Текст книги "Аванпост (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 20

Конец.

Слезы текли по моему лицу, пока я печатала.

Последние три недели книга, которую я начала на аванпосте, «Компас Холта», была моей жизнью. После ухода Бо я заперлась в своем кабинете и только и делала, что писала. Иногда я принимала душ, но в основном сидела за компьютером, выходя только для того, чтобы открыть дверь и заказать еду на вынос.

И сегодня она была закончена. Полностью.

Часть, которую я написала на аванпосте, была переработана, и теперь это был мой самый сильный роман на сегодняшний день. Я любила героя. Я была героиней. И элементы их любовной истории были безупречны.

Ни одна из моих студенческих работ или газетных статей никогда не доставляла мне такого чувства удовлетворения. Это был мой шедевр.

Я гордилась историей, которую написала, но больше всего мне нравился вымысел. Это было посвящение.

Я рассказала историю Бо.

Вероятно, он никогда не прочитает слов, которые я написала для него, но мне было очень спокойно сознавать, что они там были.

Вытерев слезы со своих влажных щек, я закрыла глаза и запрокинула голову к потолку. Я скучаю по тебе. Я надеюсь, у тебя будет хороший день. Каждый раз, когда я думала о Бо, я закрывала глаза и посылала ему хорошие мысли. И поскольку я думала о нем примерно по сто раз на дню, я делала это часто.

– Доброе утро.

Я открыла глаза и, развернувшись на стуле, увидела своего отца, прислонившегося к дверному косяку.

– Привет, пап. Тебе хорошо спалось?

Он кивнул, морщины на его лбу стали глубже.

– Хорошо, но не похоже, что у тебя было также.

Я встала со стула и пересекла комнату, обнимая его за талию.

– Я хорошо выспалась. Я просто встала пораньше, чтобы успеть закончить свою книгу. В конце всегда немного эмоционально.

Он обнял меня крепче.

– Поздравляю, Сабрина. Я так горжусь тобой.

– Спасибо, пап. – Я улыбнулась в его темно-синее поло, затем отошла, потянувшись, чтобы собрать в узел свои растрепанные волосы. – Итак, какие у нас планы на сегодня? Есть ли что-нибудь, что вы, ребята, хотели бы сделать?

– О, я не знаю. Меня устраивает все, что вы с мамой хотите сделать. Давай решим за завтраком. Хотя, между нами говоря, я бы предпочел не тратить весь день на походы по магазинам.

– Я сохраню твой секрет. Я заскочу в душ, а потом мы сможем отправиться куда-нибудь. За углом есть кофейня, где подают самую лучшую выпечку.

– Шоколадные круассаны?

– Лучшее, которые ты когда-либо пробовал.

У нас с папой была общая слабость к выпечке на завтрак, поэтому я ухмыльнулась, когда он потер руки.

– Доброе утро, дорогая, – позвала мама. Она помахала нам с папой, но направилась прямиком к кофейнику.

– Доброе утро, мам. – Я последовала за ней на кухню и быстро обняла ее, прежде чем исчезнуть в своей ванной.

Мои родители только вчера вечером добрались до Сиэтла, это был их первый визит после той ужасной ночи с Антоном. Они были расстроены всем, что произошло, и хотели немедленно приехать, чтобы проведать меня, но я заверила их, что со мной все в порядке, и попросила немного времени побыть в одиночестве, чтобы все обдумать. Только после того, как я выложила все о Бо и сказала им, что он был здесь, чтобы помочь мне пережить трудные времена, они согласились подождать несколько недель.

Но когда я встретила их вчера вечером в аэропорту, я поняла, что три недели – это слишком долго. В то время как мне нужно было побыть одной, им нужно было самим убедиться, что со мной все в порядке. Всего лишь от одного объятия несколько седых волос моей мамы снова стали нормального цвета, а у моего отца исчезло пятнадцать морщинок от беспокойства на лбу.

Провести с ними неделю было целебно. Для всех нас.

– Готова! – крикнула я, выходя из своей спальни, одетая в джинсы с манжетами и простую черную блузку. – После завтрака нам следует сходить на рынок, пока там не стало слишком людно. – Я надела свои черные сандалии-гладиаторы.

– Звучит заманчиво! – Мама всегда носила платья и туфли на каблуках, но поскольку этим утром она сменила свою обычную обувь на балетки, я восприняла это как намек на то, что она хочет немного прогуляться. Я просто надеялась, что мои сандалии выдержат неизбежные мили, которые она заставит нас пройти сегодня. Мой папа никогда не носил ничего, кроме поло, брюк-чинос и кроссовок, поэтому, что бы мы ни решили, ему было бы удобно.

Мы отправились за кофе и выпечкой, затем побрели в сторону рынка. Потягивая ванильный чай, я последовала за родителями через «Пайк-Плейс». Пока мама была занята покупкой свежей рыбы и продуктов на ужин, папа изо всех сил пытался выбрать букет цветов из множества доступных вариантов.

– Этот? – одними губами произнес он, указывая на огромный букет зеленых бутонов и темно-фиолетовых пионов.

Я улыбнулась и показала ему поднятый большой палец. Пока он протягивал продавцу пачку наличных, я оглянулась через плечо, ожидая увидеть рядом агента ФБР. Я делала это все утро по привычке, хотя Генри наконец-то счел, что для меня безопасно быть одной. Прошла неделя, но мне все еще казалось странным выходить из своей квартиры и никого не видеть в коридоре.

Мама подозвала меня к овощному прилавку и оторвала от моих мыслей. Я помогла ей выбрать меню для нашего ужина, а затем мы отправились обратно в мою квартиру с пакетами еды и цветами в руках.

– У нас есть кое-какие новости, – сказала мама, пока мы шли. – Девушка Камерона беременна.

– Правда? – Я остановилась. – Я стану тетей?

Папа улыбнулся.

– Ага. И у нас наконец-то появятся внуки.

– Я так взволнована! Не могу поверить, что он мне ничего не сказал. Я разговаривала с ним два дня назад.

Мама рассмеялась.

– Он сказал, что я могу рассказать тебе, если пообещаю сфотографировать твою улыбку.

Моя улыбка стала шире, когда она достала свой телефон и сделала быстрое фото, сразу же отправив его моему брату.

– Это еще не все, – сказал папа. – У Келлана и его девушки тоже будет ребенок. И они собираются пожениться.

– Что? – Я рассмеялся. – Ты шутишь.

Сияющая улыбка мамы стала шире, и она снова начала смеяться.

– Мальчики. Можно было подумать, что в какой-то момент они перестанут все делать вместе, но, клянусь, сейчас они так же синхронны, как и в детстве.

– По крайней мере, это облегчает покупки на день рождения и Рождество. – Все, что я покупала одному брату, я покупала и другому.

Папа рассмеялся моей шутке.

– Верно.

Когда я была моложе, я ревновала Камерона и Келлана. Они были не просто братьями, они были лучшими друзьями. Они делали все возможное, чтобы включить меня, но мне, как младшей сестре, было суждено стать третьей лишней.

И теперь они оба создавали свои собственные семьи.

Я была рада, что они подарят моим родителям внуков, которых они могли бы любить и баловать, потому что без Бо я не представляла, что у меня когда-либо будут дети.

Я ненадолго закрыла глаза и послала ему еще больше хороших мыслей. Я надеюсь, что сегодня ты будешь делать что-нибудь веселое. Я скучаю по тебе. Скажи Буну, что я тоже по нему скучаю.

Я проигнорировала укол грусти и повернулась обратно к своим родителям.

– С тобой все в порядке, дорогая? – спросила мама, дотрагиваясь до моей руки.

Я выдавила из себя широкую улыбку.

– Я великолепно! Так рада за Камерона и Келлана.

– Тебе придется вернуться домой, когда родятся дети, – сказал папа.

– Я буду там. Хотела бы я не жить так далеко, но, думаю, я заработаю много миль. – Может, я и не стану матерью, но я могла бы стать замечательной тетей. На аванпосте я поклялась стать лучшей дочерью и сестрой. Сегодня я поклялась быть любящей и присутствующей тетей, даже на расстоянии.

Папа обнял меня за плечи.

– Ты всегда можешь вернуться домой.

Переехать во Флориду? Я даже не рассматривала это как вариант.

Было бы замечательно быть ближе к своей семье. Меня больше не связывала работа в Сиэтле. И хотя я не позволила смерти Антона запятнать мой дом, я также не была бы убита горем, если бы оставила свою квартиру позади. Может ли возвращение домой стать моим следующим шагом?

– Я подумаю об этом, папа.

– Хорошо. – Он крепче прижал меня к своему высокому телу и прижимал к себе всю обратную дорогу до моей квартиры. Мы выгрузили продукты, а затем отправились осматривать достопримечательности и делать покупки. К тому времени, как мы вернулись домой ближе к вечеру, я еле держалась на ногах.

– Мне нужно снова начать ходить в спортзал. – Я плюхнулась на диван в своей гостиной. – Я не в форме. – Три недели, проведенные за писательством в моем офисном кресле, не пошли на пользу моей физической выносливости.

– Расслабься, а я начну готовить ранний ужин, – сказала мама. – Налью тебе бокал вина.

Мы с папой болтали, пока я потягивала легкое «Шардоне», а мама хлопотала на кухне.

– Как дела у Фелисити? – спросил папа.

Я улыбнулась.

– Хорошо. Она должна родить со дня на день.

– И у них будет девочка?

Я кивнула как раз в тот момент, когда раздался звонок в дверь. Я начала вставать, но папа опередил меня, заставив сесть обратно.

– Сиди, я открою.

Я понятия не имела, кто мог прийти в гости. Мой швейцар обычно звонил при посторонних посетителях, поэтому я решила, что это был один из моих соседей или кто-то ошибся дверью. Когда в коридоре послышались две пары шагов, я выпрямилась.

– Генри?

– Привет. – Он помахал мне, а затем моей маме. – Извините за вторжение. Я вернусь в другой день.

– Нет, все в порядке. Пожалуйста, заходи. – Встав с дивана, я представила его маме и папе.

– Останешься на ужин? – спросила его мама.

Генри посмотрел на меня, ожидая приглашения, и я кивнула.

– Останься, пожалуйста.

Через неделю после отъезда Бо Генри дважды навещал меня, но с тех пор я его не видела. Я была так поглощена писательством, а он был занят работой, что мы время от времени переписывались, но даже тогда наши переписки были краткими. Было здорово увидеть его сегодня вечером, тем более, что мама готовила пир.

– Не хотите ли вина? – спросил его папа.

– Конечно. Спасибо.

Папа принес Генри бокал и снова наполнил мой, затем присоединился к нам в гостиной.

– Кажется, я не видела тебя целую вечность, – сказала я. – Я рада, что ты заглянул.

– Я был поблизости и решил убедиться, что тебя не засосало в твой компьютер.

Папа рассмеялся.

– Мы добрались сюда как раз в самый последний момент.

– Не дразните ее! – крикнула мама из кухни, вставая на мою защиту. – У меня уже несколько недель не было ничего хорошего для чтения, и я отчаянно нуждаюсь в ее следующей книге.

– Спасибо, мам, – сказала я, одарив папу и Генри своим «таким вот» взглядом.

Генри улыбнулся и повернулся к моему отцу.

– Итак, как долго вы пробудете в Сиэтле?

Я глубже погрузилась в свое кресло и слушала, как папа и Генри болтают, в то время как мамины кухонные звуки отдавались эхом на заднем плане.

Было странно видеть Генри таким расслабленным, после дежурства с бокалом вина и без своего фирменного черного костюма. Он выглядел таким другим, таким непринужденным в джинсах и расстегнутой белой льняной рубашке. Он был красив в своем костюме, но этот образ шел ему больше. Он шел к его ямочке на щеке.

– Ужин! – объявила мама, и мы все удалились на кухню. После той ужасной ночи с Антоном я не могла заставить себя сесть за кухонный стол, поэтому, нагрузив тарелку, вернулась в гостиную и села на пол у журнального столика.

Я улыбнулась про себя, подумав о том, сколько ночей я провела на аванпосте в подобном положении, используя холодильник вместо журнального столика. Бо был таким большим, что для того, чтобы ему было удобно, ему всегда приходилось держать холодильник между раздвинутых ног.

Мои глаза закрылись, когда я запрокинула голову. Что бы ты ни ел, я надеюсь, у тебя сегодня будет хороший ужин.

Мои родители и Генри присоединились ко мне в гостиной, и мы все съели приготовленное мамой блюдо. Я вызвалась убрать, но папа настоял, чтобы я расслабилась и поговорила с Генри, пока они с мамой будут мыть посуду.

– Как у тебя дела? – спросил Генри.

– У меня все хорошо. То тут, то там была пара плохих ночей, но по большей части у меня все хорошо. Писательство помогло мне отвлечься от посторонних мыслей.

Он медленно выдохнул.

– Я рад. Я знаю, что говорил это миллион раз, но мне действительно жаль.

– Теперь все кончено, Генри. Ты ни в чем не виноват. У тебя как дела?

– Занят. Очень занят.

– Эти проклятые преступники. Они что, никогда не берут отпуск?

Он ухмыльнулся.

– В следующем деле, за которое я возьмусь, я обязательно найду плохого парня с регулярными отпусками.

Я постучала себя по виску.

– Теперь ты задумался.

Наш разговор прервал зазвонивший телефон. На экране высветилось имя Фелисити, запрашивающее доступ к «FaceTime». Мое сердце учащенно забилось, когда я подпрыгнула на своем месте, ожидая загрузки видеопотока.

Либо она застряла в кресле и звала на помощь, потому что не могла встать, либо она была в больнице с моей самопровозглашенной племянницей.

На экране появилось лицо Сайласа, и мое сердце подпрыгнуло. Его улыбка была такой широкой, что его счастье излучалось через телефон.

– Привет, – сказал он. – У нас есть кое-кто, с кем мы хотели бы тебя познакомить.

Слезы наполнили мои глаза, когда он направил камеру на Фелисити на больничной койке и на драгоценный сверток в ее руках.

– Она такая красивая, – прошептал я. Малышка была завернута в белое муслиновое одеяло, а ее волосы были покрыты бледно-розовой шапочкой, когда она мирно спала на руках у матери.

– Я тоже так думаю. – Фелисити улыбнулась и перевела взгляд на свою дочь, коснувшись кончика крошечного носа Виктории.

– Я не могу дождаться, когда смогу обнять ее. Как у тебя дела? – спросила я.

Фелисити снова посмотрела в камеру и вздохнула.

– Я устала. Все произошло довольно быстро, но я устала.

– Она справилась потрясающе, – сказал Сайлас на заднем плане.

– Конечно, она это сделала. С вами обеими все хорошо?

Она кивнула.

– У нас все идеально.

– О, хорошо. Хотела бы я быть там и обнять вас обеих.

– Я тоже, – сказала Фелисити. – Как скоро ты приедешь к нам в гости?

– Очень скоро. – Когда Виктория пискнула, я восприняла это как намек на то, что пора прощаться. – Я отпущу тебя. Спасибо, что позвонили мне. Ты пришлешь мне фотографии?

Фелисити кивнула и улыбнулась.

– Приготовься к потоку. За последние три часа я приняла около сотни таблеток. Как только мы вернемся домой и устроимся, я позвоню тебе.

– Хорошо. Поздравляю. Я так рада за тебя.

– Спасибо. Это был день, который я никогда не забуду. – Радость на ее лице была чем-то таким, чего никогда не забуду я.

Сайлас появился в кадре и поцеловал Фелисити в щеку.

– Тебя я тоже поздравляю, папочка. Вы, ребята, берегите себя. – Я помахала рукой и улыбнулась, затем закончила разговор. Когда я вернулась в гостиную, меня встретило еще больше улыбающихся лиц.

– Это так волнующе! – сказала мама. – Я надеюсь, что у Камерона или Келлана родится милая девочка.

Мой телефон начал звенеть, когда начал поступать поток обещанных фотографий.

– Давайте посмотрим детские фотографии, – сказал папа.

Я сразу же потянулась за своим телефоном, не нуждаясь ни в каком поощрении, чтобы пролистать фотографии. Сев посередине дивана, Генри с одной стороны, а мама с папой с другой, я начала листать и сохранять фотографии.

– О, она прекрасна, – сказала мама, – и Фелисити выглядит потрясающе. Вы бы никогда не догадались, что у нее только что родился ребенок.

Я улыбнулась.

– Если бы я не любила ее так сильно, я бы возненавидела ее за то, что она такая фотогеничная. Это нечестно.

Генри усмехнулся.

– Говорит женщина, из-за которой вся моя команда умоляла назначить их на дежурство к Сабрине.

Я покраснела и пролистала еще несколько фотографий, указывая на людей, которых знала, и гадая о тех, кого не знала. Когда я добралась до последней фотографии, моя улыбка погасла, а пальцы застыли.

Фелисити прислала мне фотографию Бо и Виктории.

Бо стоял, улыбаясь малышке сверху, а его массивные руки крепко прижимали ее к себе. Его волосы под бейсбольной кепкой были длиннее, их кончики вились на шее. Кожа на его предплечьях и щеках была более загорелой, чем когда он был здесь несколько недель назад. Он выглядел так идеально с малышкой, что я едва могла дышать. Выражение его лица было таким мягким и любящим, что трудно было поверить, что эта маленькая девочка ему не родная.

– Кто это? – спросил папа.

Я заставила себя оторвать взгляд от фотографии и проглотила комок в горле.

– Это Бо.

– Ой. – Мама грустно улыбнулась мне и похлопала по руке. – Я принесу нам еще вина. Генри?

– Нет, спасибо, – сказал он. – Мне, наверное, пора идти. Спасибо вам за чудесный ужин.

– Я так рад, что вы смогли присоединиться к нам, – сказал папа. – Было приятно познакомиться с вами.

– И мне тоже.

Мы все встали с дивана. Мама и папа пожали Генри руку, потом мама пошла за вином, а папа проскользнул в свою комнату, чтобы пораньше лечь спать.

– Спасибо, что пришел сегодня вечером, – сказала я. – Приятно было тебя увидеть.

– Мне тоже.

Я проводила его до двери, но прежде чем он успел уйти, я окликнула его по имени.

– Могу я тебя кое о чем спросить?

– Конечно.

– Почему ты позвонил Фелисити в ту ночь, когда я убила Антона? – Я прокручивала ту ночь сотню раз, и каждый раз задавалась вопросом, почему он позвонил Фелисити, а не моим родителям.

Он вздохнул.

– Потому что я не хотел, чтобы тебе пришлось рассказывать ей о том, что произошло.

– Хорошо, – сказала я, хотя все еще была в замешательстве. Почему он не сделал то же самое с моими родителями? Необходимость все им объяснять была ужасна. Прежде чем я успела спросить, он ответил на мой вопрос.

– И я знал, что Фелисити позвонит Холту, и он придет к тебе.

– Знал? Откуда?

– Потому что этот мужчина любит тебя, Сабрина. Вот почему я удивлен, что его здесь нет.

Бо любит меня? Тогда почему он не здесь, со мной? Почему он исчез несколько недель назад без следа?

Проклятье.

Потому что я оттолкнула его.

Я была такой гребаной идиоткой.

Генри усмехнулся.

– Я вижу, у тебя завертелось несколько шестеренок. Я пожелаю тебе спокойной ночи.

– О, извини, – сказала я, вырываясь из своих мыслей. – Еще раз спасибо, что заглянул.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку.

– До свидания, Сабрина.

– Пока, Генри.

Когда дверь со щелчком закрылась, мои руки сразу же запустились в волосы.

– О-о-о, – сказала мама, когда я вернулась в гостиную.

– Я все испортила. – Я опустилась на диван и прижала подушку к лицу.

Она рывком отбросила подушку и вместо этого протянула мне мое вино.

– Не хочешь поговорить об этом?

Я кивнула и сделала большой глоток. Я рассказала своим родителям о Бо и моем пребывании на аванпосте, но рассказала довольно расплывчато и с рейтингом PG из-за моего отца. Теперь, когда мы остались вдвоем с мамой, я потратила следующий час, рассказывая ей всю историю, начиная от встречи с Бо на кухне Сайласа и заканчивая бомбой, которую только что сбросил Генри.

– Вот так. Вот и вся история. Тебе не нужно читать мой следующий роман, потому что я, по сути, просто пересказала его для тебя, за исключением того, что я подарила своим персонажам счастливый конец.

Она рассмеялась.

– Я рада, что ты поделилась со мной, дорогая.

– Я тоже. – Я все еще была расстроена, но обсуждение этой ситуации помогло, особенно с мамой. – Я рада, что в последнее время мы стали ближе, – призналась я. – Я действительно скучала по тебе и папе. По Камерону и Келлану тоже.

– Ты даже не представляешь, как я счастлива от этого. – Она шмыгнула носом и вытерла слезы со своих мокрых щек. – Я ненавижу все плохое, что случилось с тобой за последний год, но я не могу сожалеть о них. Когда умерла Джанесса, ты построила стены, чтобы отгородиться от всех. Я думаю, это был твой способ уберечь свое сердце от разбития. Что бы мы ни делали, это не помогало. Я просто так рада видеть, что ты начинаешь разрушать эти стены.

– Мне жаль.

– Тебе не нужно извиняться. Ты была так молода, и то, что случилось с Джанессой, было таким травмирующим. Тогда она была Камероном для твоего Келлана. Я просто хотела бы, чтобы мы знали, что делать, чтобы удержать тебя возведения стен.

– Я не знаю, могли ли вы что-нибудь сделать. – Они всегда были рядом со мной, я просто не впускала их внутрь.

– Большую часть времени, я думаю, ты даже не осознаешь, что отталкиваешь нас. Так много людей любят тебя и хотят быть рядом с тобой, Сабрина. Ты просто не всегда позволяешь им это. Единственный человек, которого, как я видела, ты по-настоящему впустила со времен старшей школы – это Фелисити.

И Бо. Находясь с ним на аванпосте, лишив меня всех удобств, он открыл мое сердце. Он прорвался сквозь мои стены и помог мне освободиться.

– Я больше не хочу отгораживаться от людей, – прошептала я.

Она потянулась и схватила меня за руку.

– Тогда не надо. Ты не можешь позволить тому, что произошло с Джанессой много лет назад, определять, как ты собираешься строить отношения. Твоя бдительность заключается не только в том, чтобы держаться подальше от плохого. Ты блокируешь и хорошее тоже.

– Как ты думаешь, почему она покончила с собой? – Никогда, ни разу я не задавала этого вопроса.

Джанесса оставила записку своим родителям, но никто никогда не говорил мне, что она написала, и я была так зла на нее в то время, что не хотела слышать никаких оправданий.

Мама сделала глубокий вдох.

– Она была беременна.

У меня отвисла челюсть.

– Беременна? Мы с Джанессой обещали оставаться девственницами до колледжа. И теперь получается, что она убила не только себя, но и своего ребенка? Я не могу… – Я глубоко вздохнула и прекратила свою тираду. – Не важно. Тот факт, что я буду психовать ее не вернет.

– Нет, не вернет.

Я покачала головой, ошеломленная ее выбором.

– Лучше бы она не смогла купить этот пистолет.

– Так вот почему ты напала на Фёдоровых?

Я кивнула.

– Дети не должны иметь возможности покупать нелегальное оружие на улице. Без этого пистолета ей пришлось бы покончить с собой каким-нибудь другим способом. Если бы она приняла таблетки или даже перерезала себе вены, я, возможно, смогла бы спасти ее, мама. Я могла бы добраться туда вовремя.

– Нет, дорогая. Ты бы этого не сделала. К тому времени, как ты туда добралась, она была мертва уже несколько часов. Несмотря ни на что, ты ничего не смогла бы сделать.

– Может быть, ты и права.

– О, Сабрина. – Ее голова опустилась. – Хотела бы я знать, что ты так себя чувствуешь. Я должна была заставить тебя поговорить об этом давным-давно.

Я покачала головой, и по моим щекам скатилась пара слезинок.

– Я, наверное, не стала бы слушать, но я рада, что ты мне сказала. Теперь я могу отпустить это.

Мы сидели вместе в тишине, держась за руки и допивая вино, пока она в последний раз не сжала мои пальцы и не встала с дивана.

– Я лучше пойду спать. Мы можем продолжить разговор завтра, если хочешь.

– Ладно. Спасибо, мам.

Я была эмоционально истощена, но сомневалась, что смогу уснуть. Вместо этого я буду думать о серьезных изменениях в жизни, которые собиралась внести, начиная с завтрашнего дня.

Я больше не отталкиваю людей. Я заканчиваю работать от восхода до заката и большую часть времени между ними. Я устала использовать секс как способ держать мужчин на расстоянии. Мне надоело вести одинокое существование.

Я хотела быть поближе к своей семье. Я хотела завести дружбу на всю жизнь. Я хотела окружить себя людьми, которые любили бы меня безоговорочно.

– Мам? – позвала я прежде, чем она успела проскользнуть в спальню.

– Да?

– Я думаю, что собираюсь вернуться домой.