Текст книги "Мой папа - птиц"

Автор книги: Дэвид Амонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

6

Тётя Дорин ворвалась в дом. В зелёном фартуке в красный цветочек. В жёлтой шляпе и блестящих синих сапогах. Огромную клетчатую хозяйственную сумку она водрузила на стол.

– Элизабет! – вскричала она. – Ты видела этого большого безумца?

– Какого большого безумца? – уточнила Лиззи.

– Тут только один большой безумец, и это не я и не ты. Что, интересно, он задумал? Участвовать в этом безумном конкурсе?

– Да, тётя Дорин.

Тётушка выпучила глаза.

– Тоже мне, птиц выискался! – возмутилась она. – И не он один! Весь город спятил. Вот что я вам скажу: людям пристало быть людьми! Ты не согласна, Элизабет?

– Согласна, тётя Дорин.

– Людям пристало прочно стоять на старой доброй земле, двумя ногами. Ты не согласна, Элизабет?

– Согласна, тётя Дорин.

– Ещё бы! Конечно согласна! – Тётушка вперевалку обошла кухню. Она взмахивала руками и пронзительно кудахтала – исключительно чтобы показать, как презирает она все эти птичьи глупости. – Видишь? – сказала она. – Взлететь нельзя. Категорически. Мы не птицы. Птицы не мы. От осинки не родятся апельсинки. Надеюсь, тебя именно этому учат в… – Она умолкла. И уставилась на Лиззи. – Почему ты не в школе, девочка?

Лиззи опустила глаза.

– Ну? – грозно выдохнула тётя Дорин.

Лиззи задумалась. Что же ответить?

– Я нездорова, – наконец произнесла она.

– На мой взгляд – здоровёхонька! – сказала тётушка. – Что болит-то?

– Нога, – ответила Лиззи. – Нет, голова. То есть живот. – Она скорчилась, обхватила руками живот и простонала: – О-о-о-о!

Тётя Дорин поджала губы, прищурилась – и ни чему не поверила.

– Живот у неё болит! Вот ещё выдумала! – сказала она. – Питаться тебе надо. Доброй домашней едой! И безумцу этому тоже. А у вас тут разруха. Полнейшее разорение. Сколько будет два плюс два?

– А? – Лиззи растерялась.

– Не А и не Бэ, а простите-извините, вопрос не расслышала.

– Извините, не расслышала, – покорно сказала Лиззи.

– Повторяю! Сколько будет два плюс два? Надо понять, насколько ты отстала.

– Четыре.

Тётушка проверила, загибая пальцы.

– Правильно! Хоть что-то в этом доме правильно, и на том спасибо. После смерти твоей бедной матери… отец совсем того… с ума соскочил. – Она споткнулась о лежавшие на полу крылья. – А это что валяется?

Лиззи подняла крылья и показала тётушке.

– Это его крылья, тётя.

Тётя Дорин вытаращила глаза.

– Его крылья? – переспросила она. – Его. Крылья. Дела обстоят хуже, чем я думала!

Тётушка выглянула в сад и увидела папу и червяка, зажатого у папы меж пальцев. Червяк болтался, а папа норовил поймать его губами. Тётя ахнула.

– И что, интересно, он делает с этой несчастной ползучей тварью?. – спросила она.

Лиззи тоже выглянула в окно, и обе они увидели, как червяк исчезает у папы во рту.

– Похоже, он его ест, тётя, – сказала Лиззи.

Тётушку чуть не стошнило.

– Джеки! – завопила она. – Джеки, кто ты, по-твоему?! Выплюнь скорее! Совсем спятил?

Но папа подобрал другого червяка и тоже потянул в рот.

– Нет! Фу-у-у-у-у! – Тётя Дорин зажмурилась, схватилась за живот. – Что за дурдом?

– Тётя, у нас очень хороший дом, – возразила Лиззи.

– Был хороший. Был, да сплыл. – Тётушка обхватила Лиззи и прижала к своей необъятной груди. – Бедный, бедный ребёнок.

– Я не бедный ребёнок, – пробормотала Лиззи в тётину грудь.

– Не спорь. Бедный. – Тётушка снова выглянула в сад и в ужасе застонала. Отодвинула Лиззи, выпрямилась и кивнула на крылья. – Убери с глаз моих все эти глупости.

Лиззи повесила крылья на дверь сзади, с невидной стороны.

– Вот и славно. А теперь – за работу! – объявила тётя Дорин. – Там в сумке есть нутряное сало. Достань-ка его, девонька! Я знаю, что нужно этому безумцу! Клёцки!

7

Тётушка драила и драила стол. Лиззи достала из её клетчатой хозяйственной сумки сало, а ещё яйца и муку. Набрала кувшин воды. Нашла деревянные ложки и поставила на стол большую миску. Тётя Дорин бросила туда много-много всего и принялась размешивать. В окно она старалась не смотреть.

– Разлетался он, как же! – приговаривала она. – Но ничего, сейчас мы его по крошечке, по крошечке да и накормим. Глядишь, вся дурь из башки выветрится. Клёцки для этого – первое дело. Сальце-то какое! Жирок отменный! Сейчас как нагреется, как зашкварчит, как распахнется на весь дом. Клёцки самого разбезумного безумца в ум вернут. Меси-ка тесто, Дорин, лепи-ка шарики – тугие, упругие, прекрасные шарики!

Тётушка скатала ослепительно белый шар – он еле умещался в ладонь. Подбросила его и поймала. Снова подбросила – и не стала ловить, и он упал на пол с глухим стуком.

– То, что надо! – просияла она. – Тугая тяжёлая клёцка!

Она скатала вторую.

– Лови! – Тётя Дорин запулила белый шар прямо в Лиззи. Лиззи поймала. – Ну, какова? – спросила тётя. – Тяжёлая, что твой свинец!

Тут она краем глаза заметила, что папа лезет в саду на вишнёвое дерево.

– Джеки, слезай немедленно! – завопила она. – Как есть безумец! Да и мы тут с тобой ума лишимся.

Она слепила ещё одну клёцку. Вышла на порог и крикнула:

– Джеки, слезай! Добром прошу!

Папа её не слышал. Просто лез и лез с ветки на ветку, посвистывал да покаркивал. Тётя Дорин размахнулась и швырнула в папу сырую клёцку. Он и этого не заметил, поскольку кусок теста пролетел мимо и упал на траву, словно пушечное ядро.

Тётушка со стоном захлопнула входную дверь.

– Молю Господа, чтобы ты, Элизабет, не пошла по стопам отца, – сказала она.

– Не пойду, тётя, – пообещала Лиззи.

Тётушка чмокнула её в щёку.

– Умница! Мама бы тобой гордилась… – сказала она. – Я так и сказала мистеру Ирису…

– Мистеру Ирису?!

– А кому ж ещё? Он ведь директором в твоей школе сидит, вот я с ним и поговорила. О тебе и об этом безумце… Он сказал: ты – хорошая, разумная девочка. Всегда прилежная, сказал. Всегда вежливая. Хорошая. Как пишется «хорошая»?

– А где тут ошибку можно сделать? – Лиззи растерялась.

– Не дерзи! – одёрнула её тётушка. – Скажи: простите-извините, не расслышала, а сама пока думай.

– Извините, не расслышала, – повторила Лиззи.

– Как пишется «хорошая»?

– Х-о-р-о-ш-а-я, – ответила Лиззи.

Тётушка улыбнулась.

– Умница! Из тебя выйдет толк. Ну, теперь – за клёцки!

И она снова принялась за работу. А заодно и запела:

 
Клёцки прекрасные! Клёцки тугие!
Месим их бережно, лепим их ловко!
Теперь в кипяточек пойдут, дорогие!
Чтоб дурь-то повыветрить,
Нужна-а-а сноровка…
 

Тётушка пела, а Лиззи под её песню танцевала: поднимала руки, махала ими и мечтала взлететь. Дурь из её головы что-то никак не выветривалась… Тётя Дорин водрузила на плиту большую кастрюлю и, едва вода вскипела, стала бросать в кипяток клёцку за клёцкой. Готовые она вынимала и выкладывала подсыхать. От клёцок поднимался парок, и скоро всю кухню заполнил их нежный запах. Внезапно дверь распахнулась, и в дом вбежал папа. В руках у него был пакет с ручками, а в пакете что-то щёлкало и шуршало, хлопало и хрипело.

– Поймал! – закричал папа. – Смотри, Лиззи! Поймал!

8

Пакет словно тянул папу за собой, и они вместе кружили по комнате. Ещё пакет то и дело норовил взмыть в воздух, а потом резко нырнуть вниз. Но папа крепко держался за ручки. Волосы у него вздыбились, глаза горели. В какой-то момент он остановился и попытался заглянуть в пакет, но тут же его захлопнул и завопил:

– Ай, больно! Уж и посмотреть нельзя?!

И тут пакет снова потащил его за собой. Потом они опять остановились. Папа поднёс трепещущий пакет к самому лицу.

– Ну, успокойся… – сказал он. – Хочешь червячка? – Пакет в ответ пронзительно закричал, завизжал, затрещал, захлопал, и они с папой снова бросились бежать. Тётя Дорин замерла над клёцками. Лиззи тоже изумлённо застыла.

– Что ты затеял? – вымолвила наконец тётушка.

– Я поймал ворону! – завопил папа.

– Он поймал ворону! Нет, вы видали? Ловец выискался! Зачем тебе ворона сдалась?

– Для исследования! – ответил папа. – Хочу понять, как она летает и что я делаю не так. Ай! Уй! Да тише ты, глупая!

– Джеки, отпусти птицу! – сказала тётя Дорин.

– Папа, это жестоко, – сказала Лиззи.

– Уй! Ой-ой! Не отпущу, – отозвался папа. – Я её не обижу, Лиззи. – Он снова поднёс пакет к лицу. – Я ведь твой друг, понимаешь? Друг! – прошептал он, но ворона не захотела с ним дружить. Она проклюнула в пакете дырку, высунула в дырку большой серый клюв и клюнула папу в розовый нос. Потом она высунула в дырку всю голову и злобно вытаращила круглые блестящие глаза-бусины.

– Привет, ворона, – сказал папа. – Я только хотел…

Но ворона не дослушала, клюнула его в щёку, пронзительно заверещала, закаркала и забилась в пакете. Тётушка перепугалась.

– Выкинь её к лешему! Она нас всех сейчас заклюёт!

Папа подбежал к двери и подкинул пакет с птицей в небо. Ворона вылетела, а пакет упал папе на голову, да так там и остался.

– До свидания, ворона! – крикнул папа и повернулся к Лиззи. – Эх, улетела… А я ведь в научных целях…

– Джеки, – окликнула его тётя Дорин.

– Чего? – отозвался папа.

– Съешь клёцку.

– Чего?

– Лови! – Она бросила ему клёцку. – Смотри, какая прекрасная!

Папа клёцку поймал, рассмотрел, понюхал – и забросил куда подальше.

– Вот ворона была прекрасная! – сказал он.

– Но ты поступил с ней жестоко, папа, – заметила Лиззи.

– Она так на меня смотрела, так смотрела… Мне показалось, дружить хочет. Она мне прям улыбалась!

– Папа, – сказала Лиззи. – Это было жестоко.

– Ты уверена? – Папа задумался. – Пожалуй, ты права… Огорчил я ворону.

– Лови! – крикнула тётя Дорин и кинула папе ещё одну клёцку.

Папа увернулся, и клёцка угодила куда-то в глубь сада. Тётушка сердито зыркнула на папу.

– Ну всё! – объявила она. – Мне надоело!

Она водрузила на голову жёлтую шляпу. Стряхнула с рук муку.

– Элизабет, – сказала она. – Собирай вещи. Пойдёшь со мной.

Но Лиззи не послушалась. Она подошла к папе и встала рядом.

– Пап, ты же мог просто понаблюдать за птицами, – укоризненно сказала она. – Притаиться тут, в саду, и подглядывать. Мог записывать, что они делают. Рисовать мог. Зачем их ловить-то?

Папа посмотрел себе под ноги и пробормотал:

– Верно, зря я это…

Над садом как раз пролетала очередная ворона. Лиззи дёрнула папу за рукав.

– Смотри! Видишь эти длинные перья? Как пальцы врастопырку, на концах крыльев. У тебя вроде таких нет?

– Точно, нет! – оживился папа.

– Лиззи! А ну иди сюда! – рявкнула тётя Дорин.

Но Лиззи и ухом не повела. Она снова указала на что-то в поднебесье.

– Пап, посмотри на во-о-он того крапивника. Совсем крошечный, а как поёт! Слышишь?

Они стояли рядом, смотрели и слушали. Птицы пели в небе и на деревьях. Птицы пели на крышах, трубах и карнизах, и воздух полнился их пением. И это было прекрасно.

– Прям чудо, да, пап? – сказала Лиззи.

– Чудо, – подтвердил он.

Они стояли и слушали, а потом папа свистнул, и какая-то птица засвистела в ответ. Тогда он каркнул, и в ответ каркнула ворона.

– Ты такой умный, пап, – тихонько сказала Лиззи.

– Элизабет! – снова рявкнула тётушка. – Надевай куртку и пошли!

– Ой, а вон, посмотри, – продолжила Лиззи. – Видишь тех двух воробышков?

Папа улыбнулся. Тётя Дорин молча смотрела на Лиззи с папой. Слова у неё иссякли.

– Ага! А вон ещё один! – подхватил папа. – Теперь их три! Три воробышка.

Они смотрели, как воробьи перепархивают с ветки на ветку.

– Их тут целая семейка! – сказал папа.

– А вон, гляди, ласточки! – воскликнула Лиззи. – У них на хвостах острые-острые перья. У тебя таких тоже нет, правда?

Папа кивнул.

– Так, может, тебе надо усовершенствовать крылья? Тут подлатать, там подвязать, и пёрышки новые приделать? И ты полетишь! – Лиззи обняла папу крепко-крепко. – Послушай, папуль. А давай я тебе помогу?

Папа взглянул на Лиззи. И заулыбался. Он был на седьмом небе от счастья.

– Правда? Поможешь?

Она тоже улыбнулась. Конечно, поможет! Ещё бы! Она же помогала ему мастерить кукольный дом. И кукол они вместе раскрашивали. И ясень в саду сажали. Папа тогда сказал, что они – отличная команда.

– Конечно помогу, – сказала Лиззи. – Ты же мой папуля.

Папа рассмеялся и сказал:

– Мы – отличная команда.

Он подхватил Лиззи и понёсся кругами по кухне, держа её над головой, точно в полёте, а Лиззи хохотала и хохотала и кричала:

– Ноги уже оторвались? Да? Мы летим? Ле-ти-и-им!

Тётя Дорин топнула каблуком:

– Поставь девочку на пол!

– Тётя! Нет! – засмеялась Лиззи. – Мне так весело!

Тётушка решительно натянула шляпу на лоб и на уши. Откусила изрядный кусок клёцки. И тяжёлым шагом направилась к двери.

– Тётя! – воскликнула Лиззи. – Не уходи!

– Я покидаю твой безумный дом, Джеки, – объявила тётушка. – Элизабет, за мной! Для тебя это последняя надежда на лучшее будущее.

Папа поставил Лиззи на пол.

– За мной, девочка, – повторила тётя.

Лиззи не двинулась с места. Ей не хотелось, чтобы тётушка уходила такой разгневанной, но папу она бросить не могла.

– Смотри, что ты сотворил с дочерью! – воскликнула тётя Дорин.

Лиззи засмеялась.

– Знаешь, папа, я, наверно, тоже запишусь на твой конкурс! – сказала она. – Давай и мне сделаем крылья?

– Мы полетим вместе! – подхватил папа. – Семья человекоптиц!

– Скорее! За перьями! – воскликнула Лиззи, и они с папой устремились в сад – собирать перья.

Печатая шаг, тётушка сошла с крыльца.

– До свидания, тётя! – крикнула Лиззи.

– До свидания, Дорин! – крикнул папа.

– Свидание не будет тёплым! – рявкнула тётушка. Она протопала через сад и с грохотом захлопнула за собой калитку. – Я вернусь! И приведу кой-кого. Он вам крылья-то обкорнает!

9

Лиззи с папой трудились весь день и всю ночь: собирали перья, верёвочки, нитки, лоскуты, обломки вешалок, ленты, пуговицы и бусины. Сшивали, приматывали, склеивали. К утру крылья Лиззи, её клюв и гребень были вчерне готовы. Донельзя уставшие, но счастливые и ужасно гордые, папа с Лиззи вышли на порог, и на спинах у обоих были крылья. Лиззи прижалась к папе и шепнула:

– Ты прав, папуль. Мы – фантастическая команда.

Лучи солнца скользили по крышам и, пробившись сквозь листву, падали на их взволнованные лица. Вокруг щебетали и свистели птицы. На улицах грохотали и ревели машины. И тут папа хихикнул: он вдруг понял, чего им не хватает!

– Нам нужно гнездо, Лиззи! – сказал он.

– Гнездо?

– Да. Всё чин по чину. Иначе какие из нас птицы?

Лиззи посмотрела ему в глаза.

– Ну же! За работу! – сказал папа. – С гнездом я буду счастлив.

Лиззи улыбнулась, пожала плечами и сказала:

– Отлично, папуль! Из чего будем вить гнездо?

Им понадобились прутья, трава, солома, листья и верёвка, а ещё рваные кухонные полотенца, лоскуты от старой рубахи и шерсть от старого джемпера, тряпки, дырявые носки, перья и ворс от ковра. Они отнесли всё это на кухню и, встав на колени, принялись мастерить гнездо. Лиззи улыбалась и мурлыкала какую-то песенку. Папа щебетал, свистел и каркал.

– Ну, скажи! – потребовал он. – Славный домик, правда? Заживём!

Он сунул руку в карман и извлёк оттуда червяка. Подержал на весу, полюбовался – и проглотил!

– Хочешь червячка, Лиззи? – спросил он.

Она покачала головой:

– Я лучше это съем, – и ссыпала себе в рот немного арахиса из пакетика.

Папа встал на цыпочки, раскинул крылья, втянул живот и крикнул:

– Гляди! Я уже похудел!

– Не может быть! – Лиззи засмеялась и ткнула его пальцем в пузо. – Точно! Кожа да кости!

– Я скоро стану лёгким, как пёрышко! – отозвался папа.

– Ты молодчина, папуль. И ты такой умный!

Они продолжали трудиться, и гнездо уже становилось похоже на гнездо: этакий круг с глубокой ямкой посередине.

– Ты знаешь, что птицы лучше всех на свете заботятся о своих малышах? – сказал папа. – Они воспитывают птенцов добрыми и сильными. Защищают их от любых опасностей.

Они всё работали, работали, и наконец гнездо было готово. Тогда они устроились там, в своём замечательном самодельном гнёздышке, а на спинах у них были замечательные, самодельные крылья. И папа, и Лиззи сияли от радости.

Вдруг папа хихикнул, заёрзал и объявил:

– О-о-о! Сейчас снесу яичко! Вот-вот! Оно уже близко!

Он отложил воображаемое яйцо. Затем пошарил под собой, достал его и, бережно баюкая в ладонях, протянул яйцо Лиззи. Она приняла яйцо и принялась его рассматривать; Сказала, что яйцо – просто загляденье! Провела пальцем по ярко-синей скорлупе, по пёстрым крапинам. Потом она вернула яйцо папе, и папа снова уложил его в гнездо.

– Теперь буду высиживать, пока не вылупится. – Папа закрыл глаза и сосредоточился. – Эй, птенчик, ты скоро проклюнешься? – прошептал он. И вдруг подпрыгнул. – Есть!

Он подобрал воображаемого птенца и в ладонях, точно в колыбели, поднёс к самому своему лицу.

– Привет, малышок, – сказал он. – Смотри, Лиззи! Хорошенький, правда?

Лиззи вгляделась. Улыбнулась.

– Правда!

Она протянула руку и потрогала воображаемого птенца. Погладила встопорщенные пёрышки.

Тут папа раскрыл ладони и поднял птенца повыше.

– Он уже подрос! Ну же, пора! – Папа подкинул птенца вверх. – Лети, малыш! На все четыре стороны!

Воображаемый птенец сорвался с его ладоней и полетел! Папа вертел головой, следя за его полётом.

– Вон! Видишь? Вот там! Летит! Летит!!!

– Глупый ты мой папуля, – засмеялась Лиззи. – Яйца-то мамы откладывают. Не папы.

– Конечно, ты права, – согласился папа. Он всё махал и махал, пока воображаемый птенец не скрылся из виду. – До свидания! До свидания! Прощай, мой чудный малыш.

Потом они снова устроились в гнезде. День длился и длился, а они мечтали о полёте. А потом задремали. И летали во сне.

– Я мог бы тут целую вечность просидеть, – сказал папа. – Только я и ты.

Внезапно он подскочил.

– Нет! Отдыхать не время! Ведь скоро конкурс, Лиззи! Пора готовиться! Надо усовершенствовать хвостовые перья, клювы и гребни!

И они снова принялись за дело. Лиззи искоса понаблюдала за папой, а потом тихонько сказала:

– Па-а-ап…

– Да? Что, моя радость?

– Послушай, пап, – начала она. – Нам всё-таки надо понять. Даже с длинными хвостами, клювами и гребнями… может… не сработать.

– Что? Что может не сработать?

Он заморгал и покачал головой, словно не понимал её или даже не хотел понимать.

– Но это ведь не важно, да? – продолжила Лиззи. – Даже если не сработает, это не имеет значения. Пускай нас даже выловят из реки. Ведь мы всё равно полетим, да, пап?

Папа снова заморгал и уставился на Лиззи. Потом он сожрал червяка. Пошуршал крыльями.

– Чик-чирик! – сказал он.

Лиззи взяла его за руку. Встряхнула.

– Ты меня понял, папа? – спросила она. – Ты понял, что, скорее всего, ничего у нас не выйдет? Но мы будем вместе, да, пап? Что бы ни случилось – мы вместе. Это самое главное.

Папа подпрыгнул и, хлопая крыльями, забегал по комнате.

– Кар! Кар! – вопил он. – Кар! Кар!

– Папа! – окликнула его Лиззи. – Ты меня слышишь?

И тут с улицы донеслось:

– Последний шанс! Запись на Всемирный конкурс летунов!

Лиззи с папой замерли. И снова услышали:

– ПОСЛЕДНИЙ ШАНС! ЗАПИСЬ НА ВСЕМИРНЫЙ КОНКУРС ЛЕ…

Папа распахнул дверь. За калиткой стоял кругленький маленький мистер Пуп с мегафоном и папкой анкет.

– ПОСЛЕДНИЙ ШАНС! ЗА…

– Сюда! – завопил папа. – Заходите, мистер Пуп!

10

Мистер Пуп посмотрел на папу поверх забора. И открыл калитку.

– Но вы у нас уже числитесь, мистер Кар-Кар, – сказал он.

– Речь не обо мне, – пояснил папа. – Со мной летит моя птичка.

Сделав шаг в сторону, он подтолкнул Лиззи вперёд.

– Отлично! – обрадовался мистер Пуп. – А не мала ли она для такого опасного приключения?

– Я о ней позабочусь, – сказал папа. – Птицы – самые заботливые родители на свете.

– Гм-м-м, – протянул мистер Пуп.

Папа провёл его в дом. Прищурившись, мистер Пуп смерил Лиззи скептическим взглядом и покачал головой.

– Она сильная, – заверил его папа. – Она храбрая. Самая храбрая в мире. Так все говорят, верно, Лиззи?

– Все-все? – уточнил мистер Пуп.

Лиззи пожала плечами. Она вспомнила, что сказал про неё однажды мистер Ирис, что иногда говорит тётушка, что всегда твердит ей папа. А ещё она вспомнила маму, которая повторяла: ты храбрая, ты смелая, ты самая отважная из всех отважных.

– Наверно, все… – ответила Лиззи мистеру Пупу.

Взгляд мистера Пупа на миг смягчился.

– Хорошая девочка, – прошептал он.

Потом он достал чистый бланк и послюнил карандаш.

– Имя? – спросил он.

– Элизабет, – сказала Лиззи.

– Э-ли-за-бет, – вывел мистер Пуп. – Фамилия?

– Элизабет Кар-Кар! – подсказал папа.

– Кар-Кар? – Лиззи опешила.

– Кар-Кары мы, – пояснил папа. – Кар-кар-кар! Мистер Пуп смотрел на них пристально-препристально.

– Вы уверены? – спросил он.

– Да, – быстро ответил папа. – Что мы, свою фамилию не знаем, что ли?

– Знаем… – неуверенно подтвердила Лиззи и принялась каркать вслед за папой, точно ворона. – Кар-кар! Кар-кар-кар!

Мистер Пуп записал фамилию.

– Род занятий? – спросил он.

Лиззи пожала плечами.

– Я просто девочка, – сказала она. – В школу хожу.

– Нет, – возразил папа. – Ты не просто девочка! Ты девочка-птичка. Я – птиц, а она – птичка. Это у нас семейное.

Мистер Пуп заполнил графу «род занятий» маленькими округлыми закорючками. Дописал. Задумался. Снова взглянул на папу с Лиззи. Он всматривался в их крылья.

– Движущая сила? Крылья и вера, так надо понимать?

– Совершенно справедливо, – сказал папа. – Крылья и вера. А ещё клюв и гребень. Покажи ему, Лиззи.

Лиззи надела клюв И гребень.

– Вы такого, небось, в жизни не видели! – воскликнул папа. – И у нас будут длинные хвостовые перья, как у настоящих птиц. Это Лиззи придумала. Она гений! Изобретатель наших движущих сил!

Мистер Пуп осмотрел Лиззи и папу с головы до ног.

Заглянул в гнездо. Почесал щёку. Лизнул карандаш.

– Гм-м-м… – пробормотал он. – Гм-м-м-м-м-м…

Он почесал свой круглый животик.

– Участников-то с каждым днём всё больше, – произнёс он. – С Мадагаскара приплыл чемпион по прыжкам в длину. Из Смоленска припрыгал прыгун с шестом. С острова Мальта прилетела воздушная гимнастка, с Кубы прикатил на тележке уличный разносчик, да ещё из Ташкента пританцевали семь дервишей. Парашютисты, эквилибристы и силы-тяжести-преодолевисты. У одного парня миллион розовых резинок. Есть планёры, гигантские шаги, трёхметровые арбалеты и…

– А ещё есть мы! С крыльями! – воскликнул папа.

– Увы! – подтвердил мистер Пуп и протянул Лиззи заполненную анкету и карандаш. – Речка в это время года очень мокрая, мисс Кар-Кар, – добавил он. – Подпишите вот здесь. И здесь. И ещё здесь.

Лиззи подписалась и улыбнулась.

Он проверил её подписи.

– Заявка принята! – объявил он и, поставив внизу свою закорючку, сунул папку под мышку. – Мисс Кар-Кар, а нет ли у вас случайно подводных крыльев? – спросил мистер Пуп.

Папа фыркнул.

– Водные-подводные! Кому они нужны, мистер Пуп? Идите уже, вам пора.

Мистер Пуп направился к калитке.

– До воскресенья! – крикнул он напоследок. – Взлёт в десять утра!

Папа закрыл за ним дверь.

– Папа-птиц и дочка-птичка! – сказал папа. – Мы станем самыми знаменитыми в мире летунами! Нам не будет равных! Йо-хо-хо!

Он принялся кружить по комнате, но потом вдруг остановился и задумался.

– Я уступаю тебе победу, Лиззи, – произнёс он.

– Что?

– Я хочу, чтобы ты победила. Ближе к финишу я приторможу, чтобы ты меня догнала и перегнала. Со свистом! Пролетишь мимо – и вот он, финиш! Ура-а-а-а! Лиззи Кар-Кар, девочка-птичка! Поскорей вручите этой девочке тысячу фунтов!

Они захихикали. Умолкли. Прислушались.

– В саду кто-то есть, – шепнула Лиззи.

Они подкрались к окну, выглянули.

– Кто там может быть? – прошептал папа.

Вроде всё как обычно: стоят деревья… под ними сгущаются тени. Но шорохи слышатся явственно, и это не шелест листвы. А вот что-то мелькнуло – в самой густой тени, под деревьями. Что это? Кто? Лиззи всматривалась, всматривалась и наконец различила знакомый силуэт.

– А-а-а, это опять тётя, – сказала Лиззи и ахнула: – С ней мистер Ирис!

– Быстро! – скомандовал папа. – В гнездо!