Текст книги "Голая обезьяна. Людской зверинец. Основной инстинкт"

Автор книги: Десмонд Моррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 47 страниц)

Фетишами становились различные предметы: туфли, сапоги для верховой езды, накрахмаленные воротнички, корсеты, чулки, нижнее белье, кожа, резина, передники, носовые платки, спецодежда (например, халат медсестры), а также волосы, ступни. Иногда они становятся необходимыми элементами, гарантирующими успешный (т. е. нормальный) половой акт, иногда полностью заменяют сексуального партнера.

У большинства фетишей определяющей деталью является какая-нибудь ткань, часто потому, что ощущения при контакте с ней очень важны, поскольку являются причиной первого в жизни индивидуума сексуального возбуждения. Если при этом была задействована некая субстанция с характерной текстурой, то у нее есть большие шансы стать сексуальным фетишем, ну а чаще всего среди таких субстанций встречаются резина, кожа и шелк.

Фетиши в виде туфель и ботинок не менее распространены, и в этом случае привязанность к ним также может быть вызвана контактом этих предметов с телом. Есть один классический пример: четырнадцатилетний мальчик играл с двенадцатилетней подружкой, которая носила туфли на каблуке. Он лежал на земле, а она в шутку наступила на него и прошлась по телу. Как только ее нога коснулась пениса, у него произошла первая эякуляция. Когда мальчик повзрослел, такие игры стали для него единственной формой сексуальной активности. За свою жизнь он заставил более сотни женщин надевать туфли на каблуке и ходить по его телу. В идеале женщина должна была быть определенного веса, а туфли – определенного цвета, и, чтобы реакция была как можно сильнее, детские ощущения должны были воспроизводиться с максимальной точностью.

Этот случай наглядно демонстрирует, как развивается мазохизм. Еще один мальчик, например, испытал первые сексуальные ощущения непроизвольно, когда в шутку боролся с девочкой старше его. Во взрослой жизни его привлекали большие агрессивные женщины, которые были готовы причинить ему боль во время сексуальных игр. Нетрудно догадаться, как подобным образом развиваются определенные формы садизма.

Формирование привязанности к сексуальным фетишам во многом отличается от процесса нормального развития. Как и процесс запечатления (или травмирующий опыт, о котором я говорил в начале главы), оно протекает очень быстро, но его последствия ощущаются очень долго и практически необратимы. Оно также происходит в период повышенной чувствительности человека.

Как и процесс зарождения лжеимпринтинга, это формирование свидетельствует о ненормальной склонности индивидуума к неодушевленным предметам, об отклонении сексуального поведения от биологической нормы, то есть от контакта с представителями противоположного пола. И дело не столько в приобретении неким предметом (скажем, резиновыми перчатками) сексуальной значимости, причиняющей определенный вред; дело в том, что полное исключение всех остальных сексуальных объектов создает серьезную проблему.

В случаях, которые я упомянул, лжеимпринтинг настолько силен, что вытесняет все доступные сексуальные стимулы.

Как подопытный утенок, который бежит только за оранжевым шаром и абсолютно не обращает внимания на родную мать, фетишист, привязанный к перчатке, видит в этом предмете свою пару и совершенно игнорирует потенциальных партнеров. Когда механизм дает сбои, именно исключительность процесса формирования импринтинга является причиной возникновения трудностей. Для каждого из нас различные способы контакта являются стимулирующими при близких сексуальных отношениях.

Нет ничего странного в возбуждении при прикосновении мягкого шелка или бархата, но если реагировать исключительно на определенную ткань, можно до такой степени довести свое стремление к созданию моногамной пары (как фетишист, который, находясь наедине с туфлями девушки, возбуждался так, как если бы на их месте была сама девушка), что с механизмом запечатления начнут происходить странные вещи.

Почему небольшое, но все же значительное число человеческих существ должно страдать от подобного рода лжеимпринтинга? Ведь другие животные, находящиеся в условиях дикой природы, не испытывают подобных переживаний. Это случается с ними, только когда они попадают в неволю и выращиваются человеком в искусственной среде, а также когда их помещают в клетки с животными другого вида или проводят специальные эксперименты. Возможно, в этом и заключается ответ на наш вопрос. Как я уже отмечал, в людском зверинце социальные условия слишком неестественны для нашего простого племенного вида. Во многих суперплеменах на сексуальное поведение в критический период полового созревания оказывается огромное давление, но даже при всех ограничениях и попытках подавить его с помощью всевозможных искусственных запретов ничто не может полностью сдержать зов природы – взрыв неизбежен. Если в этот момент в поле зрения окажутся какие-нибудь характерные объекты, они могут оставить неизгладимые впечатления. Если бы развивающийся подросток постепенно, с малых лет накапливал свой сексуальный опыт и если бы его первые сексуальные познания оказались богаче и менее ограничены искусственными условиями суперплемени, формирования лжеимпринтинга в дальнейшем удалось бы избежать. Было бы интересно проследить, сколько неисправимых фетишистов в детстве были одинокими, не имели братьев и сестер, или, будучи подростками, были робкими и застенчивыми в общении с людьми, или воспитывались в строгости. Неплохо бы провести такие исследования, но подозреваю, что процент соответствия будет довольно высоким.

Одной важной формой лжеимпринтинга, которую я еще не затронул, является гомосексуализм. Я отложил его рассмотрение до настоящего момента, поскольку феномен этот довольно сложный и лжеимпринтинг – это только часть проблемы. Гомосексуализм может развиться одним из четырех способов. Во-первых, он может иметь под собой причины, во многом схожие с теми, которые способствуют развитию фетишизма. Если ранний сексуальный опыт оказал на индивидуума сильное впечатление и был связан с интимным контактом с представителем того же пола, он может привести к развитию соответствующей привязанности. Если два мальчика борются или играют в какую-нибудь сексуальную игру, в результате чего происходит эякуляция, это может привести к запечатлению. Странно то, что мальчики часто вместе переживают ранние сексуальные ощущения того или иного рода, но все же большинству удается остаться при этом гетеросексуалами. Нам необходимо побольше узнать о том, что меняет сексуальную ориентацию меньшинства, а не большинства. Как и в случае с фетишизмом, дело может быть в полноценности или неполноценности детского жизненного опыта. Чем больше ребенка ограничивают, чем менее общительным он становится, тем беднее оказывается его жизненная палитра. Сексуальный опыт многих мальчиков представляет собой черную классную доску с набросками рисунка, которые постоянно стираются и переделываются, а у замкнутого в себе мальчика эта доска и вовсе девственно чистая. Когда на ней будет что-нибудь нарисовано, последствия этого могут оказаться гораздо ощутимее, и не исключено, что они запомнятся на всю жизнь. Расформировавшийся подросток-экстраверт может почувствовать в себе гомосексуальные наклонности, но они могут только проявиться, не получив дальнейшего развития, и стать всего лишь частью опыта на пути социальных исследований индивидуума.

Здесь я подхожу к другой причине устойчивого гомосексуального поведения. Я говорю «устойчивого», поскольку быстрая и мимолетная гомосексуальная активность (как часть общего сексуального познания) на определенных этапах жизни присуща подавляющему большинству представителей обоих полов. Для многих людей (например, для того подростка-экстраверта) это незначительный опыт, обычные детские исследования, но некоторые становятся приверженцами гомосексуализма на всю жизнь, часто при полном (или практически полном) пренебрежении гетеросексуальностью.

Лжеимпринтинг, о котором я говорил выше, не является причиной всех подобных случаев. Вторая причина заключается в том, что поведение противоположного пола некоторым индивидам кажется чрезвычайно неприятным. Мальчик, над которым издевались девочки, может впоследствии увидеть в других мужчинах более привлекательных сексуальных партнеров, несмотря на то что по физиологическим законам они друг другу совершенно не подходят.

Поведение девочки, терпевшей издевательства мальчиков, может развиваться в том же направлении, и она может начать искать пару среди представительниц женского пола. Издевательства, конечно, не единственная возможная причина. Измена и другие формы социального или физического наказания со стороны противоположного пола также могут оказаться в этом смысле довольно эффективными. (Даже если противоположный пол не проявляет открытой враждебности, давление общества и строгие ограничения по отношению к гетеросексуальной активности могут привести к тем же результатам.)

Третьей серьезной причиной, оказывающей влияние на формирование устойчивых гомосексуальных наклонностей, является детская оценка роли каждого из родителей. Если отец ребенка имеет слишком мягкий характер и доминирующая роль в семье принадлежит матери, существует большая вероятность того, что представления о мужественности и женственности у ребенка окажутся перепутанными и извращенными. Это может привести к неправильному выбору пары в будущем.

Четвертая причина более очевидна. Если в ближайшем окружении долгое время отсутствуют представители противоположного пола, особи одного пола становятся единственными объектами для сексуальных отношений.

Мужчины, изолированные от женщин, или женщины, изолированные от мужчин, могут проявлять устойчивые гомосексуальные наклонности при отсутствии влияния всех перечисленных ранее факторов. Например, заключенный мужской тюрьмы может пройти правильный этап формирования нормальных инстинктов в детстве, может быть без ума от представительниц слабого пола, а его отец может быть настоящим мужчиной – главой семьи, но, попав в общество, состоящее из одних мужчин, где ближайшим подобием женского тела является тело другого заключенного, он может стать на долгое время гомосексуалистом. Если в тюрьме, школе-интернате, на корабле или в армейской казарме условия, исключающие наличие представителей обоих полов, существуют продолжительное время, индивид, умеющий приспосабливаться, способен извлечь выгоду из сложившихся обстоятельств и выбрать для себя гомосексуальный способ существования, которому он может следовать, даже вернувшись в гетеросексуальную среду.

Среди этих четырех причин формирования устойчивых гомосексуальных привычек только первая имеет отношение к теме этой главы, но для нас важно рассмотреть их все, чтобы выяснить степень влияния лжеимпринтинга на такое специфическое сексуальное явление, как гомосексуализм.

Гомосексуальное поведение среди других животных проявляется обычно по отношению к ближайшей особи и исчезает в присутствии сексуально активного представителя противоположного пола. Однако зафиксировано несколько случаев устойчивой гомосексуальной ориентации у животных в особых, экспериментальных условиях. Когда, например, десяток диких утят-самцов на первые 75 дней жизни поместили в клетку и не позволяли им в течение этого периода встретиться с самками, они выросли с устойчивыми гомосексуальными наклонностями. Когда их выпустили в пруд, где были и самцы и самки, они полностью игнорировали представительниц противоположного пола и пытались создать гомосексуальные пары друг с другом. Это продолжалось долго, почти в течение всей их жизни, и ни одной самке не удалось изменить ситуацию. Голуби, разбитые на пары одного пола и помещенные в клетки, также пытались совокупляться друг с другом и создавать моногамные отношения. Два самца, которым пробовали привить сексуальные инстинкты подобным образом, прошли вместе весь цикл воспроизведения потомства – вместе строили гнездо, высиживали яйца и растили птенцов. Яйца, конечно, были подложные, взятые из гнезда нормальной пары, но они были приняты сразу, поскольку каждый из самцов-гомосексуалов считал, что их снес его партнер. Если бы любого из этих голубей поместили в естественные условия, где в его поле зрения попала бы самка, нет сомнений, что он не обратил бы на нее никакого внимания. К этому моменту гомосексуальная ориентация уже стала устойчивой и сохранялась как минимум на протяжении полного цикла воспроизведения потомства.

Лжеимпринтинг человека влияет не только на его сексуальное поведение, он определяет также и отношения между родителями и детьми. Насколько ребенок может привыкнуть к родителям другого вида, еще не известно. Знаменитая история про Маугли (брошенного или потерянного ребенка, выращенного и воспитанного волчицей) полностью так и не воплотилась в реальной жизни, а осталась только в литературе, но если бы это все же произошло, нет никаких сомнений, что ребенок, выращенный в стае волков, полностью усвоил бы привычки своих приемных родителей.

Обратная же ситуация встречается практически повсеместно. Если детеныш какого-нибудь животного выращивается человеком, то лжеимпринтинг формируется не только в сознании питомца. Человек также активно воспитывает в себе новые привычки и относится к животному как к своему ребенку: он дарит своему чаду тот же объем эмоций и любви и так же страдает, если возникают какие-нибудь проблемы.

Подобно тому как псевдородитель (например, оранжевый шар для утенка) обладает определенными ключевыми характеристиками (большой движущийся объект), формирующими лжеимпринтинг, псевдоребенок тоже будет лучше способствовать его формированию, если будет иметь определенные качества, типичные для человеческого отпрыска. Маленькие дети беспомощные, мягкие, теплые, пухленькие, с большими глазами, а еще они плачут. Чем бо́льшим количеством этих признаков обладает домашний питомец, тем больше у него шансов наладить со своим хозяином родительско-сыновние отношения, основанные на лжеимпринтинге.

Многие детеныши млекопитающих имеют практически все эти качества, поэтому человеку ничего не стоит в считаные минуты почувствовать сформировавшийся лжеимпринтинг любви к ним. Мягкий, теплый котенок, ищущий мать, или беспомощный пушистый щенок представляют собой прекрасный образ ребенка, устоять перед которым могут немногие.

Если некоторые из детских качеств, присущих этим животным, выражены более отчетливо, чем у настоящего ребенка, преувеличенные стимулы, исходящие от питомца, могут оказывать даже более сильное влияние, чем естественные стимулы, и лжеимпринтинг начнет работать еще более интенсивно.

Животное, играющее роль псевдоребенка, имеет один большой недостаток: оно слишком быстро вырастает. Даже очень медленно развивающийся детеныш достигает возраста активного взрослого животного в несколько раз быстрее, чем это требуется ребенку. Как только подобное происходит, он зачастую становится неуправляемым и теряет свою привлекательность, но человек славится своей изобретательностью и предпринимает различные шаги для того, чтобы справиться с этим недостатком. Путем многовековой селекции ему удалось создать более инфантильные виды домашних животных, так что, например, нынешние собаки и кошки представляют собой версии диких собратьев, больше похожие на младенцев. Они остаются более игривыми, менее независимыми и в течение долгого времени служат в качестве заменителей детей.

В отношении некоторых пород собак (карманных, «игрушечных») этот процесс доведен до гротеска. Они не только ведут себя еще более по-детски, они и выглядят как дети, и звуки издают соответствующие. Их анатомические параметры изменены, чтобы максимально напоминать очертания тела ребенка, даже когда они вырастают.

В таком обличье они могут успешно играть роль псевдоребенка не только в течение нескольких месяцев взросления, но и на протяжении десятка лет, а то и дольше, то есть на протяжении времени, необходимого для взросления обычного ребенка. Более того, они обладают качеством, которого нет даже у настоящих человеческих отпрысков: они все время остаются похожими на детей.

Хороший пример – пекинес. Дикий предок пекинеса, как и всех домашних пород собак, волк; это животное весит до 150 фунтов[6]6
  1 фунт = 453,56 г.


[Закрыть] или даже больше. Вес среднестатистического взрослого европейца примерно такой же – около 155 фунтов.

Вес новорожденного младенца колеблется между 5 и 10 фунтами, в среднем чуть больше 7 фунтов. Словом, если соотнести волка и нормального псевдомладенца, то первого пришлось бы уменьшить так, чтобы его вес составлял примерно ¹/₁₅ от первоначального, естественного веса. Пекинес со своей массой от 7 до 12 фунтов (в среднем около 10 фунтов) олицетворяет триумф такого превращения. Пока вроде бы все хорошо: собачка соответствует ребенку по весу и, даже повзрослев, имеет первое из неотъемлемых качеств младенца – небольшие размеры. Но необходимы еще некоторые модификации: лапы типичной собаки слишком длинны по сравнению с ее телом, пропорции напоминают больше взрослого человека, чем ребенка с короткими конечностями. Долой лапы!

С помощью тщательной селекции можно выводить особи со все более и более короткими лапами, пока собака не будет способна лишь переваливаться с ноги на ногу. Это не только скорректирует пропорции, но и сделает животное еще более неуклюжим и беспомощным. Опять же – ценные качества ребенка, но чего-то все-таки не хватает. Собака достаточно теплая на ощупь, но недостаточно мягкая; ее естественная шерсть дикого зверя слишком короткая, жесткая и грубая. Что ж, возьмемся за шкуру! Опять на помощь приходят чудеса селекции, позволяющие вырастить длинную, мягкую, гладкую, шелковистую шерсть, создающую необходимое ощущение детской супермягкости.

Дальнейшие усовершенствования не обойдут и естественные отличительные черты тела дикого животного. Ему придется приобрести округлые формы, глаза станут больше, а хвост короче. Стоит только взглянуть на пекинеса, чтобы понять, что и это было проделано с успехом. Уши торчали вверх и были слишком оттопыренными. Сделав их больше и мягче, покрыв длинной ниспадающей шерстью, мы получили возможность превратить их в подобие формирующейся детской прически. Голос у волка слишком низкий, но уменьшение размеров тела повлияло и на него, придав ему более высокую тональность.

Ну и наконец лицо. У волка слишком удлиненная морда, поэтому здесь тоже требуется вмешательство генетической пластической хирургии. Не важно, что операция деформирует челюсти и сделает процесс питания затрудненным – она просто необходима! Таким образом, морда пекинеса становится сплющенной и больше похожей на лицо младенца. Кроме того, мы опять выиграли – собака стала совершенно беспомощной и зависимой от своих псевдородителей, которым приходится специально для своего любимца готовить еду и выполнять другие родительские обязанности. И вот перед нами сидит наш пекинес – псевдоребенок, мягкий, пухленький, беспомощный, с плоской мордой и большими глазами, готовый стать воплощением лжеимпринтинга любого впечатлительного взрослого, оказавшегося поблизости. И это работает, причем работает так хорошо, что люди не только заботятся о таких животных, но и живут с ними, таскают их с собой повсюду, нанимают им врачей и даже хоронят их, как людей, а в наследство оставляют большие суммы, словно своим детям.

Я всего лишь констатирую факты, а не критикую сложившуюся ситуацию. Трудно понять, почему столько людей негативно относятся к подобным действиям: ведь человек всего лишь следует одному из своих базовых инстинктов, удовлетворить потребности которого естественным путем ему зачастую не удается.

Еще труднее понять, почему некоторые люди, не имея ничего против именно этого инстинкта, осуждают все остальные. Многие испытывают отвращение, например, к сексуальному лжеимпринтингу и отрицают саму возможность поклонения фетишам или совокупления между двумя мужчинами, но в то же время приветствуют родительские чувства по отношению к карманным собачкам и одобряют кормление домашних обезьянок из детских бутылочек. Почему же они разграничивают эти действия? С биологической точки зрения между ними практически нет никакой разницы: оба явления основаны на лжеимпринтинге, и оба представляют собой отклонения от нормального человеческого поведения. Но, хотя они оба должны быть классифицированы как биологические аномалии, ни одно из этих явлений не наносит вреда окружающим, то есть индивидам, не имеющим к ним отношения. Мы можем придерживаться мнения, что для фетишистов или бездетных любителей животных было бы лучше наслаждаться преимуществами полноценной семейной жизни, но это их проблемы, и у нас нет никаких причин испытывать враждебные чувства по отношению к ним.

Приходится признать тот факт, что проживание в людском зверинце неизбежно сопровождается неудобствами, связанными с различными аномалиями поведения. Мы обречены реагировать необычным образом на необычные стимулы.

Наша нервная система не приспособлена к ним, и поведенческий механизм иногда дает сбои. Как подопытные животные или узники зоопарков, мы можем вдруг почувствовать странную, а порой и опасную привязанность, а то и пострадать от неправильного выбора пары. Это может случиться с каждым из нас в любое время, и это всего лишь одна из многочисленных опасностей существования в людском зверинце. Мы все являемся потенциальными жертвами, и самое лучшее, что мы можем сделать, когда подобные неприятности случаются с кем-нибудь другим, – это проявить сочувствие, а не бездушную нетерпимость.