Текст книги "Куропатка и беременность (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Глава 11

Ева

Мои глаза были опухшими, а круги под ними синими. Покрытые пятнами щеки и бледные губы мне не очень шли. Не совсем так я надеялась начать свой новый год, не проплакав полночи и почти не выспавшись. Но, по крайней мере, я смогу вздремнуть в самолете.

Я надела резинку для волос на запястье, затем бросила последний взгляд в зеркало. Да, я выглядела дерьмово. В последний раз я выглядела так ужасно много лет назад. Таким было мое лицо в течение нескольких недель после переезда в Нью-Йорк.

Как будто душевная боль была такой огромной, что не могла оставаться внутри. От нее белела кожа. Вваливались щеки. Она давила мне на плечи, как кирпичная кладка.

Ультиматум Тобиаса звенел у меня в голове. Из-за этого было трудно трезво мыслить, потому что хуже всего было то, что…

Он был прав.

Я цеплялась за глупую надежду, что моей жизни не придется меняться. Но ничто в моей жизни не было нормальным. Я не могла таскать ребенка с собой из города в город. Я не могла сохранить свою работу и быть матерью.

Он был прав. Я знала, что он был прав. И знала это уже неделю.

И все же прошлой ночью, даже после всех этих слов, он не попросил меня остаться. Он хотел только ребенка. Не меня.

Я вытерла щеки, шмыгая носом. Затем собралась с духом, надела парку и собрала чемодан. Нет, я не могла работать вечно, по крайней мере, не в том же качестве. Но я не собиралась увольняться сегодня. Я не собиралась увольняться и завтра.

Я поеду в Лондон, дам себе время оплакать потерю карьеры, а затем разработаю план ухода. Пришло время обновить мое резюме.

Волоча за собой чемодан, я перекинула лямку рюкзака через плечо и покинула гостевую спальню Тобиаса. Превратит ли он ее в детскую для ребенка?

Я сжала челюсти, чтобы сдержать эмоции, которые рвались наружу, пока шла по коридору.

На кухне меня встретил запах кофе. Тобиас стоял у раковины спиной ко мне и смотрел в окно, выходящее на его задний двор.

Поставил бы он там качели? Или, может быть, домик для игр? Превратил бы он этот дом в рай для детей, чтобы у меня не было шансов конкурировать?

Тобиас повернулся, его взгляд метнулся к моим сумкам.

– Я помогу тебе загрузить их.

– Справлюсь сама. – Я вздернула подбородок. – Спасибо, что разрешил мне оставаться здесь на этой неделе. Я разобрала постель. Полотенца в корзине.

Он кивнул.

– Ценю это.

Мое сердце отбивало удары при каждом шаге к входной двери. Я повернула ручку, но прежде чем успела выйти, у меня из рук вырвали чемодан.

Тобиас стоял там, так близко, что я чувствовала запах его одеколона. Я втянул его в себя, задержала на долгое мгновение, затем выдохнула.

Он следовал за мной по пятам, когда я вышла на холод, мое дыхание поднималось белым облачком, когда я пересекала чистый тротуар. Должно быть, он почистил его лопатой, пока я была в душе. Он также очистил от снега мою машину.

Я нажала на кнопку багажника, отступая в сторону, чтобы он мог загрузить мой чемодан. Затем я закинула свой рюкзак и встретилась с ним взглядом.

Эти голубые глаза были похожи на сапфиры, сверкающие на утреннем солнце. Его кадык дернулся, когда он сглотнул.

– Позвони мне.

– Позвоню.

Он изучал меня, темные круги и тусклую кожу, наморщив лоб.

– Ева, я…

– Не надо. – Мой голос дрожал. – Пожалуйста, не надо. Мне нужно идти.

Я висела на волоске. Я не могла с ним поссориться, только не снова.

– Хорошо. – Он отодвинулся с моего пути, чтобы мы не соприкасались, когда я протиснулась мимо него и поспешила к двери со стороны водителя.

Я скользнула внутрь, холод с сиденья просачивался сквозь мои джинсы.

Тобиас уперся руками в крышу и наклонился, когда я вставила ключ в замок зажигания.

– Мне жаль. Как бы то ни было, я сожалею о том, что сказал прошлым вечером.

Слезы подступили к глазам, поэтому я просто кивнула и повернула ключ.

– Прощай, Тобиас.

Его руки опустились по бокам, и он отступил.

– Прощай, Ева.

Еще одно жалкое прощание.

Я не позволяла себе смотреть на него, когда выезжала задним ходом с подъездной дорожки. Я не позволяла себе смотреть в зеркало заднего вида, когда мои шины хрустели по свежему снегу на его подъездной дорожке. Я не позволяла себе думать, что на его лице было сожаление, когда он прощался.

Эта неделя выдалась эпической, от той дурацкой песни до вчерашней ссоры.

Мне следовало остаться в своей пустой квартире. Нам следовало соблюдать границы. Прошло слишком много времени, чтобы мы могли прыгнуть в постель вместе. Возможно, он знал меня лучше, чем кто-либо другой, но это не означало, что я была той же молодой женщиной, какой была в колледже.

Мы отдалились друг от друга. Мы стали разными людьми.

И теперь нам нужно было придумать, как стать родителями.

Мили до аэропорта пролетели как в тумане. Я не могла сосредоточиться, но в частых переездах был и плюс. Я передвигалась по аэропорту с механической легкостью, проверяя свой багаж и ориентируясь в системе безопасности. Большинство кресел у выхода на посадку были заняты, но я нашла свободное место у окна.

Напротив меня сидела пожилая пара. Я встретилась взглядом с женщиной, и в нем было столько жалости, что я поморщилась. Ладно, возможно, я выглядела хуже некуда. Стюардессы, вероятно, спросят, все ли со мной в порядке.

Я выдавила из себя натянутую улыбку для женщины, затем повернулась боком на сиденье, подтянув ноги к груди, чтобы смотреть наружу.

Наземная команда была занята погрузкой чемоданов на ленту конвейера. Один мужчина в неоновом жилете размахивал двумя оранжевыми палочками. Много лет назад мама объясняла нам, как пилоты ориентируются по линиям взлетно-посадочной полосы и маркерам.

В какой аэропорт она полетит сегодня? Чувствовала ли она когда-нибудь грусть, приезжая в этот аэропорт? Потому что мне было грустно. Каждый раз.

Я смотрела на работников, не отрывая взгляда от стекла, когда начали капать слезы.

Это было так чертовски знакомо. Это было так же, как в тот день, когда я улетала в Нью-Йорк.

Я снова сидела в синем виниловом кресле. Снова плакала в аэропорту Бозмена и смотрела на Боинг-737 с сердцем, разорванным на конфетти.

Моя рука нашла живот. Я прижала ее к нему, зажмурив глаза.

Совершала ли я огромную ошибку? Пожалею ли я об этом решении?

С Нью-Йорком у меня не было и тени сомнения. Да, я была опустошена и сломлена из-за Тобиаса, но, когда сотрудник на входе на посадку позвал меня, я выпрямилась, вытерла лицо и села в самолет.

Сегодняшние сомнения парализовали меня. Они держали меня прижатой к креслу, даже когда называли мое имя. Даже когда самолет выруливал по взлетно-посадочной полосе.

Даже когда он улетал без меня.

Глава 12

Тобиас

Карандаш в моей руке сломался пополам. Это был третий за утро. Графитовая линия на моем наброске сделала его непригодным для использования, поэтому я скомкал его в кулаке и выбросил в мусорное ведро.

– Черт возьми. – Я вскочил со стула и выбежал из офиса. Какой был смысл в работе? Я, блять, не мог сосредоточиться и был так напряжен, а мои канцелярские принадлежности стоили дорого.

Я снова проверил свой телефон. Евы не было два часа. Она, наверное, была в аэропорту, собиралась сесть на свой рейс. С ней все было в порядке? Этим утром она выглядела уставшей, разозленной и… обиженной.

Вот почему я никогда не хотел с ней ссориться. Потому что из-за этого я чувствовал, что вылезаю из кожи вон.

Я набрал ее имя в своем телефоне, мои пальцы зависли над клавиатурой, чтобы отправить ей сообщение. Но что я должен сказать? Прошу прощения? Да, я пытался сегодня утром.

Безопасного полета.

Напечатал я. Затем удалил.

Скучаю по тебе.

Типично. Удалить.

Останься.

Типично.

Удалить.

Было слишком поздно. После нашей ссоры я чуть не выставил ее за дверь. Кроме того, если она собиралась остаться, это должно было быть ее решение.

Может быть, это и к лучшему, что мы не увидимся пару месяцев. Может быть, к тому времени наши чувства не будут такими острыми. Она обоснуется в Лондоне и, возможно, начнет лучше представлять, сколько времени займет этот проект.

Мне просто нужно было подождать.

Мои руки сжались в кулаки. Месяцы? Ни за что. Я вывернул себя наизнанку всего за час. Как я смогу терпеть месяцы?

Дом, мое убежище, казался пустым этим утром. Скоро ее запах исчезнет. Я забуду, как выглядит, когда она сидит на острове. Я буду скучать по ней рядом со мной на диване во время просмотра фильмов «Холлмарк».

Действительно ли это место было домом, если мое сердце было на пути в Лондон?

До моего слуха донесся топот шагов на крыльце, за которым последовал звонок в дверь. Это Ева? Она вернулась? Я подлетел к двери и распахнул ее.

– Привет. – Мэддокс вздернул подбородок.

Мои плечи опустились.

– Привет.

– Надеялся, что я кто-то другой?

– Ева. – Я махнул ему рукой, приглашая войти. – Она уехала сегодня утром.

– В Лондон? – спросил он, расстегивая молнию на пальто.

– Да. – Я засунул руки в карманы, затем вытащил их. Провел ладонью по щеке, затем по волосам. Если не буду двигаться двигалась, мне казалось, что я взорвусь. – Что случилось?

– Просто зашел проведать тебя.

Я моргнул.

– Зачем?

Мэддокс усмехнулся.

– Затем что я твой брат. И, судя по всему, я пришел как раз вовремя. Продолжай так тереть бороду и тебе не придется беспокоиться о бритье.

– Хм? О. – Я убрал руку с подбородка. Она попала в мой карман и тут же вернулась обратно.

– Поговори со мной. – Мэддокс хлопнул меня рукой по плечу, потянув в сторону гостиной. Он подвел меня к стулу, а сам сел на край дивана. – Вы, ребята, говорили о ребенке?

– Да. – Я просидел целых пять секунд, прежде чем поднялся на ноги. – Мы поссорились прошлым вечером. Я сказал ей, что, по моему мнению, малыш должен жить здесь со мной, поскольку она путешествует.

Мэддокс съежился.

– Как все прошло?

– Не очень хорошо.

– Что она сказала, когда ты спросил ее, не хочет ли она остаться в Монтане?

– Я, э-э, не спрашивал.

– Что? Почему нет? – Он уставился на меня так, словно у меня выросло две головы.

– Потому что это сложно.

Он глубже вжался в диван, закинув руку на спинку.

– У меня есть время.

Я глубоко вздохнул.

– Я не хочу, чтобы она оставалась, потому что я попросил. Я хочу, чтобы она осталась, потому что она хочет остаться. Потому что она хочет меня.

– Это справедливо.

Я расхаживал вдоль камина, мое сердце колотилось где-то в горле. Хотела ли она меня? Может, и хотела до вчерашнего дня? Но после прошлого вечера…

– Она единственная, – признался я. – Всегда была такой.

– Ты не думаешь, что она чувствует то же самое?

– Я не знаю, – прошептал я. – Однажды, да, думал. Но потом я попросил ее выйти за меня замуж, и что ж… мы не женаты.

У Мэддокса отвисла челюсть.

– Подожди. Ты делал ей предложение? Когда?

– После выпускного.

– Мне никто этого не говорил.

– Потому что я никому не говорил. Ты первый, кому я рассказал. Это было, эм… унизительно.

– Могу себе представить. Но мы бы поняли. Мы были бы там.

– Знаю, – пробормотал я. – Я думаю, что одной из причин, по которой я никому не говорил, было то, что я защищал Еву. Я не хочу, чтобы кто-то ненавидел ее. Особенно мама.

Мэддокс наклонился вперед, уперев локти в колени.

– Значит, ты не попросил ее остаться, потому что боишься, что она снова тебе откажет.

Я постучал себя по носу.

– Все будет хорошо. Мы разберемся с этим. Я работал над несколькими эскизами для твоего дома. Хочешь их увидеть?

– Нет, – усмехнулся он. – Мне наплевать на дом. Ты не в порядке, Тобиас.

Нет, я не в порядке.

У меня сдавило грудь. Мои конечности ослабли.

– Я не знаю, что делать. Я хочу быть рядом с ней. Ради ребенка.

– Ты должен сказать ей о своих чувствах. Если хочешь, чтобы она осталась, попроси. Может быть, она тебя удивит.

Может быть, так и будет. По сути, она сказала это прошлой ночью, не так ли? Или я просто услышал то, что хотел услышать? Наш разговор становился размытым, и усиливающаяся пульсация в висках не помогала.

– Что, если она этого не сделает?

– Тогда, – сказал он, – ты сможешь отпустить ее.

Отпустил бы я когда-нибудь Еву?

– Ну, в данный момент я вроде как в заднице. Она на пути в Лондон.

– И?

Я искоса взглянул на него.

– Что «и»? Я здесь работаю. Мой дом здесь. Как только у меня будет перерыв в расписании, я спланирую поездку или что-то в этом роде.

– Или ты мог бы полететь сегодня. – Мэддокс встал и обогнул кофейный столик, чтобы встать передо мной. – Семья превыше всего, Тобиас. Послушай человека, который боролся с этой концепцией. Иначе ты пожалеешь.

– Я выбираю семью. Маму, папу. Хита. Теперь и ты возвращаешься домой.

– Мы всегда будем семьей. Но мы не твоя семья. Твоя семья та, которую создашь ты. Я люблю маму и папу. Тебя и Хита. Но моя семья – Вайолет. И нет ничего, что я не сделал бы для своей дочери.

Моя семья. Был только один человек, с которым я хотел построить ее.

– Черт.

– Да.

– Мне нужно в аэропорт.

– Пошли. – Он направился к двери, снимая пальто с крючка.

Я побежал за ключами и бумажником с кухонной стойки, лихорадочно осматривая дом. Что еще мне было нужно? Одежда? Туалетные принадлежности?

– Паспорт, – приказал Мэддокс, как будто мог прочитать мои мысли.

– Точно. – Я подбежал к сейфу в своей гардеробной и набрал код. С паспортом в руке я оставил остальное дома. В Лондоне были магазины. Я мог бы купить предметы первой необходимости, например зубную щетку и мыло, во время остановки.

Я прошел мимо комода, думая, что мог бы, по крайней мере, засунуть пару чистых боксеров и носков в карман пальто. Я выдвинул верхний ящик и замер. Там была только одна вещь, которая мне была нужна.

Кольцо. Может быть, я хранил его все эти годы, потому что в глубине души надеялся на второй шанс надеть его Еве на палец.

Я надел пальто и положил коробочку в карман, ближайший к сердцу. Мэддокс уже сидел в своем внедорожнике, когда я вышел на холод. Как только я сел на свое место, он выехал с подъездной дорожки и помчался вниз по дороге.

– Мой самолет в ангаре, – сказал он. – Ты знаешь маршрут ее полета? Когда она приземлится в Лондоне?

– Нет. Я предполагаю, что сначала она улетит в Сиэтл. – Я лихорадочно переключался между приложениями авиакомпаний, проверяя свои варианты. – Рейс туда через час. Затем трехчасовая пересадка.

Сегодня было всего два рейса из Сиэтла в Лондон. Надеюсь, я выбрал правильный. Надеюсь, она собиралась в Сиэтл, а не в Денвер или Солт-Лейк.

– Мой пилот доставит тебя в Хитроу. Тебе нужно будет сделать только остановку для заправки.

– Но, если я смогу догнать ее, тогда я полечу ее рейсом в Лондон. – Даже если она разозлится на меня, мы будем в одном самолете. – Давай посмотрим, что я смогу сделать, когда мы доберемся до аэропорта.

Он кивнул и нажал на педаль газа.

Мы припарковались в зоне погрузки, Мэддоксу было все равно, если его отбуксируют. Он держался рядом со мной, когда я подбежал к кассирше и умолял ее найти мне билет на самолет до Лондона.

У нее были длинные ногти, и они стучали по клавиатуре, когда она печатала. Затем по ее лицу медленно расплылась улыбка.

– Вы летите следующим рейсом в Сиэтл. Затем я посадила вас на рейс до Лондона. Осталось одно место. Это недешево.

Я передал ей свою кредитную карточку.

– Забронируйте его.

– Позвони, если застрянешь, – сказал Мэддокс. – Я пришлю за тобой своего пилота.

– Спасибо.

Он ухмыльнулся.

– Иди и верни ее.

– Я так и сделаю. – Мое сердце бешено колотилось. Это происходило. Я оставлял все позади, чтобы последовать за своей женщиной.

И каждой клеточкой своего тела я знал, что это был правильный выбор.

Помахав рукой, мой брат направился к дверям, но я остановил его, прежде чем он успел уйти слишком далеко.

– Мэддокс?

Он обернулся.

– Да?

– Рад, что ты дома.

– Я тоже. – Еще один взмах, и он протиснулся сквозь толпу, прежде чем исчезнуть на улице.

Кассир вручила мне билеты, и я выскочил из-за стойки, взлетая по лестнице к службе безопасности, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Я снял ремень и на ощупь снял обувь. Затем стал ждать в очереди, перенося вес тела с одной ноги на другую, в то время как четверо людей впереди меня проходили через сканер черепашьим шагом.

Ну давайте же. Я торопился добраться до своих ворот и… встать в очередь.

Адреналин струился по моим венам, и темп был мучительным. Но, наконец, я прошел через терминал.

Я осмотрел дисплеи, чтобы убедиться, что направляюсь в нужное место. Затем прошел мимо пустой зоны отдыха, увидев только одного человека за стеклом. Ее ноги были подняты на кресло, и она смотрела на улицу. Ее красное парка облегала хрупкую фигуру.

Мои шаги замедлились.

Я узнал эту красную парку.

– Что за… – Я изменил направление, двигаясь прямо к окну. Это происходило на самом деле? – Ева?

Она дернулась, обернувшись на мой голос. Ее карие глаза были полны слез.

– Тобиас?

– Я думал, твой рейс в десять.

– Так и было. – Она яростно вытерла щеки и выпрямляясь. – Я пропустила его. – Так она плакала из-за этого?

– Через час будет еще один.

– О. Я… подожди. Откуда ты это знаешь? Что ты здесь делаешь?

Я сел в кресло рядом с ней.

– Вылетаю в Сиэтл через час. У меня там пересадка, а потом лечу в Лондон.

– Что?

– Почему ты опоздала на свой рейс?

Она повела плечом.

– Я оцепенела.

Я взял ее правую руку в свою, переплетя наши пальцы. Затем постучал большим пальцем по ее указательному.

– Раз. Два. Три. Четыре.

Она шмыгнула носом.

– Я объявляю войну большим пальцам.

– Прикоснись. – Наши большие пальцы соприкоснулись. – Победитель задает первый вопрос.

Она даже не сопротивлялась, и мой большой палец мгновенно поймал ее.

– Почему ты оцепенела?

– Потому что не уверена, не совершаю ли я огромную ошибку.

– Давай еще раз. – Мы провели еще одну дуэль пальцев, и снова она позволила мне победить.

– Ты хочешь поехать в Лондон?

– Нет. Да. – Ее глаза наполнились слезами. – Я не знаю.

– Что если я пойду с тобой?

Ее подбородок задрожал.

– Правда?

– Правда. Если я поеду с тобой в Лондон, ты бы захотела поехать?

– Да. Но… что тогда?

– Не знаю, детка. – Я отпускаю ее руку, чтобы обхватить ее лицо. – Я не знаю. Но мы могли бы начать с этой поездки. А там посмотрим. Что я знаю, так это то, что я не могу отпустить тебя. Поэтому, если это значит, что мне нужно поехать с тобой, то я еду с тобой.

– Тобиас, я… – Она покачала головой. – Что ты говоришь?

– Я люблю тебя.

Упала еще одна слеза.

– Я тоже тебя люблю.

Я прижался губами к ее губам, проглотив стон. Ее слезы продолжали литься, капая мне на лицо, но, когда я поцеловал ее, она начала смеяться, прижимаясь ко мне, а я прижимался к ней, пока нас не разлучил прокашлявшийся сотрудник ворот.

– Ты действительно поедешь со мной в Лондон?

– Я не собираюсь просить тебя остаться, – сказал я. – Не потому, что не хочу, чтобы ты оставалась, а потому, что думаю, что ты останешься. Останешься ради меня и ребенка, даже если ты не готова. Ты хочешь в Лондон. Значит, Лондон – это то, что мы сделаем.

– Я бы осталась.

Да, она бы так и сделала. Но я бы не стал заставлять ее выбирать. Я не собирался быть человеком, который подавлял ее мечты и выдвигал ультиматумы. Она заслуживала лучшего.

– Как насчет еще одного приключения? Мы поживем в Лондоне. Потом мы решим, что делать дальше. Вместе.

– Ты уверен? Как насчет твоего дома? Твоей семьи?

Я заправил прядь волос ей за ухо.

– Я смотрю на свою семью. Я смотрю на свой дом.

– У меня долгое время не было дома, настоящего.

– Теперь – есть. – Я поцеловал ее в лоб, затем снова взял за руку. – Поборемся пальцами, чтобы узнать, кому достанется мой билет первого класса.

Она одарила меня озорной ухмылкой. На этот раз она не позволит мне победить.

– Я в деле.

Эпилог

Ева

Год спустя…

– Поскольку мы приехали рано, не могли бы мы быстренько заскочить на строительную площадку? – спросил Тобиас, когда я везла нас в город. – Я хочу посмотреть, как выглядит наружное освещение ночью.

– Конечно. В какую сторону?

– От знака «Стоп» двигайся на север.

– Ого. – Я бросила на него сердитый взгляд. – Следи за своим языком.

– Что?

– Ты сказал на север.

Он усмехнулся, качая головой.

– Поверни налево у знака «Стоп».

– Лучше. – Я ухмыльнулась, затем бросила взгляд в зеркало заднего вида.

Изабелла спала в своем автомобильном кресле, ее крошечные губки были идеально надуты. Для нее это будет долгая ночь, учитывая, что ей уже давно пора спать.

Сегодня была ежегодная семейная рождественская вечеринка, и она была одета соответственно случаю. Ее красное бархатное платье было отделано белым. Ее тапочки долго не продержатся, потому что она ненавидела обувь, но я все равно надела их поверх колготок.

– Ты захватила наушники? – спросил Тобиас.

– Да, – пробормотала я. Эти долбаные наушники. – Они в пакете для подгузников.

Его родители наняли концертную группу, как делали почти все годы, и на площадке должно было быть шумно. Поэтому, Тобиас нашел пару наушников детского размера. Только вместо того, чтобы найти симпатичную розовую или фиолетовую пару, боже упаси, что-нибудь, что сочеталось бы с ее платьем, он нашел оранжевые.

Оранжевые.

Когда я спросила его, почему он выбрал такой отвратительный цвет, он сказал мне, что они были единственными с регулировками, чтобы она могла носить их, когда станет старше.

Мой муж был очень практичным человеком.

Тобиас сделал мне предложение возле женского туалета в аэропорту Сиэтла. Очаровательно. Справедливости ради, я испортила его планы насчет чего-то романтичного. Я прислонилась головой к его груди, и когда моя щека задела что-то твердое в кармане его пальто, я приставала к нему, чтобы он сказал мне, что у него там, пока он, наконец, не сдался.

С тех пор, то же самое кольцо, которое он купил много лет назад, было на моем пальце. И по состоянию на прошлую неделю, компанию ему составляло обручальное кольцо.

Мы поженились на следующий день после того, как наконец переехали домой в Монтану. Мы вдвоем отправились в здание суда во время ланча и оформили все официально.

Без платья. Без смокинга. Только Тобиас, наша дочь и я.

В Лондоне мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что я не готова к новому переезду. К третьему триместру, когда у меня распухли лодыжки, заболела спина и изжога стала невыносимой, все, чего я хотела, – это вернуться домой.

В Монтану.

Папа был прав. Мне нужно было бежать и бежать. Но когда я была готова остановиться, мы остановились. Мы подождали, пока Изабелла присоединится к миру, затем, когда она достаточно подросла, мы съехали из нашей лондонской квартиры и прилетели домой.

Ханна и Кит были вне себя от радости, что мы рядом. Они присматривали за нашим домом, пока нас не было, поддерживая в нем чистоту и свежесть для наших визитов домой в прошлом году. Однажды они даже прилетели навестить нас. И Кит позаботился о том, чтобы Тобиас смог продолжить свою работу, наняв другого архитектора для «Домов Холидэев». Итак, пока Тобиас разрабатывал планы издалека, в Бозмене был кто-то, кто мог действовать на месте и помогать доводить проекты до конца.

– Хорошо, здесь налево. – Он указал на ветровое стекло, направляя нас через лабиринт дорог, пока мы не подъехали к дому, который гордо возвышался на заснеженном поле.

– Вау.

– Получилось неплохо.

– Это еще мягко сказано, малыш. – Я взяла его за руку, улыбаясь и разглядывая дом.

Владельцы хотели дом в стиле амбара с двускатной крышей и раздвижной входной дверью. Когда он рассказал мне об этом, я отнеслась скептически, но предоставила Тобиасу создать что-то очаровательное и уникальное.

Тихий стон с заднего сиденья означал, что нам нужно продолжать движение, поэтому я сняла ногу с тормоза своего нового внедорожника и направилась в город.

Отель «Бакстер» был похож на золотой маяк, возвышающийся на Мэйн-стрит. В тот момент, когда мы вошли в танцевальный зал на втором этаже, нас окружила толпа друзей и членов семьи, чтобы поприветствовать нас дома.

Затем заиграла группа, и Тобиас мгновенно взял наушники.

– Ты не мог выбрать другой цвет? – спросила Ханна, когда он надел их Изабелле на голову.

– А что не так с оранжевым? – спросил он.

Я закатила глаза.

– Он не подходит.

– Она ребенок. Ей все равно. – Он взял Изабеллу из моих рук, поцеловав в щеку, затем усадил ее в ее самое любимое место в мире – на сгиб своей руки.

Я влюбилась в Тобиаса много лет назад, но сделала это снова, когда увидела его с нашей дочерью.

– Давай потанцуем. – Он сжал мою руку, целомудренно поцеловав меня в губы, затем повел нас сквозь толпу на танцпол. Держа ребенка на одной руке, он взял мою другой.

– Я рада, что мы смогли приехать сюда. – Я положила голову ему на плечо, когда мы начали покачиваться. – И на Рождество.

– Я тоже, – пробормотал он. – Не жалеешь?

– Нет.

Мой босс был недоволен, когда я сказала ему, что Лондон будет моим последним проектом. Он предложил мне огромную прибавку к зарплате, чтобы я осталась, но я ему отказала. Потому что уже нашла другую работу.

После Нового года я присоединюсь к команде «Дома Холидэев» в качестве их нового менеджера проектов. Я буду работать в семейном бизнесе.

Был шанс, что мы с Тобиасом убьем друг друга, работая в одном офисе. Или, что мы регулярно будем перекусывать на скорую руку в рабочее время.

Мы с этим разберемся. Вместе.

– Как насчет праздничной классики? – спросил солист группы в микрофон, когда они завершили песню. – Мы не исполняли эту песню в течение года, она потрясающая. Что скажете?

Зал взорвался одобрительными возгласами.

А затем соло-гитарист начал играть.

– На третий день Рождества моя любовь подарила мне…

Я взглянула на Тобиаса.

Он запрокинул голову и рассмеялся.

Затем мы начали подпевать. И в конце, когда добрались до нашей версии, мы оба изменили текст.

Двух горлиц.

И куропатку, и беременность.

Конец