Текст книги "Куропатка и беременность (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава 7

Ева

– Я отправляю вам свой окончательный отчет, пока мы разговариваем. – Мои пальцы порхали по клавиатуре ноутбука, пока я разговаривала со своим боссом, зажав телефон между ухом и плечом. – Я заезжала на стройплощадку сегодня утром, и все выглядит отполированным. Бригада уборщиков проделала отличную работу. Клиенты довольны. Мы готовы закрыть этот проект.

– Спасибо, Ева, – сказал он. – Ты проделала фантастическую работу, придя на помощь, как всегда. Все готово к следующей неделе?

– Да. – Мои внутренности сжались от этой лжи.

Шесть дней назад, да. Безусловно, да. Я была готова к поездке в Лондон. Затем тест на беременность изменил все, и я не была уверена, чему радоваться.

– Фантастика. – Его клавиатура щелкала в фоновом режиме. – Только что получил твое электронное письмо. Я отвечу, если у меня возникнут какие-либо вопросы. Свяжись с базой, когда приедешь в Лондон.

– Будет сделано. Спасибо. – Я закончила разговор и установила свой телефон на острове, уставившись на пустой почтовый ящик.

Обычно отсутствие электронных писем означало бы веселые танцы и праздничный ужин на вынос. Так почему же мне захотелось свернуться калачиком и заплакать?

Это была вина Тобиаса. Прошлой ночью он доставил мне два оргазма, и теперь я была в эмоциональном смятении. Или, может быть, это была вина ребенка, что на самом деле было не его виной, потому что не его сперма вырвалась за пределы презерватива.

– Тупой сперматозоид, – пробормотала я, бросая свирепый взгляд по коридору в сторону его спальни.

Когда я проснулась этим утром, в доме было тихо. Я на цыпочках прокралась к его кабинету, просунув голову в дверь. Обнаружив, что там пусто, я прокралась к его спальне, и поняла, что там тоже пусто. Затем я дважды проверила гараж, моя машина стояла одна в последнем отсеке.

Он даже не оставил записки.

– Разве мать его ребенка и женщина, с которой он только что занимался сексом, не имеет права на записку? Держу пари, он оставлял записки другим своим подружкам.

У меня снова скрутило живот. Не думай о других его подружках. Не думай о других его подружках.

В конце концов, он начнет встречаться, верно? В какой-то момент мне придется с этим смириться. В конце концов, моему ребенку придется встретить следующую женщину. Мачеху.

– О, черт. – Тарелка хлопьев с отрубями, которые я съела на завтрак, начала подниматься. Я едва успела добежать до ванной, чтобы меня стошнило, затем задержалась на прохладном кафельном полу, пока снова не почувствовала себя уверенно. Мой взгляд переместился на душевую кабину.

Ладно, возможно, заниматься сексом с Тобиасом было немного… безрассудно. Но в ту минуту, когда он поцеловал меня, рациональные мысли исчезли, уступив место настоятельному желанию большего.

– Черт бы побрал его и его рельефный пресс. – Я вскочила на ноги и подошла к раковине почистить зубы. Снова. Затем я удалилась на кухню, чтобы выключить ноутбук и завершить рабочий день. Может быть, стоит навестить папу или Елену.

Я наливала стакан воды, когда раздался звонок в дверь. Знакомое лицо заглянуло в комнату через боковое окно.

Ханна Холидэй, казалось, совсем не удивилась, увидев, что я смотрю на нее в ответ.

Я пересекла помещение и отперла дверь, улыбаясь, когда открывала ее.

– Привет, Ханна.

– Ева! – она поставила свою сумочку на пол и притянула меня в свои объятия. – О, я так рада тебя видеть.

– Я тебя тоже.

От нее пахло гарденией и коричневым сахаром, аромат был таким же сильным и успокаивающим, как и ее объятия.

– Я скучала по твоим объятиям, – сказала она, наконец отпуская меня.

– И по твоим.

Ханна была мне как мать во время учебы в колледже. На первом курсе я сильно простудилась, и в тот день, когда Тобиас сказал ей, что я больна, она появилась на пороге моей квартиры и увезла меня к себе домой, где вылечила меня домашним куриным супом с лапшой.

Она была рядом со мной, когда моей собственной матери не было.

А потом я потеряла и ее тоже.

Об этом тебя никто не предупреждает, когда ты начинаешь встречаться. Что ты начнешь любить семью своего парня. И что, когда ты потеряешь его, ты потеряешь и его семью тоже.

– Я тебе кое-что принесла. – Она подняла палец, затем наклонилась, чтобы порыться в сумочке, и достала пакетик имбирных леденцов. – На случай, если тебе станет плохо.

– Спасибо. – У меня защипало в носу, но я шмыгнула носом, прежде чем заплакать. – Тобиас сказал тебе?

– Нет, не совсем. Он сказал Мэддоксу, который проговорился об этом сегодня утром за завтраком. Извини.

– Все в порядке. – Это должно было когда-нибудь выплыть наружу, но это означало, что мне нужно было как можно скорее рассказать своей семье. Последнее, чего я хотела, это чтобы папа или Елена узнали об этом из сплетен.

Бозмен сильно изменился за годы, прошедшие с тех пор, как я уехала, но в глубине души это все еще был маленький городок. А Холидэи были одной из самых успешных семей в долине.

Ханна была брокером по недвижимости, ее лицо было на десятках объявлений о продаже. Ее брокерская контора была хорошо известна и пользовалась уважением, потому что они продавали лучшую недвижимость, в том числе построенную компанией «Дома Холидэев».

Кит основал свою строительную компанию десятилетия назад и превратил ее в одну из ведущих компаний в регионе. Поскольку Тобиас проектировал их здания, я не сомневалась, что наследие Кита будет жить долго.

– Итак, расскажи мне, что нового. – Ханна вошла в дом, сняла пальто и бросила его на спинку дивана, прежде чем отправиться на кухню, найти одноразовые капсулы и сварить себе кофе.

– Ну… я беременна. – Я рассмеялась. – Это странно. Я не говорила этих слов вслух никому, кроме Тобиаса.

– Дай этому время. Скоро тебе не нужно будет ничего говорить. – Она улыбнулась, открывая холодильник, чтобы достать сливки. Со своим почти белым кофе она подошла и села рядом со мной. – Как ты себя чувствуешь?

– Некоторые дни лучше, чем другие. Мое утреннее недомогание кажется спорадическим. – Если это вообще было утреннее недомогание. Дни, когда мое сердце и голова были в наибольшем смятении, казалось, передались моему желудку.

– Это пройдет. У меня не было этих леденцов, когда я была беременна мальчиками, но у одной из моих агентов только что родился третий ребенок, и она за них ручается.

– Спасибо.

– Надеюсь, ты сможешь найти их в Лондоне. Если нет, напиши мне, и я пришлю несколько по почте.

– Хорошо. – От одного упоминания о Лондоне у меня снова скрутило внутренности.

Неужели я это делала? Действительно ли я снова уезжала из дома? Если и был на свете человек, с которым я могла бы поговорить о своих сомнениях, то это была Ханна. Когда я смотрела на нее, я думала, что она была матерью, которой я хотела когда-нибудь стать.

У нее была процветающая карьера. Она была фантастическим родителем. Она нашла это волшебное равновесие. Как?

Я открыла рот, готовая спросить, но остановила себя. Ханна была на стороне Тобиаса. Она была его матерью, не моей. Если я втяну ее в эту историю, это только поставит ее в трудное положение. Я не хотела, чтобы она была посредником, если он придет к ней со своими собственными разочарованиями и страхами. Я не хотела, чтобы она, чувствуя ответственность, играла на обеих сторонах.

Поэтому я придерживалась безопасной темы. Работа.

– Как бизнес?

– Занята. – Она глубоко вздохнула. – Очень занята. Но в хорошем смысле. Есть шанс, что ты захочешь стать агентом? Мне бы не помешала такая умная печенька, как ты.

– О, эм… – Я сморщила нос. Продажа домов больше походила на пытку. – Нет, спасибо.

– Черт. – Она подмигнула. – Я втайне надеялась, что ты умираешь от желания сделать карьеру в сфере недвижимости.

– Если это изменится, ты будешь моим первым телефонным звонком. – Я хихикнула.

– О, так приятно слышать твой смех. Расскажи мне больше о том, чем ты занимаешься. Ты в восторге от Лондона? Как поживает твой папа?

Следующий час мы провели, наверстывая упущенное. Ханна ни разу не спросила меня о ребенке. Ни разу не прокомментировала, как было бы здорово, если бы ее внук жил в той же стране. Ни разу не спросила, как мы с Тобиасом собираемся справиться с ситуацией.

Она просто разговаривала со мной так, как разговаривала со мной много лет назад. Как с дочерью.

Как с другом.

Шум открывающейся двери гаража прервал наш разговор.

Тобиас вошел и застал нас обеих на острове. Он направился прямо к своей маме, не удостоив меня взглядом, и поцеловал ее в щеку.

– Привет.

– Привет. – Она потрепала его за бороду. – Где ты был?

– В офисе. Что случилось?

– Ничего. – Она встала со стула и отнесла пустую кофейную кружку в посудомоечную машину. – Я просто хотела поздороваться.

– Привет. – Он прислонился к стойке спиной ко мне. Его позвоночник был напряжен, вероятно, из-за меня.

– Я оставлю вас, ребята, одних. – Я соскользнула со своего места. – Было так приятно увидеть тебя, Ханна.

– Мне тебя тоже, милая. – Она подошла и еще раз обняла меня. – И мои поздравления.

– Спасибо. – Я крепко зажмурила глаза, чтобы не заплакать.

Она была первой, кто поздравил меня. И именно тогда, когда она обняла меня, меня осенило, что здесь было больше поводов для волнения, чем для страха.

У меня будет ребенок.

О, боже. У меня будет ребенок.

Может быть, у него или у нее будут мои карие глаза. Может быть, прямой нос Тобиаса и мягкие губы. Идея о миниатюрном Тобиасе Холидэе вызвала легкую улыбку на моем лице.

– Люблю тебя, – прошептала она.

– Я тоже тебя люблю.

– Скоро увидимся, – сказала Ханна, отпуская меня.

– Хорошо. – Я помахала рукой и вышла из кухни, чувствуя на себе пристальный взгляд Тобиаса, когда отступала в гостевую спальню, где задержалась в дверях, услышав, как он глубоко вздохнул.

– Я так понимаю, Мэддокс рассказал тебе, – сказал он.

– Да. – Ханна вздохнула. – У тебя все хорошо?

– Нет.

Это единственное слово, едва слышное, ударило меня в грудь, как кувалда.

Я осторожно закрыла за собой дверь, не потому, не потому что мне был неинтересен их разговор, а потому, что я не была уверена, что у меня хватит сил выслушать правду Тобиаса.

– Уф. – Я плюхнулась на край кровати и ущипнула себя за переносицу.

Мой телефон и ноутбук все еще были на кухне, так что все, что я могла делать, это сидеть и ждать, позволяя минутам проходить, пока, наконец, входная дверь не закрылась, а за окнами не завелся автомобильный двигатель.

Так будет не всегда. Стало бы легче, если бы у нас было больше времени, чтобы приспособиться. Все важные жизненные решения требуют времени на осмысление. Возможно, разработка плана – Тобиас был готов сделать сальто, когда я произнесла это слово, – помогла бы снять стресс.

Я могла бы заказать билет на самолет, чтобы прилететь обратно через два месяца. Или через три? Смогу ли я к тому времени освободиться, чтобы съездить домой? Захочет ли Тобиас приехать в Лондон? Когда мы сможем узнать пол ребенка? Как часто я буду ходить к врачу?

По мере того, как вопросы проносились в моей голове, я осознала, насколько прискорбно не готова к беременности. Мой желудок снова начал бурчать, и я вскочила на ноги, надеясь, что один из леденцов Ханны может помочь. Но после первого шага я подавилась и изменила направление в сторону ванной.

В моем желудке ничего не было, но меня все равно выворачивало наизнанку, и я кашляла.

– О, это отстой, – застонала я. Пот выступил у меня на лбу, когда я переместилась, чтобы прислониться к стене. Все мое тело словно вывернулось наизнанку. Мышцы были каким-то образом напряжены, но дрожали. У меня кружилась голова, и мне хотелось плакать.

Так я и сделала.

Я закрыла лицо руками и заплакала. Позволяя эмоциям течь по моему лицу, а страхам сорваться с моих губ.

У меня не было причин чувствовать себя здесь такой одинокой. Я была дома. Мой папа был в десяти минутах езды. Елена тоже. Но эта ванная казалась черной дырой. Только я и мой ребенок. Только я и глубоко сидящий в душе страх, что я потерплю неудачу. Что подведу этого ребенка.

Как я сделаю это? Как я собираюсь стать хорошей мамой? Тобиас не верил в меня. Черт, я не верила в себя.

Я плакала так сильно, что не услышала, как открылась дверь.

Только что я лежала на прохладном кафеле, а в следующее мгновение прижалась к груди Тобиаса, когда он заключил меня в объятия.

– Дыши, малышка.

Я кивнула, зайдя слишком далеко, чтобы остановиться. Но вместо того, чтобы плакать в свои руки, я зарыдала ему в плечо, когда он отнес меня на кровать и усадил к себе на колени.

– Я ненавижу это.

– Все наладится. Утренняя тошнота не длится вечно.

– Дело не в этом. По крайней мере, я так не думаю. – Я отстранилась, вытирая лицо насухо и шмыгая носом сквозь последние слезы.

Вот только, эта тошнота исходила из моего сердца. Масштаб того, с чем мы столкнулись, разрывал меня на части.

Стресс меня не беспокоил. Черт возьми, я преуспевала в нем. Я сделала карьеру, преуспевая в нем. Но тревога… Боже, тревога была парализующей.

– Я не знаю. – Я слезла с его колен и устроилась между его раздвинутых ног, прижимая колени к груди.

Он заправил прядь моих волос за ухо.

– Когда мы были моложе, я думаю, мы считали само собой разумеющимся, насколько хорошо знаем друг друга.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду то, что нам не нужно было разговаривать. Ты могла посмотреть на меня и в большинстве случаев точно знать, о чем я думаю или что чувствую. Это всегда было… легко.

– Мне нравилось это в нас. – Я слегка улыбнулась ему. Тобиас был единственным человеком, который всегда все упрощал.

– Да, мне тоже. Но это означало, что мы не ссорились.

– Ты хочешь ссориться? Ладно, я думаю, цвет краски, который ты выбрал для этой комнаты, слишком серый. Это скучно.

Он усмехнулся.

– Ты действительно хочешь поссориться из-за цвета краски?

– Это ты только что попросил меня поссориться с тобой.

– Женщина. – Он покачал головой с усмешкой на губах. – Я к тому, что… Я думаю, мы привыкли к тому, что все хорошо. Я думаю, мы были счастливы. И поэтому, не делали ничего, что могло бы все испортить. Например, не разговаривали друг с другом. Или не позволяли всему идти наперекосяк.

Я вздохнула.

– Я должна была сказать тебе, что хочу переехать.

– Да, тебе следовало это сделать. – В его голосе была резкость, тон, который пробирал до костей. Каждая клеточка моего тела напряглась.

Это было именно то чувство, которое я испытывала в те редкие моменты, когда мы ссорились. От этого мне снова хотелось блевать. Вау. Как я раньше этого не поняла? Он был прав. Чертовски прав.

Я ненавидела, когда Тобиас злился на меня. Ненавидела. Поэтому делала все, что было в моих силах, чтобы избегать ссор, включая сокрытие своих мечтаний.

Сокрытие продолжалось так долго. И, в конце концов, правда, наконец, вышла на свет.

– Не надо меня ненавидеть, – прошептала я, встретившись с ним взглядом. – Я этого не переживу.

– Я никогда не смог бы возненавидеть тебя. – Он поймал новую слезинку большим пальцем и смахнул ее. – Но я могу злиться на тебя. Ты можешь злиться на меня. И мы можем перейти на другую сторону, поговорив об этом. Так поговори со мной. Скажи мне, что происходит у тебя в голове.

Я осела, воздух вырвался из моих легких.

– Я не хочу бросать свою работу.

Уф. Это признание было похоже на прогулку голышом по Мэйн-стрит.

Это не должно было так сложно говорить. Тобиас был так же предан своей карьере, как я своей. Но, думаю, в глубине души я все еще была женщиной, которая считала необходимым скрывать свои мечты. Единственной женщиной, которая предпочла работу ему. Той, которая боялась, что никогда по-настоящему не простит меня за то, что я разлучила нас.

– Это моя индивидуальность, – сказала я ему. – Я больше не знаю, кто я без этого. Это спасло меня, когда я была в самом низу. И это больше, чем деньги, это моя гордость.

– Эй. – Тобиас подцепил пальцем мой подбородок, приподнимая его, чтобы я могла встретиться с ним взглядом. И вот оно, знакомое утешение в его глазах. Понимание того, что он знал, каково это – любить работу. Карьера заполняет пустоту.

Пустоту, которую я создала в его жизни, когда уехала из Монтаны.

Энергия, казалось, сразу покинула мое тело, как будто свет выключили щелчком выключателя. У меня едва хватило сил добраться до подушек и рухнуть без сил.

Тобиас вытянулся рядом со мной, его тело на одной половине кровати, мое – на другой. Между нами была четкая грань, его подушки, мои подушки. За исключением одного прикосновения. Он взял меня за руку, переплетя наши пальцы, и крепко держал ее, пока я не погрузилась в сон.

Меня разбудил звон, в голове помутилось, когда я оторвалась от подушки. Я откинула волосы с лица и спустила ноги с кровати, сделав несколько глубоких вдохов, прежде чем подняться на ноги.

Я приготовилась к волне тошноты, которая так и не пришла. Мой желудок казался твердым, как скала. Обычным. Может быть, мне нужны были не леденцы и крекеры, а разрядка. Разговор с Тобиасом.

Ссора, если это приведет нас к лучшему.

Я шаркающей походкой вышла из комнаты и направилась по коридору, мои босые ноги бесшумно ступали по деревянному полу. Щелкнул дверной замок, раздался громкий хлопок. Затем женский голос.

– Привет. Я знаю, мне следовало сначала позвонить, но я подумала… какого черта? Я воспользуюсь шансом, что ты дома и у тебя есть несколько свободных часов.

– Челси…

Челси? Подождите. Одну из моих подруг по колледжу звали Челси, но я не разговаривала с ней много лет.

– Я знаю, ты ненавидишь сюрпризы. Я заглажу свою вину в постели.

Что. За. Хрень.

Тобиас действительно ненавидел сюрпризы. Я сама не была их поклонницей.

Особенно когда сюрпризом стала симпатичная блондинка, стоящая в прихожей и прижимающаяся губами ко рту Тобиаса.

Глава 8

Тобиас

– Челси. – Я оттолкнул ее прежде, чем она смогла сделать что-то большее, чем прикоснуться своими губами к моим.

– О, черт. – Она сдулась. – Неудачное время?

– Да. – Я грустно улыбнулся ей. – Я думаю… нам лучше прекратить это. Извини.

– Все в порядке. Я не буду тебе мешать. – Она отмахнулась, ключи от машины зазвенели в ее руке, когда она развернулась к двери.

Но прежде чем она успела выйти на яркое послеполуденное солнце, я схватил ее за локоть.

– С Новым годом.

– С Новым годом, Тобиас. Позвони мне, если когда-нибудь захочешь начать все сначала.

Я кивнул, постоял на холоде и подождал, пока ее машина задним ходом выедет с подъездной дорожки.

– Черт.

Из всех недель, когда Челси могла приехать, она выбрала именно эту. Но даже если бы она приехала на следующей неделе, или послезавтра, или еще через год, я бы отослал ее.

Из-за Евы… теперь все было по-другому. Пути назад к случайным связям и интрижкам не было. Челси была милой девушкой с милой улыбкой и добрым сердцем. Она составляла мне компанию.

Но она не была Евой.

Никто не был.

Я закрыл дверь, готовый удалиться в свой офис на несколько часов работы в надежде отвлечься от дерьма, царящего в моей личной жизни, но, когда я повернулся, пара сердитых карих глаз остановила мое бегство.

– Челси? – Ева начала постукивать ногой. Стук. Стук. Стук. Да, она была в ярости. – Серьезно?

Блять.

– Ничего особенного.

Она выгнула бровь.

– Это было случайно. Просто случайный… – Перепихон. Я остановил себя, опасаясь за свои яички, если закончу это предложение. – Она живет в Биллингсе. Каждые несколько месяцев она приезжает сюда на работу, и мы ходим ужинать.

– Как ужин, на который ходили мы, – усмехнулась она, затем развернулась и помчалась по коридору.

– Черт возьми. – Я поспешил последовать за ней и обнаружил, что она сидит на кровати, скрестив ноги и руки, с убийственным выражением лица. Она была мертвенно-бледной, с дрожащим подбородком и всем прочим. – Ева. Это ничто. Это было за несколько месяцев до того, как мы с тобой поужинали.

– Не надо. – Она закрыла глаза. – Я не хочу знать.

– Хорошо. – Я поднял руку, собираясь уйти, но ее глаза резко открылись, и этот убийственный взгляд снова нашел меня.

– Челси? Со сколькими еще моими подругами ты был?

Ну началось.

– Только с Челси.

– Я… грр. – Она фыркнула. – Я даже не могу злиться.

– Тогда почему злишься?

– Потому что. – Она вскинула руки и спрыгнула с кровати, направляясь в ванную. Ящики распахивались и захлопывались один за другим. Переступив порог, я увидел, что она в ярости расчесывает волосы.

– Поговори со мной. – Неужели мне всегда придется умолять ее рассказать мне, что она чувствует?

Она продолжала расчесываться.

– Потому что это нечестно.

– Что нечестно?

– Что ты двигаешься дальше. – Щетка полетела на столешницу, со звоном соскользнула и упала в пустую раковину. – Это нечестно. Я не хочу, чтобы ты двигалась дальше. Мысль о том, что ты с другой женщиной, с Челси, или Тиффани, или… или, с кем бы то ни было, вызывает у меня мурашки по коже.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? – Я провел рукой по волосам. – Ты ушла. Ты бросила меня.

– Я знаю! – Ее глаза наполнились слезами. – Я знаю, что ушла. И ты двинулся дальше. Но я этого не сделала.

– Подожди. – Я поднял палец. – О чем ты говоришь?

– Неважно. – Она пронеслась мимо меня в дверь, и прежде чем я успел осмыслить то, что она мне только что сказала, она исчезла.

Дверь гаража открылась и закрылась, далее последовал хруст ее шин по снегу, когда она уезжала.

Она не двинулась дальше. Серьёзно? Значит, у нее больше ни с кем не было? Но ведь прошли годы. Что, черт возьми, это значило?

– Сукин сын. – Я начал двигаться и пошел по пути, который выбрала она. За дверь, в свой грузовик и прочь. Я ушел.

Я попросил Еву поссориться со мной. Дурацкая идея, Холидэй. Я чертовски уверен, что мне не хочется делать это снова.

Поэтому, я колесил по городу несколько часов, пока солнце не село, и шины не привели меня к дому моего брата. Хит звонил мне несколько дней. Я избегал его, в основном потому, что все еще не был уверен, что сказать.

Или, может быть, потому, что подозревал, что скажет Хит.

Он сказал бы мне поехать с ней.

Прежде чем я успел постучать или позвонить в звонок, Хит открыл дверь.

– Привет. Что происходит? Я тебе звонил.

– Да. – Я потопал ногами и вошел в дом, прямиком на кухню. Пахло ужином, и у меня заурчало в животе. На стойке стояла открытая бутылка «Каберне».

Хит стоял позади меня, скрестив руки на груди и нахмурив лоб. Очевидно, Мэддокс и мама не сказали ему, что происходит с Евой.

Наверное, это хорошо. Может быть, если я снова скажу это вслух, я найду способ во всем этом разобраться.

Поэтому я кивнул на бутылку.

– Есть еще вино?

– Где она, черт возьми? – пробормотал я, в сотый раз выглядывая в окно гостиной.

Я не видел Еву весь день.

Прошлым вечером я задержался у Хита, в основном потому, что не доверял себе после наступления темноты находиться с Евой под одной крышей. Мы либо затевали спор, либо сидели в неловком молчании, либо трахались.

Каждое мгновение, проведенное с ней, было пронизано затаенным желанием. Я желал ее все больше и больше, и прошлая ночь едва ли сняла остроту. Если бы она дала мне хоть малейшую возможность, я бы воспользовался ею.

Поэтому, я сидел на диване у брата, бездумно смотрел игру по телевизору и думал обо всем, что он сказал.

Поговори с ней. Езжай с ней.

Мы твоя семья, где бы ты ни жил.

Нет никаких причин, по которым ты должен жить здесь, чтобы помогать управлять компанией.

Каждый раз, когда я высказывал беспокойство, будь то отдаленность от семьи или удаленная работа в «Домах Холидэев», он отвечал советами, которые я не хотел слышать.

Могу ли я переехать? Мог бы я пожить в Лондоне год? А потом рвануть туда, куда она поедет дальше? Что, черт возьми, это была за жизнь?

– Не для меня. – Мои руки сжались в кулаки, пока я мерил шагами гостиную. Мой взгляд снова скользнул к окнам и черному небу за ними.

Ее чемодан все еще был в гостевой спальне, так что, по крайней мере, она не съехала. Она должна была когда-нибудь вернуться, верно?

Было десять. Еще двадцать минут, и я позвоню. Так близко к Новому году, на дорогах гололедица, я не хотел, чтобы она гуляла одна в пятницу вечером. Выдержала бы она такие часы в Лондоне? Ей нужно было поспать. Нашему малышу нужно было, чтобы она хорошо отдыхала.

Секунды тянулись так медленно, что я был готов сойти с ума, пока, наконец, вспышка фар не отразилась от стекла, и дверь гаража с грохотом не распахнулась.

Я был у двери прежде, чем она успела выбраться с водительского сиденья своего седана.

– Привет.

– Привет. – Она подошла ко мне, опустив глаза в пол.

– С тобой все в порядке? Я начал волноваться.

– Все хорошо. – Ее взгляд задержался на моем плече, а не на лице, когда она проскользнула мимо меня в дом. – Устала. Я собираюсь лечь спать. Спокойной ночи.

Нет. Мы не проведем еще одну ночь, не поговорив.

– Ева.

– Пожалуйста, Тобиас. – Ее плечи опустились, когда она повернулась. – Я не могу с тобой спорить.

– Я не хочу спорить.

– Тогда что? Чего ты хочешь?

Чтобы. Ты. Осталась. Слова, которые я не мог заставить себя произнести.

– Я не хочу пропустить беременность. Хочу иметь возможность рассказывать нашим детям истории о том, как ты была беременна. Хочу быть нервным папой на приеме у врача. Хочу, чтобы у меня в бумажнике лежал снимок с УЗИ. Я хотел бы придумать, как это сделать.

– Я открыта для идей.

– Вчера вечером я был у Хита. Он предложил Мэддоксу купить личный самолет, раз уж он может себе это позволить.

Тень улыбки скользнула по ее красивым губам.

– Что еще сказал Хит?

– Что мы оба хотим лучшего для нашего ребенка. Так что мы разберемся с этим.

– Мы разберемся. Может быть, не сегодня вечером, но мы разберемся.

Для человека, который любил долгосрочные планы и пятилетние цели, неизвестность нервировала. Но темные круги под ее глазами заставили мою грудь сжаться.

– У нас ведь есть завтрашний день, верно?

Она кивнула.

– Я собираюсь повидаться с папой. Попрощаться. И, наверное, заскочу к Елене.

– Тогда завтра вечером. Ты и я. Мы встретим Новый год. Я куплю немного игристого виноградного сока, и мы устроим настоящую вечеринку.

Ее взгляд на долю секунды опустился к моим губам, прежде чем она оторвала его, посмотрев на свои теннисные туфли.

– Ладно. Спокойной ночи.

Боже, я ненавидел смотреть, как она уходит. Даже если она шла просто в другую спальню в моем собственном чертовом доме.

– Ева.

Она остановилась и оглянулась через плечо.

– Да?

– Ты нашла?

– Нашла что? – Она полностью повернулась, склонив голову набок.

– То, что искала в Нью-Йорке. – Какую-то мечту, которую она преследовала.

– Я не знаю. – Она пожала плечами. – Жизнь там была незабываемой. И благодаря моей работе у меня была возможность исследовать множество мест, которые иначе я бы не нашла.

– Какой город был твоим любимым?

– Нэшвилл.

– Потому что ты любишь кантри-музыку.

Она улыбнулась, подходя к острову и вытаскивая табурет.

– При любой возможности я делала все, что положено туристу, без зазрения совести. Это было потрясающе.

– Как долго ты там пробыла? – Я подошел, чтобы сесть рядом с ней. Прямо рядом с ней. На этот раз не было стула, который разделял бы нас, потому что я не мог выдержать расстояния.

Скоро его между нами будет достаточно.

– Три месяца, – сказала она. – Примерно такое же задание, у меня было здесь. Я вмешалась, чтобы помочь с проектом, попавшим в беду.

– А. Какое место было твоим самым нелюбимым?

– Нью-Йорк, – прошептала она.

Я сел прямее.

– Что?

– Это был трудный год. Я была новичком в этой работе, и мне предстояло многому научиться. Часы были тяжелыми. Клиент был полным придурком. И я была одинока. Я скучала по тебе.

Ну… черт. Это ударило меня прямо в грудь.

– Я тоже скучал по тебе.

– Я никогда не хотела причинить тебе боль. – Она подняла взгляд, ее карие глаза были полны сожаления. – Причинить боль нам.

– Я знаю.

– Знаешь?

Я кивнул.

– Не буду врать, какое-то время я был очень зол на тебя. И, как бы, лелеял свой гнев, потому что это был единственный способ сохранить часть тебя.

Вспышка боли промелькнула на ее лице.

– Потом я столкнулся с твоим отцом.

– Столкнулся? Когда?

– Примерно через два года после того, как ты уехала. Ты была во Флориде.

– Тампа. Около восьми недель. Я была так занята, что ни разу не смогла побывать на пляже.

– Может быть, мы могли бы поехать как-нибудь. Втроем. – Наша странная маленькая семья могла бы провести отпуск вместе.

– Я бы этого хотела, – прошептала она.

– Так вот. Вернемся к твоему отцу. Я был в центре, встречался с родителями за ужином. Они опаздывали, поэтому я сидел в баре ресторана, и он подошел ко мне. Я думаю, он был на свидании.

– На свидании? – Ее рот приоткрылся. – Я понятия не имела, что он ходил на свидания.

– Это было неудачное свидание. – Я усмехнулся. – Наверное, поэтому ты никогда о нем не слышала. Я был его предлогом, чтобы уйти из-за стола. Его спутница поковыряла в носу как раз в тот момент, когда им принесли салаты, а козявка была завернута в тканевую салфетку, такую же зеленую, как салат, который они собирались съесть.

Ева рассмеялась.

– Фууу.

– Он так смеялся из-за этого. Он наклонился ближе, рассказал мне всю историю и спросил, насколько невежливо будет бросить ее перед десертом.

– Что ты сказал?

– Я сказал ему оплатить счет и проваливать.

– Он так и сделал?

– Он остался на весь ужин, даже купил ей кусочек шоколадного торта. – Эдди был не из тех мужчин, которые прерывают свидание. Он относился к женщинам так, как хотел, чтобы мужчины относились к его дочерям.

– Это мило. – Она улыбнулась. – Я не могу поверить, что он никогда не рассказывал мне об этом. Или что он видел тебя. О чем еще вы говорили?

– О тебе. Он сказал мне, что ты живешь в Тампе, но путешествуешь по всему миру. Что ты надирала задницы и покоряла всех на своей работе. Что он так гордился тобой за то, что ты совершила этот прыжок.

Эдди был первым, кто заговорил со мной о Еве после разрыва. Он не потворствовал моему разбитому сердцу, как мои родители. Он не избегал упоминать ее имя в разговоре, как мой брат. Он беззастенчиво хвастался своей дочерью.

– После этого было трудно продолжать злиться на тебя. В основном я просто хотел, чтобы ты была счастлива.

– Спасибо, – выдохнула она. – Я долго переживала, что ты меня ненавидишь.

– Никогда. – Злюсь, да. Но я никогда не ненавидел ее. Этого просто не было во мне.

Я просто надеялся, что, если буду настаивать на том, чтобы ребенок жил здесь, она тоже не сможет меня ненавидеть.

– Это хорошо, потому что теперь ты привязан ко мне. – Она выдавила из себя слишком яркую улыбку, вздернув подбородок. Затем соскользнула со стула. – Я лучше дам тебе немного поспать. Спокойной ночи.

– Подожди, – выпалил я. – Раньше, когда Челси была здесь. Ты сказала, что ни с кем не была. Почему? – Я, наверное, мог бы догадаться, но сегодня вечером я хотел это услышать.

– Я просто… не была. – Она пожала плечами. – Была занята на работе. И никто не сравнится с тобой.