Текст книги "Повелитель Серебряного лука"

Автор книги: Дэвид Геммел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Там не бывает тихо, – согласился он, наблюдая за волнением моря. – Корабль идет ровней, чем я думал. Я ожидал большей качки. – Зидантос повернул своей огромной рукой руль. – Однако я был бы счастлив, если бы мы дождались рассвета завтрашнего дня. Ошибаться нельзя. Это искушает богов.

– Ты – хетт, – заметил Геликаон. – Ты не веришь в наших богов.

– Я никогда этого не говорил! – процедил Зидантос, снова занервничав. – В других странах могут быть разные боги. Мне не хочется обижать никого из них. И тебе не советую. В особенности, когда отправляешься в плавание на новом корабле.

– Ты прав, – согласился юноша, – но наши боги не так беспощадны, как твои. Скажи мне, это – правда, что, когда хеттский царевич умирает, вместе с ним сжигают двадцать воинов, чтобы было кому защитить его в подземном мире?

– Нет, теперь нет. Это древний обычай, – ответил Вол. – Хотя я знаю, что египтяне все еще сжигают рабов вместе с фараонами. – Геликаон покачал головой.

– Что мы за высокомерные люди. Почему раб или воин должен служить своему хозяину после смерти? Какие могут быть на то причины?

– Я не знаю, – вздохнул Зидантос. – У меня никогда не было рабов, и я не хеттский царевич.

Геликаон подошел к поручню и посмотрел вдоль корпуса корабля.

– Ты прав. Корабль идет хорошо. Я должен спросить об этом Халкея. Но сначала я поговорю с людьми. – Геликаон перепрыгнул через три ступеньки на палубу и направился туда, где стояли микенские воины.

Со своего наблюдательного пункта на корме Зидантос не мог слышать их разговора, но прекрасно видел, что старший микенец с ненавистью смотрел на Геликаона. Он твердо стоял на ногах с непроницаемым выражением лица, держась правой рукой за рукоятку короткого меча. Геликаон словно не замечал враждебности этого человека. Зидантос увидел, как он непринужденно болтает с ним. Когда Счастливчик, наконец, направился на нос в поисках Халкея, бородатый микенец бросил ему вслед взгляд, полный гнева.

Зидантос забеспокоился. Он был против, когда два дня назад Геликаон согласился доставить двоих микенцев в Трою.

– Пусть они плывут на «Мирион», – сказал он тогда. – Я заметил, что этот корабль перегружен медью. Он будет передвигаться, как пьяная свинья. Они или замучаются от морской болезни все путешествие, или окажутся на обеде у Посейдона.

– Я построил «Ксантос» для перевозки груза и людей, – возразил Геликаон. – Аргуриос – посол, направляющийся в Трою. Будет невежливо отказать ему в просьбе.

– Невежливо? Мы потопили три микенских корабля. Они ненавидят тебя.

– Пиратских корабля, – поправил его Геликаон. – И ми-кенцы ненавидят почти всех. Это в их природе, – его голубые глаза посветлели, а выражение лица стало решительным. Зидантос хорошо знал этот взгляд, от которого стыла в жилах кровь. Это навеяло ему воспоминания о пролитой крови врагов и смерти, которые лучше оставить в самых дальних уголках памяти.

«Ксантос» плыл вперед. Старый хетт наклонился над рулем. Корабль под ногами не шатался, и он начал думать, что, возможно, Безумец из Милета был прав. Зидантос очень на это надеялся. Вдруг он услышал крик одного из гребцов: «Человек в воде!»

Зидантос посмотрел на море с правого борта. Сначала он ничего не заметил в воде, затем увидел обломок доски, дрейфующий на волнах. За этот обломок доски цеплялся человек.

V Человек из моря

Гершом перестал ощущать разницу между сном и реальностью. Кожа на плечах и руках обгорела и покрылась волдырями. Обеими онемевшими руками он смертельной хваткой держался за обломок доски. Внутренний голос предлагал успокоиться и отдохнуть, но Гершом его не слушал.

Перед глазами несчастного проплывали жуткие картины: птицы с горящими крыльями, человек с посохом, который выскальзывает у него из рук и превращается в кобру; трехголовый лев с обожженным телом. Затем Гершом увидел сотни юношей-камнерезов, которые обрабатывали огромную каменную глыбу. Один за другим они погибали. Юноши медленно тонули в камне, словно в воде. Наконец, все, что мог видеть Гершом, – это руки с растопыренными пальцами, которые, казалось, пытались вырваться из своей каменной гробницы. Его непрерывно преследовали голоса. Один был похож на голос его деда – суровый и беспощадный. Другой принадлежал его матери, умолял Гершома хорошо себя вести. Гершом попытался ответить ей, но потрескавшиеся губы не слушались, а язык присох к небу. Потом он услышал голос маленького брата, который умер прошлой весной: «Иди ко мне, брат. Мне здесь так одиноко».

Раненый и измученный, он уже готов был сдаться, но обломок доски наклонился, и юноша открыл свои налитые кровью глаза. Гершом увидел черную лошадь, плывущую по морю. Затем он почувствовал, как что-то коснулось его тела. Лысый великан с раздвоенной бородой плыл к нему. Гершому он показался знакомым, но вспомнить, откуда он его знает, не смог.

– Он жив! – донесся до него чей-то крик.

– Тащите канат. – Человек обратился к нему. – Ты можешь отпустить доску. Теперь ты в безопасности.

Гершом продолжал держаться за обломок палубы. Голоса соблазняли его уступить смерти. Доска ударилась о борт корабля. Гершом посмотрел на ряд весел у себя над головой. Люди наклонились с борта судна, обвязали веревку вокруг его талии, и он почувствовал, как его поднимают из воды.

– Отпусти доску, – велел ему бородатый спасатель.

Теперь Гершом уже сам захотел это сделать, но не смог. Он не чувствовал своих рук. Великан мягко разжал его пальцы. Канат натянулся, и египтянина достали из воды и перетащили за борт, он упал на палубу. Гершом закричал, когда его обожженная спина коснулась шершавого дерева. От крика заболело пересохшее горло. Черноволосый юноша с пронзительными голубыми глазами присел рядом с ним и велел принести воды. Гершому помогли сесть и поднесли ко рту чашу с водой. Сначала у него не получалось глотать. Все его попытки напиться закончились неудачей.

– Медленно! – посоветовал голубоглазый юноша, – подержи воду во рту. Пусть она стечет вниз.

Пополоскав рот, египтянин снова попытался сделать глоток. Небольшое количество воды попало ему в горло. Ему показалось, что он не пробовал ничего более вкусного. Потом Гершом потерял сознание.

Когда Гершом пришел в себя, то увидел, что лежит под временным навесом, который установили на носу корабля.

Рядом с ним сидел веснушчатый мальчик. Мальчик увидел, что раненый открыл глаза, вскочил и куда-то побежал. Через несколько секунд его спаситель склонился под навесом и сел рядом с Гершомом:

– Мы снова встретились, египтянин. Ты – счастливый человек. Если бы мы задержались, то потеряли бы тебя. Меня зовут Зидантос.

– Я благодарен тебе. Спасибо, – Гершом, приподнявшись, потянулся к кувшину с водой. Только теперь он заметил, что его руки перевязаны.

– Ты сильно поранился, – сказал Зидантос. – Но ты поправишься. Вот позволь мне помочь тебе. – С этими словами он поднял обтянутый кожей кувшин. Гершом напился, на этот раз удачно. Со своего места он смог разглядеть корабль и узнал его по размеру. Сердце тревожно вздрогнуло.

– Да, – подтвердил великан, поняв все по выражению его лица, – ты на «Ксантосе». Но я много знаю о кораблях. Этот очень большой. «Ксантос» – господин моря, и ему это известно.

Гершом улыбнулся, потом поморщился от боли, потому что его нижняя губа потрескалась.

– Отдохни, парень, – посоветовал Зидантос. – Силы скоро снова вернутся к тебе, и ты сможешь приступить к работе как член команды.

– Вы… не знаете меня, – слабым голосом прошептал Гер-шом. – Я не… моряк.

– Может, и нет. Но ты храбр и силен. И, во имя Гадеса, ты достаточно времени провел на обломке палубы.

Гершом лег. Зидантос продолжал говорить, но его голос звучал для египтянина как шумовой фон, и юноша погрузился в сон без сновидений.

Геликаон стоял за штурвалом и следил за курсом корабля, рассекающего волны. Вернулись дельфины, которые плыли, подпрыгивая рядом с судном, он наблюдал за ними какое-то время, его обычно тревожное сердце успокоилось. Только в море он мог ощутить такое опьяняющее чувство свободы.

На земле было столько скучных отвлекающих дел. Под началом Геликаона было пятьдесят кораблей, и у него постоянно возникали проблемы, которые требовали внимания. Геликаон должен был дать разрешение на починку судов, прочитать отчеты капитанов, встретиться с писцами и казначеями, проверить счета по доставке груза или металла. Его поместья тоже требовали надзора, и хотя за его табунами и границами следили надежные люди, но оставались вопросы, которые мог решить только он. Сердце Геликаона наполнялось радостью, когда он думал о юном Диомеде. Его сводному брату исполнилось двенадцать, и через несколько лет он сможет взять на себя настоящую ответственность. Светловолосый мальчик умолял позволить ему плыть на «Ксантосе», но ему запретила мать.

– Я – царь, – сказал Диомед. – Люди должны слушаться меня.

– Ты станешь царем, и люди будут слушаться тебя, – возразил ему тогда Геликаон. – Но сейчас, мальчик, мы оба должны подчиняться царице.

– Это несправедливо, – пожаловался Диомед. – Ты же плавал с Одиссеем на «Пенелопе», когда был маленьким.

– Я был на три года старше тебя. В следующий раз, когда я увижу Одиссея, спрошу, сможешь ли ты отправиться с ним в плавание когда-нибудь.

– Ты сделаешь это? О, это будет чудесно. Ты разрешишь, мама?

Изящная золотоволосая царица Халисия посмотрела на Геликаона с мягким упреком.

– Да, – сказала она. – Если Одиссей согласится.

– Он согласится, – воскликнул Диомед, – потому что я такой же храбрый, как Геликаон.

– Еще храбрее, – уверил его сводный брат. – Когда мне было столько же лет, как тебе, я всего боялся.

– Даже пауков?

– Особенно пауков.

Мальчик вздохнул.

– О, Геликаон, я хотел бы отправиться с тобой в Трою. Я бы познакомился с моим великим дядей Приамом и братом Гектором. Правду говорят, что он собирается жениться на прекрасной Креусе?

– Нет, неправда. А что ты знаешь о прекрасных женщинах?

– Я знаю, что у них должна быть пышная грудь, и они должны целовать мужчин все время. Разве Креуса не прекрасна? Павзаний считает ее красивой.

– Да, она красива. У нее темные длинные волосы и милая улыбка.

– Так почему ты не женишься на ней? Разве великий дядя Приам не хочет этого? И мама говорит, что это будет выгодно для Дардании. А ты сказал, что мы оба должны слушаться маму.

– Все это правда, маленький брат, – пожал плечами Гели-каон, – но между мной и твоей мамой полное понимание. И я буду верен ее воле во всем. Но я решил жениться только на женщине, которую буду любить.

– Почему ты не можешь сделать и то, и другое? – спросил мальчик. – У Павзания есть жена и две любовницы. Он говорит, что он всех их любит.

– Павзаний – плут, – сказал Геликаон.

Царица Халисия подошла, чтобы спасти его от вопросов мальчика: «Геликаон может жениться по любви, потому что он не правитель, и ему не нужно считаться с нуждами государства. Но ты, мальчик, будешь царем, и, если ты будешь плохо себя вести, я выберу для тебя глупую, косую, кривоногую жену с торчащими зубами. Диомед весело рассмеялся. «Я сам выберу себе жену, – заявил он, – и она будет прекрасна. Она будет обожать меня». «Да, она будет, – подумал тогда Гели-каон. Диомед превратится в красивого юношу, нежного и внимательного».

Поднимался ветер, и Геликаон навалился на штурвал. Его мысли вернулись к любимой дочери Приама. Креуса, как говорил Диомед, была очень красивой. Но еще она была очень жадной – ее глаза сверкали только тогда, когда в них отражалось золото. «Но ведь иначе и быть не могло, – подумал он, – если она выросла во дворце, не получая любви отца».

Геликаон не сомневался, что это Приам приказал Креу-се соблазнить и добиться его расположения. Земли Дар-дании, расположенные к северу от Трои, никогда не были богаты. Там не было золотых, серебряных, медных или оловянных копей. Но на полях Дардании паслись лошади удивительной силы и выносливости. Эта земля была богата зерном. Растущее благосостояние Геликаона позволяло ему строить гавани, которые открывали дорогу к торговым путям Египта и другим землям на юге и западе. Богатство Дардании росло, а вместе с ним и ее могущество. Конечно, Приам хочет заключить союз со своим северным соседом. Через нескольких лет он, вне всяких сомнений, захочет женить на одной из своих дочерей Диомеда. Ге-ликаон улыбнулся. Может, на странной маленькой Кассандре или милой Лаодике. Улыбка померкла. Или даже на Креусе. Его опечалила мысль о женитьбе его маленького брата на таком создании. «Может, я несправедлив к ней», – подумал он.

Приаму не хватало времени для своих пятидесяти детей, которые родились от трех жен и тридцати любовниц. Те, кого он приблизил к себе, были вынуждены добиваться его расположения. Его дочерей безжалостно продавали замуж за иностранных царевичей в обмен на союз с их царствами; а сыновья приумножали богатство, становясь жрецами или воинами. Из всех своих детей Приам был привязан только к двоим – Креусе и Гектору. Его дочь постигла тайны приумножения благосостояния царства, а Гектор был непобедим на поле сражения. Оба они были для своего отца выгодными вложениями, которым требовалась его поддержка.

Старика как будто забавляло, что многие его дети строят планы убийства собственного отца и думают, как свергнуть его с престола. Шпионы сообщали ему о каждом их шаге прежде, чем те успевали воплотить в жизнь свои планы. За последние три года царь Трои приговорил пятерых своих сыновей к смерти.

Геликаон, стараясь не думать о Приаме, посмотрел на небо. Небо было голубым и совершенно безоблачным, дул сильный южный ветер. Осенью в основном дули северные ветры, которые затрудняли работу гребцов. Но не сегодня. «Ксантос», грациозно поднимаясь и опускаясь, рассекал морские глубины.

Геликаон увидел, как Халкей ходит взад-вперед по палубе, придерживая одной рукой соломенную шляпу. Внезапно корабль наклонился, кораблестроитель споткнулся и схватился за борт. Он был жителем суши, совершенно не знакомым с морем. Поэтому Геликаону и казалось странным, что он смог спроектировать и создать такой прекрасный корабль.

На носу Зидантос поставил навес, куда отнес потерпевшего кораблекрушение человека, а затем вернулся на корму.

– Он выживет? – спросил Геликаон.

– Да. Сильный человек. Он выживет, но я беспокоюсь не о нем.

Геликаон посмотрел великану в глаза.

– Ты всегда о чем-то беспокоишься, Вол. Ты не можешь быть спокойным, пока есть хоть малейшая проблема, которая волнует тебя до скрежета зубов.

– Может, ты и прав, однако надвигается шторм, – сказал Зидантос.

Геликаон посмотрел на юг. У Зидантоса была невероятная способность предсказывать погоду. На юге было ясное небо, и сначала он подумал, что Вол, наконец, ошибся. Затем Геликаон пристально всмотрелся в линию горизонта, которая больше не казалась светлой и ясной. Геликаон взглянул на парус с черной лошадью. Дул свежий попутный ветер, но с порывами.

– Когда? – спросил юноша.

– Скоро узнаем, – пожал плечами Зидантос, – шторм настигнет нас прежде, чем успеем добраться до берега и вытащить корабль.

К ним подошел коренастый Халкей, опустив голову. Он поднялся на три ступеньки на корму.

– Я подумал, о чем мы с тобой говорили, – сказал он Гели-каону. – Полагаю, могут помочь плавники. Как известно…

– Плавники? – переспросил Зидантос.

Кораблестроитель холодно посмотрел на него.

– Мне не нравится, когда меня перебивают. Это мешает ходу моих мыслей. Пожалуйста, подождите, пока я закончу. – Он наклонился вперед, чтобы подчеркнуть свою просьбу, но ему на глаза наехала его шляпа. Халкей со злостью сорвал шляпу и повернулся к Геликаону. – Как я говорил… вы знаете, что я приделал крепкие плавники впереди корпуса и на корме, чтобы добавить кораблю устойчивости, когда его будут вытаскивать на берег?

– Хорошая идея, – одобрил Геликаон.

– В самом деле. Однако каждый из них может служить по отдельности и быть полезным в море. Выступы на плавниках помогут избежать мелей. Мне следовало понять это, когда я создавал их. Можно было удлинить плавники. Они облегчат работу рулевым. Насколько я понимаю, вам нужно привести корабль в место вниз или вверх по течению – в зависимости от ветра – где его можно будет вытащить на берег. Я думаю, что корабль поплывет с большей устойчивостью. Очень просто.

– Ну, будем надеяться, что они придадут нам скорости, – вздохнул Зидантос. – Надвигается буря. Было бы неплохо выбраться на берег до того, как начнется шторм.

– Но вы не сможете этого сделать, – возразил Халкей.

– Не сможем выбраться на берег?

– Вы, конечно, могли бы это сделать, но тогда буря, о которой вы говорите, потопит «Ксантос».

– Она не сможет нас потопить на берегу!

Геликаон вмешался.

– Халкей говорит, что мы не сможем полностью вытащить на берег «Ксантос», Вол. Этот корабль слишком большой. У нас нет столько людей, чтобы полностью вытащить его из воды, а если бы нам это удалось, мы не смогли бы отчалить от берега снова.

– Именно! – воскликнул кораблестроитель.

– Конечно, мы сможем вытащить большую его часть на песок, – настаивал Зидантос.

– Если буря будет свирепой, корабль разобьется, – сказал Геликаон. – Половина судна окажется на твердой земле, о другую будут биться волны – из-за этого может разбиться корпус.

– Тогда что же нам делать? – спросил великан.

– Нам нужно одолеть бурю или найти укрытие, – объяснил ему Халкей.

– Одолеть бурю? Ты сумасшедший!

– Очевидно, да, – усмехнулся кораблестроитель. – Спроси у любого. У меня есть и другие дела, чтобы тратить свое время на ссору с недоумком. – С этими словами он ушел с кормы.

Великан глубоко вздохнул и задержал дыхание.

– Было время, когда я представлял себе, как опускаю дубинку на голову этого человека. – Он вздохнул. – Можно добраться до бухты Неудачи, бросить там якорь и попытаться с помощью весел помешать буре выбросить нас на берег.

– Нет, Вол. Даже с целой командой это было бы очень сложно сделать, – сказал Геликаон. – Борьба со штормом, который продлится не меньше часа, лишит их сил. Что если это продлится целую ночь? Нас вынесет на берег, и мы разобьемся».

– Я знаю, но мы, по крайней мере, выживем. Нет другого выбора.

Геликаон покачал головой.

– Есть. Халкей сказал, что мы одолеем бурю.

– Нет, нет, нет! – воскликнул Зидантос, наклонясь ближе и понижая голос. – Мы еще не успели проверить, как ведет себя «Ксантос» в плохую погоду. Это хороший корабль, но моя спина уже начала ныть. Будет очень сильный шторм, Геликаон. Буря ударит, словно огромный молот. – Зидантос замолчал. – И команда не выдержит ее. Они уже напуганы. Причалив к берегу, мы можем погубить корабль, но они будут знать, что выживут. Даже ты не сможешь убедить их повернуть навстречу буре.

Геликаон посмотрел на своего друга и увидел, как на его большом честном лице застыл страх. Зидантос обожал своих шесть дочерей и последний год часто говорил о том, что хочет покинуть море и наблюдать за тем, как они растут. Геликаон отдал ему долю от всей своей прибыли, и Зидан-тос теперь стал богатым человеком. Ему больше не нужно было рисковать жизнью в Зеленом море. Это была тяжелая минута. Зидантос был слишком горд, чтобы признаться в своем страхе, но Геликаон сумел прочитать это по глазам друга. Большой хетт был так же напуган, как и другие моряки. Геликаон не мог смотреть на Зидантоса, когда он говорил.

– Я должен оседлать эту бурю, Вол, – сказал он, наконец, мягким голосом. – Мне нужно знать, какое сердце у «Ксан-тоса». Поэтому я прошу тебя быть рядом со мной. – Он снова посмотрел на великана.

– Я всегда буду рядом, если я тебе нужен, Счастливчик, – ответил Зидантос, опустив плечи.

– Тогда пусть гребцы немного отдохнут. Затем мы обманем их. К тому времени как они поймут, что надвигается буря, мы будем слишком далеко от берега. Им останется только выполнять приказы, и мы спокойно перенесем шторм.

– На борту много новых людей, – возразил Зидантос. – Ты сильно рискуешь. Столкнутся весла, когда мы повернемся, или начнется паника среди гребцов, и мы потонем.

– Ты набирал эту команду, Вол. Ты никогда не нанимал трусов, – он усмехнулся. – Тебе будет, о чем рассказать внукам. Мы проплывем с Посейдоном на самом большом корабле из когда-либо построенных.

Эта шутка не рассмешила Зидантоса.

– С нетерпением жду этого, – мрачно пробормотал Вол.

Геликаон посмотрел на корпус «Ксантоса». Он надеялся, что Безумец из Милета не ошибся.

VI Плавание Посейдона

Ксандер задремал на солнышке. Его увидел моряк и отругал. Мальчик, забормотав извинения, смущенно вскочил на ноги. Затем он понял, что кто-то окликает его по имени. Он повернулся и чуть не упал, когда корабль качнуло. Ксандер увидел, что его требует к себе Зидантос, и побежал на корму.

– Отнеси воды гребцам, – велел великан. – Там внизу будет чертовски жарко. Передай Ониакусу – пусть люди отдохнут на палубе, разбившись на группы по двадцать человек.

– По двадцать человек, – повторил мальчик.

– Ну иди, парень.

– Да, Зидантос, – он замолчал. – А где мне взять воду?

– На палубе, где сидят гребцы, по обеим сторонам висят бурдюки с водой.

Ксандер побежал к люку и спустился вниз по ступенькам. Внизу было жарко и мрачно. На мачте распустили парус, и гребцы подняли весла, держа их на кожаных петлях. Ое нашел бурдюки с водой, снял один и отнес его к первому гребцу, сидящему по левому борту, – широкоплечему юноше с густо вьющимися черными волосами.

– Где Ониакус? – спросил мальчик гребца, когда тот вытащил деревянную пробку, поднял бурдюк с водой и жадно напился.

– Это я.

– Зидантос велел передать, чтобы люди отдохнули, разбившись на двадцать групп.

– На группы по двадцать, – поправил его Ониакус.

– Да.

– Ты уверен, что правильно передал его приказ? Обычно мы не отдыхаем, находясь так близко от берега.

– Уверен.

Юноша усмехнулся.

– Ты, должно быть, Ксандер. Твой отец говорил, что, когда тебе было семь или восемь лет, ты справился со стаей диких собак.

– Это была всего лишь одна собака, – поправил Ксандер. – Она напала на наших коз.

Ониакус засмеялся.

– Ты очень честный мальчик. И я вижу, что ты пошел в отца.

Он вернул мешок с водой Ксандеру. Затем закричал:

– Сейчас пойдем посмотреть на солнышко, парни. Каждый третий человек поднимается наверх, убедившись, что весла хорошо прикреплены.

Люди начали подниматься со своих скамеек и направились к люкам. Ониакус остался сидеть на месте и велел мальчику отнести воду остальным гребцам.

Ксандер с трудом двигался по тесной и качающейся палубе, предлагая воду вспотевшим морякам. Многие гребцы благодарили его, некоторые шутили. Затем он подошел к худому немолодому мужчине, который прокалывал волдыри на руке острием изогнутого кинжала. Его ладони болели и кровоточили. «Больно, наверное», – посочувствовал мальчик. Моряк ничего не ответил, взял бурдюк с водой и с жадностью напился. К ним подошел Ониакус с корзиной на веревке. Наклонившись с левого борта, он опустил корзину в море, а затем поднял. «Положи руки в воду, Атталус, – сказал он, – соленая вода высушит твои волдыри, и кожа на ладонях заживет». Человек молча опустил руки в воду, затем откинулся назад. Ониакус положил в воду полоски из ткани и предложил гребцу перевязать ладони.

– Их не нужно перевязывать, – возразил гребец.

– Ты крепче, чем я, Атталус, – дружелюбно заметил Они-акус. – В начале каждого сезона мои руки кровоточат, а рукоятка весла жжет, словно огонь.

– Это неприятно, – согласился тот, подобрев.

– Ты всегда можешь воспользоваться кожаными ремнями. Если они тебе не подходят, тогда уберешь.

Гребец кивнул и протянул руки. Ониакус обернул пораненные ладони Атталуса мокрой тканью, разорвав ее, и завязал на запястье.

– Это Ксандер, – представил он мальчика, когда сделал повязку. – Его отец был моим другом. Он погиб во время боя в прошлом году. Хороший был человек.

– О мертвых всегда говорят хорошо, – холодно заметил Ат-талус. – Мой отец был пьяным негодяем, который бил мою мать. Но на похоронах мужчины говорили о его величии.

– В твоих словах есть правда, – согласился Ониакус. – Но на «Итаке», как и на «Ксантосе», работают только хорошие люди. Вол не берет на работу негодяев. У него есть волшебный глаз, который может видеть наши сердца. Должен признать, что это раздражает. Поэтому у нас всегда не хватает людей. Вол прогнал вчера, по крайней мере, двадцать человек. – Ониаукус повернулся к Ксандеру. – Тебе пора вернуться к своим обязанностям, – сказал он.

Ксандер повесил пустой бурдюк с водой на крюк и поднялся на верхнюю палубу. Его подозвал Геликаон. Он поднял кувшин, запечатанный воском, сорвал печать и наполнил два медных кубка золотистой жидкостью. «Отнеси это нашим гостям из Микен», – приказал Геликаон.

Ксандер осторожно спустился с кубками вниз по ступенькам и пронес их по шатающейся палубе. Мальчику было сложно сохранять равновесие, и он был рад, что не пролил ни одной капли. «Господин Геликаон приказал мне отнести это вам», – сообщил он воинам. Мужчина с суровым выражением лица, не произнося ни слова благодарности, взял кубки. Ксандер побежал прочь, не глядя ему в глаза. Это был самый страшный человек, которого он встречал в жизни. С другой стороны палубы он видел, как микенцы подняли кубки, поприветствовав Счастливчика, и выпили вино. Воины стояли близко от борта, и Ксандер с удивлением обнаружил, что надеется: корабль качнется, и они упадут за борт. Затем мальчик заметил, что на него смотрит старший воин. Ксандера охватил страх, он задумался, может ли этот злой человек прочитать его мысли. Микенец протянул кубок, и он понял, что должен забрать его. Быстро перебежав палубу, Ксандер взял кубки и отнес их Зидантосу.

– Что я должен теперь делать? – спросил мальчик.

– Иди и понаблюдай за дельфинами, Ксандер, – разрешил ему Вол. – Когда понадобишься, тебя позовут.

Ксандер вернулся туда, где оставил свою маленькую сумку с пожитками. В ней лежал кусочек сыра и сухие фрукты. Проголодавшийся мальчик сел, достал еду и пообедал. Угрюмый старый кораблестроитель подошел сзади и чуть об него не споткнулся.

Мальчик провел следующие два часа просто восхитительно. Геликаон и Зидантос выкрикивали приказы, а «Ксантос» танцевал на волнах. Гребцы по левому борту налегали на свои весла, в то время как моряки по правому вынимали весла из воды. «Ксантос» наклонялся и кружился, меняя направление пути, затем поднимался вверх, когда два ряда весел ударяли по воде. Ксандер наслаждался каждой минутой происходящего, особенно его позабавило, как молодой микенец упал на колени с поднятыми руками. Старший воин с суровым выражением лица позеленел, но крепко держался за борт, глядя на море. Наконец, закончились эти маневры, и Зидантос разрешил людям отдохнуть.

Ветер, надувая парус с черной лошадью, становился все более порывистым. Ксандер посмотрел на юг. Там небо было темнее. Многие из гребцов поднялись на верхнюю палубу. Большинство моряков тоже глядели на юг. Некоторые собрались вместе, и Ксандер слышал, как они говорили:

– Плывет Посейдон. Нам повезет, если мы доберемся до берега до начала шторма.

– … проклятый египтянин. Посейдон забрал его однажды, а мы ему помешали, – сказал кто-то. Ксандер посмотрел на говорящего. Это был широкоплечий мужчина с редеющими светлыми волосами и неопрятной бородой.

Эти слова испугали Ксандера. Все знали, что Посейдон порой мог быть очень злым, но мальчику казалось, что бессмертный вряд ли желает, чтобы этого незнакомца проглотило море. Моряки продолжали свой разговор. К нему присоединились и другие. Ксандер чувствовал, что они боятся, обсуждая, как лучше умилостивить бога. «Нужно выбросить его за борт, – предложил мужчина с начесаной бородой. – Это единственный способ. В противном случае мы все погибнем». Некоторые моряки заворчали, выражая согласие, но большинство молчало. Только один высказался против их плана. Это был старший гребец, кудрявый Ониакус.

– Ты не думаешь, Эпей, что еще слишком рано говорить о жертвоприношении?

– Посейдон его пометил, – возразил Эпей. – Я не хочу никого убивать, но ему нельзя помочь. Если бог захочет, он заберет его. Или ты хочешь, чтобы нас утащили на дно вместе с ним?

Ксандер увидел, что два микенца тоже прислушивались к разговору моряков и переговаривались между собой. Когда поднялся ветер и корабль начало сильно качать, мальчик отошел от моряков и вернулся на корму. Там человек в соломенной шляпе разговаривал со Счастливчиком и Зидан-тосом. Мальчику не хотелось, чтобы раненого выбросили за борт, но он тоже боялся вызвать гнев Посейдона и он подумал о том, что бы сделал на его месте отец. Выбросил бы он человека в море? Мальчик очень сомневался в этом. Его отец был героем. Так сказал Счастливчик. Герои не убивают беспомощных людей.

Ксандер поднялся на корму. Счастливчик увидел его.

– Тебя не пугает небольшой ветер? – заметил он.

– Я не боюсь ветра, господин, – подтвердил Ксандер и пересказал ему разговор гребцов. Прежде чем Геликаон смог что-то ответить, группа моряков начала собираться на нижней палубе. Мальчик повернулся и увидел, как двое протащили египтянина, потерпевшего кораблекрушение, через толпу.

– Посейдон в гневе! – закричал дородный Эпей. – Мы должны вернуть то, что украли у него, Счастливчик.

Геликаон прошел позади мальчика и посмотрел на моряков. Он поднял руки, и тотчас наступила тишина, слышен был только вой ветра. Секунду Счастливчик ничего не говорил, просто стоял.

– Ты дурак, Эпей, – сказал он, наконец. – Посейдон был спокоен, но теперь он в гневе! – Он указал на смутьяна. – Ты навлек на нас его гнев.

– Я ничего не сделал, господин! – ответил Эпей испуганным голосом.

– Но ты это сделал! – заревел Геликаон. – Ты считаешь, что Посейдон такой слабый бог, что не смог убить одного человека, который провел в море два дня? Ты думаешь, что он не смог его утащить ко дну за одну секунду, как он сделал с другими моряками с его корабля? Нет. Великий бог моря не хотел смерти этого египтянина. Этот человек остался в живых. По его воле «Ксантос» спас египтянина. А теперь ты напал на него и угрожаешь убить. Ты, возможно, погубил нас всех. Теперь, как вы видите, Посейдон плывет сюда!

При этих его словах небо потемнело. Загремел гром.

– Что мы можем сделать, господин? – закричал другой гребец.

– Мы не можем бежать, – объяснил им Геликаон. – Посейдон ненавидит трусов. Мы должны повернуть и встретиться с великим богом как настоящие мужчины и показать, что мы достойны его милости. Уберите парус! Все гребцы – на нижнюю палубу и ждите команды. Быстро бегите!

Моряки бросились выполнять приказание, оставив смущенного Гершома сидеть на палубе. Зидантос наклонился к Ксандеру:

– Помоги ему вернуться на середину корабля. Там будет меньше качать. Привяжитесь к мачте. Мы начинаем дикую скачку.