Текст книги "Людской зверинец"

Автор книги: Десмонд Моррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Другой пример: знаменитый мальтийский крест тоже имел долгую историю прежде, чем потерял своё оригинальное значение. При раскопках древних развалин на острове Мальта было найдено немало фаллических скульптур, которые потом пропали, были украдены или разрушены. Среди них был и крест, состоявший из четырёх огромных каменных фаллосов, которые, как пишет один автор, "впоследствии превратились воружие благородных рыцарей".

Ужесточение требований морали по отношению к фаллическим символам можно проследить и на примере пасхальных праздников. В древности на Пасху часто пекли пироги в форме как мужских, так и женских половых органов, но сегодня они видоизменились и в некоторых странах имеют форму рыбы (мужской пирог) или куклы (женский). Фаллическая символика лежала и в основе так называемых "рыбных дней" по пятницам, но сексуальная подоплёка этого ритуала давным-давнозабыта.

Подобных примеров можно привести множество. Костёр, например, сохранив свою почти магическую языческую силу, тем не менее, полностью лишился своей сексуальной основы. Когда-то огонь добывали путём трения палочки-"папы", вставленной в дощечку-"маму", осуществляя тем самым символический половой акт до тех пор, пока не возникала искра и костёр не вспыхивал языками сексуального пламени.

Раньше на стенах многих домов изображался фаллос, призванный защищать жителей от сглаза и других воображаемых несчастий. Эти агрессивные надменные атрибуты секса предназначались для демонстрации превосходства живущих в этих зданиях над представителями потустороннего мира. В некоторых странах Средиземноморья до сих пор можно найти символы с той же функциональной идеей, но прежнего откровенно сексуального смысла они уже лишены. Теперь изображают бычьи рога и прикрепляют их где– нибудь наверху, под самой крышей. Но, несмотря на все старания морали и цензуры, превратившие "древо познания плотских истин" в обыкновенное "дерево знаний" и заменившие недвусмысленные гульфики на менее недвусмысленные галстуки, в некоторых сферах жизни агрессивные фаллические символы сохраняются в прежнем обличье, например, ругательства, где всёвыражается предельно откровенно.

Вербальные ругательства или оскорбления часто имеют фаллическую подоплёку. Почти все по-настоящему грубые выражения, которые мы используем с целью оскорбления, имеют в своей основе сексуальные термины. Их буквальный смысл связан с половым актом или с различными частями гениталий, но используются они преимущественно в моменты сильного раздражения и агрессии, а это – типичные атрибуты секса, наглядно демонстрирующие тот факт, что секс часто используется для утверждения превосходства.

Визуальные оскорбления имеют в своей основе всё тот же фаллос, а для выражения враждебности по отношению к собеседнику используется целый набор атрибутов данной тематики. Высунутый язык есть не что иное, как символ пениса в напряжённом состоянии. Различные варианты оскорбительных жестов, демонстрируемых рукой, известны уже тысячи лет. Один из самых древних жестов – оттопыренный и полностью выпрямленный средний палец, направленный в сторону человека, которого необходимо оскорбить (остальные пальцы согнуты). Таким образом, средний палец олицетворяет пенис, согнутые большой и указательный – одно яичко, а безымянный и мизинец – другое. Этот жест был популярен во времена римлян, и средний палец назывался "digitus impudicus" (бесстыдный палец) или "digitus infamis" (позорный палец). Жест видоизменялся с течением столетий, но до сих пор встречается во многих частях света. Иногда вместо среднего используется указательный, возможно, потому, что так этот жест проще сформировать и удержать. Иногда указательный и средний пальцы объединяются, выражая размеры символического пениса. Сегодня часто можно наблюдать покачивание комбинацией пальцев вверх-вниз в отношении враждебного субъекта, символизирующее движение во время полового акта. Если отгибаются два пальца, то они могут быть как прижатыми друг к другу, так и разведёнными в стороны в форме латинской буквы «V». Интересно, что искажённое восприятие этой последней формы представляло собой символ победы, но является не просто изображением первой буквы слова «victory»: фаллическая символика сыграла свою роль и здесь. Этот жест отличается от оскорбительного отгибания пальцев в форме буквы «V»: в стремлении оскорбить руку держат ладонью к себе, в то время как для обозначения победы ладонь направляется в сторону восторженной публики. Это означает, что победитель, показывающий зрителям два разведённых пальца, на самом деле демонстрирует оскорбительный жест, но только от их имени, а не по отношению к ним. Глядя на своего победителя, публика видит тот же самый жест, который каждый увидел бы, если бы показывал оскорбительную комбинацию пальцев своему врагу. Простым разворотом руки фаллическое оскорбление становится фаллической защитой. Как мы уже говорили, угроза и защита являются основными аспектами утверждения превосходства. Если лидер демонстрирует угрозу по отношению к одному из членов своей группы, это является оскорблением для последнего, но когда он направляет ту же угрозу от группы в сторону врага (или воображаемого врага), его подчинённые начинают им восхищаться, потому что он их «защищает». Не стоит, конечно, думать, что лидер может полностью сменить имидж простым поворотом кисти на сто восемьдесят градусов, но таковыми являются современные способы демонстрации секса ради статуса.

Другая древняя форма комбинации пальцев, насчитывающая как минимум две тысячи лет, – это так называемая «фига» или «кукиш». Кулак сжат, но большой палец просунут между основаниями согнутых указательного и среднего пальцев и направлен в сторону объекта оскорбления. Кончик большого пальца торчит лишь слегка, напоминая головку пениса, направленную на подчинённого или врага. Этот жест распространён на большей части земного шара, и почти везде его демонстрация называется "показать фигу". В английском языке выражение "I don't give a fig to him", которое переводится примерно как "Я ему не покажу даже фигу", означает, что тот, к кому оно относится, не заслуживает дажеоскорбления.

Много примеров этих фаллических жестов было найдено на древних амулетах и украшениях. Их носили в качестве защиты от сглаза. Некоторые наши современники видят в этих жестах оскорбление или грубость, но раньше они играли роль совершенно другую. Эти символы использовали – и абсолютно легально – в качестве защитных атрибутов секса ради статуса. В определённых условиях им поклонялись, и они служили волшебными амулетами, призванными уничтожить – нет, не членов группы – любую угрозу для группы, приближающуюся извне. Во время римского праздника «либералия» огромный фаллос, водружённый на великолепную колесницу, торжественно вывозили на центральную площадь города, где все женщины, включая самых респектабельных дам, украшали его гирляндами, "чтобы отогнать злых духов". В период Средневековья на стенах многих церквей были изображения фаллосов – считалось, что это защищает от сил сатаны; правда, в большинстве случаев эти атрибуты впоследствии уничтожили как "олицетворениеразврата".

В качестве фаллической символики использовались даже растения. Мандрагора (растение с корнями, похожими на фаллосы) была широко распространена в качестве защитного амулета. К ней прикрепляли в соответствующих местах зёрна проса или ячменя, закапывали на двадцать дней в землю, чтобы зёрна проросли, а затем откапывали и подстригали выросшие корни, придавая им конфигурацию лобковых волос, в результате чего символическая роль усиливалась. В такой форме этот амулет хранили, и его влияние считалось очень сильным, а люди верили, что состояние его владельца за год увеличивается вдвое.

Подобные примеры можно приводить до бесконечности, но я думаю, что перечисленного для доказательства распространённости и разнообразия данного феноменавполне достаточно.

Мы начали обсуждение этой темы, заострив внимание всего на одном элементе проявления агрессивности секса ради статуса со стороны самца, а именно – на эрекции пениса. Существуют, конечно, и другие проявления, которые сбрасывать со счетов не стоит. Собственно, непосредственный акт копуляции для самца, как я уже отмечал, является основополагающим агрессивным способом самоутверждения и демонстрации превосходства. Таким образом, в определённых условиях он становится элементом секса ради статуса. Самец может совокупляться с самкой не для того, чтобы достичь цели одного из остальных девяти типов секса, перечисленных в этой главе, а просто чтобы доказать превосходство собственного мужского «я». В таких случаях он может говорить о «победе», как будто участвовал в битве, а не занимался сексом, и когда я употребляю глагол «говорить», то имею в виду его буквальное значение, поскольку мужчина обязательно будет хвастаться своими достижениями перед другими мужчинами, так как без этого его победа не имеет смысла. Если бы он молчал по этому поводу, его эго было бы, конечно, удовлетворено, но, рассказав своим друзьям, он повышает таким образом свой статус ещё больше. Любая партнёрша, знающая о его победах, должна быть уверена, что участвует в исключительном половом акте. По сравнению с этим подробности секса для создания пары носят характер гораздо более интимный.

Мужчина, использующий женщину для секса ради статуса, на самом деле озабочен собственной состоятельностью в этом больше, чем всем остальным. По большому счёту его может удовлетворить любой способ демонстрации зависимости женщин от него, даже не связанный непосредственно с половым актом. Ему не нужно будет утруждать себя сексом, если его превосходство над женщинами будет понятно всем вокруг и так. Большие гаремы, распространённые у правителей некоторых стран, в основном играют роль инструмента демонстрации секса ради статуса; они вовсе не призваны отражать стремление к многочисленным моногамным связям. Часто среди представительниц гарема назначается "любимая жена", отношения с которой принимают некоторое подобие семейных уз, но в любом случае законы секса ради статуса во всей этой схеме доминируют, а схема проста: чем больше женщин в гареме, тем выше статус. Иногда жён становится так много, что муж не имеет ни времени, ни сил заниматься сексом с каждой из них, но, чтобы выглядеть воплощением мужественности, он старается произвести как можно большее количество отпрысков. Современные "повелители гаремов" обычно вынуждены справляться с жёнами по очереди, вместо того чтобы собирать их вокруг себя всех сразу. Они надеются на повышение репутации устным способом, не прибегая к грандиознойдемонстрации своей силы.

Здесь уместно упомянуть об особом отношении гетеросексуальных приверженцев секса ради статуса к гомосексуальным особям мужского пола. Это отношение выражается в повышенной враждебности и презрении, вызванных подсознательным раздражением тем, что "эти гомосексуалы не участвуют в игре, и никто их за это не наказывает". Другими словами, отсутствие интереса сексуального меньшинства к женщинам даёт им несправедливые преимущества в битве за статус, так как вне зависимости от того, сколько женщин завоюет гетеросексуальный индивид, поразить этим гомосексуала ему всё равно не удастся, – следовательно, возникает необходимость победить его путём унижения. В гомосексуальном мире имеет место, конечно же, не меньшая борьба за статус, чем у гетеросексуалов, но на взаимоотношения представителей двух групп это никак не влияет, поскольку объекты завоеваний у них совершенно разные.

Если современному участнику секса ради статуса достичь грандиозных успехов на этом поприще не удаётся, у него всё равно остаётся достаточно вариантов для удовлетворения своих амбиций. Неуверенный в себе мужчина может самовыражаться, отпуская пошлые шуточки. Подразумевается, что это символ его сексуальной агрессивности, но навязчивое стремление постоянно острить порождает у его коллег сомнения, и они начинают понимать вынужденныйхарактер его словотворчества.

Мужчины, страдающие сильным комплексом неполноценности, часто прибегают к помощи проститутки. Я уже упоминал некоторые побочные функции такого рода деятельности, но стремление повысить свой статус, возможно, является из них самым значимым. Необходимым атрибутом этой формы секса ради статуса становится деградация женщины. Мужчина, обладающий некоторой суммой денег, может требовать от женщины сексуального повиновения. Он знает, что женщина от его способностей не в восторге, но всё же ему подчиняется, и этот факт помогает ему почувствовать над ней свою власть. Альтернативой этого является стриптиз: женщина (опять же за некоторое вознаграждение в виде наличных) вынуждена раздеваться, унижая себя и тем самым повышая статуснаблюдающего за ней мужчины. Есть жестокая карикатура на стриптиз под названием «Трайпстиз» ("tripes" – внутренности). На ней изображена обнажённая девушка, которая уже сняла всю одежду, но, подгоняемая восторженными призывами к продолжению спектакля, вынуждена распороть себе живот и с обольстительной улыбкой в такт музыке вынимать внутренности. Это нелицеприятное произведение искусства демонстрирует, что пристрастие к стриптизу приближает нас к торжеству экстремальных форм секса радистатуса – к торжеству садизма.

Неприятно, но факт – чем сильнее стремление мужчины к самоутверждению, тем более неприемлемыми становятся средства его достижения; и чем более порочные и насильственные способы используются на пути к успеху, тем больших вершин хочется ему достичь. У подавляющего большинства мужчин необходимости в таких экстремальных мерах не возникает: степень уверенности в себе, которую они приобрели в обычных условиях повседневной жизни, их вполне удовлетворяет. Но под давлением собственного статуса в условиях суперплеменного существования (где может быть только небольшое число доминирующих особей, рядом с которыми должно присутствовать огромное количество подчинённых) садистские мысли всё же возникают. Для большинства мужчин они остаются не более чем мыслями, и их садистские фантазии в реальность никогда не воплотятся. Некоторые индивиды заходят немного дальше и жадно поглощают информацию о насилии, побоях и издевательствах из книг, журналов и фильмов; другие пробуют некоторые из псевдосадистских приёмов, но только отдельные личности становятся настоящими садистами. Не спорю, многие мужчины проявляют некоторую жестокость во время сексуальных игр; есть и такие, кто следует садистско– издевательским ритуалам по отношению к своим партнёршам, но кровавый садизм всё-таки присущ лишь очень редко встречающимся извращенцам.

Наиболее частой формой садизма является изнасилование. Возможно, по причине того, что изнасилование считается прерогативой мужчин, оно является символом мужской сексуальной агрессивности в большей степени, чем другие виды садизма. (Мужчины могут издеваться над женщинами, но и женщины могут издеваться над мужчинами. Мужчина может изнасиловать женщину, а вот женщина мужчину – нет.) Кроме чувства превосходства над женщиной и унижения её, одними из странных составляющих удовольствия, получаемого садистом от изнасилования, являются телодвижения и выражение лица насилуемой женщины, очень похожие на телодвижения и выражение лица женщины, испытывающей интенсивный оргазм. Более того, если насильник свою жертву убивает, её внезапный переход в вялое и пассивное состояние напоминает ему женщину в состоянии расслабления и полного изнеможения после сильного оргазма.

Для более слабых мужчин альтернативой служит так называемое "визуальное изнасилование". Это явление часто именуют «эксгибиционизмом», и заключается оно в демонстрации гениталий какой-либо женщине (или женщинам). Никаких попыток физического контакта не предпринимается; цель данных действий проста: прибегнув к основной форме секса ради статуса – к демонстрации угрозы, вызвать чувство стыда и смущения у женщин, вынужденных смотреть на эксгибициониста. Здесь стоит опять вспомнить о том, как маленькая обезьянка саймири тычет пенисом вморду своего собрата.

Самой отвратительной формой садизма, пожалуй, являются издевательства, изнасилования и убийства, совершаемые взрослыми мужчинами по отношению к детям. Садисты этого типа страдают наиболее ярко выраженной разновидностью комплекса неполноценности. Чтобы удовлетворить собственное эго, они вынуждены использовать самых слабых и беззащитных представителей общества и навязывать им наиболее насильственные формы демонстрации своего превосходства. К счастью, такие экстремальные проявления садизма довольно редки. Они кажутся более распространёнными, чем на самом деле, из-за огромного внимания, которое к себе привлекают, но в действительности эти случаи лишь песчинки в массе преступлений, связанных с насилием (хотя, как бы то ни было, любое суперплемя, в котором есть индивиды, пытающиеся утвердить своё превосходство таким способом, обречено на существование под гнётом бесконечных проблем статуса).

И последнее по поводу секса ради статуса: примечательно, что некоторые индивиды, всеми силами демонстрирующие гипертрофированное стремление к власти, имеют различные физические недостатки. После смерти Гитлера, например, оказалось, что у него было всего одно яичко, а вскрытие трупа Наполеона показало атрофию гениталий. Сексуальная жизнь обоих была более чем ненормальной, и остаётся только догадываться, как сложилась бы история Европы, если бы они были личностями сексуально полноценными. Страдая от сексуальных комплексов, они, возможно, были вынуждены прибегнуть к более непосредственным формам выражения своей агрессии, но, независимо от того, насколько экстремальным стало в итоге их могущество и влияние, их стремление к достижению суперстатуса не находило удовлетворения никогда, поскольку, каких бы вершин они ни достигли, ничто не смогло вернуть им нормальных половых органов обычного мужчины. Замкнутый круг секса ради статуса: сперва сексуальные возможности мужчины как доминирующего пола становятся механизмом демонстрации его агрессии, а затем они становятся настолько важным параметром, что, если в этом механизме что– либо разлаживается, возникает острая необходимость компенсировать его поломку откровенно агрессивнымиметодами.

Возможно, о сексе ради статуса (о его наименее выраженных формах) есть что сказать даже после всего вышеупомянутого. В своём ритуальном и символическом разнообразии он обеспечивает как минимум сравнительно безвредный выход агрессивной энергии, которая в противном случае могла бы быть довольно разрушительной. Когда доминирующий самец обезьяны совокупляется с подчинённой особью, это позволяет ему утвердить своё превосходство без необходимости впиваться клыками в тело слабого сородича; пошлые шуточки за стойкой бара приносят меньше вреда, чем драки и потасовки; оскорбительный жест в сторону соперника лучше, чем синяк у него под глазом. Секс ради статуса фактически служит безвредной заменой кровавого насилия прямой агрессии для навязывания своего превосходства. Ведь в наших суперплеменах-переростках, где лестница статуса исчезает где-то в «облаках» и борьба за сохранение или улучшение своего положения в общественной иерархии стала предельно напряжённой, секс ради статуса вышел из-под контроля и оказался таким же олицетворением насилия, как и сама агрессия. Это стало ещё одной составляющей той цены, которую житель суперплемени должен заплатить за великие достижения своей суперплеменной цивилизации и за удовольствиебыть её членом.

Рассмотрев десять основных функциональных категорий сексуального поведения человека, мы ясно увидели причины того, почему для современного обитателя «людского зверинца» секс превратился в суперсекс. В жизни других животных эти десять категорий тоже играют свою роль, но человек поднял их на такой уровень, который представителям дикой природы и не снился. Даже в самых пуританских странах секс всегда имел первостепенное значение как раз потому, что в сознании людей постоянно вдалбливалась необходимость его ограничения. Наверняка я не ошибусь, если скажу, что нет на свете человека, одержимого сексом более, чем фанатичный пуританин.

Причины превращения секса в суперсекс переплетаются между собой. Основным фактором стала эволюция человеческого мозга. С одной стороны, это привело к увеличению продолжительности детства, что, в свою очередь, подразумевало более долгие семейные отношения. Моногамные связи необходимо было устанавливать и поддерживать. В добавление к сексу для воспроизведения потомства сформировались секс для создания пары и секс для сохранения пары. Если активного выхода сексуальной энергии добиться не удавалось, изобретательность недюжинного человеческого ума подсказывала пути снятия накопившегося физиологического сексуального напряжения. Растущее стремление людей к новизне, их неуёмное любопытство и любознательность стали причиной широкого распространения секса ради эксперимента. Производительность гигантского мозга позволила так организовать жизнь человека, что у него стало появляться всё больше и больше свободного времени и увеличилось желание его потратить. Налицо расцвет секса ради удовольствия, секса ради секса. Если этого времени оказывалось слишком много, в ход шёл секс как способ времяпровождения. Если, наоборот, повышенная напряжённость жизни в условиях суперплемени и стрессы становились невыносимыми, можно было расслабиться с помощью секса успокаивающего. Дополнительные сложности суперплеменного существования породили разнообразие трудовой и торговой деятельности, и сексуальную активность в форме секса коммерческого это тоже не обошло стороной. И, наконец, гиперпроблемы, переполнившие современный мегаполис в условиях погони за превосходством и статусом, привели к тому, что секс стал всё чаще использоваться в несексуальном контексте, в качестве всепроникающего секса ради статуса.

В связи с этим величайшей сложностью, возникшей в отношениях между различными категориями секса, стали противоречия между изначально репродуктивными формами (секс для воспроизведения потомства, секс для создания пары и секс для сохранения пары), с одной стороны, и нерепродуктивными разновидностями – с другой. Во времена, когда не было противозачаточных таблеток и средства контрацепции были запрещены, недостаточно распространены или не обладали эффективностью, секс для воспроизведения потомства представлял основную опасность для секса ради эксперимента, секса ради удовольствия и всех остальных категорий секса. Даже когда воцарились времена так называемого "таблеточного рая", которые многие называют началом эпохи дикого, беспорядочного секса, решить проблему было невозможно, поскольку фундаментальные моногамные инстинкты сексуальных партнёров всё ещё процветали. Повсеместная беззаботная неразборчивость в связях есть не что иное, как миф, и она всегда будет оставаться мифом. Этот миф рождён благодаря существованию секса ради статуса и стремлению принять желаемое задействительное, но этому желаемому стать действительностью никогда не суждено. Сильный моногамный инстинкт человека, уходящий корнями (говоря языком эволюции) в богатейшие родительские чувства, в любом случае выживет, даже если со временем достижения науки помогут создать совершенные контрацептивы. Это вовсе не означает, что технический прогресс не оказывает влияния на нашу сексуальную активность, наоборот – он коренным образом её меняет. Давление трёх составляющих: совершенствование противозачаточных средств, снижение уровня венерических заболеваний и увеличение численности населения, – вне всяких сомнений, ведёт к катастрофическому росту нерепродуктивных форм секса. Также не вызывает сомнения и тот факт, что это усиливает противоречия между этими категориями сексуальной активности и необходимостью создания и поддержания моногамных связей. К несчастью, в результате от сексуального беспорядка родителейстрадают в первую очередь дети.

Было бы намного проще, если бы мы, подобно нашим предкам-обезьянам, были менее озабочены воспитанием потомства и больше внимания уделяли биологическим сексуальным позывам. Тогда бы мы усилили и обогатили нашу сексуальную активность так же, как мы это сделали со стремлением к чистоте тела. Подобно тому, как мы без особого вреда часами торчим в ванной, неустанно посещаем массажистов, косметические кабинеты, парикмахеров, турецкие бани, бассейны, сауны и различные салоны, мы могли бы позволять себе нескончаемые эротические безумства с кем попало, в любую свободную минуту и без боязни за последствия. А раз так, создаётся впечатление, что наши основные животные инстинкты постоянно находятся на пути к такому развитию событий или, как минимум, сдерживают это развитие, пока не наступят времена, когда человек начнёт претерпевать радикальные генетические изменения.

Остаётся только надеяться, что по мере усиления непримиримых противоречий между разновидностями суперсекса мы научимся играть свою роль более искусно. В конце концов, ведь вполне возможно не ограничивать себя в еде и в то же время не страдать от избыточного веса или болезней. В сексе это сделать гораздо труднее, из-за чего общество и переполнено горячими ревнивцами, брошенными любовниками, несчастными разбитыми семьями и беспризорными детьми.

Неудивительно, что в основе этой проблемы в жизни современной городской человекообразной обезьяны лежит суперсекс. Неудивительно, что в сфере секса так много отклонений от нормы. Секс предоставляет человеку возможность получить более сильное физическое или эмоциональное удовлетворение, но, если возникают проблемы, он также способен сделать человека ещё более несчастным. Совершенствуя, модернизируя и расширяя возможности секса, человек манипулирует им и использует его потенциал и как вознаграждение, и как наказание – и, как ни печально, ничегонеобычного в этом нет.

Во многих сферах человеческого поведения мы наблюдаем такую же картину. Даже медицина, со всеми её положительными сторонами, имеет негативное воздействие: она легко может способствовать перенаселённости, что, в свою очередь, приводит к увеличению заболеваний на почве стрессов, а это также может привести к развитию болевой сверхчувствительности. Аборигены Новой Гвинеи способны вынимать копьё из собственного бедра с достоинством большим, чем «абориген» городской вынимает из пальца занозу, но причин для поворота событий вспять искать не стоит. Если наша повышенная чувствительность может играть двойную роль, мы должны быть уверены, что её роль – правильная. Всё дело в том, что ситуация находится в наших руках, а точнее – контролируется нашим сознанием. Туго натянутый канат, на котором приходится балансировать нашему брату, чтобы выжить, поднимается всё выше и выше. Становится всё опаснее, но и возбуждение растёт. Единственная загвоздка в том, что, когда племена превратились в суперплемена, кто– то убрал из-под каната страховочную сетку. Теперь только от нас зависит, разобьёмся ли мы насмерть. Мы сами выбрали такой эволюционный путь, и нам некого винить, кроме самих себя. Наши животные инстинкты всё ещё кипят внутри нас, но там же прячутся и наши животные слабости. Чем лучше мы будем контролировать их и понимать, какие огромные опасности ожидают нас в неестественном мире нашего «зверинца», тем больше у нас шансов наблагополучный исход.