Текст книги "Живое божество"

Автор книги: Дэйв Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

4

Неугомонный океан затих. Чуть заметно дул ветер.

«Дочь моря» легла в дрейф, чуть покачиваясь на волнах. Даже скрип досок был почти не слышен. Низко висящая в небе ущербная серебристая луна отражалась в море. Маленький фонарь бросал оранжевый свет на страницы молитвенника. Священник читал заупокойную молитву. Притихшие матросы слушали, не проронив ни звука. Капитан Ко-ну уже не стыдился слез, зная, что в темноте их никто не увидит.

Священник закрыл молитвенник и погасил фонарь.

– В этот момент мы обычно произносим надгробную хвалу покойному, – заговорил он медленно и отчетливо, чтобы матросам не мешал его акцент. – Но, полагаю, мне нет нужды говорить вам о вашем усопшем товарище. Даже я, знавший юношу лишь несколько часов, был тронут его добродетелью. Я видел, как этот почти еще мальчик терпел боль с мужеством, не свойственным столь юному возрасту. Слышал, как он, нимало не колеблясь, простил своего убийцу, признав, что в его поступке не было греха.

Кто-то начал всхлипывать.

– Говорю вам, что Добро стало сильнее, благодаря жизни этого юноши. Уверен, что Богам не придется долго решать дальнейшую судьбу Во-пу-Эла. Он отправляется на последний суд, перед которым нам всем суждено предстать, когда пробьет наш час. Наш долг – грешить как можно меньше и всемерно способствовать укреплению Добра, взяв за образец жизнь Во-пу-Эла.

Волны тихо ударялись о борт корабля. Священник старался говорить как можно мягче. Джи-эл ударил по струнам ситара, и матросы запели прощальную песнь. Ко-ну вытер глаза, чтобы видеть, как его старшие сыновья взяли носилки, на которых покоился их облаченный в саван младший брат, и подошли к лееру.

– Прощай, брат, – громко сказал Акопуло, завершая обряд похорон. – Боги ждут тебя, а мы последуем за тобой, когда наступит наш срок. Мо-пу и По-пу наклонили носилки. Матросы запели громче, заглушив плеск воды. Во-пу, еще одна жертва древнего проклятия, отправился в последний путь.

Мгновение братья стояли, опустив головы, затем Мо-пу опустил носилки на палубу.

Священник подошел к братьям и положил руки им на плечи. Его слова заглушало пение, но капитан был уверен, что священник умело утешает братьев.

Отец Акопуло оказался превосходным священником. Как и все импы, он страдал морской болезнью, но несмотря на это, исполнил свой долг – провел много часов с умирающим юношей и с его терзаемым угрызениями совести братом-убийцей. Акопуло значительно облегчил последние минуты Во-пу и уже успел снять большую часть вины с совести По-пу. Семья не потеряет второго сына.

А как трогательно он провел заупокойную службу!

Капитану просто повезло, что он нашел Акопуло. Боги были милостивы.

Весь мир – театр:

 
Весь мир – театр,
В нем женщины, мужчины – все актеры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
 

В. Шекспир. Как вам это понравится

Глава 4
Невозможная преданность

1

На Квобль опускались сумерки. Одинокая ворона летела высоко над рекой Брандрик, возвращаясь в свое гнездо в Тхаме. Тхайла и Кейди, стоявшие на западном берегу реки, взялись за руки. Мгновение – и девушки исчезли.

Время остановилось для Тхайлы, когда волшебница очутилась на территории, охраняемой магическим заклятием. Собравшись с силами, чтобы преодолеть защитный барьер, она лицом к лицу столкнулась со знакомым архонтом Реймом. Тхайла сердито взглянула на него, готовясь силой убрать с дороги, но архонт оказался настроен весьма дружелюбно.

– Добро пожаловать домой, Тхайла, – улыбаясь, мягко сказал он.

В его искренности сомневаться не приходилось, так как в магическом пространстве волшебники не могут скрыть друг от друга ни подлинную внешность, ни истинные эмоции. Тхайла, которая лишь недавно стала волшебницей и еще не привыкла к свободному проявлению чувств, смутилась, вспомнив, что во время последней встречи с Реймом дала ему пощечину.

– Спасибо, – тихо произнесла она и, желая скрыть замешательство, повернулась к застывшей в оцепенении Кейди.

– Твой кроткий вид обнадеживает, – пошутил Рейм. – Ну ладно, ладно! Забудем старые обиды? Мир?

Девушка молча кивнула. Прошлое было предано забвению.

– Вы предвидели мое возвращение? – спросила Тхайла.

– Конечно, предвидели. И твое невозвращение тоже, – ответил Рейм и с удивлением поинтересовался: – Разве ты не видела Книгу Откровений?

Он держался немного надменно, но, похоже, имел на это право: так молод, а уже архонт.

– Видела, но мне не позволили ее прочесть.

– Теперь, уверен, позволят, однако, боюсь, Откровения приведут тебя в замешательство.

– В них говорится обо мне?

Рейм кивнул и засмеялся:

– И о многих других, даже о тех, кто еще не родился. Твое имя упоминается дважды. Тхайла из Дома Гаиба должна спасти Колледж, но Тхайла из Дома Лииба его уничтожит.

Тхайла изумленно ахнула и спросила:

– Тогда почему же так важна эта книга?

Она знала, что пророчества могут быть туманны и двусмысленны, но ей и в голову не приходило, что зачастую они противоречат друг другу.

– Потому что в ней объясняется, как узнать Избранников. Ради этого и переводили чернила. Кстати, очень многие сведения прекрасно подходят к тебе, – сказал Рейм, пожав широкими плечами. – Видишь ли, – продолжил он, – многие на первый взгляд нелепые противоречия могут в точности сбыться. Не забывай, это ведь очень старые пророчества.

Они могли стоять так хоть целую вечность, не старясь и не теряя ни минуты жизни, а Кейди по-прежнему пребывала в оцепенении.

– Интересно, почему все старое считают самым лучшим? Неужели так оно и есть?

– Конечно, если речь идет о предсказаниях. Согласись, горы лучше всего видны издалека, потому что вблизи их многое скрывает – лес, например. Так что в важных делах следует полагаться на древнейшие пророчества. – И Рейм улыбнулся, довольный своим ответом.

– Так, значит, мое нынешнее возвращение предсказано…

– Да, а кроме того, предсказано, что нам грозит несчастье, если ты не вернешься, – сказал архонт и, подумав, добавил с улыбкой: – У тебя ведь за все это время не было возлюбленного.

– Неужели это так важно?

– Да, важно. В пророчестве говорится, что женщина с ребенком станет предвестницей катастрофы. Вот почему…

– Вот почему убили моего ребенка!

Рейм вздрогнул и кивнул, а потом мягко спросил:

– Ты привела с собой гостью? Только одну? В Книге Откровений говорится, что следует предоставлять приют избранным из избранных.

Тхайла с облегчением посмотрела на Кейди:

– Значит, ей не причинят вреда?

– Конечно нет, – сказал Рейм и, нахмурившись, добавил: – Эта девушка всего лишь простая смертная? Она не обладает магической силой, хотя ее рапира – любопытная вещица. Бедняжке, видно, трудно пришлось. Интересно, где это ты нашла такую красавицу?

– Долго рассказывать. Но, кажется, она из довольно влиятельной семьи. Ее отец – волшебник и возглавил движение сопротивления узурпатору.

– Это не наше дело, – резко сказал архонт. – Нас не касается то, что творится за пределами Тхама.

Рейм ошибался, и Тхайла попыталась его переубедить:

– Вероятно, раньше так и было, но сейчас над всем миром нависла опасность. Кстати, отец этой девушки когда-то знал пять Слов Силы и был полубогом.

Архонт нервно вздрогнул. Он подозревал, что Хранительница слушает их разговор, хоть и не знал этого наверняка.

– Был полубогом? А кто же он теперь? И как такое стало возможным?

– Он открыл четыре Слова Силы своей жене, королеве Краснегара.

– Четыре Слова! – возмутился Рейм. – Да ведь это противоречит всем законам магии!

– Разумеется. А потом эта женщина сообщила своим приближенным волшебные Слова, после чего они почти утратили магическую силу.

– Очень странная пара, – сказал Рейм. – Это же уму непостижимо! Такого нельзя допускать!

Тхайла не удержалась, чтобы не уколоть своего собеседника:

– Значит, нам все-таки не безразлично происходящее во внешнем мире?

– Возможно, – вздохнул Рейм. – Не мне тебя учить, Тхайла, ведь ты могущественнее любого из нас. И, поверь, меня это радует не меньше, чем твое возвращение.

Архонт говорил искренне. Волшебница знала, что Рейм не боится ее и не завидует дарованной ей Богами магической силе.

– Полагаю, Хранительница ждет меня?

Рейм засмеялся, и его смех походил на дружеские объятия.

– Будь моя воля, я бы вечно держал в секрете твое возвращение – мне очень хочется, чтобы ты отдохнула. И все-таки у тебя есть несколько дней. Ты ведь знаешь, где нас потом найти.

– И я буду архонтом?

– Ты уже архонт и возвышаешься над нами, словно вяз над ромашками. Конечно, ты архонт! Так что отдохни немного, но помни: долг есть долг, и никому нельзя им пренебрегать!

Да, Тхайла будет архонтом, потому что это ее долг. «Кому мы служим?» – таков вопрос катехизиса. Все пиксы обязаны служить Хранительнице и Колледжу, потому что Хранительница и Колледж защищают Тхам от демонов внешнего мира. Тхайла знала, как они жестоки, ибо прошла через ужасы Войны Пяти Колдунов во время посещения Теснины. А потом еще и увидела, сколько Зла творит Сговор и как жесток Всемогущий. Тхайла очень сильна, возможно, она самая могущественная волшебница со времен Чародея Трэйна. Как можно уклониться от службы, имея такой Дар?

– Итак, добро пожаловать домой, – сказал Рейм.

– Дома всегда лучше, – согласилась Тхайла.

Архонт кивнул и приподнял магическую завесу. В то же мгновение девушки оказались в Доме Тхайлы. Снова начался отсчет времени.

Увидев нарядный коттедж среди деревьев, Кейди радостно вскрикнула и захлопала в ладоши.

Тхайла вздрогнула от отвращения. Окрестности ее роскошного нового жилища очень походили на Дом Гаиба, где она родилась. Здесь росли такие же сосны и низкие кустарники, чуть поодаль высились голые скалы. Внешне все было в порядке, но сердце Тхайлы заныло. Пиксы обычно с радостью возвращаются домой. Отчего же ей так грустно? Здесь все чужое! Нестерпимо захотелось оказаться в Доме Лииба – в хижине за плетеной изгородью на берегу медленно текущей реки, где воздух напоен ароматами цветов, наполнен жужжанием насекомых, где живут только цапли, попугаи и фламинго. Именно там, в Доме Лииба, осталась душа Тхайлы, а она, охваченная горем и яростью, уничтожила Дом, уничтожила, зная, что пикс без родного жилища похож на цветок без стебелька, на улитку без ракушки.

А тем временем одинокая ворона, миновав реку Брандрик, благополучно вернулась в свое гнездо.

2

– Да этот мерзавец просто неуловим! – весело сказал трибун Ходвайн. – В один и тот же день он успевает пьянствовать в доках Гаазы, сочетаться браком в деревенском храме и присутствовать на состязаниях в Фориксе. Уж не обзавелся ли он крыльями?

Трибун швырнул пачку донесений в ведро, стоявшее рядом со стулом, и сделал большой глоток из бокала. Даже в такой жаркий день Ходвайн не испытывал неудобств в гаазских казармах XII легиона. К офицерским квартирам примыкали дворики с тенистыми деревьями и цветочными клумбами. Мимо протекал ручей. Солдаты утверждали, что начальство в свободное от службы время посылает друг другу бумажные кораблики, и были не слишком далеки от истины.

Центурион Хардграа шагал от калитки к шпалере и обратно. Проблема в том, размышлял он, что в Квобле у него нет реальной власти. Куда больше пользы он мог бы приносить, отправившись в Хаб, по крайней мере, до тех пор, пока его не заметит Сговор или самозваный император. Затем Хардграа превратится в их послушное орудие. Центурион содрогнулся. Если ему удастся осуществить задуманное, то он утратит расположение всего XII легиона. Однако долг превыше всего. Он вернет девочку во дворец, каких бы жертв это ему ни стоило. Дойдя до шпалеры, Хардграа снова направился к калитке. Из-за этого простофили трибуна он лишен возможности повлиять на ход событий. Всеми правдами и неправдами центуриону удалось убедить легата Эфилина в том, что нужно безотлагательно начать поиски Ило. Однако, предчувствуя скандал и политические неурядицы, Эфилин ловко устранился, перепоручив тайное расследование трибуну третьей когорты Ходвайну. И теперь от этого человека зависело, сбудутся ли надежды Хардграа, а, возможно, и будущее всей Империи.

– Да перестаньте ходить туда-сюда, – раздраженно сказал Ходвайн. – Вы мне всю лужайку вытопчете. Лучше сядьте и выпейте чего-нибудь прохладительного.

Ходвайн принадлежал к клану Хафино. Возможно, поэтому легат Эфилин и поручил ему разыскивать Ило. Дело в том, что на протяжении нескольких веков Иллипы и Хафины смертельно враждовали. Но Ходвайн, казалось, ничего не знал об этой вражде или считал ее делом прошлым. По правде говоря, так оно и было, потому, что старый император уничтожил клан Иллиппо, трагической участи избежал лишь Ило. Какой смысл враждовать с ним одним? Тем более что новый император, похоже, доверяет своему бывшему сигниферу. А потом Ходвайн не слишком торопился воспользоваться шансом навредить Ило.

Хардграа нехотя сел. Вообще-то он предпочитал жесткие табуретки стульям и одет, кстати говоря, был по всей форме. Хотя пот лил с центуриона ручьем, он не одобрял Ходвайна, носившего лишь набедренную повязку.

– Итак, дружище, – сказал Ходвайн, – у нас есть по меньшей мере две дюжины свидетельских показаний из самых разных мест. – И он толкнул ногой ведро с депешами.

– Тридцать один рапорт, сэр. И восемь из них поступили из Гаазы.

– Вот видите! Столь существенный перевес говорит о том, что мерзавец притаился в Гаазе, не так ли?

«Ничего подобного. Будь Ило в Гаазе, его видели бы чаще», – подумал Хардграа, но промолчал: центурионам не позволено возражать трибунам, по крайней мере в открытую.

Ходвайн глуповато ухмыльнулся:

– Лучше начать допрашивать всех красивых девушек в городе! То-то наши парни обрадуются!

Боги, просто страшно подумать, сколь влиятелен клан Хафино! Как бы иначе этому тупице удалось стать трибуном? Он слишком несерьезно относится к поискам Ило. Наверняка восхищается этим юным развратником. Но Хардграа во что бы то ни стало должен устранить все препятствия.

– Начните с замужних, сэр, – предложил он. Ходвайн усмехнулся:

– Так он считает, что с ними иметь дело безопаснее? Что ж, через девять месяцев у нас будут неоспоримые доказательства.

– Совершенно верно, сэр, – улыбнулся Хардграа. Центурион вообще редко улыбался, а скалить зубы перед этим жалким подобием офицера ему и совсем не хотелось. Ходвайн, судя по всему, заметил эту искусственную улыбку и нахмурился.

– Что вас так развеселило?

– Ничего, сэр… Я просто вспомнил нечто такое, о чем говорил Ило… Впрочем, не важно…

Глупое лицо Ходвайна, и без того розовое от жары, теперь побагровело.

– Сплетни, сэр, базарные сплетни. Не обращайте внимания. Я думаю, что донесению жреца… то есть жрицы… можно верить.

Казалось, трибун ничего не слышит. Среди аристократов он был весьма незначительной фигурой, всего лишь сыном какого-то барона. По собственному опыту Хардграа знал, что чем знатнее аристократ, тем проще с ним общаться. И ярким примером тому был Шанди.

Хардграа любил напоминать времена, когда тот был еще наследным принцем. Шанди безупречно исполнял офицерский долг и обладал превосходным характером. Но мелкие аристократы, вроде трибуна Ходвайна, чрезмерно гордятся своим происхождением и слишком много внимания уделяют манерам, этикету и светскому лоску. Впрочем, и эти качества можно использовать.

– Я хочу знать, в чем причина твоей глупой улыбки! – закричал Ходвайн.

– Да ничего особенного, сэр.

– Отвечай мне! Я приказываю! – Трибун так надрывался, что вены вздулись у него на шее.

– Слушаюсь. Ило не раз хвастался, что… что переспал с женами всех офицеров легиона. Правда, жены нескольких офицеров жили за пределами Гаазы…

– Этот ублюдок врет!

– Совершенно верно, сэр, – ответил Хардграа, отлично зная, что Ило зря говорить не будет. – Думаю, что больше всего нам следует доверять сообщению матушки Иффини.

Ходвайн облизал губы и провел рукой по мокрым от пота волосам. Его взгляд все еще оставался безумным.

– Почему? – резко спросил он.

– По нескольким причинам, сэр. Во-первых, нам понадобится содействие епископа, чтобы поговорить с матушкой Иффини. Во-вторых, священники редко лгут. В-третьих, матушка Иффини слышала имя ребенка.

– И как же звали девочку?

– Майа, сэр.

Даже этот тупица понял намек.

– Значит, ее полное имя – Уомайа или что-нибудь вроде этого?

– Допустим, женщина, которую увез Ило, скрывается под именем новой императрицы, но было бы нелепо представить, что она выбрала для дочери имя… наследницы престола, не так ли? – хмуро спросил трибун. Лицо его стало бледным, как у етуна. – Напомните, центурион, кто муж этой женщины?

– Мне запретили говорить об этом, сэр. Нет сомнений, что может разразиться большой скандал, иначе император не был бы так встревожен.

– А что, если… если эта девочка – наследница престола?

Хардграа пожал плечами:

– Ничего не могу сказать, сэр.

Трибун Ходвайн схватил бокал, залпом его осушил и дрожащей рукой поставил на стол.

– Что я должен сделать?

Так-то лучше!

– Судя по донесениям, разыскиваемый направляется на восток. Он избегает встреч с военными, и поэтому, вероятно, не знает, что XIV легион перевели в другое место, а часть XII легиона отправлена в Энгот.

Глаза Хардграа встретились с тусклым взглядом трибуна, и центурион решил, что больше не нужно терять время на объяснения.

– Прежде всего утроить охрану перевалов – на каждый сторожевой пост отправить манипулу, и чтобы хоть один легионер постоянно нес караул, ибо никто не может отрицать, что знает Ило в лицо. И еще нужно как следует проверять все корабли.

– Но у нас слишком мало солдат. И я не представляю, как получить пополнение из других когорт, если…

– Может, мне попросить легата Эфилина назначить кого-нибудь другого, сэр?

– Нет! В этом нет необходимости, центурион. Я сам поговорю с ним. Что еще?

– Назначить награду.

– Сколько?

– Тысячу империалов. Если пообещаем больше, нас завалят фальшивыми показаниями.

– Просить у казны такие деньги – все равно что сдирать шкуру с ежа, – усмехнулся Ходвайн. – Мой отец… Я мог бы ссудить такую сумму.

Обычно тусклые глаза Хардграа хитро заблестели.

– Вы поступите очень благородно, трибун. Я сообщу об этом его величеству.

Ходвайн заметно повеселел:

– Что-нибудь еще?

Хардграа встал и направился к шпалере.

– Кто-то предупредил разыскиваемого, – ответил он, шагая к калитке.

Ходвайн собирался было возразить, но передумал – если он станет спорить с центурионом, от лужайки не останется и следа.

– Я думаю, в этом виноват гонец, отправленный к Западному перевалу. Разыскиваемый почему-то свернул с дороги.

– Как вы хотите наказать виновного?

– Он должен получить семьдесят ударов плетью.

– Запороть его насмерть? Но это понизит боевой дух солдат!

Хардграа остановился рядом со стулом, на котором сидел Ходвайн, и уставился на трибуна с презрением, которое до сих пор скрывал.

– Я не в игрушки играю, сэр! Император тоже не намерен забавляться! Так что легионерам, настроенным весьма несерьезно, нужно преподать хороший урок!

Ходвайна задел резкий тон центуриона, однако возразить он не решился.

– Тогда пусть этот солдат будет наказан здесь, в Гаазе, в присутствии всего легиона. Нужно объявить о причине наказания?

– Лишь в общих чертах: наказан за нарушение долга. И ни в коем случае не упоминать об Ило… – Хардграа почувствовал, как его ногти впиваются в ладони. – Если Ило отправился на восток, нам понадобятся еще две когорты. Не следует привлекать внимания к ребенку, но, как вы догадываетесь, сэр, эта девочка очень важна для нас.

– О Боги! – воскликнул трибун.

Этот тупица не знает и половины правды. Хардграа продолжал мерить шагами дворик. Его сердце отчаянно ныло. Даже распутник Ило не посмеет прогневать Богов, вступив в брак с женщиной, муж которой жив. Эта свадьба окончательно рассеяла сомнения центуриона. Шанди действительно мертв, а значит, его дочь стала законной правительницей Пандемии, и Хардграа ни перед чем не остановится, чтобы вернуть девочку во дворец.

3

– Расскажи мне о Кииф, – попросила Кейди.

Девушки сидели неподалеку от коттеджа.

Они только что поели и теперь развлекали друг друга, рассказывая увлекательные истории. Кейди провела в Тхаме уже два дня. Был тихий теплый вечер. На небе розовели облака. Вокруг царила безмятежность, аромат цветов и тихий шум деревьев навевали сон.

– Да мне особо и нечего рассказывать, – ответила Тхайла и положила в рот ягоду клубники. – Вспомни, это было тысячу лет назад. Конечно, Кииф принадлежала к пиксам. Она была первой Хранительницей, основала Колледж и победила Улиен'квита.

– Убила его?

– Возможно.

– Как?

– Не знаю. – Тхайла сверкнула золотистыми глазами. – Но надеюсь, это было зверское убийство.

Кейди нахмурилась. Эти правдивые истории вечно переполнены досадными недомолвками.

– Но ведь Улиен'квит был могущественным волшебником и располагал целой армией чародеев… как Зиниксо.

– Почти как Зиниксо.

– Как же тогда Кииф удалось его убить?

Тхайла задумалась. Она неодобрительно взглянула на стоявшую на столе грязную посуду, и та мгновенно исчезла.

– Кииф, как и твой отец, была полубогом.

– Значит, теперешняя Хранительница может убить Зиниксо? Она ведь тоже полубог.

– Но она говорит, что не может. – Тхайла смущенно улыбнулась. – Кейди, ты, наверное, единственная из смертных знаешь, какую власть дают волшебникам пять Слов Силы! Если бы не это, я бы ничего тебе не рассказала, потому что мне неприятно говорить о таких вещах с непосвященными.

– Мне рассказала мама.

– Только потому, что она больше не волшебница, иначе ничего не смогла бы тебе сказать! Я уверена, что Хранительница сумела бы победить Зиниксо в бою, если бы они сошлись один на один, но он всемогущ, и ему помогает Сговор.

Кейди показалось, что ее любопытство выходит за рамки приличий. Ей не хотелось досаждать спасшей ее подруге, и в то же время разговор коснулся очень важных вещей. И все-таки она предложила:

– Не будем больше говорить об этом, если тебе не хочется.

– Я скажу, когда мне станет неприятен этот разговор, – вздохнула Тхайла. – Вернее, мы его просто прекратим!

Какая Тхайла красавица – золотистые глаза, чудесные вьющиеся каштановые волосы… Кейди решила, что ей очень нравятся заостренные уши, а уши обычной формы кажутся до нелепого смешными. Кейди была не прочь когда-нибудь познакомиться с другими пиксами и узнать, так же ли они грациозны и изящны, как ее подруга. Но ей не хотелось торопиться с этим, решительно не хотелось. Пока ее очень устраивала спокойная жизнь в домике Тхайлы – еда, сон и эти доверительные беседы.

– Но ведь у Хранительницы тоже есть армия. Ты сказала, что в Колледже десятки волшебников.

Тхайла пожала плечами:

– Мы не связаны присягой на верность, хотя, конечно, все преданы Колледжу и готовы погибнуть в бою. Просто нас слишком мало, а узурпатор целых двадцать лет с помощью магии обзаводится сторонниками во всех уголках Пандемии. Хранительница говорит, что если Зиниксо узнает про нас, то начнется битва, которую мы проиграем.

Кейди больше не хотела говорить об этом. Все считали Тхам Проклятой страной, ей же он казался райским уголком, скрытым от внешнего мира тысячелетними чарами. Зиниксо и не вспомнит о Тхаме, если на то не будет весьма серьезных причин. Так во всяком случае утверждает Тхайла. И теперь Кейди стала подозревать, что ей, видимо, придется до конца своих дней жить здесь пленницей.

Что ж, Тхам – прекрасная тюрьма.

Кейди нравился романтический коттедж, одиноко стоящий на поляне. А сколько вокруг чудес! Стоит сказать лишь слово, как из крана польется обжигающе горячая вода, а лампы включатся сами собой. Правда, оставшись в Тхаме, она никогда больше не увидит родителей, Гэта, Ив, Холи…

– Тхайла, а можно как-нибудь узнать о происходящем за пределами Тхама? Например, что стало с моей семьей…

Волшебница покачала головой:

– Очень немногим разрешается покидать Тхам – тем, кого Хранительница изредка посылает на разведку. Конечно, сама она тоже навещает внешний мир, так как может передвигаться там, оставаясь незамеченной. А больше на такое никто не способен.

То, что Кейди узнала о шпионах, совсем ей не понравилось. Тайно подслушивать и подсматривать, а затем доносить обо всем этом в Тхам? Как, должно быть, противно! Возможно, они уже и в Краснегаре побывали! И кто знает, сколько всего они там разнюхали за тысячу лет!..

– Ну расскажи мне еще о Кииф. – Кейди предпочла перевести разговор на более интересную тему. – Она ведь тоже была полубогом и не утратила свои Слова Силы!

– Нет. Кииф убила своего… – И Тхайла умолкла на полуслове, умоляюще глядя на Кейди, точно просила ее закончить фразу.

– Убила? Нет! Не хочешь же ты сказать, что она убила своего мужа? Или он был ее возлюбленным, да?

Тхайла кивнула. Она едва сдерживала дрожь, а ее побледневшее лицо исказилось, точно от боли.

– Давай поговорим о чем-нибудь более веселом, – быстро предложила Кейди, которой совсем не понравилось продолжение рассказа о Кииф. – Маме удалось сбежать из Тхама на волшебном ковре.

Тхайла, вздохнув с облегчением, расслабилась.

– Все произошло при прошлой Хранительнице. Думаю, запись об этом событии хранится в одном из фолиантов в Скриптории. Если хочешь, можем пойти поискать эту запись.

Тхайла и раньше упоминала Скриптории. Похоже, там хранятся свидетельства о многих интересных фактах. Кейди спросила, позволят ли ей прочитать хотя бы некоторые документы, однако поспешно добавила:

– Но мы пойдем туда не сейчас.

Волшебница рассмеялась:

– Кейди, ты превращаешься в настоящего пикса. Тебе просто хочется жить у меня, в спрятанном ото всех лесном доме, и никуда не уходить… верно?

Кейди виновато кивнула.

– Тебе очень трудно пришлось… – посочувствовала Тхайла. – Но это пройдет, и ты станешь скучать.

– Возможно, когда-нибудь это и случится, но не теперь.

– Я тоже счастлива, что вернулась, – продолжила Тхайла, но по ее виду трудно было предположить, что она и в самом деле счастлива. – Это мой дом, и никто не потревожит нас здесь. Я просто подумала, что было бы забавно представить тебя кое-кому из здешних обитателей и посмотреть на их реакцию.

– Твоим друзьям? – хмуро спросила Кейди.

– У меня нет настоящих друзей. Всего несколько дней назад я была новичком, а теперь волшебница, так что придется завести новых друзей. Тебе не хотелось бы пойти со мной на Поляну Свиданий?

Кейди предпочла бы никуда не ходить, но она стыдилась в этом признаться. Девушка чувствовала себя в безопасности, живя у Тхайлы, но понимала, что нельзя вечно прятаться в лесу. Такое поведение недостойно принцессы Краснегара. И Кейди нервно кивнула в знак согласия.

– Надеюсь, все будет хорошо.

Тхайла едва заметно улыбнулась:

– Забавно будет посмотреть на их лица. Ты наша первая гостья за тысячу лет! С помощью магии я сделаю так, что ты сможешь говорить на нашем языке. Впрочем, большинство из тех, кого мы встретим, будут волшебниками и без труда поймут тебя.

– Можно, я возьму с собой свою рапиру?

Тхайла громко рассмеялась:

– Здесь, в Тхаме? И кого же вы собираетесь убить, о великий воин?

Кейди покраснела. Но ведь ее мама столкнулась в Тхаме с опасностями! Более того, девушка так долго носила этот клинок, что ей было трудно с ним расстаться. В плену у гоблинов он служил ей единственным утешением, напоминая о Тэте и Краснегаре. Это единственная вещь, которую она взяла из дома, спасла ее от воронов.

– Позволь мне взглянуть на рапиру, – попросила Тхайла.

Кейди нехотя протянула оружие через стол. Волшебница взяла клинок и на мгновение закрыла глаза.

– Это очень старая и необычная рапира. Она была сделана для человека по имени… Оллиано? Нет, Оллиало.

– Это жена Иниссо, волшебника, основавшего Краснегар!

– Очень могущественный волшебник. Он один из немногих смотрителей, отказавшихся от этой должности. Запись об этом есть в Скриптории. – И Тхайла с улыбкой вернула рапиру Кейди.

– А что, в Скриптории обо всем есть записи?

– Почти обо всем.

Кейди с удивлением заметила, как изменилась ее рапира. Блестела начищенная серебряная чеканка, а дельфин, украшавший эфес, вновь обрел утраченный рубиновый глаз.

– Ты починила его! Вот спасибо!

– Я еще и восстановила его магическую силу, – ответила Тхайла. – Он очень пострадал, когда ты убивала воронов. Кстати, могу предсказать кое-что об этом клинке, – добавила она, перестав улыбаться.

– Что?

Волшебница озадаченно нахмурилась:

– Очень скоро это оружие снова прольет кровь, но оно будет не в твоих руках. Этой рапирой завладеет кто-то другой.

– Ты?

– Нет, не я. Этого человека я еще не знаю… он ни разу не прикасался к твоему клинку. Ты сама отдашь ему рапиру…

Кейди ничего не сказала, хотя и представить не могла, что кому-то отдаст свою рапиру.

Тхайла пожала плечами и грустно улыбнулась:

– Наступают странные времена, о которых я ничего не могу сказать заранее. Думаю, было бы невежливо прийти с оружием на Поляну Свиданий, тем более что им все равно не одолеть магию.

Кейди нехотя отстегнула ножны.