Текст книги "Острова среди ветров"

Автор книги: Дэвид Карлайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

9 ПРЕРИАЛЯ 2251 ГОДА. НОВЫЙ ОКСФОРД-16, ИНСТИТУТ.

51º 45' С. III., 1°15′ З.Д., 58 М НАД НУЛЕВЫМ УРОВНЕМ.

При наказании Валери присутствовал весь Институт. На улице, у главной взлетно-посадочной полосы, где до сих пор высился гигантский аэрокорабль гостей из Вашингтона-5, был сооружен небольшой эшафот, и на него под палящее солнце вывели Валери в безупречно белой униформе.

Преподавательница Донна вкратце зачитала обвинение за нарушение 6-й статьи, и, как того требовал протокол, сам директор взял в руки невроплеть, чтобы лично привести приговор в исполнение.

Орудие казни было похоже на короткую палку из темного металла длиной около двадцати сантиметров. Действовало оно примерно так же, как таблетка боли (истязало мозг осужденного, не оставляя следов на теле), но было намного более зрелищным и поэтому выбиралось для показательных наказаний.

Директор сжал плеть в кулак и стал направлять в нее энергию сейджина до тех пор, пока голубоватый металл на палке не накалился добела. При прикосновении к телу из плети выйдут электрические заряды, щупальца Силы, которые оплетут Валери с головы до ног и начнут истязать своими укусами.

Чуть поклонившись директору, Донна взяла девушку за плечи, разворачивая ее к стене и небольшому деревянному ограждению. Теперь Валери стояла спиной к публике и своему палачу.

Она попыталась сосредоточиться на точке в штукатурке и не думать обо всех этих людях, которые пришли посмотреть на нее. Скоро из их глоток поднимется монотонный голос и начнет отсчитывать удары: один, два, три… И может быть, часть пришедших в глубине души будет радоваться казни, ее жестокости и тому, что удары сыплются не на них, а на кого-то другого. Валери хорошо знала процедуру: хотя ударами плетью с позором наказывали редко, ей пару раз доводилось присутствовать при мрачной экзекуции.

Она закрыла глаза, оперлась руками об ограждение и надеялась не упасть в обморок.

Первый удар настиг ее неожиданно и больно ранил плечо.

Если при наказании Валери присутствовали все, то проводить ее не пришел ни один человек. С другой стороны, Донна объявила собравшимся, что девушку депортируют в центр регенерации и ей бы не хотелось, чтобы хоть у кого-нибудь возникло подозрение, что Валери отправляют совсем в другое место.

Ровно в полдень маленький аэрокорабль Сферы класса «Драгонфлай» приземлился во дворике Святого Петра, предназначенном для преподавателей. Ровно в ту же минуту Донна вошла в комнату, куда Валери сопроводили после казни.

Она нашла новобранку лежащей ничком на кровати. По лицу ее текли крупные капли пота. Благодаря заступничеству гостей из Вашингтона количество ударов было сокращено до тринадцати, но наказание все равно было крайне суровым, и девушка еще долго не сможет оправиться от боли. Кроме того, сразу после избиения Донна настояла на том, чтобы Валери проглотила жуткое зелье, уменьшающее проводимость нейронов. Оно должно было облегчить боль, но на какое-то время затрудняло речь и движения.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила преподавательница.

Валери издала в ответ непонятный звук.

– Уже что-то, – кивнула Донна. – В любом случае мы не можем больше ждать, за тобой прибыл аэрокорабль, и будет лучше, если ты уедешь как можно быстрее.

Она безучастно следила за тем, как Валери пыталась подняться на ноги, и, когда девушка снова соскользнул на кровать лицом вниз, закончила фразу, словно прочитав вопрос в глазах своей ученицы:

– Киото-17. Там находится ВИЦ – Водный исследовательский центр. Ты должна радоваться предоставленной тебе возможности, будешь работать рядом с самыми светлыми головами Сферы. Кстати, было бы неплохо с твоей стороны поблагодарить наших гостей за проявленное великодушия: это ведь они спасли тебя от центра регенерации.

Валери чувствовала себя совершенно потерянной и уж точно не испытывала никакой благодарности ни к кому: ее унизили перед всеми и теперь отправляли неизвестно куда почти тайком.

– Ты хочешь что-нибудь взять с собой? Книги, записи, компьютер?

Валери на секунду задумалась, потом с трудом покачала головой из стороны в сторону.

– Ничего. Отлично. Настоящему сейджину нужен только он сам и больше ничего. А теперь следуй за мной.

По знаку преподавательницы в комнату вошел Бриг и взял Валери под руки. Робот был холодным и жестким, и от его прикосновения по телу девушки пробежала мелкая дрожь.

– Нужно спуститься во внутренний двор, – сказала Донна. – Это недолго.

В коридорах они никого не встретили: ни один преподаватель не пришел проститься с ней. Они позволили увезти ее тайно, и для них она навсегда останется всего лишь опозоренным и наказанным сейджином.

Валери почувствовала, как глухая ярость поднимается у нее из желудка вверх к самому горлу. Девушка сжалась в руках Брига, и новая резкая боль пронзила спину так сильно, что она чуть не потеряла сознание; ощущение было такое, будто у нее из тела вырвали позвонки.

Бриг в сопровождении Донны пересек мерными шагами небольшую усыпанную галькой аллею. Когда они подошли к аэрокораблю, дверца в задней его части автоматически открылась, отъехав в сторону. Робот выгрузил Валери в пассажирское кресло, которое занимало все небольшое пространство внутри корабля. Донна ограничилась лишь лаконичным «прощай».

Внутри аэрокорабля не было иллюминаторов – только четыре металлические стены и мягкое кресло. Пилот укрылся в своей кабине: ему и в голову не пришло включить репродуктор, чтобы поздороваться с девушкой.

Валери улетала в небо Киото-17. Под ней медленно уплывали вдаль крыши зданий, и весь остров исчезал за тонкими облаками Скайленда, а она даже не смогла бросить прощальный взгляд на Институт, в котором провела столько лет.

22 МЕССИДОРА 2251. ЧЕРНЫЙ ЛЕС.

47°57′ С.Ш., 8°29′ З.Д., 706 М НАД НУЛЕВЫМ УРОВНЕМ.

Лоренцо и Жозе притаились за деревом. Было чуть за полночь, полная луна освещала поляну, и ее свет мерцал па металлических листах аэрокорабля. Корабль был старым, его слишком часто чинили разные руки. Похожий на лодку корпус, с зауженным носом и широкой кормой, где помещались ведущие моторы, был выкрашен в красный цвет, рядом с которым соседствовало много других цветов. Все это усиливало сходство с лоскутным одеялом, отчего корабль и назвали «Арлекин».

Поверх борта виднелись шканцы, покрытые пупырчатым листовым железом, из-под которого выглядывали радарные инструменты. Чуть впереди, примерно в центре палубы, взмывали вверх две мачты, вытянутые почти под прямым углом к боковым сторонам корабля и похожие на антенны гигантского насекомого. Сейчас паруса были аккуратно сложены у мачт, и длинные ходовые концы крепили корабль к большим кольям, вставленным в землю.

Лоренцо изучал аэрокорабль еще несколько секунд, потом сказал отцу:

– Кажется, все в порядке.

– Я все равно хочу проверить сигнализацию.

Лоренцо фыркнул:

– Да кого здесь бояться, в этом всеми позабытом месте?!

– Не всеми, как выяснилось.

Воспоминание о встрече со стариком в церкви больно кольнуло Лоренцо, и из угрызений совести юноша согласился подождать еще немного.

Жозе пошел вперед, прячась среди кустов от лунного света. Добравшись до больного дерева, ствол которого разделился на пучок искореженных вздутых веток, он осторожно разгреб руками рыхлую у корней землю, вынул из ямы черную консервную банку и внимательно осмотрел ее. Потом перебрался к другому дереву, шагах в двадцати, и повторил всю нехитрую операцию. Пройдя так по периметру всю поляну, укрывавшую аэрокорабль, он вернулся к Лоренцо.

– Что-то не так?

– Здесь кто-то был, сигнализация зафиксировала вторжение.

– Может, зверь какой…

– Может… А может, и человек.

Жозе достал из рюкзака игольный пистолет и одним и пальцем снял его с предохранителя.

– Я пойду на корабль и все осмотрю. Если через пятнадцать минут меня не будет, оставляй здесь рюкзак, хватай конденсатор и беги.

Лоренцо кивнул: они не раз применяли эту тактику. Отыскав в рюкзаке кожух плазменного карабина, юноша быстрыми движениями прикрутил ствол и деревянный приклад к тяжелому зарядно-спусковому блоку.

– Я пошел, – сказал Жозе. Он еще какое-то время блуждал среди деревьев, чтобы сбить со следа возможного наблюдателя, а потом направился на поляну, где стоял Арлекин».

Лоренцо видел, как он вскарабкался по вантам с проворностью обезьяны, подпрыгнул, чтобы ухватиться за мачту левого борта, и быстро спустился к кораблю.

Как только отец добрался до места, внутренний хронометр в голове у Лоренцо начал отсчитывать пятнадцать минут.

Он стал понимать, почему лес назывался Черным: освещенную луной поляну обступал плотный непроницаемый мрак, а ветер, что дул среди деревьев, не приносил с собой ни звуков зверей, ни шума крыльев летящей птицы. Вокруг стояла мертвая тишина.

Сам того не замечая, юноша крепко сжал пальцами карабин и напряг слух, пытаясь различить хоть что-то в этой абсолютной пустоте. Но уже через минуту вздохнул спокойно: не стоит так волноваться. Конечно же, в «Арлекин» никто не входил. Сейчас отец подаст ему условный сигнал, Лоренцо поднимется на борт, и они наконец покинут этот проклятый остров.

На коленях у него лежал ноутбук, что он выменял у того безумного старика из церкви. Water.Вода. Лоренцо ни слова не сказал Жозе, чтобы не обмануть его напрасной надеждой, но что-то внутри его самого щелкнуло: у них в руках оказался, может быть, ценный предмет, залог их спасения, способ расплатиться наконец со злополучным долгом. Правда, ему нужно было время, чтобы расшифровать старый пароль. Когда они поднимутся на аэрокорабле в воздух, он покажет код Жозе, который здорово разгадывал все эти загадки древних, и они вместе решат, что им делать дальше. Да, так будет лучше всего.

Лоренцо отложил карабин в сторону, прислонив его к стволу росшего рядом дерева, и двумя руками взялся за компьютер. Его поверхность была теплой, углы закруглились от многолетнего использования. Когда его собрали? Сто, двести, пятьсот лет назад?

Вдруг тишину леса прорезал пронзительный дикий крик:

– ААААААААААААААА!

Лоренцо вскочил на ноги, уронив компьютер, и обернулся, чтобы взять карабин, но тот, кто кричал, опередил его. На четырех лапах он неожиданно появился из-за ближайшего куста (господи, сколько же он там просидел?) и бросился на Лоренцо, низко опустив голову.

– Наследство! Он мой!

Знакомые вопли, белая копна грязных волос и беззубый рот: старик Слинт преследовал их.

Он оказался проворнее и сильнее, чем можно было ожидать. От удара в живот Лоренцо больно стукнулся спиной о покореженный ствол дерева, и, когда юноша попытался уклониться в сторону, Слинт, крича и ругаясь, оцарапал ему лицо. Лоренцо ударил его кулаком, и ему показалось, что он стукнул по мешку с костями, но это ни на секунду не замедлило судорожных движений старика. Завладев лежавшим на земле компьютером, тот прижал его к груди и пустился бежать изо всех сил.

Лоренцо схватил карабин и взял на мушку удалявшийся зигзагом силуэт. Он не мог позволить старику унести компьютер. Он должен был остановить его. Любой ценой.

Взрывная камера ружья жужжала все сильнее, пока лучи в ней заряжались для огнестрельного залпа. И тут юноша почувствовал на плечах чью-то руку.

– Не стреляй.

Это был Жозе.

Доли секунды хватило, чтобы Лоренцо потерял из вида старого Слинта, который скрылся в густом лесу. Через мгновение откуда-то издалека до них эхом донесся его победный крик.

«Арлекин» использовал свои моторы только для взлета и посадки, в полете ему вполне хватало огромных парусов в виде крыльев летучей мыши. Моторный отсек внутри аэрокорабля был намного меньше, чем в большинстве других моделей: в эту крохотную комнату Жозе и Лоренцо могли заходить только по очереди, стараясь не пораниться в путанице труб и механизмов.

Лоренцо наклонился, чтобы лучше рассмотреть переднюю часть пульсирующего воздушно-реактивного двигателя.

– Максимальный ущерб при минимальных усилиях, – пробормотал он.

Жозе просунул голову в открытую дверь комнаты и тоже пытался рассмотреть поломку.

– Да уж, профессиональная работа. Им удалось сломать решетчатый клапан… и вытащить все до последней детали из склада с запчастями.

– «Арлекин» не сможет взлететь. – Лоренцо со всей силы ударил ногой по металлической трубе. – Мы здесь застряли навсегда!

– Успокойся, – сказал Жозе. – Положение серьезное, но мы не должны терять голову. Вот смотри.

Он протянул сыну короткую и очень легкую палку из черного сатинированного металла.

Лоренцо взвесил ее в руках.

– Похоже на электрический фонарик, только что-то больно легкий. Там что, нет батареек внутри?

– Нет. Ни кнопки, ни батареек. Это не фонарик, это невроплеть. Оружие сейджинов. Оно работает только при помощи Силы.

Чтобы не упасть, Лоренцо оперся о цилиндр двигателя. Сейджины.Они с отцом попали в серьезную передрягу.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВОДНЫЕ СЕТИ КИОТО

ОДИН

28 ПРЕРИАЛЯ 2251 ГОДА. КИОТО-17.

35º 00' С.Ш., 135°48′ В.Д., 40 М НАД НУЛЕВЫМ УРОВНЕМ.

Сквозь стеклянный свод над головой Валери в амфитеатр конференц-зала лился теплый солнечный свет. Кроме нее, в просторном помещении было еще не меньше трехсото-четырехсот молодых сейджинов, все в ярко-красных формах родного исследовательского центра (ВИЦ). В красный были одеты и пятьдесят преподавателей сейджинов, руководивших Центром. В ВИЦ не существовало ни формальностей, ни таблеток боли, и Валери чувствовала себя счастливой и абсолютно довольной своей новой жизнью: Институт с его правилами уже успел стать туманным воспоминанием.

– Чему ты улыбаешься?

Валери обернулась и с удивлением поняла, что на ее лице и в самом деле сияла широкая улыбка в тридцать два зуба.

Заговоривший с ней молодой человек оказался стройным юношей со светлой кожей и тонкими бровями золотистого цвета. Прямой нос, темные умные глаза.

«Какой красивый», – подумала Валери.

– Просто я взволнована.

– Я тоже, – ответил юноша и улыбнулся ей в ответ. – Наконец мы сможем познакомиться с профессором Йе.

Тибальд Йе был директором ВИЦ, но его никто никогда не видел ни в столовой, ни в других общественных местах. Валери знала, что это он ввел странные правила поведения в Центре, включая отсутствие званий и жесткой иерархии. И то, что студентам каждый день выделялось достаточное количество воды для легкого душа, тоже было его заслугой!

Воображение Валери рисовало Тибальда высоким, жизнерадостным сейджином пожилого возраста. Ей не терпелось познакомиться с ним.

– Кстати, меня зовут Жоэль, – сказал юноша, протягивая ей руку.

– Меня – Валери.

Девушка несколько замялась: она еще не привыкла к вольному духу Центра и к тому, что может абсолютно свободно болтать, с кем ей заблагорассудится.

– Когда ты приехала в ВИЦ?

– Недели две назад, одиннадцатого прериаля.

– Я второго, с первой партией. Кстати, профессор Тибальд приехал одиннадцатого! Ты не с ним? – пошутил Жоэль.

– М-м-м… нет…

– По-моему, он удивительный человек.

– Я тоже так думаю.

– Прошу внимания! – раздался усиленный громкоговорителями голос преподавательницы Миннер, стоявшей на подиуме в самом центре амфитеатра.

Шум голосов умолк, и довольная Миннер продолжила:

– Я имею честь представить вам наконец директора нашего центра, профессора Тибальда Йе, который сегодня прочитает свою первую публичную лекцию!

Едва раздавшиеся восторженные аплодисменты ребят тут же стихли, когда из двери в дальнем конце аудитории появился профессор. По залу пронесся смущенный и растерянный ропот, очень быстро переросший в настоящий гул.

Перед публикой предстал невысокий человек лет пятидесяти, хилого телосложения, с узкими плечами и смуглой кожей. Однако все внимание собравшихся было приковано к его голове, покрытой копной черных кучерявых волос с проседью у висков. Волосы! Профессор был не сейджином, а джинсеем!

– Какая глупая шутка… – прошептала Валери.

– Теперь понятно, почему его нигде не было видно… – эхом отозвался ее новый друг.

Профессор Тибальд подошел к Миннер, коротко пожал ей руку и прикрепил к воротнику маленький микрофон.

– Потише, пожалуйста! – раздался под куполом его спокойный и чистый голос.

Шум только усилился. Некоторые ребята встали со своих мест, собираясь покинуть аудиторию, и Валери готова была последовать за ними. Подчиняться джинсею?! В жизни она не слышала ничего более абсурдного.

– Ребята! – громко начал Тибальд, перекрывая гул в зале. – Если кто-то из вас хочет уйти, может сделать это прямо сейчас. Я сочту это «увольнением по собственному желанию» и обещаю вам, что записей об этом в ваших личных делах не появится.

– Он нам обещает! – закричали ребята с первых рядов. – Что ты можешь нам обещать!

Тибальд покачал головой:

– Мне жаль, что вас так смущает то, что я – джинсей. Тем не менее это так, нравится вам это или нет: я – джинсей, и это не помешало мне стать членом Академии наук Вашингтона-5 и работать с самыми блестящими умами Скайленда. Мою биографию может прочитать любой, кто захочет посетить внутреннюю сеть ВИЦ: если вы считаете, что я достаточно квалифицирован не для того, чтобы учить вас, а чтобы говорить с вами на равных, как с коллегами, оставайтесь на своих местах. И хватит об этом. Настал момент объяснить вам, для чего был создан этот Центр и почему нас призвали работать в нем.

Казалось, напряжение в зале спало, и, за исключением группы человек из десяти, все остальные сели на свои места. Очевидно, возымело действие слово «увольнение»: студенты в Киото набирались со всех уголков Скайленда, и участие в этом проекте могло стать уникальным шансом в их жизни. Не стоило так легко упускать его. Во всяком случае не сейчас.

– Отлично, – прокомментировал Тибальд. – Тогда погасим свет и начнем.

Профессор сделал условный знак рукой, над амфитеатром погас громадный купол, и в зале стало темно. На стене за подиумом загорелся экран, на котором крупным планом появилось лицо профессора с возмутительными густыми черными волосами. Потом камера спустилась вниз на руки Тибальда, державшие апельсин.

– Предположим, что этот апельсин – Земля. Точнее говоря, та Земля, которая существовала до начала процесса, приведшего к появлению Скайленда. До распада (речь идет о времени примерно двухсотлетней давности) люди жили… на апельсинной корке.

Ухоженные руки профессора Тибальда задвигались по поверхности апельсина, надрезав корку и отделив от нее большой кусок.

– Есть множество объяснений тому, из-за чего в один прекрасный в кавычках день в экосистеме Земли нарушилось равновесие. Вы хорошо подготовленные сейджины и, конечно, знакомы с теориями Всеобъединяющего…И тем не менее до сих пор никто не смог объяснить этого явления с чисто научной точки зрения. Словом, нам известен лишь факт: однажды кора Земли начала отделяться от мякоти.

Профессор дочистил апельсин.

– В этот момент, согласно логике, могли наблюдаться два явления. Земля могла взорваться, выбросив в космос отколовшиеся от нее обломки и уничтожив собственную атмосферу, что привело бы к исчезновению любой формы жизни; или могла обрушиться на саму себя до полной конденсации в крайне сжатую и плотную массу, наподобие черной дыры. Как все вы знаете, не произошло ни того ни другого.

С ловкостью человека, много раз повторявшего одни и те же движения, Тибальд отложил в сторону дольки апельсина и сложил кусочки кожуры, как детали пазла, придав уже пустому апельсину форму шара.

– А произошло то, что оставшиеся части старой Земли, которые мы сегодня называем островами, нашли устойчивое равновесие. Они сохранили атмосферу, которая в свою очередь сохранила жизнь на Земле, и повисли в воздухе, бросив вызов закону притяжения и многим другим законам классической физики.

Валери, вопреки своему желанию, слушала открыв рот. Она знала множество теорий, объяснявших рождение Скайленда, но никогда не встречалась с чем-либо настолько простым и ясным.

– Вы, наверное, сейчас спрашиваете себя: при чем тут все это? В конце концов, мы здесь, чтобы заниматься водой. Но на самом деле эти проблемы связаны друг с другом: когда умерла Земля и родился Скайленд, моря и реки исчезли. Наша цивилизация висит на волоске, в нашем распоряжении крайне жалкие водные ресурсы: вода, скопившаяся в ледниках или собранная в водохранилищах. Рассказывая вам обо всем этом, я использовал апельсин, который на старой Земле был одним из самых распространенных фруктов. Сейчас апельсины – большая редкость. На Скайленде существуют сети водосбора, имеются технологии переработки жидкостей… Но нас призвали сюда для того, чтобы разрешить саму суть проблемы и вернуть воду нашей цивилизации. И для того чтобы нам это удалось, я считаю, мы должны понять, что произошло во времена наших прадедушек, почему апельсин разделился и почему сумел сохранить равновесие…

– Что ты об этом думаешь? – спросила Валери у своего нового друга.

Оии сидели в столовой. Это была просторная комната со светлыми стенами, которые, как и в конференц-зале, упирались в высокий потолок со стеклянным куполом. За столами, расставленными по полу и по двухуровневым галереям, собралось множество людей. Студенты и преподаватели обсуждали лишь одну тему: профессор Тибальд.

Тех, кто отказался слушать его лекцию, уже увезли из Центра: их со всей любезностью сопроводили на аэрокорабли класса «Комета», направившиеся на тот остров, откуда каждый из них приехал.

– Мне он кажется человеком вполне компетентным, – ответил Жоэль.

– А я нахожу все это малоубедительным, – возразила Валери. – Не может быть, чтобы джинсея приняли в Академию Вашингтона-5. Ты видел его послужной список? Количество публикаций, конечно, впечатляет, только вот, чтобы успеть все это, он должен был начать писать в нашем возрасте.

– Ты думаешь, тут что-то нечисто?

– Да. Возможно, он просто марионетка, статист, который должен прикрывать настоящего профессора.

– Если это так, странно, что они выбрали на эту роль джинсея. Он привлекает к себе слишком много внимания.

– О Тибальде говорите? – улыбнулся им севший за их столик молодой преподаватель с бритой головой, покрытой красноватыми пятнами.

– Так точно, – машинально ответила Валери.

– Никаких «так точно», – замахал он руками. – Ты ведь не в институте подготовки сейджинов.

На его подносе стояли протеиновый суп и блюдо дня, настоящая жареная картошка, которую он принялся медленно жевать.

– Так вот, возвращаясь к Тибальду: не стоит судить сгоряча. Взгляните на то, что он – джинсей, с другой стороны, подумайте, какая у него должна быть подготовка, если он смог добраться до таких высот.

– Но… джинсей… официально наш руководитель…

– И мой тоже. И поверьте, вы очень скоро будете этим довольны. Знаете, почему его не было видно все это время, до сегодняшней лекции? Едва прибыв в ВИЦ, он заперся в своей комнате и стал читать личные дела всех студентов и преподавателей. Наши исследования, наши интересы, все. Спорю, что он уже всех нас знает по именам.

– Но здесь почти пятьсот человек! Это невозможно! – воскликнул Жоэль.

– Вот увидите, – улыбнулся преподаватель.

ВИЦ был построен на группе островов разных размеров, которые соединялись между собой крытыми переходами.

Валери летела по одному из таких длинных коридоров на электрическом самокате, выруливая на полосу, которая и ее комнату.

«Моя собственная комната! Если я захочу, могу закрыть дверь на ключ и заниматься своими делами! И мне никто не помешает!»

Приятные мысли прервала внезапно возникшая перед ней девушка. Это была прислужница джинсей примерно ее возраста, с резкими чертами лица и волосами, собранными в густую косу, наполовину спрятанную под чепцом. Она явно с трудом тащила огромную металлическую тележку, доверху наполненную мешками с отходами, направляясь в главный приемный пункт по переработке мусора.

Валери едва успела свернуть вбок, чтобы не задеть ее, и резко затормозила, оставив на земле двойную полосу от черной резины.

– Осторожнее! – закричала она девушке. – Жить надоело?

Прислужница уставилась прямо в лицо Валери, вместо того чтобы опустить глаза, как полагалось джинсеям. Стройное тело, грудь, чуть распиравшая форму джинсея… Девушку можно было бы назвать красивой, если бы не эти ее густые черные волосы и не выбритые брови.

Валери сошла с самоката, но держалась на должной дистанции: от джинсеев воняло, а она не переносила неприятные запахи.

– Я не слышала извинений, – сказала она сурово.

– Наверное, потому, что я не извинялась, – спокойно отпарировала девушка.

– Но я чуть не сбила тебя.

– Вот именно. Тычуть не сбила меня, поэтому я не понимаю, за что я должна просить прощения.

Валери онемела: это не сон? Прислужница джинсей пререкается с сейджином? Неслыханная дерзость. Она уже собиралась оглушить девушку лучом энергии, но передумала. Кто-нибудь мог пройти по коридору и увидеть жалкую сцену: ни один благовоспитанный сейджин не станет тратить время на прислугу.

– На этот раз можешь идти, рабыня, – фыркнула она, возвращаясь к своему самокату. – Только не попадайся мне больше на глаза.

Девушка рассмеялась ей в лицо заливистым издевательским смехом, который еще долго звенел в ушах Валери.

– Я – рабыня? Может быть, ты тогда свободная? Да ты вокруг-то оглянись! Ты до сих пор не поняла, где ты находишься?

Валери не стала ее больше слушать и поехала дальше по коридору. Она и так потеряла слишком много времени. Вот что бывает, когда директором назначают джинсея: все «волосатые» тут же задирают голову.

Валери удобно устроилась в мягкой кровати, укрылась одеялом и включила лампу, стоявшую на комоде. Она не стала задвигать шторы и теперь могла наслаждаться видом из окна: некоторые острова ВИЦ находились чуть выше тех, на которых располагались спальни, и от этих осколков, висевших в небе над ней, она чувствовала себя защищенной. Прежде чем провалиться в сон, ей нужна была хорошая книга.

В дверь постучали.

– Кто это еще в такое время? – проворчала она.

– Простите, синьорина, – сказал незнакомый мужской голос.

«В любом случае, не Жоэль», – с некоторым разочарованием отметила Валери.

Она встала с постели и быстро сняла пижаму, сменив ее на красную форму. Посмотрела на секунду в зеркало: у нее немного отросли волосы, и голову покрывал противный золотистый пушок. Почти незаметно. Ее гость, кем бы он ни был, должен был сделать вид, что ничего не замечает: в конце концов, нечего беспокоить девушек в такой поздний час.

– Если я не вовремя, я могу зайти потом как-нибудь, – сказал голос с той стороны двери.

– Нет, нет, минутку!

Разнервничавшись, Валери никак не могла обуться, потом еще раз взглянула в зеркало, чтобы убедиться, что униформа сидит на ней должным образом, наконец приложила большой палец к замочной скважине и открыла дверь.

– Можно узнать, кто…

От удивления она проглотила конец фразы. Перед ней в дверном проеме стоял профессор Тибальд: на носу – круглые очки, на голове – отвратительные волосы джинсея.

– Простите, что беспокою вас в столь позднее время, Валери, – улыбнулся профессор, – но я только что прочел ваш доклад о вулканах. Не откажетесь прогуляться по саду? Я бы хотел с вами кое-что обсудить.

Первым, почти инстинктивным ощущением девушки было чувство неприязни. От Тибальда не воняло, это правда, но его манеры, эта его чрезмерная вежливость… Все в нем напоминало ей, что он – джинсей. И кроме того, этот джинсей разговаривал с ней на равных!

Ситуация была настолько нереальной, что девушка могла лишь молча слушать замечания Тибальда по поводу ее исследования о вулканах. Сказать по правде, очень точные замечания: он обнаружил ошибки, не замеченные ни Донной, ни экзаменаторами, приехавшими из Вашингтона-5.

Они гуляли в саду, которого Валери никогда прежде не видела: он был разбит на крыше главного здания Киото-17. По всему его периметру кто-то заботливо посадил настоящие цветочные клумбы, чтобы хотя бы частично скрыть безобразные защитные бортики из стеклопластика, а бетон под ногами укрывал английский газон из мягкой искусственной травы, аккуратно нарезанный дорожками.

Над их головами в ночном японском небе на фоне восхитительного звездного полога выделялись темные силуэты островов, висевших в воздухе; некоторые из них были настолько крошечными, что взрослый человек не смог бы встать на них двумя ногами.

– Зачаровывает, правда? – сказал Тибальд, заметив блуждающий по небу взгляд Валери.

– Да, – ответила девушка. – Если я возьму камень и подброшу его, он упадет вниз, подчиняясь силе гравитации. А эти острова повисли там несколько десятков лет назад и парят себе в воздухе. Невероятно.

– Вы читали работу профессора Беллера «О некоторых искажениях законов физики на Скайленде»?

– Да, – кивнула Валери, – микроскопические смещения островов и вращения. Захватывающие теории, но я бы хотела объяснений. Большие аэрокорабли остаются подвешенными в воздухе даже с выключенными моторами, а маленькие падают. И при этом есть острова размерим с воздушный шар. Абсурд.

– Вы не верите во Всеобъединяющего?

– Я – сейджин и, конечно, верю в него. Но религия и паука, по-моему, могут и не противоречить друг другу.

Они замолчали, и Валери с удивлением обнаружила, что ей было хорошо в присутствии Тибальда.

Возможно, это объяснялось тем, что профессор был джинсеем, и она нисколько не робела перед ним.

Тибальд наклонился, чтобы лучше рассмотреть клумбы, орошаемые крохотными распылителями, спрятанными среди листьев.

– Какое расточительство! – проворчал он. – На старой планете эта влага испарилась бы на завтрашнем солнце, превратилась в облако и пролилась дождем. А сейчас эта вода будет потрачена напрасно, испарится и исчезнет в никуда.

– Ну, все немного сложнее…

– Безусловно. И тем не менее мне бы хотелось слетать в Вашингтон-5 и сказать моим коллегам, что цветы на террасе – это, конечно, очень красиво, но мы вполне можем обойтись и без них.

– Почему же вы не сделаете этого, профессор? – с некоторым удивлением спросила Валери.

Тибальд ткнул пальцем в небо и показал ей маленькую звездочку, пульсирующую среди скопления островов прямо над ними.

– Видите? Это аэрокорабль класса «Бигбенг». Я… – Тут профессор замолчал и в волнении покачал головой. – Простите, я что-то разговорился. Не знаю, что на меня нашло. Считайте, что я ничего не говорил.

Валери вдруг вспомнились хлестнувшие ее, как пощечина, слова, которые ей сказала та девушка джинсей: «Я рабыня? Ты все еще не поняла, где ты находишься?»

– Что вы хотите сказать? Что значит этот аэрокорабль?

Тибальд долго раздумывал, прежде чем ответить:

– Я… Ну да ладно, не такой уж это секрет. Это, скажем так, одна из тех сторон нашей работы, о которой Сфера предпочитает умалчивать, поэтому наш разговор должен остаться между нами, договорились? В этот момент за ВИЦ наблюдают с десяти военных кораблей. Уйти отсюда без разрешения не может ни один человек. А разрешения выдаются только в самых серьезных случаях… или для депортации.