Текст книги "Повелитель Островов"

Автор книги: Дэвид Аллен Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц)

19

Сотни людей собрались на берегу и на волноломе по поводу отплытия триремы. Больше, чем во время самой оживленной сельскохозяйственной ярмарки. Это и понятно: появление корабля было неожиданностью, и полюбоваться на его отправление заявилась вся деревня.

Никогда еще Шарина не чувствовала себя такой одинокой.

– Прошу прощения за тесноту на корабле, – радостно говорил Медер. – Но поверьте, Шарина, никакие наряды в этой глуши недостойны вас. Когда мы прибудем в Валлес, король оденет вас, как полагается знатной леди. Каковой вы и являетесь.

Моряки по сходням доставили последний багаж и спустили его в трюм. По приказу Азеры они внесли большую плетеную корзину Шарины, где находилось одеяло и смена одежды. Стоял теплый солнечный денек, но девушка куталась в плащ, поскольку ее била нервная дрожь.

– Вы счастливица – мы вовремя нашли вас, – продолжал Медер. – Агенты королевы тоже вас разыскивают, и если бы первыми оказались они, вы были бы убиты без промедления.

Шарина избегала Медера с самого первого момента, когда корабль появился у берегов Хафта. Но сейчас, на борту судна, у нее не было выбора. Она разглядывала своего спутника: привлекательный молодой человек, богатый, знатный, к тому же могущественный волшебник. Но почему-то его общество доставляло девушке лишь неудобство.

– Но зачем бы королеве убивать меня? – нахмурилась Шарина. Слова Медера скорее озадачили девушку, чем напугали. Подобное просто не укладывалось в рамки того мира, где жила Шарина. – С какой стати кому бы то ни было хотеть меня убить?

Азера сидела тут же, неподалеку, на складном стуле и что-то писала заостренной палочкой на навощенной табличке. Обычно должностные лица из благородных путешествовали в сопровождении целого штата прислуги, в том числе секретарей. Должно быть, эти люди находились как раз на тех двух триремах, которые затонули во время шторма.

Никто из деревенских друзей не подходил к Шарине. Даже ее семья держалась поодаль: Лора плакала, Райз стоял с каменным лицом. Девушка с надеждой посмотрела на брата, но и здесь ее ждало разочарование. Напряженная поза юноши, руки, скрещенные за спиной, улыбки через силу скорее были уместны на похоронах.

– О, королева есть воплощение зла, абсолютного зла, Шарина, – пояснил Медер. Похоже, он был удивлен неведением девушки. – Полагаю, живя здесь, в глуши, вы многого не знаете. Но поверьте, она и ее фавориты не остановятся ни перед чем, чтобы не дать возродиться древней королевской династии с Хафта. Вы знаете, что королева не является уроженкой Орнифала? И она колдунья, силой своих чар заставившая короля жениться на себе.

– Но здесь, на Хафте, мы ничего не знаем ни о королеве, ни о короле, – возразила Шарина с легким раздражением. Неужели Медер считает, что мир высокой политики, интриг и измен – это единственный способ существования? – Все, что связывает нас с Каркозой, – это сборщики налогов да ежегодный визит священников, принимающих пожертвования в пользу Госпожи и Пастыря.

Большинство членов команды стояло по колено в воде по обе стороны от триремы, готовясь отталкивать ее от берега. Прилив набирал силу, судно должно было отчалить с минуты на минуту. Гребцы заняли уже свои места, готовясь к отплытию.

Кровавые Орлы в своих блестящих доспехах сгрудились вокруг двоих аристократов и Шарины. Их зловещее присутствие мешало односельчанам девушки подойти к ней попрощаться, хотя, с горечью отметила про себя Шарина, они и не пытались.

– Можете мне поверить, – продолжал свою речь Медер, – королева пойдет на все, чтобы уничтожить вас. Она знает, что именно от вас зависит законность власти короля Валенса. А к нему присоединятся все, за исключением последних отщепенцев.

Но Шарина не верила Медеру. Нет, она не думала, что он опустился до открытой лжи – колдун, похоже, симпатизировал ей, по крайней мере, уважал, – просто его взгляд на вещи настолько отличался от ее собственного, что девушка не могла полагаться на суждения молодого аристократа.

– Не вижу, как мое присутствие поможет укрепить власть короля, – произнесла она. – Что я должна для этого делать?

– Что? – удивленно повторил Медер, но тут же удивление на его лице сменилось выражением не то испуга, не то смущения. – Ну, я, конечно, только королевский посланник и не могу сказать наверняка, что он… Каковы его планы.

Прокуратор оторвалась от своих записей и бросила на юного волшебника мрачный взгляд.

– Медер! – резко обратилась она к нему. – Ты должен выполнять обязанности, которые я на тебя возложила. А твоя обезьянья трескотня отнюдь к таковым не относится. Я понятно изъясняюсь?

Лицо колдуна потемнело от гнева.

– Да как вы смеете… – начал он.

Но голос его сорвался, когда он увидел, действительно увидел, выражение лица Азеры. Вейнер, командир Орлов, предупреждающе положил руки на плечи своих солдат, и они тесным полукругом сомкнулись за спиной юноши. Момент был напряженный. Медер, конечно, являлся аристократом со своими особыми правами, но все же главное назначение Кровавых Орлов – защищать госпожу прокуратора… От любой угрозы.

Медер сдержался – далось ему это нелегко – и поклонился.

– Простите меня, – произнес он тоном искреннего раскаяния. – Вы, несомненно, правы.

Он был всего-навсего молодым человеком, возможно, слишком молодым для тех сил, которыми оперировал. Но достаточно воспитанным, чтобы справиться с собственным высокомерием.

От корабля к ним направился капитан триремы и остановился у солдатского оцепления.

– Госпожа? – обратился он. – Прилив уже в полной силе. Нам надо отправляться, пока он не сменился. В противном случае придется ждать вечера.

– Ты прав, Личнау, – согласилась прокуратор. Она защелкнула кожаные застежки на своей книжке и поднялась.

– Пойдем, дитя мое, – сказала она Шарине и зашагала к сходням.

Один из солдат схватил капитана Личнау за руку и что-то ему зашептал. Тот возмущенно дернул плечом, но все же подхватил стульчик Азеры и поспешил за ней. За ними последовали остальные солдаты.

Наступала пора прощания. Шарина подбежала к брату и обняла его. Он неловко похлопал девушку по спине. До сих пор они ладили как все братья и сестры – то есть не очень хорошо, о сейчас ей предстояло уехать, и сердце ее сжималось при мысли, что за ужином рядом с ней уже не будет Гаррика.

– Помни, сестренка, ты будешь представлять нашу родную Барку в столице, – пробормотал Гаррик. – Не заставляй нас краснеть.

Вслед за ним подошел Райз. Он протянул дочери руку, которую та пожала, затем девушка порывисто шагнула к отцу и обняла его.

– Счастливо оставаться, – произнесла она.

Райз улыбнулся своей обычной улыбкой – скупой и холодной.

– И тебе счастливо, Шарина, – сказал он. – Я буду тебе помогать, насколько возможно.

– Поторопись, девушка, – подала голос прокуратор от сходней.

Медер топтался рядом с Шариной. Он нервно стискивал руки, но, видимо, не хотел мешать ей прощаться с родными.

– Мама? – обратилась девушка к Лоре.

Та смотрела на дочь глазами, полными слез.

– Не делай вид, что считаешь меня матерью! – сказала она. – Я воспитывала тебя, как родную дочь, но сейчас, когда ты собралась в королевский дворец, ты попросту бросаешь меня. Поступаешь со мной, как с прислугой!

Шарина хотела было возразить, но передумала. Она могла осчастливить Лору единственным способом – взять ее с собой в Валлес, а этого Шарине не хотелось, даже если б Азера не возражала.

В результате девушка сжала руку матери и пробормотала:

– Счастливо оставаться, мама.

Она обернулась, чтобы уйти. Лора за ее спиной плакала все громче. Девушка знала, что дело закончится истерикой.

Тем временем толпа у сходней расступилась, пропуская Ноннуса с копьем на плече. За спиной у него вырисовывался узелок с вещами, на поясе, как всегда, болтался тяжелый нож.

Двое солдат шагнули вперед и закрыли отшельнику путь. Ноннус остановился, и что-то в его позе неуловимо изменилось. Шарина ощутила явственную тревогу.

– Он со мной! – крикнула девушка, оборачиваясь к отшельнику. – Вы должны его пропустить!

Азера, почти уже поднявшаяся на судно, остановилась.

– Не говори глупости! – строго сказала она.

Ноннус безмятежно улыбался. Солдаты стояли неподвижно. Один из них положил было руку на эфес меча, но передумал.

– Или Ноннус поедет со мной, или я остаюсь! – звонким голосом объявила Шарина. – Я не шучу! Вы не сможете удержать меня, если я захочу уйти!

– Я знаю эту девушку дольше, чем вы, госпожа, – произнес отшельник, легко перекрывая ропот толпы. – И верю, что она говорит серьезно.

Азера сжала поручни – как раз там, где был заменен кусочек. Солнце и морская соль еще не успели выбелить дерево в этом месте.

Хорошо, поднимайся на борт, – решила она. – И поживей!

Шарина зашагала к сходням, сжимая в кулаке край одежды отшельника. За ними последовали Медер и двое из Кровавых Орлов – последние оставшиеся пассажиры.

Шарина услышала голос колдуна:

– Что за странное шествие! Откуда ты явился, крестьянин?

И ответ Ноннуса:

– Я побывал во многих местах, мой юный друг. И если тебе повезет, ты никогда не окажешься там!

КНИГА ВТОРАЯ

1

Кашел держался на расстоянии от остальных зрителей, на южной кромке волнолома, где каменные плиты переходят в траву и береговую гальку. Он тоже смотрел, как команда триремы готовится к отплытию, и плакал.

Все пассажиры были уже на борту. Моряки укрепили на нижней палубе мачту, приколотив ее клиньями к килю, но реи еще отсутствовали. Они скупили все полотно, какое нашлось в Барке, дабы сшить парус взамен того, что изодрал шторм. Правда, использовать главный парус можно было только в хорошую погоду, потому что соответствующие такелаж и рангоут2323
  Рангоут, рангоутные деревья (мор. ) – совокупность круглых в сечении деревянных или стальных частей оснащения судна (мачты, стеньги, бушприт и т. д.), предназначенных для постановки парусов, сигнализации и пр.


[Закрыть] отсутствовали и сохранялась угроза переворачивания длинного узкого судна при сильном лобовом ветре. Поэтому в бурные дни предполагалось поднимать на носу маленький треугольный парус в помощь работающим гребцам.

Гаррик шел по кромке волнолома, направляясь к другу. Поймав взгляд Кашела, он улыбнулся и замахал ему рукой.

Тот махнул в ответ и поспешил утереть слезы тыльной стороной руки. Вообще-то сейчас ему не хотелось никого видеть, поэтому он и встал здесь, в сторонке. Однако Кашел понимал, что убегая от друга, будет выглядеть достаточно глупо.

Капитан на корабле скомандовал: «Товьсь!», и ветер донес его голос до берега, трансформировав почти в птичий крик. По команде сотня моряков, все еще находившихся в воде, взялась за корпус судна и гребную платформу.

Барабанщик, сидевший на корме, поджав под себя ноги, начал отбивать ритм по обрубку пустотелого бревна: обычный обтянутый кожей барабан слишком быстро приходил в негодность в пропитанной влагой атмосфере корабля. Моряки принялись толкать трирему от берега, помогая себе ритмичными вскриками. Прибой закипал белой пеной вокруг их колен.

– Прошедшие дни все перепутали в моей голове, – пожаловался Гаррик, подойдя поближе. – Мне кажется: все это происходит не с нами.

– Хорошо бы, – вздохнул Кашел. Глаза юноши снова наполнились слезами, он ничего не мог с этим поделать.

Офицеры, стоя в воде позади матросов, отдавали команды. Прилив уже миновал свой пик, но сложностей с выходом триремы в открытое море не предвиделось. Нос корабля уже освободился, корма мерно колыхалась с каждым толчком. Обшивка днища была черной от смолы, предохраняющей дерево от морской воды.

Остановившись рядом с другом, Гаррик снова обернулся к триреме. Кашел воспользовался моментом, чтобы быстро смахнуть слезы. Хоть и знал: это поможет ненадолго.

Тридцать весел застыли в готовности на носу судна. Один из офицеров стоял тут же, наклонившись вперед и высматривая особо высокие волны, способные приподнять и отбросить корабль обратно на берег. Кашел не был моряком, но как каждый прибрежный житель, знал и уважал опасную силу морской стихии.

Утреннее солнце играло на ярко-красной поверхности верхней части триремы – она казалась огненной полоской на морской глади. Глаз, нарисованный на носу судна, словно бы блестел и подмигивал от оседавшей водяной пыли. Гаррик, наверное, тоже обратил на него внимание, потому что сказал:

– Капитан объяснил мне: этот глаз не для того, чтобы корабль высматривал свой путь, а для отпугивания морских чудовищ.

Из отверстий в корпусе триремы показалась еще дюжина весел. Теперь корабль был почти на плаву. Носовые весла заработали, стараясь удержать его на месте, пока матросы в воде, ухватившись за задние весла, карабкались на борт. После этого ритм барабанного боя изменился.

Группа аристократов вместе со своим эскортом сгрудилась перед мачтой, где они меньше всего мешали команде и гребцам, суетившимся в кормовой части судна. Среди них четко выделялась фигура высокой светловолосой девушки, кутавшейся в зимний плащ.

– Прощай, Шарина! – кричал Гаррик, маша обеими руками над головой. – Счастливого пути!

Он обернулся к Кашелу и произнес:

– Не могу поверить, что Шарина уезжает. Кажется, все это происходит в каком-то другом мире.

Кашел не мог больше сдерживаться и начал рыдать в открытую. Он медленно опустился на колени, как падает бык, пораженный ножом в самое сердце. Пальцы юноши судорожно сомкнулись на посохе, только это удержало его от падения ничком.

– Кашел? – испугался Гаррик. – Кашел?

– Оставь меня одного, ладно? – прорычал юноша сквозь слезы. – О Дузи, я так люблю ее! Так люблю!

– Ты любишь Шарину? – потрясенно повторил Гаррик, и Кашел уловил недоверие в голосе друга. – А она знает об этом?

– Нет, никто не знает, – ответил тот. Как ни странно, ему стало легче: боль, высказанная вслух, слегка отступила от сердца. – Даже моя сестра…

Хотя как раз в этом Кашел не был уверен. Иногда Илна читала мысли раньше, чем они успевали сформироваться в его голове.

Он поднялся на ноги. Слезы все еще застилали глаза, но, по крайней мере нервная дрожь улеглась. Он снова, похоже, теперь уже в последний раз, протер глаза.

Гаррик деликатно старался не смотреть в его сторону.

– Со мной все в порядке, – пробормотал Кашел, искренне надеясь, что так оно и есть. Холодная пустота пришла на смену бурным эмоциям.

Корабль почти удалился от берега. Весла теперь работали вовсю. Они по очереди поднимались и опускались, наводя на мысль о движущейся сороконожке. Использовалось всего два ряда весел, так как остальные вышли из строя во время шторма, а восстановить их в Барке оказалось невозможно.

– Я и не предполагал, что люди могут испытывать подобные чувства… – задумчиво произнес Гаррик. Он молча шевелил губами, пытаясь подобрать подходящие слова. В конце концов отчаялся и махнул рукой.

– Как в твоих поэмах, да? – горько подсказал Кашел. – Может, в этом моя беда – я наслушался твоих стихов. А любовь просто непрошеная гостья. Она не для таких, как я.

Население Барки было слишком мало, а жизнь слишком на виду, чтобы дети вырастали, ничего не ведая об отношениях между мужчинами и женщинами. Когда какая-нибудь парочка ссорилась, вся деревня слышала, что они кричали друг другу. Жены, как кошки, вцеплялись в волосы соперницам. Мужчины до полусмерти дубасили конкурентов на грязных сельских дворах.

Но ничего удивительного здесь не было. Соседям случалось также ссориться из-за границ владений или пропавших овец. Гнев считался естественным проявлением чувств. Та же пустота, что заполнила Кашела после отъезда Шарины, напоминала разъедавшую душу проказу.

– Ну послушай, она же вернется обратно, – говорил Гаррик, стараясь сохранять бодрый тон. – Знаешь, в последние дни я чувствовал себя довольно странно. Вначале даже думал: это из-за яда морских демонов…

Он слегка похлопал себя по больному колену. Рана уже почти затянулась, хотя рубец еще оставался.

– …но теперь я боюсь: может, это какая-то лихорадка, и ты тоже подцепил ее?

– Она больше не вернется, – ровным голосом произнес Кашел. Он освободился от печали, взамен нее осталась опустошенность. – И я тоже уеду, Гаррик. Я просто не смогу остаться. Здесь все до конца моих дней будет напоминать о Шарине и ее бегстве.

– Уедешь? – переспросил Гаррик. – Но куда? Послушай, я не понимаю, почему бы Шарине не вернуться обратно. За последние дни столько всего произошло, у нас мозги совершенно сдвинулись. Думаю, дело именно в этом. Постепенно все наладится и встанет на свои места.

– Понятия не имею, куда я поеду и когда, – говорил, будто не слыша друга, Кашел. – Но точно знаю, что здесь не останусь.

Он через силу улыбнулся Гаррику.

– А прямо сейчас я собираюсь вернуться к своим овцам. Мне и так не следовало их оставлять, но уж больно хотелось посмотреть…

Гаррик собирался что-то сказать, но Кашел прервал его.

– Нет, – резко сказал он. – Я не нуждаюсь в компании. Не сегодня.

Он направился в сторону ближнего пастбища, где бродили овцы, лениво пощипывая траву. На полпути он остановился – бросить последний взгляд на море.

Трирема маячила уже на полпути к горизонту. Отдельные фигуры были неразличимы на палубе, но плащ Шарины по-прежнему выделялся ярким голубым пятном.

2

– Три румба2424
  Румб – направление (от наблюдателя) к точкам видимого горизонта относительно сторон света или угол между двумя такими направлениями. В морской навигации – мера угла окружности горизонта, разделенного на 32 румба.


[Закрыть] на север, – воскликнул высокий молодой офицер, стоявший рядом с Шариной. Лента на его светлых волосах, как и кайма туники, была все того же ярко-алого цвета, выделяя его среди прочих моряков – обильно татуированных, с серьгами в ушах. – Это необходимо сделать, чтобы задействовать главный парус и дать передохнуть гребцам.

Когда корабль лег на курс, команда возвела капитанский мостик под защитой выгнутого ахтерштевня. Затем они построили на палубе легкий навес из лакированного дерева для Азеры и Медера. Он укрывал их от солнца и морских брызг, по крайней мере, при нынешней погоде.

Шарине это сооружение показалось чересчур тесным. В такой день она предпочитала находиться на свежем воздухе, поэтому с легким сердцем отклонила приглашение колдуна присоединиться к ним.

Вообще размеры триремы не располагали к прогулкам по палубе. Кровавые Орлы почти все собрались возле оружейного ящика, расположенного перед мачтой. Пожалуй, на выносной гребной платформе им было бы удобнее, но, будучи людьми сухопутными, они предпочитали держаться подальше от воды. Тем более что платформа, хоть и была выстлана досками, не имела ограждения.

– У нас полная команда, Кизута, – возразил капитан. – Если не придется грести слишком напряженно, люди будут отдыхать по очереди, сохраняя рабочее состояние. А сменить курс на три румба к северу – значит оказаться на три румба ближе к Тегме, чем хотелось бы. А сейчас ступай к кокпиту2525
  Кокпит (мор. ) – на парусных судах – кормовая часть самой нижней палубы.


[Закрыть] и проверь, держатся ли отремонтированные швы.

Шарина стояла совсем рядом со спорившими офицерами, но они не обращали на нее ни малейшего внимания. Очевидно, пассажиры не входили в сферу их профессиональных забот. Положение моряков на Орнифале – по крайней мере, в среде королевских чиновников – должно быть, очень низкое, подумала девушка.

А что же тогда говорить о статусе крестьян с Хафта? Да пребудет со мной добрый Пастырь. Да укажет мне путь Госпожа. Мне так одиноко…

Ноннус удобно расположился на носу судна. Он стоял, откинувшись на поручни и зацепившись одной ногой за ограждение. Освободившимися таким образом руками он подпирал голову. В этой комфортной позе отшельник озирал всю палубу. Встретив взгляд Шарины, слегка улыбнулся и кивнул ей.

Даже при спокойной погоде нос триремы постоянно окатывало брызгами, поскольку из-за тяжелого бронзового тарана2626
  Таран (мор. ) – выступающая вперед подводная часть форштевня, использующаяся для нанесения ударов неприятельским судам.


[Закрыть] судно глубоко ныряло с каждой мало-мальски высокой волны. Водяная пыль хорошим душем обрушивалась на отшельника, блестя на его волосатых руках, оседая на тунике (что, впрочем, никак не вредило тяжелой черной шерсти).

Брызги, похоже, мало мешали Ноннусу. Мыслями он витал, как всегда, где-то далеко, в то же время наблюдая за всем, что происходило на палубе.

Окончив молитву, Шарина направилась к своему другу. Боги могут не услышать ее или же оказаться на стороне ее врагов. Что же касается Ноннуса, то в нем сомневаться не приходилось.

Тем временем спор моряков закончился победой помощника капитана Кизуты.

– Ну хорошо, – сказал капитан. – Ставьте кливер.2727
  Кливер – косой треугольный парус, который ставится впереди фок-мачты.


[Закрыть] Хотя после того, что нам встретилось по пути на восток, я бы не стал полагаться даже на него.

Кизута потопал вперед, к правой гребной платформе, на ходу давая команды матросам. Ноннус толчком выпрямился и направился к Шарине. Навстречу ему сквозь толпу Кровавых Орлов пробирались моряки с огромным рулоном кливера. Во избежание столкновения с отшельником им приходилось выделывать грациозные пируэты.

Не меньшей помехой передвижению по судну служили нагрудники и шлемы солдат, сложенные на палубе меж скамьями гребцов. Сейчас, в плавании, Кровавые Орлы расхаживали в длинных кожаных жилетах и облегченных шлемах, тоже из мягкой кожи. Сухая кожа прилично смягчала удары меча, но размокнув от дождя или морских волн, она превращалась в разбухшую массу, способную защитить не лучше, чем овечий сыр.

В отсутствие серьезной угрозы солдаты держали свое оружие в специальном оружейном сундуке. Несомненно, это выглядело разумным, поскольку в дорожной тесноте легко было выронить копье за борт или ненароком поранить товарища. К тому же ножи и кинжалы то и дело задевали за поручни триремы и другую оснастку, нанося непоправимый вред. Стальные лезвия неминуемо ржавели и портились в пропитанной солью и влагой атмосфере.

Сами Кровавые Орлы предпочитали сидеть на своем длинном сундуке или стоять поблизости – это было единственное место на корабле, где они ощущали свою необходимость. Остановив проходящего мимо Ноннуса, один из солдат спросил, не боится ли старик, что такой тяжелый нож в случае чего утащит его прямо на дно? И предложил тоже поместить его в сундук.

– Я приложу все усилия, чтобы не упасть за борт, – мягко ответил отшельник. Поднявшись на корабль, он сразу же отправил свой дротик в солдатский сундук, но с ножом решил не расставаться. Шарина вообще не помнила, чтобы видела его без ножа, кроме как за молитвой.

Девушка порывисто прижалась к отшельнику, но тут же отстранилась, поймав на себе тяжелый взгляд того самого солдата. Очевидно, его покоробило зрелище юной хорошенькой девушки в объятиях старика. Другие Кровавые Орлы строго смотрели на товарища, явно не одобряя его намерения влезть в чужой разговор.

– А мне кажется, такой старик, как ты, легко может оказаться за бортом, если позабудет об уважении к вышестоящим лицам. – Солдат явно лез на рожон. – Я полагаю, твой нож великоват для бритья. Почему бы тебе не снять его прямо сейчас? А еще лучше: почему бы не выкинуть его за борт?

– Прошу прощения, если чем-то обидел вас, господин, – произнес Ноннус с каменным выражением лица. Он низко склонит голову, но глаза его при этом зорко шныряли по сторонам. Зрелище было неутешительным – повсюду стояли солдаты.

– Найнджир, какого черта ты здесь вытворяешь? – прокричал Вейнер, продираясь сквозь толпу с красным от гнева лицом. Беседуя на палубе с госпожой прокуратором, он углядел назревающий конфликт и поспешил вмешаться.

– Ну, я… – начал оправдываться солдат, не ожидавший такого поворота событий.

– Послушай, ты, молодой дурак! – прорычал командир. – Я хорошо знаю, что такое пьюльские ножи. Для них нет ничего невозможного. Я как-то видел работу этих самых ножей, с которой не справились бы обычные мечи. Поэтому ступай вниз и не возвращайся, пока не составишь полную опись всего багажа на корабле!

– Но мне не на чем писать! – запротестовал солдат. Офицер ткнул его в грудь указательным пальцем, толстым, как ручка метлы.

– Значит, сними свой жилет и пиши на нем! – не унимался командир. – Или оставайся там, внизу, до тех пор, пока не сгниешь и не порастешь грибами. Мне плевать на это, просто убирайся с глаз долой!

Крики заставили Шарину сжаться в комок, как делает овца во время стрижки. Зато Ноннус стоял непоколебимо, как старый дуб. Он не прикасался к девушке, но его плечо служило такой надежной опорой.

Смертельно побледнев, Найнджир развернулся и пошел к сходному люку на корме. Остальные Кровавые Орлы выпрямились и подтянулись. Те, что сидели на оружейном сундуке, вскочили. Мгновение царила тишина.

– Проклятый мальчишка! – бросил Вейнер, не глядя отшельнику в глаза.

– Благодарю вас, мой господин, – произнес Ноннус странно охрипшим голосом. – Видно, Госпожа охраняла меня, раз вы подоспели вовремя.

– Да нет, готов поспорить, что Госпожа охраняла дурака Найнджира, – возразил командир Кровавых Орлов и, нахмурившись, добавил: – Я присутствовал на Каменной Стене.

Ноннус спокойно кивнул, но Шарина почувствовала, как его тело снова напряглось.

– Ясное дело, – сказал он. – Вы как раз подходящего возраста.

– Так же как и вы, – парировал Вейнер, глядя на собеседника немигающим взглядом.

– Я, господин, того возраста, – ответил Ноннус, – когда мирно живут в лесной хижине на самом краю света.

Он криво усмехнулся и еще раз повторил с поклоном:

– Большое спасибо вам, что вмешались.

После чего пошел вслед за Шариной на нос триремы.

Пока пассажиры выясняли отношения, моряки поставили кливер, и он сразу же поймал ветер. На холсте четко выделялся алый рисунок акульих челюстей – своего рода вызов или же опознавательный знак.

– Ноннус, что он имел в виду, когда говорил о Каменной Стене? – тихо спросила Шарина.

– Пусть другие расскажут тебе об этом, дитя мое, – ответил отшельник. – Не я.

Он не отрывал взгляда от морских волн. Шарина стояла рядом, не обращая внимания на ветер и брызги. Они долго молчали – пока солнце не склонилось к горизонту на западе. Тогда Ноннус обернулся и прокричал:

– Земля по правому борту!