Текст книги "Бобби фишер идет на войну"

Автор книги: Дэвид Эдмондс

Соавторы: Джон Айдинау
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

БОББИ ФИШЕР ИДЕТ НА ВОЙНУ

Посвящается Элизабет Айдинау, а также Филипу, Ричарду и Джулии – братьям и сестре Эдмондсам

С 1948 года в чемпионатах мира по шахматам доминировал Советский Союз. Москва утверждала, что победы свидетельствуют о превосходстве советской политической системы. Но вот появился Бобби Фишер.

Эксцентричный гений, Фишер обладал уникальными данными для того, чтобы принять вызов Советов. Каждый час его жизни был посвящён игре. Он преодолел все препоны ради достижения чемпионства. Когда непредсказуемое поведение Фишера достигло апогея, ему позвонил Генри Киссинджер, убедив сражаться за свою страну.

Против него вышел Спасский: сложный, тонкий игрок, не похожий на предыдущих советских чемпионов мира. Авторы выяснили, что, когда Спасский начал проигрывать, на сцену вступил КГБ [1] 1
  КГБ (Комитет государственной безопасности): наследник тайной полиции – НКВД. НКВД (Народный комиссариат внутренних дел): отвечал за государственную безопасность, просуществовал до 1943 года. Обладая собственными вооружёнными силами и контролем над пенитенциарной системой, он подчинялся непосредственно Сталину и включал в себя политическую полицию, милицию и пограничников.


[Закрыть].

Основанная на неопубликованных документах из архивов Советского Союза и США, эта удивительная история посвящена прошлому, политике и шахматам. А в основе её – человеческая драма, история блеска и триумфа, гордости и отчаяния.

«Это действительно борьба свободного мира против лгущих, изворотливых, лицемерных русских... Сражение между мной и Спасским – микрокосм мировой политической ситуации. Они всегда говорят, что мировые лидеры должны вести борьбу лицом к лицу. Именно это мы и делаем – но без бомб, сражаясь на доске». Бобби Фишер, интервью Би-би-си, 1972

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Американцы

Бобби Фишер, претендент на звание чемпиона мира

Пал Бенко, гроссмейстер [2] 2
  Гроссмейстер: высшая международная категория игрока. Титул дается через сложную систему рейтингов, но обязательно требует нескольких высоких результатов на турнирах экстракласса. Международный мастер – следующая за ним категория. В 1972 году в мире было примерно 90 гроссмейстеров; сейчас их в шесть раз больше.


[Закрыть], предоставивший Фишеру возможность участвовать в чемпионате

Роберт Бирн, гроссмейстер, соавтор Иво Нея в написании книги о матче

Фред Крамер, главный помощник Фишера в Рейкьявике

Брэд Даррах, журналист журнала «Life», член команды Фишера в Рейкьявике

Эндрю Дэвис, юрист Фишера

Эд Эдмондсон, исполнительный директор Шахматной федерации США и наставник Фишера

Ларри Эванс, американский гроссмейстер, бывший помощник Фишера

Регина Фишер, мать Фишера

Честер Фокс, телевизионный продюсер

Виктор Джакович, младший советник американского посольства в Рейкьявике

Генри Киссинджер, советник президента США по национальной безопасности

Уильям Ломбарда, католический священник, гроссмейстер, секундант [3] 3
  Секундант: шахматист, помогающий другому игроку в турнире или в матче; готовит с ним дебюты, а если партия отложена, то анализирует отложенную позицию.


[Закрыть]Фишера

Пол Маршалл, юрист Фишера

Пол Неменьи, предположительно биологический отец Фишера

Ричард Никсон, американский президент

Энтони Сейди, шахматист, предоставивший Фишеру жилище

Дон Шульц, помощник Фишера и будущий президент Шахматной федерации США

Фрэнк Скофф, помощник Фишера и президент Шахматной федерации США с августа 1972 года

Кен «Топ Хэт» Смит, американский шахматист и игрок в покер, помогавший Фишеру в подготовке

Теодор Тремблей, американский поверенный в делах в Исландии

А также адвокаты, журналисты, шахматисты, комментаторы и знакомые Фишера

Советские

Борис Спасский, чемпион мира по шахматам

Лев Абрамов, бывший начальник отдела шахмат Спорткомитета [4] 4
  Комитет по физической культуре и спорту при Совете министров СССР (Госкомспорт): министерство спорта. По составу Госкомспорт был частью правительства, но на практике подчинялся соответствующему отделу ЦК КПСС. Он управлял шахматами через отдел шахмат, Центральный шахматный клуб и Шахматную федерацию СССР (в тексте называется Спорткомитетом).


[Закрыть]СССР

Сергей Аставин, советский посол в Исландии

Юрий Авербах, председатель Шахматной федерации СССР и тренерского совета, гроссмейстер

Виктор Батуринский, директор ЦШК СССР, начальник отдела шахмат, главный тренер-инспектор по шахматам Спорткомитета СССР, бывший полковник и помощник главного военного прокурора

Евгений Бебчук, журналист, бывший президент Российской шахматной федерации

Михаил Бейлин, бывший начальник отдела шахмат Спорткомитета СССР

Исаак Болеславский, гроссмейстер

Игорь Бондаревский, гроссмейстер, тренер Спасского

Михаил Ботвинник, экс-чемпион мира по шахматам

Валерий Шаманин, переводчик в советском посольстве

Пётр Демичев, секретарь ЦК КПСС [5] 5
  Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза (ЦК КПСС): руководящий орган коммунистической партии. Генеральный секретарь был истинным лидером СССР.


[Закрыть], отвечающий за пропаганду

Анатолий Добрынин, посол в Вашингтоне

Ефим Геллер, гроссмейстер, секундант и тренер Спасского

Виктор Ивонин, заместитель председателя Спорткомитета СССР, ответственный за шахматы

Анатолий Карпов, будущий чемпион мира по шахматам

Николай Крогиус, психолог, гроссмейстер, секундант и тренер Спасского, будущий начальник управления шахмат Госкомспорта СССР

Иво Ней, помощник Спасского и партнёр по теннису

Сергей Павлов, председатель Спорткомитета СССР

Тигран Петросян, экс-чемпион мира по шахматам, побеждённый Фишером в матче претендентов

Лариса Спасская, вторая жена Спасского

Марк Тайманов, гроссмейстер, побеждённый Фишером в матче претендентов, профессиональный пианист

Дмитрий Васильев, второй секретарь посольства СССР в Рейкьявике

Александр Яковлев, заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС

А также чиновники, психиатры, журналисты и теневые фигуры из КГБ

Исландцы

Гиссли Гестссон, оператор

Олафур Йоханнессон, премьер-министр

Фрейсгейнн Йоханнссон, пресс-атташе Исландской шахматной федерации

Фридрик Олафссон, гроссмейстер, позже секретарь исландского парламента

Сэмундур «Сэми-рок» Палссон, полицейский, телохранитель Фишера

Гудмундур Тораринссон, президент Исландской шахматной федерации, главный организатор и ответственный за проведение матча в Исландии

А также торговцы машинами, рыбаки, техники, учёные, врачи, каменщики и блондинки

Официальные лица матча

Лотар Шмид, немецкий гроссмейстер и главный арбитр

Гудмундур Арнлаугссон, помощник главного арбитра

Макс Эйве, голландский гроссмейстер и президент Международной шахматной федерации (ФИДЕ [6] 6
  (Международная шахматная федерация): учреждена в 1924 году, отвечает за организацию шахматных турниров международного уровня, включая разработку правил игры и международных чемпионатов. Членство в ней имеют национальные шахматные федерации.


[Закрыть]), экс-чемпион мира по шахматам

Гарри Голомбек, английский шахматный мастер и вице-президент ФИДЕ, корреспондент газеты «Times»

Остальные

Леонард Барден, английский шахматист и журналист, друг Джеймса Слейтера

Димитрий Белица, югославский журналист

Светозар Глигорич, югославский гроссмейстер и комментатор матча

Бент Ларсен, датский гроссмейстер, побеждённый Фишером в матче претендентов

Джеймс Слейтер, английский финансист, мультимиллионер

Боб Уэйд, английский международный мастер, помогавший Фишеру в подготовке

ЧЕМПИОНЫ МИРА ПО ШАХМАТАМ ДО 1972 ГОДА

1886 Стейниц

1894 Ласкер

1921 Капабланка

1927 Алёхин

1935 Эйве

1937 Алёхин

1948 Ботвинник

1957 Смыслов

1958 Ботвинник

1960 Таль

1961 Ботвинник

1963 Петросян

1969 Спасский

ГЛАВА 1
МАТЧ ВЕКА

После всех этих лет я снова почувствовал себя военным корреспондентом.

Артур Кёстлер

Когда вы играете с Бобби, вопрос не в том, выиграете вы или нет;

вопрос в том, выживете вы или нет.

Борис Спасский

11 июля 1972 года, вторник, пять часов вечера. Все места в зале «Лаугардалсхолл» невыразительного спортивного комплекса Рейкьявика распроданы. На сцене Борис Васильевич Спасский, тридцатипятилетний чемпион мира по шахматам, в одиночестве сидит за шахматной доской. Он играет белыми. Точно в назначенный час немецкий арбитр Лотар Шмид пускает часы. Спасский берет ферзевую пешку и двигает вперёд на две клетки. Шахматный король из Советского Союза защищает свой титул, завоёванный в 1969 году; титул этот его страна наследовала без перерывов с конца Второй мировой войны. Он смотрит на противоположную сторону. Привезённое специально для его соперника дорогое низкое кресло на шарнирах, покрытое чёрной кожей, пустует.

Через шесть минут прибывает американский претендент на звание чемпиона мира Бобби Фишер. По залу проносится вздох облегчения. Из-за отказа Фишера покинуть Нью-Йорк к открытию матча первая партия уже была отложена, и многие опасались, что он может так и не появиться: с Фишером ни в чем нельзя быть уверенным. Но вот над доской протягивается большая рука, берет чёрного королевского коня и ставит на f6.

В тихой столице далёкой Исландии начинается поединок, уже названный «Матчем века».

Чемпионат мира по шахматам проводится с 1886 года. Но этот матч породил невиданный ажиотаж впервые за все время соревнований; его призовой фонд составил 250 тысяч долларов, почти в двадцать раз больше, чем на последней схватке, когда Борис Спасский победил действующего чемпиона, своего соотечественника Тиграна Петросяна.

Почему же именно эти партии попали в телевизионные новости, сделав из комментаторов звёзд? Хотя в странах коммунистического блока шахматы давно превратились в народную игру, как случилось, что на Западе они мигом стали предметом всеобщего помешательства, модным увлечением, как чарльстон, канаста или обруч, о котором можно поболтать в баре с незнакомцами или за обеденным столом с друзьями?

Чемпионат 1972 года был увековечен в фильме, на сцене и в песне. Он остается самой знаменитой шахматной дуэлью в истории. Такой больше не будет. И это почти не имеет отношения к самой игре. Если бы это было не так, история, произошедшая в Рейкьявике, осталась бы в книгах и сотнях репортажей, посвящённых сугубо шахматам и подробно разбирающих детали каждой партии (существует множество таких источников, по большей части созданных во время матча или сразу после него). Но то, что превратило этот матч в уникальное и неотразимое противостояние, не имело отношения к шахматной доске; всё началось с убеждения, что происходит историческое событие.

Для западных комментаторов значение такой схватки было совершенно очевидно. Одинокая звезда Америки бросала вызов давнишнему господству советских шахматистов в чемпионате мира. Успех Фишера разрушил бы утверждение Советского Союза, что преимущество в шахматах отражает превосходство советской политической системы. Шахматная доска символизировала арену «холодной войны», где чемпион свободного мира боролся за демократию против чиновников советской социалистической машины. Это был солнечный зенит шахмат, ласкающий своими лучами аудиторию в бетонном зале исландского спорткомплекса.

Принимая во внимание взаимную враждебность двух великих держав времён «холодной войны», такое прочтение схватки было неизбежным. Но теперь на историю можно взглянуть с новых перспектив, без искажённого восприятия того беспокойного времени, найти в ней тонкие и удивительные детали, незаметные в далёком 1972 году. Конец «холодной войны» открыл доступ к людям и документам, позволившим увидеть жизнь внутри монолита Советской империи. Белый дом, Государственный департамент США и источники в ФБР [7] 7
  ФБР (Федеральное бюро расследований): основано в 1908 году как Бюро расследований, является отделом расследований Американского департамента юстиции и подчиняется министру юстиции. Оно расследует случаи, связанные с федеральными интересами. Во времена нашей истории ФБР было неотделимо от Эдгара Гувера, возглавлявшего его с 1924 года.


[Закрыть]предлагают по-новому взглянуть на официальное отношение и к матчу, и к самому Фишеру. Соревнования, помимо простейшего их понимания как идеологической конфронтации, проходили на многих уровнях, из которых шахматы сами по себе были лишь одним из аспектов; Рейкьявик оказался местом переплетения интересов множества личностей, моральных и юридических обязательств, социальных и политических убеждений.

Однако в большей степени это событие обязано своей славой Бобби Фишеру, изменчивому гению, очаровывающему и шокирующему, притягательному и отталкивающему. В 1972 году ему было лишь двадцать девять, но на вершине шахматного Олимпа он пребывал уже целое десятилетие, являясь объектом всё возрастающего восхищения с тех пор, как был ребёнком.

ГЛАВА 2
МАЛЬЧИК ИЗ БРУКЛИНА

Фишер хочет войти в историю один.

Мигель Найдорф

Роберт Джеймс Фишер пришёл в этот мир ради игры в шахматы 9 марта 1943 года, родившись в Чикаго, в 2.39 пополудни. Он вырос в беспокойной, суматошной среде, образ которой создавался Норманом Рокуэллом на обложках «Saturday Evening Post», представляя из себя идиллический портрет Америки среднего класса: процветающей, доброжелательной, с хорошей работой, где на первом плане всегда семья, равно как и забота об обществе.

Однако семья Фишера не попала бы на обложку этого журнала. Фишер никогда не знал человека, чьё имя в свидетельстве о его рождении стояло в графе «отец», – Герхард, немецкий биофизик. Его мать Регина, из польских евреев, была поразительной женщиной, умной и властной. Помимо Бобби она растила дочь Джоан, которая была старше брата на пять лет. Всё детство Фишера Регина постоянно нуждалась в деньгах, выбиваясь из сил, чтобы одеть и накормить детей. Однако она оказалась более чем изобретательна.

Работу можно было найти: для американцев наступало время свободных рабочих мест. Федеральные вложения в военный комплекс, сочетание производственных технологий и позитивного отношения «мы можем» превратило нацию в наиболее сильную и продуктивную за всю историю. Американская экономика давно превосходила европейскую, теперь же доход на душу населения в два раза превышал уровень наиболее развитых стран Западной Европы, которые довольно медленно восстанавливались после Второй мировой войны, несмотря на огромные вливания американского капитала. Демобилизованные войска возвращались из Европы и тихоокеанского региона к рабочим местам, высоким зарплатам и карьерному росту, к обедам и стойкам с хот-догами; дома были наполнены машинами, предназначенными экономить труд и время хозяек, а центральные улицы изобиловали разнообразными товарами. Победный марш по стране начинало телевидение; наступало время культурного оптимизма.

Солдаты возвращались в период правления президента Трумэна, вдохновлённого ощущением собственной миссии – сдерживанием экспансии Советов и стремлением сделать мир безопасным для демократии.

Во время войны Регина отправилась из Чикаго в Вашингтон навестить близкого друга, венгра по происхождению, доктора Пола Неменьи, затем переехала в Айдахо, где несколько месяцев училась (химии и иностранным языкам), следом нашла работу стенографистки в Орегоне, затем поступила на верфь сварщицей. После этого она оказалась на юге, в Аризоне, где какое-то время преподавала в начальных классах, потом отправилась на восток, чтобы получить диплом медсестры и начать работать по специальности. В конце концов, семья обосновалась в Бруклине, в квартире «Q» на Линкольн-плейс 560, небольшой, простой, но вполне достойной, и именно в Бруклине Фишер провел свои детские годы. Это было удачей: если в Америке и существовала шахматная столица, то ею, без сомнения, был Нью-Йорк.

Фишер рос молчаливым ребёнком, приходящим в восторг лишь от настольных игр и головоломок; когда мальчику было шесть, сестра Джоан принесла ему комплект шахмат. Вместе они начали учиться играть, следуя инструкции. Вскоре Фишер настолько погрузился в игру, что его мать испугалась, не слишком ли много времени он проводит в одиночестве. Она решила поместить в местную газету «Brooklyn Eagle» объявление, чтобы найти для своего сына спарринг-партнера, но оно не было опубликовано, поскольку редакторы не решили, в какую категорию его поместить. Однако то, что они сделали, позволяет им занять почётное место в шахматной истории: объявление было направлено ветерану шахматной журналистики, влиятельному чиновнику Герману Хелмсу. В январе 1951 года он написал матери Фишера письмо, предлагая ей привести сына в Бруклинский шахматный клуб.

Следующие несколько лет Фишер проводил в нем долгие часы, тренируясь у президента клуба Кармайна Нигро. Расстроенный упрямым сопротивлением собственного сына, не желающего понимать всего очарования игры, Нигро испытывал воодушевление от энтузиазма новичка. Если клуб бывал закрыт, Фишер приставал к матери, чтобы та отвезла его в манхэттенский «Вашингтон-сквер», где игра уравнивала все классы, сюда вместе игроков любых социальных ниш Нью-Йорка, от богатых фондовых брокеров с Уолл-стрита до бездомных пьянчуг. К тревоге Регины, помешательство Фишера на шахматах оставалось прежним, и она решила отвести его в отделение детской психиатрии Бруклинской еврейской больницы. Там мальчика осмотрел доктор Гарольд Клайн и сказал, что не стоит беспокоиться по мелочам. По мере взросления Фишер начал посещать Манхэттен самостоятельно; поздними вечерами мать приезжала его забирать.

Гений Фишера проявился не сразу. Он был талантлив, обладал глубоким интуитивным пониманием шахмат, хорошо проявлял себя в клубных партиях и турнирах, но не блистал. До одиннадцати лет Фишер, по его собственным словам, был «просто хорош». В 1955 году он начал посещать Манхэттенский шахматный клуб и быстро стал расти. Этот клуб был для влиятельных лиц; по словам американского игрока Джима Шервина, атмосфера в нем была «довольно спокойной, приходили приличные белые». Год спустя Фишер вошёл в Хоторнский клуб, неформальное объединение шахматных мастеров, минимум дважды в неделю собиравшихся в доме Джека Коллинза. Прикованный к инвалидному креслу, Коллинз жил со своей сестрой Этель, служившей ему сиделкой, и воспитал несколько многообещающих игроков, в том числе будущих гроссмейстеров Уильяма Ломбарда и Роберта Бирна. Коллинз очень серьёзно повлиял на жизнь Фишера. Он собрал огромную шахматную библиотеку, и именно в его доме юный Фишер впервые почувствовал вкус к чтению книг о шахматах, аппетит к которым постепенно стал ненасытным. Он посещал и другие шахматные клубы, например клуб Маршалла в Гринвич-Виллидже, привлекающий толпы молодёжи, и «Фли-хаус» на Сорок второй улице. Игра в этих клубах иногда происходила на небольшую ставку. Если кому-то во «Фли-хаусе» хотелось немного пополнить содержимое своего кошелька, самой лёгкой добычей был «рабби Сэм».

Слухи о появлении нового вундеркинда постепенно распространялись по шахматному сообществу. Мальчик с таким потенциалом не появлялся с 1920 года, когда девятилетний поляк Сэмми Решевский впервые совершил турне по США. В тринадцать Фишер уже получал приглашения на сеансы одновременной игры, где сражался с несколькими игроками сразу. Один такой сеанс он дал на Кубе, отправившись туда в сопровождении матери. В июле 1956-го он выиграл чемпионат США среда юниоров, став самым молодым победителем за всю его историю. В том же году ему предложили выступить в элитном турнире на Кубок Розенвальда. Это было состязание по круговой системе (каждый участник играет со всеми остальными) для лучших шахматистов страны, считавшееся наиболее престижным в американском шахматном календаре. Тактический шедевр Фишера против Дональда Бирна (брата Роберта) мгновенно, хоть и несколько преувеличенно, стал именоваться лучшей партией века. Ослепительное произведение искусства, многослойное по своей сложности и демонстрирующее отважное, дерзкое видение, эта партия сосредоточенно изучалась по всему миру. По словам международного мастера Боба Уэйда, 17-й ход, которым Фишер (чёрные) отступил слоном на e6, игнорируя нападение на своего ферзя, поднял партию на «непревзойдённую высоту». На самом же деле у Фишера не было никаких альтернатив этому ходу, поскольку все остальные привели бы к поражению; но быстрота, с которой его противник потерпел крах, казались чудом для любителей шахмат. Уже на 25-м ходу стало ясно, что фигуры Бирна в отчаянном положении. Советский гроссмейстер Юрий Авербах говорит, что после этой партии он понял: над шахматной гегемонией СССР нависла угроза.

Фишер превращался в высокого, неуклюжего подростка, и его способности развивались и крепли с невероятной быстротой. Зимой 1957/58 года он снова участвовал в Розенвальдском турнире. На этот раз значимость результата была вдвойне высока: по нему определяли чемпиона Соединённых Штатов и тех американских игроков, которые выйдут в межзональный турнир. Фишер не проиграл ни одной партии и за два месяца до своего пятнадцатого дня рождения стал чемпионом США! Он завоёвывал этот титул ещё восемь раз.

Фишеру четырнадцать. Самый молодой чемпион США среди юниоров через несколько месяцев станет самым юным чемпионом США.

Теперь Фишер попал в заголовки газет. Пресса восхищённо сообщала, что познания в дебютах [8] 8
  Дебют, миттельшпиль, эндшпиль: в принципе, нет точных границ, разделяющих три фазы шахматной партии – дебют, миттельшпиль и эндшпиль. Дебют означает начало партии, часто хорошо знаком игрокам по предыдущему опыту и из собственных исследований. В миттельшпиле большинство фигур ещё на доске, но игра проходит на неизвестной территории. Эндшпиль обычно начинается со взятия ферзей.


[Закрыть], технические навыки и интуитивные прозрения у этого мальчика такие же, как у ветеранов-гроссмейстеров. В 1957 году Регина написала советскому лидеру Никите Хрущеву письмо с просьбой прислать её сыну приглашение на Международный фестиваль молодёжи и студентов. Однако ответ утвердительный пришёл слишком поздно, чтобы Фишер смог туда поехать. К тому времени он был уверен, что однажды станет чемпионом мира, и готовился посетить Москву, эту Мекку шахматистов, чтобы сыграть с лучшими мастерами. Он отправился в Москву год спустя, на этот раз с сестрой.

Поездка превратилась в кошмар. Дело не в том, что его плохо встречали. Напротив, Советский Союз принял его как почётного гостя, поместив в роскошный отель, предоставив машину, водителя и переводчика. Ему предложили посетить Кремль и Большой театр. Однако Фишер отверг все предложения – он приехал играть в шахматы! По утрам он отправлялся в Центральный шахматный клуб, возвращался в гостиницу пообедать и снова пропадал в клубе до самого вечера, где его противниками, среди прочих, были молодые русские мастера Александр Никитин и Евгений Васюков. Начальнику отдела шахмат Спорткомитета Льву Абрамову, отвечавшему за его пребывание в СССР, Фишер заявил, что хотел бы сыграть с гроссмейстерами. Абрамов утверждает, что обращался ко многим гроссмейстерам, но юный американский чемпион поинтересовался, сколько ему заплатят. Абрамов ответил, что не в обычаях его страны платить гостям. В результате Фишер провел лишь несколько блиц-партий с будущим чемпионом мира Тиграном Петросяном. Даже в том возрасте стремление Фишера к признанию было очевидным. Его неуважение питалось въевшейся в сознание антипатией ко всему советскому, активно подкрепляемой нарастающим антикоммунистическим климатом США. Переводчик Фишера пожаловался начальству, что тот проявляет грубость, и паломничество было закончено. Американские правительственные документы содержат сообщение, что, будучи в Московском шахматном клубе, Фишер назвал русских «стадом свиней» и написал оскорбительную открытку, которую цензор мог показать советским шахматным властям.

Следующие пятнадцать лет карьера Фишера представляла собой длинную, неровную, извилистую тропу; он сводил с ума тех, кто его поддерживал, следуя к желанной цели – сразиться за шахматную корону. В то время, чтобы стать участником матча на первенство мира, необходимо было преодолеть три препятствия. Первым был региональный этап – зональный турнир. Затем международный этап – межзональный турнир. Наконец, победители последнего сходились в битве, называемой турниром претендентов. Победитель этого соревнования получал право встретиться с чемпионом мира в борьбе за титул. Весь цикл чемпионата проходил примерно раз в три года.

Выиграв американский чемпионат, Фишер автоматически попал в межзональный турнир 1958 года, проходивший в югославском курортном городке Портороже. Он самонадеянно объявил, что его стратегия на пути к турниру претендентов – сыграть вничью с сильными гроссмейстерами и побить слабых, и эти прогнозы были восприняты как юношеская бравада. Однако Фишер почти добился обещанного, победив в шести партиях, проиграв лишь две и сделав пять ничьих. Таким образом, он стал самым молодым международным гроссмейстером в истории шахмат. Его игра совершенно справедливо была названа поразительной, дав ему место в турнире претендентов, который должен был проходить на следующий год в Югославии.

Контраст между звёздным статусом в международных шахматах и обыденной жизнью ученика средней школы тяжело выдержать любому пятнадцатилетнему подростку, даже из благополучной семьи, а таковая у Фишера отсутствовала. Он беспрестанно ругался со своей властной матерью. В нем были её собственные черты – к примеру, высокий интеллект. Она являлась великолепным лингвистом, говоря помимо английского ещё на пяти языках – французском, немецком, русском, испанском и португальском. Диплом медсестры в нью-йоркском университете она получила, как говорят (возможно, это преувеличение), с лучшими оценками за всю историю. Подобно Бобби, она обладала врождённой нелюбовью ко всякого рода авторитетам и была нонконформистом. Сложная, бескомпромиссная личность, Регина мало общалась и почти ни с кем не дружила. Часто она вела себя так, будто основной функцией шахматной федерации и правительства США было холить и лелеять талант сына: Регина регулярно посещала заседания федерации, проявляя бурную энергию и пытаясь доказать необходимость большего финансирования её мальчика. Короче говоря, для трудного, необщительного, одержимого и независимо мыслящего подростка она должна была казаться «источником всех трудностей».

В местной школе Эрасмус-холл Фишер вел себя замкнуто и ничем не интересовался; он мало работал и игнорировал навязываемые авторитеты. Он не понимал, как диплом средней школы может способствовать успеху в уготованной ему судьбе и истинной карьере. Учителя видели, что в Фишере кроется чрезвычайный ум, но учить его было невозможно. Иногда на уроках он доставал карманные шахматы, и даже если они оказывались конфискованы, учителя все равно не могли остановить жадные блуждания его ума по шестидесяти четырём клеткам. Возможно, они не осознавали, насколько незащищённым Фишер чувствовал себя вне доски. Как только представилась такая возможность, Фишер оставил школу.

Живя в собственном мире, Фишер не выказывал никакого интереса к внешнему. Тем временем Америка оказалась на краю социального переворота: общество «Saturday Evening Post» Нормана Рокуэлла раздирало в клочья. Самый глубокий раскол проходил в расовом вопросе: улицы захлестнули марши протестов за гражданские права. В 1963 году Мартин Лютер Кинг провел 250 тысяч демонстрантов через Вашингтон, произнеся историческую речь: «У меня есть мечта...» В 1964-м Кассиус Клэй отказался от своего «рабского имени» и стал Мохаммедом Али. В 1968 году на Олимпийских играх в Мехико спринтер Томми Смит, получивший «золото», поднял руку, сжатую в кулак, как символ борьбы негров за свои права. В гетто по всей стране прокатилась волна мятежей. Доктрина Кинга о мирном протесте была отвергнута воинственно настроенными Малколмом X и Стокли Кармайклом.

Правительство Линдона Джонсона всё глубже погружалось в долги, создаваемые не только войной с неравенством, дискриминацией и бедностью, но и постоянно растущими проблемами во Вьетнаме, где было убито 58 тысяч американцев и 300 тысяч ранено. Подсчёт «мешков с трупами» вошёл в язык публичных дебатов и выражений личной боли; антивоенные демонстрации на улицах и в университетах потрясали американские устои. Антивоенное движение слилось с кампанией за равные права, и студенты начинали играть в политике всё более значимую роль.

Эсмонд Райт в «Американской мечте» описывает, как «родители в изумлении смотрели на детей, которые бросали колледжи, сжигали призывные повестки, отращивали волосы и присоединялись к свободным коммунам, где выпивка, наркотики и секс были легкодоступны». «Заведись, настройся, слови кайф» – мантра гарвардского гуру ЛСД Тимоти О'Лири (он использовал шахматные партии в качестве визуального подкрепления своей теории о наркотиках: «Жизнь – шахматная игра опыта, в которую мы играем»). Но в некоторых районах, где процветала контркультура, всё более широкое распространение получали наркотики и оружие, банды и жестокость. Резко росла городская преступность, множилось количество заключённых в тюрьмы.

Президент Никсон, сменивший Джонсона, противопоставлял студентов – «лентяев, взрывающих университетские городки», – молодым людям, которые «просто выполняют свой долг... Они стоят прямо, и они горды». Четвёртого мая 1970 года солдаты Национальной гвардии открыли огонь по демонстрантам в Кентском университете в Огайо, убив четырёх и ранив одиннадцать студентов. Возникли беспорядки, и губернаторы штатов, испугавшись возможных глобальных волнений, послали Национальную гвардию в учебные заведения по всей стране. И все же основой общества оставалась старая Америка. В начале 70-х войска начали активно выводить из Вьетнама, появилась «миллиардная экономия до эндшпиль лларов», и в 1972 году «тихое большинство» уже было готово вернуть Ричарда Никсона в Белый дом.

Юный Фишер начинал демонстрировать те черты характера, которые позже заставят относиться к нему как с опаской, так и с уважением. Правительственные документы того периода сообщают, что «Государственный департамент больше не желает посылать его за границу как представителя Соединённых Штатов». К помешательству на шахматах и к убеждению, что он является лучшим в мире, прибавилось стремление к полному контролю, не терпящее никаких компромиссов. И без того накалённые отношения с матерью ухудшились настолько, что она переехала в другую квартиру, поселившись у друга в Бронксе, на Лонгфелло-авеню, оставив сына в одиночестве. Гости видели, что он живет в полнейшем хаосе, одежда разбросана по полу, повсюду валяются шахматные книги и журналы. В квартире было четыре комнаты и три кровати. Рассказывали, что он спал каждую ночь на новой кровати и рядом обязательно стояла шахматная доска.

Бориса Спасского Фишер впервые увидел в 1960 году, на турнире в Мар-дель-Плате, в Аргентине. Оба разделили первый приз, опередив на два очка советского гроссмейстера Давида Бронштейна, занявшего третье место. В личной встрече Спасский, игравший белыми, разыграл королевский гамбит, агрессивный дебют, в котором белые жертвуют пешку для овладения центром доски и быстро наращивают фигурную мощь (этот дебют позже будет дискредитирован: внимательная игра чёрных практически не оставляет белым возможности компенсировать потерю пешки). Фишер анализирует партию в книге «Мои 60 памятных партий». По его мнению, главная ошибка состояла в том, что он не разменял ферзей на 23-м ходу, когда мог перейти в эндшпиль с лишней пешкой. На 25-м ходу Фишер «начал испытывать некоторое беспокойство, однако трудно было предположить, что позиция развалится уже через четыре хода!» После трех ходов стало ясно, что его слон беззащитен. «Я понимал, что проигрываю фигуру, но просто не мог поверить своим глазам. Последнего хода можно было и не делать...» В том же году Фишер выиграл небольшой турнир в Исландии, впервые побывав в этой стране.

В марте 1962 года Фишер, которому не исполнилось и двадцати, с большим отрывом победил на межзональном турнире в Стокгольме. Он был первым не советским игроком, выигравшим такое состязание, и в итоге оказался в списке участников турнира претендентов, который проходил через два месяца на острове Кюрасао голландской Вест-Индии. Фишер являлся одним из фаворитов, или, по крайней мере, так называл себя сам. Однако начал он очень плохо и, хотя затем сумел все-таки упрочить положение, финишировал лишь на четвёртом месте, на несколько очков отстав от лидеров – Тиграна Петросяна, Пауля Кереса и Ефима Геллера. Мнения комментаторов разделились: либо Фишер ещё не достиг шахматной зрелости, либо был просто не в форме. У неудавшегося чемпиона было своё объяснение, подкрепляющее убеждение в собственной несокрушимости: если он не выиграл, то лишь потому, что стал жертвой тайного сговора.

В статье, помещённой в американском еженедельнике «Sports Illustrated», он яростно нападал на советских гроссмейстеров, обвиняя их в заговоре. Все двенадцать партий между Петросяном, Кересом и Геллером, указывал он, были сыграны вничью, многие оказались быстрыми. Он писал, что игроки договорились об этом заранее, чтобы сохранить интеллектуальную и физическую энергию для борьбы с зарубежными шахматистами, особенно с Фишером. И заключал: «Контроль русских достиг той степени, когда в мировом чемпионате уже нет места честному сражению».