Текст книги "Артемида. Изгнание (СИ)"

Автор книги: Диана Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Я быстро села на пассажирское сиденье, усиленно делая вид, что каждый день езжу домой с Арсентьевым.

***

А всё-таки, что ему от меня надо? – с запозданием подумала я, когда Славик тронул машину с места.

Услышав адрес, Арсентьев удивленно поднял бровь:

– Ты заболела?

– До сих пор флюорографию не сделала, – соврала я, имея ввиду медосмотр накануне сессии.

– И как тебя допустили? – недоверчиво нахмурился Славик.

Я пожала плечами:

– Я клятвенно заверила, что сделаю. Вот, держу обещание.

– Ты что-то хотел? – спросила я после пяти минут молчания. Ни в жизнь не поверю в мизантропный порыв Арсентьева.

– Я уже говорил тебе, что ты сногсшибательно выглядишь? – привычным тоном рокового соблазнителя покосился на меня Славик.

И так правдоподобно у него это получилось, что захотелось откинуть зеркальце и убедиться, что увижу в нем, как и ожидалось, невыспавшуюся физиономию с кругами под глазами (спасибо сессии, а точнее особенностям памяти, которые позволяют этой самой памяти лучше работать почему-то только по ночам и непосредственно перед экзаменом). К слову, физиономию, покрытую завидным слоем сероватого, невзрачного такого цвета, тонального крема… И всклокоченные рыжие короткие волосы… И не серый, почти графитный воротник рубашки, с вышивкой на ней: Angels never die. А не какую-нибудь гламурную фифу типа Левковой, последней пассии Арсентьева.

И этот бесящий оборот речи, почему-то считающийся комплиментом… Хорошо выглядишь. Я всегда слышу его так: ты в принципе, не очень, но каким-то чудом выглядишь сравнительно неплохо…

В общем, быстро сверкнув глазами на Славика, я откровенно скривилась в ответ.

Арсентьев вздохнул.

– Это правда. Хотя ты совсем не похожа на свою мать.

Я пожала плечами. Не всегда дети похожи на родителей. И хоть Лана утверждает, что на своего «урода-папеньку», её выражение, между прочим, а не моё, я, Слава Ей (! Какова?!), не похожа, всё-таки думаю, что определенное сходство должно быть. Потому что с Ланой – Славик прав – мы даже на дальних родственниц не тянем.

А Арсентьев продолжал заливаться соловьем. Я терпеливо выслушала дежурные комплименты глазам, волосам, лицу, фигуре… Даже недоумённый взгляд перевела вниз, на широкие джинсы, надежно маскирующие оную фигуру – так реалистично пел.

А когда в гости «приглашаться» начал, пресекла эту хвалебную песнь брачующегося студиозуса:

– А зачем в гости? Мы с Ланой раздельно живём.

Судя по тому, как Славик осёкся и заморгал глазами, в точку попала.

– Арсентьев, ты серьёзно думаешь, что ты первый придумал ко мне подкатить для того, чтобы поближе с Латаной познакомиться?

– Я.. я…

– Ты, да. Только дружеский совет: твой потолок – закомплексованные студентки, а мадам Шаинская тебя с вероятностью в двести процентов – даже не заметит.

Арсентьев, к счастью, решил не терять лицо, наговорив мне напоследок еще одну кучку комплиментов, звучащих даже правдоподобнее первой. Наверно, с первого курса парень так не выкладывался. Даже жалко его стало. Ведь видит, что его коварный план разгадан, и всё туда же… Или дело здесь не в этом? Что-то я как будто упускаю сквозь пальцы? Или это начинающая развиваться паранойя? А ведь я, не далее, чем полчаса назад, размышляя о своём состоянии, поставила себе диагноз: шизофрения, и, вот, даже к компетентному специалисту приехала, чтобы этот самый диагноз подтвердить?

***

Мне повезло: попасть к психотерапевту удалось сразу. Никаких очередей, что говорит о психически здоровом населении родного города. Приятно.

Психотерапевт оказалась невысокой миловидной брюнеткой, с внешностью, профессионально располагающей к откровенной беседе.

– Это вы! – ответила она на мое робкое «здрасте», стоило мне переступить порог кабинета.

– Я… – растерянно подтвердила я этот факт, не вполне понимая, что она имеет ввиду.

– Вы садитесь, пожалуйста, – я сама не поняла, как оказалась в глубоком и уютном кожаном кресле. – Чай? Кофе? Может, сока хотите?

Нифигасе, у них здесь сервис!

– Вы же та самая девушка, которая утром чуть под поезд не попала? Вас в новостях показывали. Вы наверно, поэтому ко мне?

А вот это новость.

Поскольку телевидения я там не наблюдала, да и что бы ему там делать – на конечной станции метро в половину девятого, смею предположить, что очевидцы со своими мобильниками удружили. Век информационных технологий, чтоб его. Никакой тебе конфиденциальности.

– А имя моё там не назвали?

– Ни Ваше, ни той, другой девушки. Сказали, личности устанавливаются.

– Ещё чего не хватало! – возмутилась я. – Извините, – уже опомнившись, – Вы не возражаете, если я маме позвоню?

– Конечно! Хотите, я выйду?

Я жестом попросила эту чуткую и понимающую женщину не беспокоиться, и набрала Лану.

– Тёма, чего тебе? Я же сказала, что улетаю. У меня вылет через два часа, Тоша ждет внизу, а вещи ещё не собраны. Или что-то срочное? – выдала Лана вместо вежливого «алло».

– Я утром чуть под поезд в метро не попала, если новости увидишь, не волнуйся.

– Не попала же?

– Нет.

– Молодец. Экзамен?

– Десять.

– Ты моя умница. И в кого только, – пробормотала Лана. – Нет, определенно, не розовый! – это я не тебе. Стой! А имя твоё им известно? Знаешь, не с руки известной писательнице по Карибам разъезжать, когда родная дочь чудом осталась в живых… Артём, ну как ты могла?! Так нечестно испортить мне отпуск…

– Во-первых, в живых я всё-таки осталась, спасибо за беспокойство, а во-вторых, оперативно покинула место происшествия, так что можешь за амур-тур не париться.

– Это другое дело! – облегчённо проорала Лана. – Я в тебе не сомневалась. Чао! – и маменька отсоединилась.

Теперь и я выдохнула. Можно было перейти к непосредственной цели визита.

Психотерапевт, представившись Екатериной Андреевной, внимательно выслушала меня с самого начала, и приступила к каверзным вопросам.

– Практически не пью, так, в меру студенческого быта, не курю, никогда не употребляла наркотики, в семье психических заболеваний не было, – бойко отрапортовала я.

А потом, сделав над собой усилие, спросила:

– Я сошла с ума? – и затаила дыхание, боясь услышать ответ.

Екатерина Андреевна поспешила меня заверить, что, конечно же, нет.

– Нервное истощение, переутомление, недостаток сна – обычное для студента явление во время сессии, – начала она. – То, что вы видели, называется «грёзы» – или «сон наяву». Правда причина может быть несколько глубже, поэтому прежде чем перейти к ней, я немного подробнее остановлюсь на том, что такое сон наяву.

Это действительно форма сновидения, возникающая во время бодрствования, и это единственная разница с обычным сном. Сны – это диалог с нашим подсознанием, с той стороной личности, которую в обычной жизни мы не осознаем. Чаще всего сны наяву видят дети с хорошо развитым воображением, психика ребенка не так устойчива, как психика взрослого, поэтому при дефиците внимания и самовыражения, дети как будто наяву видят «воображаемых друзей», или представляют себя в роли сказочных героев, например, принцесс и принцев.

Сны наяву, гораздо реже, случаются и у взрослых – например, после бессонной ночи, или во время длительного сидения за рулём… Следствием долгих ночных поездок часто оказывается впадение в трансовое состояние… Также как и обычные сны, сны наяву дают возможность человеку выразить то, чего ему не хватает в реальной жизни. Судя по тому, что Вы видели луга в метро и водопад на месте здания университета, вам просто нужно хорошенько отдохнуть. Что несложно сделать, поскольку сессия закончилась, и закончилась, как я понимаю, удачно.

Екатерина Андреевна улыбнулась.

– А играющие дети? Костюмы? Это точно было не наше время.

– Вот к этому я и веду. Вы говорили, что видели, как натягиваете лук?

– Я точно знала. Чувствовала… Я собиралась убивать.

О том, что в метро меня столкнули под поезд, я решила умолчать. Всё-таки, учитывая все эти «грёзы», нельзя быть стопроцентно уверенной.

– И знакомство с эльфом?

– Артемида, дети, которые видят себя в своих грёзах принцами и принцессами, видят родителей в коронах и королевских одеждах, и это, спешу вас заверить, нормально. Поэтому и ваше подсознание действовало подобным образом – что-то показало как сон, что-то вынесло в виде мелких незначительных деталей.

Острые уши и почти рожки на лбу! Ничего себе «незначительные детали»!

– В конце концов, уши у спасшей вас девушки могли быть действительно великоваты. А сколько сейчас ролевиков и косплееров, помешанных на фентези, и делающих себе пластические операции и прочие модификации тела в этом ключе…

– И то, что она сама назвалась нимфой…

– Артемида, Вы взрослая девушка, если я представлюсь вам королевой Дании, что Вы обо мне подумаете?

– Что Вы шутите, – пожала я плечами.

– Так почему Ваша случайная знакомая не могла пошутить? – улыбнулась доктор. – Я пропишу Вам успокоительное, и легкое снотворное, которое поможет выспаться. Бывает, что недостаток сна и нервное перенапряжение препятствует полноценному отдыху. Завтра и думать забудете о детях в древних одеждах и эльфах.

– Так Вы думаете, она действительно пошутила насчёт того, что она – эльф? – продолжала настаивать я. – А мои познания в античной политологии, я же не читала «Государство»?

– Вы вероятно слышали эти факты на лекции, от того же самого преподавателя. Работа подсознания, как и Ваши сны. Впрочем, – Екатерина Андреевна с особым участием заглянула мне в глаза, – причина этих снов может быть и в том, что вы стремитесь заменить реальную личность – выдуманной. Выдуманная личность помогает забыть о неприятностях реальной жизни, воплотить в жизнь самые смелые мечты… Необязательно Ваши, вы могли увидеть подобное в кино, прочитать в книге, услышать чей-то рассказ, потрясающий воображение! А что скажете, если мы попробуем выяснить это с помощью гипноза?

– Гипноза? – я скептически прищурилась. – Екатерина Андреевна, мы в детстве пробовали гипнотизировать друг друга. Такие, знаете, игры – с самодельными маятниками и тому подобной дребеденью… Вы зря смеётесь! С двумя моими подругами это почти прокатило. Только вот я даже в легкий транс не впала, думаю, я невосприимчива к гипнозу.

Доктор отсмеялась и улыбнулась мне снисходительно, как улыбаются двухлетнему малышу. Мило, но унизительно для меня.

– Значит, невосприимчивы… Но мы попробуем! Вы готовы?

– Конечно, интересно же!

***

Первая мысль после того, как я очнулась, звучала так: «какое же здесь мягкое, уютное кресло… даже вставать не хочется». Я открыла глаза и обнаружила, что устроилась в нем калачиком. Надо же, заснула, не помню как… Наверно, сказываются бессонные ночи сессии. Сладко потянувшись, я повернулась к окну и натолкнулась взглядом на Екатерину Игоревну.

Психотерапевт хмурилась и разглядывала меня так, как будто впервые видит. Правда, непрофессиональные эмоции надолго не задержались на ее лице, и изучающее выражение глаз за линзами очков сменилось уже привычным, участливым.

В этот момент я всё вспомнила. Где я нахожусь, что этому предшествовало – всё. Точно! Докторша предложила попробовать технику гипноза, и последнее, что я помню перед своим пробуждением – монотонное звучание её голоса. Оно обволакивает, успокаивает…

Фавн подери! Так всё испортить! Хотя я её предупреждала, что гипноз на меня не действует, вот, этот сон – лучшее этому подтверждение. Понятна и реакция Екатерины Игоревны – эксперимент не удался.

– Извините, я, кажется, заснула.

Психотерапевт посмотрела на меня удивленно поверх очков.

– Нет, Артемида. Вы не заснули.

– Вы хотите сказать…

– Да. Всё получилось.

– Я была под гипнозом?

В ответ докторша подвинула какой-то предмет на столе по направлению ко мне. Я удивленно опознала в этом предмете диктофон.

– И записать удалось?

Екатерина Игоревна пожала плечами.

– А как же. Это – часть сеанса. Только вот, прежде чем мы приступим к прослушиванию… Я сразу хочу Вас предупредить: всё, что услышите – нормально! Это просто диалог с Вашим подсознанием, не более. Считайте, что Вы видели сон и говорили во сне. Просто… Мое предположение подтвердилось: Вы на грани того, чтобы заменить реальную личность – выдуманной.

– Да какой ещё выдуманной!..

– Скорее всего, сборным псевдоисторическим персонажем – книги об античности, мифология… Художественная проза… Наверно, сегодня не встретишь дома, где не встретились бы «Легенды и мифы древней Греции и древнего Рима»… Опять же, Джек Линдсей, Генрих Сенкевич… Я не говорю уже о Вашей учебной программе… Наверняка для Вас обязательны к прочтению труды писателей античной эпохи…

– Подождите, – я прижала пальцы к вискам, вынужденно перебивая докторшу. – Какие ещё Сенкевич, мифы, легенды… Дело в том, что я терпеть не могу всю эту античную муть. Точнее, нет, даже не так: мне просто не интересно. Не знаю почему, но это одна из немногих тем, которые не откладываются у меня в голове. Наверно, потому и не откладывается, что неинтересно.

Я пожала плечами, а Екатерина Игоревна нахмурилась.

– Вот как? Но может, исторические фильмы…

Я помотала головой.

– Что ж. Я лучше включу запись. Вы уверены, что не хотите выпить успокоительного?

Я опять помотала головой.

Что же там в этой записи-то, а? От волнения меня бросило в жар.

Следующие несколько минут я сидела, как громом поражённая, боясь не то, что пошевелиться – вздохнуть! Настолько невероятным было то, что прозвучало из старенькой, но профессиональной модели диктофона.

Я чувствовала себя героиней пьесы абсурда. Или пациентом вполне логичной палаты с войлочными стенами. Всё, что я слышала – начиная от звуков собственного голоса – чужого и отстраненного, исковерканного записью, до того, что я произносила – казалось мне чьей-то шуткой. Несмешной и жестокой. Но судя по сосредоточенному выражению лица Екатерины Андреевны, и по тому, как бегло она делала заметки в толстой тетради (дай Бог, чтобы эта тетрадь не оказалась моей карточкой!), сеанс гипноза шуткой не был.

***

– Артемида, Вы слышите меня?

– Наини Артемида, смертная. Хотя откуда тебе знать обычаи Наи.

– Что такое «наи»?

– На твоем примитивном языке, годном лишь для презренных торговцев и ремесленников, это звучит, как «Танцующий в пространстве пустоты небес». Так называется народ бессмертных. Мой народ.

– То есть Вы – бессмертны?

– Конечно, бессмертна. Вот ведь диво для богини!

– Вы понимаете, что живете в мире людей?

Вздох.

– Лучше бы не понимала.

– Что в этой ситуации самое обидное?

– Что ко мне не приходят с подношениями. Одна из сильнейших наини Олимпа… Я привыкла получать подношения. Медвежьи шкуры, оружие, ценный мех… бусы, зеркала, сосуды с благовониями, вазы. Дары лесов и полей, реже – масло…

Мой голос зашелся в злом, коротком смехе.

– Видела бы ты, женщина, какого чудесного вепря я наслала на Калидон! Тогдашний царь, Ойней, забыл принести мне первые дары урожая в начале жатвы… Презренный. Ах, что это было за животное! Огромное и свирепое, как гнев Наи! А Адмет, царек Фер! А охотник Бротей! Ах! Что за чудесные были времена…

Довольный вздох.

– Но как вы попали сюда, Артемида? В двадцать первый век?

– Это самое лёгкое из всего. Я сослана. Я – наказанная богиня. Все из-за моего отца, Зевса. Моя мама была его тайной женой. Он говорил, что если я помогла родиться на свет собственному брату, то и быть мне родовспомогательницей, акушеркой по твоему, женщина, а я несколько манкировала своими обязанностями… Да там на самом деле много всего было… Одна Ниоба чего стоит со своим выводком! Бывшим… И вот.

– Значит, Вы – богиня?

– Да, но в этом воплощении я совершенно лишена тщеславия и гордости. Если бы во мне сохранилась хоть капля памяти о былом величии – думаешь, разговаривала я бы так запросто, с тобой, ничтожной?!

– То есть Вы лишены памяти?

– Знаешь, похоже на то. Я всё помню как бы сквозь пелену тумана… Урывками. И не вполне уверена, что все эти воспоминания – мои. Чувствуется вмешательство папеньки… А знаешь, отец всегда ошибался на мой счет. Мне не занимать милосердия и великодушия. Вот и сейчас. Я дарую тебе жизнь, ничтожная, но припадать к моим ступням в поцелуе – считаю лишним. И не проси, не позволю. Такой милости ты не заслужила, смертная.

– Спасибо за честь. Мне сложно сдержать себя. Но я воздержусь.

– Правильно. Не стоит совершать опрометчивых шагов от одного лишь трепета перед Наи, женщина. Знай своё место, умей держать дистанцию, будь кротка и скромна – и тебе воздастся. А теперь мне пора. Негоже мне разговаривать со смертной.

***

На этом запись оборвалась.

Занавес.

Меня заколотило крупной дрожью.

Екатерина Андреевна заботливо протянула мне стакан воды. Залпом осушила полстакана, оставшуюся половину – вылила на себя. С другой стороны – и не так жарко уже.

***

Как я оказалась в коридоре на слабых, ватных ногах – не помню.

Кажется, промямлила что-то типа «мне надо в туалет». Ополоснув лицо холодной водой, ещё раз прокрутила в голове заверения докторши в том, что я нормальна. Что ж. Может, и правда – переутомление. А не поехать ли домой прямо сейчас и не завалиться ли спать – ненадолго, минут на шестьсот – семьсот?

Возвращаться в кабинет желания не было, вот только на выходе из поликлиники обнаружила, что забыла у психотерапевта рюкзак.

Пришлось вернуться.

В коридоре перед кабинетом уже никого не было. Не было привычно снующих туда-сюда медсестер с карточками, санитарок, врачей. Стояла непривычная для городской поликлиники тишина, и поэтому звуки голоса докторши звучали особенно отчётливо, надёжно отпечатываясь в моем сознании. Почему-то я сразу решила, что речь обо мне.

По паузам понятно было, что Екатерина Андреевна говорит по телефону. Вот только интонации докторши. В них было что-то странное, неестественное, тревожное… Что-то это мне напоминает? Если бы не прослушивание собственной записи с сеанса гипноза, нипочем бы не догадалась, а сейчас – как будто осенило! Четкие, размеренные интонации Екатерины Андреевны звучали, как будто психотерапевт сама находилась под гипнозом. Было в её голосе что-то неприятно-механическое.

– Сомнений быть не может. Она. Точно. Волосы рыжие. И под поезд в метро чуть не попала сегодня. Когда? Конечно. Не здесь? Хорошо. Записываю адрес. Да, Ольшевского 16А. Поняла. Как можно раньше…

Дальше мне дослушать не дали, потому что прямо над ухом раздался вкрадчивый голос:

– Артемида Астрельская?

Я раздраженно дернула плечом и помотала головой. Во-первых, не Астрельская, а Шаинская, а во-вторых, разозлилась, что мне не дали дослушать, что говорит докторша.

За спиной раздался вздох.

– Вот невезуха. А вы уверены?

Я обернулась и хмуро уставилась на двух бледных, черноволосых парней в кожаных куртках. Странный выбор для конца июня-месяца. Впрочем, рядом с этими ребятами мне самой стало холодно, а рубашка с длинным рукавом совершенно перестала греть. Привлекательные, но всё-таки неприятные лица.

Что им от меня надо? Не имею настроения выяснять.

– Совершенно уверена, – процедила я им, надеясь, что мой голос не дрожит, как заячий хвост.

Похоже, прокатило.

Парни переглянулись, затем один из них ещё раз смерил меня взглядом и цокнул языком.

– Не похожа.

Второй кивнул. Синхронно развернувшись, они прошли мимо по коридору, подошли к лестничному проему, когда с другой стороны ко мне, запыхавшись, подбежала Ни’ида. То ли моя утренняя знакомая не разглядела устрашающего вида ребят, то ли действительно была рада меня видеть, нимфа врезалась в меня с разбегу, выдохнув:

– Артемис… Вот и ты!

В тот же момент ребята в кожаных куртках опять-таки синхронно повернули головы.

– Лгунья, – нехорошо улыбнулся один из них, плечистый и на какого-то известного актёра похожий, а второй потянулся к внутреннему карману. Но не только этот жест, прежде много раз виденный в кино, напугал меня до икоты. Только сейчас до меня дошло, что оба они в черных перчатках. В очень знакомых перчатках…

– Ни’ида… – прошептала я. – Что же делать?

– Некогда рассуждать, – нимфа распахнула дверь кабинета Екатерины Андреевны, не дав мне возможности сообщить ей о вероломном предательстве докторши, и силой впихнула меня внутрь, ввалившись следом сама.

Повернув ключ в замке на два оборота, Ни’ида с разбегу прыгнула на стол и распахнула окно.

– Артемис, сюда! – оглянулась она.

А я стояла застыв, вытаращившись во все глаза на неловко осевшую в своём кресле докторшу. Очки сдвинуты набок, голова лежит на плече.

– Она мертва? – вырвалось у меня фальцетом.

Словно в ответ на мой риторический вопрос психотерапевт вывела носом тонкую трель.

– Да быстрей же! – нетерпеливо топнула ногой по стеклу на столе нимфа. – Обычный вампирский гипноз!