Текст книги "«Тирпиц». Боевые действия линкора в 1942-1944 годах"

Автор книги: Дэвид Вудворд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 3
ГИТЛЕРОВСКАЯ «ЗОНА СУДЬБЫ»

В ночь на 16 января 1942 г. «Тирпиц» навсегда покинул родной порт Вильгельмсхафен. В течение шести месяцев он проходил испытания и доводку – его приспосабливали к условиям Арктики, где ему предстояло служить. Отныне портом его приписки будет Тронхейм в Норвегии, и путь туда лежал через Кильский канал. Линкор был таким огромным, что проводка его через канал сама по себе была очень рискованным делом, но если бы он не проник через этот черный ход в Каттегат, а затем и в Скагеррак, то ему пришлось бы идти средь бела дня вдоль шведского побережья на глазах у нелегальных британских наблюдательных береговых постов. Именно они, как полагали немцы, и обнаружили «Бисмарк» во время его единственного выхода в открытое море.

Потеря «Бисмарка» стала концом эпохи рейдерства для больших немецких надводных кораблей, которые во время этих рейдов отправляли на дно торговые суда, и у «Тирпица» уже никогда не будет таких возможностей, какими обладали карманные линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау», а также «Хиппер». Большинство моряков этого корабля, шедшего в Норвегию, должно быть, прекрасно понимали это, но подобные безрадостные мысли не смогли пока погасить их радости от сознания того, что «Тирпиц», наконец, стал полноправным боевым кораблем.

Это был линкор с командой из 2500 человек, вооруженный восемью 15-дюймовыми, двенадцатью 5,9-дюймовыми, восемнадцатью 4,1-дюймовыми орудиями, шестнадцатью 37-мм и пятьюдесятью 20-мм пулеметами, то есть его полное вооружение ПВО составляло 84 ствола. Его бортовая броня в самой массивной своей части достигала 15 дюймов, аналогов чему тогда не существовало. Ее прочность так никогда и не подверглась испытанию, но его комбинированная палубная броня толщиной в восемь дюймов способна была выдержать удар бомбы любой мощности и защищать корабль от ударов авиации.

Эта главная бронированная палуба находилась внизу, почти вровень с ватерлинией, и защищала отсеки с боеприпасами и машинное отделение. На верхней палубе броня была тоньше, для того чтобы заставить бомбы сдетонировать прежде, чем они достигнут внутренних помещений корабля.

Достижением немецкой оптической промышленности был высококлассный дальномер, теоретически способный измерять расстояние до 100 километров; однако он к тому времени устарел, поскольку на опыте «Бисмарка» немцы поняли, что радаром такие замеры выполняются гораздо точнее и на значительно большем расстоянии. Но во Вторую мировую войну радары дальнего радиуса действия, установленные на немецких надводных кораблях, значительно уступали британским, отчасти потому, что английское оборудование легко поддавалось модификации и доработке, тогда как немецкая конструкция нуждалась в полной переделке. Отставание в этой области у немцев удивляло, поскольку именно они первыми создали радары для управления огнем.

Решение отправить «Тирпиц» в Норвегию в его первое плавание было принято или, по крайней мере, утверждено Гитлером на совещании с Редером, Кейтелем и Йодлем 13 ноября предыдущего года. Оно основывалось на двух соображениях: во-первых, Гитлера беспокоила возможность высадки союзников в Северной Норвегии, во-вторых, нехватка дизельного топлива не позволяла послать «Тирпиц» в океан, подобно другим немецким кораблям. Эти два обстоятельства означали, что «Тирпицу» суждено будет провести всю свою жизнь у норвежского побережья, сначала в Тронхейме, а затем в Альтен-фьорде.

Те же факторы, что вызвали решение послать «Тирпиц» в норвежские воды, привели к решению отозвать «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принца Евгения» из района Бреста и тоже послать их в Норвегию.

«Принц Евгений» прибыл в Брест сразу же после того, как ему удалось ускользнуть от охотников за «Бисмарком»; два других корабля присоединились к нему в марте 1941 г. после двухмесячного плавания, во время которого они покрыли расстояние 18 000 миль и потопили четыре корабля общим водоизмещением 116 000 тонн.

Это был зенит славы германских надводных рейдеров. Вдобавок к кораблям, потопленным «Шарнхорстом» и «Гнейзенау», «Хиппер» и «Шеер» за первые три месяца 1941 г. отправили на дно суда общим водоизмещением 71 000 тонн, а вспомогательные надводные рейдеры потопили корабли общим водоизмещением 114 000 тонн. За те же три месяца подводные лодки уничтожили корабли водоизмещением 554 000 тонн.

Результаты этого похода «Шарнхорста» и «Гнейзенау» продемонстрировали сильные и слабые стороны больших кораблей, действовавших в качестве рейдеров. Уроки, извлеченные из этого рейда, а также потеря «Графа Шпее» и «Бисмарка», возможно, и повлияли, наравне с другими факторами, на решение не посылать «Тирпиц» в открытое море.

«Граф Шпее» покинул Германию за несколько дней до начала войны и ожидал приказов, находясь в Южной Атлантике; но приказ Редера о начале боевых действий поступил только в середине сентября, поскольку Гитлер все еще верил, что Великобритания и Франция заключат с ним мир. Когда корабль, наконец, отправился в рейд, он предпочел топить одиночные торговые суда, опасаясь столкновения с эскортными кораблями конвоев. К концу ноября было решено вернуть «Графа Шпее» домой для ремонта, но командир корабля капитан Лангсдорф, достойный и энергичный офицер, решил предпринять по крайней мере еще одну крупную атаку в устье реки Ла-Плата, узловой точке британской торговли. Он решил рискнуть, несмотря на то что конвои союзников хорошо охранялись.

«Граф Шпее» потопил свой последний корабль – «Дорик Стар» – у побережья Африки и направился к Ла-Плате. Несмотря на огонь немцев, радист «Дорик Стар» не оставил свой пост и успел передать сигнал тревоги, который был принят Харвудом, командующим британскими силами в Южной Атлантике. Харвуд понимал, что, зная об этом сигнале, Лангсдорф покинет район боевых действий и, по мнению Харвуда, отправится либо в Рио-де-Жанейро, либо к реке Ла-Плата, либо на Фолкленды, лежавшие на пути к мысу Горн.

Крейсера Харвуда были рассредоточены на дистанции 2000 миль. Он сделал несколько подсчетов на листке, вырванном из сигнального блокнота, который сейчас хранится в Имперском военном музее в Лондоне, и отдал приказ трем своим крейсерам сосредоточиться недалеко от устья Ла-Платы. И вскоре «Аякс», несший вымпел командира, однотипный с ним «Ахиллес» Королевских новозеландских ВМС и «Экзетер» встретились в назначенном месте.

Лангсдорф уничтожил свой последний корабль; и это довело число потопленных им судов до девяти, общим водоизмещением 50 089 тонн. На рассвете 13 декабря он увидел британские военные корабли и ринулся в атаку, полагая, что это британский крейсер и два эсминца, сопровождавшие конвой. На самом деле общее водоизмещение британских крейсеров составляло 23 000 тонн против 14 000 тонн у «Графа Шпее», а суммарное вооружение – шесть 8-дюймовых и шестнадцать 6-дюймовых орудий против шести 11-дюймовых и восьми 5,9-дюймовых орудий у немца; ни у одной из сторон не было мощной брони, но скорость британских кораблей была на пять или шесть узлов больше. Этот бой представляет большой интерес с точки зрения военно-морской теории; он относится к той категории боев, которые разыгрывают на занятиях в военно-морских училищах, где каждый курсант предлагает свое решение.

В реальности случилось вот что: как только Лангсдорф понял, с какими кораблями ему предстоит вести бой, он на полных парах устремился в нейтральные воды, зная, что противник будет преследовать его весь день, если он попытается уйти, и сумеет оторваться от него, если он развернется, чтобы сразиться с ними.

Англичане неотступно преследовали корабль «Граф Шпее»; «Экзетер» шел по левому борту противника, а два других – по правому, поэтому Лангсдорфу пришлось разделить свою огневую мощь на оба борта. Преследование продолжалось уже два часа, «Экзетер», сильно поврежденный, вышел из боя, у «Аякса» вышли из строя пять 6-дюймовых орудий. Кроме того, как на «Аяксе», так и на «Ахиллесе» ощущалась нехватка боеприпасов. Удобнее всего им было разделаться с противником ночью, используя торпеды и оставшиеся орудия, – но до ночи было еще очень далеко. Поэтому британские корабли стали отставать, но держались в пределах видимости.

Весь день продолжалось преследование в нейтральных водах. У Лангсдорфа тоже кончались боеприпасы; хуже того, один из английских снарядов, угодив в борт корабля, проделал спереди, около ватерлинии, пробоину площадью около шести квадратных футов, о возврате в открытое море не могло быть и речи, поскольку на большой скорости и при волнении носовой отсек немецкого корабля очень скоро оказался бы затопленным. Поэтому «Граф Шпее» направился в Монтевидео, куда и прибыл той ночью. После отчаянного радиообмена с Берлином Лангсдорф взорвал свой корабль, чтобы не сдать его врагу, и покончил с собой.

Обломки «Графа Шпее» несколько месяцев спустя были подняты и использованы для ремонта английского торгового судна, превращенного в крейсер, который был поврежден в бою с другим немецким рейдером.

Поход «Бисмарка» был запланирован на апрель 1941 г., и предполагалось, что в Атлантике к нему присоединится «Гнейзенау». Однако после того как Королевские ВВС вывели его из строя, было решено, что «Бисмарка» под флагом адмирала Лютьенса будет сопровождать только один крейсер – «Принц Евгений». Впоследствии «Бисмарк» и «Тирпиц» должны были осуществить полномасштабную совместную наступательную операцию. А пока «Бисмарк» должен был топить военные корабли, сопровождавшие конвои, которые будут попадаться им на пути, а «Принц Евгений» – торговые суда; «Бисмарку», однако, было строго предписано не подвергать себя риску.

Но поход «Бисмарка» и «Принца Евгения» пришлось отложить на месяц из-за неполадок в машине последнего; немцев это очень огорчило, потому что в мае день в высоких широтах удлиняется, и это затруднило бы незаметный выход немецких кораблей в Атлантику.

Наконец оба корабля отправились в плавание; подводные лодки и суда снабжения были уже посланы в море для обеспечения их действий. «Бисмарка» и «Принца Евгения» засекли во время перехода через Балтийское море, и сведения об этом были переданы британскому атташе в Стокгольме.

В Лондоне посчитали, что немецкие корабли, по всей вероятности, движутся в сторону норвежского побережья, и любой из фьордов или каналов может стать для них укрытием.

Их очень быстро обнаружили, несмотря на плохую погоду, и какое-то время вели, как вдруг поступил доклад об их исчезновении. Флот метрополии под командованием сэра Джона Товея немедленно разделился на две группы, чтобы перекрыть оба прохода в Атлантику севернее Исландии. Там расположились четыре крупных корабля, действовавшие парами, – «Худ» и «Принс оф Уэлс» между Исландией и Гренландией и «Кинг Георг V» (флагманский корабль адмирала Товея) и «Рипалс» с авианосцем «Викториес» у Скапа-Флоу, готовые вести боевые действия между Исландией и Фарерскими островами. В это время в Северной Атлантике находились одиннадцать английских конвоев, и был отдан приказ всем боевым кораблям, находящимся здесь, перегруппироваться для их защиты. Были даже вызваны корабли из Гибралтара: линейный крейсер «Реноун», авианосец «Арк Ройал» и крейсер «Шеффилд».

Немецкие корабли были обнаружены двумя крейсерами адмирала Товея, «Норфолком» и «Суффолком», у кромки ледяного поля к северо-западу от Исландии. Далее к югу их путь отслеживали радаром, о чем немцы не подозревали.

«Худ» и «Принс оф Уэлс», направляемые крейсерами, шли с юга, чтобы перехватить противника, и, встретив его 23 мая, вступили в честный бой. Через несколько минут после его начала «Худ» – многие годы бывший крупнейшим военным кораблем в мире, хотя он и был построен еще в 1918 г., – взорвался после прямого попадания; а «Принс оф Уэлс» – совершенно новый и еще не совсем готовый к боевым действиям корабль – был поврежден и вынужден отойти назад к крейсерам, которые продолжили слежку. Адмирал Товей провел свои корабли через два миллиона квадратных миль Северной Атлантики, чтобы предпринять еще одну попытку перехвата.

Вскоре немецкие корабли разделились – «Принц Евгений» незаметно ушел на рандеву с нефтяным танкером, а несколько дней спустя направился в Брест. У «Бисмарка» не было времени для того, чтобы встретиться со своими заправщиками или заманить гнавшиеся за ним корабли на позиции подлодок, как планировалось раньше. Он был поврежден в бою с «Принс оф Уэлс» и потерял несколько узлов скорости хода, а также 2000 тонн нефти, которая вытекала из пробитых цистерн и оставляла след длиной несколько миль, отлично видимый с воздуха. Потеря горючего означала, что ему придется как можно скорее зайти в один из французских портов.

По пути его атаковали самолеты с «Викториес», и один раз он был торпедирован, правда без особого успеха. Когда в 3 часа ночи 25 мая англичане потеряли контакт с противником, казалось, что они потеряли его навсегда. Нужно было обыскать всю Северную Атлантику, а у кораблей флота метрополии кончалось горючее. Адмиралу Товею пришлось столкнуться с фактом, что поиск, возможно, придется прекратить.

Но через сутки после того, как «Бисмарк» пропал, его обнаружили Королевские ВВС с авианосца «Арк Ройал», и к нему были посланы самолеты. Дул сильный ветер, и во время последующей операции размах колебаний полетной палубы авианосца составил пятьдесят шесть футов. А тем временем на корабле «Кинг Георг V» иссякло горючее, и, когда, наконец, с «Арк Ройал» взлетели торпедоносцы «свордфиш», флагману адмирала Товея оставалось топлива всего на 9 ч 10 мин хода, после чего он должен был повернуть назад. «Свордфиши» вылетели к «Бисмарку», обнаружили английский крейсер «Шеффилд» и по ошибке атаковали его; повреждений не было, но торпедоносцам пришлось возвращаться на «Арк Ройал» для пополнения боекомплекта. За четыре и три четверти часа до того, как «Кинг Георг V» должен был покинуть место сражения, «свордфиши» вновь поднялись в воздух, и на этот раз «Бисмарку» досталось всерьез. Заклинило руль, он потерял управление и, гонимый штормовым северо-западным ветром, стал дрейфовать в сторону открытого океана, пока экипаж пытался устранить поломку.

Теперь корабли союзников смогли нагнать «Бисмарк». Первыми подошли эсминцы – четыре британских и один польский, – затем линкоры «Кинг Георг V» и «Родней», сопровождавший конвой, и крейсер «Дорсетшир». С помощью снарядов и торпед они покончили с немецким кораблем, который, после беспрецедентного числа попаданий, перевернулся и затонул со всем экипажем на борту, не спустив флага. Это случилось в 10 ч 37 мин утра 27 мая.

После этого крупным немецким кораблям был дан приказ не нападать на конвои, которые почти всегда находились под защитой кораблей с мощной артиллерией. Один удачный выстрел орудий главного калибра британского корабля мог привести к немедленному возвращению немецкого корабля в порт. Этот приказ означал, что нападать можно было, как правило, только на одиночные торговые суда, и незачем посылать два линейных крейсера, чтобы топить одиноких торгашей, идущих в основном порожняком, в то время, когда с ними могла легко справиться одна-единственная подлодка. На протяжении всего похода адмирал Лютьенс, командовавший «Шарнхорстом» и «Гнейзенау» и погибший вместе с «Бисмарком», проявлял величайшую осторожность.

Ярким примером тому стал случай, когда, вместо того чтобы с ходу атаковать конвой, охраняемый «Рамиллиесом» – самым медленным и слабым британским линкором, – «Шарнхорст» стал маневрировать с целью увлечь британский эскорт прочь от конвоя, полагая, что «Гнейзенау» воспользуется этим и приблизится к торговым судам, чтобы уничтожить их. Вместо этого Лютьенс на «Гнейзенау» приказал обоим кораблям немедленно отойти.

Такая же нервозность была продемонстрирована «Гнейзенау» во время нападения на маленькое вооруженное датское грузовое судно «Чилиан Рифер» водоизмещением около 1800 тонн. Немецкий корабль был так напуган единственным небольшим орудием датчанина, что с большой дистанции выпустил по нему более 70 снарядов и только после этого потопил его. Слишком большой расход боеприпасов на одно маленькое судно!

Этот поход, охвативший Северную Атлантику от Датского пролива до островов Зеленого Мыса, завершился в Бресте, куда «Шарнхорст» вместе с «Гнейзенау» зашел для частичной замены паропроводов. В то время машинное и котельное отделения крупных немецких кораблей доставляли их командам массу неприятностей. С одной стороны, немецкие морские инженеры утратили опыт проектирования мощных машин для военных кораблей, а с другой – пытались применять различные способы экономии для решения фундаментальной проблемы: как сохранить высокую мощность двигателей при низком потреблении топлива. Конечно, поначалу их усилия не приводили к успеху: например, из 22 построенных эсминцев на ходу одновременно было не больше одиннадцати, а иногда это число снижалось до четырех.

При проектировании котлов нового типа, впервые опробованных на яхте Гитлера «Грилле», немецкие военно-морские конструкторы пошли по верному пути, но не хотели сразу же после карманных линкоров водоизмещением 14 000 тонн переходить к строительству гигантов водоизмещением 80 000 тонн, как того желал Гитлер.

Прежде чем «Тирпиц» отправился в Тронхейм, Редер, Гитлер и другие провели еще одно совещание, на котором Редер пояснил, чего ждет от «Тирпица».

Стратегической функцией корабля, сказал Редер, будет «защита наших позиций в Норвегии и Арктике путем создания угрозы флангу оперативных сил противника, действующих в Северной Норвегии, и нападения на конвои в Баренцевом море, а также связывание крупных сил противника в Атлантике, чтобы они не смогли вести боевые действия в Средиземном море и Тихом океане».

Этого можно будет в определенной степени достичь уже одним присутствием «Тирпица» в Тронхейме, но «оперативные задачи можно решить только в ходе реальных боевых операций», пророчески добавил он. Под «реальными боевыми операциями» понимались «атаки на конвои в Баренцевом море, следующие из Великобритании и Исландии в северные порты России, атаки на любые суда в Баренцевом море, обстрел объектов военного значения, а также срыв операций противника.

Именно этих возможных операций противника в норвежских водах Гитлер опасался больше всего. Но том же совещании с Редером 29 декабря 1941 г. он сказал: «Если англичане сделают все правильно, они нападут на Норвегию в нескольких точках. Путем общей атаки флотом и десантными войсками они попробуют вытеснить нас оттуда, взять Нарвик, если получится, и таким образом оказать давление на Швецию и Финляндию. Это может стать решающим фактором для исхода войны». В последней фразе Гитлер допускает, что полной победы Германии в этой войне, которую он уже несколько раз предрекал, может и не быть.

Теперь мы знаем, что Черчилль был почти полностью согласен с Гитлером в вопросе важности Норвегии и постоянно предлагал позаботиться о необходимых средствах для высадки там войск.

А тем временем Гитлер приказал отправить большие корабли из Бреста в Норвегию.

Немецкий флот осуществил операцию «Цербер» – знаменитый прорыв через Ла-Манш.

Это был мастерский ход, который оказался неожиданностью для английского общества, но не для адмиралтейства. Ведущую роль в информировании британских ВМС о деятельности этих кораблей играла французская группа Сопротивления, допущенная по приказу немцев в доки Бреста.

Случилось так, что Редер, имея в своем распоряжении только половину флота, стремился наладить хорошие отношения с Дарланом и офицерами французских ВМС, подчинявшимися правительству Виши. Немецкий адмирал надеялся, что рано или поздно французские и германские ВМС будут бок о бок воевать против Великобритании. Поэтому Редер пытался, хотя и безуспешно, убедить Гитлера быть более терпимым к Франции и сделал все, что было в его силах, чтобы улучшить взаимоотношения двух флотов.

В осуществлении этой попытки ключевой фигурой был тот самый Арно де ла Перьер, о котором мы уже говорили, – он был капитаном «Эмдена» во время его первого кругосветного плавания. И снова ему выпала задача в наилучшем виде представить германский флот. К сожалению для его страны, он погиб в авиакатастрофе зимой 1940/41 г., не успев осуществить свои планы.

Однако ему удалось кое-что сделать – он предложил офицерам помочь немцам наладить работу доков (чем несказанно их удивил). В случае отказа их ждала отправка в немецкие концентрационные лагеря. Французы попросили разрешения у правительства Виши и получили его. Одному из них, лейтенанту Филиппону, выделили несколько участков земли, чтобы пополнить рацион немцев овощами, и он передавал сообщения об обстановке полковнику Реми, одному из самых храбрых агентов генерала де Голля в оккупированной Франции.

Кроме этого, в Бресте действовали группы бойцов Сопротивления, одна из которых была быстро обнаружена после драки в кафе немецких и французских докеров. Другая группа, под руководством мадам Леру, вдовы французского морского офицера, была напрямую связана с Лондоном через местного врача. Передатчик Филиппона находился в Сомюре, радистом был бывший унтер-офицер Анкетиль. Филиппон вел наблюдение за немецкими кораблями.

Тем временем люфтваффе, которое отвечало за ПВО в порту, довело число зенитных орудий до 1350, из которых 150 были крупного калибра.

Потом немецкие корабли стояли в Бресте. Сначала потребовалось заменить паропроводы на «Шарнхорсте». Британскими ВВС с воздуха был торпедирован «Гнейзенау», потом в «Принца Евгения» угодила бомба, и, наконец, «Шарнхорст» вскоре после окончания ремонтных работ был поврежден прямым попаданием бомбы.

Филиппон сообщал англичанам об этом и многих других событиях, а жители Бреста в это время погибали от летевших мимо цели английских бомб.

После попадания бомбы в «Шарнхорст» 24 июля гестапо запеленговало передатчик Анкетиля, радиста Филиппона, и арестовало его. Реми приехал в Сомюр и встретился с Филиппоном. Оба знали, как в гестапо обращаются с арестованными; Реми спросил Филиппона, не выдаст ли их Анкетиль. Если он заговорит на допросе, то единственным шансом Филиппона спастись было бегство в зону, свободную от оккупации, до которой было всего 150 ярдов от того места, где велась беседа.

Но Филиппон был уверен в Анкетиле и вернулся в Брест для продолжения работы.

Анкетиль никого не выдал.

Филиппон докладывал, как продвигаются ремонтные работы на немецких кораблях, а группа мадам Леру сообщала, что немецкая авиация приведена в состояние боевой готовности.

Наконец, все три немецких корабля были готовы к выходу в море, но одному из французских буксиров, работавших в гавани, удалось задержать выход, якобы случайно намотав трос на винт «Принца Евгения», который как раз выходил из порта.

Итак, операция «Цербер» началась. Она не могла бы закончиться успехом немцев, даже если бы им повезло; но результаты ее оказались гораздо более скромными, чем мы тогда полагали.

Решение пройти через Па-де-Кале было принято потому, что три немецких корабля бездействовали уже около года, а их команды не были готовы к длительному переходу в Норвегию через Атлантику мимо дозоров, которые сновали между Шотландией и Исландией и Исландией и Гренландией. Более того, зная о намерении немцев вернуться в Германию этим путем, адмиралтейство легко могло бы сосредоточить флот метрополии на их пути к базе. Итак, поход через Па-де-Кале начался. При подготовке к нему немцы очистили от мин и разметили буями фарватеры от Бреста до германских вод, чтобы большие корабли могли развить максимальную скорость, не будучи связаны тральщиками, ибо скорость траления слишком мала. Но тральщикам не удалось обезвредить все мины, и «Шарнхорст» подорвался на двух, а «Гнейзенау» на одной мине. Соединением командовал адмирал Силиякс на «Шарнхорсте»; когда корабль подорвался, он перенес свой флаг на эсминец и продолжил поход. Позже, после наступления темноты он вернулся, чтобы взглянуть на свой беспомощно дрейфующий, погружающийся в воду корабль. Но его нигде не было видно, а над водой висел запах нефти, вылившейся из его цистерн, поэтому адмирал и его штаб в какой-то момент поверили, что корабль затонул. Однако час «Шарнхорста» еще не пробил, и он добрался до Вильгельмсхафена и более чем на год выбыл из строя. Из-за неполадок в машине, а также в результате попадания вражеских бомб и подрывов на минах бросок через Ла-Манш стал единственной военной операцией «Шарнхорста» с марта 1941-го по март 1943 г. «Гнейзенау» повезло еще меньше. Подорвавшись на мине у побережья Голландии во время операции «Цербер», там же, где и «Шарнхорст», он встал в Киле на ремонт и там 26 марта 1942 г. был сильно поврежден во время бомбежки Королевскими ВВС – почти вся его носовая часть была разрушена. Его перевели в Гдыню (именуемую на немецкий лад Готенхафеном) и принялись модернизировать. 11-дюймовые орудийные башни были сняты с корабля и установлены на Атлантическом валу, одна пошла на Хук-ван-Холланд, другие в Норвегию. Предполагалось установить на борту «Гнейзенау» 15-дюймовые спаренные башенные орудия, приготовленные еще до войны для перевооружения «Шарнхорста» и «Гнейзенау», но к концу 1942 г. положение Германии в отношении сырьевых и трудовых ресурсов настолько осложнилось, что эти работы были прекращены. На решение отказаться от установки 15-дюймовых орудий, как мы увидим позже, повлияла и неудачная для немцев атака на конвой в сочельник 1942 г., когда пять британских эсминцев сумели противостоять «Лютцову» и «Хипперу».

Таким образом, «Шарнхорст» и «Гнейзенау» находились в доках, и единственным невредимым кораблем после операции «Цербер» остался «Принц Евгений», но несколько дней спустя и он, в свою очередь, был торпедирован английской субмариной «Трайдент» на пути из Киля в Тронхейм и потерял около 20 футов кормы.

Это означало, что единственным крупным боеспособным кораблем остался «Тирпиц», а также карманные линкоры «Лютцов», «Шеер» и крейсер «Хиппер», брат-близнец «Принца Евгения», однако довольно слабый брат, поскольку его двигатель имел многочисленные дефекты и потреблял непомерное количество топлива.

Теперь «Тирпиц» был полностью готов к боям, что очень беспокоило британское адмиралтейство, пока не сделалось его постоянной головной болью. Не далее как в августе предыдущего года первый морской лорд сэр Дадли Паунд выдвинул свои предложения о том, как расправиться с «Тирпицем». Он считал необходимым постоянно иметь под рукой два корабля типа «Кинг Георг V», суммарная боевая мощь которых равнялась мощи «Тирпица», ибо по водоизмещению и вооружению он превосходил британские линкоры. А необходимость иметь в постоянной боевой готовности два корабля типа «Кинг Георг V» означала, что нужно иметь под рукой три таких корабля на случай, если один из них будет поврежден торпедой, бомбой или миной или отправится на перевооружение.

Свою позицию первый морской лорд пояснил следующими словами: «Если «Тирпицу» удастся прорваться в Северную Атлантику, он парализует там все торговое судоходство, и нам придется как можно скорее навязать ему бой». А Черчилль прокомментировал: «Он представляет собой постоянную угрозу для всего, что движется на море. Он появляется и исчезает, вызывая резкую реакцию и смятение в стане противника».

Таким образом, были разработаны планы борьбы с «Тирпицем», на случай, если он выйдет в Атлантику или начнет атаки на конвои в Россию.

25 января 1942 г. Черчилль писал начальнику комитета штабов:

«Три для назад поступили сообщения о том, что «Тирпиц» находится в Тронхейме. Уничтожение или хотя бы повреждение этого корабля станет важнейшим событием в современной войне на море. Эта цель является приоритетом. В Норвегии у него нет ПВО, которая могла бы сравниться с ПВО Бреста или немецких портов. Даже если удастся только повредить его, вряд ли он сможет вернуться в Германию. Несомненно, лучше было бы дождаться для атаки лунной ночи, но атаку лунной ночью не сравнить с дневной атакой. Изменилась бы ситуация на всех театрах боевых действий на море, и было бы восстановлено военно-морское господство в Тихом океане.

Бомбардировочная авиация Королевских ВВС, морская авиация и палубная авиация авианосцев должны действовать в тесном контакте. Необходимо разработать план атаки силами торпедоносцев морского базирования и тяжелых бомбардировщиков как днем, так и в ранние утренние часы».

«Тирпиц» уже оказал решающее влияние на боевые действия на Дальнем Востоке. Когда отношения с Японией осложнились, решено было послать к Сингапуру по возможности наиболее сильное соединение. В него вошли два больших корабля «Принс оф Уэлс» и «Рипалс», а также один авианосец для прикрытия с воздуха. В то время у Великобритании было пять первоклассных авианосцев, любой из которых мог выполнить эту задачу; но два из них, «Формидабл» и «Илластриес», стояли на ремонте в США после полученных ранее в том же году повреждений от немецких бомб. Третий корабль, «Арк Ройал», был в ноябре потоплен немецкой субмариной, а четвертый, «Индомитабл», сел на мель во время ходовых испытаний в Вест-Индии. Оставался только пятый корабль, «Викториес», который пришлось оставить в водах метрополии для наблюдения за «Тирпицем» [8]8
  Еще один авианосец, «Карейджес», был потоплен германской подводной лодкой «U-29» 17 сентября 1939 г.


[Закрыть]. Поэтому «Принс оф Уэлс» и «Рипалс» вышли без авиационного прикрытия и были потоплены японскими самолетами через несколько часов после начала войны.

Если «Тирпиц» мог оказывать такое влияние на события, пребывая на стоянке в норвежской гавани, не требуется богатого воображения, чтобы представить себе, что могло бы случиться, выйди он в открытое море.

Как только адмиралтейство изучило обстановку, стало ясно, что лишить его боеспособности, если он вообще выйдет в море, можно было одним способом. Вне Германии, в оккупированной Европе, существовал только один большой сухой док, который мог вместить «Тирпиц». Он находился на Атлантическом побережье Франции в Сен-Назере. И именно в Сен-Назер рано или поздно пришлось бы зайти «Тирпицу», если бы он вышел в Атлантику, при условии, что этот сухой док еще будет существовать. Однако через несколько недель этого дока уже не было, и главнокомандующий в Плимуте сэр Чарльз Форбс, который отвечал за рейд на Сен-Назер, писал в адмиралтейство: «Я считаю, что нападение на Сен-Назер оказалось более сложным, чем атака на Зебрюгге, поскольку крупному, слабо вооруженному соединению кораблей пришлось совершить скрытый четырехсотмильный переход к месту боевых действий на средней скорости 11,5 узла через район, находящийся под контролем вражеской воздушной разведки… Главная цель атаки достигнута, так как большой шлюз, способный принять «Тирпиц», на долгое время выведен из строя».