Текст книги "Мой папа - птиц"
Автор книги: Дэвид Амонд
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Дэвид Алмонд
Мой папа – птиц
Фрейе и Дэвиду Лану посвящается… (Д. А.)
Моему отцу (П. Д.)
1
В доме 12 по Жаворонковой улице начиналось обычное весеннее утро. За окном щебетали и посвистывали птицы. Рычали моторы, шуршали шины. У Лиззи затрезвонил будильник. Соскочив с кровати, она умылась, почистила зубы и уши, причесалась, надела школьную форму, спустилась на кухню, налила воды в электрочайник, включила, сунула хлеб в тостер, поставила на стол две тарелки, две кружки, разложила ножи и вилки, вынула из холодильника молоко, масло и джем и подошла к лестнице.
– Папа! – крикнула она. – Папа!
Нет ответа.
– Пап, вставай! Пора!
Нет ответа.
– Вставай! А, то поднимусь сейчас и…
Она топнула правой ногой по нижней ступеньке. Топнула левой – по второй ступеньке, погромче.
– Уже поднимаюсь! – крикнула она.
Фырк, стон. Опять тишина.
– Считаю до пяти. Раз… два… два с половиной… Папа!
Сверху донеслось глухое бурчание:
– Иду, Лиззи…
Грохот, снова стон… А вот и папа: мятый заношенный халат, тапки просят каши, сам лохматый-прелохматый, и щетина на подбородке торчком.
– Давай уже, спускайся, – велела Лиззи.
Папа поковылял вниз.
– И не гляди на меня такими глазами, – добавила Лиззи.
– Не гляжу, не гляжу… – забормотал папа.
Она поправила халат у него на плечах.
– На кого ты похож? И почему копался там наверху так долго?
Папа мечтательно улыбнулся.
– Сон смотрел.
– Сон он смотрел! Что за человек?! Сядь уже за стол. И не горбись.
– Ага. Понял.
Он присел на самый краешек стула. Глаза его возбуждённо посверкивали. Лиззи поставила перед ним полную кружку чая.
– Пей давай.
Он отпил глоточек.
– И тост с джемом ешь.
Он откусил с уголка.
– Пап, кусай как положено, – велела Лиззи.
Он откусил побольше.
– Теперь жуй. И проглотить не забудь.
Он пожевал и широко улыбнулся.
– Ну? Глотай!
– Уже глотаю, Лиззи.
Он откусил большой кусок, пожевал и разинул рот – показать, что там пусто.
– Видишь? Всё съел!
Лиззи отвела глаза.
– Давай без глупостей, пап.
Она пригладила ему лохмы, расчесала щёткой. Вытянула наружу загнувшийся воротник пижамы. Укололась о щетину на подбородке.
– Совсем ты себя запустил, – вздохнула она. – Так больше нельзя. Или льзя?
Он покачал головой.
– Нельзя, Лиззи. Конечно, нельзя.
– Чтоб сегодня же принял душ, побрился и… Сними наконец этот жуткий халат.
– Сниму, Лиззи.
– Вот и молодец. Какие планы на день?
– Летать буду, Лиззи. Летать прям как птица!
Она закатила глаза.
– Вот ещё, птиц выискался!
– Да, Лиззи! Птиц! А потом соревноваться буду.
– С кем? В чём?
Он рассмеялся и, потянувшись через стол, взял её за руку.
– С такими, как я! С человекоптицами! С птице-человеками! Объявлен Всемирный конкурс! Неужто не слышала? Летуны съезжаются к нам в город совсем скоро! Я вчера узнал. Нет, позавчера. Нет, позавчера от сегодня на прошлой неделе. Главное: кто первым перелетит через реку, получит тысячу фунтов. Я непременно полечу, Лиззи. Клянусь! Речку я перелечу, приз я точно получу! Войду наконец в историю!
Папа вскочил, раскинул руки и захлопал ими, точно крыльями.
– Ну как? – спросил он. – Ноги от пола оторвались? Уже лечу?
Он разбежался и захлопал руками ещё сильнее.
– Папа, – одёрнула его Лиззи. – Опять глупости? Но он забегал по комнате, и она устремилась следом – круг за кругом. Наконец догнала, снова пригладила ему вихры, поправила халат.
– Ладно, – сказала она. – Летай, если хочешь. Но не забудь тут без меня пообедать и глотнуть свежего воздуха.
Папа закивал.
– Пообедаю, Лиззи, глотну, Лиззи! – Он снова захлопал руками-крыльями и захихикал.
– Да, кстати, тётя Дорин обещала сегодня зайти, – сказала Лиззи.
Эта новость оборвала папин вдохновенный полёт.
– Тётя Дорин?
– Да, папа. Тётя Дорин.
Он скривился и вздохнул.
– Опять она!
– Да, опять она. Вернёт тебя с небес на землю. Папа топнул левой ногой. Папа топнул правой ногой.
– Но… Лиззи… – простонал он.
– Что – но, Лиззи? Да, я Лиззи. И я тебя люблю. И тётя Дорин тебя любит и тревожится о тебе, не меньше чем я. Поэтому веди себя с ней прилично.
Он разом поник, ссутулился, и руки его повисли, как плети. Лиззи подхватила свой портфель с учебниками, чмокнула папу в щёку и оглядела его от макушки до пят. Стоит такой… маленький шкодник. Даром что верзила. Она улыбнулась и покачала головой.
– Ну что мне с тобой делать прикажешь?
– Что хочешь, Лиззи, – пробормотал он.
– Даже не знаю, можно ли тебя одного оставить…
Он рассмеялся.
– Можно! Нужно! Тебе надо в школу: задачки решать, диктанты писать.
Он прав. Ей действительно надо в школу. Она любит школу. Любит задачи, и диктанты, и учителей, и директора мистера Ириса. Он так добр – и к ней, и к папе.
– Ладно, уговорил. Пойду. Поцелуй меня, и пойду.
Он поцеловал её в щёку. Они обнялись на прощанье.
Потом она погрозила ему пальцем:
– Всё помнишь? Повтори!
– Да-да, Лиззи, помню. Умыться. Побриться. Пообедать. Подышать свежим воздухом. Не обижать тётю Дорин.
– Молодец. Правильно!
– И полетать не забуду.
– Ох, папа…
Он подтолкнул её к двери.
– Иди-иди, – сказал он. – Не о чем тебе волноваться. Ноги в руки – и в школу. Ты без неё жить не можешь.
Лиззи открыла дверь. Оглянулась, пристально посмотрела на папу.
– Пока-пока, – быстро сказал он.
– Пока, папуль.
Она прошла через сад, до самой калитки, и снова оглянулась – уже с улицы. Стояла и смотрела на него.
– Иди-иди, – пробурчал папа. – Я справлюсь.
Лиззи зашагала прочь.
Он махал ей вслед, пока она не скрылась из виду. А когда скрылась – затворил дверь, захлопал руками-крыльями, хихикнул, чирикнул – чик-чирик! – и выплюнул откуда-то из защёчных глубин недожёванный тостик.
– Чик-чирик, чик-чирик, – радостно повторил он. – Фюить-фюить.
Тут он заметил, что по столу ползёт муха.
– О! Вкуснятина! – воскликнул папа и устремился за мухой.
2
Мушка, однако, оказалась шустра: взмыла со стола и нахально зажужжала у него над головой. Потом она уселась на потолок и оттуда, кверху лапками, наблюдала, как он хлопочет, чирикает, пыхтит и пытается до неё допрыгнуть.
– Вот словлю тебя, жужжалка, не отвертишься, – тяжело дыша, проговорил папа. – Лучше сама спускайся, всё равно съем.
Но муха спускаться даже не думала. И дотянуться до неё папа не мог. Тогда он сел на пол, чтобы перевести дух. Тут ему в голову пришла новая мысль, и он медленно пополз вдоль плинтуса, поскрёбывая доски ногтями. Так обнаружились несколько чёрных жучков, пара-тройка коричневых жучищ, а ещё крошечные забавные многоножки. Он их выковырял из щелей и отправил в рот.
– Пища богов! – сказал он. – Что мне ваши тостики? Такому мужчине, как я, надо питаться жуками, мухами и сороконожками.
Он довольно облизнулся. Потом встал и взмахнул руками. Подошёл к окну, выглянул в сад. Спрятавшуюся за деревом Лиззи папа не заметил.
– Такому мужчине, как я, нужны червяки! – воскликнул он. – Эй, червячишки! Скользкие, вкусные червячочки! Всех переловлю!
Тут он замолчал, глаза его мечтательно затуманились, и улыбка растянулась до самых ушей.
– Если бы она знала, – прошептал он. – Если бы моя Лиззи только знала…
Он сунул руку в карман халата, достал ключ и на цыпочках отправился наверх.
3
Проскользнув в свою комнату, папа, по-прежнему на цыпочках, обошёл кровать и подкрался к шкафу Бережно вставив ключ, он отомкнул замок и приоткрыл дверцу Выдохнул – и радостно улыбнулся.
– Ну-ка, идите сюда! – Он протянул руку и извлёк из шкафа пару самодельных крыльев. – Вы мои красавцы!
Сняв халат, папа остался в пижаме и – прямо на пижаму – надел крылья: перья, скреплённые верёвкой и лоскутами старой рубахи, с каркасом из бамбука, проволоки, ниток, картона… и снова перья, перья, перья…
– Красавцы мои! Вот, погодите, покажу вас Лиззи, порадую дочку.
Он встал на цыпочки. Развёл руки в стороны. Закрыл глаза. И представил, что взлетает над домом – как стриж, как сокол – всё выше и выше. В самую высь… И тут с улицы донёсся крик.
– Запись на конкурс! Всемирный конкурс летунов! Спешите!
Слова раскатывались эхом по всей улице, отскакивали от стен и крыш, но поначалу папа не вник, его занимали только крылья.
– Скоро Лиззи вас увидит, красавцев моих, – повторил он, поглаживая крылья. – Вот уж порадуется.
Тут голос всё-таки ввинтился в его мысли.
– ЗАПИСЬ НА КОНКУРС ЛЕТУНОВ!!!
– Что? – вскинулся папа, но тут же вернулся к своим мечтам. – Лиззи Скажет: «Вот так папуля! Мой самый лучший, самый крылатый папуля!»
Голос прогремел, казалось, в самое его ухо:
– ЗАПИСЬ НА КОНКУРС ЛЕТУНОВ!!!
Папа подбежал к окну. У калитки стоял кругленький господин в очках и орал в мегафон.
– ЗАПИСЬ НА КОНКУРС ЛЕ…
Папа распахнул окно.
– Эй! – крикнул он и замахал руками. – Мистер! Меня! Меня запишите!
Господин с мегафоном посмотрел на папу.
– ВАС? – проорал он в мегафон.
– Да, мистер! Меня! Погодите…
Папа сбежал по лестнице, распахнул входную дверь и снова крикнул:
– Меня запишите! Меня!
Кругленький господин отвёл мегафон от губ, открыл калитку и двинулся через сад к папе. Переступив порог, он прошёл прямиком на кухню и водрузил мегафон на кухонный стол. Достал бланк, облизнул карандаш и взглянул на папу. Папа вздрогнул. Его крылья зач трепетали. Он почти не дышал.
– Итак! – произнёс кругленький господин. – Вы желаете принять участие во Всемирном конкурсе летунов?
– Ага, – закивал папа. – Запишите меня скорее, мистер…
– …Пуп.
– Да, мистер Пуп, миленький, записывайте! – взмолился папа.
Мистер Пуп оглядел папу вместе с крыльями. Потом он оглядел кухню. Лизнул карандаш. Занёс карандаш над анкетой, которую предстояло заполнить.
– Имя? – спросил он.
– Джеки! – ответил папа.
– Фамилия? – спросил мистер Пуп.
Папа растерянно заморгал. Попытался припомнить.
– Меня зовут Джеки… Кар-Кар.
– Вы уверены?
– Ага. То есть да! Да, мистер Пуп.
Заполняя анкету, мистер Пуп бормотал:
– Джеки Кар-Кар… Слитно или через чёрточку?
– Через чёрточку… наверно…
– Род занятий?
Папа опять заморгал. Он опять растерялся и опять пытался припомнить.
– Мистер Кар-Кар, ваш род занятий? – настойчиво повторил мистер Пуп. – Кем вы работаете?
– Я птиц, – выпалил папа. – Прежде я кем-то работал, не помню кем. Сейчас я птиц! Человекоптиц.
Мистер Пуп лизнул карандаш.
– Че-ло-ве-ко-птиц, – вывел он в анкете. – Движущая сила?
Глаза у папы вылезли на лоб. Сила? Движущая? Это о чём?
– Э-э-э… – пролепетал папа.
– Каким способом вы передвигаетесь, мистер Кар-Кар? – пояснил мистер Пуп. – На чём полетите?
До папы наконец дошёл смысл вопроса. Он браво тряхнул крыльями и задрал их к самому потолку.
– Как на чём? На крыльях! Отличная у меня движущая сила, да, мистер Пуп? – Бурно захлопав крыльями, папа пробежался по кухне. – Ну правда же, отличные крылья?
4
Папа всё бегал – он был красный как помидор и пыхтел как паровоз. Наконец он остановился. Мистер Пуп приблизился и осмотрел крылья. Погладил их. Понюхал. Подёргал. Поразмыслил. Вздохнул.
– Восторг, да? – сказал папа. – Или… не восторг?
– Гм-м-м-м-м-м-м-м-м, – промычал мистер Пуп.
– Ладно, сам знаю, – вздохнул папа. – Они пока далеки от совершенства. Здесь надо подлатать, там булавкой подколоть, верёвочку подзатянуть, картоночку подклеить, да и перьев погуще налепить не помешает. Но в остальном…
– Гм-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м, – снова промычал мистер Пуп.
– Ещё у меня, понятное дело, будут клюв и гребень, – добавил папа.
Мистер Пуп обошёл вокруг папы. Потрогал. Понюхал. Подёргал. Вздохнул.
– Крылья, клюв, гребень, – пробормотал он.
Папа посмотрел на мистера Пупа. Прислушался к его бормотанию. И понял, что мистера Пупа снедают сомнения.
– Ещё у меня есть вера! – ободрил его папа.
Мистер Пуп удивился.
– Какая такая вера?
– Настоящая вера, мистер Пуп. Я верю, что у меня всё получится.
Мистер Пуп задумался. Почесал щёку. Облизнул карандаш. Погладил свой круглый животик. И произнёс:
– Борьба будет нешуточной, мистер Кар-Кар. Участники прибывают со всех концов света. Парень из Франции прикрутил крылья к своему велосипеду. Девушка из Японии прыгает на трёхметровой палке-кузнечике. Есть ещё один тип из Бразилии с зонтиком на голове и пропеллером на попе. Они везут парашюты, и катапульты, и мопедные моторы, и гигантские пружины, и…
– A у меня есть крылья и вера, – сказал папа.
– Гм-м-м-м-м-м, – озадаченно протянул мистер Пуп. – Вы хоть представляете, как это опасно? А вдруг головой ударитесь, кости переломаете, в речке утонете? Да от вас живого места не останется, мистер Кар-Кар, если вы рухнете с неба.
– Рухну?! – Папа фыркнул. – Ну-ка, где тут подписать надо?
Мистер Пуп дал папе карандаш. И протянул ему анкету.
– Вот здесь, мистер, Кар-Кар, – сказал он.
Папа поставил подпись с лихим росчерком.
– И здесь, – сказал Мистер Пуп. – И ещё вот тут.
Папа поставил вторую подпись, потом третью.
Мистер Пуп осмотрел анкету. И поставил свои подписи тоже – маленькие округлые закорючки.
– Заявка принята, – провозгласил он.
Счастливый папа потянулся обнять мистера Пупа, но тот проворно отодвинулся.
– Встретимся в воскресенье, – сказал мистер Пуп. – Взлёт в десять утра. И рекомендую обзавестись шлемом. До свидания.
Он взял со стола мегафон, сунул папку с анкетами под мышку и вышел за дверь. Папа смотрел ему вслед, пока мистер Пуп, миновав сад, не скрылся за калиткой.
Тогда папа взглянул в небо, на птиц.
– Шлем?! – воскликнул он. – Кому нужен шлем? Вон ворона – разве она в шлеме? И ничего! Парит в вышине не хуже орла. Легко и прекрасно! Так и надо! И я смогу!
Он стоял и мечтал. В мечтах он летел над садом, над городом, над рекой – высоко-высоко… Он не заметил, как из-за дерева выскользнула его дочка Лиззи. Она подошла к нему совсем близко, но он её всё равно не увидел. Она принялась махать руками перед его лицом, а он по-прежнему ничего не замечал.
– Папа, – окликнула она. – Папа!
Но папа был где-то далеко – в небесах, в мечтах… Он вернулся в дом и затворил за собой дверь. Лиззи успела проскользнуть в дом вместе с ним – а он и этого не заметил.
5
Папа бегал по комнате. Махал руками. Чирикал, ворковал, пищал и пронзительно верещал. Лиззи пыталась обхватить его, когда он проносился мимо. Окликала его, звала. Но он её не видел, не слышал. Он был весь там, в мечтах. Лиззи отошла в угол – ей оставалось только наблюдать.
– Я в воздухе! – завопил папа. – Мои ноги уже оторвались от земли! Да-да! Точно! Лечу! – Однако он тут же смущённо захихикал: – Летит он, ага! Поглядите на этого летуна доморощенного! Ноги от земли оторвались, как же! Но они оторвутся! Надо ещё немного потренироваться. Пару часов! Пару дней! У-у-у-и-и-и!
Он споткнулся, затормозил, нагнулся и запыхтел – всё никак не мог отдышаться. Потом он осмотрел крылья. Перещупал все перья, верёвки, скрепки и булавки. Да, снаряжение не ахти. Да, оно нуждается в некоторой… починке: тут подвязать, там подлатать. Но, на его вкус, лучше этих крылышек всё равно ничего в мире нет! Они веселее любых пропеллеров и парашютов, круче катапульт, пружин и моторов. Эти крылышки поднимут его ввысь, и он полетит, точно птица, к победе! Да-да, Джеки Кар-Кар из дома 12 по Жаворонковой улице непременно победит! Скорей бы конкурс! Папа обхватил себя за плечи, прямо-таки обнял себя. Ему представлялось, как остальные участники барахтаются в речке и зовут на помощь, а он гордо парит над ними в вышине. Он представил, как Лиззи стоит там, на берегу, задрав голову, смотрит на него, машет и кричит всем вокруг: «Это мой папуля! Это – Джеки Кар-Кар! Мой папа – птиц! Он самый лучший птиц и самый лучший папа на свете!»
Он засмеялся и, подобрав с пола жука, запихнул в рот. Лиззи затошнило.
– Вкуснотища, – сказал папа.
Он смахнул со стола всё, что она приготовила и расставила к завтраку И залез на стол.
– Папа, не смей! – воскликнула Лиззи.
– Раз! – объявил он. – Два!..
– Папа! Нет! – Лиззи бросилась, чтобы его удержать, но… поздно.
– Три! – провозгласил он. – Взлёт!
Он подпрыгнул к потолку – и рухнул на пол.
– У-у-уй! Ай, спина! Ой, колено! Ох-ох-о… голова!
– Папа, ты не птица, ты человек! – сказала Лиззи. – Ты же убьёшься!
Он захихикал, преодолевая боль.
– Почти получилось, Лиззи! Я почти летел! Ты видела? Мои ноги оторвались от… – Он вдруг умолк. И вытаращился на неё. – Ты почему дома?
Лиззи просунула ладонь под крылья и помогла папе сесть.
– Я дома, потому что тревожилась, – ответила она. – И недаром. Ты – не птица. Ты мог позвоночник сломать!
– Позвоночник сломать? Глупости! – Он передёрнул плечами, проверяя крылья. – Ну как тебе мои крылышки, Лиззи? Я их тебе ещё не показывал. Хотел сюрприз сделать.
Она погладила крылья. Понюхала.
– Да, папуль. Отличные крылья, но…
– Никаких «но»! Эти крылья сделают меня знаменитым и богатым!
– Но, папа…
– А ты вообще должна сейчас быть в школе. Что ты тут делаешь? Как там без тебя задачки и диктанты? Что скажет мистер Ирис?
Лиззи не знала, что скажет мистер Ирис. Но ему не всё равно, это точно. Он наверняка захочет узнать, что у них происходит.
– Мистер Ирис хороший, – сказала она. – Он понимает, что мне иногда надо оставаться дома.
Она снова принялась осматривать крылья. Как же здорово всё это сделано, сплетено верёвкой и проволокой: пёрышко к пёрышку! Она дотронулась кончиком пальца до одного пера. Гладкое-гладкое. Прекрасное! Она погладила другое перо – иссиня-чёрное, блестящее.
– Это перо обронил чёрный дрозд? – спросила она.
– Да, Лиззи.
Папа снял крылья. Когда снимал, крылья зашелестели, словно деревья, словно живые существа. Папа показал ей, где чьи перья. Вот это потерял голубь, вот это – тоже дрозд, только певчий, а это – перо сороки. Он показал ей перья вороны – самые крупные, и перья чайки – самые крепкие. А ещё – крошечное хрупкое пёрышко коноплянки, нежное пёстрое пёрышко пеночки и самое красивое – пёрышко маленького крапивника.
Он показывал, а Лиззи улыбалась. И ахала, и любовалась вместе с ним красотой перьев и крыльев. Сколько она помнит, папа всегда что-то мастерил. Когда ей исполнилось пять лет, он подарил ей кукольный дом, а на Рождество, когда ей было шесть, – целый театр кукол-марионеток. Да ещё качели в саду! Да ещё домик-теремок под яблоней! И, конечно, самодельные книги. Но крылья… это что-то новое, неведомое, удивительное.
– Потрясающе, папа, – прошептала она.
– Всё из нашего сада, – сказал папа. – Даже не представляешь, сколько перьев валяется под деревьями.
– Ты ведь такой умный, пап, – начала Лиззи, но осеклась. Как же ему объяснить? Как убедить его, что его затея обречена на провал? – Пойми, ты разом и умный, и глупый. Человек не может полететь только оттого, что надел крылья с перьями.
– Может! – воскликнул папа. – Просто надо подгадать: чтобы разом и прыгнуть, и взмахнуть крыльями. И надо верить в себя. Всё получится! – Он вздохнул. – Только есть одна закавыка.
– Какая? – спросила Лиззи.
Он многозначительно погладил свой живот. Пошлёпал его. Лиззи улыбнулась. На её памяти папа всегда был немного… пухленький.
– Растолстел я, дочка, – сказал он. – Поэтому никак не взлечу. Ты когда-нибудь видела толстую птицу? Птицу, которая аж колышется от жира… как мой живот?
Лиззи задумалась. Вспомнила раскормленных гусей и индеек, которые и ходят-то с трудом. Куда им летать? Но им и не надо летать. Им надо нагуливать жир, ведь жизнь их закончится на праздничном столе на Рождество. Жестоко, но факт. Потом она вспомнила бедных грустных цыплят в тесных клетках. И…
Папа понял ход её мыслей и уточнил:
– Ты когда-нибудь видела птицу, которая колышется от жира, но при этом летает?
Она покачала головой;
– Разумеется, не видела!. – воскликнул папа. – А почему? Потому что птицы правильно питаются!
Он высмотрел на полу крошечного жучка и закинул в рот. Лиззи охнула.
– Они едят жуков, мух, ягоды и зёрнышки. И червяков, – сказал папа. – Они не едят жирную пищу. Они не едят тостики. И они, безусловно, не едят стряпню твоей тётушки!
Папа съел ещё одного жука. И сказал:
– Чик! Чик-чирик! Чик-чирик-чирик!
Снаружи какая-то птица зачирикала в ответ.
– Слышишь? – обрадовался он. – Работает.
Тогда он закаркал – «кар-кар-кар», – совсем как ворона. И снаружи тут же отозвалась ворона: «Кар-кар-кар». Папа захихикал.
– Ну, ты слышишь? Ты понимаешь, что я настоящий птиц? И всё это – для тебя. Ты будешь мной гордиться.
– Но, папуль, – сказала она мягко и сжала его руку. – Мне не важно, птиц ты или не птиц. Мне важно, что ты – мой папа.
Он умолк. Заглянул ей в глаза.
– Правда, Лиззи? – спросил он, точно эта мысль никогда не приходила в его голову.
Лиззи начала отвечать, но тут с улицы донёсся голос:
– Джек! Джеки!
Папа вздрогнул.
– О, нет! Дорин уже здесь!
Он вскочил на ноги. Закаркал по-вороньи. И выбежал в сад. Остановить его было невозможно.
– Привет, червячатки! – крикнул он.
