Текст книги "Марш через джунгли"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Джон Ринго
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

ГЛАВА 48

Костас Мацуги наблюдал за вереницей согбенных фигур, перетаскивающих на спинах мешки ячмериса. Эти мардуканцы были первыми женщинами, помимо жен их погонщиков, которых морпехи видели со времен Ку'Нко-ка. Этих явно использовали на простейшей тупой работе, потому что они были безобидными и, кажется, умственно неполноценными. И еще они были худые, как жерди.

Когда вносили последний мешок зерна, слуга огляделся по сторонам. Место, куда сваливались запасы продовольствия, не было видно мардуканским гвардейцам, выставленным снаружи гостевых апартаментов. Костас быстро вскрыл большой горшок и помахал мардуканкам.

– Это тушеное мясо с ячмерисом. – Он показал на груду небольших глиняных чашек. – Можете взять каждая по одной чашке. Только по одной, пожалуйста.

Когда почти трогательно благодарные женщины ушли, он поднял глаза и увидел Джулиана, который наблюдал за ним из дверей. Отгороженная часть с одной стороны прохода формально была комнатой для охраны, но, поскольку в здании, кроме охраны, никого и не было, ее превратили в склад.

– Вам не нравится моя благотворительность, сержант? – Мацуги поднял мешок и направился к дверям; пора было начинать трудиться над обедом.

– Нет. – Морпех легко вынул двадцатикилограммовый мешок из слабой хватки слуги и водрузил себе на плечо. – С благотворительностью в этом городе, похоже, перебои. Не вижу ничего плохого в том, чтобы внести некоторые изменения.

– Это самый отвратительный город, который я когда-либо имел неудовольствие посетить, – сказал Мацуги. Он покачал головой и скривился. – Уму непостижимо.

– Ну, – сказал сержант с мрачной ухмылкой, – он плохой – это да. Но не худший в Галактике. Вы когда-нибудь читали что-нибудь об «очищаемых мирах» у чистюль?

– Немного, – признался слуга. – Я что-то слышал о них, но я, в общем, не могу сказать, что знаю. С другой стороны, как мне кажется, концепция пречистых имеет свое оправдание. Многие планеты были искалечены чересчур ревностным преобразованием климата и неконтролируемой добычей полезных ископаемых до такой степени, что не подлежат восстановлению. Но это не делает меня сторонником пречистых, – поспешно добавил он.

– Да я и не думал, что вы их сторонник. В этом случае вы не смогли бы пройти тесты на лояльность. Ну, я надеюсь, что не смогли бы. Но вы точно не читали доклады об «очищаемых мирах»?

– Нет, – ответил Мацуги. Они подходили к той части, где располагалась кухня. В большом очаге с краю комнаты стражи уже было разожжено пламя и висел на крюке котелок, в ожидании, когда его передвинут на огонь. – А надо было?

– Может быть. – Сержант поставил мешок с зерном на пол. – Но в общем вы что-то о них знаете?

– Это бывшие колонизированные планеты, которые пречистые пытаются вернуть к «исконному» состоянию, – сказал слуга и стал бросать в котелок подготовленные ингредиенты. – Они пытаются уничтожить все следы земной жизни. – Он улыбнулся и показал на котелок. – Сегодня, для разнообразия, тушеное мясо с ячмерисом.

Джулиан фыркнул, но не улыбнулся.

– Все правильно, так в теории, – согласился он. – Но как они на самом деле делают это? Как они «разземеливают» эти миры? И какие это миры? И где колонисты, которые жили на них?

– К чему эти вопросы, сержант? – спросил Мацуги. – Должен ли я предположить, что вы знаете ответы, тогда как я не знаю?

– Да, – несколько сердито кивнул Джулиан. – Я знаю ответы. Итак. Как они «разземеливают» планеты? Они начинают с колонистов. Это, по большей части, бедные фермеры – ни одна из этих планет не производит хоть что-то, что интересует пречистых. Вот почему они хотят их прикрыть. Так что они этих людей арестовывают и заставляют работать, ликвидируя «урон», который нанесла планете пара поколений. Поскольку это фермеры и терраформисты – или хотя бы потомки фермеров и терраформистов, – они, де-факто, уже виновны в «экологической халатности».

– Но?.. – начал слуга озадаченным тоном.

– Погодите. – Сержант поднял руку. – Думаю, я скоро отвечу на все ваши вопросы. Так вот, они заставляют их работать, «обращая процесс вспять». В основном ручными орудиями труда, «чтобы минимизировать воздействие». А поскольку люди если ничем другим, то хотя бы своими выделениями изменяют вокруг себя окружающую среду, пречистые следят за тем, чтобы минимизировать любой новый урон. Что они и делают, сокращая рацион работников до тысячи килокалорий в день.

– Но ведь это...

– Около половины минимума, необходимого для поддержания жизни? – сказал сержант с жесткой улыбкой. – Правда? Вот незадача.

– Вы хотите сказать, что они морят своих собственных колонистов голодом до смерти? – не поверил Мацуги. – А где же Комиссия по правам человека?

– Все эти планеты расположены ближе к центру империи пречистых, – сказал Джулиан. – Комиссаров и близко не подпускают к «очищаемым мирам». По словам пречистых, они полностью заброшены и находятся на карантине, так что какой интерес может быть к ним у Комиссии? Кроме того, – с горечью добавил он, – со времени тех событий прошли уже годы...

– Боже мой, вы говорите всерьез, – тихо сказал слуга. Сержант помог ему наполнить котел водой и повесить над огнем. – Это сумасшествие!

– Слово «сумасшествие» описывает чистюль как нельзя лучше, – проворчал Джулиан. – Конечно, «окончательного решения человеческого вопроса» не предвидится... – добавил он с мрачной ухмылкой.

– Да? – осторожно сказал Мацути.

– Ну, конечно. Я хочу сказать, всегда найдется какой-нибудь чертов антропоцентрический сорняк, неожиданно возникший на этих «очищенных» пейзажах, – легкомысленно сказал сержант. – Вот почему им до сих пор приходится отправлять туда людей, чтобы вырывать их с корнем.

– А где они берут этих людей?

– Ну, во-первых, есть политзаключенные, – сказал Джулиан, загибая пальцы. – Потом, есть всякие «враги окружающей среды», например курильщики. И есть обычные заключенные, которых просто слишком беспокойно держать рядом. Последние в списке, но, определенно, не по значимости, это иностранцы, которые, по мнению пречистых шишек, бесполезны, – закончил он с тихим рычанием.

– Например? – спросил Мацути еще более осторожно.

– Наших рейдеров для начала, – горько сказал морпех. – Мы потеряли три группы за прошлый год, и все, чего мы добились от чистюль, – это «нам о них ничего не известно».

– О-ё...

– Самое поганое, ходят слухи о том, что Комитет по навигации знает, где они. – Сержант сел на трехногий столик и опустил голову. – Если бы они нам просто сказали, мы бы в то же мгновение... Черт, мы же послали рейдеров на те планеты и задокументировали, что там творится. Вот как мы потеряли наших людей в этих богом проклятых местах! И я знаю, что мы могли бы вытащить по крайней мере некоторых из них!

– Так значит, это слухи? Тогда другое дело. Я не могу поверить, что сегодня, в наш век, происходят подобные вещи.

– Да поймите же, Костас, черт подери! – резко сказал Джулиан. – Я видел чертовы фотографии с Калипсо, они напоминают лагеря для интернированных времен Войны Кинжалов! Кучка скелетов, разгуливающих с деревянными инструментами и выкапывающих одуванчики, я вас умоляю!

Слуга спокойно посмотрел на него.

– Я уверен, что вы уверены, что это правда. Вы не будете возражать, если я попытаюсь найти подтверждение?

– Отнюдь, – вздохнул Джулиан. – Спросите старших офицеров. Черт побери, спросите О'Кейси, когда мы выцарапаем ее обратно. Я уверен, она на этом собаку съела. Суть в том, что, как бы ни было плохо это мардуканское болото, люди каждый день причиняют друг другу вдесятеро большее зло.

Поэртена внимательно следил за мардуканцами. Он уже давно перестал жалеть о том, что научил их жульничать. Нет смысла в сожалениях: что бы ни сделал джинн, его нельзя снова посадить в бутылку. Просто оказалось, что наличие четырех рук делает мардуканцев просто дьявольскими шулерами.

Он впервые засек возникшие осложнения вскоре после того, как накоротке показал пару хитрых приемчиков своим друганам, во время перехода из Войтана. Внезапно он, постоянный победитель при игре в покер, начал проигрывать. Поскольку его игра не изменилась, это означало, что игра его товарищей должна была улучшиться, – но только когда Кранла передернул на сдаче, он допер, что происходит.

Даже несмотря на то что «ложные руки» мардуканцев были сравнительно неловкими, для них не представляло трудности спрятать в ладони одну или две нужные карты, и потом оставалось только подменить их, что было и вовсе пустяком. Пинопец однажды поймал их на тузе, измазанном слизью: Денат, хитрая бестия, сообразил, что может прилепить карту к слизи на предплечье и даже показать, что у него «руки пустые».

Сейчас они играли пиковый сплит. Способы смухлевать все равно были, но когда в игре все пятьдесят две карты, это сложнее. Слабое утешение, подумал он, кбгда Тратан перебил тузом взятку и прорезал короля Поэртены.

– Спокойнее, Поэртена, – фыркнул огромный мардуканец. – Следующий раз ты подумаешь, что эти безмозглые женщины нам подсказывают!

Он показал на ближайшую, которая медленно шаркала мимо на корточках, подметая пол жалким пучком ячмерисовой соломы, фальшиво напевая и беззвучно бормоча под нос.

Группа глуповатых крестьянских женщин была прислана накануне, чтобы убрать, и осталась. Неудивительно: у землян с ними обращались лучше, чем в любом другом месте города. За короткое время, пока отряд ожидал известий о том, что намеревается сделать король, безобидные маленькие существа слились с фоном.

Поэртена поднял взгляд по направлению жеста Тратана и фыркнул.

– Не думаю, – сказал он.

Маленькая мардуканка заметила их взгляд и опустила голову, слегка увеличив громкость пения. Поэртена хохотнул и стал снова смотреть в свои карты. И замер, потому что включилась программа-переводчик его зуммера. Система честно среагировала на его подсознательное желание послушать слова песни и определила, что имеет дело с неизвестным диалектом. Он хотел было прервать лихорадочную работу переводчика, но оставил это намерение, поскольку первая выскочившая фраза оказалась: «глупый мужчина».

Он подавил смешок и прислушался. Крохотная женщина, лишь чуть-чуть повыше обычного человеческого роста, явно бранила мардуканских соплеменников.

О, глупейшие из мужчин, разве не пою я на вашем языке? Поглядите на меня, лишь один взгляд – это все, что я прошу. Я боюсь подойти и прямо сказать, что к чему, потому что среди моих товарок есть шпионки. Но я единственная, кто знает ваш язык, Вы, глупые, пустоголовые, трусливые идиоты, мужчины! Неужели вы не выслушаете меня, чтобы ваш принц остался жив?

Поэртена сам до конца не понял, как ему удалось сохранить невозмутимое выражение лица, когда он перешел от веселья к тревоге, но он был прожженным дельцом, и этот его опыт не ограничивался легальными товарами и услугами. Люди и раньше тайно вступали с ним в контакт в общественных местах – и как только он подсознательно понял, что песня была попыткой сделать именно это, он полностью активизировал программу перевода.

Беда заключалась в том, что женщина пользовалась не языком Народа. Не использовала она и диалект Ку'Нкока, который был очень сходным. Вместо этого она говорила на каком-то третьем диалекте, который значительно отличался от первых двух, и из-за сочетания этих различий и того факта, что она старалась не привлекать к себе лишнего внимания, три мардуканца ее просто не замечали.

– Беда в твоем языке, о глупая женщина, – сказал Поэртена. Переводчик, проследив, к кому относится утверждение, автоматически использовал необычный диалект. – Они на нем не говорят. Так кто же тут глупый, спрашиваю я тебя?

– Ой, – пела она. – Я удивлялась, как три мальчика могут быть такими глупыми. Это язык города, через который вы прошли, возрожденного вами города.

Песня была почти атональной и, поскольку пелась почти шепотом, могла бы показаться колыбельной на незнакомом языке. Никакой угрозы разоблачения. И несмотря на это, напев снова стал совершенно бессловесным, едва в помещение вошла другая женщина, которая несла поднос с едой. Загадочная мардуканка подождала, пока другая женщина выйдет из зоны слышимости, затем осторожно покосилась на землянина и продолжила бессмысленную уборку.

– Ходи давай, или ты проиграл, – сказал Кранла, постукивая по столу.

Поэртена резко оторвался от своих мыслей и бросил карту, даже не поглядев на нее.

– Эй, приятель, – ворчливо начал Денат, – какого?..

– Нет, нет, нет, никаких разговоров за столом, – хихикнул Тратан, кроя короля пикой. – О-па!

– Тш. .. – тихо сказал Поэртена. – Мы токо что стопнули игру. Мы бум прост кидать карты, пока не скинем все – и хва.

– Эй, не так все плохо... – начал уговаривать Кранла.

– Мне тока что бякнули в ухо, что есть проблема, – солгал Поэртена. – Так что я на сам-то деле за игрой не слежу, а так. Нам надо стопнуться. Вот ща.

– Я могу выйти, – сказал Тратан. Впереди была половина партии, но он открыл свои карты. – Мы просто бросаем их, подсчитываем очки, как будто по-настоящему, и раздаем новую партию. И делаем вид, что играем, пока тебе не надо будет идти. – Он как бы невзначай огляделся, ища непосредственную угрозу. – Нам надо взять копья?

– Что? – сказал Кранла. – Я не...

– Заткнись, – мягко сказал Денат. – Просто делай так.

– А-а... – Молодой мардуканец наконец понял, что к чему, и, пожав плечами, бросил свои карты на середину стола. – Все равно партия не задалась.

– Да, – сказал Тратан. – По-моему, сдача сейчас была просто отвратительная.

– Слышь, госпожа, – сказал Поэртена. – Что тебе надо передать нам? – Он умышленно не сводил взгляда со стола и адресовал казавшиеся бессмысленными слова Тратану.

– Кажется, я кое-что понял, – сказал в ответ мардуканец, невольно оглянувшись на женщину, и снова уставился в стол. – Значит, это не было сообщение по вашему таинственному радио?

– Есть тот, кто должен поговорить с вашими вождями, – пела женщина, теперь смахивая пыль со стен около стола. – Тот, кто должен встретиться с вашими вождями.

– Это трудноват, – сказал Поэртена, но посмотрел на племянников Корда. – Кранла, сгоняй за сержант-майором...

– Хорошо, – сказал мардуканец, используя стандартный язык, встал и потопал к лестнице.

– Я жду вас около очага внизу через очень короткое время, – пропела женщина, отступая к двери и подметая перед собой. – Когда свеча прогорит на половину ширины пальца.

Поэртена озадачился, но решил, что задерживать женщину не стоит. Она явно действовала по каким-то правилам игры, и, если земляне собираются воспользоваться ими, надо сначала в них разобраться.

– Хорошо, – ответил он, поднимая карты. – Полчаса. Он взглянул на свои карты и ухмыльнулся:

– Полный дом на сдаче. Повезло мне.

– Не совсем, – успокаивающе сказал Тратан. – Я просто хотел, чтобы ты не отвлекался, пытаясь решить, с чего ходить.

ГЛАВА 49

– Ты уверен, что не лопухнулся, Поэртена? – с сомнением спросил лейтенант Ясько.

Яркое пламя очага превращало кухню, которая обыкновенно пустовала – здесь бывали только Мацуги и жены погонщиков, помогавшие ему с готовкой, – в подобие ада. Грешников набилось много: сержант-майор, лейтенант Ясько, сам Поэртена и Денат, а также Джулиан и одно из его стрелковых звеньев. Мацуги и его помощники продолжали готовить вечернюю еду, не без труда огибая морпехов и мардуканцев, заполнивших комнату.

– Эт то, где она сказала, сэр.

– Значит, она опаздывает, – сказал лейтенант.

– Время нечеткое, – сказал Панэ по радио. – Свеча, прогоревшая «на полпальца». Человеческий или мардуканский палец? И какая именно свеча?

Капитан, Роджер и О'Кейси «присутствовали на собрании» посредством нашлемных камер Дэпро и ее подчиненных.

– В любом случае это примерно полчаса, сэр, – возразил Ясько. – Безнадежная затея, – добавил он, бросив взгляд на оружейника.

– Значит, вы думаете, что нам надо было оставить это без внимания, сэр? – спросила Косутич.

– Я думаю, – ответил лейтенант, когда стена позади него бесшумно распахнулась, – что все мы должны быть готовы к нападению. Мы не знаем, что нас ждет, – закончил он.

Из потайного хода вышла служанка, которая двигалась уже вовсе не как служанка, в сопровождении некоего знакомого лица.

– Дерьмо, – без выражения сказала Косутич и переключила сенсоры шлема на глубокое сканирование. Вид «гостевых апартаментов» на новой частоте оказался крайне интересным. – Капитан, у нас тут забавная штука обнаружилась.

Ясько посмотрел на нее с изумлением, потом обратил внимание, что все остальные куда-то таращатся, оглянулся – и чуть не выскочил из своего «хамелеона».

Джулиан сморщил нос и хихикнул.

Да это же «лудильщик»!

Хедер Бижан кивнул, а женщина, которая уже не выглядела ни забитой, ни безграмотной, прошла через комнату, чтобы запереть дверь.

– Прошу вас простить мой обман, когда вы подходили к городу. Было необходимо предотвратить ваше уничтожение.

– Что вы имеете в виду? – Природная подозрительность Ясько не слишком уменьшилась от того, что кто-то вышел из «сплошной» стены позади него. – Какого дьявола, нас никто не уничтожит, парень!

– Вас могут убить, – повторил Бижан. – Вам нанесли серьезный ущерб в Войтане. Вы потеряли, я полагаю, около тридцати человек из общего количества девяносто.

– Меньше, – с легкой улыбкой сказала ему Косутич. – У вас, должно быть, кто-то посчитал раненых, которые, по его предположению, должны были умереть, но мы ребята крепкие.

Бижан спокойно хлопнул руками в знак согласия.

– Да, и мой подсчет показал, что это число меньше. Спасибо за объяснение. Тем не менее, если бы вы не пришли в Маршад, вас бы уничтожили на подходах к Пасулу. Даже если бы Раж Хумасу потребовалась целая армия, чтобы осуществить это, вы были бы уничтожены.

– Почему? – спросил Ясько. – Что мы такого сделали?

– Не что мы сделали, сэр, – сказал Джулиан. – Что мы есть. Мы – его ключ к всевластию.

– Точно, – кивнул сержанту Бижан. – Вы – его ключ к контролю над Хадуром. Не стройте иллюзий, Пасул – это только ступенька. После Пасула придет Турзан, затем Драм. Он будет использовать вас до тех пор, пока не израсходует полностью.

– Мы примерно так и предполагали, – сказал Панэ, обращаясь к Косутич и Ясько. Он пользовался отдельной частотой, чтобы остальные не могли ничего услышать; этот разговор не способствовал подъему отрядного духа. – И у нас нет времени. У него есть план, так что спросите у него, в чем он заключается.

– Какой у вас план? – спросила Косутич, перебивая Ясько.

– Пусть разговор ведет Косутич, лейтенант, – сказал Панэ, когда лейтенант дернулся сделать замечание сержант-майору. – По обычаю, позицию сначала излагает тот, кто ниже рангом. Таким образом, если придется кого-то разжаловать в рядовые, пусть это будет сержант-майор, а не вы.

– У вас должна быть причина вступить с нами в контакт, – продолжала сержант-майор, подавляя улыбку. Вряд ли капитан когда-либо кого-либо разжаловал в рядовые, но его отговорка, конечно же, дала прекрасное оправдание для взрослых игрушек.

– Вам нужно придерживаться расписания, – сказал шпион с мардуканским хрюкающим смешком. – Да, я знаю о вас даже это. Вам нужно добраться до того дальнего берега за установленное время. Вы не можете позволить себе потратить здесь год на военную кампанию.

– Какого черта! – воскликнул Ясько.

– Весьма интересная деталь, – сказала Косутич. – Но вы все еще ничего не сказали о вашем плане.

– Совершенно очевидно, что существуют те, кто не очень доброжелательно относится к Раж Хумасу, – сказал «лудильщик». – В Маршаде таких много. И еще больше – по крайней мере, среди тех, кто имеет власть и средства, – в Пасуле.

– А вы что? Друг этих людей? Сторонник?

– Зовите меня другом, – сказал шпион. – Или смиренным слугой.

– Ага. Ну, ладно, смиренный слуга, каков план этой анонимной группы людей?

– Они просто желают изменить статус кво, – вкрадчиво сказал шпион. – Создать лучший Маршад – для всех его жителей. А те, кто из Пасула, – спасти себя от завоевания сумасшедшим.

– А почему мы должны помогать им? – спросила Косутич. – Мы ведь можем оказаться фанатичными сторонниками монархии: «подчинись королю или подохни».

– Вы не такие, – спокойно ответил Бижан. – Мой разговор с О'Кейси прояснил это. Она очень интересовалась, в чьем владении находится земля, и выразила удовольствие, когда я сказал ей, что Пасул практикует свободное владение землей самими фермерами. Более того, вы в ловушке: либо вы уничтожите Дом Раж, либо опоздаете, куда вам там надо. Кроме того, ваша роль не будет трудной. В день битвы вы просто смените подданство. С помощью вашего оружия-молний и военных сил Пасула повстанцы смогут одолеть войска Раж Хумаса, большая часть которых будет отослана к Пасулу вам в поддержку.

– А как насчет наших командиров? – Косутич видела, что в плане дыр – как в швейцарском сыре; кроме того, она подозревала, то эти дыры – продуманные ловушки. – Как они переживут нашу «смену присяги»?

– Во дворце есть наши сторонники, – ответил Бижан. – При их совместных действиях с теми охранниками ваших командиров, которые сейчас во дворце, стражников Раж Хумаса можно одолеть без труда. Я не сомневаюсь, что безопасность ваших командиров будет обеспечена до тех пор, пока либо вы не придете освободить их, либо дворец не будет взят городскими повстанцами.

– Однако, – продолжил он, прихлопнув ладонями в знак сожаления, – можем мы гарантировать безопасность ваших командиров или нет, а выбор у вас очень ограниченный. Если вы не поможете нам, то через год вы все еще будете здесь, засосанные в это болото до конца ваших жизней. Которые будут недолгими, учитывая, что Раж намеревается снова и снова использовать вас в качестве ударных частей.

Косутич постаралась сделать так, чтобы ее улыбка была широкой и зубастой; мардуканцы показывали зубы только в знак агрессии.

– Вы все просчитали, не так ли?

– Вам нужна наша помощь, – просто сказал шпион, – а нам нужна ваша. Это простое совпадение интересов. Ничего более.

– Ага. – Сержант-майор взглянула на женщину. – Это наша связная? – спросила она, указывая подбородком.

– Да, – ответил Бижан. – Ее семья из Войтана, и у нее... другие традиции. Она прекрасная связная.

– Меня никто не замечает, – сказала крохотная женщина, стоя у двери со своей метелкой и лениво смахивая пыль. – Кто заметит безмозглую женщину? Даже если она что-то слышала, как она может это запомнить?

Мардуканка злорадно хрюкнула, и Косутич улыбнулась. Потом повернулась к шпиону.

– Останьтесь здесь. Нам надо поговорить.

Она сделала знак командной группе выйти из стигианской кухонной жары. Они дошли до комнаты охраны, где она велела остановиться.

– Капитан, вы здесь? – спросила Косутич.

– Да. И мы все слышали, – сказал Панэ.

– Угу, – вклинился Роджер. – Все до последнего чертова словечка.

– Мне нужны предложения, – продолжил Панэ. – Джулиан, вы первый.

– Нам нужно согласиться, сэр. По крайней мере сначала. Как сказал этот парень, прямо сейчас у нас никаких обходных путей.

– Не беспокойтесь о нас, – сказал Роджер. – Я не знаю, согласится ли со мной капитан Панэ, но я полагаю, что мы сможем продержаться сами, если большая часть гвардии будет занята в поле.

Вздох Панэ был слышен даже по чужому радио.

– Мне это не нравится, но я более или менее согласен.

– Мы, скорее всего, можем сменить противника, – сказал Ясько, качая головой. – Но будет неслабая драка у моста, а потом придется возвращаться, держа круговую оборону до самого дворца.

– На самом деле, сэр, – сказала Косутич, думая о районе боевых действий, – проблема будет с другой стороны.

– Правильно, – согласился Панэ. – Если регулярные войска прорвутся в город, в этом лабиринте вам придется биться за каждый шаг. Подобный бой уничтожит наши силы до нуля. Если придется вести уличные бои, то лучше сдаваться прямо сейчас.

– Значит, вы считаете, что, если армия Маршада окажется на пасульском берегу и останется там, то рота может освободить нас? – осторожно спросил Роджер.

– Да, – сказал морпех после минутного раздумья. – У нас все равно будут некоторые потери. Но если мы можем получить какие-то гарантии, что войска Пасула прикроют наше отступление, то мы должны справиться. Однако перед нами все еще стоит проблема того, как не дать им перейти реку обратно... – Он помолчал. – А... Вы думаете о том, о чем подумал я, ваше высочество? – осторожно спросил он.

– Должно быть. Это зависит от того, сможем ли мы тайно вывести одного из мардуканцев из гостевых апартаментов.

– Ага, – почти одновременно сказали Джулиан и Косутич. Два сержанта посмотрели друг на друга и засмеялись.

– Если мы сможем добыть латы для одного из наших «трех мушкетеров», я могу поставить на них камеру и радио, – сказал Джулиан. – У меня все есть.

– Я научу его обращаться со снаряжением, а узлы Денат и так вяжет великолепно, – добавила Косутич, потирая ухо.

– О чем мы говорим? – спросил Ясько.

Группа двинулась назад в душную кухню на переговоры со шпионами.

– Мы пришли к соглашению, – сказала Косутич. – Однако у нас есть несколько вопросов, которые мы хотим задать, и несколько требований, которые должны быть выполнены, чтобы мы захотели продолжать.

– Да-а? – сказал Бижан. – А если я отвергну ваши требования?

– Мы расскажем королю о вашем предательстве как раз перед тем, как стереть этот жалкий город с лица земли, – тихо сказала сержант-майор. – Для того чтобы сделать это, нам придется погибнуть практически полностью, но «нетрудный» план, который вы только что предложили, подразумевает то же самое. Так вы будете слушать? Или мы начинаем прямо сейчас?

Шпион на мгновение посмотрел на нее сверху вниз, затем засмеялся.

– Ну, хорошо, сержант-майор Косутич. Каковы ваши требования?

– Сперва вопросы, – сказала Эва. – Насколько секретны все эти проходы?

– К этому зданию ведет только один, – сказал Бижан, – поэтому мы и вошли здесь, но есть несколько других в стратегически важных местах по всему городу. Насколько мне известно, Раж Хумас ничего не знает об этом проходе... да и о других тоже, если уж на то пошло. Этот был предусмотрен во время строительства здания, задолго до возвышения Дома Раж.

– Тогда как вы о нем узнали? – спросил Ясько, решив, что должен вставить хотя бы слово.

– Я ему показала, – ответила шпионка. – Семья моей матери участвовала в строительстве. Они были каменщики из Войтана, а моя мать узнала о нем от своей матери.

Косутич до боли хотелось спросить, почему войтанские женщины – единственные на Мардуке, кто обладает хоть какой-либо свободой, но решила, что это вопрос второстепенный. Решение проблем отряда прежде всего. Хотя, подумала она, идея Роджера наверняка разрешит в Маршаде пару-тройку социальных противоречий.

– Ладно, – сказала она. – Тогда понятно. Теперь – почему мы спрашивали: нам надо тайно провести наружу одного или двоих из наших мардуканских союзников.

– Зачем? – недовольно спросил Бижан. – Это многократно увеличит риск, что нас раскроют! Эти варвары даже не говорят на нашем языке!

– Да-а? – перебил Джулиан. – У вас в вашем городе совсем нет варваров? Вообще никаких гостей?

– Немного есть, – неохотно признал Бижан. – Но они большей частью из племен кранолта, и в настоящее время их очень мало. В основном бродячие лекари и торговцы шкурами.

– Хорошо, – сказала Косутич. – У нас уйма шкур, которые мы собрали на марше, и он может взять с собой несколько в качестве прикрытия. Кроме того, прежде чем он уйдет, ему потребуются доспехи и шлем.

– Нет! – разозлился Бижан. – Никаких драк. Я не знаю, каков ваш план, но я не допущу, чтобы какой-то варвар уничтожил все, ради чего я трудился! Я подожду лучшей возможности!

– Нет, не подождешь, – сказала ему Косутич с новой зубастой улыбкой, – потому что если сейчас что-то пойдет вкривь, я последую за тобой в ад плюнуть на твою душу. Я ясно выражаюсь?

Они долго смотрели друг на друга, и наконец мардуканец неохотно хлопнул руками.

– Хорошо. Но только одного. Я принесу подходящие доспехи и шлем. – Он помедлил. – Но если он выдаст наши приготовления, да падет это на ваши головы.

– У него будет задание, о котором он скажет вам, когда выйдет, – сказала сержант-майор. – Вы полностью его поддержите. – Она указала головой на шпионку. – А она будет осуществлять основной контроль. Все понятно?

– Это я осуществляю здесь ос... – начал говорить Бижан.

– Нет, – перебила Косутич, покачав головой. – Рок, хаос и разрушение – вот что здесь правит, шпион. И чем быстрее ты поймешь, как лучше оседлать бурю, тем лучше.