Текст книги "Дар сопереживания"

Автор книги: Дэвид Вилтц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

3

Тага Хаммади построил карьеру на осторожности, умении соотнести риск с выгодой и балансировать на грани страха и необходимости действовать, поэтому его удары по империалистическим и сионистским мишеням оказывались по большей части успешными, принося врагу большие потери в живой силе и изрядный ущерб, а ему – столь желанное паблисити при малых и средних потерях с его стороны. Выжить в борьбе с огромными, могущественными секретными службами ему позволяло знание их методов, их предсказуемость. В любом конфликте реакция любой из сторон в какой-то мере предсказуема. Даже он, Тага Хаммади, предсказуем, если не в частностях, то в целом: ударь меня, дам сдачи; хлопни по правому плечу, поверну голову направо; отступлю перед подавляющим преимуществом. В конце концов, он рациональный человек. Именно поэтому Бахуд пугал его. Бахуд был иррационален и реагировал не так, как все остальные, что делало его крайне опасным и необычайно полезным человеком.

– Странное место для встречи, – заметил Хаммади.

– Мне здесь нравится, – ответил Бахуд. – Не так людно.

Они сидели в лодке в пятидесяти метрах от берега озера Комо. Хаммади добрался сюда на другой лодке. Гребля далась ему нелегко: молодость Таги давно осталась позади. Несмотря на прохладный ветерок, пот покрыл его лицо, стекая на черные усы, стекла очков запотели. Переход в лодку Бахуда получился весьма неуклюжим, оставив у Хаммади чувство неловкости и неустроенности. Бахуд просто перетянул его к себе за куртку с бесцеремонностью рыбака, вынимающего улов из сети. Бахуда это происшествие, кажется, позабавило. И вообще, он, похоже, воспринимал пожилого собеседника как своеобразное послеполуденное развлечение. Отгоняя лодку сильными гребками подальше от берега озера, он смотрел на Хаммади, как на человека, способного в любую секунду рассказать анекдот или спеть песенку.

Сделав глубокий вздох, Хаммади постарался вернуть утраченное хладнокровие. Три телохранителя Бени Хасана наблюдали за лодкой с берега. Негоже было выставлять себя в дурацком свете, особенно перед мелкими сошками, караулящими каждый момент твоей слабости.

Как бы случайно он взглянул на берег. Посмотреть, сумеет ли различить телохранителей в толпе туристов и деревенских жителей. К его удовольствию, те нигде не светились. В действительности Хаммади не сомневался в их компетентности, хотя осторожность редко присуща людям, привыкшим носить оружие. Они, конечно, опасны, но, что утешает, предсказуемы, если не сказать надежны. Хаммади дожил до своего возраста, потому что умел заранее определять близость опасности. Иногда он воображал себя пассажиром айсберга палестинского терроризма, непрерывно распадающегося на все более мелкие куски. Жизненно важно уметь почувствовать растущую трещину до того, как она появится на поверхности льда, и вовремя зацепиться за самый большой и устойчивый осколок. В настоящее время таким осколком являлась группировка Бени Хасана, тесно завязанная на нефтедоллары.

– Один около лавки, торгующей лепешками, – неожиданно сказал Бахуд.

– Кто?

– Вы же высматриваете своих людей? Второй стоит на веранде гостиницы. Третий болтает с рыбаком, что вынимает рыбу из сети. Рыбак тоже из ваших?

– Нет, – ответил Хаммади, пытаясь скрыть раздражение, вызванное легкостью, с какой Бахуд вычислил его людей.

– Любопытно, – пробормотал Бахуд, вытащив весла из воды. Прозрачные струйки потекли с лопастей на дно лодки.

– Вы больше месяца не входили с нами в контакт, – перешел к делу Хаммади. В разговоре с собратом-арабом он бы вел себя более осмотрительно, кружным путем подбираясь к сути, но Бахуд был арабом только по крови. Он говорил по-арабски, знал арабский образ жизни, но действовал как стопроцентный американец. Это упрощало общение с ним и являлось одним из его особо ценных достоинств. – Мы ждали известий от вас раньше.

– Раньше вы были мне не нужны. У Хольцера имелось при себе немного денег, – прямо ответил Бахуд.

– Вы любите деньги?

– Больше всего на свете.

– Тогда мы, скорее всего, найдем общий язык. У нас есть для вас поручение, за выполнение которого мы очень хорошо заплатим. Мы надеемся, вы сможете возместить нам потерю Хольцера.

– С ним что-то случилось? – невинно осведомился Бахуд.

Хаммади всмотрелся в его лицо. Оно, казалось, выражало самый искренний интерес.

– Да. Он получил мозговую травму.

– Когда я покидал его, с ним вроде бы все было в порядке, – сказал Бахуд.

– Правда?

– Возможно тюремная администрация выместила на нем зло за то, что он помог мне бежать.

– Вполне возможно, – согласился с этим предложением Хаммади, пряча гнев от ненужной потери Хольцера. Хольцер нравился Хаммади и был одним из его лучших оперативников на Западе. – Жаль, что мы его потеряли. Это особенно прискорбно если учесть, что у нас очень мало западных агентов, как вам, конечно, известно.

– Что поднимает мне цену в ваших глазах, не так ли? – заметил Бахуд.

– Ваши услуги будут более чем щедро оплачены, – проговорил Хаммади.

Бахуд широко улыбнулся, и Хаммади поразило неожиданное обаяние его улыбки.

– Если вы сумеете выполнить для нас довольно запутанное и трудное задание, – закончил он.

– Я сумею.

– Вы даже не хотите узнать, в чем состоит задание, прежде чем браться за его исполнение?

Бахуд пожал плечами.

– Я могу справиться с любым заданием.

Лодка мягко закачалась на волнах, поднятых пролетевшим мимо катером. Хаммади проводил его взглядом, чувствуя себя страшно уязвимым посреди озера, но это было единственное место, где Бахуд согласился встретиться с ним, да и то в последнюю минуту.

Вынув из кармана куртки конверт, Хаммади протянул его собеседнику. В конверте содержалась газетная вырезка с фотографией.

– Вы, конечно, узнали его?

– Разумеется, – ответил Бахуд.

– В статье упоминается, что через четыре месяца он будет в Нью-Йорке.

Бахуд пробежал глазами статью, рассказывающую о планирующейся под эгидой Организации Объединенных Наций конференции по проблемам детства. Туда намеревались прибыть семьдесят один президент, премьер-министры и прочие главы государств. Заголовок объявлял 1989 год Годом Детей.

Закончив чтение, Бахуд насмешливо фыркнул. Какая чушь! Как будто мировых лидеров интересуют проблемы детей. Словно они могли им чем-то помочь, даже если бы хотели.

– Когда-то я тоже был ребенком, – сказал он и рассмеялся. Хаммади с любопытством посмотрел на него.

– Всегда вспоминаю это время с удовольствием, – продолжил Бахуд. – Я и папа. Я и мой дорогой папочка.

– Нам многое известно о вашем отце.

– Вы так думаете?

– Мы с ним родились и выросли в одной деревне. Сионисты называют сейчас деревню Мизре Рамон, тогда как ее подлинное название...

– Я знаю, Эль-Саф, – перебил Бахуд. – Моего дорогого папочку частенько одолевали ностальгические воспоминания о родных козах, скалах и о том, как вам каждый вечер приходилось перетряхивать постель на предмет наличия в ней скорпионов. Забавное, должно быть, местечко. Созданное точь-в-точь для моего папочки. Оно и сделало его таким, каким он был.

Хаммади подавил желание ударить наглеца.

– Это была ничем не примечательная маленькая деревушка, – заговорил он. – Уверен, пустое место в глазах человека с Запада. Но это был наш дом. Сейчас сионисты производят там электронные компоненты. Говорят, тамошний сухой климат очень подходит для нужд высокой технологии.

Хаммади завершил рассказ плевком в воду.

– Да, высокие технологии никогда не заменят хорошей козы, – со смехом резюмировал Бахуд.

Тага возблагодарил небо, что у него нет при себе оружия, иначе честь обязывала бы его броситься на обидчика. Впрочем, у него не было сомнений в плачевном исходе такого нападения. Взамен он тонко улыбнулся и кивнул на фотографию.

– Нам бы хотелось, чтобы этот человек был убит. Причем публично, на этой организованной ООН встрече.

– Почему именно там?

– Паблисити, – пояснил Хаммади. – Это произведет огромное впечатление, поскольку за встречей будет следить весь мир. И если одного из семидесяти убьют на ступеньках комплекса ООН, остальным станет здорово не по себе.

– Его смерть осчастливит очень многих, – заметил Бахуд.

Хаммади не смог подавить улыбку.

– И меня среди прочих. Однако, учтите, обстоятельства его смерти для нас важнее самого факта смерти. Недостаточно просто пристрелить его, надо представить дело так, что он пал жертвой сионистского экстремизма.

– Сионистов? – удивился Бахуд.

– Что в этом удивительного? У кого на это имеются самые веские причины, как не у них?

– Вы принимаете меня за сиониста?

– Нет, но надеюсь, сионисты примут вас за своего. – Посмотрев на берег, Хаммади вновь не сумел различить в толпе телохранителей. Выражение лица Бахуда, однако, показывало, что тот их видит. – Вы внедритесь в маленькую кучку фанатиков из Нью-Йорк-сити. Они называют себя Сионское Братство. Сейчас это крошечная, недееспособная и предельно бестолковая группа недовольных, которые в основном занимаются пустой болтовней и пытаются срывать митинги неонацистов. Они много кричат о насилии, но все их действия пока остаются на словах. Вам предстоит превратить их в мощный мобильный отряд, способный на подобного рода убийство.

– Как я это сделаю?

– Решать вам. Вдохновите их, очаруйте. Покажите им выгоды насильственного пути разрешения проблем. Мы наметили предварительную мишень, ликвидацией которой они заявят о себе, как о реальной силе. Полиция должна воспринимать их всерьез, прежде чем вы нанесете основной удар. В этом случае все поверят, что это их рук дело.

– Таким образом вы не только избавитесь от него, – Бахуд постучал пальцем по фотографии, – но и поднимите в мире огромную волну антисионистских настроений.

– Таков наш план, – подтвердил Хаммади.

– Превосходно. Для вас. А что с этого буду иметь я?

Хаммади поправил очки.

– В нашем распоряжении находится нефтяная скважина, которая качает нефть только для вас, мистер Бахуд. Как вам это нравится?

– Я не в восторге, – откликнулся Бахуд. – Давайте так, оставьте нефть себе, а я получу причитающееся мне наличными.

– Хорошо, – согласился Хаммади. – Это три миллиона долларов. Вы получите их по частям.

Бахуд промолчал. Его взгляд скользнул по берегу, разнокалиберным катерам и лодкам на озере, затем вернулся к Хаммади.

– Первую – на сумму пятьсот тысяч – после того, как успешно проникнете в Соединенные Штаты.

– Что удержит меня от того, чтобы исчезнуть с деньгами?

– Жадность, – откровенно ответил Хаммади.

Бахуд рассмеялся, сверкнув чудесной улыбкой.

– Верно, вы правы.

– И еще сознание, что с этого момента мы объявим на вас смертельную охоту.

Улыбка Бахуда исчезла.

– Тебе следовало остановиться на жадности, Хаммади, – он впервые назвал собеседника по имени. – Я не люблю, когда мне угрожают. Кроме того, я умею охотиться гораздо лучше вас.

– О, конечно, конечно, – поспешно залебезил Хаммади. – Именно поэтому мы и решили нанять вас.

– Когда я получу остальные деньги?

– Миллион после ликвидации предварительной цели. Это докажет, что вы выполняете условия договора.

– Эта мишень тоже из числа ваших друзей?

Хаммади немного помедлил с ответом.

– Да, из бывших. Он удалился от дел.

– В США?

– Мне говорили, там весьма неплохо.

– Для тех, у кого есть деньги, – заметил Бахуд.

– У вас будет достаточно денег, чтобы навсегда отойти от дел. Остальные полтора миллиона вы получите после уничтожения главной цели.

– Каким образом я получу деньги? Такие суммы не возят в чемодане.

Хаммади пожал плечами.

– Электронным переводом в любой банк мира по вашему выбору. Проинформируйте нас, когда разберетесь с этим вопросом.

– У вас есть для меня контакт в Нью-Йорке?

– Конечно. – Хаммади достал из кармана второй конверт. – Подробности здесь. Пожалуйста, изучите их и верните конверт мне.

– Может быть, мне хочется изучить их на досуге.

– Это неприемлемо. Вы должны дать мне окончательный ответ сейчас.

– Сегодня?

– Боюсь, прямо сейчас. Ко времени нашего возвращения на берег.

Бахуд ухмыльнулся.

– А если я откажусь, мне, по всей видимости, придется иметь дело с тремя вашими головорезами, не так ли?

– Вы должны понимать: мы не можем допустить, чтобы о нашем проекте знал человек, не принимающий в нем участия.

– О, разумеется, я понимаю это, – сказал Бахуд, распечатывая конверт. – То есть одно из двух: или я соглашаюсь, или мне предстоит провести весь остаток жизни посреди озера.

– Есть еще одна возможность, – дополнил Хаммади, – пойти на корм рыбам.

Бахуд углубился в чтение, запоминая пароли, имя и адрес первой мишени. Его пальцы погладили обложку извлеченного из конверта паспорта.

– О'кей, – заговорил он через минуту. – Кажется, все в ажуре, за исключением суммы вознаграждения. В наши дни рискованно удаляться от дел всего с тремя миллионами долларов в кармане. Их может не хватить на безбедную старость. Мне думается, скважина вполне способна накачать нефти на десять миллионов долларов.

Хаммади ожидал торга из-за денег.

– Я могу поднять ставку до пяти миллионов, – предложил он.

– Десять сделают меня гораздо счастливее, – настаивал Бахуд.

– Вы не понимаете, что это не мои деньги, – миролюбиво произнес Хаммади. – В мои полномочия входит предложить вам не больше пяти миллионов. Если вы не согласны на эту сумму, мне нужно будет посоветоваться с руководством. Думаю, я сумею уговорить его предложить вам шесть.

– Такие акции, как эта нельзя оценивать в долларах, – сказал Бахуд. – В то же время, кроме меня, у вас нет никого, кто имел бы достаточную квалификацию, чтобы хотя бы попытаться осуществить задуманное. Я – единственный, кто может провернуть для вас это дело.

– Естественно, мы оплатим все ваши накладные расходы, – заверил его Хаммади.

Они сошлись на восьми миллионах, и Бахуд погнал лодку к берегу. В сорока метрах от кромки воды он снова перестал грести. Пустая лодка Хаммади дрейфовала в тридцати метрах.

Сунув паспорт в карман, Бахуд вернул Хаммади конверт, затем сказал:

– Меня беспокоит рыбак, с которым так долго болтает ваш человек. Большинство местных рыбаков сушат сети с середины утра.

Хаммади обернулся взглянуть на рыбака, и тут его столкнули в воду. Когда он, отплевываясь и отфыркиваясь, показался на поверхности, Бахуд схватил его за воротник и приподнял над водой.

– Что, тебя не научили плавать в твоем вонючем козьем загоне? Вечная проблема пустынь – отсутствие достаточного количества водоемов для купания.

Хаммади попытался ухватиться за борт лодки и получил веслом по пальцам. Потом Бахуд так перекрутил воротник, что он развернулся лицом к берегу и спиной к спасительной лодке.

– Я же тебя предупреждал, что не люблю, когда мне угрожают. Как ты полагаешь, кто сейчас пойдет на корм рыбам?

Хаммади выплюнул воду и закашлялся. Телохранители уже действовали: двое бежали к свободной лодке, третий плыл прямо к нему.

– Выбирай, – продолжил Бахуд, – можешь, если умеешь, держаться на плаву, пока тебя не подберут твои мальчики; а можешь, тоже если умеешь, доплыть до своей лодки. Или – утонуть. Последнее проще всего.

Он отпустил воротник, и Хаммади на короткое время скрылся под водой. Бахуд прикинул скорость пловца: тот быстро приближался. Если старик продержится по меньшей мере минуту, телохранитель станет героем дня.

– Работай руками и ногами, – посоветовал он вынырнувшему Хаммади, берясь за весла. – И вдыхай, только когда ты над водой. Я дам тебе знать, куда переслать мне деньги.

Бахуд не ошибся: пловец достиг Хаммади первым. Они оба неуклюже барахтались несколько секунд, пока не подоспели телохранители на лодке. К тому времени Бахуд высадился на берег в значительном отдалении от рыбака, с деланным безразличием наблюдавшим за происходящим.

Пройти паспортный контроль в аэропорту Монреаля несложно. Канаду не обременяет проблема терроризма, и, в отличие от Соединенных Штатов, проверка пересекающих границу для выявления подозрительных лиц проводится довольно небрежно, скорее ради проформы. Паспорт, которым его снабдил Хаммади, был достаточно хорош, чтобы благополучно проникнуть в Канаду, но, как знал Бахуд, будет рискованно пытаться пересечь с ним границу США.

Ему попался совсем молоденький агент Иммиграционной службы, новичок в своем деле. Бесконечные вереницы туристов и возвращающихся на родину из путешествий канадцев не успели еще притупить его любопытства и снизить остроту зрения, что непременно случилось бы через полгода работы. Пока же его переполняло служебное рвение. По параметрам стандартной проверки Бахуд не вызывал ни малейшего подозрения и совершенно не походил на террориста. Для любого, даже профессионального глаза, он представлял из себя того, кем и хотел казаться, неприметного туриста из Польши, воспользовавшегося новообретенными свободами своей страны, чтобы посетить родственников в польском анклаве Оттавы. Паспорт был подлинным, одним из нескольких сотен предоставленных в распоряжение Хаммади и Бени Хасана симпатизирующими коммунистическими властями до начала крушения партийной системы. Компетентный специалист по подделке документов, знакомый Бахуду со времен службы в Советской Армии, вклеил туда его фотографию и поставил все необходимые печати и штампы. Заглядывать в паспорт во второй раз не было причин, разве что из любопытства.

Агент – стоявшая на столе табличка подсказывала его фамилию: Мигер – видел до этого настоящий польский паспорт только в учебном классе. Внимательно сличив фотографию с оригиналом, он стад медленно пролистывать странички со штампами виз. В его усердии явно сквозило стремление продемонстрировать власть, произвести на туриста впечатление. Мигер еще не привык к своей власти над людьми, но чувствовал беспокойство, возникавшее при малейшей задержке с его стороны даже у тех, кому нечего было бояться. Любая пауза заставляла людей нервничать и потеть. Это доставляло Мигеру острое наслаждение.

К несчастью для Мигера, реакцией Бахуда на задержку явилось не беспокойство, а действие.

– Что-то не так? – спросил он, наклоняясь вперед. Ближайший вооруженный охранник из службы безопасности аэропорта стоял прямо позади него. Он ничего не увидит, знал Бахуд, тело заслонит его действия. В зале находился еще один охранник, но он был далеко и в тот момент, когда Бахуд заговорил, повернулся к туристу, разыскивающему нужный выход. Если его взгляд случайно наткнется на Бахуда и Мигера, охранник увидит только пассажира, тихо беседующего с агентом. Многие из проходивших иммиграционный контроль волновались из-за тех или иных вещей, не предназначенных для чужих ушей.

Мигер поднял глаза от паспорта и слегка отстранился, когда Бахуд навис над ним. Левая рука Бахуда, отвлекая внимание Мигера, потянулась за паспортом, и тот не видел, что делает правая рука Бахуда, пока не почувствовал давление большого пальца, нажавшего ему на шею немного повыше ключицы.

– Полагаю, все в порядке, – с улыбкой проговорил Бахуд. Забрал паспорт, затем перехватил руку Мигера, когда молодой человек потянулся к кнопке тревоги под столом. Пальцы Мигера судорожно задергались, глаза уставились на Бахуда, затем закатились, сделав его похожим на актрис немого кино, картинно падавших в обморок при получении плохих известий.

Будь у Бахуда время, он зажимал бы сонную артерию молодого человека, пока тот не умер бы от кислородного голодания мозга, но сейчас ему была дорога каждая секунда. Охранник в отдалении освободился от бестолкового туриста и теперь смотрел в их направлении. Его товарищ за спиной Бахуда в любой миг мог заподозрить неладное.

Несколько пассажиров в очереди за Бахудом видели случившееся, однако никто из них не понял, свидетелем чего оказался. Все произошло слишком гладко и стремительно. Тело Мигера начало заваливаться. Бахуд пихнул его на спинку стула и быстро обернулся к стоявшему позади охраннику.

– По-моему, юноше стало плохо, – сказал он, направившись ему навстречу. Важно было дать ложное объяснение инциденту, тогда истина откроется не сразу. Ко времени, когда охранник подошел к Мигеру, тот сполз на пол, а Бахуд, оставив за спиной зал иммиграционного контроля, бежал, расталкивая изумленных пассажиров, по коридору, ведущему к таможне.

Пробившись через толпу ожидающих свой багаж, он встал в очередь на таможенный контроль. По его расчетам, у него было три минуты, прежде чем охранники поймут, что случилось с Мигером, и, возможно, еще две-три из-за неизбежно последующей за этим суматохи. При удачном стечении обстоятельств он успеет пройти таможню и попасть в свободную зону аэропорта, где, без сомнения, легко избежит опознания. На его пути имелись два препятствия – таможенник и выходные ворота с вооруженной охраной из нескольких человек.

Стоя пятым в очереди, Бахуд подумал, что ему следовало схватить первую попавшуюся сумку с багажной карусели. Пассажир, прилетевший в Канаду международным рейсом из Польши с пересадкой во Франкфурте без вещей, даже без зубной щетки, обязательно вызовет подозрение. Последуют вопросы, на которые надо будет отвечать, а это потеря времени. Даже если он заявит, что багаж потерялся, его задержат для проверки.

Он стал четвертым, затем, очень быстро, третьим. Он высматривал, как бы ему незаметно снять одну из дюжины сумок стоявшей впереди семейной пары, когда увидел, как один, а затем и второй охранник у выходных ворот извлекают из-за пояса рацию. Бахуд тут же выскользнул из очереди, вернулся в багажное отделение, мгновенно смешавшись с толпой, и не сводя глаз с охранников, стал пробиваться к месту, где транспортер с багажом выезжал из стены. Охранники внимательно обследовали пассажиров.

Его расчет оказался чересчур оптимистичным. Бахуд немедленно ввел поправки. Теперь в его распоряжении оставалась минута, возможно, две, прежде чем охрана поймет, что нужного человека нет в поле зрения, и поднимет тревогу во всем здании аэропорта. Он схватил сумку, к которой тянулась пожилая женщина, и, сунув ее в руки владелицы, одновременно ступил на полосу конвейера и дальше за черные резиновые ленты, отделявшие багажное отделение от внутреннего помещения. Любой случайный наблюдатель, надеялся Бахуд, подумает, что он пытается вытащить застрявший багаж. Но самое главное, чтобы его не заметили охранники.

Проскочив узкую дорожку, тянувшуюся вдоль транспортера, Бахуд пролез через второй щит из резиновых полос и оказался перед двумя изумленными рабочими, разгружавшими тележки с чемоданами.

Пригладив рукой волосы, Бахуд улыбнулся обоим, будто они были именно теми людьми, которых он искал.

– Это ваша машина? – спросил он у ближайшего рабочего. Тот ответил непонимающим взглядом.

На повторенный по-французски вопрос рабочий ткнул большим пальцем в компаньона. Разворачиваясь, словно собираясь обратиться ко второму рабочему, Бахуд ударил первого локтем в горло. Второй возмущенно открыл рот, но, не успев ничего сказать, рухнул лицом вниз, получив сокрушительный удар в солнечное сплетение.

Убить обоих было самым быстрым и безопасным выходом из положения. Бахуд затащил тела во внутреннее помещение транспортера, где они, наверняка, пробудут необнаруженными достаточно долго, чтобы он успел скрыться. Он не знал, мертвы рабочие или только парализованы, это не имело никакого значения. Люди иногда оказывались удивительно живучими, a иногда хрупкими как стекло: тронь и развалится. Уложив рабочих одного на другого, он снял с верхнего форменную куртку, кепку и головной телефон с большими наушниками.

Затем отцепил тягач от багажных вагончиков и, усевшись на водительское место, быстро переоделся. По всему зданию аэропорта разносился сигнал общей тревоги, закрывались двери, но Бахуд уже спокойно ехал к проволочному ограждению территории аэропорта. Когда люди из службы безопасности обнаружили уперевшийся носом в забор багажный кар и поняли, что Бахуд, перепрыгнув на другую сторону, остановил попутную машину, было уже слишком поздно. Он вырвался на просторы Северо-Американского континента, и отыскать его среди более чем полумиллиарда людей на площади в двадцать миллионов квадратных километров, стало труднее, чем найти иголку в стоге сена.

Существует множество способов раздобыть фальшивые документы, но фальшивки не всегда надежны, и на их изготовление требуется время. Настоящий паспорт заполучить проще и быстрее, хотя Бахуду был известен лишь один способ сделать это.

Приемная паспортной службы в Монреале была обставлена наподобие зала ожидания автовокзала и отличалась тем же пренебрежением к удобствам посетителей. Бахуд просидел три часа на складном стуле с прямой спинкой, читая порнографический роман, обернутый в обложку от книги по философии Дзен. Порнография интересовала его не больше, чем любого нормального человека, но он давно познал, что в полувозбужденном состоянии легче всего убить нудные часы ожидания. Бесполезно пытаться читать хорошую книгу, когда необходимо поминутно изучать лица окружающих людей. Хорошая книга требует концентрации внимания и доставляет слишком большое удовольствие, чтобы портить его поверхностным чтением. К тому же, можно слишком увлечься и из-за нежелания даже на секунду отвлечься от повествования, пропустить нужного человека. Порнография же не требует большого внимания и концентрации, от нее можно оторваться на несколько минут, чтобы потом начать с топ же места, или, вообще, открыв наобум другую станицу, найти тех же героев, занимающихся абсолютно тем же самым. И в отличие от серьезных книг порнографические романы легко читаются заново. Правда, при повторном прочтении, когда спадает созданное повествованием возбуждение, чтиво воспринимается как плохая комедия. Начинают бросаться в глаза повторы, нелепость диалогов, примитивность психологической разработки характеров. Бахуда всегда изумляло, кто же пишет подобную макулатуру, кто ее издает и кто читает.

Незадолго до полудня в напряженный момент, когда героиня романа тщетно стараясь выстоять перед четвертым за день покушением на ее целомудрие, появился долгожданный человек. Захлопнув книжку и сунув ее в карман, Бахуд встал и с наслаждением потянулся. С первого взгляда ему стало ясно, что мужчина относится к нужному базовому типу – блондин с начинающей редеть шевелюрой, как это часто встречается у людей со светлыми волосами; с правильными чертами, и мягким овалом лица. «Похож и в то же время не похож на меня», – отметил про себя убийца. Бахуд обладал лицом североевропейца – немца, скандинава, англичанина, – унаследованным по материнской линии; лучшим в мире типом лица, считал он. Не проходило дня, чтобы он не любовался своим отражением, испытывая чувство глубокого удовлетворения и попутно упражняясь в мимике. Его лицо было красивым, вне всякого сомнения, но при этом совершенно незапоминающимся. Глазу возможного свидетеля не за что было зацепиться: оно не имело ни выдающегося носа, ни выступающего или срезанного подбородка, никаких приметных шрамов или родимых пятен. Лицо – кошмар полицейского художника: не с чем работать, усредненный тип, подходящий практически любому. После серьезного изучения внешних данных, Бахуд обычно улыбался себе, и его восхищение самим собой еще больше возрастало. Он знал о чарующем действии своей улыбки, с неизменным успехом опробованном на многих женщинах. Если что-то и выделяло его из толпы, то именно эта улыбка, которой он умел придавать сотню оттенков от мужественной усмешки сквозь слезы до выражения безмерного счастья, и все без малейшего следа наигранности. Однако полицейские художники не имеют дела с улыбками. Фактически, они никогда про них не спрашивают. Зачем? Только немногие преступники улыбаются своим жертвам, и Бахуд в их числе. Почему бы и нет? В конце концов, он получает наслаждение от своей работы.

Оставшись довольным лицом и телосложением избранного объекта, Бахуд подошел поближе, чтобы оценить его рост. Три-четыре сантиметра разницы вполне допустимы и приобретаются или убираются изменением осанки. При значительном различии в большую или меньшую сторону, он позволит этому человеку уйти и подождет следующего подходящего кандидата.

На глазок мужчина был на полтора сантиметра ниже метра семидесяти восьми Бахуда – близко к идеалу. А самое замечательное – он носил длинные пышные усы, которые, свисая с верхней губы, маскировали нижнюю часть лица. Усы единственные – придавали лицу мужчины некоторую индивидуальность. Бахуд мог отрастить похожие за три недели или купить сегодня же. Он не любил растительности на лице: она скрадывала впечатление от его улыбки, но для его сегодняшних нужд это было то, что надо.

Пока жертва продлевала паспорт. Бахуд отошел к вешалке у двери. На улице было холодно, некоторые носили пальто и, приходя в паспортную службу, раздевались у входа. Бахуд, вешая свое пальто на проволочные плечики, сунул еще одни во внутренний карман.

Одевшись, он зашел в мужской туалет и, закрывшись в кабинке, принялся сгибать и разгибать плечики, пока они не сломались. Повторив операцию рядом с крюком, он получил заостренный с обоих концов прямой кусок металла примерно тридцати сантиметров в длину. Затем он засунул проволоку в рукав рубашки с внутренней стороны локтя и пропустил под кольцом, которое носил на среднем пальце правой руки так, чтобы острие не высовывалось из-за пальца. Кольцо, изготовленное из простой стали со вставкой из оникса не вызывало у Бахуда никаких сентиментальных ассоциаций и служило не декоративным, а чисто утилитарным целям.

Вернувшись в приемную, Бахуд снова сел на стул и положил руки на колени, чтобы скрыть проволоку, тянущуюся из рукава через ладонь под кольцо и немного не доходящую до кончика пальца. Другой конец проволоки успокаивающе давил на кожу в том месте, где локоть упирался в живот.

Когда нужный человек покинул помещение паспортной службы, Бахуд последовал за ним на шумные улицы апрельского Монреаля.