудно представить и причины, приведшие вас к служебной неприятности. Вы, Козероги, большие любители права и закона – в вашем случае подтверждением этому служит выбранная профессия. Но именно из-за присущей вам страсти защищать инструкции и законы Козерогов часто обвиняют в излишней пунктуальности, педантичности, привязанности к бумажным циркулярам или, чтобы назвать все это одним словом, – в бюрократизме. Чем не причина для выговора? Ведь так оно все и было, не правда ли, Алексей Федорович?

Она впервые назвала Бугайца по имени-отчеству, но тот, кажется, этого не заметил, гневно дыша и даже фыркая, как ломовая лошадь.

Тяжелый кулак опустился на стойку между ним и Адой – будто гербовую печать поставили на Адином приговоре и тем самым отсекли возможность его пересмотра:

– Все! Хватит! Знаками, сказками, Зодиаками – сыт по горло!!! Я попрошу вас с этой минуты отвечать только на мои вопросы и не отвлекаться ни на что постороннее! В противном случае разговаривать будем не здесь!

– Не здесь? А где? У вас в прокуратуре? Значит, выговор – выговором, а кабинет с удобствами все же при вас остался?

Шея, которую Бугаец уже давно не массировал, чтобы не вызвать насмешки, побагровела. После тяжелой паузы, во время которой Ада жмурилась на него, словно сытая кошка, следователь решительным жестом раскрыл блокнот и заговорил громко и внушительно:

– Извините – сорвался. В последние дни на работе действительно сплошная нервотрепка, вот я и… Оставим все, что не относится к делу. Время уходит, драгоценное, между прочим, время. Вернемся к тому, с чего мы начали. Начали тогда, когда вы только сюда вошли. «Я предупреждала его – нужно быть осторожным!» – сказали вы, еще не зная, кто мы такие. Что значит – предупреждала? Что значит – осторожным? Значит, была какая-то опасность?

– Боже мой, но это же получается сказка про белого бычка! – пожала плечами Ада. – Я уже сказала, что опасность в той или иной мере угрожает каждому человеку. И никто не может предсказать с точностью до секунды, когда и с какой стороны она придет. В случае же с Натаном получилось так. После того как я помогла ему установить подлинность старинного пергамента, он обращался ко мне еще несколько раз – все с просьбами подобного рода. Мы часто и подолгу разговаривали. И, как это часто случается с людьми одного склада мышления, подружились.

– Подружились?

– Между нами не было романа или флирта, если вы имеете в виду именно это. Меня и Натана Блюхера связывали теплые, доверительные отношения. Не более того. Двум умным людям чаще всего этого бывает вполне достаточно. Я не часто подпускаю к себе новых знакомых очень близко, но Натан оказался исключением. И поскольку он был мне близок, время от времени я составляла и рассчитывала его зодиакальный прогноз.

– Что? Вы опять?!

– Вы хотели правды – вы ее получаете. А ваши субъективные оценки моих показаний можете оставить при себе.

– Позвольте, а вот это вот все – «Я говорила – это кровь»… несчастья, опрометчивый поступок, борьба, спор, риск… какая-то Луна, куда-то едущая транзитом, – следует остерегаться обмана… Какой-то градус какого-то дома – фу, черт, смешно ведь звучит – градус дома! И прочая чушь, это, значит, все оттуда…

– Да. Это насторожившие меня аспекты прогноза, составленного по натальной карте Натаниэля Блюхера. Третьего дня я зашла к нему сюда и рассказала о том, что в ближайшие дни следует соблюдать осторожность. Тогда мне показалось, что он отнесся к моим словам с должным вниманием. Но теперь видно, что я ошиблась.

– Ясно. Все та же ерунда. Все! – Следователь с треском захлопнул блокнот. – Не смею больше вас задерживать! Черт возьми, потратить столько времени – и все для того, чтобы дать всласть наболтаться какой-то рыжей бабе!

После этих ужасных слов он, стойко выдержав взгляд Ады (она смотрела, чуть приподняв брови), сполз с сиденья, изрядно намявшего ему филейные части, развернулся и четким, строевым шагом скрылся в подсобке, ни разу больше не оглянувшись. Веронике показалось только, что, перед тем как захлопнуть за собой дверь, Бугаец слегка стукнулся о нее невидимыми рогами.

Аду как будто не коснулось оскорбление. Она рассмеялась – тихим и опасным смехом хищницы и, сделав легкое и плавное движение, будто сметая со стола остатки разговора, встала с места, в очередной раз поправив рыжую копну. На дверь, за которой скрылся Бугаец, леди Зодиак посмотрела мельком, задержав на ней взгляд не более доли секунды, но и за это время, заметила Вероника, на лице Ады успела мелькнуть и погаснуть все та же странная улыбка.

* * *

Вышли они вместе. Вернее, вышла только Ада, прошествовала (вот именно так) мимо опера Ильясова, и воображаемая горностаевая мантия, обогнув столик охранника, проследовала за своей королевой. А Вероника – прошмыгнула следом.

– Я… – сказала она, догнав Аду. И остановилась, не зная, что же дальше.

Рыжая не удивилась и кивнула Веронике, будто бы они увиделись только сейчас:

– А, это ты. Привет. Ну что? Будешь искать свой канделябр?

– Я не знаю, – растерялась Вероника. – Ой, а откуда вы знаете, что мне его так и не доставили?

– Натана убили вчера, в половине пятого, тяжелым тупым предметом. Следовательно, он не успел распорядиться, чтобы тебе доставили покупку. Зачем ты могла прийти сюда сегодня? Конечно, чтобы выяснить, почему муж остался без подарка и что за шутку проделал с тобой Блюхер. Твоего канделябра я в магазине не видела, и сама ты вышла оттуда с пустыми руками, вывод напрашивается сам собой: Натан, увы, принял смерть именно от дракона.

Все это она проговорила на ходу, не глядя на Веронику. Они вышагивали по Арбату (один шаг Ады равнялся двум шажкам Вероники), и людское море обтекало их с обеих сторон. Стесняясь того, что ей так не хочется расставаться с Адой, девушка старалась не отставать и все время украдкой заглядывала ей в лицо.

Вдруг леди Зодиак остановилась прямо посреди людского потока. Будто не замечая, что их толкают, она взяла Веронику за обе руки и сжала их крепко, по-мужски:

– Слушай, детка! Насколько я знаю людей твоего типа – ты не собираешься отказываться от своего дракона?

– Конечно, нет. Ведь этот канделябр принадлежит мне по праву, и я…

– Ну конечно. Ты будешь искать его, пока не найдешь.