Текст книги "Живое божество"

Автор книги: Дэйв Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

– Мы позаботимся, чтобы такое не повторилось.

– Что?!

Это короткое слово разорвало тишину в зале, словно свист бича. Все так и подпрыгнули. Тинал чуть не… но вовремя сдержался.

– Прошу прощения, – громко сказал Рэп, – но когда Сговор вывел драконов из-под вашей законной власти, мы решили, что вы отказались от прерогатив Смотрителя Юга. Поэтому мы…

– «Мы»? – осведомился Лит'риэйн. – Кто это мы?

– Чародейка Грунф и…

– Грунф заставили вступить в Сговор. Ее присутствие на вашем корабле, несомненно, было подстроено.

Рэп вздрогнул:

– Мне грустно слышать об этом. Однако есть и другие, о которых Зиниксо не знает. И, я уверен, они примут нужные меры.

Весь красный, дрожа от ярости, Лит'риэйн вскочил с места:

– Какие меры?

– Мы собираемся уничтожить драконов, чтобы они больше не смогли вредить!

– Идиоты!

Чародей был вне себя от гнева. Эльфы с воплями отпрянули. Испустив крик ужаса, Тинал инстинктивно произнес заклинание.

7

Дарад вихрем несся по залу. На мгновение он остановился, отобрал меч у одного из гвардейцев и перерезал ему горло. Алая кровь хлынула струей. Все оцепенели от ужаса. Рэп хотел что-то сказать, но Дарад промчался мимо и, перебросив меч в другую руку, ударил попавшегося ему на пути охранника по голове. Фонтан мозгов и крови брызнул на окружающих. По мнению Дарада, эти женоподобные эльфы не заслуживали иного обращения.

Повсюду раздавались вопли и треск ломаемой мебели.

Дарад понимал, что ему необходимо добраться до правителя эльфов. Стоит только приставить меч к горлу Лит'риэйна – и эти смазливые маломерки не посмеют даже пальцем шевельнуть. Дарад схватил за горло одну из девушек и, прикрываясь ею как щитом, помчался к трону чародея. Девушка была бы очень хорошенькой, если бы не выпученные от ужаса глаза. Дарад подумал, что мог бы отлично позабавиться с этой красоткой, но сейчас не до этого, поэтому просто вспорол девушке живот мечом.

Дарад хотел вскочить на возвышение, где стоял трон Лит'риэйна, но застыл на месте, не закончив прыжка. Его мускулы превратились в кашу. Выпустив из рук девушку, он упал в кресло, в котором мгновение тому назад сидел повелитель эльфов. Казалось, трон должен был рухнуть под тяжестью огромного тела, но этого не случилось. Дарад скатился на пол да так и остался лежать там, слабый и беспомощный.

Это колдовство! Проклятое колдовство! Дарад хотел позвать на помощь Рэпа, но не смог издать ни звука. О Боги! Несмотря на все усилия, ему не удавалось и пальцем шевельнуть. Зал наполнился криками эльфов. Почему Рэп не выручил Дарада? Ведь он же волшебник. Дарад по-прежнему не мог издать ни звука. Лежа на спине, он смотрел на огромную стеклянную люстру, висевшую прямо над ним. Но потом оказалось, что Дарад в состоянии перевести взгляд на другие предметы.

Тем временем эльфам удалось воскресить одного из пострадавших гвардейцев – того, которому Дарад перерезал горло. Эльф потерял много крови и был бледнее смерти, но рана, казалось, не причинила ему вреда. Дарад очень надеялся, что другого солдата не смогут вылечить так же легко: ведь его мозгами забрызганы почти все присутствующие. Окружив раненого гвардейца, эльфы без остановки о чем-то болтали.

Дарад перевел взгляд в другую сторону и увидел, что с девушкой тоже все в порядке. Целая и невредимая, она стояла рядом с обнимавшим ее Лит'риэйном. Дарад чуть не лопнул от злости: неужели из всего этого скопища эльфов ему удалось убить только одного? Как это мерзко! Как унизительно! Дрожа от ярости и негодования, он снова попытался освободиться от заклятия, но его усилия пропали даром.

Когда Рэп подошел к товарищу, на нем лица не было от потрясения.

Дарад попробовал улыбнуться. Пусть только Рэп снимет заклятие, и он перебьет всех эльфов до единого. Дарад представил себе, что весь зал затоплен кровью и завален расчлененными трупами эльфов. Отличная мысль! Но он по-прежнему не мог издать ни звука.

– Ох, Тинал, – пробормотал Рэп, – ну зачем ты это сделал?

Дарад посмотрел на Лит'риэйна и увидел, что чародей пристально изучает его, стоя на краю возвышения.

– Это чудовищно! – изрек эльф. – Один из моих гвардейцев убит в моем собственном тронном зале! Такое преступление должно караться казнью.

«Чтоб ты сдох, гадина», – мысленно пожелал ему Дарад.

– Он заслуживает этой кары, – со вздохом согласился Рэп.

Дарад ушам своим не верил. Неужели Рэп, его старый друг, всерьез так думает.

– Но если ты казнишь это свирепое чудовище, – продолжал Рэп, – то вместе с ним умрут и его компаньоны. Лишившись жизни, Дарад не сможет вызвать никого из них, но если он успеет сделать это, то даже ты не сможешь его наказать.

Дарад мысленно расхохотался. Молодчина, Рэп!

– Ты недооцениваешь меня, – высокомерно ответил Лит'риэйн. – Я знаю, что это ты связал их своим гнусным заклятием. Ты тоже виноват в смерти моего гвардейца.

Ага! Вот сейчас Рэп его и проучит!

Побледневший Рэп пригладил волосы.

– Согласен, что в этом есть и доля моей вины. Однако не я придумал заклятие. Оно появилось более ста лет назад. Сагорн, Андор, Джалон, Тинал и Дарад очень помогли мне. Я был у них в долгу и снял заклятие, но потом они попросили его вернуть. Боюсь, сделав это, я ошибся.

– Конечно, ты не должен был включать в число компаньонов этого мерзавца. Если бы он не мог исчезать, когда ему вздумается, его бы давным-давно обезвредили!

Рэп печально кивнул:

– Но я был у него в долгу… Он спас мне жизнь. Как я мог покинуть его? Я думал, что остальные четверо сумеют удержать Дарада от напрасного кровопролития.

– Так почему же они не сделали этого сейчас? – спросил Лит'риэйн. – Нет, решено: я уничтожу его!

Эльфы были в восторге, а Дарад не мог даже лязгнуть зубами. Все его усилия были напрасны.

– Тебе лучше поскорее расправиться с негодяем, повелитель! – пронзительно выкрикнул один из эльфов. – А то я боюсь, как бы он не лопнул от злости.

Эльфы рассмеялись, и только Рэп печально посмотрел на поверженного Дарада.

Тот готов был убить эльфов, выпотрошить все их внутренности, изнасиловать всех их женщин. С каким удовольствием он смотрел бы на их мучительную смерть.

– И тот, кто вызвал его, тоже виноват!

– Нет! – резко ответил Рэп. – Он сделал это непроизвольно. Ты испугал его, и он, не подумав, произнес заклинание.

– Он должен был подумать!

Эльфы шумно выразили свое согласие.

– Обратите внимание на то, по какому принципу действует это заклятие, – вмешался Рэп. – Поймите, какое значение имеет оно для Тинала. Когда он чем-то напуган, ему нужно где-то взять мужество, правильно?

– Ну и что дальше? – недоверчиво спросил Лит'риэйн.

– А то, что Дарад – это мужество Тинала, – объяснил Рэп.

– Ладно, там посмотрим, – ответил чародей.

«Рэп, ты ведь мне друг, – думал Дарад. – Сними с меня это дурацкое заклятие и позволь мне драться!»

– Из-за тебя произошла эта трагедия! – мрачно сказал Рэпу Лит'риэйн.

Чудесно! Если Рэпу угрожают, ему пригодится помощь Дарада, и тогда он снимет с него заклятие. Он ведь волшебник.

– Я ни в чем не виноват. Это ты приказал привести сюда Тинала.

– Но именно ты заверил нас, что он не сможет вызвать Дарада.

– Он бы и не смог сделать этого, но ты испугал его. Нельзя наказывать за поступки, совершенные от испуга. Ты сам виноват.

– Думаю, во время заупокойной службы мы обойдемся без Джалона. Я хочу, чтобы этой скотине Дараду воздали по заслугам, и пусть вместе с ним погибнут его друзья. Я не нуждаюсь также в твоем присутствии, Рэп. Хочется тебе или нет, но ты уйдешь отсюда.

Рэп понял, что пришло время решительных действий.

– Я полагал, что ты помнишь о былой славе, чародей. Илрэйн всегда мог гордиться своими героями, в числе которых есть и твои предки, Денна'риэйн и…

– Замолчи! – потребовал эльф. – Мы не нуждаемся в поучениях какого-то жалкого полукровки!

– А по-моему, нуждаетесь! – твердо произнес Рэп. – Менее двух лет назад эльфы готовы были пожертвовать жизнью, чтобы помешать вторжению врагов, а теперь ты уступаешь дварфу, жалкому дварфу! Удивляюсь, как это до сих пор ваши небесные деревья не рухнули от такого позора!

– Сопротивляться бесполезно! – взревел эльф. – Как может горстка твоих сторонников бороться с многочисленным Сговором? Во всей Пандемии не найдется силы, способной победить такой могущественный союз волшебников…

– Есть такая сила, – вмешался Рэп. Эльф замолчал. Он был потрясен, хоть и старался это скрыть.

– Где?

Рэп засучил рукав, чтобы показать татуировку.

– В Тхаме. Правда, специальное заклятие отвлекает от него внимание чужаков.

Рэп заговорил громче, чтобы перекричать возгласы протеста.

– После Войны Пяти Колдунов это заклятие нельзя не заметить.

– Чепуха! Бессмыслица! В Тхаме ничего нет!

Эльфы дружно согласились с Лит'риэйном.

– Нет есть! – настаивал Рэп.

– Нет! Я не верю.

– А я верю.

– Тогда ступай и сам разыскивай то, чего уже давно не существует! – огрызнулся Лит'риэйн. – Оруженосец Фиал'риэйн, убери этого низкородного с наших глаз, вышвырни его отсюда.

Рэп отпрянул от стражника.

– Постой! – крикнул он. – Ты же сказал, что Сговор следит за этой территорией. Ты намерен выдать гостя врагам? Разве таковы обычаи эльфов?

Лит'риэйн, раскачиваясь, стоял на краю возвышения.

– Будь по-твоему. Оруженосец, сделай так, чтобы наш незваный гость ушел отсюда незамеченным.

– Постой! – снова крикнул Рэп. – Допустим, я смогу уйти отсюда незаметно, но меня мгновенно обнаружат, когда я окажусь там, куда ты меня отправишь.

Чародей рассмеялся:

– Ошибаешься! Мы отправим тебя, как посылку, указав место прибытия. С тобой все будет в порядке, даже если ты нарвешься на магию. Прочь!

Рэп молча удалился.

«Неужели Рэп меня покинул? – подумал Дарад. – Какой же он после этого товарищ? И все из-за того, что я прикончил вшивого эльфа? Да кому нужен этот мерзкий эльф? Я и не таких убивал сотнями».

Лит'риэйн хмуро уставился на Дарада.

– А теперь твоя очередь, – сказал чародей.

В стране эльфов:

 
Ни слова не произноси,
Что б ни случилось здесь с тобой,
Иначе больше никогда
Не возвратишься ты домой.
 

Из народной поэзии

Глава 6
Когда дни были долгими

1

В то время как ее муж вместе с менестрелем Джалоном странствовал по залитым солнцем дорогам Илрэйна, направляясь к небесному древу Вальдориана, королева Иносолан шагала среди унылых холмов Гувуша, ведя за собою осла. Погода была неласковой, окружающий пейзаж – мрачным, а настроение королевы – отвратительным. Как она неоднократно замечала его императорскому величеству Эмшандару V, больше всего ее раздражало его постоянное, несколько истеричное веселье. Шанди, имевший склонность к тягостным раздумьям, только усмехался и пояснял, что его расстроила излишне обильная и жирная еда.

Они менялись – пока один тащился по грязи, ведя осла под уздцы, другой сидел в повозке, подскакивавшей на каждом ухабе. А осел, если его не вели в поводу, вообще отказывался двигаться.

– Откровенно говоря, Эмшандар, вы меня разочаровали, – заметила Инос однажды вечером, когда путников так одолели комары, что оба предпочли идти пешком.

– У вас куда меньше изысканности и лоска, чем можно было бы ожидать от человека, чьи предки на протяжении тысячелетий правили Империей.

– К несчастью, – ответил император, – я пошел в моего дедушку по материнской линии, центуриона. По нем еще в юные годы петля плакала. Ну а вы-то сами, королева Иносолан? Ваши предки веками правили своим крохотным королевством. Конечно, по сравнению с нашим семейством они лишь заурядные выскочки, но все же у вас мог бы быть чуть более царственный вид.

– Увы! Я, как и вы, унаследовала худшие черты нашей семьи.

– И по чьей же линии?

– По линии Тана Келькора.

– О! Разбой или изнасилование?

– Конечно же разбой. Я нахожу изнасилование чересчур утомительным.

Ничего себе шуточки! Инос подумала, что в них обоих говорит кровь предков.

Дорога превратилась в болото. Окрестности выглядели так, словно по ним одна за другой прошли три-четыре армии, причем каждая грабила, – поломанные изгороди, заросшие сорняками поля, полуразрушенные лачуги, утопающие в грязи. Впрочем, гномам их родные места, возможно, даже нравились.

Шанди прозвал их норовистого хромоногого осла Зиниксо – возможно, из-за его тускло-серой масти, и это было сомнительной честью для бедного животного. Старая разбитая телега поминутно подскакивала на ухабах и так скрипела, что ее страдания разносились на много лиг окрест. Судя по небу, до захода солнца дождя не предвиделось.

Император Пандемии был худ, грязен и нечесан. Инос знала, что и она выглядит не лучше. Из-за груза, который везли, они не осмеливались останавливаться на постоялых дворах, тем более что деньги у них были на исходе. Несколько ночей они провели в сараях, а то и вовсе под открытым небом. Она уже не мечтала ни о горячей воде, ни о чистой одежде – поесть бы досыта!

По нескольку раз на дню мимо проносились почтовые кареты, обдавая их фонтанами брызг. Отряды имперской кавалерии не удостаивали путников ни единым взглядом.

Эта область была более или менее законопослушной и официально именовалась умиротворенной. Инос называла подобное умиротворение подавлением и, хотя редко разговаривала об этом с императором, дабы не испытывать его терпение, была уверена, что теперь он разделяет ее мнение.

Наконец Инос нарушила затянувшееся молчание:

– Скажите-ка мне еще раз, сколько осталось до Рандпорта?

– Два дня пути. Возможно, три, если будем так ковылять.

– А мы протянем еще три дня?

– Думаю, да. – Император вздохнул. – Мы сделали все, что могли, Инос.

– За старание Боги не награждают!

Шанди ничего не ответил.

Дни проходили за днями, недели за неделями, и борьба повстанцев против Сговора казалась тщетной, обреченной на поражение. Все, что им удалось добиться в Гувуше, – невразумительное обещание гномов прийти на помощь. Это достижение вряд ли заслуживало того, чтобы будущие поколения упомянули о нем в своих трудах по истории. А между тем Всемогущий сжимал горло мира мертвой хваткой.

Путники одолели невысокий подъем. Как ни странно, сбегающая на унылую равнину дорога была почти прямой. Обычно она извивалась, словно змея.

– Что это там? Одинокий всадник? – спросила Инос.

Шанди прищурился:

– Очевидно, да. А почему это вас интересует?

– Слишком необычно.

В этой части Гувуша царил мир, правда, относительный – отряды мятежных гномов все еще бродили по лесам. Инос и Шанди не побеспокоили ни разу. Иногда им даже хотелось, чтобы это произошло, – они надеялись таким образом сообщить Ошпу о своем бедственном положении, – но все же опасность постоянно сопровождала их. Одинокий всадник был редким зрелищем в здешних краях, даже имперские курьеры ездили с охраной, но для Инос в нем воплотилась хрупкая надежда на спасение. Помощь могла прийти только от такого одинокого всадника.

Инос приказала себе спуститься с небес на землю, однако чувствовала, как ее возбуждение нарастает по мере того, как одинокий всадник – о Боги, всадница! – приближался.

– Волосы светлые?

– Вы что, смеетесь? Разве отсюда разглядишь?

– Разгляжу! Мою зоркость хвалили даже джинны. Вы забываете, что я наполовину етун.

Шанди с любопытством взглянул на нее поверх ослиных ушей:

– Да? И какой глаз етунский? По-моему, они одинаковые.

Ну наконец-то! Инос наградила его улыбкой:

– Тот, что зеленее.

– Они одинаково прекрасны, – торжественно сказал Шанди и снова принялся наблюдать за одинокой всадницей. – Да, вы правы. Светлые волосы. И женщина! Хвала Богам!

Гномы не ездят верхом. Гоблина бы в Гувуше сразу задержали. Из пятерых товарищей, с которым изгнанники должны были встретиться в Рандпорте, только один мог отправиться на поиски, обеспокоенный слишком долгим их отсутствием.

Конечно, это Джарга! Она неуклюже послала коня в галоп. Высокая, костлявая, в заляпанных глиной кожаных бриджах, Джарга плохо держалась в седле. Она не могла похвастаться красотой даже в молодости, но зато была сильной и умелой, как и подобает етунскому моряку. Инос обрадовалась ее появлению так, как не радовалась уже много месяцев. У себя в Краснегаре королева не раз встречалась с соплеменниками Джарги и знала, чего они стоят.

Джарга с развевающимися льняными волосами резко осадила коня, взметнувшего фонтан грязи, и так стремительно спешилась, что едва не полетела на землю. Конь и осел принялись демонстрировать друг другу характер и перестали слушаться хозяев.

В этот момент Джарга откинула кожаный полог повозки и взглянула на дварфа, лежащего без сознания на соломенной подстилке. Щеки дварфа под серо-стальной бородой ввалились, а дышал он так тяжело, что это уже начинало внушать опасения.

Джарга смотрела на него, и лицо ее пылало от ветра, а возможно, и от гнева.

– И давно он в таком состоянии?

– Пять дней, – ответила Инос.

– Это случилось утром того дня, когда мы покинули Ягг, – пояснил Шанди. – Чародей сидел на передней скамье дилижанса, я сзади… И вдруг он рухнул на пол. Мы не знали, то ли Сговор каким-то образом до него дотянулся, то ли дварфа просто хватил удар, то ли… – Поняв, что подробности излишни, Шанди замолчал, с надеждой ожидая, что скажет Джарга.

– Он ведь уже стар, – добавила Инос, – но не посмел воспользоваться волшебством, чтобы поддержать свое здоровье.

Эти слова тоже были лишними. И объяснять, почему им пришлось купить повозку и осла, тоже не стоило. Настоящие приключения никогда не бывают такими очаровательными, как в романах Кейди. Больной может оказаться заразным, а больной, лежащий в тяжелом беспамятстве, внушает отвращение уже одним своим запахом, а потому гостиницы и постоялые дворы были для них закрыты, и императору с королевой пришлось самим везти дварфа и заботиться о нем. Инос была по плечу эта задача, поскольку она вырастила не одного ребенка, а Шанди приходилось врачевать раненых в полевых лазаретах. Они сменяли друг друга.

Но помимо того, что содержали больного в чистоте и тепле, они почти ничего не добились. Им не удавалось ни накормить его, ни заставить выпить хоть немного воды. С каждым днем дварф слабел. Могучий чародей, доведенный до такого плачевного состояния, был прискорбной иллюстрацией происходящим в мире событиям.

Джарга выпрямилась и опустила полог. Лицо ее было мрачным.

– Это действительно волшебство, причем самое простенькое – всего лишь сонное заклинание.

– Что?! – взревел Шанди и обратил яростный взор на Инос. – Этот проклятый дварф предал нас!

– Думаю, что нет. – Джарга огляделась. Никаких жилищ поблизости не было, так же, как и гномов – еще бы, в дневное-то время. Лишь несколько жалких овец щипали мокрую траву. – Я волшебница, а не лекарь, – проговорила она резким голосом уроженки северных земель. – Колесо шумит, но я не чувствую здесь присутствия магии. Это и хорошо и плохо. Мы можем выдать себя, прибегнув даже к самому малому волшебству.

Шанди понимающе кивнул:

– Решай сама. Но я думаю, наш друг стоит того, чтобы ради него рискнуть.

Джарга благодарно улыбнулась. Беспокойство сделало ее лицо странно трогательным и в то же время озадаченным. Казалось, на глазах у нее – необычайно светлых глазах, не голубых даже, а цвета зимнего тумана, – выступили слезы, но это, конечно же, был обман зрения. Етунский мореход, пусть даже женщина, не более сентиментален, чем гоблин, и сама мысль о том, что он испытывает привязанность к престарелому дварфу, была нелепой. Такой же нелепой, как идея поженить моржа и верблюда.

Но все-таки Джарга была обеспокоена.

– Очень опасно в его возрасте так долго лежать пластом. У него в легких застоялась мокрота, но пара лишних часов особо не повредят. В овраге, примерно в лиге отсюда, есть место, где можно укрыться.

– Превосходно! – воскликнул Шанди. – Давай отвезем его туда и посмотрим, что можно сделать.

– Вам не кажется, что мой конь дотащил бы повозку быстрее?

– У нас нет хомута для лошади.

Инос удивилась, насколько легче ей стало после приезда волшебницы. Без волшебства в этом чужом, холодном мире она чувствовала себя совершенно беззащитной. Хотя ни Джарга, ни Распнекс не смели пускать свою силу в ход, они могли наблюдать и сообщать о происходящем, да и вообще с ними рядом было как-то спокойнее.

– Не хотели бы вы проехаться верхом, госпожа?

– Только не в этом наряде. – Инос подмигнула Джарге. – Может, пусть лучше верхом едет наш господин, а мы, скромные женщины, пройдемся пешком?

– Когда вы начинаете разговаривать подобным тоном, – сказал Шанди, – мне очень хочется, чтобы рядом оказалась пара моих когорт.

– Кавалерийских, я полагаю? А мы с Джаргой пройдемся.

– Пожалуйста. Позвольте мне похвастаться искусством наездника. – И Шанди проворно вскочил в седло.

Секундой позже он из седла вылетел. Когда Шанди наклонился, чтобы подтянуть стремена, Инос и Джарга обменялись улыбками по поводу совершенно изумительного пурпурного оттенка, который приобрели уши императора.

Осел мог позволить себе презирать императора и даже королеву, но женщина-етун, вооруженная штакетиной, – это было уже серьезно. Вскоре зловредная тварь проявила такое небывалое рвение, что повозка устремилась вперед с невиданной доселе скоростью, унося с собой обеих женщин. Урок был действенным, но жестоким. На Инос он произвел даже большее впечатление, чем на самого Зиниксо.

– Что ты имела в виду, когда сказала: «Колесо шумит»?

– Чародейство, – ответила Джарга. – Мы думаем, что Сговор уничтожил все щиты, а это порождает волны.

В этом был определенный смысл. Зиниксо – тот, что двуногий, – очень волновался. Щит мог укрыть от него врагов, но если все щиты уничтожить, то беглецам во всем мире трудно будет найти себе укромное место.

Джарга была немногословна. Обращалась она в основном к ослу, время от времени подкрепляя свои слова ударами палки, ибо терпеть не могла лентяев.

Инос снова стало любопытно, какие чувства связывают эту женщину средних лет и престарелого дварфа. Даже для дружбы нужны хотя бы общие интересы, а у Джарги и Распнекса их не было – за исключением того, что они оба оказались втянутыми в заговор. Если еще учесть, что Джарга вдвое выше дварфа, то такая пара должна была выглядеть на редкость нелепо. Да и в подчинении чародей ее вряд ли держит. Инос предполагала, что, приспосабливаясь к требованиям нового Свода Правил, составленного Рэпом, он распустил всех своих сторонников. Впрочем, Инос никогда не спрашивала Распнекса об этом, и Шанди, наверное, тоже не осмеливался спросить: старый сварливый дварф был не из тех, кто потерпел бы неуместные вопросы. А Джарга тем более не стала бы об этом разговаривать, даже если действительно была связана с дварфом чарами преданности.

Возможно, Джаргу и Распнекса объединяла обычная дружба – Инос и сама беспокоилась о старике и хотела бы, чтобы он выздоровел, – но истоки этого чувства могли быть темными. Превращение в сторонника означало рабство души. Ненависть Рэпа к этому явлению была вполне оправданной и не представляла собой ничего удивительного. Если Распнекс использовал магию для того, чтобы получить сексуальные удовольствия, он всего лишь следовал древней традиции. Инос решила, что если дварф действительно это делал, то не навязывал своих желаний силой, а заставлял свою жертву влюбиться в него. Такое случалось и без волшебства и было куда меньшим злом, чем изнасилование. И вместе с тем брюзгливый старый мошенник за последние несколько месяцев значительно смягчился. Интересно, с чего бы это?

Все они изменились. Минуту назад Шанди отпустил такой легкий непринужденный комплимент Инос по поводу ее глаз, какого ей ни за что бы от него не дождаться в те времена, когда они впервые встретились. Это была ничего не значащая шутка, ни к чему не обязывающий знак внимания, наподобие улыбки. Тот Шанди, каким был император прошлой зимой, совершенно не нуждался в подобной бессмысленной болтовне. Он никогда не пытался вести таких разговоров, а если бы попытался, то начал бы краснеть и заикаться.

А она сама? Инос не чувствовала в себе перемен, но без них наверняка не обошлось. Она потеряла мужа, детей, свое королевство, и у нее не было никакой надежды вернуть все это, пока Рэп не сумеет одолеть Сговор. После таких испытаний любой бы изменился.

– Быстрее! – крикнула Джарга, и ее палка обрушилась на спину осла. Тот заревел и пустился в галоп.

Инос хотела было вступиться за несчастное животное, но вовремя сдержалась. «О Боги! – подумала она. – Неужели я научилась терпению? Или просто старею?»

Овраг оказался настолько мелок, что вряд ли привлек бы к себе внимание, если бы по дну его не протекал ручей. Брод с обеих сторон обступали деревья. Место было на редкость унылым, к тому же начал накрапывать дождь.

– Здесь? – спросила Инос, когда повозка перестала грохотать. – А где же щит?

– Повсюду, – ответила Джарга, опуская поводья. – Дорога проходит сквозь щит, иначе я бы ни за что его не заметила.

– Но зачем понадобилось устанавливать здесь защиту?

– Чтобы устроить засаду, – сказал Шанди. Он подвел лошадь к водопою и стал рядом с ней. Императору не нравился окружающий их мрачный подлесок. – Далеко ли тянется этот лес?

– Прилично. Тут целую когорту можно спрятать, если не две.

– Будем надеяться, что сейчас там никого нет.

– Конечно нет, – сказала волшебница. Она нагнулась, сложившись вдвое, и сдернула с Распнекса покрывало.

– И давно это со мной? – ворчливо спросил дварф.

Увидев, что больной открыл глаза, Инос очень обрадовалась. Хотя она смотрела на дварфа со стороны изголовья, у нее не осталось сомнений, что он выглядит гораздо лучше.

– Они сказали, пять дней. – Джарга счастливо улыбнулась, радуясь успеху своего волшебства. Вообще-то она очень редко улыбалась.

Волшебникам, похоже, не нужно много времени, чтобы выздороветь. Распнекс сел, и его лицо снова приобрело обычный оттенок песчаника вместо глинистого, каким оно было последние несколько дней. Сердитый взгляд его похожих на гальку глаз перешел с Инос на Шанди, который, усмехаясь, стоял рядом с повозкой.

– Благодарю вас, – пробормотал чародей. Дварфы всегда были чрезвычайно сдержанны в проявлении чувств.

– Вы должны объяснить! – воскликнул Шанди. – Кто это сделал?

– Я сам. Это первое, что пришло мне на ум.

Император раздраженно посмотрел на Инос, затем предпринял еще одну попытку установить истину.

– В таком случае, зачем вы это сделали?

Чародей кое-как поднялся на ноги. Даже стоя он был лишь немного выше женщин, сидевших на скамейке, но под его весом повозка покачнулась.

– Мой племянник задумал нечто новое. Он принялся искать и меня по всей округе.

– Сам Зиниксо? – не сдержал удивления Шанди.

– Разумеется, при помощи Сговора, но все-таки он сделал это сам. Я узнал его – услышал его голос, если хотите, и понял, что он вот-вот меня обнаружит. В моем распоряжении было всего несколько секунд, и мне не оставалось ничего иного, как наложить на себя заклятие. – Уродливое лицо дварфа исказилось от боли. – Хотя это само по себе было небезопасно. Прошу прощения.

Часто ли можно услышать, как дварф извиняется?

– Любой риск оправдан, когда нужно избежать порабощения. Что нам теперь делать? Можете ли вы покинуть это убежище? Или снова придется отключить сознание?

Капли дождя шлепали по лужам, срывались с ветвей.

– Он может защитить себя, – сказала Инос. – Достаточно притвориться обычным мирянином.

– Вы сегодня даете очень смелые советы, мадам, вам не кажется? – огрызнулся чародей.

– Но это так мучительно! – воскликнула Джарга. – Он же окажется слепым, глухим и бессильным в магическом пространстве.

– Он должен к этому прибегнуть! Мой муж годами скрывал свою магическую силу.

Теперь Джарга выглядела более разъяренной, чем дварф.

– Его все равно обнаружат. Наше преимущество в том, что чары преданности участников Сговора заметны. Но ведь и магический щит тоже будет виден. Это немыслимо!

– Нет, Джарги, – проворчал Распнекс. – Она, как всегда, права.

Джарги? Шанди поскреб подбородок, заросший черной щетиной.

– Если Всемогущий способен на такое, почему он до сих пор этого не сделал?

– Потому что ему требуется сойтись с противником один на один, и это может оказаться опасным, если… – Распнекс вздрогнул, словно от боли.

– …Если тот, кого вы разыскиваете, сильнее вас, – закончила за него Джарга. – Это немного напоминает рукопашную схватку. Но Всемогущий подчинил себе силы Сговора, и для него подобная встреча совершенно безопасна. – Лицо волшебницы тоже исказилось от боли.

– И что, это касается любого волшебника? – мрачно спросил Шанди.

– Любого, с которым он знаком. – Джарга глубоко вздохнула. – А я полагаю, что каждый из волшебников знаком с кем-либо из членов Сговора. Это очень серьезное обстоятельство.

– А?

– Да сохранят нас Боги! – пробормотал Шанди и с беспокойством посмотрел на Инос.

Чародей и волшебница сделали то же самое. «А как же Рэп?» – думал каждый из них.

– Почему же Зиниксо до сих пор этого не делал? – спросила Инос.

– Возможно, все дело в Олибино, – ответил Распнекс. – Вспомните! Все случилось на следующий день! Когда Зиниксо увидел, что участники сопротивления не помогли Олибино, он решил, что обладает преимуществом.

– И какой же перевес сил мог показаться Зиниксо достаточным? – спросила Инос. Голос королевы звучал громче, чем ей того хотелось.

– Возможно, тысячекратный, – проворчал чародей. – Ладно, нам пора в путь.

Дварф улегся на соломенную подстилку и опустил кожаный полог, чтобы укрыться от дождя.

– Подождите! – У Инос потемнело в глазах. Если Зиниксо счел свое преимущество достаточным, то оно, вероятно, просто ошеломляющее. – Он мог таким способом поймать Рэпа?

Шанди отвел глаза. Успел ли Рэп понять, что происходит, так же быстро, как Распнекс, и уберечься, потеряв сознание? А даже если и успел, были ли рядом с ним товарищи, готовые позаботиться о нем, или он, беспомощный, остался лежать в каких-нибудь непроходимых джунглях? Целых шесть дней Инос верила, что Рэп жив, но теперь надежда снова ее покинула.

– Да, он мог поймать Рэпа, – резко сказала Джарга. – Это война, а не игра в поддавки. Мы ничего не добьемся, сидя здесь да причитая.

Она дернула поводья и громко обругала осла.

Повозка накренилась, и Инос пришлось схватиться за борт.

– Конечно, вам легко рассуждать! А я беспокоюсь о человеке, которого люблю!

«И я тоже», – прозвучал в сознании Инос безмолвный голос. Голос Джарги.

– А?

– Ну ты, тварь колченогая, ублюдочный уборщик гальюнов, пошевеливайся!

«Он очень долго был волшебником, и утрата волшебной силы величайшее для него горе».

Инос озадаченно посмотрела на Джаргу, которая, казалось, была целиком поглощена запугиванием измученного осла.

«Да, я люблю его, – снова прошептал голос. – Иногда я думаю, что и он любит меня. Мы не разговариваем об этом. Когда-то давно он познал удовольствие со мной, но лишь однажды. Больше мы не осмелились».