Текст книги "Сценарии будущего энергетического апокалипсиса"

Вступление

Одновременное начало смены климата и пик мировой добычи нефти представляют собой беспрецедентные проблемы для человечества.

Мировой нефтяной пик может поколебать, если не разрушить основы мировой индустриальной экономики и культуры. Изменение климата может изменить биосферу более радикально, чем последний ледниковый период. Каждый ограничивает свои эффективные варианты ответов друг другу.

Стратегии смягчения неблагоприятных эффектов и / или адаптации к последствиям

Изменения климата в основном рассматривались и обсуждались в отрыве от тех, которые имеют отношение к Peak Oil.

В то время как осведомленность о Пиковом уровне нефти или, по крайней мере, об энергетическом кризисе растет, понимание того, как эти две проблемы взаимодействуют, порождая совершенно разные варианты будущего, все еще находится на ранней стадии.

FutureScenarios.org представляет интегрированный подход к пониманию потенциального взаимодействия между изменением климата и пиковым уровнем добычи с использованием модели планирования сценариев. В процессе я представляю пермакультуру как систему дизайна, специально развивающуюся за последние 30 лет, чтобы творчески реагировать на будущее, которое требует все меньше и меньше доступной энергии. – Дэвид Холмгрен, соавтор концепции пермакультуры. Май 2008 г.

Закат на Кубе: вырисовываются силуэты линий электропередач и дымовая труба на электростанции, работающей на мазуте, в стране, которая все еще восстанавливается после перебоев с топливом и электричеством

Археология фиксирует ряд цивилизаций, которые поднимались и падали по мере истощения своей биорегиональной ресурсной базы.

По мере распространения индустриализации нефть быстро превзошла уголь как самый ценный источник энергии и ускорила скачок численности населения.

1.1 Энергетические основы истории человечества

Последнее обновление (среда, 16 февраля 2011 г.)

Широкие процессы гуманизма можно понять, используя экологическую основу, которая признает первичные источники энергии как сильнейшие факторы, определяющие общую структуру экономики, политики и культуры. Переход от образа жизни охотника-собирателя к образу жизни оседлого земледелия сделал возможным расширение численности населения, более плотные поселения и избыточные ресурсы.

Эти избыточные ресурсы мы закладываем в основу того, что мы называем цивилизацией, включая развитие более передовых технологий, городов, структур социальных классов, постоянных армий и письменности. Археология фиксирует серию цивилизаций, которые поднимались и падали по мере истощения своей биорегиональной ресурсной базы.

Простые аграрные культуры и культуры охотников-собирателей с более низкой плотностью населения захватили территорию разрушенных цивилизаций и позволили восстановить ресурсы лесов, почв и вод. Это, в свою очередь, породило новые циклы роста культурной сложности.

В эпоху европейского Возрождения средневековая система, возникшая из остатков

В империи заново наполнилась знаниями и культурой исламской и азиатской цивилизаций и выросла в конкурирующие национальные государства. Комбинация демонстраций внутреннего роста и войны между странами почти исчерпала несущую способность Европы. По мере углубления этого экологического кризиса в XIV и XV веках европейские исследования в поисках новых ресурсов несли «болезни скученности» по всему миру.

В Америке погибло до 90 процентов населения, оставив огромные ресурсы для разграбления. Начиная с репатриации драгоценных металлов и семян ценных сельскохозяйственных культур, таких как кукуруза и картофель, европейские страны вскоре перешли к созданию империй, основанных на рабстве, что позволило им эксплуатировать и колонизировать новые земли, богатые лесом, животными и плодородным почвам, омолаживающимся после исчезновения коренного населения.

Европейское население, культура (особенно капитализм) и технологии стали достаточно сильными, чтобы затем использовать огромные запасы новой энергии, которые были бесполезны для предыдущих простых обществ.

Заключительная фаза саги об ископаемом топливе разыгрывается сейчас, когда ускоряется переход от нефти к природному газу и ресурсам нефти более низкого качества.

Европейский уголь подпитывал промышленную революцию, в то время как продукты питания и другие товары первой необходимости из колоний помогли решить проблему производства продуктов питания.

По мере распространения индустриализации в Северной Америке, а затем и в России, нефть быстро превзошла уголь как самый ценный источник энергии и ускорила рост населения с 1 миллиарда в 1800 году до 2 миллиардов в 1930 году, а сейчас оно превышает 7 миллиардов.

Такой значительный рост гуманистической емкости стал возможным благодаря потреблению огромных запасов невозобновляемых ресурсов (в дополнение к расширению спроса на возобновляемые биологические ресурсы планеты).

Этому переходу способствовали быстрые темпы урбанизации и миграции, технологические изменения, рост благосостояния и неравенство богатства, а также беспрецедентные конфликты между глобальными и региональными державами.

История 20-го века имеет больше смысла, если ее интерпретировать в первую очередь как борьбу за контроль над нефтью, а не как столкновение идеологий.

Подчеркивая первенство энергетических ресурсов, я не говорю, что великая борьба между идеологиями не играла важной роли в формировании истории, особенно капитализм и социализм.

Но в большинстве случаев преподавание и понимание истории недооценивают важность энергетических, экологических и экономических факторов.

Тот факт, что конфликт увеличился по мере увеличения доступных ресурсов, трудно объяснить с помощью традиционного мышления. Один из способов понять это – использовать старые устные представления о большей власти, ведущей к большему развращению.

Другой не менее полезный способ понять это – использовать экологическое мышление. Когда ресурсы минимальны и очень рассредоточены, энергия, затрачиваемая одним человеком, группой, племенем или нацией для захвата этих ресурсов, может быть больше, чем полученная.

По мере того, как ресурсы становятся концентрированными (за счет зернового земледелия и еще более резко за счет использования ископаемого топлива), ресурсы, полученные с помощью дипломатии, торговли и даже войны, часто намного больше, чем затраченные усилия.

Заключительная фаза в сфере ископаемого топлива разыгрывается сейчас, поскольку переход от нефти к природному газу и ресурсам более низкого качества нефти ускоряется, с активным развитием новой инфраструктуры по всему миру, а также с усилением напряженности и активных конфликтов из-за ресурсов. Мы можем только надеяться, что нации и человечество в целом быстро поймут, что использование ресурсов для захвата ресурсов принесет меньшую отдачу и повлечет за собой рост затрат и рисков в мире истощения и рассеивания энергии.

1.2 Следующий энергетический переход

Последнее обновление (четверг, 12 июня 2008 г.)

На раннем этапе эксплуатации ископаемых ресурсов начались споры о том, что происходит после их истощения, но они остались в большей степени академическими. Послевоенный период устойчивого роста, изобилия и свободы от неблагоприятных последствий войны оказал влияние на укрепление веры в человеческую силу и неумолимую стрелу прогресса, которые приведут к большему количеству всего, чего мы желаем.

Рассмотрение внешних ограничений или культурных ограничений индивидуалистического богатства оставалось на периферии. На протяжении большей части ХХ века ряд источников энергии (от ядерных до солнечных) предлагался в качестве следующего «бесплатного» источника энергии, который заменит ископаемое топливо.

В так называемых развивающихся странах мощь господствующей глобалистской культуры как в целях подражания, так и в целях противодействия эксплуатации занимала большинство мыслителей, лидеров и активистов.

Ключевой вопрос заключался в том, как получить долю торта, а не в пределах его размера.

Но сверхускоренный рост трат энергии на одного человека в эпоху после Второй мировой войны закончился энергетическим кризисом 1973 года, когда страны ОПЕК перешли к демонстрации своей власти за счет поставок нефти и цен.

Публикация окончательного отчета «Пределы роста» в 1972 году определила проблему и последствия, моделируя, как ряд ограничений будет сдерживать индустриальное общество в начале 21 века.

После второго нефтяного шока в 1979 году споры о следующем энергетическом переходе усилились, но к 1983 году ряд факторов снял энергоснабжение с повестки дня. Экономический спад, невиданный со времен Великой депрессии 1930-х годов, привел к снижению потребления и, как следствие, цен на энергию и природные ресурсы.

В странах с высоким уровнем дохода переход с нефти на газ и атомную энергию для выработки электроэнергии снизил потребление нефти. Повышение энергоэффективности транспортных средств и промышленности еще больше снизило потребление энергии. Наиболее важно то, что новые супергигантские нефтяные месторождения в Северном море и на Аляске снизили зависимость Запада от OPEC и снизили цены на нефть.

Цены на все другие сырьевые товары следовали нисходящей тенденции, заданной ценами на нефть, поскольку дешевую энергию можно было использовать для замены других необходимых товаров4.

Экономике богатых стран дополнительно способствовали два важных изменения. Сдвиг от кейнсианской политики к свободной рыночной экономике Фридмана снизил регулятивные воздействия на бизнес и привлек общественное богатство к новым частным прибылям. В то же время долговой кризис третьего мира в развивающихся странах, спровоцированный обвалом цен на сырьевые товары, не замедлил приток выплачиваемых процентов в казну западных банков.

В соответствии с идеологией новой свободной торговли, пакеты структурной перестройки от МВФ предоставил дополнительные ссуды (и долги) при условии, что развивающиеся страны сократят образование, здравоохранение и другие общественные услуги, чтобы выделить средства для погашения долга.

Научный консенсус по поводу глобального вооружения в конце 80-х – начале 90-х годов вновь усилил акцент на сокращении использования ископаемого топлива. Не для сохранения ресурсов, которые, как многие думали, были в изобилии, а для уменьшения поступления углекислого газа в атмосферу.

Но при низких ценах на энергоносители из-за переизбытка нефти основным действием стало ускорение перехода на газ в качестве дешевого и относительно «чистого» топлива.

Полвека назад, в 1956 году, выдающиеся предсказания выдающегося геолога-нефтяника М. Кинга Хабберта, что добыча нефти в США, крупнейшем мировом производителе нефти, достигнет пика в 1970 году, почти разрушила карьеру и репутацию Хабберта. По иронии судьбы, разногласия в нефтяной отрасли по поводу методологии и прогнозов Хабберта не были известны.

Его отчет о росте не был частью публичных дебатов 1970-х по поводу ограничения ресурсов.

Прошло почти десять лет, в разгаре величайшего экономического спада с 1930-х годов, прежде чем отрасль признала, что 48 нижних штатов США на самом деле достигли пика добычи и спада, несмотря на самую масштабную программу бурения в истории. Хабберт также дал приблизительный прогноз глобального пика в начале 21 века.

В середине 1990-х годов независимые и вышедшие на пенсию геологи-нефтяники, которые были коллегами Хабберта, пересмотрели его первоначальные прогнозы, используя новую информацию и доказательства, вызвав дебаты о пике добычи нефти, которые росли и распространялись вместе с Интернетом в последние годы прошлого века.

Но при цене на нефть всего в 10 долларов за баррель гуру экономики и поставок нефти, цитируемые в СМИ, думали, что нефть становится бесполезной и ненужной из-за перенасыщения и технологических достижений. Заблуждения о дешевой энергии были широко распространены.

По иронии судьбы, все экологи, озабоченные растущим числом свидетельств и бездействия правительств в отношении климатических изменений, верят в «водородную экономию», основанную на чистых и возобновляемых технологиях, чтобы спасти нас от загрязнения планеты до смерти.

Автострада в Рэйли, Северная Каролина, в час пик, 2005 год. Классический символ зависимости от автомобилей в США, где личная мобильность потребляет около 60% от общего объема добычи и импорта нефти.

В то время как затраты на энергию и, следовательно, на продукты питания в богатых странах оставались самыми низкими за всю историю, свидетельства снижения энергии, а не роста, не оказали большого влияния вне контркультуры. С 2004 года рост цен на энергию, а теперь и на продукты питания, привлекает внимание руководителей к вопросам устойчивости, которые не наблюдались со времен энергетических кризисов 1970-х годов.

Исследования, активность и осведомленность в вопросах энергетики и климата создают контекст для растущих дебатов об экологической, экономической и социальной устойчивости всего, от сельского хозяйства до моделей поселений и даже фундаментальных ценностей и убеждений.

Существует огромное количество свидетельств того, что следующий энергетический переход не будет происходить по образцу последних столетий, стремящемуся к более концентрированным и мощным источникам.

Но вероятность того, что этот переход будет к меньшей энергоемкости, – это такое проклятие для всех психосоциальных скреп и правящих элит современных обществ, которая постоянно интерпретируется, игнорируется, прикрывается или высмеивается.

Кроме того, мы видим геополитическое изменение энергетических ресурсов, включая холодные и настоящие войны за контроль истощающихся запасов и политическую гимнастику, чтобы хоть как-то сократить выбросы углерода, что является новым двигателем экономического роста.

2. Энергетически провальное будущее

Последнее обновление (вторник, 12 августа 2008 г.)

До сих пор ведется много споров об основной природе нынешнего энергетического перехода, вызванного, в первую очередь, изменением климата и пиком добычи нефти5. Большая часть этих дебатов сосредоточена на ближайшем будущем следующих нескольких десятилетий, хотя я думаю, что Важно сначала увидеть эти изменения в более широком временном масштабе столетий, если не тысячелетий.

Я создал сценарии, охарактеризовав дебаты о будущем как прежде всего о том, будет ли энергия, доступная для системы, расти или падать. Они описаны в следующем разделе.

2.1 Четыре энергетических бущудих

Последнее обновление (четверг, 12 июня 2008 г.)

Четыре энергетических сценария обеспечивают основу для рассмотрения широкого спектра культурно представленных и экологически вероятных вариантов будущего в следующем столетии или более.

Я обозначил их:

Техно-взрыв

Техно-стабильность

Энергетический спад

Крах

Техно-взрыв зависит от новых, крупных и концентрированных источников энергии, которые позволят продолжить непрерывный рост материального богатства и преодолеть ограничения окружающей среды, а также рост населения. Этот сценарий обычно ассоциируется с невозможным космическим путешествием для колонизации других планет.

Техностабильность зависит от одновременного перехода от материального роста, основанного на истощении энергии, к устойчивому состоянию в потреблении ресурсов и плотности населения (если не экономической деятельности), и все это основано на новом использовании возобновляемых источников энергии и технологий, которые может сохранить, если не улучшить, качество услуг, доступных в текущих системах.

Хотя это явно включает в себя массовые изменения почти во всех аспектах жизни общества, подразумевается, что как только устойчивая система будет создана, устойчивое общество с гораздо меньшими изменениями будет преобладать.

Фотоэлектрические технологии, напрямую потребляющие солнечную энергию, являются подходящим символом этого сценария.

Энергетический спад влечет за собой снижение экономической эффективности, сложности и численности населения, так как ископаемое топливо истощается. Растущая зависимость от возобновляемых ресурсов с более низкой плотностью энергии со временем изменит структуру общества, чтобы отразить любые из основ проектирования, если не детали, доиндустриальных обществ.

Это предполагает сельское хозяйство поселений и экономику с меньшим потреблением энергии и ресурсов и постепенным сокращением численности населения. Биологические ресурсы и их устойчивое управление будут становиться все более важными по мере того, как ископаемые виды топлива и технологическая мощь сокращаются.

Во всех регионах леса вновь обретут свой традиционный статус символа богатства. Таким образом, дерево является подходящей иконкой для этого сценария. Энергетический спад (как и Техно-взрыв) – это сценарий, в котором преобладают изменения, но это изменение не может быть непрерывным или постепенным. Вместо этого он может характеризоваться серией стабильных состояний, перемежающихся кризисами (или минимальными коллапсами), разрушающими некоторые аспекты индустриальной культуры.

Крах предполагает отказ всего диапазона взаимосвязанных систем, которые поддерживают индустриальное общество, поскольку ископаемое топливо высокого качества истощается и / или климатические изменения радикально наносят ущерб системам экологической поддержки.

Этот коллапс был бы быстрым и более или менее непрерывным без рестабилизации, возможной в энергетическом спаде. Это неизбежно повлечет за собой серьезное «отмирание» человечества и потерю знаний и инфраструктуры, необходимых для индустриальной цивилизации, если не более суровые сценарии, включая вымирание человечества и большую часть биоразнообразия планеты.

2.2 Взгляд в будущее

Последнее обновление (четверг, 26 июня 2008 г.)

Взгляды ученых и комментаторов на будущее окрашены их убеждениями о том, в какой степени шум системы является продуктом нашей врожденной «богоизбранности», которая не зависит от ограничений природы или, наоборот, подчиняется биофизическим детерминистическим силам. Те, у кого есть планы и действия по формированию будущего (особенно нынешние правящие элиты), как правило, сосредотачиваются на сценариях, в которых они видят варианты эффективного влияния.

За последние 60 лет мы стали свидетелями существенных достижений, как и многих мечтаний и обещаний в отношении будущего Техно-Взрыва, который мог бы освободить нас от ограничений энергетических законов или, по крайней мере, законов ограниченной планеты. Эта вера в непрерывный рост пережила презрение математиков, объясняющих, как постоянный экспоненциальный рост даже при низких темпах буквально приводит к взрыву.

Термин «отрицательный рост», используемый экономистами для описания экономического спада, показывает, что ничего, кроме роста, немыслимо. Мечта о бесконечном росте за счет свободной энергии и колонизации космоса не осуществилась, несмотря на новый и значительный вклад компьютеров и информационных технологий в достижение этой цели.

Больше прозрачности в наших предположениях становится важным во времена бурных перемен и исторических перемен.

Основные подходы к устойчивости предполагают, что долгосрочное будущее техностабильности неизбежно.

Бразилиа, столица Бразилии. Модернистский отель, отражающий стремительный рост экономики Бразилии как одной из новых «энергетических сверхдержав». Щелкните изображение для получения дополнительных комментариев.

Неизвестные предположения о «обычном бизнесе»

В обычном прагматическом и непосредственном масштабе причины веры в будущий рост редко формулируются, но их можно резюмировать несколькими общими предположениями, которые, кажется, лежат в основе большинства публичных документов и обсуждения будущего. Они не отражают конкретных или даже признанных взглядов конкретных ученых, корпоративных лидеров или политиков, а представляют собой более широкие общественные допущения, которые обычно остаются невысказанными.

Мировые темпы добычи важных невозобновляемых ресурсов будут продолжать расти.

Никаких пиков и спадов не будет, кроме как за счет замещения основной энергии, таких как исторический переход от древесины к углю и от угля к нефти.

Экономическая активность, глобализация и рост технологической сложности будут продолжать расти.

Геополитический порядок, сделавший США доминирующей сверхдержавой, может развиваться и меняться, но не будет подвержен никакому резкому краху, как это случилось с Советским Союзом.

Климатические изменения будут незначительными или медленными по своему влиянию на человеческие системы, так что адаптация не потребует изменений в базовой организации общества.

Экономика домохозяйства и общества, а также социальный потенциал будут продолжать сокращаться как по своему охвату, так и по своему значению для общества.

Все эти предположения основаны на прогнозах прошлых тенденций, простирающихся на долгие годы назад и в большей степени опирающихся на закономерности, которые можно проследить до истоков индустриальной цивилизации и капитализма в Европе сотни лет назад.

Простое разоблачение этих предположений показывает, насколько слабы основы для любого планового ответа на вопрос о переходах энергии. Быть более прозрачным в наших предположениях становится важным во времена бурных изменений и исторических переходов, если нашей целью является усиление личных и коллективных действий.

Со времени экологической осведомленности и энергетического кризиса 1970-х годов у нас был параллельный поток мыслей и основных достижений в направлении будущего Техностабильности, которое в теории совместимо с ограничениями конечной планеты.

Принципы и стратегии комплексных подходов к устойчивости предполагают, что долгосрочное будущее техностабильности неизбежно в той или иной форме, даже если на этом пути мы пройдем через некоторые кризисы. Основное внимание уделяется тому, как добиться перехода от роста, основанной на ископаемых источниках энергии, к устойчивому состоянию, основанному на в основном новых возобновляемых источниках.

Автобусы на водородных топливных элементах на Всемирной выставке в Айти, Япония, 2005 г. Щелкните изображение, чтобы получить дополнительные комментарии.

Сложный вопрос зависимости финансовой системы от непрерывного экономического роста в значительной степени игнорировался или оставался в стороне из-за предположения, что экономика может продолжать расти, не используя все больше и больше материалов и энергии.

Бурный рост экономической активности, основанной на финансовых услугах и информационных технологиях, в странах с развитой экономикой в ​​начале 90-х годов дал некоторое доверие к этой концепции «невесомой экономики», хотя теперь ясно, что глобализация просто перенесла потребление ресурсов в другие страны для поддержки этого роста в сфере услуг.

В следующем разделе используются идеи системного мышления для размышления о взаимосвязи между инновациями, человеческим капиталом и ископаемым топливом.

2.2.1 Человеческий капитал

Большая вера в сценарии роста и устойчивого состояния основана на наблюдении, что изобретательность, технологии, рынки и социальный капитал по крайней мере так же важны в формировании истории, как сырая энергия и ресурсы. Ошеломляющая сила и распространение компьютеров и информационных технологий во всех секторах индустриального общества рассматривается как продукт человеческого капитала, так и природного капитала.

Рост экономики услуг обещал дальнейший экономический рост без использования дополнительных источников энергии и материалов. Но эти сервисные экономики и капитал, который помог их создать, сами были созданы потоками энергии и ресурсов. Например, среднее и особенно высшее, массовое образование стало возможным благодаря добыче дешевой ископаемой энергии.

В доиндустриальных обществах было невозможно иметь так много потенциальных рабочих за пределами производительной экономики сельского хозяйства и ремесел или создавать образовательную инфраструктуру, необходимую для получения среднего образования.

Человеческий капитал в виде среднего образования, средств массовой информации, демократии и других характеристик индустриальной культуры значительно расширил кажущуюся силу обывателя, а не природных факторов в определении нашего будущего.

Хотя эти новые формы богатства явно важны, на самом деле они являются «хранилищами» высококачественной ископаемой энергии.

Как и более материальные формы богатства, они обесцениваются с течением времени и должны использоваться и обновляться, чтобы оставаться полезными.

Большая часть технологических и экономических инноваций со времени нефтяного шока 1970-х годов может быть отнесена на счет способности общества использовать этот людской капитал и, посредством дальнейших циклов реинвестирования, еще больше наращивать его.

Несколько факторов показывают, что непрерывный рост капитала и производственных мощностей является иллюзией.

Во-первых, большая часть этого роста происходит в формах, которые становятся все более и более дисфункциональными.

Например, все более малоподвижный образ жизни, созданный компьютером и другими инновациями, требует увеличения расходов в системе здравоохранения, а также в индустрии здоровья и фитнеса, чтобы компенсировать образ жизни, несовместимый с человеческой биологией.

Во-вторых, значительная часть экономического роста после энергетического кризиса 1970-х годов произошла за счет экономической рационалистической политики, такой как приватизация.

Многие ученые и социальные комментаторы определили, насколько очевидный экономический рост произошел за счет снижения любых социальных показателей благосостояния. Мы можем думать об этом росте как о в большей степени обусловленном проеданием (скорее, чем сохранением) социального капитала, так и исчерпанием ресурсов земли.

Например, приватизация электроэнергетики и других коммунальных предприятий привела к потере подробных знаний об обслуживании инфраструктуры, в то время как бюджеты на техническое обслуживание были полностью урезаны.

Повышение производительности и эффективности было достигнуто за счет разрушения устойчивости и долговременной емкости.

Одной из характеристик устойчивой, экономной цивилизации является способность рассматривать долгосрочные перспективы, стремиться к желаемому, но достижимому будущему, но иметь запасные стратегии и страховые полисы, чтобы справиться с неожиданностями и неопределенностью.

Учитывая глобальный характер культуры, знаний и нас, наша индустриальная цивилизация должна была иметь возможность направить ресурсы на серьезные стратегии реорганизации на технологическом, инфраструктурном, организационном, культурном и личном уровнях, которые способны реагировать на потенциалы всех четырех видов сценариев.

Вместо этого мы видим исключительно краткосрочное поведение и явное пренебрежение судьбой будущих поколений. Хотя это часто объясняют как "наплевательство на все" склонных к ошибкам глупых людей, это объяснение не должно применяться к таким учреждениям, как корпорации, не говоря уже о правительстве. История и теория систем предполагают, что мощные и долгоживущие гуманистические институты должны воплощать в себе долгосрочную культурную мудрость и возможности.

Мы можем интерпретировать близорукий характер информации и принятия решений в наших крупных организационных структурах как один из каких-то признаков культурного упадка, отражающий тот факт, что наши запасы человеческого капитала могут сокращаться так же, как и наши запасы природного капитала.

Применение концепции истощения ресурсов к концепции социального капитала как в богатых, так и в бедных странах за последние 40 лет более чем метафорично. Это истощение предполагает, что эти менее материальные формы богатства могут подчиняться тем же законам энергии и энтропии, которые управляют

природными ресурсами земли, воздуха и воды.

Замок XIX века в чешской деревне Бузов с отходами соломы с посевных полей на переднем плане. Щелкните изображение для получения дополнительных комментариев.

Следовательно, мы должны скептически относиться к представлению о том, что инновации в технологиях и организации – это постоянно расширяющийся наш ресурс, на который мы можем положиться для решения все более сложных проблем. Это не означает, что при правильных условиях человечество не может справиться с проблемой спада энергии, с которой мы сталкиваемся.

Однако условия, которые могут использовать эту нашу способность, вряд ли будут включать продолжение бесконечного экономического роста, поддержание нынешних мировых властных структур и поклонение потреблению.

Незначительный переход к устойчивой экономике, работающей на возобновляемых источниках энергии, без геополитических и экономических кризисов маловероятен.

Фактически, все большее число комментаторов признают, что мы уже находимся в кризисе, который разворачивается с начала нового тысячелетия.

В следующем разделе рассматривается вероятность обрушения.

2.2.2 Крах

Поскольку большинство интеллектуалов и простых граждан, не подвержено влиянию техновзрыва или техностабильности, то логическое будущее им кажется неким кризисом, ведущим к взрыву и краху цивилизации. Старая поговорка «что идет вверх – должно рухнуть» все еще имеет некоторую правду, но несколько факторов приводят к тому, что люди приходят к выводу, что сценарий коллапса неизбежен, если не задумываться о возможностях сценария спада.

Во-первых, в иудео-христианской культуре существует давняя традиция милленаризма, которая периодически приводит к предсказаниям «конца мира, каким мы его знаем».

Имеются веские доказательства того, что существующее население, не говоря уже о прогнозируемом его росте, невозможно поддерживать без ископаемого топлива. ...но лучше всего задокументированный исторический случай с Римской империей, предполагает, что более постепенный упадок нашего нынешнего мира в некотором роде в корне невероятен.

Простота и в основном неверный характер этих прошлых предсказаний наводят на мысль об осторожности при рассмотрении текущих предсказаний гибели. Басня о «мальчике, который кричал «волки!» иногда цитируется, чтобы предположить, что текущие опасения также являются ложными.

Но эта история также имеет эффект прививки общества против рассмотрения доказательств. Воздействие небольшой дозы милленаризма приводит к сопротивлению воздействию его больших доз. По иронии судьбы, смысл сказки в том, что угроза со стороны волка реальна, но никто не обращает на нее внимания из-за прошлых ложных тревог.