Текст книги "Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы"
Автор книги: Диана Гэблдон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
Глава 5
НАМ ДАРОВАНО ДИТЯ
Прошло три недели, а Айен все не возвращался – о нем вообще не было никаких вестей. Вдобавок и Фергюс несколько дней не наведывался в пещеру, оставляя Джейми в мучительной тревоге относительно того, как обстоят дела дома. Помимо всего прочего, от подстреленного им оленя с учетом всех лишних ртов, которые приходилось кормить, давно уже ничего не осталось, а огород в это время года выручал слабо.
В конце концов его беспокойство возросло настолько, что он принял решение, невзирая на риск, после вечерней проверки силков спуститься с холмов и наведаться домой. Как всегда в таких случаях, он надел свой серо–коричневый колпак из грубой шерсти, надежно прикрывший готовые предательски засветиться в лучах предзакатного солнца ярко–рыжие волосы. Разумеется, его рост и стать, наткнись он на патруль, могли бы вызвать подозрение, но Джейми был уверен в своей способности первым заметить опасность, в быстроте ног и знании местности. По части умения улепетывать да заметать следы в вересковой пустоши с ним не мог бы потягаться и заяц.
По приближении к усадьбе его поразила тишина, странная для дома, где полным–полно ребятни: пять отпрысков Дженни и шесть детишек арендаторов, не говоря о Фергюсе и Рэбби Макнабе, которые, хоть и считали себя взрослыми, зачастую гонялись друг за другом по конюшням, визжа, как дьяволята.
Войдя через заднюю дверь и остановившись перед кухней, Джейми прислушался – дом настораживал непривычным ощущением пустоты. Он находился в хозяйственном коридоре, дверь по одну сторону вела в кладовку для провизии, а по другую – в буфетную и кухню. Несколько мгновений он стоял как вкопанный, впитывая и осмысливая запахи и едва слышные звуки. Нет, дом не был пуст. Об этом свидетельствовали приглушенные шумы, доносившиеся из–за закрытой, обитой тканью кухонной двери, – ритмичные скребки и позвякивание.
То были успокаивающие, домашние звуки, и Джейми с опаской решился–таки приоткрыть дверь.
Его сестра Дженни, одна, если не считать младенца в ее чреве, стояла у стола, помешивая что–то в желтой миске.
– Что ты здесь делаешь? А где миссис Крук?
– Джейми! – воскликнула беременная женщина, побледнев и выронив ложку. – Господи, – она прижала руку к груди и закрыла глаза, – ты напугал меня до смерти.
Ее глаза, такие же темно–голубые, как у него, снова открылись, и она вперила в брата вопрошающий взгляд.
– И что, во имя Пресвятой Девы, ты вообще здесь делаешь? Я ждала тебя только через неделю, никак не раньше.
– Фергюс давненько не наведывался в горы, вот я и забеспокоился, – искренне ответил он.
– Джейми, ты прелесть.
Бледность сошла с ее лица, уступив место теплой улыбке. Она подошла к брату и обняла его. Получилось несколько неуклюже с ее–то животом, но от души. На миг он прижался щекой к ее макушке, вдыхая замысловатую смесь запахов свечного воска и корицы, самодельного мыла и шерсти. Сегодня, как ему показалось, к ним добавился еще один – от нее начинало пахнуть грудным молоком.
– А где все? – спросил он, неохотно выпустив сестру из своих объятий.
– Ну так ведь миссис Крук умерла, – ответила она, и слабая морщинка между бровями углубилась.
– Вот как? – Он тихо перекрестился. – Какая жалость.
Миссис Крук служила в усадьбе сначала горничной, а потом домоправительницей еще с тех пор, как поженились их родители, то есть больше сорока лет.
– Когда?
– Вчера до полудня. Ее кончина не была неожиданной, и отошла она мирно, как и хотела, в своей постели, и отец Макмартри прочел над ней молитву.
Джейми задумчиво посмотрел на дверь, которая вела в расположенные за кухней комнаты прислуги. Его сестра покачала головой.
– Нет. Я предложила ее сыну провести прощальное бдение у нас в доме, но Круки рассудили, что в нынешней ситуации…
В выражении ее лица отразилось все: и отсутствие Айена, и опасения относительно рыщущих в округе красных мундиров, и бегство арендаторов, и нехватка продуктов, и тот факт, что ее брату приходится прятаться в пещере.
– …им лучше провести его в Брох–Мордхе, в доме ее сестры. Туда все и пошли. Ну а я сказала им, – она улыбнулась, лукаво приподняв бровь, – что неважно себя чувствую и лучше останусь дома. Но если честно, мне просто хотелось провести несколько часов в тишине и покое.
– Ну вот, а я сдуру заявился и все испортил, – сокрушенно сказал Джейми. – Может, мне уйти?
– Нет уж, братишка, – с любовью в голосе промолвила Дженни, – садись, а я продолжу готовить ужин.
– А что ожидается на ужин? – спросил он, с надеждой принюхиваясь.
– Это зависит от того, что ты принес, – ответила сестра.
Она тяжело передвигалась по кухне, доставая, что требовалось, из ящиков кухонного шкафа и останавливаясь, чтобы помешать варево в большом, стоявшем на огне чугунке, над которым поднимался пар.
– Если ты принес мясо, мы его поедим. Если нет, то будет похлебка на голяшке.
При мысли о ячмене в бульоне из говяжьей голени соленой туши, купленной им два месяца назад, Джейми поморщился.
– Слава богу, обойдемся без солонины. Мне нынче повезло. Он открыл свой охотничий мешок и выложил на стол три тушки серых длинноухих зайцев.
– Я еще и дикой колючей сливы нарвал, – добавил он, вываливая содержимое своей основательно заляпанной красным соком серой шляпы.
Глаза Дженни вспыхнули.
– Пирог с зайчатиной, вот здорово! Смородины, правда, нет, но эти плоды ничуть не хуже, а масла у меня, слава богу, достаточно. – Уловив в сером меху едва заметное шевеление, она хлопнула ладонью по столу, устранив нежелательного крохотного визитера. – Джейми, вынес бы ты их наружу да содрал шкуру, а то, неровен час, блохи примутся скакать по всей кухне.
Вернувшись с освежеванными тушками, он увидел, что Дженни в припорошенном мукой переднике уже замесила тесто для пирога.
– Джейми, разруби косточки и порежь мясо на ломтики, – попросила она, задумчиво глядя в лежащую рядом с противнем для пирога книгу «Рецепты миссис Макклинток для стряпни и выпечки».
– Но ведь ты можешь запечь зайчатину и без этой книжицы?
Он взял с крышки ящика для утвари большой деревянный молоток для дробления костей, взвесил его на руке и невольно поморщился. Несколько лет назад в английской тюрьме такой же киянкой ему раздробили правую кисть, и неожиданно нахлынувшие воспоминания были не самыми приятными. Впрочем, это не помешало ему энергично взяться за отбивание заячьих тушек.
– В общем, могу, – рассеянно отозвалась сестра, перелистывая страницы. – Просто, когда не хватает половины составляющих, необходимых, чтобы приготовить блюдо как следует, в книге можно найти советы насчет того, чем что заменить.
Она нахмурилась, глядя на страницу перед собой.
– Обычно я использую для соуса кларет, но кларета в доме нет, остался только один бочонок, принадлежавший Джареду, но его я трогать не хочу – он нам еще может пригодиться.
Джейми знал, зачем он может ей понадобиться. Бочонок кларета годился на взятку кому–нибудь из представителей власти, чтобы ускорить освобождение Айена или, на худой конец, узнать что–то о его судьбе.
Украдкой он бросил взгляд на большой округлившийся живот Дженни. Конечно, мужчине о таких вещах судить трудно, но, в меру его понимания, до родов осталось совсем немного.
Неожиданно Джейми потянулся к котелку, окунул лезвие кинжала в булькающую воду, обтер его и убрал оружие в ножны.
– Джейми, ты зачем это сделал?
Он повернулся и увидел, что сестра смотрит на него в упор. Черные кудряшки выбивались из–под чепца, и у Джейми сжалось сердце, ибо среди угольно–черных прядей он углядел единственную серебристую нить.
– А, это, – машинально ответил он, берясь за заячью тушку. – Клэр всегда говорила, что перед тем, как касаться ножом еды, нужно ополоснуть лезвие в кипятке.
Он скорее почувствовал, чем увидел, как Дженни подняла брови. Она спросила его о Клэр только один раз, когда он вернулся с Куллодена в лихорадке, едва живой, мало что соображающий.
«Она ушла, – отрезал он тогда и отвернулся. – Больше не произноси при мне ее имя».
Дженни, привыкшая его слушаться, помалкивала, и до сих пор эта тема никем не затрагивалась.
Трудно сказать, что подтолкнуло его помянуть Клэр сегодня, не иначе как сны.
Разные, но объединяемые ее образом, они посещали его очень часто, и, пробуждаясь, он чувствовал себя так, словно Клэр в какой–то момент действительно была рядом с ним, настолько близко, что он мог к ней прикоснуться. А потом снова исчезала.
Он мог бы поклясться, что порой, уже проснувшись, чувствовал незабываемый запах, оставленный ею, – мускусный, насыщенный дразнящими свежими ароматами листьев и пряных зеленых трав. Во сне он не раз изливался, отчего ему всегда делалось неловко и даже стыдно. Чтобы отвлечься, Джейми кивнул на живот сестры.
– Уже скоро? – спросил он, всматриваясь в набухшую округлость. – Ты похожа на гриб–дождевик, стоит дотронуться – и пуфф!
Для наглядности он резко разжал пальцы.
– Ага, как же, – фыркнула Дженни, – мне, знаешь ли, очень бы хотелось, чтобы все прошло так легко: пуфф, да и только.
Она выгнула спину, потерев поясницу, отчего живот выпятился и вовсе угрожающе. Джейми даже прижался к стене, чтобы освободить для него побольше места.
– Что же до твоего вопроса, то это может случиться в любой момент. Скоро, очень скоро, но точнее сказать трудно.
Она взяла чашку и отмерила муку. Джейми мрачно отметил, что в мешке осталось совсем мало.
– Пошли за мной в пещеру, когда начнется, – неожиданно сказал он. – Я спущусь, невзирая на красные мундиры.
Дженни перестала помешивать и уставилась на него.
– Ты? Зачем?
– Ну, раз Айена здесь нет… – неопределенно ответил он, продолжая сноровисто разделывать тушку.
Несколько быстрых разрезов, три удара молотком – и вот она, расплющенная, уже готова для дальнейшей обработки.
– И чем бы мне помог Айен, будь он здесь? – хмыкнула Дженни и потянулась за куском сливочного масла.
Джейми тоже хмыкнул, уселся, чтобы продолжить разделку мяса, и живот сестры оказался прямо на уровне его глаз, так что можно было увидеть, как беспокойно шевелится под фартуком новая жизнь. Не удержавшись, он коснулся рукой выпуклого полушария и ощутил поразительно сильные толчки обитателя чрева, которому надоело находиться в тесном заточении.
– Когда придет срок, пришли за мной Фергюса, – снова сказал он.
Она посмотрела на него с досадой и стукнула его по руке ложкой.
– Тебе ведь уже сказано, что твои услуги мне не потребуются! Ради бога, парень, мне и без тебя забот хватает, когда дом полон людей, а запасов кот наплакал. Айен в тюрьме, в Инвернессе не продохнуть от красных мундиров: в окно выглянешь, а они тут как тут. Не хватало мне переживать еще и за тебя: неровен час, сцапают!
– Нечего за меня переживать, уж как–нибудь сам о себе позабочусь.
Он отвернулся от нее и сосредоточился на нарезании мяса.
– Вот и хорошо, заботься, оставаясь на холме, – заявила она, глядя на него поверх края миски. – У меня уже шестеро ребятишек, и до сих пор я управлялась неплохо, так? Думаю, управлюсь и на сей раз.
– Выходит, спорить не о чем? – спросил он.
– Да! Надеюсь, у тебя хватит ума сидеть и не высовываться?
– Как бы не так – я приду.
Дженни прищурилась и вперила на него долгий взгляд.
– Ты, пожалуй, самый упрямый горец отсюда до самого Абердина!
Брат поднял на нее глаза и улыбнулся.
– Может быть, – сказал он, потянулся и погладил ее по колыхавшемуся животу. – А может быть, и нет. Но я приду. Так что, когда настанет время, пошли за мной Фергюса.
Спустя три дня Фергюс поднялся по склону к пещере, сбившись в темноте с тропы и производя в кустах такой треск, что Джейми услышал его задолго до того, как он добрался до входа в пещеру.
– Милорд… – начал мальчик, едва появившись.
Однако Джейми уже набросил на плечи плащ и метнулся мимо парнишки, торопливо устремляясь к дому.
– Но, милорд… – догнал его испуганный оклик не успевшего отдышаться Фергюса. – Милорд, солдаты…
– Солдаты?
Джейми резко остановился и обернулся, нетерпеливо ожидая, пока мальчик спустится по склону.
– Какие еще солдаты? – спросил он, когда Фергюс проковылял несколько последних футов.
– Английские драгуны, милорд. Миледи послала меня сказать, чтобы вы ни в коем случае не покидали пещеру. Один из наших людей видел вчера этих солдат, они расположились лагерем неподалеку от Данмагласа.
– Черт!
– Да, милорд.
Запыхавшийся Фергюс присел на камень, его узкая грудь ходила ходуном.
Джейми задумался, не зная, какое решение принять. Все его существо восставало против возвращения назад. Его кровь кипела от возбуждения, вызванного появлением Фергюса, и мысль о том, чтобы вернуться и забиться в пещеру, словно прячущаяся под камнем гусеница, казалась отвратительной.
Бормоча что–то себе под нос, он присмотрелся к Фергюсу, чья худощавая фигура уже начинала четко вырисовываться в меняющемся свете на фоне утесника, тогда как лицо еще оставалось размытым бледным пятном с парой темнеющих разводов на месте глаз. В душу Джейми закралось подозрение. С чего это его сестре вздумалось посылать Фергюса в столь неурочный час?
Если потребовалось срочно предупредить его о драгунах, было бы безопаснее послать Фергюса ночью. Если срочности не было, почему было не подождать до следующей ночи? Ответ на это был очевиден. Дженни явно решила, что возможности предупредить брата об опасности следующей ночью ей может и не представиться.
– Как дела у моей сестры? – спросил он Фергюса.
– Хорошо, милорд, очень хорошо!
Искренний тон этого заверения подтвердил подозрения Джейми.
– Схваток еще не было? – настойчиво спросил он.
– Нет, милорд! Конечно нет!
Джейми наклонился и схватил плечо Фергюса своей ручищей, словно тисками. Хрупкие кости подростка навеяли не самое приятное в такой момент воспоминание о кроликах, разделанных им для Дженни, но сейчас было не до церемоний, и он усилил хватку. Фергюс завертелся, пытаясь вывернуться.
– Говори правду, малый, – велел Джейми.
– Нет, милорд! Правда!
Пальцы Джейми сжались еще сильнее.
– Она велела не говорить мне?
Должно быть, запрещение Дженни было высказано буквально и касалось только родов, поэтому на этот вопрос Фергюс счел возможным ответить. Что и сделал с явным облегчением:
– Да, милорд!
– Ага!
Он выпустил Фергюса. Тот вскочил на ноги и затараторил, потирая костлявое плечо:
– Она сказала, что я ничего не должен говорить вам, сказать только о солдатах, милорд, потому что, если я скажу, она отрежет мне все мужские причиндалы и сварит их, как колбасу с репой.
Услышав эту угрозу, Джейми не удержался от улыбки.
– Может, нам и не хватает еды, – заверил он своего протеже, – но не до такой степени.
Джейми бросил взгляд на горизонт: над черными силуэтами сосен уже проступало ясное розовое свечение.
– Тогда пойдем, а то через полчаса совсем рассветет.
В этот ранний час в доме не было и намека на тишину. Любой с первого взгляда понял бы, что дела в Лаллиброхе обстоят не как обычно. На дворе был выставлен котел для кипячения одежды, но огонь под ним давно погас, и вода остыла. Из коровника доносилось отчаянное мычание, указывавшее на то, что единственная его обитательница настойчиво требовала дойки, а раздраженное блеяние в загоне извещало о непреложном желании коз подвергнуться той же процедуре.
Стоило Джейми войти во двор, как ему под ноги с оглушительным кудахтаньем метнулись три курицы, преследуемые заходящимся в лае терьером Джеху, охотником на крыс. Возмущенный подобным разбоем среди бела дня, Джейми дал псу такого пинка под брюхо, что того подбросило в воздух. Он удивленно взвизгнул и, шлепнувшись наземь, поспешил убраться от греха подальше. Добравшись до гостиной, Джейми обнаружил там малышей, старших мальчиков, Мэри Макнаб и другую служанку, миссис Кирби, суровую строгую вдову, которая читала им выдержки из Библии.
– «И не Адам прельщен, но жена, прельстившись, впала в преступление», – вещала миссис Кирби.
Сверху донесся громкий протяжный крик. Он доносился снова и снова, и вдова, видимо желая, чтобы до всех лучше дошел смысл слов Писания, выдержала паузу, после чего возобновила чтение. Взгляд ее глаз, бледно–серых и влажных, словно сырые устрицы, метнулся к потолку, затем с удовлетворением остановился на растерянных, напряженных лицах слушателей.
– «Впрочем спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием» [2]2
1–е Тимофею, 2, 14–15.
[Закрыть].
Китти разразилась истерическими рыданиями и уткнула головку в плечо сестры. Мэгги Элен под россыпью веснушек сделалась красной, а вот ее старшего брата эти непрекращающиеся вопли заставили мертвенно побледнеть.
– Миссис Кирби, – сказал Джейми, – будьте любезны прерваться.
Слова был произнесены достаточно корректно, но взгляд, вероятно, был такой же, какой увидел Джеху перед своим знаменательным полетом, последовавшим за соприкосновением с сапогом, потому что миссис Кирби осеклась, ахнула и уронила Библию.
Джейми нагнулся, поднял ее и показал миссис Кирби зубы. За улыбку это выражение сошло бы едва ли, но эффект возымело. Миссис Кирби побледнела и приложила руку к полной груди.
– Может, вам лучше пойти на кухню и заняться делом? – сказал он, вскинув голову, отчего Сьюзи, кухарка, вылетела точно лист, гонимый ветром.
Миссис Кирби пусть не столь поспешно, сохраняя достоинство, но последовала за нею.
Воодушевленный своей маленькой победой, Джейми быстро приспособил всех к делу: вдове Муррея с дочерьми было велено заняться стиркой, младших ребятишек послали под присмотром Мэри Макнаб ловить кур, ребята постарше с явным облегчением двинулись в загон и коровник ухаживать за животными.
Когда комната наконец опустела, он задумался, что делать дальше. Некое смутное чувство долга призывало остаться как бы на страже, хотя он отчетливо понимал, что, как и говорила ему Дженни, на деле он, при любом раскладе, помочь ей ничем не может. Повитуха, судя по тому, что во дворе был привязан незнакомый мул, уже прибыла и находилась с Дженни наверху.
Не в состоянии усидеть на месте, он беспокойно бродил по гостиной с Библией в руке, трогая вещи. Вот книжная полка Дженни с царапинами и сколами, пострадавшая при последнем, случившемся в прошлом году вторжении в дом красных мундиров. А вот большой серебряный поднос для фруктов и цветов, вделанный в середину стола, оказался слишком велик для солдатского ранца, поэтому его, хоть немного и искорежили с досады прикладами, не выломали и не утащили. Впрочем, англичане вообще не слишком–то поживились в имении. Кое–какая мелочь, конечно, прилипла к их рукам, но немногие по–настоящему ценные вещи вместе с вином Джареда были надежно укрыты в убежище священника. Так назывались потайные комнаты без окон, которые с шестнадцатого века, когда католическая церковь в Англии оказалась под запретом, стали появляться в домах джентльменов–католиков как укрытие для их духовных пастырей.
Услышав протяжный стон сверху, Джейми невольно бросил взгляд на семейную Библию в своей руке и почти бессознательно дал книге раскрыться на первой странице, где велась хроника браков, рождений и смертей членов семьи.
Записи начались с брака их родителей. Брайан Фрэзер и Элен Маккензи. Имена и дата были выведены четким округлым почерком матери, а ниже размашистыми каракулями отца сделана короткая приписка. «Брак по любви», – гласила она. Красноречивое примечание, учитывая следующую запись, засвидетельствовавшую рождение Уилли где–то через два месяца после свадьбы.
Джейми, как всегда, улыбнулся при виде этих слов и поднял глаза на свой портрет, где он в двухлетнем возрасте был изображен рядом с Уилли и Брэном, большим охотничьим псом, шотландской борзой. Это все, что осталось от Уилли, который умер от оспы в одиннадцать лет. На холсте имелся разрез – след от удара штыком, в котором выразилось крушение надежд его былого владельца.
– А если бы ты не умер, – произнес Джейми тихо, обращаясь к мальчику на картине, – что тогда?
Действительно, что тогда? Закрывая книгу, он задержался взглядом на последней записи: «Кэтлин Мэйзри Муррей, родилась 3 декабря 1749 года, умерла 3 декабря 1749 года». Ох, вот и еще вопросы. Не заявись тогда, второго декабря, красные мундиры, может быть, и Дженни не родила бы до срока? А имейся у них в достатке еды и не будь сестра, как и все они, исхудавшей от недоедания, помогло бы это?
– Невозможно сказать, верно? – снова обратился он к картине. Там рука старшего брата покоилась на его плече, и он помнил, что всегда чувствовал себя уверенно, когда Уилли стоял позади него. Сверху снова донесся вопль, и руки Джейми в спазме страха сжали книгу.
– Молись за нас, брат, – прошептал он, перекрестился, положил Библию и направился к амбару помочь мальчишкам управиться со скотом.
Помощи там, правда, особой не требовалось. Рэбби с Фергюсом были более чем способны позаботиться о немногих оставшихся домашних животных, а юный Джейми в свои десять лет был достаточно крепок и смышлен, чтобы существенно подсобить им в работе. Оглядевшись по сторонам в поисках дела, Джейми набрал охапку сена и понес его вниз по склону к мулу повитухи. Когда сено закончится, корову придется зарезать: в отличие от коз она не добудет себе достаточно пропитания на зимних склонах, даже при том, что младшие дети таскают ей траву. Если повезет, засоленной туши хватит до весны.
Когда он вернулся в коровник, Фергюс, сгребавший вилами навоз, поднял голову и воинственно выставил тощий подбородок:
– Надеюсь, эта повитуха имеет хорошую репутацию. А то ведь не пристало доверять мадам заботам простой крестьянки, верно?
– Почем мне знать? – раздраженно сказал Джейми, – Я, что ли, ее приглашал?
Миссис Мартинс, старая повитуха, помогавшая появиться на свет всем предыдущим детям Мурреев, умерла – как и многие другие – во время голода, случившегося на следующий год после Куллодена. Миссис Иннес, новая повитуха, была гораздо моложе; он надеялся, что у нее достаточно знаний и опыта и она понимает, что делает.
Но тут в разговор встрял Рэбби.
– Ага, и что ты имеешь в виду, когда говоришь «крестьянка»? – проворчал он, хмуро воззрившись на Фергюса. – Ты ведь сам крестьянин или еще не заметил этого?
Фергюс окинул приятеля взглядом, который можно было бы назвать брошенным свысока, если бы парнишке не пришлось для этого задрать голову, поскольку он был на несколько дюймов ниже Рэбби.
– Крестьянин я или нет, не имеет значения, – высокомерно произнес он. – Я же не повитуха, верно?
– Нет, ты задавака и пустомеля!
Неожиданно Рэбби толкнул приятеля, да так сильно, что тот, охнув от удивления, свалился на пол конюшни. Мгновенно вскочив на ноги, Фергюс кинулся было на заливавшегося смехом обидчика, сидевшего на краю кормушки, но Джейми схватил его за шкирку и живо оттащил назад.
– Ничего подобного, – заявил его хозяин, – Нечего мне портить то немногое, что еще осталось от сена.
Он поставил Фергюса на ноги и, чтобы отвлечь его, спросил:
– А что, разве ты смыслишь в повивальном деле?
– Еще как, милорд, – гордо ответил тот, отряхивая одежду. – За то время, пока я служил у мадам Элизы, многие из ее девушек оказывались в постели.
– Ну, насчет постели кто бы сомневался, – буркнул Джейми. – Мы, кажется, говорим о родах.
– Конечно, а о чем же еще. Многие из них там рожали, да и я сам, – Фергюс выпятил узкую грудь, – появился на свет в том самом месте.
– Действительно. – Губы Джейми дрогнули в усмешке. – И ты, как я полагаю, внимательно наблюдал за всем происходящим во время родов и таким образом приобрел на сей счет глубокие познания?
Нотку сарказма в этой фразе Фергюс предпочел не заметить.
– Ну конечно, – ответил он деловито. – Первым делом повитуха кладет под кровать нож, чтобы обрезать боль.
– Не больно–то я уверен, что она это сделала, – пробормотал Рэбби. – Во всяком случае, на это не очень похоже.
Здесь, в амбаре, крики роженицы звучали не так оглушительно, но все же были слышны.
– А еще берут яйцо, благословляют святой водой и кладут у подножия кровати, чтобы роды прошли легко, – рассеянно продолжил Фергюс, но тут же нахмурился. – Яйцо–то у этой повитухи есть, я сам ей дал, только вот, боюсь, она не знала, что с ним делать. А я хранил его весь последний месяц, – простодушно добавил он, – потому что курицы теперь редко несутся. Хотел быть уверенным в том, что оно будет под рукой, когда понадобится. Ну а после родов, – заговорил Фергюс с энтузиазмом проповедника, забыв о сомнениях насчет яйца, – повитуха должна сварить чай из плаценты и дать его выпить роженице, чтобы у нее было больше молока.
Из горла Рэбби вырвался слабый звук, указывающий на позывы к тошноте.
– Из последа, ты хочешь сказать? – недоверчиво воскликнул он. – Господи!
У Джейми и самого от этого экскурса в современную медицину возникли весьма неприятные ощущения.
– Ну что ж, – обратился он к Рэбби, стремясь перевести разговор в обычное русло, – они едят лягушек, ты ведь знаешь. И улиток. Наверное, после всего этого и послед не так уж страшен.
Про себя Джейми подумал, что в весьма скором времени им всем придется есть лягушек и улиток, но благоразумно решил такого рода суждения пока оставить при себе.
Рэбби притворился, что его вот–вот вырвет.
– Господи, ох уж эти французишки!
Фергюс, стоявший рядом с Рэбби, развернулся и стремительно выбросил кулак. Для своих лет он был невысок и худ, но жилист и ловок и еще маленьким в воровской жизни на улицах Парижа научился наносить мгновенные удары в уязвимые точки. Получив кулаком под дых, Рэбби сложился пополам, издав звук, подобный тому, какой производит свиной мочевой пузырь, если на него наступить.
– Будь любезен разговаривать с порядочными людьми почтительно, – надменно заявил Фергюс, в то время как побагровевший Рэбби ловил ртом воздух, словно вытащенная на сушу рыба.
Он выпучил глаза с выражением крайнего удивления, и вид у него был такой нелепый, что Джейми с трудом удержался от смеха, несмотря на беспокойство за Дженни и досаду из–за стычки мальчиков.
– А ну, щенки, не распускайте лапы, – начал было он, но тут юный Джейми, до сих пор молча слушавший старших, неожиданно вскрикнул.
– Что?
Джейми развернулся, рука непроизвольно метнулась к пистолету, который он брал с собой всякий раз, когда покидал пещеру, на случай появления в усадьбе английского патруля.
– Вороны, – тихо произнес он и почувствовал, как зашевелились волосы на затылке.
Появление этих птиц, вестников войны и смерти, возле дома роженицы во время родов являлось самым дурным предзнаменованием, какое можно вообразить. Одна из мерзких птиц прямо на его глазах уселась на конек крыши.
Повинуясь порыву, он рванул из–за пояса пистолет и тщательно прицелился. Расстояние до конька крыши было великовато, не говоря уж о том, что целиться приходилось снизу вверх, но…
Пистолет дернулся в его руке, и ворон разлетелся облачком черных перьев. Двое его спутников взмыли в воздух, словно сдутые взрывом, и, судорожно махая крыльями, улетели. Их хриплые крики быстро растаяли в зимнем воздухе.
– Mon Dieu! – восхищенно воскликнул Фергюс. – C'est bien, зa! [3]3
Вот это удар! (фр.).
[Закрыть]
– Ух ты, славный выстрел, сэр.
Рэбби, все еще красный, тяжело дыша, указал подбородком в сторону дома.
– Гляньте, сэр, это повитуха?
Это была она. Миссис Иннес высунула из окна второго этажа светловолосую голову, глядя, что происходит во дворе. Возможно, ее встревожил звук выстрела, не предвещавший ничего хорошего. Джейми вышел в конюшенный двор и помахал рукой, чтобы успокоить ее.
– Все в порядке! – крикнул он. – Так, случайный выстрел.
Он не хотел говорить о воронах, чтобы повитуха не сказала Дженни.
– Поднимайтесь! – крикнула она, проигнорировав его слова. – Ребенок родился, и ваша сестра хочет вас видеть!
Дженни открыла один глаз, голубой и слегка раскосый, как у него самого.
– Значит, ты все–таки пришел, да?
– Я подумал, что кто–то должен быть здесь – хотя бы затем, чтобы помолиться за тебя, – угрюмо ответил он.
Она закрыла глаз, и на ее губах появилась слабая улыбка. Он подумал, что вид у нее такой, как на картине, которую он видел во Франции, – старинной картине, пусть и нарисованной каким–то итальянцем, но все равно хорошей.
– Ты глупый дурачок, и я рада этому, – прошептала она, после чего открыла глаза и покосилась на спеленатый сверток, который держала на локтевом сгибе. – Хочешь посмотреть на него?
– На него? Значит, это мальчик?
Дядя множества племянников, привыкший иметь дело с младенцами, он поднял крохотный сверток и прижал к себе, откинув уголок одеяла, прикрывавший личико.
Глаза у малыша были плотно закрыты, ресницы не видны в глубокой складке век, а гладкие кругляши щек разрумянились. Несколько косой разрез глаз был, пожалуй, единственной заметной у такого малютки родовой чертой, придававшей ему сходство с матерью.
Головка, неловко склоненная в сторону, навела Джейми на неуместную мысль о дыне. Маленький пухлый ротик был безмятежно открыт, и влажная розовая нижняя губа слегка шевелилась. Появление на свет было нелегким делом, и сейчас новорожденный мирно спал.
– Трудная работа – родиться, а?
Джейми обратился к малышу, но ответила ему хрипловатым от изнеможения голосом Дженни:
– Да уж, не из самых легких. Слушай, в буфетной есть виски, не принесешь мне стаканчик?
В конце фразы она закашлялась.
– Виски? А разве тебе не следует выпить эля со взбитыми яйцами? – спросил он, не без труда отогнав назойливую мысль о подходящем питании для только что разрешившихся от бремени матерей, предложенном Фергюсом.
– Виски, – решительно сказала его сестра. – Вспомни, когда сам ты лежал внизу искалеченный и рана в ноге грозила гангреной и смертью, разве я пичкала тебя элем со взбитыми яйцами?
– Ты пичкала меня чем–то, выглядевшим куда хуже какого–то там эля с яйцами, – ухмыльнулся Джейми, – но правда твоя, в виски я отказа не знал.
Он бережно положил ребенка на покрывало и отправился за виски.
– У него уже есть имя? – спросил Джейми по возвращении, кивнув на младенца и щедро плеснув в стакан янтарной жидкости.
– Я назову его Айеном, в честь его отца.
Рука Дженни нежно легла на округлую, покрытую легким золотисто–коричневым пушком макушку. На месте родничка ритмично двигалась кожица, и биение пульса производило впечатление беззащитной уязвимости. Повитуха заверила его, что младенец – прекрасный крепкий малый, и, хотя Джейми следовало положиться на ее слово, все же, поддавшись смутному порыву защитить это открытое место, он снова взял младенца на руки и прикрыл головку одеяльцем.
– Мэри Макнаб рассказала мне, как ты обошелся с миссис Кирби, – заметила Дженни, попивая виски маленькими глотками. – Жаль, что я этого не видела. Она сказала, ты дал старой метле такой окорот, что она чуть язык не проглотила.
Джейми улыбнулся, нежно погладил ребенка по спинке и прижал его к груди. Прикосновение расслабленного тельца крепко спящего малыша оказывало удивительное, умиротворяющее воздействие.
