Текст книги "Живое божество"

Автор книги: Дэйв Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

3

Инос шла по Тропе. Солнце садилось. Запах водорослей и приглушенный шум прибоя подсказывали ей, что Дом Рэпа уже недалеко. Выйдя на поляну, она обрадовалась: Рэп здесь, сидит в одном из этих фиолетовых кресел. Увидев ее, он вскочил. Они обнялись.

– Как странно! – пробормотала Инос, уткнувшись ему в шею. – Похоже, больше всего мне не хватало именно этого – просто прижаться к тебе…

– Ну что ж, это только начало. Садись. Я сейчас сотворю тебе что-нибудь выпить.

Инос устало рухнула в кресло. То ли она уже стара для таких приключений, то ли просто непривычна к местному климату…

– Чего-нибудь крепкого.

– Эльфийский коньяк подойдет?

Он протянул ей кубок величиной с небольшое ведерко. Инос пришлось взять его обеими руками.

– Ох и добрый ты! – буркнула Инос. – Я ведь сказала «крепкого», а не «смертельного».

Но в кубке оказался вовсе не эльфийский коньяк, а приятный прохладный напиток.

Рэп уселся на подлокотник ее кресла и радостно ухмыльнулся.

– Что с Кейди? – спросила она.

Рэп оглянулся в сторону хижины:

– Спит мертвым сном. Похоже, всю ночь глаз не сомкнула.

– По крайней мере, большую часть ночи. – Инос отхлебнула еще и взглянула на Рэпа поверх кубка. – Никак не могу понять, почему ты не исцелишь ее!

Рэп пожал плечами:

– Я могу исцелить тело. Души принадлежат Богам.

– Но меня-то ты вылечил!

Рэп отвернулся и принялся разглядывать деревья на другом конце поляны.

– Не совсем, – пробормотал он.

– Рэп!

– Ну, видишь ли… Я всего лишь помог тебе. Ты сильная взрослая женщина. И знала, что Азак хотел в первую очередь унизить тебя, причинить тебе боль. Ты боролась с ним, и главное для тебя было победить его, ведь так? А я просто помог. С Кейди куда сложнее. Ты хочешь, чтобы я отнял у нее память? Но ведь память человека – это он сам, его личность. Понимаешь, я боюсь влезать в это. Она может превратиться в растение. – Он взъерошил свои волосы. – А потом, она ведь не напрасно тревожится из-за подруги?

Инос уклончиво хмыкнула. Одно дело дружба, другое – помешательство! Она поставила кубок на столик и стиснула руку Рэпа.

– Я знаю, дорогой, ты делаешь все, что можешь!

– Как императрица?

– Лучше. Она сильная женщина.

Да, для двадцатилетней девчонки, которая только что прошла все круги ада, Эшиала держалась просто великолепно! Рэп кивнул, глядя в пустоту.

– Бейз и его жена Прин очень добрые люди.

– Да.

– Рэп! Эшиала беременна?

Он кивнул.

Инос снова отхлебнула из кубка и подумала о Шанди. Встретившись с Эшиалой, Инос поняла, почему Шанди был без ума от нее. Эшиала и в самом деле оказалась так прекрасна, как он описывал. Но Шанди никогда не был особенно чувствительным и заботливым мужем, способным понять свою жену. Что он скажет, узнав, что Эшиала ждет ребенка от другого?

– Впрочем, наверное, сейчас это не так важно, – сказала она.

– Судьбы мира поставлены на карту. Что перед этим один-единственный бастард? Даже бастард из императорского дома. Так, мелочь.

И Кейди тоже. Завтра – день летнего солнцестояния. По сравнению с этим все они – мелочь. И Эшиала, и Кейди, и Рэп, и сама Инос…

– Как ты провел день?

Рэп пожал плечами:

– Без толку. Тропа не всегда подчиняется. Я не смог добраться ни к кому из знакомых архонтов. Часовню найти тоже не могу. А Кейди, наверно, раз сто пыталась дойти до Дома Тхайлы. Я каждый раз следил за ней издалека, но Тропа водит кругами.

– О Сговоре ничего не слышно?

Рэп вздохнул:

– Армия джиннов находится там же, где и четыре дня назад. Если она завтра тронется в путь, джинны будут в Тхаме к полудню.

– Что с Азаком?

– Не знаю.

– Быть может, волшебники исцелили его?

– Они могли это сделать, если не боятся Сговора. А еще мог сделать Зиниксо. А может, халиф вообще умер. Понятия не имею.

– Надо было убить этого ублюдка, – проворчала Инос. – И всю его банду перебить тоже.

Рэп поморщился. Почему? Что такое он знает об Азаке, а ей не говорит.

– А драконы?

Лицо Рэпа просветлело.

– А вот это интересно! Драконы шевелятся, но двигаться никуда не собираются. Пробуждаются, ползают и снова прячутся в свои гнезда.

– И что же в этом интересного?

– То ли они чем-то обеспокоены, то ли дварф что-то подозревает.

– Он всегда что-то подозревает! А что на этот раз?

– Я думаю, – сказал Рэп, – часть антропофагов все еще на свободе. Зиниксо боится пробуждать драконов, чтобы не угодить в ловушку. А может, змеи сами чуют ловушку – они ведь не лишены магической силы! – Он взъерошил волосы. – А, ладно! Я все цепляюсь за соломинку. Но Зиниксо и в самом деле, похоже, колеблется.

Зиниксо всегда колеблется. Ну ладно, пусть Рэп помечтает. Но откуда он узнал все это, если ему не удалось добраться ни до кого из архонтов?

– Что еще сообщила тебе новая Хранительница?

Рэп взглянул на жену с восхищением:

– Она здесь появлялась. Минут двадцать назад. Ненадолго.

– Как она?

– Полубогов никогда не поймешь.

– Кейди об этом знает?

– Она спала.

– Как ты думаешь, Тхайла больше расположена к сотрудничеству, чем ее предшественница?

– Думаю, да. К тому же, если Сговор ее засек, у нее просто нет выбора.

– И что она сказала еще?

– Почти ничего.

– Дорогой, я знаю тебя не первый год. Ты пытаешься что-то скрыть и напрасно думаешь, что я этого не замечу.

Рэп рассмеялся, плюхнулся в кресло рядом с ней и принялся целовать – нежно, не спеша. Все-таки у местного климата есть преимущества. Прошло минут пять, прежде чем Инос наконец удалось заговорить.

– Это все замечательно, – сказала она, задыхаясь. – И я готова продолжить при первой же возможности, но сейчас мы говорили о деле. Нет! – Он уже деловито расстегивал блузку у нее на груди. Инос оттолкнула его руку. – Рэп, я серьезно!

– Потом!

– Нет, сейчас! Так что ты собирался мне рассказать?

– Хранительница назначила нового архонта.

Инос всматривалась в его лицо. Рэп уже почти лежал на ней.

– Я всегда думала, что архонт должен быть очень могущественным волшебником.

– Она сказала, что ей нужен прежде всего мудрый и опытный советник.

Идиот!

– И ты согласился?

– А ты думаешь, меня спросили?

– Спросили! И ты согласился.

На лице Рэпа играла странная улыбка. Стало быть, он очень озабочен и скрывает это с помощью магии.

Сегодня канун дня летнего солнцестояния. Другого случая может не быть.

– Я никогда не занималась любовью с архонтом, – сказала она. – Ты можешь сделать так, чтобы нам не помешали?

– Да! – хрипло выдохнул Рэп.

Инос принялась расстегивать его рубашку.

4

В канун дня летнего солнцестояния император устроил прием в дворцовом саду. Приглашены были все, кто хоть что-то из себя представлял – ни единого незначительного человека. Однако одному из присутствующих быть там вовсе не хотелось, ибо он мог видеть всех тех, кого ему видеть не следовало, а именно волшебников, не желавших быть узнанными. Лорд Ампили сидел, забившись в темный уголок между двумя фуксиями, уничтожал стоявшую перед ним гору закусок и проклинал свое двойное зрение.

Играла музыка. Толпы гостей бродили по лужайкам, и над их головами раскачивались гирлянды фонариков. Посреди розария была устроена площадка для танцев, где кружились пары. Шутихи выбрасывали фонтаны искр в ночное небо. Ближе к полуночи обещали фейерверк. Все выглядело очень мило.

Икра, фаршированные оливки, виноград, язычки жаворонков с имбирным печеньем… Ампили лихорадочно поглощал закуски. Лорд знал, что не следует торопиться, иначе он вскоре прикончит все эти кушанья, и придется идти за новой порцией, но остановиться не мог. Его пальцы заталкивали еду в рот так быстро, что Ампили едва поспевал жевать.

Над ивами всходила полная луна. Фонари разгорались все ярче, и в их свете сияли и переливались драгоценности и роскошные одежды людей, прогуливающихся по лужайке.

Мимо прошла графиня Какая-то-там. Ампили кивнул и улыбнулся ей, потом отодвинулся поглубже в тень.

Крылышко куропатки – раз, лягушачьи лапки – два, глаза черепахи – три… Хватит, что ли?

Вообще-то ему следовало потолкаться в толпе, чтобы его заметили. После этого он мог спокойно уехать домой, а потом, если кто-нибудь спросит, с чистой совестью ответить, что был на приеме.

Он уже три недели шнырял по темным закоулкам дворца, словно не в меру разжиревший таракан. Ему с грехом пополам удавалось избегать поддельных императора с императрицей, но скрыться от волшебников было невозможно. Опаловый дворец кишел ими. Такое впечатление, что Зиниксо притащил с собой весь Сговор! С точки зрения мирянина, это были самые что ни на есть неприметные личности: лакеи, горничные, всякая прислуга, но оккультное зрение Ампили позволяло ему видеть второе «я» их всех – от зеленых юнцов до почтенных старцев. Тут были представители почти всех рас: импы, эльфы, фавны… и дварфы тоже. Возможно, одним из этих дварфов был сам Зиниксо, но вряд ли: никто из них не походил на того дварфа, которого Ампили видел в прошлом году в бассейне-прорицателе.

Омары, копченые устрицы, сыр с плесенью, фисташки, карри… Ампили жевал и глотал, жевал и глотал, почти не замечая, что ест. Он дал себе слово, что, опустошив тарелку, отправится гулять по лужайке, окликнет несколько десятков гостей и поздоровается, а потом сбежит.

О нет!

Не нет, а да! О Боги, августейшая чета! Император с императрицей появились из толпы. Шанди и Эшиала. Они направлялись в его сторону в окружении гостей.

Императрица рассказывала какую-то забавную историю, и придворные подхалимы, чуть дыша, внимали каждому ее слову. Шанди шел рядом, слушая ее со снисходительной улыбкой, милостиво кивая кланяющимся и приседающим гостям. На императрице было ослепительно белое платье с кринолином, расшитое жемчугом, и бриллиантовая диадема, которая при случае вполне могла сойти за корону. Император облачился в военную форму, и бронза ярко горела в свете фонарей. Они походили на сказочных короля с королевой.

И все это было иллюзией. Взору Ампили предстали принц Эмторо и герцогиня Эшия. Принц, небритый и чумазый, похоже, был пьян. Глаза у него помутнели и время от времени закатывались. Одежды герцогини были в беспорядке, нечесаные волосы спутались. Она истерически хохотала, но ничего не говорила.

«А что за ними?»

Что это за сгусток тумана у их ног? Ампили догадывался, что это такое. Его чары были не настолько сильны, чтобы проникнуть сквозь покров невидимости, окутывавший Всемогущего, но Ампили не сомневался, что тот рядом. Вот сейчас Всемогущий почует его страх… Его поймают и разоблачат как шпиона! О ужас!

Не выпуская из рук блюдо с закусками, лорд Ампили проломился сквозь зеленую изгородь и бросился бежать.

Бежал он недолго. Вскоре колющая боль в груди заставила его остановиться. Это либо сердечный приступ, либо острая изжога, но пищеварение у него всегда было превосходное. Значит, нервы. Ничего страшного. Ампили бессильно опустился на декоративную вазу рядом с дорожкой.

Вдалеке по-прежнему играл оркестр. Веселье продолжалось. Луна поднималась все выше, и в воздухе повеяло прохладой.

Он устал играть в кошки-мышки! То, что ему целых три недели удавалось не попадаться на глаза Сговору, уже чудо! Но милосердие Богов не может длиться вечно. Надо как можно скорее найти надежное убежище. Вся беда в том, что он пытался подыскать такое убежище уже три недели, но безрезультатно.

Наконец до него дошло, что сидеть на вазе очень неудобно. Кроме того, Ампили вдруг обнаружил, что ему ужасно хочется пить. И к тому же рядом кто-то был. Влюбленные? Любопытные? Или стража? А возможно, даже волшебники, хотя, если Сговору понадобится узнать, что происходит, ему нет нужды посылать шпионов во плоти. От одной этой мысли у Ампили душа ушла в пятки. Между прочим, уже то, что он сидит здесь в одиночестве, может показаться подозрительным!

Ампили глухо застонал и поднялся на ноги. Он отбросил пустую тарелку, которую сжимал в руках все это время, и пошел куда глаза глядят. Прогуливающийся гость не вызовет подозрений. Ему доверяют, он может бродить где заблагорассудится. В конце концов, может сказать, что идет в комнату для мужчин…

На ходу он задумался и не отдавал себе отчета, куда идет. А когда изрядное время спустя очнулся, обнаружил, что ноги у него болят и что занесло его к Ротонде. Купол Ротонды блестел в лунном свете. Жажду он так и не утолил, и теперь она принялась мучить его с новой силой. Было такое впечатление, словно в глотке у него настоящая пустыня.

Он боязливо огляделся. Рядом с Ротондой стояло всего несколько строений, их окна были темны. Но дверь самой Ротонды, к его удивлению, оказалась распахнута, и внутри горел слабый свет. Скорее всего рабочие обновляют интерьер для коронации. Саму Ротонду Ампили знал хорошо, включая все ее многочисленные гардеробы и прихожие. Он поднялся по ступеням и вошел. Источником света оказался фонарь, забытый на куче досок у двери. Рядом валялось несколько мешков, похоже, со штукатуркой. Нигде ничего не пилили и не приколачивали. Рабочие, наверно, отправились поглазеть на праздник. Ампили взял фонарь и пошел искать воду. Вода нашлась в первой же комнате, и лорд с удовольствием напился.

Ему захотелось посмотреть, как идут работы, и он направился в глубь здания. Повсюду валялись строительные материалы: каменные плиты, рулоны ткани, доски, лестницы, какие-то таинственные бочонки. Добравшись до входа в главный зал, собственно Ротонду, Ампили с неудовольствием обнаружил, что дверь заперта. Он вернулся, поплутал по захламленным коридорам и наконец вышел к другому входу. На этот раз высокая дверь подалась. Фонарь дважды мигнул и потух.

Ампили выругался сквозь зубы. Искать дорогу в темноте будет небезопасно. В самой Ротонде оказалось довольно светло – сквозь огромный прозрачный купол лился лунный свет, так что, раз уж он забрел сюда, все-таки стоит посмотреть. И Ампили пошел по проходу меж рядами сидений. Он прищурился. Ему показалось, что он видит впереди, на помосте в центре зала, Опаловый трон. А ведь он не должен был бы видеть его! Троны смотрителей, что некогда стояли в конце каждого из четырех проходов, были разрушены в ту ночь, когда явился узурпатор, но ведь Сговор восстановил их! Ампили сам видел новые троны в день восшествия на престол фальшивого Шанди. В тот день самозваные смотрители восседали на тронах! Он видел их и тогда, когда лжеимператор обращался к сенату… Точнее, он не мог припомнить, что не видел их. И вроде бы никто не говорил, что их нет… Да полно! Троны точно были! Похоже, их просто убрали, чтобы освободить место для коронации.

Он вышел из прохода. Огромный амфитеатр был омыт серебристым светом. Стояла могильная тишина. Ряды сидений уходили вверх, к основанию купола. Опаловый трон, стоявший точно посередине, отсвечивал синим и зеленым. Четыре луча мозаичной звезды шли от возвышения к более низкому помосту, где уже три тысячи лет стояли троны Четверых: Красный, Белый, Золотой и Синий.

Они были здесь – и все же их не было.

А! Это все чары Олибино! Видимо, новые троны тоже созданы магией, и потому Ампили видел их и в то же время не видел. Вот и все. Разобравшись, в чем дело, он вздохнул с облегчением. Ампили не любил непонятного. Он робко потрогал Золотой трон Смотрителя Востока и ощутил под пальцами холод металла. Да, только его глаза видели, что это иллюзия; все прочие чувства поддались обману. Так вот почему он не слышал истерического смеха Эшии!

Новые сиденья для зрителей были уже почти готовы. Те, что располагались в восточных секторах, заново обтянули зеленым. В северо-западном секторе они все еще оставались обитыми прежней потертой пурпурной тканью, а в юго-западном работы выполнили лишь наполовину – так сказать, середина превращения гусеницы в бабочку.

Ампили задумчиво глядел на Опаловый трон. Теперь трон смотрел на восток – кто-то каждый день разворачивал его на четверть, но кто, Ампили не знал. Возможно, это чья-то наследственная должность. На миг лорду захотелось подойти и сесть на трон. Всего на миг. Просто почувствовать, что это такое – быть императором.

Но он не сделал этого – слишком смахивало на святотатство.

Год назад ему явилось видение – Зиниксо, восседающий здесь, в центре мира. Но это пророчество так и не сбылось. Это было лишь предупреждение, его не следовало воспринимать буквально.

Ах, если бы он тогда отнесся к нему серьезнее! Все они проявили легкомыслие. Акопуло было сказано найти доктора Сагорна, а он даже не попытался сделать этого. Ило говорил, что отыскал ту женщину, которую увидел в бассейне-прорицателе. Этот юный распутник не из тех, кто может пренебречь подсказками подобного рода, и почти наверняка уложил ее в постель при первом же свидании. Но нашел ли Шанди того парня, который ему привиделся? Этого Ампили не знал и скорее всего так и умрет, не узнав. Где-то сейчас его бывшие друзья? Что с ними?

В видении Опаловый трон являлся ему не с этой точки зрения. Чуть правее и шестью или семью рядами выше… Повинуясь внезапному порыву, Ампили подошел к ближайшей лестнице и поднялся по ней на несколько ступеней. Да, примерно отсюда…

Он уселся и принялся разглядывать Опаловый трон. Потом зевнул. Трон пуст. Никакого дварфа там нет. И слава Богам! Зиниксо сейчас в другом месте – исполняет роль кукловода на празднике. Стало быть, здесь Ампили в безопасности. А эти новые сиденья очень удобные. Боги, как же он устал!

Его веки сомкнулись.

5

Дрожащий, покрытый гусиной кожей, Гэт шагал по колючей траве Нинтора. Он был один. Позади тянулась его тень. Ей явно не хотелось следовать за ним навстречу опасности. Гэт шел босиком, одетый в одни только кожаные штаны, слишком большие для него и потому подпоясанные веревкой. Волосы развевались на холодном ветру. Если бы мама увидела, как он оброс, тут же велела бы ему подстричься, и все же его волосы были слишком короткие по сравнению с волосами других мужчин на острове. У настоящих етунов волосы не торчат ежиком! Мама непременно отругала бы его и за грязные ноги, а еще велела бы одеться потеплее. Честно говоря, сейчас Гэт не отказался бы от материнской заботы. Это, конечно, недостойно настоящего мужчины, но, в конце концов, Гэт единственный человек в Нинторе, у кого еще не растет борода, а до дома так далеко…

На фоне бледно-голубого, без единого облачка неба возвышались пики Гварка. Самым приметным был Фреалак. Горбун сказал, что Фреалак лежит точно к северу от Нинтора, и раз в году солнце проходит над его вершиной. Сейчас солнце приближалось к ней, двигаясь с запада на восток. Когда оно окажется над вершиной, наступит день летнего солнцестояния…

Етуны уже собрались в долине Сходок – таны на дне долины, их люди – на склонах, все без оружия. Они распевали древние гимны, следя за солнцем. Волшебники один за другим незамеченными выбирались из долины. Силач велел ему уйти, когда солнце будет на пядь от вершины.

Удивительно, как он верил в мужество Гэта.

Силуэты нескольких последних волшебников еще виднелись впереди. Все они шли по голой равнине поодиночке, направляясь к месту, где должна была состояться их сходка. Все выглядели крепкими молодыми парнями, ничем не отличающимися от сотен других етунов, собравшихся на острове, на самом деле, как говорил Горбун, среди них были даже женщины…

Кто из них волки, а кто овцы?

Солнце почти коснулось Фреалака.

Гэт прилагал титанические усилия, чтобы не использовать свое предвидение, – у него даже голова от этого заболела.

Справа, совсем рядом, были камни Круга Воронов. Если Гэту удастся вернуться в Краснегар, то-то он похвастается перед своими друзьями-етунами! Ну как же, он видел святая святых! Однако они потребуют, чтобы Гэт в точности все описал. Неужели ему предстоит признаться, что он был рядом с Кругом Воронов и толком не рассмотрел его? Надо забежать туда, хотя бы ненадолго. Гэт рискнул заглянуть вперед на несколько минут и убедился, что там никого не будет. Волшебники, шедшие впереди, еще не успели далеко уйти. И Гэт свернул с дороги.

Через несколько минут он вступил под нависающие глыбы. Но смотреть оказалось не на что. Просто круг, огороженный источенными ветрами камнями – ну, может быть, чуть более высокими, чем он ожидал. И трава. Ничем не интереснее любого кладбища. Никаких воронов видно не было – только несколько чаек сидели на камнях и чистили перья. Быть может, трава в центре круга, там, где ее удобряла кровь убитых танов, была чуть зеленее и гуще? Нет, это просто тень от камней…

Гэт передернул плечами, ежась на холодном ветру. Полуночное солнце! Может, пройти напрямик через круг?

Нет! Он себе все ноги изрежет. Высокая трава была усеяна острыми обломками костей. Череп… Еще… Еще… Вот, о чем он никогда не думал! Ведь сражающиеся дерутся нагими – или почти нагими – и уж наверняка босиком! Сколько поединков было решено тем, что один из противников оступился – споткнулся о чей-то череп или напоролся на острый позвонок. Да, в песнях скальдов не упоминалось о том, что такой-то герой лишился жизни, распоров себе пятку!

Нет, идти через Круг Воронов не стоит. Еще сочтут святотатством… Гэт вышел там, где вошел, и направился в обход.

Впереди снова показался Фреалак. Солнце миновало вершину горы. Судный день начался.

Ветер на миг утих, и Гэту послышался отдаленный рев. То ли шумел прибой, то ли сходка уже успела превратиться в бедлам. Силач говорил, решение начать войну примут сразу. А вот что до избрания вождя…

Гэт внезапно встревожился и ускорил шаг, обшаривая взглядом зеленые склоны и щурясь – низкое солнце било ему прямо в глаза. Где же волшебники? Гэт понятия не имел, как выглядит место их сходки, Силач сказал только, что его ни с чем не спутаешь и мимо не пройдешь. Если Гэт не найдет его, то будет выглядеть полным идиотом! Нет, хуже! Его сочтут трусом! Впереди никого. Гэт остался один.

Он припустил было бегом, но заставил себя снова перейти на быстрый шаг. Паника делу не поможет, и не стоит появляться на сходке взмыленным и запыхавшимся. Ну-ка, заглянем в будущее… Да! Он найдет его!

Вот оно, это место! Гэт и без помощи предвидения нашел бы его – приплюснутый холмик, поросший травой. Поначалу он принял его за обычный пригорок, но слишком уж этот пригорок ровный и круглый, чтобы быть естественного происхождения. Через несколько минут Гэт увидел, что трава перед ним истоптана множеством ног, причем прошли по ней совсем недавно. Где же вход? Похоже, в этой низкой пещере на южной стороне холмика. Больше всего место сходки походило на заброшенную древнюю гробницу.

Будущее внутри холмика было скрыто от предвидения Гэта – это означало, что его защищает магический щит. Он добрался до нужного места, но Горбун-Силач предупреждал, что самая первая опасность состоит в том, что Гэта могут не впустить – он ведь не волшебник.

Гэт гордо вскинул голову и направился к входу. Сердце его отчаянно колотилось. Папа, наверное, был бы им доволен… Как тихо, лишь ветер шелестит в траве, а впереди – неизвестность и темнота…

Гэт проковылял по коридору, усеянному острыми камушками, и остановился, когда проход перешел в более просторное помещение. Там царила вековая тишина, не нарушаемая даже легким шорохом дыхания. Однако предвидение показало ему, что здесь есть люди. И, наверное, сейчас все они смотрят на него. Гэт стоял на фоне светлого дверного проема, впрочем, волшебникам темнота не помеха. Гэт же их не видел. Он ждал. Воздух был ледяным. Пахло землей и сыростью. Низкий потолок давил.

Всю дорогу Гэт смотрел на солнце, и теперь ему нужно было время, чтобы привыкнуть к темноте. Но наконец он начал различать перед собой очертания призрачной фигуры, светящийся силуэт головы… Ох ты!

Магия? Да нет, просто хитрая уловка! Это был обычный человек, озаренный сзади лучом света. От его волос, бороды и обнаженных плеч исходило золотое сияние, и хотя все остальное скрывалось во тьме, он явно был выше Силача.

– Кто идет? – спросил он.

Гэт вздрогнул и стиснул кулаки. Эха в пещере не было. Но почему не слышно даже дыхания собравшихся?

– Кто идет? – спросили его снова, уже более грозным тоном. Голос был очень низкий, явно мужской.

Гэт подумал, что ему никогда в жизни не бывало по-настоящему страшно, потому что только теперь он почувствовал, что такое страх.

– Гэт.

Почему Горбун не предупредил их, что он придет?

– Кто-о?

О Бог Мужества! Ну почему Горбун не научил его, как себя вести? Гэт перевел дух. Если тебя повесят за пони, тебя повесят и за лошадь, как говаривал папа.

– Я ателинг Гэтмор Краснегapский, сын тана… сын Рэпа, убийцы тана!

Правильно он сказал или нет? Гэт судорожно сглотнул и добавил:

– Я пришел с миром.

– Это хорошо. А то я чуть было не умер со страху!

Из темноты послышались смешки.

Глаза Гэта постепенно привыкли к мраку. Он находился в круглом помещении шириной шагов десять. Вдоль стены виднелись силуэты – бледные торсы, светлые волосы… Мужчины сидели на скамье, тесно прижавшись друг к другу. Между ними втиснулись более хрупкие фигуры в длинных одеждах – должно быть, женщины.

– Клянусь Богами! – взревел рассерженный великан, стоявший в центре. – Ты, щенок, ввалился туда, куда тебя не звали! Говори, зачем пришел, или тебе не поздоровится!

Во имя Добра, где же Горбун? Почему он не предупредил Гэта? А может, он и сам не знал, что так будет – тут ведь защита. И, во всяком случае, он не предполагал, что Гэт произнесет готовую речь.

Оно и к лучшему. Гэт был напуган до смерти.

Волки и овцы, стадо и стая. Стая едина, предана Зиниксо и Сговору. А у вольных волшебников нет лидера.

Так говорил Горбун. Они етуны. Им потребуется много часов, чтобы избрать предводителя, а тогда может быть уже поздно…

Гэт пришел сюда, чтобы стать неким символом объединения… Приманкой!

Теперь он различал лица – враждебные лица. Да, здесь есть несколько женщин. И несколько древних стариков. Пара нормальных, здоровых воинов. Несколько калек, но Горбуна среди них видно не было. И ни единой улыбки!

– Подойди! – велел мужчина, стоявший в центре. Ну да, конечно, забрался на высокую каменную плиту, хотя и без того был высок. Его льняная львиная голова едва не упиралась в потолок. Гэт видел, что великан смотрит на него исподлобья. Гэт часто встречал такие взгляды в Краснегаре, и почти всегда за этим следовало кровопролитие.

Гэт сделал несколько шагов и очутился перед говорящими. Его взгляд упирался в живот великана. Сквозь отверстие в потолке сияло солнце, и теперь солнечный луч бил поверх плеч великана прямо в глаза Гэту.

– Что тебе нужно от меня, сын Рэпа, убийцы тана?

Гэт мысленно произнес молитву – это же самоубийство! – и с вызовом посмотрел в глаза гиганту.

– Я хочу, чтобы вы принесли клятву верности!

– Тебе?! – проревел етун.

– Нет, папе… То есть я готов принять вашу клятву от имени моего отца, который возглавляет борьбу с Всемогущим… то есть с дварфом… – Гэт судорожно сглотнул и вытер пот со лба. Ему отчаянно хотелось заглянуть в будущее, но это могли заметить и расценить как трусость…

Етун поднес к самому носу Гэта кулак величиной с небольшую наковальню.

– Нет, парень, ты уж объясни, с чего это я должен тебе клясться!

Речь.

Гэт упер руки в бока и крикнул ему в лицо:

– Быть может, вы предпочтете склониться перед дварфом? Вы знаете, какая война нам предстоит! Среди вас есть сторонники узурпатора, которые собираются обратить в рабство всех остальных! Вы можете остаться свободными, лишь присоединившись к армии, которую собирает мой отец. Он, император, и смотрители выступят против дварфа!

Боги, он все перепутал! Ему не следовало упоминать императора!

– Свод Правил больше не защищает етунов… то есть нас. Если таны отправятся на войну, им предстоит сражаться с магией. Мой отец предложил новый Свод, запрещающий волшебникам иметь сторонников, подчинять их своей воле. Вы можете довериться ему. Он борется за свободу. И за вашу свободу тоже!

Боги, какой жалкий лепет! Он все испортил! Ну почему Горбун не предупредил его заранее?

– Так вот в чем дело! – рявкнул етун. От него несло рыбой и пивным перегаром.

– Да, – ответил Гэт, готовясь к тому, что сейчас его сшибут с ног.

– Толково! – Великан сошел с камня. – Влезай сюда!

Ошалевший Гэт встал на камень, изо всех сил стараясь не использовать предвидение. Солнечный луч ослепил его. У него самым постыдным образом тряслись поджилки. Даже стоя на камне, Гэт был ниже волшебника. Но великан опустился на колени и поднял свои огромные руки, сложив их ладонями вместе, словно для молитвы.

– Я – Другфарг, сын Карджарга, и отныне служу твоему отцу! – громко произнес он.

Несколько мгновений Гэт стоял, тупо уставившись на воздетые руки и лихорадочно подыскивая нужный ответ. Ему смутно вспомнилась одна из сказок Кейди, по которой она заставляла своих друзей разыгрывать представления во время зимних Празднеств. Слова, конечно, придется выдумать, но жест был ему знаком. Кейди хорошо разбиралась в таких вещах.

Он взял руки Другфарга в свои похолодевшие ладони.

– Именем моего отца Рэпа я принимаю твою клятву, Другфарг, сын Карджарга!

Что-нибудь еще? Ах да! Гэт наклонился, взял етуна под локоть и помог ему подняться. Конечно, на самом деле он не смог бы поднять Другфарга – это было все равно что выпить Зимний океан – но жест выбрал правильный. Другфарг мягко поднялся на ноги и шагнул назад, не улыбнувшись и не сказав ни слова. Он отошел, а другой человек встал и занял его место. Невысокий пожилой мужчина преклонил колени перед Гэтом и поднял руки.

– Я – Густиаг, сын Пракрана, отныне служу твоему отцу!

Гэт наклонился, чтобы взять его руки в свои. Шарики у него в голове наконец сдвинулись с места. Он принимает присягу волшебников. В этой пещере их человек семьдесят…

– Именем моего отца…

Семьдесят человек! Не все они согласятся принести ему присягу. Члены Сговора откажутся присягать, ибо уже связаны с Зиниксо, а солгать они не смогут, потому что в таких делах лгать невозможно. Так говорил Горбун. И значит, когда все овцы соберутся вокруг посланца Рэпа, волки останутся…

Гэт рискнул заглянуть в будущее…

Он сейчас умрет!

Мир взорвался болью и пламенем.