Текст книги "X-COM - UFO Defense"

Автор книги: Диана Дуэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Они приблизились к следующей паре бронированных дверей, еще более мощных, чем первые, отделявших наиболее строго охраняемые лаборатории, где велись эксперименты над живыми, захваченными в плен пришельцами, от тех заведений, где работают лишь с неодушевленными биологическими препаратами. Остановившись у входа в этот сверхсекретный блок, Жанель вдруг задумалась о том, что же за человек этот самый Тренчард. История его жизни не содержала совсем ничего примечательного, за исключением лишь того эпизода, когда Тренчард случайно оказался в районе, подвергшемся нападению инопланетных террористов, и едва не погиб. Вскоре после этого агентура Икс-команды, действующая под прикрытием некой частной фирмы, ведущей "лишенные всяких агрессивных целей" исследования генетической структуры клеток инопланетян, не поднимая лишнего шума, завербовала Тренчарда, поручив выполнение засекреченных научных заданий. Что касается его отношения к подопечным, оно также было "лишено всякой агрессии". Он относился к пришельцам столь трепетно, что, пожалуй, и голодный пес не мог бы лучше заботиться о спрятанной про запас душистой косточке, чем Тренчард о своих лабораториях. Его психоаналитическое досье не давало ни единого намека ни на какие перенесенные в нежном возрасте травмы, которые могли бы вызвать это особое пристрастие к инопланетянским генам, ни на какие сокровенные желания таскать за пазухой отточенный до бритвенной остроты топор и тому подобные аномалии. Этого человека, видимо, интересовала лишь одна-единственная вещь совершенно новый, никому доселе не ведомый раздел биологической науки, исследования организмов тех самых пришельцев, анатомию и физиологию которых на Земле до сих пор толком никто не понимал.

Углубившись в эту неизведанную область, талантливый ученый, готовый работать не покладая рук, смог очень многого добиться. И Жанель с огромным удовольствием предоставляла Тренчарду самые широкие возможности. Этот человек был одним из тех немногих, кто не пытался сидеть сложа руки и поплевывать в потолок, когда она только-только появилась на этой базе. Более того, все научно-исследовательские работники, составлявшие непосредственное окружение Тренчарда, вдохновляемые его энергичным примером, работали куда эффективнее, чем их коллеги из соседних лабораторий.

Жанель отсалютовала стоящему у дверей часовому, который вручил ей и Ари по увесистому пистолету. Никто из бойцов Икс-команды ни при каких условиях не должен приближаться к пришельцам, не будучи вооружен – даже если пришельцы эти полностью обездвижены. Они миновали пост и зашагали дальше по широкому коридору. Эта часть лабораторного корпуса освещалась самым тщательным образом; огни мощных ламп казались зеленоватыми сквозь несколько слоев толстого пуленепробиваемого стекла. Вот тут, где содержатся представители считающихся самым опасным видом пришельцев, в смысле физической силы или же телепатических способностей, а порою и того и другого, поддерживается самый строгий режим, какой только может выдумать служба безопасности. Справа и слева в боковых помещениях расположены клетки для менее агрессивных пленников, и освещение, даваемое не только обычными лампами, но и специальными устройствами, создающими особые электромагнитные поля, лишающие всех обитателей камер способности к активным действиям, тут заметно слабее. Вот они зашагали вдоль серии небольших "вольеров", набитых целатидами и сектоидами, и Ари, мотнув головой в сторону пленников, удивленно вскинул брови:

– На этой неделе что-то уж необыкновенно много этих типов.

– Да, – согласилась Жанель. – Доктор Аху специально просил меня передать всем боевым группам, чтоб привезли ему всех целатидов, каких только удастся изловить. Он сейчас работает над какой-то хитроумной обработкой их крови и намерен изготовить "универсальный растворитель". Утверждает, что эта адская жидкость, когда он с нею окончательно разберется, сможет разъедать даже золото. Да и вообще в последнее время Аху все с большей уверенностью заявляет, что целатиды – полезная штука.

– Да, интересная идейка. Только вот как мы будем его изобретение использовать? Сконструируем водомет, снаряжаемый подобной микстурой?

– Ну, об этом меня не спрашивай. Технологические тонкости – не мой профиль.

Они как раз достигли самого сердца наиболее засекреченной части корпуса и остановились перед дверью из толстого ударопрочного стекла, заглядывая внутрь помещения. Там посреди давно опустевшей лаборатории сидел перед экраном компьютера Джим Тренчард. По экрану плыли длинные разноцветные синусоиды, то и дело причудливо переплетаясь друг с другом. Тренчард с довольным видом разглядывал всю эту абракадабру, отвлекаясь лишь для того, чтобы выстучать что-нибудь на компьютерной клавиатуре да подрегулировать частоту или амплитуду волн. Это был подтянутый человек небольшого роста, без малого пятидесяти лет от роду, жилистый и очень ладно скроенный. Он довольно рано начал лысеть, но в остальном был нисколько не похож на типичного кабинетного ученого. Работая в лаборатории, он предпочитал носить простой синий рабочий комбинезон, какие обычно в моде у слесарей-ремонтников. Однако, невзирая на подобную "ненаучную" внешность, Тренчард добивался таких результатов, что его статьи и доклады привлекали внимание весьма обширной аудитории. Этому человеку могло бы позавидовать множество увенчанных всевозможными лаврами профессоров.

Сквозь мощную стеклянную дверь Ари и Жанель разглядели подвешенного прямо в воздухе, посреди мощного обездвиживающего психоэнергетического поля, этериала. Казалось, этериал так и сверлит Тренчарда взглядом. Впрочем, это, разумеется, может быть только иллюзией.

– Мне как-то не по себе становится при виде этих типов, – вполголоса произнес Ари.

Жанель кивнула. Из всех инопланетян, с которыми приходилось иметь дело Икс-команде, этериалы, по крайней мере с ее точки зрения, самая скверная разновидность. Другие виды пришельцев могут разорвать тебя на мелкие клочки, сожрать живьем или растворить, как кусочек сахара в чашке кофе, но все-таки перспектива столкнуться с личностью, способной проникнуть прямо в глубины твоего мозга и резко изменить само сознание жертвы, казалась ей вариантом наиболее печальным. Этериалы – все до единого телепаты и телекинетики невиданной силы, и их военные специализируются именно на оружии, поражающем мозг. В Икс-команде ходили разговоры о том, что это именно этериалы стоят у руля всей инопланетной агрессии. Во всех научных подразделениях этой призванной бороться с НЛО организации велись упорные исследования этих существ и не прекращались попытки подвергнуть их допросу.

Но, как назло, этериалы обладали невиданной сопротивляемостью, и все усилия науки пока оставались тщетными. Это неизъяснимое упорство и невероятная сила мозга пришельцев казались особенно пугающими на фоне их хрупкой, тщедушной внешности. Если не считать самого мозга, запрятанного в огромной голове, у этериала практически нет никакого тела.

Жанель разглядывала парящего в волнах обездвиживающего психоэнергетического поля пленника. Да, если отвлечься от этой разбухшей головы, скрывающей просто чудовищный! разум, этериал кажется просто дегенеративной карикатурой на гуманоида. Все тельце не больше, чем у младенца. И притом младенца, родившегося до безобразия синим, который явно на этом свете не жилец. Кожа пришельца столь тонка, что даже самые глубокие кровеносные сосуды просвечивают, как через кальку. Да и не так уж много крови струится по этим недоразвитым членам. Все тело – явно лишь придаток громадного мозга, и, судя по тем научным отчетам, которыми регулярно снабжают Жанель изучающие инопланетян психиатры, это явление кажется вполне логичным. Если, конечно, слово "логика" вообще можно употреблять, когда речь идет об этериалах. Внутренние органы этих существ либо находятся в совершенно рудиментарном состоянии, либо едва-едва функционируют. Они просто не способны обеспечить тело необходимой ему энергией и питательными веществами – даже столь хрупкое и совершенно деградировавшее тело.

Однако факты – упрямая вещь: подобное тело живет и здравствует во множестве экземпляров, невзирая на то что мускулы его не толще бечевки, а все туловище можно, кажется, переломить одной рукой. За этими вот мрачными, как ночь, глазами, в данный момент лишенными способности что-либо видеть, по-прежнему прячется нечто неведомое, какая-то непреклонная злая воля. Беспомощно подвешенное в воздухе порождение далеких неведомых миров слегка повернулось, задетое струей воздуха, вырывающегося из вентиляционной системы, и невозмутимые черные глаза неожиданно устремились прямо в лицо Жанель. Она невольно поежилась. Лишь однажды за всю долгую службу Баррет настолько не повезло, что она столкнулась лицом к лицу с одним из тех могучих холодных и безжалостных нечеловеческих умов, что прячутся за такими вот глазами. Тогда потребовалось собрать в кулак все силы, мгновенно припомнить все наставления специалистов-психологов и длинные лекции, особо посвященные этой проблеме. Лишь чудом удалось Жанель не перестать существовать как личность, когда чудовищная неодолимая сила вторглась ей прямо в мозг, подобно острому ножу, и начала методично слой за слоем вырезать все то, что делало Жанель человеком. После того случая она стала настоящим фанатом психогенной тренировки, а сделавшись командиром базы "Ирил М'Гаун", Баррет в принудительном порядке отправляла на спецобучение всякого, у кого хватало телепатических талантов на то, чтобы отогнуть на три миллиметра в сторону тоненький кошачий усик, не говоря уж о том, чтоб сдвинуть чайную ложку.

– А уж как я их люблю! – криво усмехнулась она в ответ на реплику Ари и нажала на кнопку звонка.

Тренчард несколько мгновений продолжал сидеть, не отрывая глаз от экрана, и лишь махнул рукой в направлении двери, давая понять, что слышит. Перед ним по-прежнему плыли разнообразные синусоиды, и ученый решил проследить от начала и до конца весь цикл, продлившийся секунд тридцать. Затем он выпрямился, выразительно почесал спину, которая наверняка уже сильно болела из-за долгого однообразного сидения, обернулся к двери и увидел, кто пожаловал в гости.

– Извините, госпожа командующий, – заговорил Тренчард, отворив им. Слишком уж увлекся. Как поживаете, полковник?

– Спасибо, доктор, замечательно.

– Знаешь, Джим, – заговорила Жанель, – нам тут "сверху" преподнесли сюрприз. Завтра мне надо отправляться в Швейцарию и начинать там строить новую базу. Среди прочего я собираюсь открыть там немало дополнительных исследовательских лабораторий и хотела бы, чтобы ты их возглавил.

У Тренчарда отвисла челюсть, а в следующую секунду он рассмеялся громко и звонко, не пытаясь скрыть бурную и неудержимую радость. Вот так же, пожалуй, среагирует пятилетний ребенок, если его оставить без присмотра в кондитерской лавке.

– Неужто это все всерьез? Всерьез ведь, а?

– Теперь уж, пожалуй, слишком позднее время для шуток, – отозвалась Жанель. – Даже для меня.

– Швейцария! – продолжал ликовать доктор наук. – А есть где-нибудь поблизости лыжный курорт?

Ари снова не на шутку скис. Баррет бросила ему недвусмысленный взгляд и вновь обернулась к Тренчарду:

– Пока что нацеливаемся на Андермат.

– Не довелось еще там побывать. Но говорят, местечко замечательное, все больше и больше сиял Тренчард. – Не загаженное еще нашей проклятой цивилизацией.

– Что ж, поживем – увидим. А пока что мне от вас потребуется совет эксперта по поводу того, насколько это место подходит для тех самых научных учреждений, которые мы там намерены открыть. Ваша работа позволит на денек-другой оторваться от всех этих процедур? Ну, от силы на три дня.

– На два-три – можно, – лицо Тренчарда посерьезнело, – а вот на дольше уже вряд ли.

– Что ж, с таким расчетом и будем планировать поездку. Вылетаем завтра ровно в восемь ноль-ноль. Нас высадят в небольшом торговом аэропорту в Агадиле. Мы эту командировку не афишируем, так что оденься соответствующим образом. Подробный инструктаж найдешь на своем домашнем компьютерном терминале.

– Вас понял, командир.

Все на минуту замолчали, разглядывая неподвижно парящую в воздухе фигуру инопланетянина.

– Как дела идут? – спросил Ари. – Это тоже часть тех самых усилий заставить их разговориться?

– Это-то? Нет. Я сейчас просто провожу диагностические процедуры. Пытаюсь выяснить, где они берут энергию, чтобы снабжать весь этот мозг.

– Ну и как успехи?

Тренчард иронично расхохотался:

– Один сплошной ноль. Сколько народу ни занималось исследованиями метаболизма этих существ, полученные цифры ни разу еще не давали основы для каких-либо вразумительных выводов. И самые замысловатые химические процессы, и примитивные подсчеты тепловой энергии – совершенный абсурд, с какого бока их ни рассматривай. Вопиющее нарушение логики в биологии этериалов, похоже, начинает уже довольно пагубно действовать на некоторых моих коллег. Один весьма уважаемый профессор в своей научной статье недавно на полном серьезе утверждал, что этериалы обладают "метаболическим расширением, простирающимся в другие измерения".

– Неплохо бы еще узнать, что все это может значить, – вскинул брови Ари.

– Ну, это уже вопрос не ко мне, ибо я и сам оной проблемы не разрешил. Пока что я тут проделываю кое-какую работу на тему внутриклеточного обмена веществ, но этериалы и здесь оказались, как всегда, абсолютно не похожи ни на один другой вид живых существ, в том числе инопланетных. Так что все, начиная с простейших ферментов, надо изучать с азов, да и к тому же...

Жанель начала смеяться.

– Вы уж лучше напишите мне реферат, доктор, – махнула она рукой, потому что все, что вы теперь тут излагаете, я через пять минут позабуду. У меня на сегодня осталась еще дюжина самых разных дел, так что я даже не верю, что сумею до завтра толком выспаться. Ладно, встретимся с утра, Джим.

– Понял, командир. И спасибо вам!

– "Спасибо" лучше скажи своей собственной ударной работе, – заметила Баррет. – Ты все это заслужил. Спокойной ночи!

Они вышли. Дверь за спиной мгновенно герметично закрылась. Ари и Жанель дошли до охранного поста, вернули часовому оружие и наконец совсем покинули лабораторный корпус.

– Удивительно просто, – произнес Ари, возвращаясь все к той же теме. Сколько бы раз я здесь ни появлялся, а когда выхожу обратно, все время будто дышать легче становится.

– Мне тоже. Я нисколько не страдаю от необходимости с ними воевать, убивать их или ловить живьем, чтоб преподнести ребятам в белых халатах. Жанель покачала головой. – Но даже подумать о том, чтобы часами торчать с ними рядом...

– Мы просто не так устроены, – сказал Ари. – Мы люди более примитивного эмоционального типа. Дай нам по автомату да еще место, где можно этим автоматом воспользоваться...

– Это в каком еще смысле "мы"? – смеясь, отпарировала Жанель. – Всех по себе судишь, полковник?

Она взяла Ари под руку, и они зашагали к жилым строениям.

Десять часов спустя они уже находились за двенадцать тысяч миль от "Ирил М'Гауна". Обстановка снова была сугубо деловой. Над головами сверкало ослепительно синее небо, а температура воздуха составляла плюс один градус по Цельсию. Что касается Жанель, то она про себя решила, что все равно это чертовски холодно, как ты там ни измеряй. Хоть по Фаренгейту, хоть в Кельвинах.

Делегация Икс-команды стояла как раз в тени высокого горного пика, прямо посреди сугробов в два фута глубиной. Чуть поодаль медленно, будто во сне, вращались лопасти вертолета. Издаваемое ими монотонное "вваф, вваф, вваф!" было единственным звуком, раздававшимся под этим невинно-голубым небом. Жанель ожидала найти здесь пронзительный ветер и нескончаемые снегопады. Однако вместо этого наткнулась лишь на сплошное белое безмолвие, начинавшее странным образом действовать на нервы. Весь мир окрасился лишь белым да многочисленными оттенками синего – ярко-синее небо, более мягкие и глубокие оттенки синих теней на снегу, темно-синие полосы глубоких трещин на поверхности ледников, а примерно в шести сотнях футов внизу – сверкающее ярким сапфиром маленькое ледниковое озеро.

Сегодня все они облачились в гражданское. На Ари и на Жанель были одеяния того типа, что предпочитает, отправляясь на зимний отдых, не слишком богатый, но более или менее состоятельный турист: объемистые ботинки со шнуровкой да лыжные комбинезоны традиционной расцветки – смесь коричневого и зеленого с небольшими золотистыми деталями отделки. Совсем другие вкусы демонстрировал костюм Тренчарда. Он облачился в наимоднейший, хотя и смотревшийся совсем ненормальным, комбинезон, агрессивно окрашенный в наиболее яркую разновидность цвета электрик. Считалось, что подобная расцветка не даст лыжнику потеряться, если он попадет в беду, оказавшись, к примеру, погребенным под снежной лавиной. Даже в тени комбинезон сверкал, как неоновая витрина; казалось, фигура Тренчарда так и пульсирует на фоне голубовато-белого снега.

Перспектива находиться рядом с личностью в подобном клоунском наряде не на шутку встревожила и Ари и Жанель. Однако четвертый участник этой выбравшейся на природу группы лишь беззаботно рассмеялся и с полной уверенностью заявил, что волноваться тут не о чем.

– В этом году так одеваются абсолютно все, – произнес Конни, служивший своим гостям в качестве гида. – Так что он мгновенно затеряется среди остальных.

Вообще-то сомнения Жанель от этого не рассеялись, но она сочла за лучшее не возражать, поскольку у этого проводника были самые лестные рекомендации. Конрад Эгли служил связным между Икс-командой и секретной службой Швейцарии – организацией столь таинственной, что у нее нет даже названия. "М-15 тоже когда-то пыталась остаться безымянной, – припомнила Жанель, – но только потерпела неудачу. Да стоит ли удивляться подобному здесь, в той самой стране, что первая изобрела номерной банковский счет?" Спецслужба Швейцарии, в свою очередь, установила особые связи с местной армией, хотя характер этих связей опять-таки в разговорах с Жанель никто и не пытался раскрыть. Да она и сама решила, что знать такие вещи ей вовсе не требуется. "Покуда ваше армейское руководство, – заявила она Конни сегодняшним утром, когда тот встретил делегацию Икс-команды в аэропорту, остается в курсе того, что кое-кто намерен... э-э... взять в аренду один-два из построенных ими объектов, так что нас не начнут в один прекрасный день обстреливать, едва лишь мы приступим к исполнению собственных обязанностей, меня это совершенно не волнует".

"О нет, что вы, – с готовностью отозвался Конни, – тут вам не о чем беспокоиться. Все уже улажено". Этой фразой заканчивалась добрая половина высказываний Конни. Вообще, глядя на его поведение, этого человека можно было бы скорее принять за метрдотеля шикарного ресторана, чем за военного атташе. Впечатление усиливалось еще и типичной внешностью: высокий мускулистый мужчина средних лет с волосами какого-то металлического оттенка и почти такими же серыми глазами, он напоминал ходячую гранитную глыбу. Голос у этого человека тоже был какой-то замогильный – за исключением тех моментов, когда он смеялся. Едва лишь господину Эгли доводилось расхохотаться, у окружающих возникало стойкое подозрение, что в следующий миг в ответ на его смех с вершины горы обрушится снежная лавина.

– А вот это все, – Жанель указала взглядом на одеяние Джима Тренчарда, – тоже уже улажено? Как мы объясним присутствие его здесь? Да и наше тоже?

– Вы – разжиревшие на казенных харчах чиновники ООН, беззаботно растрачивающие общественные деньги, – жизнерадостно сообщил Конни. Арендуете тут самые современные, баснословно дорогие вертолеты и летаете на них в горы, чтобы покататься на лыжах. Легенда просто замечательная, поскольку любой добропорядочный швейцарский обыватель сразу же поверит в нее на все сто.

– А что, если кое-кто из нас так ни разу и не встанет на лыжи? поинтересовался Ари.

– А вы просто струсили. – Конни весело рассмеялся. – Это будет даже лучше. Уж такому-то обороту событий у нас обязательно поверят.

– Что ж, замечательно, – коротко улыбнулась Жанель, но в следующий миг ее лицо снова приняло серьезное выражение. – А почему вы привезли нас именно на это место?

– Оглядитесь по сторонам, – коротко сказал Конни.

Они огляделись. Даже чисто с развлекательной точки зрения тут было на что посмотреть. К северу раскинулся город Андермат – смесь всевозможных гостиниц и маленьких коричневых и даже золотистых в ярком солнечном свете домишек, – окаймляемый треугольником идущих в разные стороны дорог. Дороги эти углублялись в долину Фуркапасс, шли на восток немыслимыми зигзагами, взбирались по Трансальпийскому перевалу, тянулись к северу, в Гёшенен и к северной оконечности громадного железнодорожного тоннеля, пронизывающего перевал Сен-Готард. Еще дальше простирались многочисленные долины Швейцарии, плавно переходя в германские пейзажи. Прямо на запад располагался громадный треугольник горы Фуркагорн высотою в десять тысяч футов, а из-за пика выглядывало необъятное пространство изрезанного большими и малыми трещинами льда в целую милю шириной – древнейший и самый крупный ледник в Европе. Дальше за ледником, если погода, как сегодня, оставалась ясной и безоблачной, можно было без труда разглядеть саму Женеву и даже окраинные города Франции. К югу, подобно морским волнам во время сильнейшего цунами, вздымалось великое множество горных вершин; перевал Сен-Готард, многочисленные перевалы и долины поменьше, будто громадные реки, устремлялись вниз, сливаясь поодаль в единую большую низменность. Там уже начиналась Италия. К востоку виднелись самые высокие из здешних горных хребтов. За ними лежали Лихтенштейн и Австрия, а еще дальше, но, как ни удивительно, все еще в пределах видимости – Чешская Республика и окраины еще нескольких государств Восточной Европы.

Жанель понимающе кивнула.

– Это явно самый центр континента, – проговорила она таким тоном, будто подобный факт ее нисколько не удивляет. Казалось, госпожа Баррет пытается противостоять напористому агенту по продаже недвижимости.

– В данном случае это не самое главное, – сказал Конни. – Ответьте мне на один вопрос: видите ли вы какие-либо следы строительства или вообще человеческой деятельности в этом районе?

Добрых пять минут Жанель сосредоточенно оглядывалась. То же самое проделали и остальные, однако она отлично сознавала, что отвечать на вопрос придется именно ей. Загвоздка вся в том, что швейцарцы – настоящие виртуозы в области маскировки. Можно простоять целый день возле скалистого обрыва и так и не заметить в трех шагах валун, который в действительности склеен из стеклоткани и столь аккуратно раскрашен, что ничем не отличается от своих соседей – до тех самых пор, пока какой-нибудь швейцарский лейтенант не отодвинет его в сторону одной рукой, чтобы открыть спрятанную позади стальную дверь.

– На первый взгляд ничего подобного не видно, – ответила она наконец, но вы ведь не будете отрицать, что любой шпион, который этим делом заинтересуется, сможет уделить разведке местности куда больше времени, чем мы сейчас. Да и к тому же вряд ли будет действовать лишь невооруженным глазом.

– Да, все это совершенно верно, – согласился Конни, – но я попросил вас осмотреться лишь потому, что мы скоро начнем изучать эту местность поподробнее и поближе. И мне хотелось бы, чтоб вы запомнили и узнали потом все природные объекты. Когда вы узнаете, чего сейчас не можете отсюда видеть, у вас будет возможность сравнить действительность и то впечатление, которое она производит на первый взгляд. Ну как, готовы?

Жанель чувствовала себя более чем готовой. Пусть сегодня и совершенно нет ветра, но ноги у нее все равно закоченели. Баррет поспешила забраться обратно на борт вертолета; остальные последовали за ней.

Через десять минут полета они приземлились на небольшую, специально оборудованную площадку возле железнодорожного вокзала в Андермате.

– И куда теперь? – спросила Жанель.

– Теперь сядем на поезд, идущий в Гёшенен.

– А что, Rhaetische Bann, небось платит вам за это комиссионные? полюбопытствовал Ари, в следующую же секунду поймав укоризненный взгляд Жанель.

Вскоре они уже забирались в вагончик крохотного поезда. Вагон в этом поезде был всего один, причем сконструирован таким образом, чтобы путешествовать именно по горам. Локомотив наклонялся относительно посадочной платформы примерно на двадцать градусов вниз, и точно под таким же углом располагался пол самого вагона, так что сиденья шли одно за другим, как в амфитеатре. Через пару минут сосредоточенного раскачивания на месте это миниатюрное чудо техники издало некий загадочный звук и двинулось вниз по склону.

Локомотивчик много раз разворачивался, петляя по каменистым ущельям, затем по узенькому мостику пересек мрачную трещину глубиной метров в семьдесят, на дне которой бурлила и извивалась рождаемая горными ледниками зеленовато-белая река. И наконец, когда дорога более или мене выпрямилась, подкатил к очередной платформе и притормозил.

– А теперь, – сообщил Конни, – поменяем лошадей.

Агент швейцарской спецслужбы повел своих спутников к другому концу платформы. Там на дополнительном железнодорожном пути их поджидало одно из наиболее экстравагантных приспособлений, какие только способны бегать по рельсам: маленький самоходный вагончик с открытым верхом, предназначенный для перевозки ремонтных бригад и сверху донизу раскрашенный в ярко-желтый цвет. "Если взять "форд-пикап" с убирающейся крышей, – мелькнуло в голове у Жанель, – да поставить его на рельсы, получилась бы, пожалуй, именно такая штуковина". Возле вагончика их уже поджидали двое швейцарских железнодорожников, держа наготове специальные утепленные жилеты и защитные каски. Вся спецодежда так и сияла ярко-оранжевым. Конни жизнерадостно поприветствовал железнодорожников и, взяв жилеты с касками, раздал спутникам, не позабыв, как полагается, и самого себя.

– Все по местам! – скомандовал он.

Остальные не слишком уверенно переглянулись и последовали за Конни. Сам он уселся впереди, ухватился рукой за нечто напоминающее скорее румпель небольшого катера, нежели рулевое управление локомотива, повернул ключ зажигания, запуская небольшой, но довольно мощный дизель, и погнал свою тележку вниз по склону, к югу, в сторону зияющего чернотой отверстия тоннеля под перевалом Сен-Готард.

Жанель с опаской уставилась на приближающееся жерло тоннеля, удостоив стоящий чуть поодаль изящный монумент с искусно вырезанными барельефами лишь случайным, мимолетным взглядом. Памятник был воздвигнут в честь некоего человека, погибшего во время строительства самого первого из этих грандиозных тоннелей.

– Конни, – забеспокоилась она, – а ты уверен что кроме нас тут никто не поедет?

– О нет, – заверил тот, – мы движемся по рельсам, предназначенным для путешествия на юг, а не на север.

– А можно ли быть уверенным, что ничего не подкатит к нам сзади?

– Мы далеко впереди того поезда, что отправляется в двенадцать пятьдесят. А вплоть до его появления дорога будет совершенно чиста.

"Н-да, в ближайшее время я вряд ли смогу без содрогания глядеть на часы", – подумала Жанель как раз в тот момент, когда пасть тоннеля окончательно поглотила крохотный вагончик, и они погрузились в полумрак. Вскоре единственным источником света остались передние фары этой самоходной коляски, и зона видимости сократилась до нескольких десятков метров.

Становилось все холоднее, холоднее и холоднее. Но потом вдруг каким-то чудесным образом снова потеплело. Джим в недоумении оглядывался по сторонам: каменные стены тоннеля, покрытые густым слоем инея возле самого входа, чуть глубже делались мокрыми, а еще через несколько минут езды – уже совершенно сухими и явно излучали тепло.

– А в таких громадных количествах, – пустился в умозаключения Тренчард, – камень, пожалуй, способен служить своего рода теплоизоляцией.

– В такое время года – да, – отозвался Конни. – Но учтите, что зима еще, в общем-то, не наступила. Ну, а вот здесь... – Они уже углубились в тоннель примерно на милю и теперь явственно слышали – или, может быть, скорее чувствовали вибрацию – чего-то увесистого, на большой скорости проносившегося где-то поблизости. – Тут по соседству проходит еще один тоннель. Если продолжать ехать в том же направлении, то эти два пути все больше и больше расходятся в стороны и в самом конце их разделяет уже около полумили сплошного камня. Однако нам с вами надо притормозить именно здесь, – добавил он, махнув рукой куда-то влево, и нажал на тормоз: – Ну, вот и все. Вылезаем.

Жанель прищурилась, оглядываясь по сторонам, затем пожала плечами и спрыгнула вниз. До земли оказалось около метра. Остальные последовали за ней; Конни, выпрыгнувший из вагона последним, коснулся борта машины, откинул какой-то колпачок и выстучал кодовый номер на появившейся из-под колпачка клавиатуре, после чего снова задраил крышку. Вагончик слегка дернулся и, набирая скорость, покатил обратно, оставив своих пассажиров в гордом одиночестве посреди сплошной тьмы и холода.

Конни вооружился фонариком и двинулся к ближайшей стене.

– Вот мы и дома, – изрек он, погружая пальцы в небольшую щель под выступающим куском скалы.

Легким движением он отодвинул камень в сторону...

"Скала" оказалась всего лишь стекловолоконной пластинкой, прикрывавшей широкую стальную дверь.

– Вас не затруднит поставить эту штуку обратно, полковник, когда мы зайдем? – обратился он к Ари, вытаскивая из кармана ключ.

– Запросто, – произнес Лоренц.

Конни отворил дверь, и из показавшегося впереди небольшого коридора хлынули лучи света. Коридор заканчивался еще одной бронированной дверью.

Они забрались вовнутрь, Ари поставил на место фальшивый кусок скалы, и Конни запер дверь.

– Что-то это не вселяет в меня особой уверенности, – сказал Ари. Всякий, кому не лень, может просто прогуляться по тоннелю – ну, скажем, ночью...

. – Нет, им это не удастся, – с неизменной улыбкой ответил Конни.

Больше он не прибавил ни слова, так что Жанель еще долго продолжала размышлять, что бы это могло значить. А Конни тем временем уже вел их по коридору ко второй двери и, приблизившись, нажал возле нее какую-то кнопку.

Дверь бесшумно отъехала в сторону. За ней располагался обширный грузовой лифт. Когда вся компания устроилась внутри, Конни нажал одну из двух кнопок на стене. Двери затворились.

Подъем занял около двух минут, и все это время пассажиры лифта пялились то на пол, то на голые стены, поскольку никаких надписей или хотя бы цифр, обозначающих этажи, здесь не было. Но вот двери отворились, и Жанель первой шагнула наружу.