Текст книги "Камень преткновения"
Автор книги: Диана Блейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Однако рассудок постепенно брал верх над эмоциями. Бесс чувствовала, что Кэд на пределе и пойдет до конца. Ведь он уверен, что у нее есть любовник. За это девушка могла благодарить свою мать. Надо остановить это безумие, пока не поздно.
– Не надо, Кэд, – прошептала Бесс уже более настойчиво.
– Но почему? – с плохо скрываемой горечью спросил Кэд, обжигая ее своим дыханием. – Потому что я недостаточно богат?
Его губы снова потянулись к ее губам. Однако оскорбленная его словами, Бесс отвернулась, высвободившись из его объятий, и отошла на шаг. Ее трясло так же, как и Кэда.
– Почему? – снова спросил Кэд.
– Так я не хочу, – прошептала Бесс. – Ты разъярен…
– Но не настолько, чтобы причинить тебе боль, – хрипло ответил он. – Даже если бы ты оставалась девственницей, как три года назад.
– Ты тогда смеялся надо мной. – У Бесс перехватило дыхание. – Сказал, что не хочешь меня!..
Лицо Кэда приняло жесткое выражение.
– Я вынужден был так поступить! – ответил он. – Тогда это было еще менее возможным, чем теперь. Ты – богачка, я – бедняк. И я сдерживал свои чувства, хотя ты и сводила меня с ума. И чтобы ты охладела ко мне, я прикинулся тогда равнодушным. Но переоценил свои силы и не смог себя контролировать. Знала бы ты, как я желал тебя, – добавил он устало. – И как желаю сейчас. – Он повернулся к Бесс. – И ты тоже хочешь меня. Так не будем больше играть.
Она понимала, что на этот раз Кэд своего добьется. Она уступит ему, не в силах сопротивляться. Единственное, что ей остается, бежать от него. Бесс потянулась рукой к столу у себя за спиной, схватила сумку и бросилась к двери.
– Спасаться бегством бессмысленно, – заметил Кэд со смешанным чувством желания и презрения в темных глазах. – Годами мы хотели друг друга. И теперь наконец нам ничто не мешает осуществить свое желание. Ведь ты больше не девственница? Это единственное, что меня сдерживало.
– Единственное? – Она спокойно посмотрела на Кэда.
– Разве этого мало? – Он подошел ближе и провел пальцем по ее губам. От аромата его одеколона у Бесс закружилась голова. – Мы с тобой всегда были на разных ступенях общества, – с горечью продолжал он. – Я не мог позволить себе соблазнить невинную девушку, как бы ни желал ее. Но теперь этой преграды больше не существует, а я по-прежнему дьявольски тебя хочу. Так иди же ко мне, дорогая! Нам будет так хорошо. Вот увидишь!
– Я не хочу, – пробормотала Бесс уже в дверях.
– Почему же? – насмешливо спросил он. – Жениться на женщине, подобной тебе, мне не позволяет мое низкое происхождение, а также наше с тобой прошлое, но почему бы нам не поразвлечься и не получить удовольствие? Тем более теперь, когда ты тяжелым трудом зарабатываешь деньги. Подумать только – ты отдала свою невинность Райкеру… – холодно добавил он. – А я-то думал, что ты любишь меня и пальцем не позволишь дотронуться до себя другому мужчине. А может, это была не любовь, а игра? И ты смеялась надо мной, считая дурачком только потому, что у тебя были деньги, а у меня нет?
Глаза Бесс наполнились слезами.
– Как ты можешь так обо мне думать? – прошептала девушка.
– Почему бы и нет? – вскинулся Кэд. – Твоя собственная мать говорила…
– Быстро же ты поверила ей, хотя знаешь, что она тебя ненавидит и готова на все, только бы разлучить нас с тобой! Но тебе хочется ей верить, потому что ничего, кроме секса, тебе от меня не нужно. Впрочем, это уже не важно! – в отчаянии стонала она. Все мечты ее разбиты. Она любила его, а он только хотел уложить ее в постель. – Мне ничего больше не нужно от тебя! И от моей матери тоже! – крикнула она и выбежала за дверь.
– Куда это тебя понесло в такой поздний час? – крикнул Кэд, испуганный выражением ее лица. Бесс явно была близка к истерике.
– Как можно дальше от тебя! – С этими словами Бесс устремилась к лестнице, которая вела на автостоянку.
– Бесс! – крикнул вслед ей Кэд и бросился за ней, не подумав о том, что это может лишь осложнить ситуацию.
Бесс запаниковала. Она не знала, чего ожидать от разъяренного Кэда, но была готова на все, только бы он не овладел ею. Ведь обнаружив, что она девственница, он, верный своим принципам, вынужден будет жениться на ней, но это ее совсем не устраивало. Мать сделала свое черное дело, и Бесс никогда ей этого не простит.
Бесс бежала в полном отчаянии. Что теперь ее ждет? Жизнь с Гэсси не сулила ни покоя, ни свободы. Она будет надрываться на работе, чтобы удовлетворять прихоти Гэсси, и никогда больше не увидит Кэда. После того что она узнала, ей нечего на это рассчитывать. Все эти годы она жила иллюзиями, а теперь они вмиг рассыпались из-за Гэсси и еще из-за того, что Кэд не любил ее, а только хотел, и признался ей в этом.
Бесс подбежала к своей малолитражке, вскочила в нее и захлопнула дверцу. Стремительно вырулив со стоянки, она увидела бежавшего к ней Кэда. Она была бы не в силах выдержать еще один его натиск, потому что все еще любила его. Он же, одержимый мыслью о мести, только унизил бы ее, как уже бывало не раз. Он хотел ее, но не питал к ней никаких чувств. И сам об этом сказал. Он ее не любил. Просто хотел обладать ею. И думать об этом было невыносимо…
Бесс выехала на проезжую часть улицы и в тот же момент столкнулась с машиной, вылетевшей из-за угла на большой скорости. Раздался звон разбитого стекла и глухой стук, Бесс пронзила острая боль, и она потеряла сознание.
Через несколько секунд Кэд уже был на месте происшествия, белый как полотно. Взгляд его темных глаз не предвещал ничего хорошего, и водитель машины, налетевшей на малолитражку Бесс, предпочел ретироваться. Однако Кэду было не до него. Он никак не мог вытащить Бесс из покореженной машины. На помощь сбежались люди, однако усилия их оказались тщетными. Бесс истекала кровью. Только сейчас Кэд понял, что Бесс тяжело ранена, и пришел в ужас. К счастью, кто-то вызвал «скорую помощь», и Кэд зашептал молитву.
Глава 9
Кэд удивился, как выдержал все это и не лишился рассудка. Команда местной службы безопасности извлекла Бесс из машины и доставила в травматологическое отделение ближайшей больницы. Она была в состоянии комы, с внутренними повреждениями и потеряла много крови. Врач делал все, что возможно, но уверенности в том, что она выживет, не было. Последствия комы непредсказуемы, и в этом случае медицина просто бессильна. Одна надежда на Господа Бога.
Кэд сидел в отделении реанимации, в комнате ожидания, когда там появились его мать и Гэсси.
– Ей лучше? – спросила бледная, встревоженная Гэсси.
– Нет, – коротко ответил Кэд, даже не взглянув на нее.
– Как это случилось? – спросила Гэсси, не надеясь на ответ. – Авария? Но Бесс осторожно водила машину. Я даже не знала, что у нее есть автомобиль. – Гэсси закрыла лицо руками и разрыдалась. – Бедная девочка…
– Все будет хорошо, – ласково проговорила Элайз и обратилась к сыну: – Неужели ничего нельзя сделать?
Он покачал головой, избегая взгляда матери, чтобы она не видела, как сильно он страдает, но та сразу все поняла, потому что хорошо знала своего сына.
– Не понимаю, – каким-то глухим голосом проговорила Гэсси, – зачем ей понадобилось куда-то ехать поздно вечером. Она никогда не покидала дом по вечерам, даже с мужчинами…
Кэд посмотрел на Гэсси с плохо скрываемой яростью:
– В самом деле? Но в Лэриете вы говорили совсем другое! – грубо напомнил ей Кэд, слишком потрясенный, чтобы думать о ее материнских чувствах, если вообще они у нее были. – Вы говорили, что она близка с Райкером.
Гэсси посмотрела на него красными, распухшими от слез глазами, чувствуя на себе пристальный взгляд Элайз.
– Мне казалось, что рано или поздно это случится, – запинаясь возразила она. – Ведь мы не виделись с ней несколько недель. Мало ли что могло за это время произойти. – Она скрипнула зубами. – Ладно, я солгала в надежде, что вы наконец оставите ее в покое. Уж если кто ей и не пара, так это вы. К несчастью, она вас любит, – виноватым тоном бормотала Гэсси. – Готова целовать ваши следы, а вы топчете ее чувства, и она просто не в силах терпеть ваш несносный характер.
– Я не слепой, – бросил Кэд, выразительно взглянув на Гэсси, и снова отвел глаза.
Гэсси перестала шмыгать носом и какое-то время смотрела на искаженное лицо Кэда. Значит, он беспокоится о Бесс. Ненависть никогда не позволяла ей задумываться о его чувствах.
В этот момент он стал ей почти симпатичен. Почти. Но сколько вражды, сколько злобы было между ними все эти годы! Она не стала отрицать, что в тот день была с его отцом, скрыв от него и Элайз страшную правду, которая явилась бы ударом и для него, и для его матери.
– Я подумал, что она на содержании у Райкера, – процедил Кэд сквозь зубы. – Роскошная квартира, песцовый жакет…
Гэсси вздохнула:
– Нет у нее никакого песцового жакета…
– Есть. Я видел его собственными глазами, когда случайно встретил на улице.
– Она собиралась вернуть его в магазин. После того как выгнала меня из квартиры, – добавила Гэсси, заливаясь краской. – Поэтому я и уехала на Ямайку. Мне просто некуда было деваться. Теперь у Бесс хорошая работа, и при желании она могла бы купить себе песцовый жакет, но меня содержать наотрез отказалась. Не могла же я вечно пользоваться гостеприимством друзей. И если бы не Элайз… – Гэсси и мать Кэда обменялись долгим, спокойным взглядом. – Я никогда не забуду того, что сделала для меня ваша мать, Кэд. Хотя знаю, что не заслужила это.
Кэд во все глаза смотрел на Гэсси, чувствуя, как от лица отхлынула кровь. Значит, он напрасно обвинил Бесс, причинил ей боль, не имея на то никаких оснований. Это из-за него она попала в аварию, и если умрет, виноват будет он один. И все его проклятая ревность, спровоцированная Гэсси. Бесс честно трудилась, зарабатывая себе на жизнь, чтобы не зависеть от деспотичной матери.
– Вы были у нее, не правда ли? – спросила вдруг Гэсси.
– Да, и все из-за вас, – огрызнулся Кэд, похолодев от ужаса при мысли о содеянном. – Из-за вашей лжи о Райкере.
Глаза Гэсси наполнились слезами.
– Я хотела защитить Бесс. А может быть, и себя тоже, – с несчастным видом проговорила она. – Бесс думала, что любит вас, и я поняла, что потеряю ее навсегда, если она будет с вами.
Кэд опустил глаза на свои запыленные башмаки. Сейчас не время копаться в прошлом, думал он. К тому же Гэсси права. Из ненависти к ней он сделал бы все, чтобы разлучить ее с дочерью. Но теперь, черт возьми, у него не осталось ни единого шанса на совместную жизнь с Бесс. После всего, что он ей наговорил, она и смотреть на него не захочет. Так что в случившемся виновата не только Гэсси, но и он сам. Он всегда плохо думал о Бесс, прислушивался к сплетням о ней. И Бесс в этом не раз его упрекала. Кэд стал жертвой собственной ревности. Он без конца обвинял Бесс в том, чего она никогда не совершала, не давая ей возможности хоть слово сказать в свое оправдание. И вот теперь она лежит на больничной койке и одному Богу известно, выживет ли, а если умрет, в этом будет виноват он. Гэсси вырыла яму, а он толкнул в нее Бесс. Кэд застонал, обхватив голову руками.
– Она поправится, – тихо сказала Элайз, ласково погладив сына по голове. – Мы не должны терять надежды.
– Я одна во всем виновата, – всхлипнула Гэсси. – Мучила ее своими прихотями и капризами, была просто невыносимой. Надеялась, что она заменит мне Фрэнка.
Кэд молчал, глядя прямо перед собой, охваченный воспоминаниями. Вот Бесс бежит ему навстречу, смеющаяся, жаждущая его поцелуев. Она выздоровеет, он должен на это надеяться, не то сойдет с ума.
В ушах до сих пор звучали обидные слова, которые он, разъяренный, бросал ей, разрывая ее сердце на части, грубо требуя, чтобы она отдалась ему, как продажная женщина, без любви и каких бы то ни было обязательств с его стороны. И это при том, что она была последним человеком на свете, которому он хотел бы причинить боль. Он испугал ее своей агрессивностью, и она в панике убежала. Но сколько нежности было в их поцелуях и ласках до того, как она вырвалась из его объятий. К этому моменту они шли долгие годы, и наконец их мечта стала реальностью. Но Бесс не поняла этого. И вместо того чтобы посмеяться над всеми его оскорблениями, приняла их на веру, убежденная в том, что он и в самом деле не любит ее и хочет только развлечься. Он не успел открыть ей душу, она испугалась и убежала. А он очертя голову пустился за ней в погоню, не думая о последствиях, опасаясь, как бы с ней чего-нибудь не случилось… И вот случилось.
Элайз не могла без боли смотреть на искаженное мукой лицо сына.
– Есть здесь поблизости церковь? – спросила она. – Пойдемте, дорогая, поищем. – Она коснулась руки Гэсси. – А ты, Кэд?
– Я останусь, буду ждать сообщений о состоянии Бесс. – Он не сказал, что уже помолился и продолжает взывать к Богу. Жизнь без Бесс потеряла бы для него всякий смысл. Он не знал, сможет ли жить без нее.
Ее любовь каким-то непостижимым образом вселяла в него надежду. Придавала силы, очищала душу. И сейчас он напоминал потерявший управление дрейфующий корабль. Кэд годами старался превратить Лэриет в процветающее ранчо, в надежде, что когда-нибудь здесь поселится Бесс. Никакая женщина не заняла ее места в его сердце, хотя все это время он не жил монахом. Среди нескольких женщин, с которыми Кэд сходился, одной удалось вскружить ему голову, но дальше постели дело не пошло. Под маской красоты скрывалась злая, развратная кокетка, которой нравилось менять мужчин. Кэду это было противно, и он даже бровью не повел, когда она его покинула.
Кэд с нетерпением поглядывал на место дежурной сестры. Он уже выкурил целую пачку сигарет и понимал, что нужно остановиться, иначе замучает кашель. Однако сейчас сигареты могла заменить только кварта крепкого кентуккского виски. Но Кэд не стал бы напиваться, если бы даже знал, что сердце его разорвется от горя.
Кэд устало смотрел в окно и вздыхал. Ни матери, ни Гэсси он не рассказал подробностей случившегося, не в силах признаться в том, что это он виновник несчастья. «А что, если Бесс останется калекой?» – с ужасом думал он. Врач говорил о каких-то внутренних повреждениях и большой потере крови, но видя, в каком состоянии Кэд, заверил его в том, что Бесс поправится.
– Простите, – услышал Кэд и, обернувшись, увидел улыбающуюся медсестру. – Она зовет Кэда. Это, случайно, не вы?
У Кэда подпрыгнуло сердце. Она зовет его! Впервые за все это время в сердце затеплилась надежда.
– Да, это я.
Он погасил в пепельнице сигарету и последовал за сестрой в отделение реанимации, где в небольшой палате лежала Бесс. Над ней жужжали, гудели и пищали многочисленные замысловатые приборы, а трубку, которая при поступлении Бесс в больницу была вставлена в рот, теперь подвели к носу. Бесс уже открыла глаза, лицо, все в синяках и кровоподтеках, покрывала смертельная бледность.
– Бесс! – прошептал Кэд. – Как ты, дорогая?
Бесс попыталась собраться с мыслями, но мешало головокружение. «Я должна быть мертва», – думала девушка. Но здесь Кэд. У него вид умирающего, и он называет ее дорогой.
– Кэд? – прошептала она.
– Да, я здесь, – ответил он, задыхаясь от волнения.
– Две минуты, – предупредила сестра. – Ее нельзя утомлять.
Кэд кивнул и, подойдя ближе, прикоснулся к щеке Бесс.
– Прости меня. О Боже, дорогая, я так сожалею…
«Наверняка я мертва, – говорила себе Бесс, – или мне это снится». Она умудрилась поднять руку и потрогала смуглую щеку Кэда.
– Со мной все в порядке, – прошептала Бесс, с трудом различая его лицо, одурманенная лекарствами. – Кэд, все будет хорошо. Я не… не виню тебя.
Мысль о том, что даже в этом своем состоянии Бесс не хочет причинять ему боль, была просто невыносима, и глаза его наполнились слезами. О, как он ненавидел себя сейчас и за эти слезы, и за свою вину перед Бесс. Но ничего, буквально ничего не мог с собой поделать. Он взял руку Бесс и поцеловал ладонь.
Она крепко обвила его пальцы своими.
– Я умираю, да? – прошептала она. – Ты… ты для меня все, Кэд…
Она снова впала в забытье. Он подхватил обеими руками соскользнувшую с его щеки руку Бесс и осторожно коснулся губами ее пересохших губ.
– И ты для меня тоже, моя маленькая, – прошептал он, убитый горем. – Ради Бога, не умирай!
Но Бесс уже не слышала его. А если и слышала, то не осознавала смысла его слов. Весь остаток дня она провела в полудреме, лишь порой смутно различая голоса матери и Кэда, среди целой череды видений и образов, не дававших ей покоя.
Кэд своим самообладанием старался поддерживать Гэсси и мать и ни словом не обмолвился о причине несчастья, хотя женщинам было ясно, что Кэд как-то причастен к случившемуся. Гэсси предпочитала не думать об этом, радуясь, что жизнь дочери в безопасности. Однако у Элайз тревога не проходила. Она видела, что Кэд сам не свой и явно что-то скрывает.
Пока Гэсси была у Бесс, Элайз с Кэдом пошли в больничный кафетерий и сели за угловой столик, чтобы спокойно поговорить. Движение в коридоре не прекращалось. Мимо проходили посетители и медики, звучали сигналы внутренней связи и звонки, вызывавшие сестер, слышались тихие разговоры за небольшими белыми столиками.
– Расскажи мне, как это произошло? – мягко произнесла Элайз, с жалостью глядя на Кэда своими черными глазами. – Я не скажу Гэсси ни слова, но кому-то ты должен излить душу.
Кэд закурил, бросив вызывающий взгляд на сидевшего рядом мужчину, судя по его реакции некурящего, и повернулся к матери.
– Я рассказал ей о Гэсси и папе, наслушавшись вранья Гэсси, обвинил в близости с Джорданом Райкером, – тихим голосом начал Кэд. – И оскорбленная до глубины души, не желая видеть меня, она убежала из квартиры. – Кэд с отвращением посмотрел на свою сигарету. – Не знаю, зачем я курю? Иногда я думаю, что назло некурящим. – Он бросил окурок в пепельницу и, подавшись всем телом вперед, обеими руками обхватил чашку. – Я пытался вытащить ее из машины, но не смог, – продолжал он.
Элайз так хотелось обнять Кэда, как бывало в детстве, и не отпускать, пока у него не пройдет боль. Но теперь он был взрослым мужчиной, не склонным к сентиментальности. Таким его воспитал отец, сдержанный, даже суровый, умевший скрывать свои чувства.
– Что тебе сказала Гэсси о Бесс?
– Что она влюблена в Джордана Райкера, богатого бизнесмена из Сан-Антонио. – Кэд горько улыбнулся. – Она переехала в новую, более дорогую квартиру и не выказала особой радости при встрече со мной. А до этого, как назло, я встретил ее на улице с песцовым жакетом в руках, когда шел на деловой завтрак, и оскорбил, заподозрив, что она на содержании у этого Райкера. – Его боль передалась Элайз.
– Неужели ты думаешь, что она могла на это пойти?
– В какой-то момент мне так показалось, – признался он. – Со времени переезда в Сан-Антонио она очень переменилась. Я слышал, что Райкер пользуется у женщин успехом. А я, мне казалось, не очень-то ее вдохновлял, – добавил он с горечью. – И когда она увидела меня с женой моего делового партнера, не где-нибудь, а просто на улице, я повел себя так, будто пришел на свидание. И все из-за этого чертового жакета. Я не мог примириться с мыслью, что она принадлежит другому, и выказал ей свое полное безразличие и презрение. – Словно не замечая реакции матери, Кэд уставился на свой кофе. – Потом появилась Гэсси, и ее болтовня лишь укрепила меня в моих подозрениях. Тогда я решил сам во всем убедиться и отправился к Бесс.
– И устроил ей скандал?
– Да. Правда, на этот раз она попыталась опровергнуть мои обвинения, доказать мне, что я заблуждаюсь. Бесс уже не та робкая, безответная девочка, которой была раньше. Она обрела уверенность в себе и стала самостоятельной. Но я довел ее до отчаяния.
Кэд изо всех сил сжал ладонями чашку.
– Не передать словами, что со мной творилось, когда я понял, что вылетевшая из-за угла машина сейчас врежется в машину Бесс. – Кэд содрогнулся и закрыл глаза, живо представив себе, как все это было. – А потом я, бессильный что-нибудь сделать, дожидался «скорой помощи» и спасательной команды, глядя, как Бесс, зажатая словно тисками в машине, истекает кровью. – Кэд отпил из чашки кофе. – Я думал, что потерял ее.
– Все будет хорошо, – улыбнулась Элайз. – Бесс поправится. Теперь ты знаешь, что она тебя ни в чем не винит, ведь она сама тебе об этом сказала.
– И все-таки меня одолевают сомнения. Может быть, она так сказала под воздействием лекарства? Но если даже это так, сам я не могу не считать себя виновным. Гэсси права. Бесс слишком изнеженная для такого, как я. Но другим я не стану. Мне нужна сильная женщина.
– Я любила твоего отца, Кэд, – возразила Элайз, – несмотря на его тяжелый характер. Да, он порой причинял мне боль… и эта единственная связь… перед самой его смертью, – проговорила она с мукой в глазах. – И все-таки я любила его, и он тоже меня любил, хоть и по-своему. Наш брак не был похож на современный. Коулмен не менял скатерти, не мыл посуду, в общем, не помогал мне по дому. – Она тихо рассмеялась. – Я и представить себе не могла ничего подобного. Но он заботился обо мне и о вас, мальчишках, обеспечивал нас всем необходимым, и меня вполне устраивала такая жизнь, ничего другого я не хотела.
– Тогда было другое время, – возразил Кэд, – а сейчас это невозможно. И я не стал бы ставить жизнь Бесс под удар.
– Если она тебя любит и ты готов взять на себя заботу о ней, пусть все идет своим чередом.
– Это не так просто. – Кэд допил кофе. – Она девушка из высшего общества. Привыкла к богатству и светской жизни, а что могу дать ей я? Зато Райкер сможет удовлетворить любое ее желание.
– Ты в этом уверен? – спросила Элайз. – Но Бесс не кажется мне меркантильной.
– Чего не скажешь о ее матери, – заявил Кэд. – Вы лучше кого бы то ни было знаете Гэсси. Она ни за что не оставит в покое Бесс. Никогда. Посмотрели бы вы, какой несчастной выглядела Бесс, когда я потребовал, чтобы она забрала Гэсси к себе. Я ведь не знал, что она ее выгнала. – Его слова потрясли Элайз. Кэд бросил на нее взгляд и сказал: – Я не хотел, чтобы Гэсси жила в Лэриете, и вам это было известно.
– Не отрицаю. Но ей некуда было деваться. Вернуться к Бесс она не могла, но я не сказала тебе об этом. – Элайз повертела в руках носовой платок. – Гэсси, в сущности, неплохая женщина, Кэд, – снова заговорила она, рискуя разозлить сына. – Во многом она такая, какой ее сделала жизнь. Я не держу на нее зла, хотя одно время сильно страдала. Но Коулмена уже нет, а месть – это пустая трата сил. До самой смерти твоего отца мы с Бесс были близкими подругами. К тому же, Кэд, мы верующие. И наш долг прощать. Сейчас, как никто другой, ты должен это понимать.
Кэд взглянул на мать:
– Как вы можете защищать ее?
Элайз подняла глаза.
– Я считаю несправедливым обвинять ее в смерти Коулмена, – сказала она. – Ведь никто из нас ни разу не поинтересовался ее мнением на этот счет. Мы осудили ее на основании известных нам фактов.
– Это было ясно как день!..
– Нет. – Элайз положила руку на руку сына. – Мы любили Коулмена. И его смерть явилась для нас тяжелым ударом. Когда-нибудь я спрошу Гэсси, что она об этом думает. Нельзя носить в себе ненависть, Кэд.
– Я и не пытаюсь. Просто не хочу видеть Гэсси.
– Допустим. Но в настоящий момент у нас просто нет выбора, разве не так? Бесс не может одна жить в квартире, на помощь Гэсси ей рассчитывать не приходится. Стоит ей приехать в Сан-Антонио, как она снова начнет транжирить деньги, а Бесс будет получать счета и хвататься за голову. – Глаза Элайз лукаво блеснули.
Кэд неожиданно для самого себя рассмеялся:
– Пожалуй, вы правы и, насколько я понимаю, хотите забрать обеих в Лэриет?
Элайз улыбнулась:
– Я охотно забочусь о людях. Мечтала стать медицинской сестрой, но мой отец и слышать об этом не хотел. Женщине, говорил он, не пристало работать, особенно медсестрой, когда приходится мыть мужчин в ванне.
Теперь уже и в глазах Кэда затанцевали смешинки.
– Представляю себе, как бы вы мыли в ванне отца, – заметил он иронически.
Элайз слегка покраснела и опустила глаза, как застенчивая девушка.
– Ты не поверишь, но я ни разу не видела твоего отца голым. В наше время раскованность – так, кажется, это называют? – была не в моде. Не то что теперь.
– Раскованность присуща городским мужчинам, – сухо заметил Кэд. – Я же по-прежнему старомоден. Чего не скажешь о Роберте и Греге. Грег говорил вам, что хочет сойтись с Дженифер до свадьбы?
Элайз поморщилась:
– Да, говорил. Но я не одобряю его намерений.
– Я тоже, не знаю только, как этому помешать, разве что запереть его в коптильне? Но ему уже стукнуло двадцать пять.
Элайз кивнула:
– Они помолвлены, очень любят друг друга и собираются пожениться. – Она пожала плечами. – Мир изменился.
– Но не в лучшую сторону, – подхватил Кэд. – Впрочем, это скорее всего неизбежно. В бурные двадцатые годы казалось, что молодое поколение шагает прямо в ад. Пьянство, распущенность, курящие женщины. – Он усмехнулся. – Но потом пришли тридцатые годы, за ними сороковые, и все вернулось к раннему викторианству.
– Что правда, то правда, – согласилась Элайз, улыбаясь собственным воспоминаниям. – Помню, как за несколько лет до твоего рождения примерила слаксы. Что тут было! Коулмен велел мне их немедленно снять и строго отчитал, сказав, что носить штаны женщине не пристало.
Кэд бросил взгляд на ее бежевый брючный костюм и сказал:
– Если бы он увидел вас сейчас, перевернулся бы в гробу.
– С возрастом он стал более терпимым, и я уже могла носить брюки. – Элайз устремила взор вдаль. – Мне так его недостает, Кэд…
– Хватит об этом. А то расплачетесь, и люди подумают, что это я вас довел до слез.
Она откинулась на стуле и рассмеялась:
– Хорошо бы ты всегда так заботился обо мне…
– А я и забочусь, только никогда об этом не говорю. – Он улыбнулся.
– Дела важнее слов, разве не так? – Она ласково коснулась его руки. – Ты уделяешь мне слишком много внимания. Надеюсь, ты не хочешь остаться холостяком, поскольку можешь быть очень счастлив в семейной жизни. Все у тебя для этого есть. Женись, сынок, я просто мечтаю о внуках.
Кэд сжал лежавшую на его руке руку матери.
– Вот рассчитаюсь с долгами, тогда и подумаю о женитьбе.
– Не тяни с этим, – сказала Элайз.
Кэд кивнул, и мысли его перешли на Бесс. Она сказала, что в нем смысл ее жизни. Хотелось верить, что она не бредила. Слишком много препятствий у них на пути, но Кэд сделает все, чтобы преодолеть их.
Последующие два дня Бесс то приходила в себя, то снова впадала в забытье. Кэду пришлось на какое-то время уехать, передать Роберту управление ранчо и поручить Грегу провести одну деловую встречу, чтобы потом можно было надолго задержаться в Сан-Антонио. К его удивлению, Гэсси тоже осталась здесь, как, разумеется, и Элайз. Кэд снял в ближайшем мотеле, в нескольких минутах ходьбы от больницы, две комнаты, для себя и для матери.
На третий день Бесс перевели в одноместную палату. Бесс лежала, не переставая думать о страховке. Кэд сидел рядом, не спуская с нее глаз.
– Я получила страховку, – сказала она, – но ее хватит, чтобы покрыть всего восемь процентов расходов на лечение. Просто не знаю, что делать.
– То же, что делают все, – подумав, ответил Кэд. – Уплатишь очередной взнос. Не думаешь же ты, что, покупая скот, я плачу наличными?
– Именно так я и думала, – призналась Бесс. Ее покрытое синяками лицо все еще было распухшим, к тому же сильно болели ребра. Давали себя знать и швы на животе, но она пока не спрашивала об их происхождении, просто не было сил. Скорее всего у нее было какое-то внутреннее повреждение.
Кэд выглядел осунувшимся и изнуренным. Он почти все время оставался у ее постели, и это удивляло девушку, поскольку чувствовала она себя намного лучше. Его мрачный вид не располагал к разговору. Он сидел молча, следя за тем, как входили и выходили из палаты сестры и няньки. Оба они хорошо понимали, что явилось причиной постигшего Бесс несчастья. Кэд оскорбил ее и, будучи человеком ответственным, испытывал угрызения совести. Он обвинил ее во всех смертных грехах, и она в панике убежала, вскочила в машину и попала в аварию.
– Вы с Гэсси пока поживете у нас в Лэриете, – вдруг сказал он. – Не то Гэсси, как говорит моя мать, наймет поваров-диетологов, чтобы готовили еду, и не позднее чем через неделю ты обанкротишься.
Бесс устало вздохнула.
– Твоя мама права, – согласилась она без улыбки, подняв глаза на Кэда. – Но я не хочу тебя обременять, – добавила она тихо. – У тебя и без нас хватает хлопот. К тому же я знаю, как ты относишься к Гэсси. – Она опустила глаза. – И ко мне тоже.
Внутри у Кэда все сжалось при воспоминании о том, как он бросал в лицо Бесс несправедливые обвинения. Но он подавил волнение и очень спокойно сказал:
– Я ничего не делаю против собственного желания и, если бы захотел, нашел бы повод оставить тебя в Сан-Антонио.
На лице Бесс отразилось страдание, и Кэду стало жаль ее. Жалость усугублялась чувством вины. Словно прочитав его мысли, Бесс сказала:
– Ты ни в чем не виноват, Кэд. Не нужно было, как какой-нибудь психопатке, мчаться в машине неизвестно куда.
Кэд скользнул взглядом по ее лицу.
– Я сам не знаю, как зашел так далеко. Но поверь, никогда бы не взял тебя силой.
Легкий румянец появился на щеках Бесс при воспоминании о том вечере.
Кэд подошел к окну и, сунув руки в карманы своих серых слаксов, сказал:
– Что случилось, то случилось. И теперь уже ничего не исправить. Но я могу поселить тебя в своем доме и заботиться о тебе и о Гэсси, пока ты полностью не поправишься. Это мой долг.
Бесс хотелось отказаться от предложения Кэда, но она не могла себе этого позволить, лишь вздохнула и опустила глаза. Слава Богу, он не понял, что все еще небезразличен ей. Это был ее запасной козырь.
– Я высоко ценю твое благородство, – проговорила она, – но не стану смущать тебя и демонстрировать свою преданность до гроба.
Дыхание Кэда участилось. Он хотел ей сказать, что ему не нужны никакие демонстрации, что он был бы счастлив, если бы она по-прежнему искала встреч с ним. Но на этот раз он причинил ей слишком сильную боль, да и различие между ними пока сохранялось. Так что не следовало спешить.
– Я встретил в коридоре твоего доктора, – заметил он, чтобы прервать молчание. – Он сказал, что, если твое состояние будет и дальше улучшаться, тебя выпишут в пятницу, предварительно сняв швы. А через две недели я привезу тебя сюда на обследование.
– А когда я смогу вернуться к работе?
– Не раньше чем разрешит доктор.
Он не смог сдержать раздражения, подумала Бесс. И неудивительно. Ведь ему придется терпеть в доме ее и Гэсси вдобавок ко всем остальным неприятностям.
– Попробую поговорить с Джулией, попрошу дать мне работу на то время, пока я буду находиться в твоем доме, – сказала Бесс. – У меня в квартире есть все необходимое для рекламы. Охотно уплачу тебе арендную плату за себя и за маму…
