Текст книги "Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)"
Автор книги: Диана Чемберлен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
10
Сиэтл
Ванесса уже поднесла трубку к уху, чтобы набрать номер сенатора Уолтера Паттерсона, когда в кабинет вошел Питер Олдрих. На его физиономии под огненно-рыжей копной волос висела привычная гримаса недовольства. Ванесса опустила трубку и приготовилась слушать.
– В больницу поступил подросток, и я хотел бы, чтобы вы на него взглянули, – начал Пит. – Это девочка. Школьный психолог рекомендовала ее для программы AMC, однако сам я не могу вытянуть из нее ничего, кроме того, что она не желает тут находиться, – открыв больничную карту, он глянул на свои записи. – Физическое состояние удовлетворительное, если не считать ожогов от сигарет, которые она нанесла себе сама. Сексуально активна, однако не желает об этом говорить. Ни алкоголя, ни наркотиков – так она утверждает.
Ванесса взяла у него папку.
– А имя у «подростка» есть?
– Конечно, – наклонившись, Питер кивнул в сторону карты, и Ванесса взглянула на титульный лист.
– Дженнифер Либер, – прочла она.
– Верно.
– Хорошо, спасибо. – Подождав, пока Питер выйдет из кабинета, Ванесса направилась вслед за ним в клинику.
Девочка – худенькая красотка с золотистыми волосами – поджидала ее в смотровой. Она сидела на столе в тонкой больничной пижаме, аккуратно сложив на коленях руки так, чтобы скрыть следы от ожогов.
– Здравствуй, Дженнифер, – Ванесса присела на стул. – Я – доктор Грей.
В ответ девочка пробормотала что-то маловразумительное.
– Доктор Олдрих сказал, что ты в хорошей форме, если не считать ожогов на руках.
Дженнифер поморщилась:
– Ну и странный же он.
– Правда? – Ванесса произнесла это как бы между прочим, чтобы девочка не догадалась, насколько она разделяет ее мнение.
– Да. Мистер Всезнайка или что-то в этом роде. Я уж подумала, не робот ли он.
Ванесса улыбнулась.
– Да, иногда в нем это проглядывает.
– Похож на миссис Керби. Та тоже любит лезть в чужие дела. Расспрашивает о том, что ее не касается.
– Миссис Керби – это ваш школьный психолог?
– Угу.
Ванесса наклонилась, обхватив руками колено.
– Миссис Керби, которая и направила тебя к нам, рассказала о том, что в школу ты ходишь в рубашке с короткими рукавами. И это в разгар зимы. Довольно умно, на мой взгляд, если хочешь, чтобы кто-то заинтересовался твоими делами.
– Что значит «умно»?
– Ты понимала, что тебе требуется помощь, и нашла удачный способ получить ее. Эти ожоги, – кивнула она в сторону Дженнифер, – все равно что крик о помощи.
– Не нужна мне ничья помощь.
– Миссис Керби направила тебя к нам, поскольку у нас есть специальная программа. Она предназначена для подростков, которые испытали в детстве сексуальное насилие со стороны взрослых. Видимо, у нее были для этого веские причины.
Щеки у Дженнифер заалели, и она быстро отвернулась. Было видно, что на глаза у нее навернулись слезы.
Ванесса подошла к девочке и осторожно взяла ее за руки. Она развернула их так, чтобы стали видны ожоги от сигарет. Восемь на правой руке, пять – на левой. Наверняка от них останутся уродливые шрамы. Памятка на всю жизнь. У Ванессы были такие на бедре.
Под ее пристальным взглядом Дженнифер затаила дыхание.
– А раньше ты это делала? – Ванесса внимательно глянула в голубые глаза девочки.
Дженнифер покачала головой.
– Что заставило тебя так поступить с собой?
– Я не знаю, – девочка отвела глаза. – Это все из-за моего парня, – добавила она еле слышно.
– Расскажи мне о нем.
– Мы больше не встречаемся. Он перестал мне звонить.
– Сколько вы были вместе?
– Полгода.
Полгода. Огромный срок, когда тебе пятнадцать.
– И что случилось?
Дженнифер пожала плечами и вновь потупила глаза. Не желая давить на девочку, Ванесса отошла чуть в сторону.
– Я не знаю, – тихо промолвила Дженнифер. – Со мной стало происходить что-то странное, и он не смог с этим смириться.
– О чем ты?
– Я начала вспоминать то ужасное, что со мной случилось… о чем я до этого и не подозревала.
Ванесса кивнула. Она понимала, что ей следует вести себя с большой осторожностью. Она уже не раз сталкивалась с тем, как самые причудливые и невероятные воспоминания оказывались на поверку чистой правдой. С другой стороны, нельзя было сбрасывать со счетов и богатую фантазию подростка. В любом случае Дженнифер должна знать, что здесь к ней отнесутся со всей серьезностью.
– Порой, – заметила Ванесса, – когда события кажутся нам слишком болезненными, мы выбрасываем их из памяти.
Ванесса считала такое подавление настоящим даром природы. Жаль, что сама она была напрочь лишена подобного свойства.
– Что пробудило в тебе эти воспоминания?
Дженнифер прикусила нижнюю губу.
– Я… мы с моим парнем собирались заняться сексом.
– Это должно было произойти в первый раз?
Девочка кивнула.
– Но я не смогла, потому что вспомнила вдруг… кое-что про своего дядю, – Дженнифер отвернулась, и Ванесса не стала настаивать на деталях. Об этом они поговорят позже.
– Твой дядя поступил с тобой очень дурно.
– Да, но я совсем об этом забыла. Такое возможно? – выпалила Дженнифер.
– Возможно.
– Он уже два года как мертв. Я практически забыла о его существовании.
– Ты рассказала своему парню, что тебя так напугало?
Дженнифер кивнула.
– Я была на грани истерики, и он мне не поверил. Сказал, что такое невозможно забыть, и это просто отмазка, чтобы не заниматься сексом. Поначалу я решила, что он, должно быть, прав, потому что воспоминания были какими-то расплывчатыми. Но со временем они становились все яснее и яснее. И я уже не могла выбросить их из головы, – она обхватила себя руками. – Мы с Джошем были так близки. Мне казалось, я могу доверить ему что угодно. Но, когда я попыталась рассказать ему о том, что мне удалось вспомнить, он обозвал меня чокнутой и перестал звонить.
– Мне очень жаль, детка.
– Прошло недели две, и я уже не могла держать это в себе. Стоило мне закрыть глаза, и я вспоминала все новые и новые подробности. Я боялась идти вечером в постель. Тогда я попыталась рассказать обо всем маме. Вот только я не смогла признаться ей в том, что начала вспоминать, когда занималась сексом с парнем – она бы от этого просто взбесилась.
Ванесса сочувственно улыбнулась. Что и говорить, дилемма не из легких.
– Она была в жутком негодовании. И как только я могу оскорблять память ее дорогого брата? Я насмотрелась этих передач с Опрой, в этом-то все и дело. Так она заявила. А я их вообще не смотрю. Потом я нашла фотографию, которую могла бы показать ей, но…
– Фотографию?
Дженнифер кивнула.
– В комнате моего дяди все осталось практически так же, как было при его жизни. И я вспомнила про коробку из-под обуви, которую он держал у себя в шкафу. Там я и нашла этот снимок: он сфотографировал нас, когда мы были вместе, – щеки у нее густо заалели. – Меня чуть не стошнило, когда я это увидела.
Доказательство. Ванессе показалось, будто гора свалилась с плеч. Никто больше не будет сомневаться в словах девочки – в том числе и она сама.
– И где теперь этот снимок?
– Сначала я хотела сжечь его, но потом положила на место. В любом случае я не могу показать его матери, поскольку я же и останусь у нее виноватой. Она и так почти не разговаривает со мной. Парень меня тоже бросил. После того, как он перестал звонить, на меня напало какое-то оцепенение, – она взглянула на следы от ожогов. – Я сделала это, чтобы понять, чувствую ли я еще хоть что-нибудь. И мне было совсем не больно. Ладно, плевать. Все равно мне никто не верит.
– Я тебе верю, – возразила Ванесса. – Здесь есть и другие люди, которые тебе поверят. Их задача – помогать подросткам вроде тебя. Наконец, ты встретишься тут со своими ровесницами – и даже ровесниками, – которым довелось испытать нечто подобное. Они расскажут тебе о своих переживаниях, и ты уже не будешь чувствовать себя одинокой.
Она вкратце познакомила Дженнифер с программой, после чего договорилась по телефону о том, чтобы с девочкой побеседовал социальный работник. Уже на пороге комнаты Ванесса услышала голос Дженнифер:
– Я не могла рассказать это все тому доктору.
Ванесса замерла, сжимая ручку двери.
– Что ж, по крайней мере он это понял. Зачтем ему в плюс, что он догадался сходить за мной.
Девочка кивнула.
Ванесса вышла из комнаты и направилась к себе в кабинет. Ей были понятны страхи Дженнифер. Сама она уже не отождествляла себя с той болью, которую испытывали эти дети, ведь все это произошло с ней давным-давно. Тем не менее она прекрасно понимала каждого из них.
К счастью, у нее было что предложить этой девочке. До создания программы АМС она мало чем могла помочь таким детям. Ванесса и по сей день ненавидела это чувство профессиональной беспомощности.
Вернувшись к себе в кабинет, она вспомнила о том, что собиралась звонить Уолтеру Паттерсону. Накануне Ванесса переговорила с ключевыми членами своей группы. В результате было решено, что она возьмет на себя переговоры с Паттерсоном, а другие займутся сбором статистических данных, чтобы как следует обосновать их просьбу о финансировании. Судя по всему, этот Паттерсон был неплохим парнем. Терри Рус из Сакраменто слышала, что ему особенно нравились инновационные программы, позволявшие помочь таким людям, до которых нельзя было достучаться другими способами. И это как нельзя лучше подходило их детишкам.
Ванесса с минуту посидела, собираясь с мыслями, после чего набрала номер Паттерсона на Капитолийском холме. Трубку сняли практически мгновенно.
– Офис Уолтера Паттерсона, – произнес мужской голос.
– Это доктор Ванесса Грей из детской больницы Сиэтла, Вашингтон, – сказала она. – Могу я поговорить с сенатором Паттерсоном?
– А по какому вопросу?
Ванесса выпрямилась и расправила плечи.
– Я – директор программы для подростков, которые пострадали в детстве от сексуального насилия. Насколько мне известно, сенатор Паттерсон может помочь нам получить средства под этот проект.
– Все верно. Подождите секундочку.
Ванесса услышала, как мужчина поинтересовался у невидимого собеседника:
– Что, Зед еще у себя?
Сердце у нее заледенело от ужаса.
– Простите, – произнесла она в трубку, но таким слабым голосом, что мужчина ее не расслышал. – Простите! – она встала, чтобы собраться с силами.
– Что такое? – спросил тот.
– Вы сказали «Зед»?
– Да, верно. Уолтер Паттерсон, но тут все называют его Зедом.
Ванессе показалось, будто на миг она утратила дар речи.
– Он у себя, – продолжил мужчина. – Если вы подождете секундочку, я постараюсь связать вас с ним.
– Нет, – выпалила она. – Нет. Я позвоню позже.
Повесив трубку, она в оцепенении уставилась на телефон. Такое чувство, будто этот незамысловатый предмет в одно мгновение перенес ее в зону сумерек.
Зед Паттерсон.
Неужели есть еще один человек с таким именем?
11
Вьенна
Миновала неделя после встречи Клэр с Рэнди. От происшествия на мосту ее отделяли уже три недели, однако ей по-прежнему не удавалось забыть о Марго. Стоило Клэр поймать себя на мысли о том вечере в Харперс Ферри, как она тут же пыталась переключиться на что-то другое: на работу, на мужа или на дочь. Но Марго не желала отступать.
Клэр вынула диск с Шопеном из проигрывателя и убрала его в шкафчик, в котором у них хранились старые записи. Но вчера, когда она дозванивалась до офиса одного из врачей, у нее в ушах зазвучал уже знакомый ноктюрн. Сначала она хотела повесить трубку, но затем все-таки поддалась очарованию мелодии. Клэр уже знала все оттенки этой вещицы и могла свободно мурлыкать в такт музыке. Что-то тут нечисто, думала она. Видимо, Марго не желает с ней расставаться.
Впрочем, сама Клэр не говорила больше о Марго. Да и с Джоном она старалась вести себя как обычно. Он понятия не имел, что как-то раз, посреди ночи, она пробудилась с бешено колотящимся сердцем: ей приснилось, что она вновь стоит на краю моста. Не рассказала ему Клэр и о том, что однажды утром, сразу после сна, перед глазами опять мелькнула загадочная фарфоровая фигурка, запачканная кровью. На этот раз видение сопровождалось странной, тянущей болью в животе. Клэр полежала, пока образ и боль не рассосались, а уже через пару минут убедила себя в том, что все это ей только приснилось.
А потом раздался звонок от Рэнди.
Когда он позвонил, Клэр была у себя в офисе. Сначала Рэнди поблагодарил ее за то, что она дала ему возможность поговорить о Марго. Он и сам не ожидал, что беседа пойдет так легко. Встреча с Клэр пошла ему только на пользу, и теперь он готов выслушать то, о чем Марго говорила тогда на мосту. Не согласится ли Клэр присоединиться к нему за ланчем?
«Нет! – едва не закричала она в трубку. – Я хочу раз и навсегда забыть о вашей сестрице!»
Но тот же Рэнди по ее просьбе поделился с ней весьма личной – и весьма болезненной! – информацией. Отказать ему сейчас значило бы повести себя более чем неблагодарно.
К тому же, что уж там скрывать, ей действительно хотелось встретиться с ним. Вслушиваясь в его густой раскатистый голос, она припомнила то странное ощущение покоя и тепла, которое испытала тогда в его присутствии. Ей вновь показалось, будто она говорит со старым добрым знакомым.
Дождавшись вечера, Клэр рассказала обо всем Джону. Они сидели на кухне и ели пасту, когда она наконец решилась поделиться этой новостью.
– Мне сегодня звонил Рэнди Донован. Он пригласил меня пообедать с ним, – сказала Клэр, приправляя салат подливкой. Она упорно смотрела в тарелку, что не мешало ей чувствовать на себе внимательный взгляд Джона.
– Пообедать? – спросил тот. – С чего вдруг?
– Он хочет знать, о чем мы с Марго говорили тогда на мосту. Не могу сказать, что так уж жажду с ним встретиться, но он был весьма любезен со мной, и мне не хочется показаться неблагодарной.
– Так не проще рассказать ему обо всем по телефону? – поинтересовался Джон.
– Даже не знаю. Не так-то просто вывалить на другого подобную информацию, – осторожно заметила Клэр. В воздухе явно повисло напряжение, и она не знала, как его рассеять. Джон задумчиво смотрел в тарелку. – Ты сердишься на меня? – спросила она.
Джон со вздохом отложил вилку. Потянувшись через стол, он сжал руку Клэр, и та признательно взглянула на него.
– Я думал, тебе наконец-то удалось забыть о Марго, – сказал он. – А этот парень опять тащит тебя в ту же яму.
– Ничего страшного, Джон. Я справлюсь.
– Надеюсь, – он вновь сжал ее пальцы, после чего убрал руку.
В комнате опять воцарилось напряженное молчание. Клэр через силу дожевывала свой ужин.
– Когда ты собираешься с ним встретиться? – поинтересовался наконец Джон.
– Завтра.
Обычно они с Джоном обедали вместе – или у него в кабинете, или у нее. Иногда им удавалось вырваться в ресторан – вдвоем или с коллегами. Время от времени Клэр встречалась с Амелией или с какой-нибудь другой подружкой, а Джон приглашал на обед Пэт. Но все это не шло ни в какое сравнение с нынешней ситуацией. Клэр казалось, будто она нарушила какой-то негласный договор.
– Завтра в два у нас встреча с Томом Гарднером, – промолвил Джон.
– Я сто раз успею вернуться до этого времени.
И вновь тишина. Джон отхлебнул немного воды, после чего неожиданно произнес:
– Как насчет отпуска?
Клэр воззрилась на него в немом изумлении.
– Почему бы нам не выбраться на Гавайи? Или на Карибские острова? Мы вполне могли бы позволить себе недельку отдыха.
Клэр была изрядно удивлена тем, что Джон решился на такое предложение в разгар подготовки к выездному семинару. Однако сама идея пришлась ей по душе. Гавайи находились за тысячи миль от Харперс Ферри, Марго и проклятого моста.
– Чудесно, – улыбнулась она в ответ. – Я готова паковать вещи.
Джон рассмеялся искренне и сердечно – совсем как в былые времена.
– Вот и замечательно, – промолвил он. – Подумай о том, куда бы тебе хотелось поехать. И как только выдастся свободная неделька, мы сразу отправимся в путь.
* * *
На следующий день Клэр в плотном потоке машин подбиралась к театру «Чейн Бридж». Сама она предложила отобедать в ресторане на полпути между ее офисом и «Фишмонгером», но Рэнди заявил, что предпочел бы встретиться в театре. Днем он практически пустовал, и Рэнди частенько заглядывал туда в обеденный перерыв.
– Я и так весь день работаю в ресторане, – заявил он, – и на отдых предпочитаю устраиваться где-нибудь еще. Если вы согласны встретиться со мной в театре, обед я готов взять на себя.
Притормозив у светофора примерно в миле от театра, Клэр глянула в зеркало заднего вида, но не увидела ничего, кроме ярко-зеленого цвета. Сердце у нее екнуло, и она быстро посмотрела в окошко. Она и сама не знала, что ожидала там увидеть. Может, какого-нибудь парня в зеленой рубашке, который прислонился к ее машине? Однако перед глазами была обычная трасса и бок красного седана, который остановился прямо за ней. Все это купалось в сероватом свете затянутого облаками неба.
Клэр вновь глянула в зеркальце, но не увидела ничего, кроме машины, которая разворачивалась в обратном направлении. Зеленый цвет исчез так же неожиданно, как и появился. « Совсем у тебя крыша едет, Харт». Женщина в красном седане аккуратно подводила губы помадой.
Загорелся зеленый. Клэр нажала на газ и только тут ощутила, что ноги у нее свело от нервного напряжения.
Рэнди сидел на той самой скамье, на которой они беседовали в первую встречу. Сероватый дневной свет сочился в помещение сквозь высокое, увенчанное аркой окно. Сцена пряталась за тяжелым синим занавесом, и здание сегодня гораздо больше походило на церковь, чем на театр.
Заслышав шаги, Рэнди повернулся и встал. Лицо его просияло улыбкой.
– Весьма признателен, что вы согласились встретиться со мной здесь, – сказал он, помогая Клэр снять пальто.
На нем был свитер, совпадавший по оттенку с синим цветом занавеса.
– Пока я ждал вас, окончательно убедился в том, что не смог бы говорить о Марго в ресторане, – продолжил он. – Мне необходим покой этого места, его умиротворенность.
И вновь ей показалось, будто она знает этого человека целую вечность. Клэр хотелось коснуться его плеча, сказать ему о том, что она разделяет его чувства, но вместо этого она тихонько сложила руки на коленях. Очевидно, что в свете их краткой встречи ее чрезмерная симпатия не имела никакого смысла.
– Ну что, пообедаем? – он поднял с пола корзинку и поставил ее на скамью. В воздухе запахло чем-то копченым, и рот у Клэр мгновенно наполнился слюной. – Я принес вино и газированную воду, – заметил Рэнди, – поскольку не знал, что вы будете пить.
– Вино, – сказала Клэр, хотя не в ее привычке было пить вино за обедом.
Рэнди налил им по стакану вина, после чего достал из корзинки две большие, изящно упакованные тарелки. Сочные куски рыбы, разместившиеся на листьях салата, соседствовали с красным виноградом и ароматными булочками.
– Как вам копченый тунец? – спросил он, вручая Клэр одну из тарелок.
– Выглядит очень вкусно.
Рэнди передал ей вилку и нежно-розовую салфетку, и Клэр сняла с тарелки пищевую пленку.
– Великолепно, – промолвила она, прожевывая кусочек тунца. Невольно ей вспомнился Джон, одиноко сидевший у себя в офисе за рыбным салатом.
– Спасибо, – откинувшись на спинку скамьи, Рэнди поставил тарелку себе на колени. – Ну как, вы способны есть и разговаривать одновременно?
Клэр кивнула.
– Что бы вы хотели услышать?
– Я хочу точно знать, что произошло тогда на мосту в Харперс Ферри.
Клэр рассеянно глянула на синий занавес, вновь погружаясь в воспоминания о том заснеженном вечере. Ей не пришлось напрягать свою память, хотя она старательно стирала из нее все следы этой странной встречи на мосту. Клэр отчетливо помнила каждое движение Марго, каждое ее слово, как будто расстались они всего лишь минуту назад.
Она стала рассказывать Рэнди о том, как впервые заметила его сестру.
– Как только я поняла, что это и правда человек, мне не оставалось ничего другого, как вылезти из машины и направиться в его сторону.
– Почему ваш муж не пошел с вами?
– Джон передвигается в инвалидном кресле. В такой снег ему было бы трудно выбраться из машины.
– Вот оно что, – заметил Рэнди.
Клэр рассказала о том, как подошла к перилам и постаралась докричаться до Марго, но та ее не услышала. Вот тогда-то Клэр и выбралась на край платформы.
– Поверить не могу, что вы на это решились, – покачал головой Рэнди. – Судя по всему, храбрости вам не занимать.
Прежде чем ответить, Клэр проглотила несколько ягодок.
– Признаться, действовала я тогда импульсивно, – заметила она. – Вдобавок платформа была достаточно широкая, и я понимала, что главное тут – держаться за перила, и все будет в порядке.
– Не знаю, не знаю. Ну да ладно. Расскажите, как она выглядела? Во что была одета?
Клэр описала ему поношенные вещички Марго: слишком короткие брюки, промокшие и заледеневшие тенниски, хлипкую курточку, которая подходила больше для весны, а не для зимних холодов.
Было видно, что Рэнди разволновался: он нервно поглаживал рукой аккуратно подстриженную бородку.
– Проклятье, – он старался не смотреть на Клэр. – Как же это я не подумал об одежде. Надо было привезти ей кое-что из вещей. Но мне это и в голову не приходило. Я возил с собой еду, хоть она к ней и не притрагивалась. Просто единственное, что я умею, – кормить людей. А одежда… Вот черт!
Как и в прошлую их встречу, Клэр вновь ощутила в нем боль, только на этот раз он ее не прятал. Ей захотелось утешить его.
– Возможно, Марго просто не было дела до того, что она носит. Будь у нее проблемы с одеждой, вам бы наверняка об этом сообщили.
Рэнди с сомнением покачал головой.
– Продолжайте, прошу вас. Что она вам сказала?
– Поначалу ничего. Казалось, она с головой ушла в свой мир, хотя ей наверняка было известно о моем присутствии.
Марго, засыпанная с ног до головы снегом, показалась ей тогда ледяной статуей. Впрочем, Клэр не стала говорить об этом Рэнди.
– Во всей ее фигуре была какая-то умиротворенность, – промолвила она. – Поверьте, я не вру.
Рэнди кивнул, но так и не взглянул в ее сторону.
– Я пыталась разговорить Марго, но она только повторяла, чтобы я оставила ее в покое. В какой-то момент она сказала, что умерла на этом мосту много лет назад.
Рэнди бросил на нее быстрый взгляд.
– После того, как вы рассказали мне о том давнем несчастье, я догадалась, что именно она имела в виду. Должно быть, после гибели Чарльза она тоже чувствовала себя мертвой.
Рэнди кивнул.
– Вы правы. Ее жизнь – по крайней мере, осмысленная жизнь – тоже закончилась в тот день. С тех пор она с полным правом могла считать себя мертвой.
– Еще она сказала, что слышит музыку. Шопен, ноктюрн № 20. Очень красивая вещь. Я часто слушала ее после того, как… встретилась с Марго.
Рэнди в ответ промолчал.
– И еще она добавила что-то странное. Вроде того, что он не способен был слышать музыку.
– Кто? Шопен? – нахмурился Рэнди.
Клэр пожала плечами.
– Должно быть, у нее в голове перемешались все композиторы, – заметил Рэнди. – Если не ошибаюсь, это ведь Бетховен был глухим?
– Кажется, так.
– Похоже, она и правда была плоха, раз начала путать их.
– Может, она имела в виду Чарльза? Он тоже не мог слышать музыку, потому что умер.
– Возможно, – согласился Рэнди.
– Я пыталась удержать ее, и поначалу она отнеслась к этому вполне спокойно.
– Что значит удержать?
– Просто держала за руку. Вот так, – она сжала его запястье и тут же отпустила.
Рэнди глянул на нее с искренним изумлением.
– Знаете, это уже слишком!
– Джон позвонил в полицию. Видимо, это было ошибкой, потому что тогда-то она и запаниковала. В тот момент, когда услышала сирены. Может, я смогла бы отговорить ее, если бы не полицейские машины.
– Может быть. А может, оказались бы с ней в реке.
Клэр понимала, что спорить с ним не было смысла. Ей не хотелось рассказывать ему о своих препирательствах с Марго. О своих сомнениях: отпускать или не отпускать.
– Словом, приезд полиции здорово ее напугал, – закончила Клэр. – Вот тогда-то она и прыгнула.
Снежный ангел, парящий над рекой.
В желудке у Клэр что-то повернулось, и она судорожно схватилась за спинку скамьи, уронив на пол вилку и пару виноградин.
– Ох, простите, – она не могла нагнуться, чтобы подобрать упавшее – вокруг и так все плыло и покачивалось.
– Я подниму, – достав вилку и виноград, Рэнди положил все на свою тарелку. – Вы в порядке?
– В общем… да, – Клэр почувствовала, как ее щеки заливает румянец. – Со мной случаются иногда приступы головокружения, – призналась она. – Я знаю, что это как-то связано с той встречей на мосту. Тогда я чувствовала себя вполне нормально. Но теперь, стоит мне вспомнить о случившемся, как голова в буквальном смысле идет кругом.
– Простите, – сказал Рэнди. – Простите, что заставил вас заново все пережить.
Клэр отвернулась, не в силах выдержать его сочувствующий взгляд. Ей вдруг показалось, что она может расплакаться.
Рэнди забрал у нее пустую тарелку и положил ее в корзину. Затем он вытащил оттуда термос.
– Не желаете слабенького кофе?
– С удовольствием.
– Не стоило мне сразу наливать туда молоко, – добавил он. – Боюсь, я просто не подумал.
– Мне нравится с молоком. Честное слово.
Рэнди разлил в пластиковые чашечки светло-коричневый кофе.
– Несколько лет назад я упал с лестницы, – сказал он, вручая Клэр ее чашку. – Оступился, ну и… – он махнул рукой, показывая крутой вираж, и Клэр невольно вздрогнула. – Сломал тогда ногу. Стоило мне потом прикрыть глаза, и у меня возникало чувство, будто я вновь падаю вниз.
– Все верно, – кивнула Клэр. – Очень похоже на то, что я чувствую сейчас.
По лицу Рэнди скользнула грустная улыбка.
– Вы проявили настоящую самоотверженность, решившись поговорить со мной на такую болезненную тему.
– Наверняка и вам не просто было рассказать о том вечере, когда Чарльз упал с моста.
– Верно, – Рэнди опустил взгляд на свою чашку.
Воцарилось долгое молчание. Где-то за стенами театра просигналила машина, а затем вновь наступила тишина.
– Что ж, – сказал наконец Рэнди, – судя по всему, она обрела покой. Это то, о чем я постараюсь помнить.
– Я тоже стараюсь думать об этом, – кивнула Клэр.
Рэнди погладил аккуратно подстриженную бородку, разглядывая высокие окна часовни.
– В прошлый раз вы упомянули о своей сестре, – неожиданно заметил он.
Клэр удивило, что он помнит про Ванессу. Ей-то казалось, что он с головой был погружен в собственные мысли.
– Верно. Я написала ей после нашей встречи, – она действительно отправила Ванессе коротенькое письмо, упомянув о том, как бы ей хотелось встретиться и поговорить. – Ответа пока нет, но и времени прошло совсем мало.
– Когда вы виделись с ней в последний раз?
– В десять лет.
– Надо же. И что вы о ней помните?
Улыбнувшись, Клэр поднесла к губам чашечку кофе.
– У нас с ней было такое замечательное детство, какое только можно себе представить.
– Но вы же сказали, что ваши родители развелись, отец забрал вашу сестру к себе и вы с ней больше уже не виделись.
– Тем не менее, – пожала плечами Клэр, – наше детство и правда было чудесным… Честно, честно, – добавила она, заметив в глазах Рэнди тень сомнения.
– Попытайтесь-ка убедить меня в этом, – он аккуратно промокнул салфеткой губы. – Я скептично отношусь к такому понятию, как счастливое детство.
– Ну, моим прадедом был Джозеф Сипаро, – начала Клэр. – Вам это имя что-нибудь говорит?
– Нет. А должно?
– В начале двадцатого века он был одним из лучших карусельных мастеров во всей стране, – Клэр заметно оживилась, рассказывая о своем прошлом.
– Правда? – с неподдельным интересом спросил Рэнди.
– Да. Умер он задолго до моего рождения, однако успел обучить искусству изготовления карусельных лошадок своего сына и моего деда, Винсента Сипаро. Вот дед-то и построил у себя во дворе настоящую карусель.
– Да что вы! Но разве к тому времени эпоха деревянных лошадок не подошла к концу?
– Это так. Но мой дед… – Клэр улыбнулась, припомнив своего обожаемого дедушку, – был человеком весьма эксцентричным. Всю свою жизнь он работал на ферме, но чем старше становился, тем больше ему хотелось вырезать карусельных лошадок. В конце концов он отошел от фермерских забот и начал строить карусель. Чтобы взглянуть на нее, люди приезжали к нему со всей страны. Для меня она была главной игрушкой – по крайней мере, летом. Во время занятий в школе я жила тут, в Вирджинии. С Ванессой, Мелли (нашей мамой) и нашим отцом. Но эти девять месяцев в году практически выпали у меня из памяти. Все, что я помню, – это Пенсильвания, наша ферма и дедушкина карусель.
Кровь на фарфоре.
Клэр провела рукой по глазам, чтобы стереть неприятный образ, и он, на ее счастье, почти сразу испарился.
– Звучит весьма заманчиво, – заметил Рэнди. – Кэри, моему сыну, сейчас десять, и я могу представить, как он обрадовался бы, если бы у него во дворе появился свой аттракцион. Может, не карусель, но что-то вроде того, – было видно, что Рэнди погрузился в собственные мысли.
– Так вы женаты, – с некоторым удивлением промолвила Клэр. По какой-то причине она решила, что Рэнди холостяк, и теперь была рада тому, что и о нем есть кому позаботиться.
– Я в разводе, – эта фраза положила конец ее фантазиям. – Развелся около года назад. Сын остался с матерью, но мы с ним регулярно видимся.
– Хорошо, что вы можете часто встречаться.
– Итак, – Рэнди не терпелось сменить тему. – Вы охотно катались на карусели.
– Да, – улыбнулась в ответ Клэр. – Все мое детство было нескончаемым полетом на карусели.
Он тоже улыбнулся в ответ, мягко и с пониманием.
– Могу лишь позавидовать такому везению. Тем не менее я не склонен верить вам до конца. В моем сознании слова «детство» и «счастливый» не слишком-то укладываются в одну линию.
Клэр лишь покачала головой.
– Все зависит от того, что вы считаете главным, – заметила она. – В жизни ребенка тоже бывают плохие времена, но, если думать только о них, ваше восприятие сильно исказится. Взять, к примеру, вашего сына. Неужели вы готовы признать, что у него, как и у вас, несчастливое детство?
– Так оно и есть. Мысль об этом не дает мне покоя. А как насчет вашей дочери?
– Ну, она-то росла вполне счастливой, – не задумываясь, выпалила Клэр, хотя сердце у нее сжалось при воспоминании о тех ссорах, которые не раз происходили между ними перед отъездом Сьюзан в колледж. Что ж, для подростка это совершенно нормально.
– Вы назвали свою мать «Мелли»?
– Да. Она сама просила называть ее так. Говорила, что чувствует себя старухой, если к ней обращаются «мама».
На губах Рэнди вновь мелькнула скептическая улыбка. Взяв пустые чашки, он убрал их в корзинку.
– Не хотите взглянуть на «Чародея из Дассана»? – неожиданно спросил он.
– С удовольствием, – ответила Клэр, и только тут до нее дошло, что его предложение, вполне возможно, не распространялось на Джона. При мысли об этом она покраснела.
– Прекрасно, – с энтузиазмом откликнулся Рэнди. – В кассе вас будут поджидать два билета на воскресный вечер. Ничего, что это воскресенье? На субботу уже все распродано.
