Текст книги "Прекрасная лгунья"

Автор книги: Диана Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Загадка разгадана! Нашлось объяснение всему – от выражения полного непонимания на ее лице при звуках итальянской речи и до тщетных попыток прикрыться, когда он вошел в комнату и застал ее раздетой. Джилли отнюдь не отличалась стыдливостью.

Чезаре, преисполненный торжества, посадил вертолет на площадке в западной части принадлежащего ему острова и посмотрел на свою пассажирку.

Ах ты, коварная лгунья! Интересно, как она собиралась выкрутиться? И вообще, почему она на это пошла, мелькнула было мысль, но Чезаре отбросил ее.

Пусть игра продолжается, и он ее обыграет.

Она сидела, глядя перед собой. С самого отправления она не произнесла ни слова, даже не спросила, куда они летят, пухлые губы сжаты, как у упрямого подростка, а по изумрудным глазам видно, что она не ждет ничего хорошего.

И правильно делает. Она боится, что он ее разоблачит, и недаром – знает, что расклад не в ее пользу.

Когда позвонил сыщик из Англии, Чезаре очень разозлился, но удивления особого не было. Сомнения возникли у него в первый же день, когда он привез компаньонку бабушки на виллу, но радость оттого, что он поймал-таки воровку, мешала ему рассуждать здраво.

Сыщик обнаружил, что их двое – Джилли Ли и Милли Ли.

Сестры-близнецы.

Первым побуждением Чезаре было отвезти ее в аэропорт и бросить там, пусть добирается до Англии как хочет. Но потом разум победил. Сказать все бабушке означало бы нанести ей жестокий удар. Чезаре не мог пойти на это. Пока. Она так обрадовалась. Она стара, слаба и очень любит свою компаньонку. Пусть еще порадуется.

На остров он решил уехать, чтобы разрешить загадку, но теперь этого не требовалось. Однако можно было позабавиться, изображая, будто он ничего не знает, а потом, когда она меньше всего будет ожидать, нанести удар – сказать, что он знает правду, и постараться выведать у нее, где находится ее сестрица, потому что оба сыщика – в Англии и в Италии – пока что ничего не выяснили.

– Можно выходить, – сказал он, сердито глядя на красивый профиль и пытаясь отгадать, о чем думает эта лгунья.

Сестры практически одинаковы и лицом, и фигурой, но эту, которая рядом, отличает мягкость и как будто даже чувствительность, чего совершенно лишена вторая. С короткими светлыми волосами, падающими мягкими прядками на нежную шею, и задумчивыми зелеными глазами, она похожа на ребенка. Только вот в ее высокой, дерзко торчащей груди, тонкой талии и соблазнительных бедрах детского ничего нет.

Обе сестры внешне привлекательны, но каковы они в сущности? Эта, что рядом, наверняка такая же эгоистка, как и ее подлая сестрица.

Она ничего не сказала, просто кивнула: мол, понятно, и стала медленно расстегивать ремень.

Боится? Ждет, что он заговорит по-итальянски, заставит ее признаться, что она ничего не понимает, и вынудит сказать, кто она на самом деле? Небось дрожит от страха.

Чезаре с самодовольной улыбкой спрыгнул на землю. Он разгонит ее страх, пусть думает, что все в порядке, и он ничего не понимает. А потом огорошит ее. Не совсем порядочно, надо признать, но Dio![1]1
  Бог, Господь (итал.).


[Закрыть] Никто еще не смотрел на его бабушку как на дойную корову или простофилю и не удирал – и не будет, пока он жив!

Было такое ощущение, будто все мурашки, какие только есть на свете, собрались у Милли на спине и топчутся там в шипованных ботинках. В полном смятении она смотрела, как Чезаре достал ее старый чемодан и закинул на плечо свой рюкзак. Подняв чемодан, он быстро пошел по каменистой тропе, предоставляя Милли следовать за собой.

Она понятия не имеет, зачем он привез ее сюда. Впрочем, какова бы ни была его цель, ей это не сулит ничего хорошего. У Милли было такое чувство, что вот-вот все раскроется. А тогда охота на настоящую Джилли начнется снова.

Долго так продолжаться не может. Ему достаточно лишь заговорить с ней по-итальянски. Ведь Джилли должна все, или почти все, понимать?

Думая о том, что дела идут хуже некуда, и она ничего не делает для сестры, Милли совсем забыла смотреть под ноги и, споткнувшись, упала с вскриком на камни. Сильные руки подняли ее, и блестящие от слез, точно два изумруда, глаза уставились на Чезаре.

– Вы не поранились?

Милли глубоко вдохнула и потрясла головой. Две слезинки скатились по побледневшим щекам. В голосе Чезаре звучало беспокойство, прищуренные глаза как будто даже заботливо обежали Милли с головы до ног.

Он положил руки на ее плечи, словно желал приободрить, поддержать. И Милли вдруг захотелось прижаться к его сильному телу, положить измученную голову ему на грудь и выплакать свое горе.

Она торопливо отерла слезы, а вместе с ними и это нелепое желание. Он враг ее сестры, а значит, и ее враг.

Случись такое с Джилли, она ругнулась бы и обратила все в шутку. Да уж, не получается у этой Милли изображать сестру.

– Все в порядке. – Милли вымученно улыбнулась. – Надо просто смотреть под ноги. – Она на мгновение задумалась, что бы еще сказала Джилли, и спросила: – А еще далеко идти? Здесь что, нет никакого транспорта?

Уголок чувственных губ Чезаре приподнялся, и он пробурчал:

– Здесь, на острове, нет ничего, кроме каменного коттеджа. Ни людей, ни дорог – ничего.

Чезаре убрал руки с ее плеч и поднял брошенные на тропу вещи.

– Мой отец построил коттедж много лет назад, когда купил этот остров. Он был настоящим трудоголиком и приезжал, сюда примерно раз в год, чтобы подзарядить свои батарейки.

– У вас, наверное, сохранились хорошие воспоминания о каникулах, – отозвалась Милли на это неожиданное упоминание о семье.

На мгновение ей подумалось, что он не ответит на ее безобидное замечание, но нет – по его липу скользнула невеселая, даже горькая усмешка.

– Моя мать ни разу не была здесь. Она любила столицу. Отец привозил сюда своих любовниц, и ему было ни к чему, чтобы я здесь крутился. Я узнал о существовании этого убежища только после его смерти.

Проглотив сочувственные слова, которые ему наверняка не понравились бы, Милли сосредоточила внимание на крутой тропе, которая шла вверх по склону залитого солнцем холма. Она запыхалась и вспотела, а в голове роились разные мысли.

Если отец открыто имел любовниц – а это следует из того, что сын знал о них, – то это объясняет, почему для Чезаре совершенно естественно привезти домой девушку, затащить ее в свою постель, а потом, когда соскучится, вышвырнуть вон.

Бедная Джилли!

Взглянув на Чезаре, Милли с каким-то странным ощущением в животе отметила, что легкий ветерок с моря взъерошил его короткие черные как ночь волосы. Это придало ему какой-то более свойский вид, не такой самоуверенный, нарушило образ «акулы бизнеса», и ей снова подумалось: ничего удивительного, что прежде весьма непостоянная сестра наконец по-настоящему влюбилась. Редкая женщина устоит перед таким мужчиной.

– Почти пришли.

Голос ворвался в поток ее мыслей как электрический разряд. Мягкий как шелк… сочувствующий? Сердце Милли часто забилось; прищурившись, она посмотрела вперед. Они стояли на вершине холма, а внизу лежала неглубокая лощина. На другой ее стороне, задом к холму, за которым виднелось море, стоял приземистый каменный дом. Тихое, уединенное место, как будто созданное для любовников.

– Зачем вы привезли меня сюда? – Милли не хотела знать это: была уверена, что ответ ей не понравится, но и не знать ничего тоже было тяжело. Его слова заставили ее вздрогнуть.

– А ты сама как думаешь, Джилли?

От ухмылки, искривившей его чувственные губы, и фамильярного блеска прекрасных глаз все в Милли перевернулось, молнией промелькнули слова Чезаре про отца и про убежище на необитаемом острове. Да он, наверное, и рассказал-то ей об этом только для того, чтобы она знала что и как.

Они с Джилли были любовниками. Он что же, решил возобновить эту связь? Затащить ее в постель – вдали от зорких бабушкиных глаз и ее понимающей улыбки – в качестве вознаграждения за деньги, которые Джилли якобы украла, подделав подпись на чеках?

Сердце прыгало как сумасшедшее, ноги сделались ватными. Не может он так с ней поступить! А если поступит, что она сделает?

Глядя на бледное как полотно лицо, Чезаре еле удержался от смеха. Да уж, если не считать внешности, во всем остальном самозванка заслуживает самой низкой оценки. Она что же, не знает, как отреагировала бы на это неприкрытое предложение ее сестрица? Она подскочила бы и прижалась к нему всем телом.

– Давай я помогу. Здесь крутой спуск.

Милли бросило в дрожь, когда он взял ее за руку и его горячие крепкие пальцы обхватили ее слабые и безвольные, сердце тяжело стукнуло, и она, задыхаясь, стала хватать ртом воздух.

Да, этот беззастенчивый покоритель женских сердец, каким он наверняка был, по мысли Милли, очень заботливо помог ей преодолеть самые трудные места и отпустил ее руку, лишь когда они оказались на мощеной площадке перед домом.

Окна были открыты, и массивная деревянная дверь была незаперта: Чезаре явно не опасался грабителей.

Милли удивилась еще больше, когда Чезаре ввел ее в квадратную комнату с каменным полом, раза в два больше кухни в обычной квартире.

На крепком сосновом столе в центре комнаты стояли цветы в глиняных горшках, около небольшой плиты тихо урчал холодильник.

Толкаемая женским любопытством, Милли открыла его – он был полон. Она удивленно посмотрела на Чезаре.

– Если здесь никто не живет, то откуда все это? – Он что, соврал? И где люди, к которым она может обратиться за помощью, если он бросит ее здесь, что наверняка и сделает?

– Моторка. – Он с самодовольной улыбкой поглядел на Милли. – У меня есть человек на материке, который время от времени наведывается сюда, следит за домом, а когда я собираюсь приехать сюда, то звоню ему, и он привозит еду. Еще он следит за работой генератора и насоса.

Вот, значит, как. Один звонок – и все к твоим услугам. Об этом она не подумала.

Милли решила больше не спрашивать, зачем он привез ее сюда, но отважилась заговорить о другом:

– Покажите мне, где я буду спать, и скажите, что желаете на обед. Вы же наверняка ждете, что я стану вам прислуживать!

Уж он-то наверняка не в состоянии и воду вскипятить.

– А что, это мысль! – Он уставился на Милли, она быстро отвела глаза. Он был убийственно хорош собой, но Милли была уверена, что Аид не поведет ее следом за сестрой по смертельно опасной дороге. Она вздохнула с облегчением, когда Чезаре поднял ее чемодан и пошел вверх по лестнице в дальнем конце комнаты.

В квадратном холле было две двери. Одна вела в ванную, другая – в спальню, где кроме широченной кровати ничего не было.

Может, Чезаре, следуя по стопам своего отца, тоже привозил сюда женщин? А Джилли привозил? Если так, то зря она спросила, где будет спать, потому что спальня здесь только одна.

Так где же она будет спать? В горле собрался комок, а в груди чувствовалось какое-то непонятное томление. Развернувшись, Милли хотела уже заявить, что ни за что не ляжет в одну постель с ним, и если он привез ее сюда для этого, то пусть выбросит это из головы.

Но там, где Чезаре только что стоял, было пусто, а с лестницы послышалось его посвистывание. Милли сердито стиснула зубы. Ну конечно, он в прекрасном настроении. Думает, женщина, которую он притащил сюда, сейчас разберет постель и приготовится выплачивать ему свои долги.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Милли растянула умывание и причесывание на добрый час, что заметила, лишь когда взглянула на часы. Большую часть этого времени, впрочем, она провела, глядя в окно спальни, и, вдыхая теплый, напоенный ароматами воздух, любовалась открывавшейся перед ней лощиной да голубым небом, наслаждаясь покоем. Лишь бы только не думать о том глупейшем положении, в котором она оказалась.

Вообще-то, при иных обстоятельствах она с удовольствием была бы здесь, особенно с любимым человеком. Это чудесное местечко для романтической идиллии.

Мысль эта, неизвестно откуда взявшаяся, заставила Милли поморщиться. У нее же нет никакого любимого человека, ни здесь, ни вообще где бы то ни было!

В отличие от сестры, на которую мужчины слетались как мухи на мед, у Милли не было особо богатого опыта в отношениях с представителями сильного пола. Тихая и робкая, постоянно в тени своей сестры, она как-то не привлекала их внимания и ни разу не влюблялась.

Ее первое свидание прошло просто ужасно. Милли было тогда шестнадцать, по сравнению с сестрой она была еще совсем ребенком и страшно растерялась, когда местный красавчик Митч Фарадей, по которому сохли все девчонки, вдруг позвал ее в кино. Все закончилось настоящей дракой на последнем ряду, во время которой этот тип по-всякому обзывал ее. Он-то считал, что, если она пошла с ним, значит, согласна на все. Милли такое и в голову не приходило, и она дралась как взбесившаяся кошка.

Первое свидание надолго отбило у нее желание иметь дело с мужчинами. Потом она встретила Брюса. Он был бухгалтером, на двенадцать лет старше Милли и жил с матерью.

Брюс зашел как-то в цветочный магазин, где Милли работала, и они разговорились. Через неделю он пришел снова и пригласил ее поехать вместе с ним и его мамой в парк Бассет-Холл. Милли, слышавшая, что там целые акры засажены рододендронами и азалиями, а еще есть озера и гроты, согласилась.

Брюс оказался человеком солидным и серьезным, и она с удовольствием встречалась с ним раз в неделю на протяжении последних двух лет.

С ним было приятно общаться, он не позволял себе ничего лишнего. Лишь после смерти ее мамы начались намеки – слабые со стороны самого Брюса и более настойчивые со стороны матери – что им пора оформить свои отношения.

Милли со вздохом отошла от окна. Ей нравился Брюс, она не имела ничего и против его матери, но знала, что не любит его и никогда не полюбит, и пыталась заранее сочинить ответ на тот случай, если он наконец отважится сделать ей предложение. Ей не хотелось оскорблять его гордость.

В суете последних дней она совсем забыла про Брюса. Надо будет по возвращении с острова позвонить ему и сказать, что она устроилась компаньонкой. С чего вдруг она вспомнила о Брюсе, о котором прежде и думать не думала, разве что во время свиданий? Чтобы не думать о другом?

Рано или поздно ей придется встретиться с Чезаре. Остается только надеяться, что он скажет, зачем привез ее сюда, и молиться, чтобы это не оказалось то, что она подозревает.

Секс.

Сестра наверняка рассчитывала выйти замуж за итальянца. И когда он сказал ей, что ему от нее ничего не нужно, кроме секса, почувствовала себя униженной.

Он же уверен, что держит в руках компаньонку своей бабушки, вот и угрожает ей судом, если она не согласится ему подчиниться. То есть он хочет просто возобновить их прежние отношения? Эта власть доставляет ему удовольствие?

По его словам, Джилли украла деньги. Может, он решил, что она, Милли, теперь должна компенсировать ему эту потерю?

Милли выпрямилась и пошла вниз по лестнице готовить обед. По правде говоря, есть ей не хотелось, но он наверняка проголодался. Да и потом, будет чем заняться, может, хоть на пару минут удастся отвлечься от тяжелых мыслей.

Чезаре с ловкостью профессионала раскладывал содержимое сковороды по двум тарелкам.

– А я уже собирался тебя звать. – Приветливая улыбка и легкий кивок красивой головы. – Я подумал, не поесть ли нам снаружи? Вино открыто, может, ты разольешь?

Милли вышла на залитую солнцем площадку перед домом, где уже стояли небольшой столик и два стула. Концы белой скатерти лениво покачивались под легким ветерком.

Столовые приборы, бокалы, корзинка с булочками и брусок масла на синей керамической тарелке. Руки Милли дрожали, когда она наливала вино в два бокала. Когда он появился, она бессильно опустилась на стул, потому что ноги больше не держали ее.

– Ну-ка, как твое мнение? – Чезаре поставил перед Милли тарелку и сел на стул напротив нее. – Люблю поэкспериментировать. Иногда получается ужас что!

Против ожиданий тонкий запах пробудил у Милли аппетит, который, как ей казалось, она потеряла навсегда, и она, борясь со смущением, подцепила вилкой сочную креветку. Гарниром служили грибы и жареные перцы. Приготовлено все было просто замечательно.

Почувствовав вдруг зверский аппетит, Милли взяла булочку и намазала ее маслом.

– Ну и как, на твой взгляд? – спросил Чезаре.

– Сказка! Можете готовить для меня, когда только захотите!

Первая искренняя улыбка осветила лицо Милли, в ответ Чезаре широко улыбнулся и принялся за еду.

А он умеет вести себя вполне по-человечески, удивилась Милли. Она нахмурила брови. Ей казалось, что Чезаре Сарачино не способен и воду вскипятить, а он приготовил блюдо, вкуснее которого ей еще не доводилось пробовать!

Выходит, она ошибалась насчет него. Что, если ошибается и в остальном и поступила как последняя дура, пойдя на бесчестный обман?

Она заперта здесь. Вернувшись на виллу, будет заперта там. Она думала, что сумеет разыскать Джилли до того, как до нее доберется Чезаре.

Напрасные надежды! С таким же успехом можно надеяться исследовать обратную сторону Луны. Она не в состоянии ни сесть на автобус до Флоренции, ни взять такси, потому что у нее нет денег и не предвидится, ведь Чезаре не намерен ей ничего платить.

Милли, погрузившись в раздумья, потягивала вино.

– О чем задумалась? – спросил Чезаре.

– Да так, ни о чем, – ответила Милли. Что делать? Продолжать изображать сестру или признаться во всем и сдаться на его милость? Что, если он стал таким добрым и дружелюбным просто потому, что собирается затянуть ее на ту огромную кровать? Окажись по волшебству снова в Англии, она ни за что не сделала бы то, что сделала.

Милли украдкой посмотрела на Чезаре. Красив, ничего не скажешь. Сидит такой спокойный, пальцы, поигрывающие ножкой бокала, чувствуется, что сильные, но тонкие, изящные. Красивые руки красивого мужчины. И эта легкая улыбка в уголках губ, и манящий блеск глаз, глядящих на нее. Нет, это просто невыносимо! К своему стыду, Милли почувствовала, как дыхание ее снова участилось и соски грудей, напрягшись, уперлись в шелк блузки.

Он неотразим. Недаром Джилли была сражена. Милли прекрасно ее понимает.

Она поднялась и, проглотив образовавшийся в горле комок, хрипло произнесла:

– Я помою посуду.

– Оставь. – Его пальцы сомкнулись на ее запястье. Он встал, не выпуская руки Милли, и она залилась краской под его изучающим взглядом.

Ее еще никогда не тянуло с такой силой к мужчине. Да ей этого и не нужно! Не хватало, чтобы она увлеклась этим чудовищем только потому, что он красив, сексуален и ей еще не доводилось встречаться с таким обаятельным мужчиной.

И когда Чезаре, обойдя стол, выпустил руку Милли и легонько хлопнул ладонью по заду, задержав ее чуть дольше, чем нужно было, со словами: «Надень прогулочные туфли, я покажу тебе остров», она почти бегом бросилась к дому.

Не переставая улыбаться, Чезаре убрал со стола, вымыл посуду и привел кухню в первозданный вид.

Самозванка напугана! Это и требовалось. Его внезапное решение привезти ее сюда было правильным. Но до чего же она наивна! До сих пор думает, что он ей верит.

Santo cielo![2]2
  Святые небеса! (итал.)


[Закрыть] Ну как можно быть такой простушкой? Краснеет, заикается… Она что, не знает, как держалась бы ее сестра?

Джилли ответила бы на его взгляд тем, что, полуоткрыв губы, посмотрела бы на него своими зелеными глазами из-под ресниц, мол, я вся твоя. Она бы вся пылала, а не дрожала, как девственница, приносимая в жертву.

Самозванка Милли выдавала себя на каждом шагу, и Чезаре раздумывал о том, стоит ли еще медлить, не пора ли бросить свою бомбу, как только она появится на ступеньках.

Она все еще была в голубой блузке, натянувшейся на ее роскошной груди, и белых джинсах, туго обтягивающих ее красивой формы бедра. На ногах он увидел то, что она сочла за прогулочные туфли – плоская подошва и тонкие завязки а-ля гладиаторские сандалии.

Но его внимание привлекло другое – тревога, застывшая в ее ясных зеленых глазах, тревога, смешанная с молчаливой мольбой, и несмелая улыбка, подрагивающая на ее ненакрашенных губах.

Неизвестно откуда пришло вдруг ощущение, что он ведет себя неверно, захотелось заботиться о ней, защищать ее, оберегать от всего плохого, целовать эти милые беззащитные губы, пока они не загорятся от желания, и прогнать тревогу из прекрасных глаз.

Она спускалась по ступенькам. Медленно, несмело. Чезаре на миг закрыл глаза, ругая себя за то, что ведет себя как зеленый юнец, теряющий голову при виде прекрасной женщины. Робкая испуганная девушка – это всего лишь маска. Об этом нельзя забывать, иначе придется признать, что он ведет себя отвратительно, что он ошибается.

А он никогда не ошибается!

Так же как и ее сестра, она наверняка утратила невинность и чистоту, как только покинула колыбель! Несмотря на свою чистую прелесть, отличающую ее от откровенной сексуальности сестры, она такая же коварная и лживая, как ее вороватая сестрица.

Ничего, вечером – пусть она еще немного помучается, теряясь в догадках, что ждет ее в роли Джилли, – он скажет ей, что знает, кто она, и выведает у нее, где находится ее сестра.

Она должна это знать. Когда он пришел к ней, она наверняка связалась с сестрой, и они разработали план. Пока Милли выдает себя за Джилли, та скроется и заметет следы. Как только Милли решит, что сестра в безопасности, она удерет.

– Пошли, – сказал Чезаре, подавляя кипевший в нем гнев, когда девушка подошла к нему.

– Подождите. – Она нагнулась и стала поправлять босоножки Джилли. Нет, так продолжаться не может. Чем дальше, тем труднее обманывать. От природы честной, Милли ненавистна была роль, которую приходилось играть, но сможет ли она выдержать взрыв негодования, который неизбежно последует, если она откроется? И все-таки лучше открыться самой. Так, по крайней мере, он не будет ее считать подлой. Хотя какое ей дело, какой он ее будет считать? – одернула себя Милли.

Пока что, судя по всему, он ни о чем не догадывается. Ведет себя вполне прилично, если забыть об одном: он собирается снова затащить Джилли к себе в постель, хотя о женитьбе и не помышляет. Он уверен, что Джилли в том положении, в каком находится, не посмеет ему отказать.

Играть роль и дальше тяжело и неприятно, и все же придется. Сестра всегда защищала ее, когда они жили вместе. Значит, и она должна найти способ разыскать Джилли, пока Чезаре не напал на ее след.

Широкие плечи под мягкой белой хлопчатобумажной тканью замерли, и через мгновение итальянец повернулся к Милли. От улыбки, которой он одарил ее, у нее зашлось сердце.

– Хочешь, я дам тебе туфли, которые не расползутся через несколько шагов?

– Не надо. – Все было не так просто! Если уж она решила продолжать и дальше свою игру, то следует выяснить одну вещь. Милли выпрямилась. – Я хотела бы знать, зачем вы привезли меня сюда. – Глубокий вздох. – И где вы собираетесь сегодня спать.