Текст книги "Выбираю (не) любить... (СИ)"
Автор книги: Диана Фад
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)
Глава 37. Денис
Утро было таким, что хотелось оторвать себе голову, настолько нестерпимо она болела. Я открыл глаза, с трудом двигая сухим языком, сглатывая комок тошноты во рту. Сквозь задернутые шторы пробивался солнечный луч, делая этот день ничем не лучше, чем вчерашний. В комнате воняло перегаром и сексом так, что к горлу подступала тошнота. Сел, привалившись к спинке кровати, хватаясь за виски, и наткнулся взглядом на разорванный розовый лоскут. Воспоминания о минувшей ночи нахлынули на меня потоком, заставляя передернуться кожей и глухо застонать. Встревоженно, откинул одеяло, рассматривая размазанные кровяные пятна по простыне и издавая то ли стон, то ли скулеж.
– Что я натворил?! – глухо сказал я, раскачиваясь из стороны в сторону на кровати, – Снежана…
Несколько минут я был словно в бреду, затем вскочил с кровати, пошатываясь. Двинулся в сторону прихожей, и осел на диван, охнув от впившихся в ногу хрустальных осколков. Весь пол был усыпан мелким хрусталем.
– Господи, – в ужасе оглядел я комнату, снова останавливая взгляд на испачканной простыне, – Что я натворил!
Я лишил Снежану девственности в ее день рождения, да еще таким жестоким способом, просто взял силой. Хорошенький подарок на день рождения.
– Моя девочка не простит меня. Никогда, – снова застонал я, опускаясь на пол и сгребая руками осколки в одну кучу. Зачем мне это было нужно, я не знал. Я упал голыми коленями, хрусталики впились в них острыми гранями, но я остервенело, сгребал их в одну кучу, будто пытаясь восстановить разбитую балерину. Руки кровоточили от порезов, и я сел, закрыв лицо руками и зарыдал, надрывно, с рычанием, по-мужски.
Я все погубил, все убил своей рукой, а точнее другим местом. Я погубил Снежану и наши отношения навсегда. Она больше никогда не улыбнется мне, не засмеется над моей шуткой, скорее всего даже не заговорит со мной. Я сам убил свою любовь, разбил на мелкие осколки, как эту хрупкую статуэтку.
– Прости меня, – рыдал я, размазывая слезы и кровь от ранок на руках по лицу, – Прости! – почти кричал я, будто она могла меня услышать, моя девочка, моя любовь. Через некоторое время я начал успокаиваться и потянулся к своим брюкам, что валялись здесь, на полу, достал телефон. Набрал Снежану, слушая «Абонент временно не доступен». Я нажимал на звонок снова и снова, впечатывая палец в экран, чтобы слышать лишь одну фразу. Что мне делать? Как теперь просить прощения? Да и как такое можно простить?!
Встал, пошатываясь, будто пьяный. Прошел по полу, даже не замечая осколков. Оделся и вышел из квартиры, направляясь к своей машине. Я должен увидеть Снежану, пусть она не простит меня, но мне нужно попытаться, вымолить у нее на коленях. После принятого решения, я ехал к ней, нисколько не волнуясь. У меня был только один путь из двух вариантов: если она меня простит и если не простит. Другого пути у меня не было. Подъехав к ее дому, я зашел в открытые ворота и нашел взглядом ее окна. Остановился напротив окна и медленно опустился на колени, прямо в снег. Собрал все силы и закричал:
– Снежана! Снежана! – кричал я долго, пока не охрип.
На крыльцо вышла ее мать, а затем и она, моя девочка, кутаясь в пальто.
– Уходи, Денис, – тихо сказала мне, а ее мать всхлипнула и вернулась в дом, прикрыв за собой дверь.
Я пополз к ней на коленях, не замечая, что ползу по грязному снегу, загребая эту серую жижу, схватил ее за ноги и уткнулся в них лицом.
– Прости меня, прошу. Я не смогу, если ты меня не простишь! – я почувствовал, как она вся дернулась, будто от отвращения и с силой начала отталкивать меня за плечи.
– Уходи, Денис. Ты мне противен! Я не хочу тебя видеть! – закричала она, упираясь ладонями в мою голову, стараясь оторвать от своих ног. Она будто отрывала у меня куски мяса, отодвигая, отстраняясь, убивая.
Наконец ей удалось, освободить свои ноги и она отошла от меня, остановившись у своей двери:
– Больше никогда, слышишь, никогда не подходи ко мне. Не смей приближаться, иначе я за себя не ручаюсь. Оставь меня! Исчезни! – крикнула Снежана и скрылась за дверью, громко хлопнув. Я стоял все еще на коленях, чувствуя, как моя душа разрывается на куски, а сердце плавиться, превращаясь в пепел. Через некоторое время я стал чувствовать холод, который шел от ледяной грязной воды, от снега, что таял вокруг меня. Я еще мог что-то чувствовать, я был на удивление жив. Ее слова не убили меня. Моя девочка не смогла вынуть из меня душу и боль. Она выше всего этого. Она оставляла меня жить, но покидала меня, ненавидела, не любила. Снежана никогда не любила меня. Я понял это только сейчас, стоя перед ней на коленях и умирая душой. Это я любил ее, а она нет. Не все в этом мире подчиняется нашей власти, не все наши желания и мечты исполняются. Если я не могу без нее жить, то Снежана может, потому что не любит, все просто. Все до тошноты просто и объяснимо.
Затем встал, и еле передвигая ноги, пошел к машине. Сев за руль долго сидел о чем-то думая, потом завел мотор и выехал на МКАД. Машина летела по почти пустой трассе, чуть виляя из стороны в сторону. Я открыл окно, подставляя голову под поток ветра. В глазах было сухо и жгло, словно кто насыпал туда песка. Я ехал ни о чем не думая, ничего не чувствуя. Выехав на длинный отрезок пути, вдавил педаль газа в пол, разгоняясь, направляя автомобиль в отбойник, и закрыл глаза, ожидая удара.
Глава 38. Захар
Как только Снежана исчезла за дверью, я оттолкнул от себя шлюху, больно потянув ее за волосы.
– Отвали, – глухо сказал ей, натягивая боксеры и застегивая джинсы.
– Ну, Захар, мы только начали, – проныла девчонка, сложив свои накачанные силиконом губы уточкой, откидывая черные волосы на спину.
– Отвали, я сказал, – крикнул ей и вышел из комнаты, направляясь к выходу из квартиры. В гостиной гремела музыка, остальные накачивались импортным пойлом, некоторые танцевали, другие целовались. В кухне со стонами и шлепками трахалась какая-то парочка. Я выбежал за дверь и перепрыгивая ступени понесся вниз, чудом не навернувшись несколько раз. Выбежал из подъезда и пнул со злостью ногой урну, разглядев отъезжающее такси и две головы на заднем сидении. Достал из кармана смятую пачку сигарет и прикурил, пытаясь успокоиться. Втягивая в себя горький дым, немного пришел в себя, чувствуя, что пьян в хлам и еле стою на ногах. На свежем воздухе накрыло с новой силой, но как ни странно стало чуть легче. Несмотря на алкоголь, что гулял по крови, в мозгах немного прояснилось.
Докурив две сигареты, снова вошел в подъезд, поднимаясь в свою квартиру. Не разуваясь, прошел в гостиную и выключил музыку:
– Пошли все вон, – тихо сказал, отчетливо произнося слова в наступившей тишине.
– Ты че, Захар? – сунулся было ко мне Митяй, но я посмотрел на него таким взглядом, что он отошел, махнув рукой. Вскоре все потянулись к выходу, а я толкнул дверь в свою комнату. Девчонка так и сидела голая на кровати, ожидая меня, даже не пытаясь прикрыться. Встала, покачивая соблазнительно бедрами, подошла ко мне. Обняла за шею, пытаясь поцеловать.
– Захар, я хочу тебя, – обдавая меня своим дыханием с примесью спиртного, она пыталась дотянуться до моих губ. Ее рука легла на ширинку джинсов, поглаживая меня, сквозь брюки.
– Убирайся, – глухо сказал я ей, оттягивая ее от себя за волосы, намотав их на кулак, – Чтобы через пять минут тебя здесь не было.
– Козел, – выдохнула она, отстраняясь, – На такси дай.
Я молча достал из кармана смятую купюру и бросил ей, даже не взглянув сколько там.
– Убирайся, – повторил я и вышел, направляясь на кухню, где уже никого не было. Достал из холодильника начатую бутылку виски и сделал несколько жадных глотков из горлышка. Жженое тепло разлилось по груди, обжигая горло и приводя меня в чувство.
Хлопнула дверь и я остался один, вышел на лоджию, жадно прикурил, вглядываясь в темноту. Вот какого черта я пригласил Снежану. Да еще вместе с Денисом. Затащил Снежану на кухню, снова трогал, целовал, спрашивал. В ответ подожди, я не готова. Мы что тут в игру играем, готова или не готова? А что у меня стоит уже все на нее так, что низ живота болит, это мне как терпеть? Ведь хотел забыть ее, оттого и пошел в комнату с первой попавшейся, согласной на все. Хотел выбить из себя все мысли о снежной королеве, о том, как трогал ее, целовал. О том, как она стонала в моих руках, когда кончала, содрогаясь внутри и плотно сжимая мои пальцы. Как там было узко и горячо, ее закрытые глаза и чуть приоткрытые губы. Ее упругая грудь, что ровно легла в мою ладонь. Снежана вся такая хрупкая, изящная, ее так легко сломать, причинить боль.
Я трогал ее, забыв как дышать. Чувствуя, что меня просто разорвет от желания, если не окажусь в ней. Каким чудом удержался, не знаю. Несмотря ни на кого, взял бы ее там, на кухне, как те двое, что были после нас, просто оттрахал, яростно и жадно. При мыслях о Снежане почувствовал, как возбуждение снова накатило на меня, скручиваясь жарким узлом внизу живота. Черт! Что в ней такого, что хочу ее безумно, до дрожи в руках, до помутнения в голове.
Вышел тогда из кухни, встречаясь взглядом с пьяным Денисом, который стоял посреди гостиной, расставив ноги и шатаясь. В его руке была бутылка с виски, он прикладывался к ней, отпивал, глядя прямо мне в глаза, каким-то диким взглядом, где плескались ярость и бешенство. Его лицо было страшным, я поморщился и отвернулся. Схватил за руку первую из доступных шлюх, что извивалась в откровенном танце и потащил в комнату, где сел на кровать, силой нагибая ее голову к своему паху. Та лишь зазывно улыбнулась, расстегивая мою ширинку, где все еще колом стоял член, и взяла в рот, орудуя языком.
Минут через десять в комнату влетела Снежана и застыла, прижимая руку к губам. Я открыл глаза и посмотрел на нее, вытянул руку и схватил девчонку за волосы, заставляя всасывать еще глубже, и не отводил от Снежаны взгляд. Та тихо ойкнула и, развернувшись на каблуках своих белых туфель, скрылась за дверью, с силой саданув по косяку.
Я закрыл глаза, чувствуя, как накатывает возбуждение от одной только мысли о Снежане и тут же представил ее на месте этой шлюхи. Желание схлынуло с меня, когда я понял, что это не Снежана, а другая, доступная для всех.
Сейчас, когда я курил на балконе, потягивая из горла виски, я понял, что мне больше не интересны эти девки, готовые раздвинуть ноги по первому моему требованию, что мне нужна только одна. Та, которая ходит в белых туфлях на высоком каблуке, та, которая появилась в первый день в универе в белых бантах на своих золотых волосах. Та, что танцует в воздушной белой пачке, изящно и легко, красиво, так, что сносит башню напрочь.
Вышел с балкона, когда закончились сигареты и сделал последний глоток из бутылки. Уже падая на кровать, выпустил бутылку из рук, и та покатилась по полу, разбрызгивая коричневое пойло. Обхватил руками подушку и отключился, провалился в какой-то пьяный и тревожный сон. Сознание даже в пьяном бреду работало, выдавая мне развратные сны со Снежаной. Лишь под утро я уснул, перестав метаться на кровати и забывшись во сне без сновидений.
Эпилог, Снежана, месяц спустя
Я ушла на заочное отделение, не хотела больше видеть осуждающие взгляды одногруппников. Видеть Захара, который каждый раз при встрече молчаливо смотрел на меня, ожидая от меня слов, действий или непонятно чего. Я просто не могла никого видеть, даже с Ингой свела общение к минимуму. Никто не узнал и надеюсь, не узнает, как поступил со мной Денис. Я не сказала никому, даже родителям. Мама лишь спросила, почему Денис ползал передо мной на коленях, а я промолчала. А когда все узнали, что он разбился, мама устроила мне скандал. Обвиняла в том, что я спровоцировала парня, что могла бы быть мягче, не отталкивать так жестко. Я не хотела чувствовать свою вину, но чувствовала. Слишком многое чувствовала, и от этого мне становилось так плохо, что почти две недели не могла выйти из дома.
Последствий самого изнасилования, удалось избежать, хоть в чем-то повезло. Но смотреть больше на парней или что-то к ним испытывать, да хотя бы беззаботно смеяться и разговаривать, было выше моих сил. Захар пытался несколько раз подойти, выяснить, что случилось, но я просто молча уходила, пока не ушла совсем. Теперь мне учиться лишний год, но я не жалею, мне так спокойнее, я учусь заново жить, уже без всей этой истории.
Устроилась на подработку в студенческое кафе и готовлюсь к сессии. Никому и ничего я не должна, да и мне никто. Лишь месяц спустя я решилась пойти к Денису в больницу. Да, он выжил, но какой ценой. Его глупость стоила ему переломанного тела, травмы головы и теперь его родители собираются отправлять сына на лечение в Германию. Возможно, там ему помогут, вернут к почти полноценной жизни, так как травма позвоночника наполовину обездвижила его, приковав к кровати. Денис мог только частично двигать руками и поворачивать голову.
У него в палате я застала его маму, которая тут же вышла, молчаливо пройдя мимо меня. Денис непохожий на себя лежал, глядя на меня глазами, в которых было столько боли, что я отвернулась и села рядом на стул, стараясь не смотреть на него.
– Снежана, ты пришла, – еле слышно сказал он, и мне пришлось повернуться к нему. Увидела бледное лицо, заостренные черты, потухшие когда-то яркие глаза. Его руки комкали край одеяла, и он неотрывно смотрел на меня, а из глаз катились слезы, падая крупными каплями на подушку.
– Прости меня, – прошептал он, и я снова отвернулась, кусая губы до крови. Наконец, по щекам потели и мои слезы, отчего стало чуть легче, но простить? Возможно, ли простить?
– Хорошо, – выдохнула я, – Прощаю. Но и ты не держи на меня зла. Возможно, я что-то сделала не так, чем-то тебя оттолкнула или дала надежду. Прости. Если есть моя вина.
– Нет твоей вины, это я, просто я был болен тобой, – тихо отвечает Денис, – Я безумно любил тебя и не мог избавиться от этого чувства. Я и сейчас люблю тебя, сильно, но к сожалению, теперь ты точно меня не выберешь, – как-то печально усмехнулся он. А я протянула руку и накрыла его холодную ладонь своей ладошкой.
– Если это так, то я выбираю не любить, Денис, – прошептала ему и убрала руку, – Я выбрала никогда и никого не любить, так проще.
– Это серьезное решение, у тебя вся жизнь впереди, так нельзя, – отозвался Денис, – У тебя не получится, Снежка. Ты слишком мягкая, нежная, ты создана для любви и чтобы тебя любили.
– Да, но это только мой выбор, ничей больше. Любить слишком больно, ты как никто это понял на себе, а я больше не хочу поддаваться этому чувству.
– Жаль, что я тебя привел к такому решению, – прикрывает глаза Денис, – Я виноват, сильно. Хотел того, что ты не могла мне дать. Нельзя полюбить по желанию, согласен. Уходи, Снежана, живи своей жизнью и забудь, что было. Желаю тебе счастья и еще раз прости.
Я вышла тихо из больничной палаты и направилась к выходу из больницы. В гардеробе получила свою шубку, вышла на больничное крыльцо и глубоко вздохнула всей грудью. Снег тихо падал, скрадывая шум города и с шелестом опускался на мохнатые ветки стоявших около крыльца елей. Было красиво, спокойно, умиротворенно.
– Я выбрала, да, это мой выбор. Не любить никогда и никого, – прошептала я и затянув широкий шарф на шее, спустилась с крыльца оставляя первые следы на только что выпавшем снегу. Я шла, протаптывая новую тропинку, оставляя старую позади себя, покрытую снегом и почти забытую мной.
