Текст книги "Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)"
Автор книги: Диана Чемберлен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
3
Вьенна, Вирджиния
На рабочем столе Клэр зазвонил телефон. Первым ее желанием было проигнорировать звонок, но затем она вспомнила, что Джил, ее секретарши, нет сегодня на работе. Большинство служащих все еще пыталось выбраться из снежных заносов.
– Фонд Харт-Матиас, – Клэр поднесла трубку к уху.
– Могу я поговорить с миссис… э-э… Харт-Матиас? – Грубоватый мужской голос казался до странности знакомым.
– Это она самая.
– А-а, добрый день. Детектив Патрик из Харперс Ферри. Вы просили сообщить, когда мы опознаем самоубийцу.
– Да, – Клэр выпрямилась на стуле. – Так вы выяснили, кто она?
– Ее звали Марго Сен-Пьер, и она…
– Секундочку, – Клэр быстро вписала имя в свой блокнот.
– Ее наконец-то нашли прошлым вечером. Тело застряло в камнях где-то в полукилометре от моста. Погибшая полностью соответствует описанию женщины, пропавшей из больницы в Мартинсбурге. Психиатрическая клиника, так нам сказали.
– Сколько от Мартинсбурга до Харперс Ферри?
– Километров тридцать, я думаю. По словам медперсонала, она просто ушла из больницы в воскресенье утром, а хватились ее только вечером. Взаперти ее не держали, поскольку за те три года, что она провела в больнице, никто не замечал в ней никаких признаков агрессии. Ее не считали опасной ни для себя, ни для других.
– Три года? – Клэр глянула в окно, на покрытые ледяным панцирем деревья.
– Да. Не знаю, почему она пробыла там так долго. Как бы то ни было, один парень подхватил ее прямо за Мартинсбургом – она голосовала на обочине. Сказала, что хочет попасть на мост в Харперс Ферри. Парнишка позвонил нам прошлым вечером. Он прочел в новостях о том, что какая-то женщина спрыгнула с моста, и решил рассказать нам об этой поездке. Заявил, что отказался высаживать ее прямо на мосту – особенно в метель. Тогда она попросила подвезти ее к дому у моста, что он и сделал. Мы опросили жителей этого дома, но никто ее там не видел. Думаю, она просто пыталась сбить парня со следа.
Клэр в задумчивости постучала ручкой по столу.
– А семья у нее есть? – спросила она. – Кто-нибудь, кому она небезразлична? Кто бы знал, что с ней случилось.
– Прошу прощения, мэм, но у меня нет таких данных.
Они поговорили еще пару минут, однако было ясно, что детектив Патрик просто не располагает другой информацией.
Повесив трубку, Клэр вновь бросила взгляд в записную книжку. Марго Сен-Пьер. Красивое имя. Услышь она его на улице, непременно запомнила бы на пару дней. Теперь же и вовсе не сможет забыть его, как бы ни старалась.
Время близилось к полудню. Невзирая на покой, царивший в полупустом офисе, Клэр провела весьма насыщенное утро. Первым делом она позвонила терапевтам, с которыми обычно встречалась по вторникам. Клэр решила из-за непогоды отменить встречу, но Келли Филдинг, выпускница университета, проходившая практику в их центре, ударилась при этой новости в слезы. И Клэр не оставалось ничего другого, как только пригласить ее в свой офис.
Келли долго каялась в своей неспособности продуктивно работать с воинственно настроенными парнями, которые составляли основную массу пациентов в их реабилитационном центре. Она не справляется с ними, плакалась Келли. Она бессильна им помочь.
Клэр попыталась разъяснить молодой выпускнице, что за видимой агрессией кроется обычный страх.
– Представь, что в один прекрасный день происходит нечто такое, что полностью меняет твою жизнь, – сказала она Келли. – Меняет раз и навсегда. Твоим планам уже не суждено сбыться. О прежних целях тебе лучше забыть. Ты не в состоянии выполнять привычную работу. Даже добраться до уборной для тебя теперь большая проблема. И, уж конечно, ни о каких любовных утехах не может быть и речи. Подумай, совсем недавно эти парни были полноценными, самостоятельными мужчинами. А теперь им остается лишь гадать, смогут ли они вернуть себе хоть частичку былой независимости. Это до смерти напуганные люди, которые пытаются справиться со страхом единственным доступным им способом.
– Мне просто хотелось бы, чтобы они вели себя не столь воинственно, – заметила Келли.
– У них в душе идет настоящая битва, – Клэр пристукнула кулачком по столу. – И это замечательно. Вот на чем ты должна строить свою работу!
К концу встречи Келли заметно расслабилась.
– Я не знаю никого, кто мог бы с такой же уверенностью, как вы, обратить негативное в позитивное, – сказала она Клэр. – Вдобавок благодаря вам я учусь смотреть на жизнь глазами моих пациентов.
Клэр не составляло труда понять, что испытывали пациенты Келли. В конце концов, она была замужем за человеком, который сам пережил нечто подобное.
Но рабочее утро подошло к концу, и Клэр набрала номер Джона – его кабинет располагался на другом конце офиса.
– Как насчет пообедать? – спросила она.
– С удовольствием.
Клэр пробежалась пальцами по имени, вписанному в ее блокнот.
– Мне только что звонили из Харперс Ферри, из полицейского участка.
– Что они выяснили?
– Расскажу, как только приду.
Повесив трубку, Клэр встала и покачнулась – комната вдруг поплыла у нее перед глазами. Мгновение, и все вновь вернулось на прежнее место. За последние два дня ее не раз донимали приступы головокружения. Прошлой ночью она дважды просыпалась, как от толчка – ей казалось, она все еще стоит на узком краешке обледеневшего моста.
Клэр направилась к двери, чувствуя, как дрожат у нее колени. Мышцы плеч и спины онемели от напряжения: прошлым вечером она усиленно разгребала сугробы вокруг дома, в то время как Джон расчищал на снегоуборщике подъездную дорогу – она тянулась через лес до самого шоссе.
Оставив сапоги у себя в кабинете, Клэр в одних носках зашагала по лабиринту коридоров, выстланному серыми коврами. Трехэтажное здание фонда высилось над маленьким прудом в парковой зоне Вьенны. Офис Джона находился в так называемом финансовом крыле здания, в то время как Клэр располагалась в его сервисной зоне. Джон был главой финансового отдела. Это он определял, на какие реабилитационные программы должны направляться деньги фонда. Ну а Клэр надзирала за деятельностью терапевтов, осуществлявших работу с пациентами. Впрочем, сферы супругов во многом пересекались, ведь они были единой командой. Они никогда не выступали на конференции и не вели семинаров поодиночке. Люди привыкли видеть их вместе, и супруги не собирались обманывать их ожиданий.
По пути Клэр заглянула в пустой кабинет Пэт Вуковски. Жаль, что их психолога нет сегодня на месте. С помощью Пэт Клэр могла бы разобраться в поведении Марго Сен-Пьер, а может, и в своем собственном. Но Пэт, которая неизменно была завсегдатаем вечеринок, предпочла остаться в Харперс Ферри с такими же любителями развлечений: она собиралась извлечь как можно больше из этой снежной бури.
Завернув на кухню, Клэр забрала пакеты с обедом и пару банок колы, после чего прошла в кабинет Джона. Тот сидел за столом в своем кресле, беседуя о чем-то по телефону. Клэр выложила на бумажные тарелки сэндвичи, дополнив их апельсином для себя и яблоком для Джона. Закончив с приготовлениями, она тоже устроилась за столом.
– Мы сильно загружены на следующий месяц или ты выдюжишь еще один семинар? – спросил Джон, опуская трубку.
– Где это?
– В Джорджтауне.
– И ты еще спрашиваешь? – рассмеялась Клэр. Они никогда не отказывались от возможности поговорить со студентами. Никогда.
– И знаешь еще что?
– Что?
– Нас пригласили в Балтимор, на конференцию. Она пройдет там в следующем месяце.
– Замечательно, – она попыталась придать своему голосу нотку энтузиазма, но без особого успеха. Новость и правда была на редкость замечательной, но Клэр никак не удавалось отвлечься от звонка детектива Патрика. – Хочешь узнать, что мне сообщили в полиции? – спросила она.
– Конечно, – если Джон и был разочарован столь вялой реакцией на известие о конференции, он никак этого не показал. Взяв со стола свой сэндвич, он выжидательно глянул на Клэр.
Она пересказала ему свою беседу с детективом Патриком. Джон слушал с искренним интересом и даже задал парочку вопросов. Но стоило ей закончить, как он взглянул на часы.
– Нам нужно продумать свое участие в конференции, – заметил Джон. – Очень важно, чтобы мы смогли извлечь максимум из этого предложения.
Голос его звучал откуда-то издалека. Клэр нервно потерла виски.
– Прости, Джон, но я не могу сейчас думать ни о чем, кроме Марго.
Он глянул на нее поверх баночки с колой.
– Такое чувство, будто она была тебе близкой подругой. Это посторонний человек, Клэр. И ты сделала для нее все, что могла.
Клэр со вздохом взглянула на свой нетронутый сэндвич.
– Я знаю.
Джон потянулся к ней через стол, и она сжала его руку.
– Я тоже порой вспоминаю о том вечере, – признал он. – Но для меня он похож на сон. Этот снег. Эта тьма вокруг. Такое чувство, будто все это мне только приснилось.
Как бы Клэр хотелось чувствовать то же самое! Но в ее сознании четко отпечатались все детали этой короткой встречи. При воспоминании о ней Клэр невольно дернулась и еще крепче сжала руку Джона.
Муж взглянул на нее с некоторым недоумением.
– С тобой все в порядке? – поинтересовался он.
– Все хорошо, – Клэр разжала руку и опустила ее на колени. – Я просто хочу знать, какой у нее был диагноз. Почему ее так долго держали в больнице?
– Нетрудно догадаться, – Джон поерзал в кресле. Выглядел он усталым и беспокойным – как бывало всякий раз, когда он пару дней не заглядывал в спортзал. – Три года – немалый срок. Очевидно, что у женщины было психическое расстройство. Возможно, склонность к галлюцинациям. От таких можно ждать чего угодно.
Клэр наклонилась вперед.
– Но меня интересует, всегда ли она была такой? И что она представляла собой на самом деле? Были ли у нее родственники? Дети, наконец?
Джон устало улыбнулся.
– Смотрю, ты никак не можешь выбросить ее из головы.
Клэр пробежала пальцами по баночке с колой.
– Я хочу понять, для собственного же успокоения, почему она поступила так, как поступила.
Он скатал пакет из-под сэндвича и с безукоризненной точностью швырнул его в мусорную корзину. Затем Джон вновь взглянул на Клэр.
– Не исключено, что ты вовсе не сможешь найти ответы на свои вопросы. Подумай об этом.
Но Клэр его практически не слышала. Она смотрела в окно, на покрытые снегом деревья.
– Марго Сен-Пьер, – задумчиво произнесла она. – Кому-то она была очень дорога. Кому-то, кто дал ей это красивое имя.
4
Сиэтл, Вашингтон
Холодный дождь моросил за окнами Ласситерской детской больницы. Пройдя сквозь автоматические двери в вестибюль, Ванесса Грей первым делом закрыла зонт. Затем она стащила шарф со своих белокурых волос и только потом направилась к лифту. Движение на дорогах было ужасающе плотным, и до больницы она добралась с приличной задержкой. Ничего страшного. Она – лечащий врач в отделении для подростков, так что обход без нее в любом случае не начнут.
В маленьком конференц-зале ее уже поджидали четверо парней и две девушки. Совсем молодые – от двадцати до двадцати пяти, – они расселись полукругом на пластмассовых и хромированных стульях. Врач-стажер, аспирант, двое интернов и два студента медицинского колледжа. Белая накрахмаленная униформа ярким пятном выделялась на фоне синих стульев. Они болтали и пересмеивались, но стоило Ванессе открыть дверь, как все сразу же посерьезнели. Они были новичками в отделении для подростков – попали сюда лишь пару недель назад, и в присутствии Ванессы старались не позволять себе лишнего. Кто знает, как она отнесется к подобному легкомыслию? Наверняка они были наслышаны о ее взрывном темпераменте, об умении подмечать малейшие детали, о тех требованиях, которые она предъявляла к своим сотрудникам, и о готовности с пеной у рта отстаивать своих пациентов.
Ванесса уселась на крайний стул и приготовилась слушать. В свои тридцать восемь она чувствовала себя куда старше этих молоденьких врачей и практикантов, что, впрочем, ничуть ее не смущало. Она кивнула рыжеволосому Питу Олдриху, врачу-стажеру. Тот взял одну из карточек, лежавших у него на коленях, и открыл на нужной странице.
– У нас парочка новеньких, – заметил он. – Пятнадцатилетняя девица с диагнозом «анорексия». Электролитный дисбаланс. Брадикардия. Обезвоживание организма. Вес – тридцать восемь килограммов. У нее…
– Имя у нее есть? – прервала его Ванесса. Пит Олдрих, при всей его одаренности, всерьез беспокоил ее своей привычкой относиться к пациентам как к набору симптомов, которые необходимо излечить в кратчайшие сроки.
– Шелли Кольер. Беспокойная особа. Всю ночь разгуливала по коридорам. Собственно говоря, пыталась сбежать, но медсестры ее остановили.
Ванесса откинулась на спинку стула и окинула взглядом своих подопечных.
– Итак, что мы будем делать с мисс Кольер?
– Режим покоя? – робко предложила одна из студенток.
– Медсестра должна находиться рядом с ней, когда она ест, – сказал аспирант.
– Она вытошнила свой завтрак, – заметил на это Пит.
– Нельзя пускать ее в ванную в течение часа после еды, – сказала Ванесса. – Если девушка не станет есть, дайте ей осмолайт. Откажется глотать – кормите через трубочку. Психотерапевта ей уже назначили?
– Да, он приходил сегодня утром.
– Хорошо. Держите меня в курсе дела. Кто у нас следующий?
Пит открыл вторую карточку.
– Четырнадцатилетний парень с кистозным фиброзом. Лег в больницу, чтобы немного привести себя в норму. Дома ему все труднее было дышать. В школу он уже ходить не мог, и… – Пит замолчал и быстро глянул в карточку на имя пациента. – Джордан Уайли, – добавил он.
– Ах, Джорди, – по лицу Ванессы скользнула грустная улыбка. Джордан Уайли не появлялся здесь уже месяца два или три. Тем не менее все те три года, что она тут работала, он регулярно ложился в больницу. При мысли о том, что она снова увидит его, Ванесса испытала радость и боль одновременно. Джордан был чудесным парнишкой, которым она искренне восхищалась. Он мужественно переносил свою болезнь, но даже это не могло спасти его от печальной неизбежности. Кистозный фиброз был причиной того, что он постоянно испытывал трудности с дыханием. Оставалось лишь гадать, какой из визитов в больницу станет для мальчика последним. Наклонившись вперед, Ванесса стала расспрашивать Пита о состоянии больного.
Пит взглянул на свои записи.
– Парень очень мал для своего возраста – выглядит лет на десять-одиннадцать. С деформированной грудью. У него проблемы с дыханием, однако синюшности не наблюдается: лунки ногтей розовые.
Ванесса ясно представляла себе эти ногти – чрезмерно плотные и большие из-за недостатка кислорода. Помнила она округлые плечи и выступающую грудину – результат неустанной борьбы Джорди с собственным дыханием.
– Очень плохие легкие, – продолжил Олдрих. – Постоянно выкашливает из себя слизь. Отличается, впрочем, неплохим аппетитом. Проглотил приличный завтрак, но затем, после простукивания, его стошнило.
– Нельзя назначать ему перкуссию сразу после еды, – заметила Ванесса.
– Он сказал мне то же самое, – Пит глянул на нее с долей удивления. – Вообще, этот парень умеет действовать на нервы. Указывает, что следует делать и чего не следует, постоянно задает вопросы. Какие антибиотики ты ему прописываешь, нельзя ли изменить дозу, ну и так далее. Видимо, полагает, что разбирается в этом лучше, чем мы. – Он бросил взгляд на одну из практиканток, и та сочувствующе кивнула.
Ванесса подошла к Питу и забрала у него медицинскую карточку.
– Он и правда разбирается в своем состоянии лучше, чем вы, – заметила она. – Возможно, даже лучше, чем вы шестеро, вместе взятые. А то и мы семеро. Этот парень изучает кистозный фиброз дольше, чем вы, доктор Олдрих, – она открыла карточку, но так и не взглянула в нее. – И я бы настоятельно советовала вам прислушиваться к его пожеланиям.
* * *
Ей хотелось самой повидать Джорди. Закончив обход, Ванесса сразу направилась в его палату, которую он делил со своей ровесницей – пятнадцатилетней девочкой, страдавшей от болезни почек. Ванесса замерла в дверях, внимательно разглядывая Джорди. Парнишка сидел на кровати, опершись на подушку. Он лениво перелистывал страницы книжки, лежавшей рядом с ним на матрасе. Выглядел Джорди куда хуже, чем в прошлый раз. Его изможденная фигурка казалась особенно крохотной на этой широкой кровати, а лицо поражало своей болезненной бледностью. Темные волосы мальчика были убраны в короткий хвостик на затылке. Ванесса постаралась скрыть огорчение, вызванное столь явной переменой к худшему.
– Привет, дружок! – окликнула она его от двери.
Джорди поднял голову и улыбнулся.
– Вам нужно будет поскорее выпихнуть меня отсюда, доктор Грей, – заявил он. – Моя группа отправляется через две недели в зимний лагерь, и я собираюсь ехать с ними.
Улыбнувшись в ответ, она подошла к кровати. Получается, парень все просчитал. При должном лечении улучшение у человека с его диагнозом должно было начаться через две недели. Джорди хотел отправиться в лагерь в наилучшей для себя форме. Ванесса задернула занавеску между постелью мальчика и кроватью его спящей соседки.
– Доктор Олдрих сказал, что ты перестал ходить в школу.
– Это такой рыженький? Он даже не стал меня слушать. Я же сказал ему, что меня стошнит, если сделать простукивание сразу после завтрака.
– Я знаю. Этого больше не повторится.
– Присаживайтесь, – Джорди подвинулся на край кровати, чтобы Ванесса могла сесть. Она бы ни за что не сделала это без его разрешения. Не один практикант получил от нее головомойку за то, что плюхнулся на постель пациента без приглашения. В конце концов, кровать была единственным пространством, которое эти ребятишки могли назвать своим собственным.
– Так что там со школой? – вновь поинтересовалась она.
Джорди хрипло вздохнул.
– На этот раз все хуже, чем обычно, – признал он, и Ванесса поняла, что речь идет о его здоровье. – Я больше не могу лежать. Не могу дышать в таком состоянии. Даже сплю я теперь сидя, опершись о подушку. И по лестнице подниматься я тоже не могу.
– Может, стоило прийти к нам пораньше? – спросила Ванесса. Ей показалось, хотя она и не была уверена на сто процентов, что губы у Джорди приобрели синеватый оттенок.
– Пожалуй, – снова вздохнул тот.
В левом ухе у него Ванесса заметила крохотное золотое колечко.
– А это откуда? – она легонько коснулась колечка.
– Вам нравится? Круто, правда?
– Правда, – горло у нее невольно сжалось. Этот парнишка никогда не будет таким, как все. Когда-то, совсем маленьким, он ничем не отличался от своих сверстников. Но другие дети росли, крепли и развивались, а его тело слабело все больше – и так месяц за месяцем. Серьга в ухе была попыткой доказать, что и он не хуже остальных. – Ты – один из самых крутых парней, с какими мне доводилось встречаться, Джорди.
– Джордан, – поправил он Ванессу с гримасой недовольства.
– Ах, да, – Ванессе смутно вспомнилось, что в прошлое свое пребывание здесь он уже просил не называть его уменьшительным именем. Ему казалось, что от этого он выглядит еще моложе.
– А кто еще успел у вас побывать? – поинтересовался он с долей опаски. Это было обычным для ребенка, который расспрашивал о других пациентах с тем же диагнозом – о тех, с кем ему довелось познакомиться в больнице.
Ванесса назвала парочку его знакомых, рассказав о том, как они чувствовали себя в последний раз, и лишь затем осторожно упомянула о Холли Маркс, которая умерла во время недавней своей госпитализации.
– Проклятье! – Джорди быстро отвел взгляд. На горле у него проступило красное пятно, крылья носа тоже заалели. – Просто слов нет, вот что я вам скажу.
– Я знаю, – кивнула Ванесса.
Когда Джорди вновь поднял глаза, во взгляде его мешались гнев и страх.
– Доктор Грей?
– Да?
– Я и правда хочу поехать в лагерь.
Улыбнувшись, Ванесса легонько сжала его колено.
– Мы сделаем все, чтобы ты туда попал, – сказала она, вставая с постели.
Было уже темно, когда она выбралась наконец из больницы, но это не помешало ей заглянуть по дороге в магазинчик канцтоваров. Ванесса заехала сюда, чтобы выбрать открытку для Брайана. Когда она доберется, он будет уже дома – после своего пятидневного отсутствия. Ванессе, как всегда, хотелось отпраздновать его счастливое возвращение. Она ненавидела эти его поездки, поскольку знала, что он почти все время будет находиться в воздухе. И хотя коммерческие полеты славились своей надежностью, а Брайан по праву считался одним из лучших пилотов, она с облегчением вздыхала всякий раз, когда он оказывался наконец в безопасности их городского дома – того самого, где они жили вместе последние два года.
Ванесса перебрала с дюжину открыток, прежде чем нашла нужную. Текст ее отличался искренностью и простотой, и в нем не было ничего требовательного или навязчивого. Хотя Брайан не раз намекал ей на то, что он готов ради нее на многое, Ванесса не спешила высказывать свои пожелания. Большая зависимость означала для нее и большую уязвимость.
Был уже восьмой час, когда она добралась наконец до гаража. Ее машина делила этот гараж с металлическим каркасом от футбольных ворот, принадлежавших Брайану. Здесь же располагалась его коллекция мячей, бит и теннисных ракеток. В этом году он все-таки бросил регби – сразу после того, как ему исполнилось сорок. Впрочем, судя по всему, Брайан Эверет просто перенаправил свою энергию на другие виды спорта.
Выбравшись из машины, Ванесса ощутила аромат чего-то азиатского – соевого соуса и кунжутного масла. Брайан готовил ужин. Очевидно, что он находился в прекрасном расположении духа и возвращение домой радовало его не меньше, чем Ванессу.
Он встретил ее в дверях и тут же заключил в объятия. Из стереоколонок негромко лилась приятная фортепианная музыка. Отвечая на поцелуй, Ванесса незаметно опустила открытку в широкий карман его фартука. Что ни говори, Брайан всегда любил сюрпризы.
– Ужасно по тебе соскучился, – сказал он.
Ванесса прошла на кухню. Сняв пальто, она бросила его на спинку стула. Затем снова прильнула к Брайану, на мгновение забыв обо всем, кроме тепла его тела.
Спустя пару секунд он отстранился и глянул на нее с озорной улыбкой.
– Ну что, пропустим ужин?
– Пахнет очень вкусно.
– Ничего, потом наверстаем, – Брайан выключил огонь под кастрюлькой и снова притянул Ванессу к себе. – Как насчет кухни? – спросил он, касаясь губами ее шеи. – Ты когда-нибудь занималась любовью на кухне?
– Что-то не припомню.
На самом деле такое было, только очень давно. И то, что происходило тогда между ней и тем парнем, не очень-то вписывалось в понятие «заниматься любовью».
Ванесса пристукнула ногой по кафельному полу.
– Да он же, наверно, очень твердый, – заметила она.
– Тверже не бывает, – Брайан потянул ее руку к своим брюкам. – Хочешь взглянуть?
Она рассмеялась, и тут их руки стукнулись об открытку в кармане фартука.
– Что тут такое? – Брайан вытащил открытку и внимательно прочел ее. На мгновение лицо его вновь стало серьезным. – Я тоже люблю тебя, – он сказал это с неподдельным чувством, и у Ванессы второй раз за день на глаза навернулись слезы.
На этот раз их объятия длились чуть дольше.
– Ну так что? – сказал наконец Брайан. – На полу? Только предупреждаю, что успел заменить противозачаточные таблетки на какую-то безобидную ерунду.
Ванесса покачала головой и взяла его за руку.
– Идем, – она направилась в спальню, а Брайан без дальнейших возражений последовал за ней.
Первым делом она быстренько заскочила в душ, а когда вернулась, то увидела, что Брайан успел разобрать постель и зажечь свечу. Раздевшись, она пристроилась рядом с ним на их необъятной кровати. Они начали целоваться и целовались так долго, что телу ее захотелось большего. Она еще крепче прильнула к Брайану, а тот уже начал ласкать ее грудь, как вдруг зазвонил телефон, стоявший на ночном столике.
Подняв голову, Ванесса бросила взгляд на дисплей. Красный огонек горел над второй линией – выходит, звонил кто-то из больницы. Ванесса в отчаянии застонала.
– Не бери трубку, – сказал ей Брайан.
– Ты же знаешь, я не могу, – она потянулась к телефону. – Ванесса Грей.
– Вэн, это Дарси.
Нахмурившись, она перекатилась на спину. В их больнице на Дарси Фредерик лежал целый ряд обязанностей. В частности, она отвечала за выискивание средств для различных программ, связанных с лечением и реабилитацией детей. Ванессу с Дарси связывали приятельские отношения, и все же было странно, что Дарси звонит ей домой.
– Что случилось? – спросила Ванесса. Брайан поигрывал ее волосами: брал прядь и давал ей стечь сквозь пальцы. В сиянии свечи казалось, будто это и не волосы, а золотые нити.
– Плохие новости, Вэн, – сказала Дарси. – Прости, что беспокою тебя в неурочное время, но мне хотелось, чтобы ты услышала это именно от меня.
Ванесса вздохнула. Она знала, что Дарси говорит не о пациентах. Речь шла о распределении средств: администраторы больницы решали, как именно им предстоит урезать расходы.
Ванессу вдруг пробрала дрожь, и она натянула на себя одеяло.
– Давай, выкладывай, – сказала она в трубку.
– Программа AMC.
Adolescents Molested as Children – подростки, подвергшиеся в детстве сексуальному насилию. Ванесса закрыла глаза.
– И что с ней? – спросила она, хотя прекрасно знала, в чем там дело.
– Мне очень жаль, Вэн, но ее урезали.
– Что, полностью?
Открыв глаза, она увидела, что Брайан внимательно смотрит на нее.
– Да.
– Вот оно что, – Ванесса села. – Но это же совершенно недопустимо.
– Ты так говоришь, будто решение тут за тобой, – заметила Дарси.
– Они не могут урезать AMC. – Было слышно, как Брайан недовольно фыркнул, поняв наконец, о чем идет речь.
– Я пыталась бороться, Вэн, – добавила Дарси, – но меня никто не захотел слушать. Я знаю, это твой излюбленный проект, но им этого не понять. «У Ласситера есть цели посерьезнее», – так мне сказал директор.
– Но это же превентивнаяпрограмма, – вспыхнула Ванесса. Именно с этого аргумента она в свое время начинала борьбу за создание фонда. Мысль о том, что ей придется заново решать этот вопрос, была изнуряющей, однако слова полились рекой. – Дети, которые пытаются убить себя, или уморить голодом, или…
– Я знаю, знаю, – устало произнесла Дарси. Ванесса представила, как она снимает очки с толстыми стеклами и потирает глаза. – Не нужно выплескивать это на меня, Вэн. Да и на прочих администраторов не стоит тратить время и силы. Ты же знаешь, эти детишки – не из тех, кто вызывает к себе массу сочувствия.
Да уж, это Ванессе было прекрасно известно. Если у больницы оказывался лишний доллар и приходилось решать, потратить ли его на пятилетнюю малышку, которой домогался ее мерзкий отчим, или на какого-нибудь невыносимого, сквернословящего подростка, который пострадал от того же в далеком детстве, то выбор делался достаточно просто. Ванессе никак не удавалось втолковать этим людям, что оба ребенка нуждаются в поддержке, и, если своевременно оказать ее подростку, у него есть шанс не превратиться в невыносимого, сквернословящего взрослого.
– Этим идиотам необходимо подумать о приоритетах, – Ванесса почувствовала, как Брайан поглаживает ее по спине. Она почти забыла, что он тоже тут.
Дарси устало вздохнула.
– Мы же едва запустили этот проект, – Ванесса никак не могла успокоиться. – За такое время невозможно собрать достаточное количество данных и оценить эффективность программы. Нам нужно всего два года. Скажи им это.
– Ванесса, это бесполезно. Они единогласно решили урезать AMC. Заявили, что это слишком затратно.
– Неужели? А если бы в такой ситуации оказался кто-то из их детишек? Они бы и тогда посчитали, что это слишком затратно? Безмозглые тупицы.
– Вэн, – Дарси начала терять терпение. – Угомонись ты.
Ванесса бессильно опустилась на кровать. Эмоции были главным ее врагом. Ей никогда не удавалось продержаться достаточно долго в рамках логики и здравого смысла. Обычно все заканчивалось проклятьями, негодованием, а то и постыдными слезами.
Она полежала, собираясь с мыслями.
– Дарси, я намерена так или иначе изыскать средства для AMC, – промолвила она. – Мы не можем свернуть эту программу.
Дарси тоже помолчала.
– Я помогу тебе, – сказала она наконец. – Забудем про Ласситер и придумаем что-нибудь другое, хорошо?
– Хорошо.
Ванесса повесила трубку и взглянула на Брайана.
– Мне очень жаль, Вэн, – промолвил он, – но этого следовало ожидать, так ведь?
Свеча тихонько потрескивала на ночном столике, а отблески пламени золотом плясали на высоком сводчатом потолке.
– Наверное, я надеялась на чудо, – с горечью произнесла Ванесса. С первых дней своей работы в Ласситере она повела борьбу за эту программу. Любой подросток, чьи нынешние проблемы можно было увязать с эпизодом давнего сексуального насилия, автоматически включался в проект. Ванесса без труда вычисляла подобных ребятишек, так что другим врачам оставалось лишь дивиться ее шестому чувству. – Должно быть, я провалила все с самого начала, – добавила она. – Не проявила тогда достаточного напора. Пожалуй, стоило преподнести им долю личного опыта.
Брайан легонько коснулся ее щеки.
– А ты смогла бы пойти на это? – спросил он, и Ванесса устало покачала головой.
– Нет, – она потянулась и зевнула. – Мне бы не хватило смелости. Увы, но я – слабак.
Брайан хихикнул и перекатился на спину.
– Знаешь, это не тот эпитет, каким бы я тебя охарактеризовал.
– Мои эпитеты будут моей погибелью. Не забыл? Я – вздорная, невыносимая особа, – так в свое время охарактеризовал ее один из администраторов больницы.
Брайан поцеловал ее в уголок рта.
– И это тоже не о тебе.
– Тогда – трудная в общении.
– Я бы сказал, упорная.
Она улыбнулась ему.
– Спасибо.
Брайан тоже улыбнулся, но в его улыбке сквозило сожаление.
– Похоже, этот звонок убил мои надежды на романтический вечер.
– Ну нет, – Ванесса крепко обняла его. – Я так не думаю.
* * *
После секса наступил черед ужина. Они съели жареную курицу с овощами, которые успели к тому времени перестоять, но оказались тем не менее очень вкусными. Затем они устроились у пылающего камина и принялись сравнивать свое расписание на ближайшую неделю. Ближе к полуночи Брайану наконец удалось уговорить Ванессу отправиться в постель. Ванесса боялась ложиться. Боялась, что уснуть ей так и не удастся.
Первым делом она попыталась выбросить из головы все мысли насчет AMC, однако на смену им тут же пришли другие – о Джордане Уайли. И все же задремала она быстрее, чем ожидала. Около двух Ванесса проснулась от кошмарного сна, такого яркого и реального, что она судорожно села, держась за горло и пытаясь вдохнуть хоть капельку воздуха.
Она не сразу поняла, что Брайан сидит рядом, обнимая ее за плечи.
– Ты в безопасности, детка, – сказал он ей. – Ты в Сиэтле, за много миль от любых неприятностей.
В голове продолжала звучать музыка, и Ванесса непроизвольно зажала уши руками.
