Текст книги "Кровавая прогулка дьявола (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Ты пытаешься, – улыбается Роза, сжимая мои пальцы и высвобождая свою руку. – И я хочу этого, если ты хочешь того же, так что давай попробуем, хорошо?

Мы погружаемся в мирное молчание, пока Роза ждет официанта, чтобы заказать десерт. Я думаю, что она закажет шоколадный торт, и она заказывает. С двумя ложками.

– Ник!

Я так быстро поворачиваюсь в сторону Дианы, что это выглядит странно, и начинаю кашлять. Туман на улице такой густой, что прижимается к стеклу, серый занавес отгораживает от внешнего мира, но Диана указывает не на это. У окна, развалившись на стуле, восседает Марвин, черт возьми, Клэнси. Он кивает и отдает мне честь. Туман собирается у окна за его спиной, как плащ.

Я чувствую, как скрежещу зубами. Вот сукин сын. Я предупреждал его держаться подальше. Он преследует меня. Это точно. Нет, этого не будет.

Я поворачиваюсь к Розе.

– Ладно, в интересах нашего нового соглашения, скажу тебе это прямо… – Я говорю легким и низким голосом, как будто собираюсь прошептать что-то приятное. Она бросает на меня острый взгляд. – Не пялься на него, но у окна сидит плотный парень и смотрит в нашу сторону. Видишь его?

Роза вытирает рот салфеткой, моргает. Я вижу, как она бросает взгляд в сторону Марва, прежде чем кивнуть мне. Она в порядке.

– Панк прилип ко мне, как моя тень. Его зовут Марвин Клэнси, и он – не очень хорошая новость. Не хочу, чтобы он создавал проблемы. Ни для тебя, ни для кого-либо еще здесь. Я собираюсь отправиться в комнату для мальчиков, и, полагаю, старина Марв последует за мной. Мы с ним немного поболтаем, и он уйдет, как раз к десерту.

Роза пожевала губами, размышляя.

– Ник, он обычный случай или… особенный?

– Не такой уж он и особенный, – говорю я, и не лгу. Таких дьяволопоклонников, как он, – тьма-тьмущая.

Она облегченно вздыхает.

– Знаешь, только я подумала, что у нас с Ником Холлераном может быть нормальное свидание, как у обычных людей, и тут нате вам. Ладно, хорошо, но сделай это побыстрее, или я компенсирую твоей половиной торта.

Я мог бы поцеловать ее, но Марв смотрит, и Диана тоже. И все равно Роза может не очень хорошо это воспринять. У нас давно не получалось достичь такого сближения, и нам нужно вернуться к этому, я знаю. Вместо этого я подмигиваю и принимаюсь за работу.

У меня с собой «Ругер», поэтому я не снял пиджак. Мои пальцы лежат на рукоятке, когда я направляюсь в туалет. Я вижу, что Марв следует за мной, когда смотрю в окно в зеркало.

Прекрасно.

Протискиваясь в уборную, я составляю быстрый план. У меня есть секунды.

– Есть кто?

Нет ответа. Превосходно.

Я сильный, но Марв – гигант. Этот боготворящий дьявола урод может швырнуть меня, как резиновый мячик, прежде чем я успею нанести удар. Так что мне нужно преимущество. На против двери туалета – незанятая кабинка. Я прислоняюсь к стене и достаю «Ругер».

Марв протискивается внутрь. Одним движением я хватаю его за руку и тяну. От неожиданности он теряет равновесие. Дверь захлопывается за ним. Я бью стволом своего «Ругера» по его шее. Марв хрипит, продолжая падать вперед. Теперь я направляю его головой вперед в дверь кабинки.

Рама сотрясается, когда он сталкивается с ней. Он падает, ударяясь лбом о керамическую чашу. Я вхожу следом за ним, пинком закрываю за собой дверь и запираю ее. Затем всем своим весом наваливаюсь на спину Марва, пригвождая его к полу, когда сажусь на него, ловя его руки своими коленями. Плотно прижимаю ствол своего «Ругера» к его щеке.

Уютно.

– Я же просил тебя держаться подальше, Марв. – Снимаю «Ругер» с предохранителя. – Засек тебя, когда ты таскался по моему офису два раза, а теперь преследуешь меня здесь? Похоже, у нас будут проблемы. Так?

Марв не произнес ни слова с момента столкновения с дверью кабинки, но он дышит. Большими, влажными, рваными глотками воздуха. Теперь он хрипит, и мне требуется мгновение, чтобы понять, что этот сумасшедший ублюдок смеется.

– Если вы не хотите мне помочь, мистер Холлеран, я возьму то, что мне нужно.

Я сильнее прижимаю «Ругер» к его лицу. Это только заставляет его смеяться сильнее.

– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать, а?

– Я видел, как нефилим наблюдал за вами. Разговаривал. Я готов поспорить, что Дьявол не хотел бы, чтобы вы пострадали, мистер Холлеран. Иначе зачем так напрягаться? – Сукин сын упирается ладонями в пол и толкает, стиснув зубы, и черт меня побери, если он не поднимает меня вверх. Я снова луплю его по голове, не настолько сильно, чтобы причинить реальный ущерб, но достаточно, чтобы привлечь его внимание. Он вздрагивает от смеха. – Сегодня вы застали меня врасплох, мистер Холлеран. Возможно, я недооценил вас. Я больше не повторю эту ошибку.

Я вставляю «Ругер» ему в ухо.

– Если мы снова увидимся, Марв, сюрприз мне не понадобится.

Марв преследовал меня через пол-Хейвена, а теперь сорвал мое свидание и угрожает моей жизни. Если он снова придет за мной, даже Батлер и Гэвин не смогут сказать, что я неоправданно убил его.

– И не забывай, твой призрак тоже не будет в безопасности от меня. Я хочу, чтобы ты убрался из этого ресторана, прямо сейчас, или вызову полицию. Похоже, они тобой заинтересовались.

– Все интересуются чем-нибудь, мистер Холлеран.

Рыча, я поднимаю пистолет, собираясь снова ударить по этому жалкому мешку с дерьмом. Открывающаяся дверь туалета останавливает меня.

– Последний шанс, – шиплю я, слезая с него и отпирая дверь. – Я предупредил тебя.

Марв хихикает, поворачивая голову, чтобы увидеть меня. Его лицо разбито. Из рваного пореза сочится кровь по одной стороне лица, окрашивая его зубы, когда он смотрит на меня.

– До встречи, мистер Холлеран.

Я выхожу из кабинки, «Ругер» нацелен на него, но скрыт дверью. Диана стоит прямо перед туалетом, руки на бедрах, взгляд устремлен на меня. Интересно, кто-нибудь видел, как дверь открылась и закрылась сама по себе?

Как я уже говорил, призраки могут взаимодействовать с вещами в Аду: стульями, стаканами, живыми людьми. Им не обязательно прикасаться к ним. Некоторые могут использовать свой разум – люди называют это полтергейстами в кино и тому подобное – но им нужно сосредоточиться. Диана, должно быть, приложила серьезные усилия для открытия двери.

– Пошли, – говорю я, засовывая «Ругер» в кобуру. – Не хочу, чтобы кто-то видел, как я выхожу, особенно если они увидят рожу Марва.

– Ник, – шипит она, голос густой от нарастающей паники, – туман становится все сильнее. Я слышу их, вой, рычание. Мы не можем выйти наружу.

Дерьмо.

– Я разберусь с этим, – шепчу ей.

Я возвращаюсь к Розе. Она улыбается, когда я сажусь, и показывает на наполовину съеденный шоколадный торт с растаявшим ванильным мороженым. Я приглаживаю волосы, всколыхнувшиеся после стычки с Марвом, и поправляю пиджак. Мое сердце стучит как-то жалобно, как заяц, бьющий своими лапами по земле.

– Приберегла для тебя немного. Наверное, ты мне нравишься больше, чем я думала.

– Ты доедай, – говорю, оглядываясь в поисках официанта. – Это твое любимое пирожное.

– Ник Холлеран, – усмехается Роза, – ты не перестаешь удивлять. Все в порядке с твоим преследователем?

Марв проходит мимо, когда я забираю чек и прошу официанта вызвать нам такси. Он встречает мой взгляд, и его черные, как у акулы, глаза сверкают злобой. Пачка бумаги прижата ко лбу, кровь на воротнике. На этот раз нет улыбки, нет взгляда обожания. Марвин Клэнси ненавидит меня до глубины души. Я смотрю ему вслед, пока он не выходит из «Тони» и не сливается с густым туманом.

– Я разобрался с ним. Почти уверен, что он все понял. – Мне приходит в голову мысль, когда мы покидаем наш столик. – Скажи, ты все еще занимаешься айкидо?

Я довольно уверенно владею «Ругером», кулаками и ногами, но мне спокойнее знать, что Роза все еще практикует боевые искусства. Мы собираемся выйти на улицу, а там на свободе дьяволопоклонник и бог знает, что еще.

– Ник, я теперь преподаю айкидо. Так, этот парень все понял, но он не собирается отступать?

– Отступит. Мне просто интересно, вот и все.

Она поднимает бровь. Розу не обманешь.

– Да ладно, Ник. Не надо меня сейчас дразнить. Ты только недавно начал откровенничать со мной. Ты беспокоишься об этом парне, верно?

– Слушай, я сказал ему, что в следующий раз, когда увижу его, позвоню в полицию. Они все равно им интересуются. – Она снова смотрит на меня так, что я поднимаю ладони, защищаясь. – Роза, я обещаю. Полиция на быстром наборе. Если я почувствую его запах, так и сделаю.

Она кивает.

– Хорошо. Я поверю тебе в этом, Ник. Может, я выпила слишком много вина, а?

Мы ведем светскую беседу в холле, и я стараюсь казаться вовлеченным, внимательным и не таким чертовски озабоченным, как есть. Роза забирает свою куртку, когда подъезжает такси. Диана прилипла к моему боку, как тень, когда мы выходим на тротуар. Я ни хрена не вижу в этом тумане, хотя Роза этого совершенно не замечает. Я снова чувствую на себе тяжесть. Что-то наблюдает за мной, там, в тумане. За ним я слышу сопение, рычание. Вонь гнили.

«Плоть… Свежая кровь… Сладкое, сладкое мясо… Оно зовет нас… Такие голодные… Вгрызаются… Прекратите боль… Накормите нас… Освободите нас…»

Я открываю дверцу такси. Диана вплывает в нее, прижимается лицом к окну с дальней стороны, вглядываясь в густой серый мрак.

– Я не поеду с тобой домой, Ник, – говорит Роза, ударяя меня по руке.

От этого я едва не выхватываю свой «Ругер». Черт, мои нервы! Это… присутствие. Что это?

– Ах, нет, конечно, нет, – заикаюсь я. Роза смеется. Похоже, она думает, что поймала меня на какой-то коварной уловке. – Подвезти тебя?

– Нет, я сама доберусь. Ты дал мне много пищи для размышлений сегодня вечером. Но тебе лучше отправиться домой и выспаться, хорошо?

Она прижимает свои руки к моей груди, как делала это пять лет назад, когда задерживала кровь в моем теле. На этот раз она нежна. Поглаживает. Роза тянется вверх и прижимается своими губами к моим. На мгновение я забываю о тумане, Марвине Клэнси и обо всем остальном, что таится снаружи.

Только на мгновение.

– Увидимся на неделе? – спрашивает Роза, отстраняясь.

– Конечно, – говорю я, ловя ее пальцы своими, когда она отпускает руку с моей груди. – В любое время.

Роза смеется.

– Я позвоню тебе.

– Эй, знаешь, что? Почему бы тебе не взять мое такси? – Я улыбаюсь, пытаясь удержаться от рысканья глазами по сторонам. – Я заплачу. Это меньшее, если не могу отвезти тебя домой сам.

– Уверен?

– Я поеду на следующем.

– Что ж, Ник. Настоящий джентльмен, – смеется Роза, беззаботно запрыгивая на заднее сиденье. Засунув руки в карманы, я достаю горсть банкнот и бросаю их водителю. – Куда она захочет, приятель.

Огни такси, сливающиеся с туманом, завораживают меня, когда оно отъезжает, пока пронзительный вой не впечатывает меня в стену ресторана рядом с Дианой. Она прижимается ко мне, и я не обращаю внимания на ее пронизывающий холод, который разливается по моему телу.

Еще одно такси проносится мимо, рассекая туман. Я свищу как можно громче, и моя внезапная удача не заставила себя ждать, когда заскрипели шины.

– Куда, Ник? – спрашивает Диана, ее голос звонкий и такой детский.

Я ломаю голову. Марвин Клэнси следит за мной. Он знает, где я работаю, возможно, знает, где я живу. В «Стикс» я тоже не могу пойти. Поклонник Дьявола и копы следят за моими обычными местами. Куда-нибудь в неожиданное место, подальше отсюда.

– Знаешь Редвуд и Мэн? – спрашиваю я таксиста. Он согласно кивает в сторону заднего сиденья. – Отвези меня туда по длинному извилистому маршруту, приятель.

Диана все еще стоит рядом со мной. Редвуд и Мэн. Там она раньше жила. Малышка наняла меня для работы, и если я не могу вернуться домой или в свой офис, то вполне могу начать. Там, где Марвин Клэнси и все, что на меня охотится, не догадаются искать. Я только надеюсь, что этот туман не последует за нами туда же.

Когда такси отъезжает от тротуара на свою полосу, я смотрю в окно. В тумане появляется лицо.

Марвин Клэнси.

Глаза урода встречаются с моими, и на этот раз он ухмыляется, его багровые зубы сверкают сквозь туман. Такси оставляет его позади, и вой и крики в тумане стихают, когда мы направляемся к старому дому Дианы. Она берет мою руку и крепко ее сжимает.

– Все в порядке, детка? – шепчу я. – Редвуд и Мэн. Не смог придумать ничего другого.

– Да, – кивает она. – Нет времени лучше настоящего.

Она молчит, но не отпускает меня. Не то чтобы я винил ее. Она еще ребенок, и, по моему опыту, возвращение домой никогда не бывает веселым.

Глава 6

МЫ ВМЕСТЕ

– Почему остановился, приятель?

Я хмурюсь, когда такси резко тормозит. Мы оставили туман позади много миль назад. Это заняло некоторое время, но теперь мы в той части Хейвена, которую я никогда раньше не видел. Снаружи бродят размытые призраки. Их много, но больше ничего нет – ни зданий, ни машин, ничего. Мои нервы, которые только-только успокоились, решают, что снова пришло время веселья.

– Редвуд и Мэн, – говорит водитель. Он нажимает изображение на навигаторе, чтобы доказать свои слова. – Будете выходить или просто осмотрите достопримечательности? Сорок четыре доллара в любом случае.

Диана прижалась лицом к окну, упираясь руками в стекло. Она повернулась ко мне спиной, но я чувствую напряжение. Это неправильно.

– Я ненадолго, – отвечаю ему. – Оставь счетчик включенным, ладно?

– Босс – ты, мужик.

Выходя из машины, я ощущаю пронизывающий холод. Погода в Аду в последнее время испортилась, но я не уверен, температура упала или мое тело пытается мне что-то сказать. В небе висит полная луна, и звезды пронзают бархатную ночь. Это зрелище должно настраивать любого на спокойный лад. Но не меня.

Редвуд и Мэн – просто пустырь. Если здесь кто-то и жил, то с тех пор прошли десятилетия. А призраки… Не часто я вижу их так много в одном месте. Должно быть, их около тридцати, и не одного осознанного. Пальцы Дианы снова переплетаются с моими. Я начинаю привыкать к ощущениям, когда она это делает.

– Детка, здесь случилось что-то плохое.

В общем, я опять детектив Очевидность, но должен хоть что-то сказать.

– Я чувствую это. Так много горя и страха. Повсюду, и это так горячо.

Горячо? Теперь, когда она говорит это, я почти чувствую, как лижущее пламя согревает меня, но оно находится далеко. Серая форма призрака проносится мимо, и инстинктивно отворачиваю лицо Дианы, чтобы ей не пришлось смотреть на то, что я вижу.

Он мальчик, подросток, как и она. По коже на предплечьях видно, что он чернокожий, но если бы на нем был свитер, а не белая футболка, я бы этого не понял. Его лицо в полном беспорядке. Кожа содрана, а одно глазное яблоко отсутствует, хотя я думаю, что оно выскочило от жары перед смертью.

Этот парень сгорел в огне.

Он кричит, и Диана сворачивается в клубок, закрывая уши. Я хочу сделать то же самое, но меня завораживает мальчик. Он воет, и в этом крике столько невыносимой боли, когда он обхватывает свое тело худыми руками. Это длится недолго. Он мерцает и исчезает. Пойманный в петлю, обреченный существовать так вечно. Крики мальчика эхом отдаются в моем сознании.

– Как ты мог, мать твою, сотворить такое? – бормочу я, глядя в небеса. Надеюсь, Большой Парень там, наверху, слушает. – Что мог сделать ребенок, чтобы заслужить такую участь на веки вечные, сукин ты сын?

На другом конце тротуара я вижу, как мальчик появляется снова и начинает приближаться к нам.

– Диана… – Я опускаюсь на колени так, что оказываюсь лицом к лицу с ней. – Мы можем уйти. Нам не обязательно оставаться здесь. Я могу покопаться, выяснить, что случилось, и вернуться в другой раз, один. Но мы должны идти. Этот парнишка вернется, и я не позволю тебе услышать это снова.

Пока не сказал, я не понимаю, насколько это важно. Малышка видела достаточно. Она прошла через… ад.

– Это так невыносимо! Крики, Ник! Я слышу, как вспыхивает пламя, окружает меня, как горячие пальцы сжимают меня. Здесь так много смерти. Но… я не могу уйти. Ник, я должна знать. Мама, мои сестры. Я должна узнать. Пожалуйста, помоги мне пройти через это.

Я снова беру ее за руку и притягиваю к себе.

– Тогда давай сделаем это, но держись рядом. И если я скажу отвернуться, сделай это.

Мы проходим мимо горящего мальчика, и я следую своему собственному совету, держа взгляд устремленным вперед. Вокруг снуют другие призраки, все они заперты в этом кошмаре. Мужчины, женщины и дети всех возрастов собираются через дорогу на бетонной поляне, где находится перекресток.

– Там, – говорит Диана, указывая вперед. – Там раньше находился наш дом. В несколько этажей.

В этом есть смысл. Большинство призраков толпится там, где говорит малышка, как будто они умерли внутри своих квартир. Но что-то сровняло это место с землей. Если случился пожар, превративший здание в руины, никто не потрудился его отстроить. Его расчистили и забыли о нем.

До вчерашнего дня я не слышал о «Редвуд и Мэн» в Хейвене, хотя мы находимся так далеко, что не уверен, что мы вообще в городе. Это место стало грязным секретом, вычищенным с лица Ада. Желчь заливает мой желудок.

– Огонь! Огонь! Пожалуйста, помогите! Спасите моих малышей!

Я замираю и закрываю глаза. Диана тоже застывает. Глубоко вдыхая, я приоткрываю глаза, надеясь, что женщина, кричащая изо всех сил, не мама малышки. Я понимаю, что семья Дианы мертва, и думаю, она тоже, но не хочу, чтобы она это видела. Я не хочу, чтобы они оказались в ловушке в Аду по непонятным причинам Бога.

Женщина парит над нами, на верхнем этаже, которого больше нет, как будто кричит через окно на улицу.

– Детка…

Диана прерывает меня.

– Нет.

Я резко выдыхаю воздух, застрявший в моей груди. И все же смотрю на женщину. Смотрю, как она горит. Она все еще кричит о помощи, но ее крики наполнены глубокой агонией и паникой. Она выкрикивает два слова. «Мои детки!» И все. Снова и снова, пока меня не осенило. Народ, должно быть, стоял на тротуаре и смотрел, как все вокруг рушится.

– Что, нахрен, здесь произошло? – спрашиваю я непонятно кого.

Диана вырывается из моей руки и движется среди других призраков. Я должен остановить ее, но не делаю этого. Ей это нужно. Я понимаю, что она может знать некоторых из этих людей. Судя по тому, как они одеты, я бы поставил свой «Мустанг» на то, что этот пожар произошел в 60-х годах. Должно быть, он случился после смерти Дианы, раз она думала, что дом все еще здесь.

Как это связано? Я все меньше верю в совпадения.

– Бессмертный.

Следовало ожидать появления Харона. Я не чувствовал, что за мною снова наблюдает то существо, которое преследует меня с тех пор, как я вышел из офиса с Дианой вчера вечером. Думаю, я могу исключить Паромщика как причину. Несмотря на это, моему гневу просто необходима разрядка. И Харон, этот ублюдок, обеспечил ее.

– Вижу, ты снова избежал смерти. Я думал, что амарок или туман приведут тебя в мои объятия, но не тут-то было. На сей раз.

Я поворачиваюсь, хватаю этого самодовольного сукина сына за лацканы и притягиваю его так близко, что его лицо, похожее на лицо Клинта Иствуда, почти касается моего. Я заставляю себя встретиться с его взглядом, и то, что я там вижу… это выбивает из меня всю злость.

Столетия, нет, эоны холодного равнодушия смотрят на меня. Эти глаза, они видят не так, как наши. Он не демон, но я не уверен, кто он. В нем похоронена человечность – древняя, почти забытая – и тусклый, блеклый цвет, превратившийся сейчас в серый, словно кто-то пытался придать ему некое подобие человека. Но в его глазах отсутствует всякое сознание, чувство.

За ними не прячется ни одна душа. Во всяком случае, не та, которую кто-то вроде меня может постичь.

– Все эти люди, Харон. Мертвы, и ради чего? – Я умоляю, как будто мне нужна причина – любая чертова причина для всего этого. – Ты просто позволил им остаться здесь? Это дети, ты, ублюдок. Это все, что они получили? Умирать снова и снова?

Харон пожимает плечами.

– Таков их удел, Бессмертный. Я не устанавливаю правила. Я обеспечиваю равновесие, пока оно не перестанет быть необходимым.

Равновесие? Паромщик делает шаг назад, и тьма, следующая за ним, разрастается.

– Разве ты не можешь что-нибудь сделать? – Я рычу. – Я думал, все дети невинны?

– Это то, что говорят твои священники, чтобы утешить тебя. Иронично, учитывая, что многие из них сами грешники. В глазах Бога все живущие согрешили. Они должны доказать свою невинность жизнью.

– Не все эти дети, иначе ад переполнился бы ими.

– Думаешь, ты понимаешь, как устроен Ад? Какое высокомерие. Но нет, детям приписывают невинность. Некоторые теряют ее с излишней поспешностью. – Харон указывает на мальчика с расплавленным лицом, кричащего возле такси и беспечного водителя. – Он украл игрушку у соседа. Крутящуюся вертушку. Мелочь, но грех налицо. Жадность. Зависть. Тщеславие, когда он считал, что заслуживает того, что другие не заслужили.

– Зачем следовать за этим непостоянным сукиным сыном наверху? Ты не обязан подчиняться его правилам. Не в таком деле.

Харон смотрит на меня, и выражение его лица почти укоризненное. Я достаю сигарету и начинаю прикуривать, стараясь, чтобы руки не дрожали.

– Что? Я могу говорить о Нем все, что захочу. Я совершил месть, помнишь? Я не попаду в рай.

Харон указывает мне через плечо.

– Она украла еду. Не один раз. Деньги из кассы, где она работала, попадали в ее карманы.

Я оглядываюсь и вижу Диану, стоящую рядом с мальчиком ее возраста.

– Диана?

– Твоя подопечная, да. У нее нет прохода на Небеса.

Несмотря на то, что затянулся один раз, я бросаю сигарету на землю и топчусь по ней, вымещая свое разочарование единственным доступным мне способом.

– Она делала это, чтобы прокормить свою семью. Разве Он стал бы счастливее, если бы она позволила им голодать? Разве это не грех – не выполнить свой долг перед родными?

– Воровство – это грех, – отвечает Харон, не теряя ни секунды. Его голос подобен лопате, скребущей по рыхлым камням.

– То есть, ты хочешь сказать, что после того, как она выполнит свое предназначение, она застрянет здесь? Навсегда?

– Ничто не вечно, Бессмертный, и некоторые не удостаиваются удовольствия повернуться лицом к небу.

О чем, черт возьми, он вообще говорит?

– Ник!

Я оглядываюсь, когда Диана зовет меня. Она машет мне рукой, а мальчик, с которым она разговаривает, смотрит в мою сторону.

– Бессмертный, – шепчет Харон, кладя костлявую руку с кусочком плоти мне на плечо. Я немею, как будто эта часть моего тела перестает существовать. – Если это тебя утешит, ее семья на небесах.

– Может быть, и так, – выдыхаю я. – Но она их больше не увидит. Разве это справедливо?

Я ухожу, ощущения возвращаются, когда стряхиваю прикосновение Харона. Ощущение, будто половина моего тела провалилась в могилу.

Я подхожу к детям. Мальчик, с которым разговаривает Диана, смотрит на меня, по его лицу пробегает растерянность, а затем безразличие. Он зациклен, черты его лица застывают, затем появляется удивление. Он полуосознан, как будто его воспоминания возвращаются. Диана сжимает его руку.

Мальчику пять лет. Может быть, шесть. При жизни он был маленьким, одни кожа да кости. У него огромные глаза, выделяющиеся на исхудалом, невинном лице. К черту это. К черту все.

Челюсть Дианы, под запекшейся кровью на щеках, крепко сжата. Она держит себя в руках. Крепкая малышка. Не уверен, что смог бы сделать то же самое в ее положении. И сейчас почти не могу.

Если мальчик, с которым она разговаривает, ел больше одного горячего обеда в неделю, я святой. Парень страдал в жизни. Теперь он делает то же самое в смерти. Где справедливость во всем этом?

– Ник, это Луис. Я знала его. Луис, скажи моему другу то, что ты сказал мне.

Мальчик смотрит на меня искоса, поэтому я приседаю и улыбаюсь ему.

– Все в порядке, малыш. Ты можешь поговорить со мной. – Невидимый груз снова давит на меня. Я оглядываюсь через плечо. Харон ушел, но где-то там, в темноте Редвуд и Мэн, что-то наблюдает за мной. Снова.

На этот раз никакого тумана. Никаких криков, кроме воплей мертвецов, умирающих снова и снова.

– Они пришли, – говорит Луис и снова замолкает. Диана смотрит в другую сторону, но все еще держит его за руку. Он оглядывается вокруг, немного трусит, затем нахмуривает брови. – Пришли белые люди. Они говорили, что мы забыли свое место, сказали, что преподнесут нам урок. Я слышал, как мама Дианы кричала, кричала на них, что они забрали ее девочку. Она сказала, что обратилась в полицию. Тогда-то и начался пожар. Это…

Луис делает паузу, его лицо застыло. Я сжимаю его худое плечо.

– Продолжай, парень. Эй! Держись за меня.

Он вздыхает.

– Ее мама сказала, что белый человек забрал ее девочку. Они пришли ночью, толпа. Они… они начали это. Пожар. Я до сих пор слышу их смех. Они сказали, что преподадут всем нам урок уважения к старшим.

Диана отпускает руку Луиса, и он падает, закрыв голову руками, и смотрит вверх. Вскрикивает и распластывается на земле, как будто на него только что рухнули стропила.

Я притягиваю Диану к себе. Ее трясет от рыданий. Я наклоняюсь, поднимаю ее и направляюсь обратно к такси, не обращая внимания на то, что за мной наблюдают, в голове у меня крутятся вопросы.

Диана заставила ребенка, застрявшего в петле, общаться. Как она это сделала? Эмпатия? Попахивает чем-то большим.

И то, что сказал Харон… Ясно, что я еще не разобрался в устройстве Ада.

Если я не разберусь с этим в ближайшее время, у нас двоих начнутся серьезные проблемы.

***

Копы, Марвин и туман где-то там, на хвосте, и это при условии, что мой старый друг, амарок, все еще не идет по моему следу. Вместо этого мы едем на такси в мотель на окраине Хейвена. «Туз в рукаве». Я даю водителю чаевые и советую ему забыть о нас. Парень на ресепшен смотрит на меня странно, когда я прошу раздельные кровати, но думаю, что к нему обращались и с более странными просьбами.

Диана сидит на краешке своей кровати, пока я листаю свой телефон, просматривая присланные Зией статьи о Редвуд и Мэн. Я попросил ее посмотреть, что она сможет найти, когда мы уезжали с пустыря, и она быстро сработала.

Место выгорело дотла. В то время следователи оформили это как несчастный случай. В конце 90-х дело вновь открыли и переквалифицировали в убийство по расовым мотивам. Пресса не заинтересовалась почти 30-летним «мертвым» делом, хотя, скорее всего, слишком многие из вовлеченных в него людей занимали властные посты или же состояли в родстве с теми, кто их занимал.

История Луиса подтвердилась. Толпа линчевателей пришла за женщиной, обвинявшей белого мужчину в похищении ее девочки. Ситуация ухудшилась, когда люди в здании ее не выдали.

Диана молчала всю дорогу в такси. Потом, когда мы добрались до номера, она спросила меня, о чем мы с Хароном говорили. Пользуясь уроком моего свидания с Розой, я сказал ей правду.

Послушайте, я знаю, что она еще ребенок, но она заслуживает знать, что случилось с ее семьей.

Она произнесла только четыре слова.

– Счастлива, что они вместе.

Что можно на это сказать?

– Раньше у нас был проигрыватель пластинок, – говорит Диана. Мне приятно слышать, как она болтает, поэтому я просто молчу и слушаю. – Однажды вечером папа принес его домой. Мы поставили его у окна, хотя вид из него открывался не очень хороший. Мама пела, девочки танцевали. Кажется, что это было вчера, но… Столько лет прошло?

Вопрос в никуда. Примириться с адом очень трудно. Знаю по собственному опыту, и, если честно, не думаю, что я уже дошел до этого. Не могу представить, как с этим справляется ребенок.

– Это моя вина, – шепчет она.

– Эй! Не начинай так думать, детка. Если хочешь кого-то винить, вини того урода, который тебя забрал. Вини продажных ублюдков из полиции, которые закрыли глаза, когда твоя мама обратилась к ним в поисках тебя. Вини мерзавцев, которые совершили поджог, или тех, кто стоял и смотрел, как эти люди умирают. Это их вина, потому что у них был выбор. Понятно?

Диана поворачивается ко мне, ее глаза расширены. Я представляю ее такой, какой она, должно быть, выглядела раньше, и мое сердце разбивается еще больше. Она всего лишь ребенок, осталась одна в аду.

– Что мне теперь делать, Ник?

Она рыдает так, что это буквально разрывает мое сердце. Она заперта в этом месте, и все, кто знал ее, заботился о ней, ушли. Но это не значит, что здесь рядом с ней никого нет. Я не ее семья, но все-таки что-то значу. Руби тоже.

– Что бы там ни было, детка, мы разберемся с этим вместе. Я и ты.

Она фыркает, пытаясь сдержаться.

– Вы это серьезно?

Я спускаю ноги с кровати так, чтобы оказаться лицом к лицу с ней. Я не шучу и хочу, чтобы она это знала.

– Ты говоришь, что этот парень все еще жив?

Диана кивает.

– Этого достаточно для меня. Мы найдем его, заставим вспомнить тебя, а потом решим, что с ним будет. Мы вдвоем.

– Мы вдвоем.

Диана ложится обратно на кровать и поворачивается на бок лицом к стене. Призраки не спят, как живые, но они отдыхают. Наверное, смотреть на трещины в бежевых панелях успокаивает. Это все, что она знала последние шестьдесят лет.

Я возвращаюсь к своему мобильному и снова пишу Зие.

«Есть новости о моем офисе?»

Однажды я уже отомстил. Моя душа проклята. Парень, который убил Диану, из-за которого все эти люди сгорели заживо, заслуживает того, что с ним произойдет. Его руки в крови больше, чем мои, и эта кровь никогда не смоется. Ни одним дождем в аду.

Глава 7

ЗАВТРА НИКТО НЕ ЗНАЕТ

Наступило утро. Я думаю о словах Харона, о том, как он намекнул, что однажды этого не произойдет.

Зия пока не ответила мне по поводу моего офиса, значит, еще работает над этим. Так что мы ждем. Это все, что мы с малышкой можем сделать. По правде говоря, застрять в грязном мотеле на окраине города не так уж и плохо. Теперь я могу, наконец, прийти в себя после того, через что заставила меня пройти Мишель Уилер, и переварить новую информацию.

Последние несколько дней оказались слишком насыщенными даже для меня.

А еще можно немного передохнуть от растущего списка людей, преследующих меня. Батлер и Гэвин, Марвин Клэнси, Харон, амарок, что бы там ни было в этом тумане, и то другое присутствие, которое я ощущаю везде, куда бы ни пошел. Чем больше я думаю о последнем, тем больше убеждаюсь, что томительное ощущение слежки – это что-то новое. Что-то, что еще не заявило о себе.

Тяжесть, которую я чувствую, когда оно близко, мне знакома. Я чувствовал его прошлой ночью на углу Редвуд и Мэн. Если это нечто желает зла мне или Диане, у него имелась возможность воспользоваться своим шансом после исчезновения Харона. Я могу только надеяться, что его бездействие – это хороший знак.

С Паромщиком и копами я могу разобраться. Ни тот, ни другие не собираются действовать сейчас. Харон просто хочет увидеть, как Бессмертный встретит свой конец. Генри и Лори? Ну, они годами сидели у меня в заднице, как суппозиторий, и это меня не так уж сильно волнует, теперь, когда Руби навела порядок в доме Уилеров. Я знаю, что ее друзья вычистили все до блеска, так что, по крайней мере, в полиции смогут убедиться, что я чист. Мне нечего скрывать.