Текст книги "Хребет Индиго (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Привет, это Уинслоу.

Он что-то проворчал.

– Я следую за Алленом из города. Вы можете сказать мне, куда он направляется?

– Поступил звонок из другого города. Чрезвычайная ситуация в горах.

– Хорошо. – Я ждала более подробного объяснения. Он не дал мне ни одного. – Что за чрезвычайная ситуация?

– Кто-то нашел тело у основания хребта Индиго.

Я вздрогнула.

– Ч-что? Почему вы мне не позвонили?

– Вылетело из головы.

Мудак.

– Офицер Смит, у нас с вами будет разговор, когда я вернусь в участок.

На этом я закончила разговор, отбросив телефон в сторону, чтобы сосредоточиться на поимке Аллена.

Его тормозные огни светились, когда он притормаживал перед поворотом. Дорожного знака или указателя не было, но я следовала за ним по гравийной дороге, горы становились ближе с каждой минутой. Один утес выделялся среди других, его вертикальная поверхность устрашающе возвышалась над деревьями и лугами внизу.

Впереди в траве стояли три пикапа, припаркованные по другую сторону забора. Аллен притормозил, приближаясь, и направил «крузер» к канаве.

Я припарковалась позади него, взяла свой телефон и засунула его в карман. Затем я порылась в сумочке в поисках маленького блокнота и ручки, прежде чем вылезти из машины.

– Шеф. – Аллен стоял на обочине дороги, ожидая, пока я присоединюсь к нему.

– Что происходит? – Короткое объяснение офицера Смита было в лучшем случае скудным.

– Один из работников ранчо Иденов наткнулся на тело сегодня утром.

– Это ранчо Иденов?

Это был глупый вопрос. Когда я проследила за взглядом Аллена до мужчин, стоявших возле пикапов, я сразу же заметила Гриффина.

Его ноги были широко расставлены, когда он стоял возле знакомого черного пикапа. Его руки были сцеплены на бедрах. Слово «Уходи» могло бы быть выгравировано на ободке его выцветшей черной шляпы.

Я выпрямила спину.

– Веди, Аллен.

– Да, мэм. – Он направился через высокую траву к четырехрядной изгороди из колючей проволоки перед канавой. Подтянув одной рукой вторую проволоку, а другой ногой, обутой в сапог, надавив на третью, он сделал проход, чтобы я могла наклониться и проскользнуть через нее.

Я заняла его место, держа проволоку для него, после чего настала моя очередь вести его за собой, направляясь к Гриффину.

– Уинслоу. – Его голос был ровным. Неразборчивым.

– Гриффин. – Мой голос звучал точно так же. У меня была работа. – Ты можешь показать нам тело?

Он кивнул нам, чтобы мы следовали за ним мимо вереницы пикапов.

Молодой мужчина сидел, прислонившись к шине последнего пикапа в ряду. Рядом с ним скрючился другой мужчина, постарше, с закручеными усами и в коричневой ковбойской шляпе.

Парень на земле выглядел бледным. На его щеках виднелись следы от слез. Должно быть, это он нашел тело. Я видела достаточно таких лиц, как у него, чтобы знать, кто первым прибыл на место происшествия.

– Конор нашел девушку, – сказал Гриффин, сохраняя низкий голос, пока мы шли к углу забора. За ним, у основания скалы, громоздились камни.

– Мне придется допросить его позже.

– Конечно, – кивнул он. – Он работает на нас. Я послал его сюда, чтобы починить забор.

– В котором часу это было?

– Около десяти. Мы работали в сарае пару часов сегодня утром.

– Он прикасался к телу?

– Возможно, – вздохнул он, а затем повел за ограду.

Столбы здесь были деревянными, а тросы слишком тугими, чтобы их можно было натянуть, поэтому я поставила ботинок на нижнюю скобу и перекинула ноги. Затем я направилась к обрыву, идя медленно, чтобы охватить вглядом все вокруг.

Была видна дорожка из примятой травы, вероятно сделанная Конором и Гриффином. В остальном местность казалась нетронутой.

Гриффин и Аллен держались рядом, пока я задавала темп движения к скалам, поднимаясь по их крутому склону так же медленно, как и по ровному лугу. Мы поднимались, пока я не достигла места падения.

И сломанного тела.

Я выключила переключатель в своем сознании, который панически боялся крови. Я отключила эмоции, которые возникают при жуткой смерти. Я тяжело сглотнула – я сделала свою работу – и осмотрела место происшествия.

Тело молодой женщины лежало лицом вниз. Несколько выбившихся прядей светлых волос развевались на ветру. Под ее разодранной кожей и сломанными костями чернела смерть.

Большая часть крови засохла и застыла в липких лужах и струйках, вытекавших из ран. На ней было белое платье, юбка которого почти не пострадала в том месте, где она касалась лодыжек. Лиф уже никогда не будет чистым.

Ее руки были раскинуты в стороны. Одна нога была согнута под неестественным углом. На икрах оставалось лишь несколько участков гладкой, сереющей кожи. В остальном на поверхности конечностей выступали очертания костей.

– Ещё одна, – прошептал Аллен.

Я оглянулась через плечо.

– Ещё что?

Он указал на хребет над нами.

Примерно на полпути между нами и вершиной утеса в скале была прорублена тропа. По дороге я ее не заметила. Тропа исчезала за поворотом, вероятно, там, где она спускалась вниз по склону, но ее конец находился прямо над нами.

Толкнули ли эту девушку? Прыгнула ли она?

– На что я смотрю, Аллен?

– На самоубийство, – объяснил он.

Чёрт.

– Почему ты так говоришь?

Аллен и Гриффин переглянулись.

– Что? Что я пропустила?

– Ты здесь новенькая. – Гриффин произнес слово «новенькая» с таким презрением, как будто взял эти несколько букв и бросил мне в лицо. – Это не первое тело, найденное у основания хребта Индиго.

– Сколько еще было до этого?

– Двое.

Двое. Значит уже трое. Твою. Мать. Что, черт возьми, происходит? Во что я только что вляпалась?

– За последние десять лет у нас произошла череда самоубийств.

Я моргнула.

– Череда самоубийств.

– Всего семь.

– Семь? – У меня чуть челюсть не отпала. – Это почти по одному в год.

Плечи Аллена опустились.

– Это было похоже на эффект домино. Один ребенок делает это. Другой решает сделать это тоже.

Я указала на хребет.

– И они приходят именно сюда?

– Не всегда, – сказал Гриффин.

Я рассмотрела босые ноги девушки. Сарафан с вышивкой. Если бы она была в шортах или джинсах, я могла бы подумать, что это был несчастный случай на прогулке.

– Мы знаем, кто это? – спросила я.

– Лили Грин, – ответил Гриффин. – По крайней мере, Конор так думает. Они примерно одного возраста. Думаю, они были друзьями.

От лица девушки ничего не осталось. Как же Конор узнал её? Возможно, по татуировке в виде голубой бабочки на запястье.

– Аллен, ты не против сфотографировать место происшествия?

– Да. Я был… Я был здесь в прошлый раз.

Прошлый раз. У меня свело живот.

– Хорошо. Я позвоню в участок и вызову сюда судмедэксперта, чтобы мы могли перевезти тело. Чем быстрее мы сможем опознать ее, тем быстрее мы сможем уведомить ближайших родственников.

– У вас получится, Шеф.

– Сейчас мне нужно поговорить с твоим сотрудником, – сказала я Гриффину.

В ответ он отступил вниз по скалам.

У меня голова шла кругом, пока я шла за ним.

Семь самоубийств за десять лет. Это было безумием. Это было слишком много. Уровень самоубийств в сельской местности выше, чем в городах, но семь самоубийств за десять лет… это было слишком много.

Я знала, что такое случается с маленькими детьми. И Аллен был прав, иногда это может стать эффектом домино. То же самое происходило в средней школе в Бозмене в течение нескольких лет. Трое детей пытались покончить с собой, двое умерли.

После второго случая смерти директор и учителя сразу же взялись за дело, начав внимательнее следить за детьми и предоставлять другим ученикам возможность сообщать о друзьях, которые могут быть в зоне риска.

Семь самоубийств.

В этой крошечной общине.

Почему я не знала об этом? Почему дедушка не рассказал мне? Почему об этом не говорили на собеседованиях? Я задавала много вопросов о прошлых уголовных делах. Хотя, возможно, они не рассматривали эти преступления. Были ли они хотя бы задокументированы?

Вопросы вертелись у меня в голове, пока я шла за Гриффином к забору и перелезала через него. Потом я отбросила их, когда мы присоединились к двум другим мужчинам у пикапов.

– Конор, это Уинслоу Ковингтон. – Гриффин присел рядом с молодым человеком. – Она новый начальник полиции и собирается задать тебе несколько вопросов.

Парень поднял голову со своего места на земле, на его лице были написаны искренняя боль и ужас.

Я нагнулась, чтобы ему не пришлось вставать.

– Привет, Конор.

– Мэм. – Он шмыгнул и провел предплечьем по носу.

– Не возражаешь, если я задам тебе несколько вопросов?

Он покачал головой.

Мужчина с усами похлопал Конора по плечу, затем встал и подошел к задней двери автомобиля, давая нам немного пространства.

Гриффин стоял, но его ноги не двигались. Он возвышался над нами, пока я задавала свои вопросы и делала записи.

Все было довольно просто. Конор вышел, чтобы починить забор по приказу Гриффина. Он увидел платье Лили на камнях и бросился к телу. Он не пытался сдвинуть ее с места, но взял ее руку, чтобы проверить пульс. Татуировка, как я и предполагала, выдала ее личность. Затем он спустился вниз и позвонил Гриффину.

– Спасибо, Конор. – Я грустно улыбнулась ему. – У меня, вероятно, будет несколько других вопросов к тебе.

– Хорошо. – Слеза потекла по его щеке. – Мы учились в средней школе вместе. Лили и я. Мы встречались в младших классах. Расстались, но она всегда была…

Слезы полились быстрее.

Найти мертвое тело всегда было непросто. Найти кого-то, кого ты любил… Это будет преследовать его.

– Мне так жаль.

– Мне тоже. – Его подбородок дрожал. – Жаль, что она не поговорила со мной. Жаль, что я не поговорил с ней.

– Это не твоя вина. – Высокое тело Гриффина опустилось рядом с моим. – Ты отправишься с Джимом, хорошо?

– А как же пикап с ограждением?

– Я позабочусь об этом.

Конор вскочил на ноги, ноги все еще его не держали.

Гриффин встал и обхватил руку Конора, ведя его к месту, где ждал Джим.

Я следовала в отдалении, наблюдая, как Гриффин обнимает ребенка и помогает ему сесть на пассажирское сиденье белого пикапа. На дверце была буква «Е» и под ней U-образная полоса – эмблема ранчо Иденов.

Гриффин на мгновение заговорил с Джимом, прежде чем старший мужчина кивнул, а затем пошел к стороне водителя.

– Он останется с Конором? – спросила я Гриффина, когда Джим и Конор отъехали в сторону, катясь по двухполосной трассе.

– Да.

– Мне нужно держать это в тайне некоторое время, чтобы я могла убедиться, что мы установили личность, а затем уведомить ближайших родственников.

– Мама Лили работает медсестрой в доме престарелых. Аллен может дать тебе ее информацию.

– А что, если это не Лили?

– Это она, Уинслоу. Мы знаем своих людей.

То есть, я не была одной из них. Ауч.

Новый шлейф пыли следовал за автомобилем по основной гравийной дороге. Надеюсь, это был судмедэксперт.

– Это твоя собственность, верно? – спросила я.

– Да.

– Эта дорога когда-нибудь закрывается? Ворота на ночь или что-то еще?

– Нет. – Он покачал головой. – Участок на другой стороне дороги раньше принадлежал другому ранчо, но я купил его два года назад. Теперь это полностью собственность Иденов. Нет никаких причин отгораживать его, кроме как отделять пастбища для скота.

– У тебя здесь когда-нибудь ездят люди?

– Не совсем. Это частная собственность. – Он сжал руки в кулаки на бедрах. – А что?

– Видел ли ты на этой неделе странные машины, которые подъезжали и уезжали?

– Это огромное ранчо. Невозможно уследить за движением машин. – Его челюсть сжалась. – Почему ты спрашиваешь?

Я посмотрела вверх и вниз по гравийной дороге. В поле зрения не было ни одной машины, которая могла бы принадлежать девушке. Она была босиком. Где была ее обувь?

– Я просто задаю вопросы. – Вот почему я была здесь.

– Эта девушка сама сбросилась. Ее мать, вероятно, сильно переживает за нее. Как насчет того, чтобы перестать задавать вопросы и начать давать ответы?

– Как насчет того, чтобы я оставила ранчо тебе? А ты оставил расследования мне? Я просто делаю свою работу.

Он усмехнулся.

– Если хочешь делать свою работу, иди и расскажи матери Лили. Все остальное – пустая трата гребаного времени.

Не сказав больше ни слова, он ушел, направившись к своему пикапу. Он оставил меня стоять на поляне и смотреть, как исчезают его задние фонари.

– Отличненько всё прошло, – пробормотала я. – Черт.

Я подняла голову к небу.

Может быть, предыдущий шеф поступил бы иначе. Может быть, он бы взглянул на бедную девушку и понял, что это самоубийство. Но…

– Теперь я шеф.

И мы будем делать всё по-моему.

Нравится это Гриффину Идену или нет.

4. ГРИФФИН

Ледяная бутылка пива едва успела коснуться моих губ, как раздался звонок в дверь.

– Господи, – пробормотал я. – Ну что на этот раз?

Это был чертовски длинный день, и я был не в настроении принимать гостей. Но это, вероятно, был сотрудник – члены моей семьи не умеют звонить в дверь – поэтому нельзя было игнорировать гостя.

С бутылкой пива в руке я босиком двинулся по коридору к двери. Если мне повезет, что случается крайне редко, мне не придется надевать ботинки, что бы ни влекло за собой этот визит.

Бывали моменты, когда было бы неплохо разделить дом и работу. Жить за пределами ранчо, где я не был бы так легко доступен для персонала или моей семьи. Но на земле не было места, где бы я предпочел быть, кроме как на этом ранчо. Даже когда люди появлялись на моем пороге без предупреждения.

Я открыл дверь, ожидая увидеть кого угодно, кроме Уинслоу.

Ее глаза цвета спелой черники казались более голубыми в угасающем вечернем свете. Один взгляд на ее прекрасное лицо, и на мгновение я забыл, что нужно дышать.

– Привет, – сказала она.

Я поднес бутылку к губам. Затем отпил.

Рядом с этой женщиной выпивка казалась необходимой.

Наверное, это не самое лучшее решение, учитывая, что именно из-за алкоголя я ввязался в эту историю с ней, но один взгляд на эти глаза и шелковистые волосы, и мой член дернулся под джинсами.

Какого хрена я не мог контролировать себя рядом с ней?

Ее красивые глаза сузились, когда я проглотил половину своего пива.

– Мучает жажда?

Я заставил бутылку оторваться от моих губ.

– Что-то вроде того.

Не было необходимости спрашивать ее, откуда она знает, где я живу. Она не только могла посмотреть это в своей базе данных на станции, но и любой житель Куинси мог подсказать ей дорогу. Черт, три минуты по Мэйн, и она, скорее всего, наткнется на кого-нибудь из моих родственников. Найти Идена в этом городе было так же просто, как искать листья на дереве в июне.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я.

– Ты так и не ответил на мои вопросы в среду.

Среда. День, который я хотел бы забыть. Последние два дня у меня было дерьмовое настроение. Я на всех лаял так, как лаял на нее на месте преступления. В свою защиту скажу, что это был второй раз, когда я нашел мертвую женщину на своей территории.

– И поэтому ты пришла ко мне домой?

– Ты бы приехал в участок, если бы я попросила?

– Нет.

– Я так и подумала. – Она подняла подбородок, ее ноги твердо стояли на месте. Уинн не собиралась уходить, пока я не поговорю с ней, и на этот раз я точно не мог уйти.

Я вздохнул и отошел в сторону, подбородком показывая, чтобы она зашла внутрь.

Она прошла мимо меня, и ее сладкий цитрусовый аромат обвился вокруг меня, как виноградная лоза.

Мое тело мгновенно отреагировало, напрягшись во всех неправильных местах. Я сделал еще один глоток пива. Единственным рациональным объяснением этого неистового желания должна была быть похоть. Я слишком долго обходился без секса, а теперь вел себя как возбужденный подросток.

Похоть. Определенно похоть.

И эти веснушки на ее носу. Черт возьми, они сделали это за меня.

Я был слишком занят, чтобы изучать ее веснушки.

– Ты знала, кто я? – проболтался я.

– Что прости?

– В «У Вилли». Ты знала, кто я?

– Нет. Ты сказал, что проезжал через город. Я предположила, что ты здесь не живешь.

– Ты сказала Бозмен. Я думал, ты туристка.

– Ты действительно не знал, кто я?

– Я бы не стал трахать тебя в своем пикапе, если бы знал. Как правило, я не встречаюсь с местными. Становится неловко, когда женщины понимают, что я не заинтересован в отношениях. Я слишком занят.

– А. Тогда тебе повезло, потому что у меня нет желания заводить отношения. И, насколько я понимаю, ничего не было.

«Ничего не было», ещё чего. Та ночь была выжжена в моем мозгу. Но если она хотела притвориться, что ничего не было, я был не против. Никому в Куинси не нужно было знать, что я доставил начальнику полиции три оргазма.

– Вернемся к причине моего визита. Я бы хотела узнать больше о дороге к хребту Индиго. – Сегодня она была абсолютно деловой, ее плечи были расправлены, а выражение лица – невозмутимым. Как и в среду. На ее мягких губах не было и тени завораживающей улыбки.

Наверное, так безопаснее.

– Хочешь пива?

– Нет, спасибо.

– На службе?

– Именно поэтому я и здесь.

Я допил свою бутылку, заставив ее стоять и смотреть, затем я отступил на кухню за пивом номер два. Может быть, два «Bud Lights» притупят мои чувства настолько, что у меня не будет бурной эрекции, пока она будет в моем доме. В данный момент мой член был готов сказать к черту и отнести ее в мою спальню.

На заднем сиденье моего пикапа у нас было не так много места для маневров. На матрасе королевского размера мы с Уинн могли бы повеселиться.

Господи. Я провел рукой по лицу, открывая холодильник. Что со мной было не так?

Уинн пришла поговорить о мертвой девушке, а я думал о сексе. Мысленный образ разбитого тела Лили Грин был отрезвляющим, и я закрыл холодильник, отказавшись от пива.

– Ты уже говорила с матерью Лили?

– Да. – Волна грусти нарушила ее нейтральное спокойствие. – Подтверждение личности Лили по отпечаткам пальцев не заняло много времени. Я разговаривала с ее матерью в среду вечером.

– Ты когда-нибудь делала это раньше? Уведомляла родителей о смерти их ребенка?

Она лишь кивнула мне.

– Это худшая часть этой работы.

– Мне жаль.

– Мой наставник в полиции Бозмена говорил мне, что наш долг и наша ответственность – облегчить бремя, как только мы можем. Мы никогда не знаем, как изменится жизнь тех, кого коснется наша работа. Однажды ему пришлось сообщить женщине, что ее муж был убит во время ограбления магазина. Много лет спустя он встретил ее. Они начали встречаться, а сейчас женаты. Он всегда напоминал мне, что даже мрачные дни проходят. Что мы излечиваемся от наших потерь. Я не знаю, так ли это, когда теряешь ребенка. Но я надеюсь, ради матери Лили, что со временем она найдет утешение. И я надеюсь, что мне удалось смягчить удар, насколько это было возможно.

Я изучал ее, пока она говорила, в ее словах чувствовалась мягкая честность и уязвимость. Если она говорила с матерью Лили вот так, с такой правдой и состраданием, тогда да, она смягчила удар. Насколько это было возможно.

Новость о самоубийстве Лили быстро распространилась по Куинси, как и ожидалось. Сегодня утром я поехал в город, чтобы дать объявление в газету, и Нельсены уже гудели об этой новости. Без сомнения, это будет заголовком следующей недели. Эмили выпытывала больше информации и, когда я замолчал, сделала не слишком деликатное предложение обменять секс на секреты.

Я решил разместить свое объявление о поиске работы в Интернете, а не в газете.

Эмили была ошибкой на одну ночь в прошлом году. Ошибкой, за которую я до сих пор расплачиваюсь.

Я надеялся, что Уинслоу не окажется такой же.

– Была ли записка? – спросил я. – От Лили?

Она проигнорировала мои вопросы и задала свой собственный.

– Можешь рассказать мне больше о дороге к хребту Индиго?

– Это гравийная дорога. Больше рассказывать особо нечего.

– Там есть тропа, идущая вверх по хребту. Я ходила по ней вчера. Как часто ты или сотрудники твоего ранчо пользуются ею?

– Почему это имеет значение?

– Потому что это продолжающееся расследование.

– О самоубийстве.

– О смерти молодой женщины. – Она говорила так, будто Лили могла быть убита.

– Не затягивай с поисками того, чего нет. Ты сделаешь только хуже.

Ее кулаки сжались.

– Я задаю вопросы, потому что я обязана выполнить свою работу перед этой девочкой и ее матерью.

– Твои ответы должны были сопровождаться предсмертной запиской.

Уинн даже не моргнула.

– Значит, записки не было.

Она скрестила руки на груди.

– Я заехала к твоим родителям, прежде чем приехать сюда. Твой отец сказал, что ты взял на себя управление ранчо. Я бы предпочла поговорить с тобой, потому что он сказал, что именно ты знаешь большинство повседневных дел. Но если я должна вернуться туда и задать им эти вопросы…

– Нет.

Твою мать. Это была не та тема, которую я затронул бы в разговоре с отцом.

Первое самоубийство на хребте Индиго произошло много лет назад. Он нашел тело и очень тяжело это воспринял. По сей день он избегает этой дороги любой ценой. Я бы не хотел заставлять его переживать это, даже если бы это означало, что я пережил это сам.

– Давай поговорим в гостиной.

Мой дом был не таким большим, как дом моих родителей площадью шесть тысяч квадратных футов, но половина этого размера меня вполне устраивала. Открытая концепция и сводчатые потолки придали моему дому характер и открытость. Трех спален и кабинета мне было вполне достаточно. Мне не нужно было возиться с шестью детьми, в отличие от мамы и папы, которым пришлось дважды пристраивать дом, чтобы вместить всех нас.

Я прошел к дивану и сел в кресло, когда Уинслоу прошла к противоположному краю журнального столика и опустилась в кожаное кресло.

Она взглянула на фотографию в рамке на торцевом столике.

– Твои братья и сестры?

– Все шестеро. Я самый старший. Потом Нокс. Лайла и Талия, близняшки. И еще Элоиза, которая управляет гостиницей.

– Дедушка познакомил меня с ней после обеда в понедельник.

Тот ужасный, напряженный обед.

– Матео – самый младший. Он работает здесь на ранчо и в гостинице, пока не решит, чем хочет заниматься.

Возможно, он возьмет на себя семейный бизнес или начнет свой собственный. Так поступили все остальные. Мои родители привили нам всем свой предпринимательский дух. И свою любовь к Куинси.

Каждый из нас уехал в колледж. Нокс и Талия оставались вдали дольше всех, но в конце концов тяга к Куинси и семье привела и их домой.

Уинслоу изучала фотографию, запоминая наши лица. Многие люди с трудом различали меня и моих братьев и сестер, особенно когда мы были маленькими. Наши возрасты были близки. У нас с Ноксом было одинаковое телосложение, хотя его татуировки выделяли его среди других. Девочки, несомненно, были сестрами.

Но я подозревал, что Уинслоу не составит труда различить моих братьев и сестер. Она была умной. Сосредоточенной.

Хорошие качества полицейского.

– Хорошо, Шеф. – Я оперся локтями на колени. – Что ты хочешь знать?

Она сдвинулась, доставая из заднего кармана джинсов маленький блокнот и ручку. Это был тот же блокнот, что и в среду. Она раскрыла его, и шариковая ручка зависла над бумагой.

– Тропа на хребет Индиго. Для чего она нужна?

– В наши дни не для чего. До того, как мы купили соседний участок, мы использовали эту тропу, чтобы перегонять скот на гору. Но даже тогда это было редкостью. Мы ходили по ней, только если была засуха, и не хватало травы. Там есть срез, который ведет на обратную сторону хребта, где у нас около двухсот акров.

Ее ручка летала по бумаге.

– Кажется, я видела эту тропу, когда была наверху.

– Сейчас она сильно заросла. После того, как я купил соседнее место, оно дало нам прямую дорогу на гору. С тех пор мы не перегоняли скот по этой тропе. – Отчасти я так настаивал на покупке соседнего участка потому, что ненавидел перегонять скот по этой тропе. Она была крутой и требовала, чтобы мы шли в один ряд, следуя за скотом на лошадях.

– Кажется, эту дорогу я также видела. Хотя «дорога» – это, наверное, слишком щедрый термин. Это было больше похоже на две тропинки сквозь деревья.

– Так и есть.

– Кто-нибудь поднимается туда? Или это только для скота?

– Мой дядя. Он живет там сейчас. После того, как я купил соседский дом, он построил хижину в горах. Прямо на границе с лесной службой. Он живет там уже около года.

Ее ручка царапала по бумаге, когда она делала пометку.

– А он не помнит, видел ли он кого-нибудь, кто поднимался или спускался по тропе?

– Нет. Его дом не находится рядом с этой тропой. – А еще в эти дни у Бриггса были проблемы с памятью.

– Люди ходят туда в походы?

– Без разрешения – нет. И даже тогда я бы его не дал.

Не на хребте Индиго.

– Значит, никто никогда туда не ходит.

– Дети иногда, – признал я. – Любопытные дети, которые знают, что именно здесь две девочки покончили жизнь самоубийством. Я поймал группу из них прошлой осенью. С тех пор никого там не видел.

– Лили была с той группой детей?

– Нет, они были младше. В средней школе.

Ее ручка нацарапала еще одну запись.

– Медицинский эксперт определил, что время смерти, скорее всего, поздний вечер воскресенья и раннее утро понедельника. Мог ли кто-нибудь из твоих сотрудников быть в это время в этом районе? Или, возможно, твой дядя?

– Тебе нужно алиби.

– Называй это алиби, если хочешь. Я пытаюсь определить, видел ли кто-нибудь, как она туда поднималась, и действительно ли она была одна. Мы нашли ее машину, припаркованную у шоссе. От места, где она была припаркована, до места, где она могла спрыгнуть, семь миль. Я прошла его вчера пешком, и это заняло у меня почти три часа. Мне интересно, мог ли кто-нибудь видеть ее за это время.

– Никто из тех, кто работает на меня.

– Если это было ночью, у нее должен был быть фонарик. Мы не нашли ни одного на тропе или у тела. Мы также не нашли обуви.

– К чему ты клонишь?

– Где ее туфли? Если бы она шла без них, ее ноги были бы похожи на фарш. На ее ногах были царапины, но не за семь миль. Как она поднялась туда в темноте? К одиннадцати уже темно.

– Ты сказала, что судмедэксперт подозревает, что это могло произойти в понедельник утром.

– Самое позднее. Но опять же, это время смерти.

– Может, она поднялась днем. Осталась там на некоторое время. Я не знаю.

Уинн перелистнула на новый лист блокнота.

– Мог ли кто-нибудь оказаться поблизости рано утром в понедельник, чтобы увидеть, как кто-то покидает хребет?

– Ты думаешь, кто-то поднялся туда с ней.

– Возможно.

– И что? Убил ее? – Я покачал головой и вздохнул. – Это самоубийство, Шеф. Как и у других девушек, которые прыгнули с того хребта. Я не знаю, почему они это сделали. Мое сердце болит за их семьи. Но это точно такое же самоубийство, как и два других. Я знаю, потому что был рядом со всеми тремя.

Она моргнула.

– Не знала этого, да? – пробормотал я. – Отец нашел первое тело. Я нашел второе.

– А теперь Лили Грин.

Я кивнул.

– Это ужасно. Действительно ужасно. Нам нужно больше ресурсов для помощи этим девочкам, а не искать убийцу, когда его нет. Ты бы поняла, если бы была отсюда. Но ты не из этих мест.

Она открыла рот, затем закрыла его, прежде чем заговорить. Ее ноздри раздувались.

– Что?

– Ничего. – Она села немного прямее. – Есть ли что-нибудь еще, что ты можешь рассказать мне о других девушках?

– Все это будет в отчете, я уверен.

– Да, я тоже. Но я все равно спрашиваю.

– Я нашел девушку два года назад. Она была одной из подруг Элоизы. Это потрясло нас всех. Элоиза знала, что у нее были тяжелые времена, но не думала, что все зайдет так далеко. – Теперь моя сестра чувствует себя виноватой. Мы все были виноваты. – Девушка, которую нашел папа, умерла пять лет назад. Она дружила с Лайлой

– Мне жаль. Это должно быть тяжело для вашей семьи.

– Так и было.

Уинслоу закрыла свой блокнот, затем встала.

– Спасибо, что уделил мне время.

– И это всё?

– На сегодня – да. Я сама найду дорогу к выходу. – Не говоря больше ни слова, она вышла из гостиной.

Разумнее всего было бы отпустить ее. Держать дистанцию. Пусть она выйдет за дверь, а я останусь здесь, на этом диване. Но я встал, манеры, привитые нам матерью с ранних лет, не давали мне покоя. Мы провожали гостей и благодарили их за то, что они зашли.

Я догнал Уинн как раз в тот момент, когда она собиралась взяться за ручку. Я протиснулся мимо нее, стоявшей слишком близко, и открыл дверь. Еще одна манера. Мужчины держали двери для женщин.

Она посмотрела на меня, ее дыхание перехватило. И снова ее сладкий аромат наполнил мой нос. Ее рот приоткрылся, но в остальном она не двигалась.

Всего несколько сантиметров разделяли наши тела. Этот крошечный зазор потрескивал, электричество между нами было таким же сильным, как и в «У Вилли». Она была красивее, чем я предполагал, сидя в том темном, затхлом баре.

Голубые глаза Уинн оторвались от моих, и как только ее взгляд упал на мой рот, я понял, что с меня хватит.

Я наклонился ближе.

– Что ты делаешь? – прошептала она.

– Я не имею ни единого гребаного понятия. – Затем мои губы оказались на ее губах.

Одно движение моего языка по ее нижней губе, и мы уже не стояли у моей двери. Мы были около «У Вилли», запертые в моем пикапе. Наша одежда была снята и разбросана по полу. Наши рты слились, когда она устроилась на моих коленях.

Прошло несколько дней, а я все еще чувствовал, как она двигалась надо мной, покачивая бедрами вверх-вниз, вверх-вниз. Следы от ногтей, которые она оставила на моих плечах, поблекли, и, черт возьми, я хотел их вернуть.

Я отпустил дверь и обнял Уинн, прижимая ее к своей груди.

Она не была против происходящего, ее язык спутался с моим, пока я наслаждался ее сладостью. Ее губы были мягкими и в то же время неистовыми. Ее руки схватили мою футболку, сжав ее в кулаки, когда я накрыл ее рот своим, чтобы погрузиться глубже.

Мой пульс отбивал дробь в венах. Мое возбуждение было как сталь, такое же твердое, как пистолет в кобуре на ее бедре. Я был в секунде от того, чтобы пинком закрыть дверь и отнести ее в свою спальню, когда нас разлучил звук лошадиного ржания.

Уинслоу оторвала свои губы от моих, наши дыхания смешались. Ее глаза расширились, когда она вырвалась из моих объятий.

Моя грудь вздымалась, пока я пытался восстановить дыхание, и прежде чем дымка желания рассеялась, она ушла. Ушла, не оглянувшись.

Я стоял на пороге, скрестив руки на груди, и смотрел, как она садится в свой пикап и несется по гравийной дороге, исчезая в роще деревьев, окружавших мой участок.

– Твою мать. – Я стер её поцелуй со своих губ, а затем пошел внутрь за вторым пивом.

Все, что угодно, лишь бы убрать ее пьянящий вкус с моего языка.

Вторая бутылка не помогла. Не помогла и третья.