Текст книги "Бог войны"

Автор книги: Дэвид Гилман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Сэр Гилберт поглядел на Блэкстоуна и людей вокруг него – Ричарда, Лонгдона и Уэстона.

– Вы слыхали его светлость. Проберитесь внутрь и откройте ворота. И не растягивайте на целый день.

* * *

Они ползли через лес, пока не смогли незаметно соскользнуть с берега и отвязать лодку. Ров шириной шестьдесят футов и, наверное, такой же глубины. Уилл Лонгдон греб, а Джон Уэстон стонал. Как только они плавно подошли к стене, Блэкстоун стал перебирать по ней ладонями, пока они не оказались под окном, возвышавшимся над ними футов на двенадцать.

– Можете держать лодку ровно? Я не хочу угодить в ров. Он глубокий, а берега отвесные.

– Удержим, – ответил Уэстон. – Только не опрокинь нас. Я не умею плавать. Пойду на дно, как камень.

Они с Лонгдоном выровняли лодку, пока Блэкстоун показывал брату, чего хочет. Сколько раз они взбирались на деревья за ульями диких пчел, чтобы выгрести соты? Все дело в скорости, и можно отделаться почти без укусов. Томас надеялся, что внутри его не поджидают жала арбалетчиков. Попрочнее расставив ноги, брат прислонился к стене. Блэкстоун перебрался с его бедра на плечо и, балансируя, начал выпрямляться. Лодка закачалась.

– Поровнее, тупой бык, – проворчал Уэстон, когда вес Ричарда сместился. Томас вытянул руки, как мог, нашарил кончиками пальцев средник, а затем брат взял его стопы и поднял повыше. Силы отроку достало, чтобы подтолкнуть Блэкстоуна, пролезшего в проем.

Он кубарем свалился в большую комнату с каштановыми балками. Гладкие стены были в три фута толщиной, и по пути он увидел герб д’Аркуров, некогда написанный по сырой штукатурке, но теперь выцветший. Сложенный из тесаного камня камин был забит сажей. Опрокинутый стол и стулья были разбросаны как попало, а истоптанный ковер, покрывавший плиты пола, сбит на сторону. В этой комнате раньше устраивала пиршества знать, но после кто-то ее обчистил. Деревянный сундук был опрокинут на сторону, его содержимое выгребли – наверное, серебряную посуду, подумал Томас, пробираясь к двери и осторожно ее приоткрывая. Каменные ступени с одной стороны уходили вверх на следующий этаж, а с другой – спускались в сумрачный коридор. Вернувшись к окну, он знаками подозвал Лонгдона и Уэстона. Они попытались забраться в окно по примеру Блэкстоуна, но чтобы удерживать лодку на месте, требовалось два человека, и они едва не опрокинулись.

– Не можем, – сказал ему Уилл Лонгдон. – Слезай, Томас, мы не можем пробраться внутрь.

Свесившись через подоконник, Томас жестами переговорил с Ричардом.

– Я погляжу, что смогу выяснить, – проговорил он сверху. – Подождите меня.

– Подождать? – переспросил Джон Уэстон. – И сколько ждать? Пока мы тут болтаем, генуэзские ублюдки могут прятаться в окаянной тени.

– Если я не вернусь ко времени, когда твое воображение насадит бронебойный наконечник на древко и оперит его, то скажи сэру Гилберту, что нам нужно больше людей, – и скрылся из виду.

– Теперь он думает, что я не только проклятый лодочник, но еще и лукодел и стрелодел. Эй, эй… – подергал Уэстон Ричарда за рукав. – Сядь. Вниз, – показал он жестом. – И чего бы ты ни делал, не шевелись. – Улыбнувшись нахмурившемуся отроку, он добавил: – Будь любезен.

Блэкстоун уже отошел от окна. Наложив на тетиву стрелу, ступил на лестничную площадку за дверью. Решил подняться наверх; это может дать преимущество, если внизу вооруженные люди поджидают его в засаде в замковом дворе.

С верхней террасы вниз били лучи света. Он пытался припомнить укрепленное поместье лорда Марлдона. Сравниться с этим замком великолепием или размахом оно не может, но Блэкстоун предположил, что французские нобли живут на тот же манер, что их английские собратья, как ни крути, унаследовавшие многие из нормандских приемов построения замков. Он ступал предельно осторожно, понимая, что поднимающиеся ступени помешают ему натянуть лук в полную силу.

Лестница вывела его на широкую галерею с прорезанными прямоугольными окошками, позволившими ему заглянуть в подковообразный замковый двор – достаточно просторный, чтобы вместить весь разведывательный отряд всадников сэра Готфрида дважды, да еще оставить довольно места для лошадей и скота. Но сейчас в нем находились тени, плотно прижавшиеся к грубым каменным стенам. И эти сумрачные тени были вооруженными людьми.

Блэкстоун поспешно отступил назад. Подкрался к углу и поглядел на людей сверху вниз. Те не шевелились. Томас рассудил, что они обучены дисциплине, но это не люди племянника д’Аркура. Это дезертиры или наемники, лишенные одинаковых сюрко или одеяний. Увидел сбоку с дюжину окровавленных тел, грудой сваленных в углу двора. Судя по платью, слуги. Блэкстоун прикинул, что может убить не меньше дюжины из человек тридцати, но что потом? Он по-прежнему будет не в состоянии добраться до ворот, а люди скоро опомнятся, согласуют атаку и убьют его. Лучше выскользнуть обратно и доложить сэру Готфриду. Прижимаясь к стене, он быстро сбежал обратно тем же путем, каким пришел. Уже сворачивая к двери, заметил на повороте лестницы какое-то движение. В тени шевельнулась рука. Томас пробежал оставшиеся ступени, пока не добрался до стыка стен, где обнаружилась щель между грубо вытесанных камней – настолько узкая, что едва протиснулся бы худенький ребенок.

– Помогите, – шепнул девичий голосок.

Отбросив сомнения, Блэкстоун сунул руку в щель. Его ладонь нащупала руку девушки, и он осторожно потянул ее к себе. Она была в ссадинах и ушибах, в плаще, перемазанном известковой пылью со стен. Маленькая, с изящными чертами, и теперь, когда она оказалась ближе, Томас увидел, что у нее зеленые глаза и волосы цвета осенней листвы. Ступив на лестничную площадку, она от слабости запнулась и привалилась к стене. Но загородилась ладонью, отвергая помощь Блэкстоуна.

– Англичанин? – тихонько спросила она, бросив взгляд вниз по лестнице в страхе, что незваные гости расслышат даже тихий шепот.

Томас кивнул.

– Я слыхала голос сэра Готфрида. Вы с ним?

– Да.

– Можете отвести меня к нему?

И снова бросила взгляд вниз по лестнице. Блэкстоун протянул ей руку.

– Позвольте вам помочь.

Она заколебалась. Вид взъерошенного лучника стал для нее непреодолимым барьером. Его рука не дрогнула, но она отказалась ее принять.

– Покажите, – покачав головой, только и сказала она.

Томас отвернулся. Пусть сама решает, следовать за ним или нет. Подойдя к окну, ощутил, что она всего в паре шагов позади. Она стояла посреди комнаты, на перепутье между верной смертью позади и шансом спасения с людьми, которые могут причинить ей не меньше вреда.

Блэкстоун свесился через подоконник. Лодка была еще там.

– Уилл, – негромко окликнул он, подняв ладонь, чтобы предупредить об опасности. Уилл Лонгдон и Уэстон поглядели наверх, наморщив лбы. Проследив за их взглядами, Ричард расплылся в перекошенной улыбке при виде брата.

– Внутри вооруженные люди, – сообщил Томас. – Слуги перебиты. Тут девушка. Подождите, – и нырнул обратно в комнату.

Уэстон с досады раскачал лодку.

– Девушка! – прошипел он. – Господи! Том, брось ее!

Но Блэкстоун уже скрылся из виду.

Девочка поглядела на него. Она не шевелилась, решая, какое из действий пугает меньше. Томас снова протянул руку.

– Я не умею плавать, – затрясла она головой.

– Вам не придется, – заверил он. Она по-прежнему колебалась. – Я не могу ждать. Если хотите увидеть сэра Готфрида, вы должны мне довериться. И хранить молчание. В лодке мой брат. Пусть его уродство не пугает вас.

Она приняла руку, и одним быстрым движением Блэкстоун поднял ее и перекинул в оконный проем. Стиснув зубы, она зажмурилась, позволяя быстро раскачать себя. Ее вес не тяготил Томаса, и он потянулся вниз, опуская ее в протянутые руки брата, пока Лонгдон и чертыхающийся Уэстон удерживали лодку на месте. Едва она уселась на носу, все трое уставились на нее во все глаза. Ни одному из них еще не доводилось видеть женщину со столь изящными чертами и таким деликатным оттенком волос.

– Иисусе благий, – пробормотал Уэстон. И добавил: – Госпожа…

На сей раз слов не нашлось даже у него.

– Уилл!

Они подняли головы. Карабкавшемуся вниз Блэкстоуну нужны были плечи брата. Лонгдон поддерживал Ричарда, пока Томас спускался по стене.

Джон Уэстон налег на весла, пылая желанием убраться подальше.

– Сколько человек?

– Две дюжины или более, – ответил Блэкстоун.

– Бьюсь об заклад, еще пару наших там, и мы бы их перебили, – сказал Лонгдон, оборачиваясь, чтобы поглядеть на зияющий провал окна.

– Как уток в пруду, Уилл. Но для одного их слишком много, и они бы до меня добрались, а ты изучал бы умирающим взором дно этого рва, – отозвался Томас. Лодка ткнулась в берег. Мужчины выпрыгнули, брат Блэкстоуна подставил руку, чтобы помочь девушке, но она обернулась к Томасу, протянув руку ему.

* * *

Звали ее Христиана; ей было шестнадцать лет от роду, и она служила своей госпоже графине Бланш де Понтьё, жене Жана V д’Аркура, племянника сэра Готфрида.

– Где твоя госпожа? – спросил ее Готфрид д’Аркур.

– Услыхав, что англичане пытаются переправиться через Сену, она испугалась за свою матушку. И отправилась в Нуайель, господин, – ответила Христиана.

Годы семейных трений допекли д’Аркура до печенок. Блэкстоун впервые увидел, как граф дает роздых своей хромой ноге.

– Мой племянник женился на своенравной женщине, тут уж не поспоришь… А эти люди?

– Селяне пришли попросить защиты. Это была уловка. Едва мы открыли ворота, как они атаковали. Убили всех до единого. Там множество тел, которых сей юный лучник не видел. Я пряталась два дня.

Сэр Готфрид выказал к девушке такую чуткость, какой никому из его подначальных не изведать вовек.

– Мы заберем тебя к англичанам. Покамест ты в безопасности. А что с моим братом и племянником?

– Они взяли своих латников и присоединились к королевскому войску. Больше недели назад.

– В Руане?

Она кивнула.

– Есть ли где-нибудь переправа?

– Откуда мне ведать, мессир? Я лишь служу моей госпоже, – ответила Христиана.

– Разумеется, – подвел черту д’Аркур. По ее непоколебимому тону было ясно, что даже знай она о такой переправе, ни за что не выдала бы ее ни англичанам, ни тем, кто сражается на их стороне, хоть они и дали ей убежище.

– Ты славно справился, – кивнул д’Аркур Блэкстоуну. – Оставайся при ней.

– Слушаю, господин.

Повинуясь сэру Готфриду, он отвел Христиану в лес, где стояли привязанные лошади, пока сэр Гилберт вызвал остальных вперед. Устроил ее на сухих папоротниках и отыскал для нее вина и хлеба с соленой треской. Хоть у нее крошки во рту не было с той поры, как она спряталась от убийц, ела она деликатно и без спешки.

Блэкстоун понимал, что сам на ее месте был бы голоден как волк. Он сидел в испещренной солнечными пятнами тени, наблюдая за ней, когда она не смотрела. Этот бой он с радостью пропустит. Несколько минут спустя Элфред и лучники просочились обратно среди деревьев.

– Везучий ты ублюдок, – проговорил Уилл Лонгдон, извлекая лук из чехла. – Мы должны держать ушки на макушке, скорчившись на опушке в три погибели, пока ты будешь тетешкаться с этой принцесской.

– Ты уж лучше не вынай своего лука из чехла, – беззубо осклабился Джон Уэстон.

Из-за деревьев вышел Элфред.

– Томас, остаешься с девушкой. Оставить Ричарда с тобой?

Мгновение поколебавшись, Блэкстоун тряхнул головой.

– Держи его у локтя, Элфред. Тебе он доверяет.

– Он не хочет, чтобы его малец братишка болтался тут нынче вечером, а, мой парняга? – Уэстон бросил сальный взгляд на девушку, глядевшую в другую сторону.

– Джон, надеюсь, твои глаза перестанут заплывать, прежде чем тебе придется натянуть свой лук. Я буду думать, как ты сидишь, скрючившись, задницей в крапиве, пока я тут отсиживаюсь, опекая даму, – с ухмылкой отозвался Блэкстоун.

– Иметь меня в зад, коли он не сделает в точности как я сказал, – пробормотал Уэстон.

Люди направились прочь. Взяв свое одеяло, Блэкстоун отдал его Христиане.

– В лесу ночью студено, – сказал он. – Не тревожьтесь насчет людей. Вы под защитой сэра Готфрида.

– И вашей? – спросила она, беря одеяло и укутываясь в него.

– И моей, – ответил он, вдруг почувствовав себя неуклюжим и глупым.

* * *

Готфрид д’Аркур с горсткой своих латников снова подъехал к концу моста. Опускались сумерки, и безмолвный замок заволокла серая мгла.

– Мадам! – крикнул д’Аркур. – Прошу прощения за свои недавние угрозы. Понимаю, что вы, должно быть, пребываете в страхе из-за близости англичан, но снова заклинаю вас распахнуть ворота. Я прибыл, как и обещал, дабы вручить золото для выкупа моего брата!

И обернулся к сэру Гилберту, ехавшему обок.

– Полагаете, им известно, что я сражаюсь на стороне Эдуарда?

– Полагаю, господин, что это голозадый сброд, каковой запутается в ваших семейных хитросплетениях не меньше прочих, – отозвался сэр Гилберт. – Я от роду сирота, сиротой и помру.

– Считайте себя счастливчиком, – хмыкнул д’Аркур.

И приподнялся в стременах, словно хотел тем самым прибавить громкости своему крику.

– Добрая госпожа! У меня эскорт всего из шестерых латников. Мне опасно мешкать, но мы разобьем бивак здесь, у вас на глазах, до утра. Но после я отбуду и заберу золото с собой. Он ведь ваш муж, помилосердствуйте, и замечательный рыцарь. Давайте дадим англичанам то, чего они требуют.

Он развернул коня.

– Уж скорее мухи откажутся сесть на кучу навоза, чем они упустят шанс поживиться золотишком.

Сэр Готфрид и латники привязали своих коней, развели огонь на виду у замка и укутались в плащи, чтобы заночевать. Сгрудившись вокруг костров, они подставляли себя в роли наживки. Элфред и лучники на опушке затаились в ожидании, а Блэкстоун сидел в паре футов от спящей девушки. Луна проглядывала из-за бегущих облаков и пряталась снова, и когда ее призрачный свет просачивался сквозь ветви, он видел, что она спит как дитя, с упавшими на лицо волосами и полуоткрыв губы. Блэкстоун чувствовал, что если бы он спал, это было бы сном о том, как он нашел прекрасное дитя леса, покинутое матерью-природой.

Он отогнал иллюзию. Она служит графине. Нет смысла поддаваться чувствам, озадачившим и обморочившим его. Он снова устремил взгляд к теням и чуть заметному шевелению ветвей там, где затаились лучники. Будь он в числе засевших в замке, он дождался бы, когда забрезжит рассвет, когда от костров останутся одни угли, а утренний холод заставит людей, закоченевших в своих доспехах, промешкать чуть дольше в тепле под плащами.

Именно так убийцы и поступили.

7

Одна створка ворот приоткрылась, чтобы выпустить двадцать человек, постаравшихся прокрасться через деревянный мост как можно тише. На поляне, не далее пятидесяти шагов от моста, спящие латники даже не шелохнулись. Струйки дыма от угасающих углей вились в недвижном предрассветном воздухе. Фыркнула лошадь, другая заржала, но спящие по-прежнему не шевелились. Уверенность убийц окрепла. Они рысцой припустили вперед, не тревожась из-за звука шагов. Люди на земле будут трупами через считаные секунды.

В сером свете один из нападающих запнулся, увидев нечто необъяснимое. Опушка в сотне шагов от них затрепетала. Лес двигался. И не успели мечи нанести первый удар, как деревья загудели, будто отпущенная тетива, и по небу полоснул свистящий ветерок.

Сидя скорчившись на своем наблюдательном пункте, Блэкстоун увидел, как нападающие повалились от залпа лучников. Они умерли все до единого в двадцати шагах от сэра Готфрида и его людей, сбросивших свои плащи и побежавших к мосту. Никто не обмолвился ни словом, не издал боевого клича; послышался только топот копыт, когда сэр Гилберт в одиночестве поскакал с опушки, чтобы позаботиться о воротах. И когда обороняющиеся навалились плечами на обитые железом створки, его меч обрушился сверху вниз, и ворота окропились кровью. Он прорубал путь в рядах головорезов, выкрикивавших предупреждения товарищам внутри замка, но свирепость атаки и внезапно нахлынувшие латники застали их врасплох. Они ожидали, что половина их отряда вернется с выкупом рыцаря; а вместо того их перебили на месте.

Блэкстоун наблюдал за расторопным истреблением. И лишь когда до леса долетели вопли погибающих, Христиана, вздрогнув, проснулась.

– Все в порядке, – заверил он ее.

Закутавшись в плащ, она подошла к Томасу, стоя наблюдавшему за атакой. Лучники Элфреда спустились с опушки по пологому склону к поляне, чтобы собрать стрелы, еще годные к использованию, и перерезать глотки раненым.

Христиана вздрогнула, но не отвернулась.

Не прошло и часа, как трупы стащили в канаву, заваленную сухим хворостом и ветками для сожжения. Четверых наемников только ранили, и теперь они стояли на коленях перед сэром Готфридом со связанными за спиной руками. Скуля от боли, они молили о пощаде. Хромой рыцарь был не так проворен, чтобы поспеть к воротам замка за своими более крепкими людьми, но и он внес в истребление свою лепту. Он знаком велел Христиане выступить вперед. Блэкстоун остался с лучниками, праздно дожидавшимися окончания казни.

– Эти люди убили слуг моей семьи и селян, искавших у моего брата защиты. Как нам поступить с этими, оставшимися в живых? Передаю их участь в твои руки.

Пара из обреченных, подняв головы, принялись молить Христиану помиловать их. Они были не старше Томаса. Христиана поглядела на стоящих перед ней со слезами на глазах. Блэкстоун беззвучно чертыхнулся на д’Аркура, заставившего девушку встать лицом к лицу с учинившими резню.

Один из них улыбнулся ей.

– Миледи, ваши слезы пролиты не зря. Я пошел с этими людьми, потому что боялся сражения. Спасите меня, умоляю, и я буду верно служить вам до скончания дней.

Утерев слезы, Христиана повернулась к сэру Готфриду.

– Я плачу по хранившим верность дому моей госпожи и зверствам, которые учинили с ними эти люди. Свершите то, чего требует справедливость, мой господин.

И зашагала прочь. Лучники расступились перед ней. Мысли, что уязвимая девушка уступит чувствам, потерпели такой же крах, как упования коленопреклоненных. Мечи сверкнули, и головы с глухим стуком попадали на землю. Последние вопли и мольбы о милосердии оборвались. Тела стащили с пропитанной кровью земли и швырнули в погребальный костер.

Люди Готфрида вырыли братскую могилу, уложив в нее убитых слуг и селян на вечный покой. Граф произнес молитву на латыни и снова повел своих людей на миссию у реки. Христиана ехала позади Блэкстоуна, волей-неволей вынужденная обхватить его руками. Шутки и издевки окружающие приберегли на потом, когда Томас останется один.

Позади них покинутый замок д’Аркур остался под защитой мертвых. Дюжина голов на кольях послужит хорошим предупреждением всем остальным шайкам мародеров.

* * *

Неустанный поиск переправы через реку увел отряд д’Аркура на север, к излучине Сены. Пока барон на вершине гребня сидел, ссутулившись над лукой седла, Блэкстоун и остальные ждали в полусотне шагов позади.

– Святый Боже, – пробормотал Уилл Лонгдон, увидев войско, собравшееся во граде, – я думал, их будет всего-то раза в два больше нашего.

– Нутро мне подсказывает, что это даже не вся их армия, – заметил Элфред.

Крепостные стены и пригороды Руана подтвердили сведения короля Эдуарда о том, что французская армия объявила arrière ban – воинскую повинность для всех боеспособных мирян и рыцарей. Знамена и вымпелы французской знати гордо реяли на фоне неба. От тысяч костров поднимался дым. И Элфред был прав. Король и главные силы обороняли Париж. Войско короля Эдуарда будет расплющено между молотом и наковальней французской мощи.

– Здесь мы реку не перейдем, это уж точно, – сказал Блэкстоун, окидывая взором лес знамен. Посреди знамен дворянства, гордости Франции, взгляд невольно выхватывал золотые и алые цвета рода д’Аркур – единокровной родни нормандца, сидевшего по сю сторону реки, присягнув на верность английскому королю. Готфрид д’Аркур, не раскрывая никому своих дум, повернул коня. Подчиненные последовали за ним.

Блэкстоун бросил взгляд через широкую реку. Раскол между ним и Ричардом так же велик, как между д’Аркуром и его братом.

* * *

Пока д’Аркур и прочие рыцари повели свои разведывательные отряды искать переправу, король с армией достиг Пуасси в двенадцати милях от Парижа и обнаружил, что город не обороняется. Страх заставил зажиточных горожан бросить городок, излюбленный французской королевской династией за его красоту, где у короля Франции был свой особняк рядом с женским доминиканским монастырем. Не обнесенный стеной город стоял покинутым в излучине Сены, менее чем в двух десятках миль от Парижа. Бог шепнул Эдуарду на ухо, что дает ему шанс – слабый шансик на переправу через реку. Отступающие французы уничтожили мост, но устои не тронули. Плотники начали рубить лес.

Ко времени, когда д’Аркур и его отряд вернулись к главным силам, плотники Эдуарда сумели уложить цельную шестидесятифутовую балку на устои моста в Пуасси. Сопротивления на том берегу не было – французы отступили в Париж в полной уверенности, что уничтожили мост.

Роджер Окли вызвал Блэкстоуна из роты.

– Томас, немногие способны угодить хромому барону, но, должно быть, ты славно постарался, спасая эту девушку. Он хочет тебя видеть. Ступай к нему.

Проезжая верхом мимо Элфреда, Томас попросил его о любезности.

– Элфред, не подержишь Ричарда при себе? Я не знаю, что надобно от меня сэру Готфриду.

– Подержу. И приберегу для тебя харчей, – ответил сотник.

Блэкстоун подъехал к д’Аркуру и сэру Гилберту. Сэр Готфрид беседовал с Христианой.

– Сей человек доставит тебя в королевский обоз. Ты отважная молодая женщина. Твоя госпожа будет гордиться, – сказал д’Аркур. – Сэр Гилберт! Доложимся королю. – И пришпорил коня.

Сэр Гилберт задержался рядом с Блэкстоуном и Христианой еще ненадолго.

– Ты мне нужен здесь, нечего тебе вкушать изящные кушанья, украденные с королевской кухни. Переговори с одним из королевских капитанов. Поведай, что сэра Готфрида заботит ее безопасность. – Он поглядел на девушку. – Тебе повезло, что тебя нашел Томас Блэкстоун. Он мой присяжник. – Он помолчал, будто раздумывая, что сказать дальше. – Я бы доверил ему свою жизнь.

И погнал коня вперед, следом за сэром Готфридом направляясь к королевскому знамени, реющему над новым дворцом, который Филипп выстроил для себя.

– Сэр Гилберт уважает тебя, – заметила она.

– Уж и не знаю, за что, – скромно признался Блэкстоун. Но похвала капитана значила для него куда больше, чем кто-либо догадывался.

Он повернул коня, и ее руки покрепче обняли его талию.

– Я не была храброй, – тихонько промолвила Христиана. – Я была напугана. В жизни еще не была так напугана.

Нет, подумал Блэкстоун, не так напугана, как он, когда ее тело прильнуло к нему так тесно.

* * *

Сэр Гилберт стоял у воды, тоскуя по возможности сбросить бремя своих пластинчатых доспехов после многодневной езды, но пока Готфрид д’Аркур беседовал с королем, его вызвал Уильям де Богун, граф Нортгемптон. Постройка моста шла отнюдь не так быстро, как хотелось бы маршалу.

– Пошевеливайте задницами, или, клянусь Христом, я отрежу вам уши, как ублюдочным изменникам, с умыслом задерживающим продвижение своего короля! – Он обернулся к сэру Гилберту. – Судя по вашим с Готфридом словам, мы угодили между жерновами армий Филиппа.

– Угодим, если не переправимся через реку.

– Истинно, да еще надо пройти девяносто миль к северу, коли мы намерены сомкнуться с Гастингсом и его фламандскими байстрюками. Если не будем мешкать, можем застать Филиппа врасплох. Отсюда до Парижа доплюнуть можно. Король верит, что сие – дар Божий.

– А что думаете вы?

– Что мы уселись задницей в сливки. Как только ваши ребята будут сыты, мне нужна рота лучников, готовых переправиться через эту окаянную канаву и выставить оборону на той стороне. Коли мы сделаем ложный выпад на Париж и…

– Милорд!

Нортгемптон и сэр Гилберт поглядели в направлении, указанном плотником. Вдали на том берегу показался строй французских всадников с бегущей на флангах пехотой.

– Сливки только что свернулись, – с этими словами Нортгемптон схватился за шлем.

Несмотря на немалый боевой опыт, сэр Гилберт оказался совершенно не готов к тому, что Нортгемптон учудил дальше. Нахлобучив шлем, драчливый граф выхватил меч и начал продвигаться по доске футовой ширины к врагу. Умалишенный ублюдок, закованный в восемьдесят фунтов брони и кольчуги, ринулся в атаку по скользкой дощечке над бурлящей рекой.

– Трубить тревогу! – воззвал сэр Гилберт.

Блэкстоун ехал с Христианой в хвосте колонны. Лагерные маркитанты и шлюхи держались подальше от кипящей деятельности этой общины нестроевиков. Обоз вез все личное имущество короля, королевскую кухню и ее поваров. Здесь же были плотники, каменщики и конюшие. Кузнецы – оружейники и ковочные – выгружали переносные горны и уголь, чтобы растопить их. Конюхи, получающие по два пенса в день, заботились о тягловых и боевых животных. Фургоны, набитые бушелями пшеницы, гороха и фасоли, предназначенными в фураж боевым коням, которым одной травы на прокорм мало, отвели в сторону от города. Несли мешки овса для тяжеловозов. Больше провианта для животных, чем для людей, думал Блэкстоун, прокладывая путь верхом среди сутолоки носящихся туда-сюда слуг.

У лекарей были свои свиты, писари вели записи, для причастных хитроумная иерархия чинов и прислужников казалась естественным ходом дел, но Томас привык к незатейливому устройству дисциплины роты лучников, и копошение этих людей ставило его в тупик.

Пока возчики распрягали своих крупных тяжеловозов, оружейники стояли на страже у двух фургонов с селитрой и серой для трех бомбард, привязанных под ними. Эти пушки стреляют каменными ядрами, хотя сэр Гилберт поведал ему, что подобные бомбарды творят больше шума – на манер удара грома, чем несут смертей; сие оставлено на долю королевских лучников.

Блэкстоун тронул коня вперед, к вельможе в мантии, раздававшему указания окружающим.

– Сэр, мне велено сэром Готфридом д’Аркуром доставить даму в призрение.

Тот поглядел на продубленного непогодами лучника со спутанными волосами, липнущими к чумазому лицу, в такой выцветшей накидке, что даже не разберешь герба. По виду немногим лучше бродяги. Лучники – тати и душегубы. Король благоволит к ним за силу, потому-то половину его армии составляет этот сброд из центральных графств. Кто эта дамочка – спасенная в одном из разоренных городов или шлюха дворянина, нуждающаяся в покровительстве? Нипочем не угадаешь, а благоразумие может провести черту между разжалованием и публичной поркой или благосклонным упоминанием из уст маршальской фаворитки.

Вельможа оглядел девушку с головы до ног. На лице ни следа оспы, а изящные ручки не огрубели и не изъедены докрасна стиральным щелоком. Слишком стройна для тяжелой работы, а плащ доброго качества. Не шлюха и не работница, заключил вельможа.

– Здесь дама будет в безопасности. Заверь сэра Готфрида, что я устрою ее как можно удобнее при сложившихся обстоятельствах.

Быстро спешившись, Блэкстоун протянул руки Христиане. Когда она позволила ему снять себя с седла, на ее шее качнулось маленькое распятие. Томас задержал ее на миг дольше, чем мог уповать.

– Благодарю вас. Я чувствую землю под ногами. Не думаю, что теперь споткнусь, – сказала она.

Он убрал руки с ее талии. Ее макушка доставала ему только до груди, но она смотрела ему глаза в глаза.

– Обязана вам за доброту, – вымолвила она.

У него в голове пронеслась мысль о поцелуе. Он наклонил голову, но она улыбнулась и подняла распятие.

– Пусть лучше ваши губы коснутся креста Христова, и тогда я смогу помолиться, дабы Он благословил и оберег вас. – Она поднесла к его губам маленькое золотое распятие, но по-прежнему неотрывно глядела ему в глаза. – Целуйте крест Христов, коли верите в Его… любовь, – последнее слово, произнесенное шепотом, казалось тщательно выбранным и предназначавшимся только для слуха Блэкстоуна.

Он даже не задумывался, существует ли Бог. Церковь твердит, что да, как и блудливый сельский попик у него дома – сын землевладельца, отдавший предпочтение постригу перед мечом. Но раз это означало для Томаса возможность еще минутку побыть с этой девушкой, глядя в ее темно-зеленые глаза, устремленные прямо на него, он готов и сам податься в духовенство.

Он склонился к самому ее лицу и, целуя распятие, обонял свежесть ее волос.

– Благослови вас Бог, Томас Блэкстоун. Я буду молиться о вашем благополучии.

Мгновение миновало. Отвернувшись, она стремительно зашагала туда, где дожидался вельможа, бросая на лучника свирепые взоры.

Томас уже хотел было окликнуть ее, когда от реки долетел трубный клич тревоги.

* * *

Люди в доспехах в затылок друг за другом, балансируя, пробирались по узкой доске. Поглядев с холма, Блэкстоун увидел, как первые из них – Нортгемптон и остальные, включая сэра Гилберта, – добрались до другого берега. Когда французы достигли склона, на берегу развевалось около двух десятков английских знамен. Слишком мизерное воинство, чтобы удержать береговой плацдарм, а сыскать лодки и переправить пехоту было попросту некогда. Тысяча французов – в такое число Томас оценил массу, неумолимо катящуюся к реке, – сокрушат доблестного Нортгемптона и его рыцарей. Блэкстоун понял, что несмотря на несомненную отвагу последовавших за графом людей, если этот мост не удастся отстроить или если французы соберут довольно сил, чтобы удержать берег, англичане окажутся в ловушке, как крысы. А Христиана – в английском лагере.

Он погнал коня вперед. Лучники бежали на позиции. Люди Элфреда еще были позади, только-только получив харчи после изнурительной верховой поездки, но не меньше дюжины лучников, охранявших плотников, бежали к берегу, на ходу беря луки на изготовку. Спешившись, Томас вытащил собственный лук. Яснее ясного, что все решится в ближайшие пару минут.

– Вниз по реке! – крикнул он, уже бегом устремляясь вдоль берега за устои. Это были люди Уорика, но они подчинились команде, потому что лучникам нужны четкие цели, а рукопашная на том берегу уже поглотила и английских, и французских латников. Они поняли, что человек лорда Марлдона, должно быть, разглядел то, что они сами проморгали. Через две сотни ярдов вдоль берега стала видна подступающая инфантерия. Нортгемптон и остальные приперты спинами к реке, и пикейщики задавят их одним лишь числом.

Один из стариков личного состава Уорика крикнул:

– Лады, парень! Мы видим ублюдков!

Нужды в командовании не было. Лучники натягивали тетивы и, несмотря на свою малочисленность, давали залп за залпом. Инфантерия заколебалась, но продолжала наступать. Блэкстоун увидел, что сэр Гилберт с дюжиной латников обернулся лицом к нападающим.

Через реку переправлялось все больше людей, и французы начали отступать. Вряд ли это главные силы французской армии, рассуждал Томас, скорее летучий отряд, посланный обезопасить переправу, считавшуюся уже уничтоженной. Они гибли слишком быстро, чтобы преуспеть в своем предприятии. К Блэкстоуну подключалось все больше лучников, все больше воинов переходило на тот берег. Надо было любой ценой удержать крохотный плацдарм, оберегающий единственный выход армии.