Текст книги "Война Хонор"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 66 страниц)

Глава 30

– Ну, Эдвард, такого я от вас не ожидал!

Мишель Жанвье, барон Высокого Хребта и премьер-министр Мантикоры, наморщив свой аристократический нос, глядел на Первого Лорда Адмиралтейства сверху вниз, и голос его звенел негодованием. Представлявшая собой голографический экран стена совещательной комнаты создавала за его спиной иллюзию залитой лунным светом лесной полянки, но он явно не замечал причудливого контраста между безмятежностью идиллического пейзажа и собственной раздраженной физиономией.

– Без малого семь месяцев назад, – выговаривал он, чеканя каждое слово, – вы клялись и божились, что республика Хевен не располагает ни единым подвесочным супердредноутом. Теперь вы докладываете, что они уже ввели в строй минимум шестьдесят таких кораблей. То есть всего на четыре меньше, чем у нас. И, добавлю, всю эту работу они проделали так, что мы ни о чем не заподозрили.

Он сделал паузу, смерив Первого Лорда самым отборным, фирменным неодобрительным взглядом, и сэр Эдвард Яначек с трудом удержался от искушения ответить ему тем же. Совершенно в духе Высокого Хребта – считать виноватым кого угодно, кроме себя, подумал Первый лорд, однако мысль эту благоразумно оставил при себе. Даже если поиски козла отпущения и являлись для премьера делом обычным, в сложившейся ситуации служебное положение Первого Лорда Адмиралтейства делало Яначека естественным кандидатом на эту роль, так что вести беседу следовало очень осторожно.

– Что мне хотелось бы знать, – осторожно вставила леди Элен Декруа, когда молчание затянулось, – так это насколько скверно обстоят дела.

– Да, – подхватила графиня Нового Киева, – и не только в военном аспекте.

Она смерила министра иностранных дел выразительным взглядом, которого Декруа постаралась демонстративно не заметить.

– Полагаю, Элен говорит от имени всех нас, Эдвард, – всё так же, с расстановкой произнес Высокий Хребет.

Яначек едва не заскрежетал зубами.

– Очевидно, – начал он, убедившись, что в состоянии контролировать свой голос, – тот факт, что мы имеем дело со столь крупным провалом разведки, делает точную оценку ситуации затруднительной, если вообще возможной. Я, разумеется, уже обсуждал характер и масштабы этого провала с адмиралом Юргенсеном и, заверяю вас, мы приложим все силы к тому, чтобы исправить ситуацию.

– А вы уверены в том, что Юргенсен способен хоть что-нибудь исправить? – спросила Декруа и, когда Яначек взглянул на неё, дернула плечом. – Эдвард, что-что, а одно, на мой взгляд, несомненно. Вы только что сами сказали, что наша разведка продемонстрировала свою полную несостоятельность. Юргенсен как Второй Космос-лорд отвечает за работу РУФ и, как мне кажется, в этом он потерпел полный крах.

– Фрэнсис Юргенсен – самоотверженный и добросовестный офицер, – с нажимом произнес Первый Лорд, каждой клеточкой тела демонстрируя желание защитить подчиненного (хотя на самом деле, когда Декруа направила указующий перст не на него, а на кого-то другого, он вздохнул с облегчением). – Разумеется, мы сейчас анализируем работу разведки и полагаем, что уже сумели выявить несколько слабых звеньев. По большей части, ответственность за просчеты должна быть возложена на кадры, оставшиеся в ведомстве со времен баронессы Морнкрик, но не могу не признать, что изрядная доля вины лежит и на новом персонале, привлеченном уже нами. Проблема в том, что на бумаге человек может выглядеть прекрасно, но даже отличный послужной список иногда покрывает серьезные недостатки. К сожалению, такого рода ошибки становятся очевидны только после того, как человек проваливает задание. Боюсь, в работе разведки такие прискорбные события неизбежны, просто на этот раз провал оказался более… зрелищным. По моему мнению, освобождение адмирала Юргенсена от должности прямо сейчас было бы ошибкой. Отчасти потому, что он, как мне думается, заслуживает права самостоятельно исправить ошибки, только недавно вскрытые им; отчасти потому, что несправедливо наказывать его за индивидуальные упущения многих других людей; отчасти же потому, что «менять коней на переправе» не самый разумный поступок. Назначь мы Вторым Космос-лордом нового человека, ему придется входить в курс дела, начиная практически с нуля. На это уйдет время, которое будет потеряно для дела. А вот Юргенсен уже располагает полными данными о допущенных просчетах. Владея этой информацией и будучи не понаслышке знаком с механикой и внутренними процессами своего ведомства, накопив этот опыт за последние несколько лет, он, я полагаю, в состоянии справиться с задачей более последовательно и эффективно, чем любой новый назначенец.

Высокий Хребет хмыкнул и нахмурился. Яначек терпеливо ждал. В конце концов премьер-министр медленно наклонил голову.

– Не скажу, Эдвард, что согласен с вами во всём, – веско сказал он, – но в любом случае Адмиралтейство – ваша вотчина. Да и ваша готовность защищать подчиненных заслуживает похвалы. Я бы не советовал вам следовать этому принципу безоглядно – так недолго загубить и собственную карьеру, – но относительно Юргенсена склонен согласиться.

– Спасибо, Мишель, – поблагодарил его Яначек – как ни странно, совершено искренне.

Он и вправду был благодарен премьеру за возможность сохранить при себе Юргенсена на случай очередного прокола, чтобы, когда обрушатся новые неприятности, во всем обвинить его и – с глубоким сожалением, разумеется, – с грохотом уволить.

– Конечно, – продолжил Яначек, – нельзя отрицать, что наша разведка – в силу причин, которые будут изучены и проанализированы, – потерпела провал, но хочу обратить внимание присутствующих на два момента. Первый: единственный источник, из которого мы черпаем информацию о численности и новых возможностях модернизированных кораблей Народного… то есть, я хотел сказать, Флота Республики, – это заявление для средств массовой информации, сделанное Томасом Тейсманом. Никаких подтверждений из независимых источников пока не поступало. Второй: даже если у них и есть подвесочные супердредноуты, из этого еще не следует, что по боевым качествам они равны нашим.

– Вы хотите сказать, что у Республики на самом деле нет кораблей, о которых они объявили? – Графине Нового Киева удалось произнести фразу так, чтобы откровенного скепсиса не прозвучало, но в её голосе явственно читались врожденная неприязнь и недоверие ко всем, кто имеет отношение к военным.

– Я не хочу строить предположения, когда речь идет о численности корпусов, – ответил он, и глаза его сурово сузились. – Я лишь указал на важное обстоятельство: цифры, названные Тейсманом, – это единственное, чем мы располагаем. Не исключено, что он преувеличил численность своих новых кораблей. С равной вероятностью можно предположить, что он преуменьшил их число.

– Но зачем ему завышать или занижать его? – поинтересовалась Декруа.

– Я не говорил, что он это сделал! – Яначек и сам почувствовал, что в его голосе прорезалось раздражение. Он заставил себя остановиться, сделал глубокий вдох и только потом продолжил: – Я лишь сказал, что Тейсман мог преувеличить или, с равным успехом, преуменьшить численность кораблей, и мы в настоящий момент не в состоянии установить, как именно он поступил. Что же до вопроса о возможных мотивах, то я могу предложить целый ряд объяснений и для первого, и для второго предположения. Если это коммюнике представляет собой первый шаг по направлению к более напористой и энергичной внешней политике, то, очевидно, Республика должна быть заинтересована в завышенной оценке противником её военного потенциала. С этой точки зрения, а также если они опасаются превентивных действий с нашей стороны, весьма желательно заставить нас поверить в наличие у них большего числа кораблей, нежели существует на самом деле. Но если они стремятся усыпить нашу бдительность, лучшим средством для достижения этой цели будет преуменьшение собственных боевых возможностей, чтобы не вызвать у нас обеспокоенность. Они могут рассудить, что преуменьшение их истинной мощи побудит нас отнестись к происшедшему благодушно и воздержаться от возможных превентивных мер. Проблема, однако, в том, что у нас на настоящий момент нет способа установить, какая из перечисленных возможностей реализована. Вот почему этот вопрос я поднял в первую очередь. Я хочу, чтобы мы – все мы! – четко осознали, до какой степени ограниченна информация, которой мы располагаем на данном этапе. И речь идет не только о появлении новых кораблей, но и о глобальных планах Республики.

Он снова, на этот раз уже не стискивая зубы, сделал паузу и обвел помещение взглядом. Многие из присутствующих задумались, и он почувствовал легкий проблеск удовлетворения, наблюдая эффект, который произвела его рассудительная манера говорить.

– Впрочем, – продолжил он, – каковы бы ни были их намерения, куда более важной представляется проблема качества их вооружения. Корабли стены, если рассматривать их стратегически, есть не более чем платформы для размещения и перемещения оружия в космическом пространстве. Важно то, какое оружие они несут, а сведения, которыми мы в настоящий момент располагаем, не дают почвы даже для предположений, что Республике удалось преодолеть существовавший между нашими возможностями разрыв. Даже тот факт, что Тейсману и Причарт удалось построить где-то тайную верфь, не является доказательством кардинального прорыва, осуществленного Республикой в области технологий. Для адекватной оценки их возможностей потребуется время, хотя, замечу, технические специалисты Юргенсена не прекращали вести постоянный мониторинг развития технологий в Республике.

Первый Лорд сознавал, что ступает на весьма тонкий лед, но постарался не выдать этого ни голосом, ни выражением лица.

– Даже по самым пессимистичным оценкам новейшие республиканские разработки всё равно существенно отстают от наших. Обратите внимание, Тейсман не утверждал, что Флотом Республики приняты на вооружение НЛАКи. Между тем строительство носителей не сложнее, чем сооружение СД(п). Поэтому тот факт, что они не располагают носителями, возможно, указывает на слабость их технической базы, всё ещё не способной справиться с разработкой настолько совершенной модели ЛАКов, чтобы строительство носителей под них было оправдано. Разумеется, это не более чем предположение, доказать или опровергнуть которое нам пока не под силу, но если мы правы, у нас появляется еще один довод в пользу того, что технологический разрыв сохраняется. А пока у них не появятся системы вооружения, сопоставимые с нашими по дальнобойности и эффективности, а также – и это не менее существенно – столь же совершенные средства радиоэлектронной борьбы и маскировки, соотношение фактического тоннажа остается относительно маловажным.

– Маловажным? – вроде бы небрежно, но с редкостно язвительным недоверием переспросила графиня Нового Киева.

– Относительно маловажным, – холодным, почти ледяным тоном подчеркнул Яначек. – Очевидно, это не одно и то же, Марица. Если мы вспомним уроки операции «Лютик», то должны признать, что Восьмой флот наглядно доказал, что техническое превосходство важнее численного. Или, говоря проще, если наши корабли могут уничтожать противника на вдвое большем расстоянии и вдвое быстрее, чем противник наши, наращивание числа корпусов не дает неприятелю реального преимущества. Просто у наших операторов вооружения появляется больше мишеней.

– Я понял, – сказал Высокий Хребет.

Голос его – по сравнению с началом разговора – заметно потеплел. Скорее всего, подумал Яначек, премьеру чертовски хотелось считать заверения Первого Лорда убедительными.

– Согласна, – с энергичным кивком поддержала его Декруа.

– Логика мне понятна, – согласилась графиня Нового Киева, хотя в голосе её звучало заметно меньше энтузиазма, чем у коллег.

Она сделала паузу, и Яначек мысленно затаил дыхание, опасаясь, как бы графиня не указала на зияющий пробел в его рассуждениях.

– Логика мне понятна, – повторила графиня, – но тот факт, что они объявили о существовании новых кораблей во всеуслышание, всё равно меня беспокоит. На протяжении многих лет, учитывая, сколько времени требуется на строительство хотя бы одного корабля стены, они успешно скрывали от нас само существование программы. Так что же подвигло их добровольно нарушить тайну? И почему именно сейчас?

Мысленно Яначек вздохнул с облегчением. Она все-таки не указала на то, что в технологическом превосходстве Звездного Королевства присутствующих заверили от имени той самой разведки, которая еще тридцать шесть часов назад с той же убежденностью отстаивала перед правительством численное превосходство КФМ.

– Признаюсь, по этому поводу я тоже испытываю озабоченность, – сказал он и повернулся к министру иностранных дел. – Должен сказать, что о факторах военного характера, которые могли бы подвигнуть Тейсмана к выступлению с подобным заявлением, мне ничего не известно. Однако не приходится сомневаться в том, что причины, оправдывающие такой поступок Тейсмана и Причарт хотя бы в их собственных глазах, существовать должны. Может быть, вы, Элен, в состоянии пролить свет на политическую подоплеку этого события?

Декруа ответила на его исполненный фальшивой любезности вопросительный взгляд такой же фальшивой улыбкой, поскольку прекрасно понимала, что в сложившейся ситуации он обрадуется любой возможности отвлечь внимание коллег от промахов своих подчиненных, переведя это внимание на что угодно и на кого угодно. К счастью, подумал Яначек, помешать ему она все равно сейчас не может.

– У нас было не так много времени, чтобы над этим поразмыслить, Эдвард, – резонно возразила она. – При том, насколько неожиданно прозвучало заявление Тейсмана, никто из моих аналитиков, оценивая возможные варианты действий Республики при дальнейшем ведении переговоров, не видел оснований допускать такого поворота событий. Поскольку моим людям даже не намекали на возможность существования таких кораблей, они никак не могли учитывать их в своих прогнозах, не правда ли?

Её сладкая улыбка таила в себе столько злобы, что Яначек мысленно поежился, тем более что её стремительный ответный удар попал точно в цель.

– Однако, – продолжила она, – получив это известие, я в течение нескольких часов консультировалась со своими главными специалистами. – Декруа не сказала «естественно», но это подразумевалось само собой. – В настоящий момент наиболее правдоподобными нам представляются две версии политической и дипломатической подоплеки возникшей проблемы. Первая и самая простая сводится к давно известному факту: как вы отмечали и сами, наше нежелание идти на возмутительные уступки, которых требует от нас делегация республики, отнюдь не радует президента Причарт.

Графиня Нового Киева заерзала в кресле, но перебивать не стала, и Декруа плавно продолжила:

– Однако ещё большее недовольство, чем президент, проявляет, по оценкам моих аналитиков, госсекретарь Джанкола. Конечно, ожидать, что наша позиция понравится этим двоим, и не следовало, но реальность межзвездной дипломатии состоит в том, что почти в любых переговорах кто-то находится в более слабой позиции, а поскольку запросил перемирия Сен-Жюст, в данном случае в слабой позиции находится Республика. Очевидно, что Причарт и её администрацию такое положение не устраивает, а поскольку в ходе переговоров им ничего выторговать не удалось, они вполне могли попытаться зайти с другой стороны. Если им удастся нейтрализовать наше военное превосходство – или, на худой конец, создать ложное впечатление, будто им это удалось, – соотношение позиций изменится. В каковом случае, – она обвела взглядом собеседников, – предположение Эдварда о том, что мы видим первый шаг перехода к новой, более агрессивной внешней политике, приобретает смысл.

– Понятно, – Высокий Хребет задумчиво кивнул и сжал губы. – Но вы сказали, что это первая версия. А вторая?

– Вторая, – сказала Декруа, – сводится к тому, что это выступление имеет своей целью решение сугубо внутренних политических проблем республики.

– Что? – вырвалось у графини Нового Киева. Декруа резко обернулась к ней, и министр финансов пожала плечами:

– Я ведь не отвергаю эту версию, Элен. Мне просто любопытно знать, каким образом декларация об усилении военных возможностей может повлиять на внутриполитическую ситуацию.

Несмотря на растущую взаимную неприязнь, сейчас графиня говорила примирительным тоном, и министр иностранных дел позволила себе расслабиться.

– Внутриполитическая динамика республики не так ясна, как бы нам хотелось, – сказала она. – Во многом потому, что их политическая система еще не устоялась, они еще только определяют прецеденты и сферы влияния, и если они сами ещё не вполне ясно представляют себе расклад, то нам понять его еще труднее. Одно совершенно очевидно: хотя Джанкола является членом сформированного президентом Причарт кабинета, они выступают как политические противники. Вам известно, что он был её соперником на президентских выборах, и у нас есть основания полагать, что именно на вопросах внешней политики он может наиболее эффективно построить предвыборную кампанию, когда Причарт пойдет на переизбрание. Посла в Хевене у нас, конечно же, нет, но мы поддерживаем отношения с их правительством через посольства и консульства третьих стран. И нам представляется очевидным, что Джанкола неоднократно призывал Причарт занять на переговорах более решительную позицию. Больше того, похоже, он сколачивает внутри Конгресса и в высших кругах администрации свою клику, всячески раздувая недовольство внешнеполитическим курсом президента.

– Я полагаю, если это известно нам, то уж Причарт и подавно, – наполовину вопросительно произнесла графиня Нового Киева, покосившись на Декруа.

– Совершенно верно, – согласилась та.

– Так почему же она просто-напросто не отправит его в отставку?

– Видимо потому, что не может, – ответила Декруа. – Она вынуждена поддерживать равновесие и считаться с расстановкой внутриполитических сил точно так же, как и мы. Может быть, даже с большей осторожностью – памятуя о том, как нестабильна была в последнее время внутриполитическая ситуация в Республике. Надо полагать, Джанкола опирается на сильную поддержку, и она не может позволить себе открытый разрыв. Особенно, если ему удается успешно наращивать своё влияние.

– Хорошо, – кивнула графиня Нового Киева. – Но если Джанкола выступает за усиление конфронтации во внешней политике, не создастся ли впечатление, что она поддалась давлению, если Причарт решится пойти на ужесточение внешнеполитического курса?

– С одной стороны, так оно и есть, – согласилась Декруа. – Но Причарт, вероятно, увидела здесь удобную возможность выбить почву у него из-под ног. Она перехватывает у него инициативу, а вместе с тем и поддержку части сторонников – вот почему я назвала выступление Тейсмана способом решения скорее внутриполитических проблем, чем межзвездных. Но не исключено, что Причарт действительно планирует агрессивное изменение курса на переговорах – хотя бы демонстративно – и воспринимает заявление Тейсмана как увесистую дубину. Но даже в этом случае я буду крайне удивлена, если она и в самом деле решится как следует на нас надавить.

– Почему? – спросил Высокий Хребет. – Я не оспариваю ваш вывод, – добавил он, чтобы успокоить Элен. – Я просто любопытствую, чем вы руководствовались.

– Как только что указал Эдвард, – ответила после короткой паузы Декруа, – рост численности кораблей вовсе не означает, что им и вправду удалось сравнять свой военный потенциал с нашим. Если подумать, тот факт, что Причарт ещё не изменила характер ведения переговоров, косвенно доказывает, что они успеха не добились. Мы с вами вынуждены гадать о реальной динамике их кораблестроения, но она-то располагает самыми достоверными сведениями. Думаю, будь у неё уверенность в том, что эти новые супердредноуты, о которых Тейсман только что объявил на всю Галактику, и впрямь радикально изменят соотношение сил, она не стала бы долго тянуть с демонстрацией более твердого подхода к переговорам. Особенно с учетом того, что именно её нежелание занять жесткую позицию позволило Джанколе с успехом выстроить внутри её администрации собственную империю. На основании изложенного я склонна предположить, что в ближайшие несколько месяцев в официальных документах и выступлениях для печати республиканских властей зазвучат суровые нотки, но все это будет показуха, предназначенная скорее для внутреннего потребления. Убеждена: если бы Причарт на самом деле намеревалась занять жесткую позицию на переговорах, мы бы уже давно это наблюдали.

– Должен сказать, звучит логично, – вставил Яначек. – Будь они настолько безумны, чтобы планировать возобновление активных военных действий против нас, существование новых кораблей старались бы сохранить в тайне до последнего момента. Ведь если мы о них знаем, Флот Республики сам лишает себя преимущества внезапности.

Высокий Хребет кивнул, прекрасно понимая, что Первый Лорд готов согласиться с любыми утверждениями, позволяющими представить провал РУФ в чуть менее зловещем свете.

– Итак, Элен, – вступил премьер, – вы считаете, что нам следует ожидать некоего поверхностного возбуждения, но основное дипломатическое уравнение остается по сути неизменным?

– Я бы не стала высказываться столь категорично, – осторожно ответила Декруа. – В первом приближении прогноз таков, но наша информация о наращивании сил их флота представляется в настоящий момент крайне скудной. Если Республика действительно сократила технологический разрыв – или республиканские политики считают, что им это удалось, – мне придется пересмотреть свою позицию.

– Разумно, – снова согласился Высокий Хребет и повернулся к Яначеку. – Эдвард, если исходить из предположения, что цифры, объявленные Тейсманом, точны и что после этого заявления Республика действительно займет на переговорах более неуступчивую позицию, нам потребуется пересмотреть нашу военную политику. Как скоро Адмиралтейство сможет выступить с соответствующими рекомендациями?

– Пока не готов ответить на этот вопрос, – ответил Яначек. – Нам потребуется время, чтобы подтвердить истинность заявлений Тейсмана, и еще больше времени, чтобы трезво оценить возможные изменения в их технологиях. Сожалею, но только так.

– Но разве мы не можем рассмотреть гипотетические варианты до получения уточненных сведений?

На этот раз в вопросе графини Нового Киева не сквозило обычной неприязни к военным, она задала вопрос по существу, и Яначек заставил себя улыбнуться ей.

– Разумеется, я поручу своим людям проработать и оптимистический, и пессимистический сценарии, и они дадут мне рекомендации и на тот, и на другой случай. Проблема, однако, в том, что когда такой пакет предложений визируют, он зачастую становится самодостаточным. Полагаю, не допустить скороспелого, непродуманного и недоработанного отклика на ситуацию так же важно, как и выработать надлежащий ответ.

– Эдвард, я полностью согласен с тем, что паникерство совершенно неуместно, – сказал Высокий Хребет. – Но, с другой стороны, позволить себе бездействие мы тоже не можем. Вы же понимаете, что Александер, Белая Гавань и их прихлебатели поднимут крик, уверяя, будто случившееся подтверждает справедливость их критической оценки нашей политики в области военного строительства.

– Догадываюсь, – буркнул Яначек.

Когда Юргенсен сообщил ему неприятную новость, он в первую очередь подумал именно об этом.

– А раз так, – продолжил Высокий Хребет, – необходимо подготовить достойный ответ. Я считаю, что для нас одинаково важно продемонстрировать не только готовность к разумным изменениям нашей политики в свете изменения ситуации, но и доказательства того, что стратегическое направление – при некоторых издержках – было тем не менее верным. Ибо именно таким оно и является.

Высокий Хребет обвел взглядом собравшихся, но его последнее утверждение никто оспаривать не собирался.

– Понятно, – откликнулся Яначек, со вздохом откидываясь в кресле. – Боюсь, – продолжил он с кислой миной, – начать нам придется с корректировки военного бюджета. Процедура, признаюсь, предстоит не самая приятная, особенно с учетом возражений, которыми был встречен проект действующего бюджета, и усилий, которых нам стоило его принятие. Хуже того, я отнюдь не убежден, что изменившаяся ситуация настоятельно диктует решение о его пересмотре. Но, к сожалению, можно быть абсолютно уверенным, что Белая Гавань не преминет ухватиться за этот предлог и потребует пересмотра программы финансирования. Так что, мне кажется, единственный реальный выход – заявить, что мы это уже сделали. Если инициатива будет исходить от нас, а не от оппозиции, то мы сможем контролировать ситуацию, а если мы обнародуем наши предложения спокойно и обоснованно, то, может быть, нам даже удастся выставить Белую Гавань и всю его шайку истериками, каковыми они на самом деле и являются.

И слава богу, добавил он про себя, что к их хору не добавится голос этой психопатки Харрингтон!

– О какой «корректировке» вы говорите, Эдвард? – спросила графиня Нового Киева.

Хотя она и не желала конфронтации с Первым Лордом, но, почуяв угрозу лелеемой ею программе «Строим Мир», тут же ощетинилась.

– Оппозиция развяжет истерическую кампанию и наверняка потребует форсировать новое строительство и свернуть многие существующие программы, – ответил Яначек. – Таких людей, как Белая Гавань, факты нисколько не волнуют, они будут манипулировать ими как угодно, лишь бы оправдать предложения, за которые ратовали всё это время. Чтобы помешать им, мы должны сами, первыми, предложить более рациональный план, который поможет унять неизбежное… общественное беспокойство. Прошу поверить, Марица, перспектива изменения наших бюджетных приоритетов радует меня не больше, чем вас, но на определенные коррективы нам пойти придётся. Если выяснится, что ситуация не столь уж трагична, как следует из информации, полученной на данный момент адмиралом Юргенсеном, мы сможем отвести наиболее панические требования, но, к сожалению, совершенно необходимо объявить о возобновлении работ по достройке по крайней мере части законсервированных на верфях СД(п) и НЛАКов. В конце концов, мы всегда исходили из предпосылки, что строительство названных кораблей лишь отложено до той поры, когда ситуация потребует его возобновления. Данное обстоятельство надо подчеркнуть, дабы погасить любую неоправданную панику.

«И продемонстрировать по ходу дела, что мы всё это время придерживались верного курса», – не стал добавлять он вслух.

– Даже если Тейсман не завысил цифры, простого ввода в строй уже заложенных кораблей будет более чем достаточно, чтобы восстановить наше превосходство. Только на стапелях Грендельсбейна в различных стадиях готовности находится больше новейших кораблей стены, чем имеется, по его словам, в распоряжении Тейсмана!

Он с облегчением отметил, что коллеги ощутимо расслабились, но, будучи слишком опытным политиком, быстренько озаботился тем, чтобы прикрыть спину.

– Однако, – указал он, – между возобновлением строительства и вступлением кораблей в строй неизбежен некоторый временной зазор. Точных данных у меня под рукой нет, но, по прикидкам Бюро Кораблестроения, с учетом необходимости привлечения рабочей силы, расконсервация строительства будет произведена лишь через шесть, а скорее через восемь стандартных месяцев. Кроме того, мне, мистеру Хаусману и адмиралу Драшкович придется тщательно проверить кадровый резерв: бессмысленно строить корабли, если нам некем укомплектовать экипажи.

– И каким он будет, этот ваш «зазор»? – осведомилась Декруа.

– Это не мой зазор, – ответил Яначек, – а объективная реальность, с которой нам придется смириться. – Секунду-другую он невозмутимо выдерживал её взгляд, потом пожал плечами. – Как я уже говорил, расконсервировать строительство можно месяцев через шесть, а доводка каждого корабля потребует – в зависимости от того, на какой стадии были прерваны работы, – от шести месяцев до года. Таким образом, временной зазор составит от одного до полутора стандартных лет.

За оглашением неприятной цифры последовала гробовая тишина, почти не удивившая Яначека, хотя эти данные вовсе не должны были стать для присутствующих большим сюрпризом. Промедление было неизбежным следствием их решения о консервации строительства, и при обсуждении соответствующего проекта и он, и Хаусман позаботились оповестить об этом всех членов кабинета. Внимания на этом, конечно, не заостряли, но упомянули. В их анализе проекта бюджета все это было написано черным по белому, и если кто-то из министров упустил из виду детали, Адмиралтейство тут ни при чем.

– Это более долгий период уязвимости, чем мне хотелось бы, – сказал наконец Высокий Хребет.

Как отметил про себя Яначек, он не спросил, сколько кораблей могут ввести в строй за этот срок верфи республики Хевен. Эта мысль изводила Первого Лорда весь день, но коль скоро никто из присутствующих не проявил желания затронуть неприятную тему, то он тем более не собирался.

– Мишель, мне тоже хотелось бы сократить его, – сказал он вместо этого, – но тут мы практически ничего не можем поделать. Нельзя нарастить наши силы мгновенно.

– А что вы предлагаете? – спросила Декруа.

– Элен, я ничего не предлагаю… на данный момент. Но мы должны иметь в виду все возможные альтернативы.

– А какая альтернатива не была упомянута? – заинтересованно спросила она, пристально глядя на него.

– Мы могли бы нанести превентивный удар по их кораблям, – спокойно ответил он.

– Но ведь это война! – вскричала графиня.

Яначек подавил готовое выплеснуться презрение.

– Верно, – ответил он сдерживаясь из последних сил. – Однако осмелюсь указать, что с юридической точки зрения Звездное Королевство и Республика Хевен всё еще находятся в состоянии войны. Если вы читали расшифровку пресс-конференции Тейсмана, вы знаете, что он тоже упомянул об этом, объясняя, почему Причарт так долго держала программу модернизации флота в секрете. И он прав. Так что, с точки зрения как внутреннего законодательства, так и межзвездного права, возобновлению военных действий ничто не препятствует.

– Но мы же заключили перемирие и… и пытаемся заключить постоянный мирный договор! – резко возразила графиня Нового Киева, глядя на Яначека с нескрываемым негодованием.

Соглашение о перемирии было принято как раз тогда когда графиня занимала пост министра иностранных дел, и вызывало у нее поистине материнскую гордость.

– Я все понимаю, Марица, – сказал в ответ Яначек, – и вовсе не предлагаю немедленно атаковать. Я лишь перечисляю гипотетические варианты нашей реакции. Лично мне идея возобновления боевых действий кажется наименее привлекательной из всех возможных, но я не думаю, что мы вправе игнорировать её вовсе.