Текст книги "Возлюбленные Джанин"
Автор книги: Дениза Робинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
– Послушай, Питер. Кажется, ты потерял самообладание… и чувство реальности. Ты не можешь делать со мной все, что тебе угодно, даже если мы женаты. Я тебе доверилась, когда ты сказал, что сможешь обращаться со мной, как… как с другом, и не более. Я поверила, что ты любишь меня бескорыстно. Кажется, я была дурой.
Питер не знал, как объяснить, как сказать, что он безумно влюблен в нее… и сгорает от ревности. Увидев ее в объятиях Никко, он потерял самообладание. Это было естественно… естественная реакция мужчины, который увидел обожаемую женщину в объятиях другого. Он жестко рассмеялся:
– Моя дорогая, мы оба вели себя как дураки. Я тоже тебе доверился. Но ты мне солгала. Ты не собиралась бросать своего Никко. Ты сочла удобным выйти за меня замуж, получить мое имя и защиту и тайком встречаться с ним. Не так ли?
Джанин пришла в неистовую ярость. Она вырвалась из его рук и со всей силы влепила ему пощечину:
– Ах ты… как ты смеешь?
Казалось, удары ее маленьких кулачков только разожгли темперамент Питера. Его смех перешел в хохот. И вдруг он совершенно потерял голову. Сломив сопротивление, Питер схватил отчаянно отбивавшуюся жену и прижал к себе. Он мял тонкий шифон одеяния Джанин и до боли сжимал ее в страстных объятиях. И Джанин сквозь негодование вдруг услышала, как бьются их сердца. Словно они стали одним сердцем. Сердцем, полным не обиды и злости, а нежности и… любви.
– Моя жена, – прохрипел он. – К черту твоего любовника.
– Он не любовник… – выдохнула девушка.
– Он твой любовник… и он был твоим любовником.
– Отпусти меня. Питер, ты об этом пожалеешь.
– Не больше, чем жалею теперь, что поверил тебе, твоему обещанию остаться со мной и бросить этого даго.
Его пальцы больно сжимали нежные обнаженные руки Джанин, и ее приводило в ужас безжалостное выражение горящих синих глаз супруга. Такой Питер был ей незнаком. Неистовый, страстный, сердитый. Он совсем не напоминал того доброго, очаровательного, добродушного мужчину, за которого Джанин вышла замуж. Она попыталась сопротивляться, но мужчина был сильнее. Джанин поняла, что у нее нет ни малейшего шанса. Она выкрикнула в бесполезной попытке остановить разбушевавшуюся стихию неведомой прежде страсти:
– Питер… не надо… пожалуйста… это несправедливо.
– Это ты поступила со мной несправедливо. Я люблю тебя. Ты нужна мне, и, клянусь небом, ни один мужчина, кроме меня, не получит тебя, моя дорогая.
– Питер… пожалуйста!
Он закрыл поцелуем ее губы, и Джанин расхотелось говорить. От его страстного напора у девушки перехватило дыхание. Но было что-то еще… В ней проснулось ответное чувство. Она сопротивлялась ему, не могла понять, но ощутила всем телом. Ее сотрясла незнакомая странная дрожь. Глаза закрылись. Джанин почувствовала себя слабой, беспомощной и готовой ответить на его желание. Она теряла голову от собственных страстей, которые пробудил в ней Питер, ее муж. Он целовал ее шею и плечи… поцелуи жгли сквозь бледный шифон. Сердце колотилось так, что Джанин задыхалась.
– Моя жена, – бормотал Питер. – Больше ничья. Поцелуй меня. Поцелуй меня, говорю.
Она молча покачала головой. Он схватил локон ее золотистых волос и прикоснулся к ним губами… потом поцеловал ее лицо сквозь эту шелковистую вуаль. Она не подозревала, что есть такая страстная, дикая любовь. Это напоминало ее страсть к Никко, но только напоминало. Так далеко она не заходила. Джанин изо всех сил стремилась подавить свое чувство. С Питером же ничего не нужно было подавлять. Питер предъявлял на нее права как на жену. Она его жена. И сегодня у них первая брачная ночь. Испытывая ревность и горечь, словно первобытный мужчина, супруг обнимал ее жарко, неистово. Джанин знала, что должна испытывать от этого ярость и ненавидеть его. Но казалось, ненависть, ревность и гнев поглотил огонь страсти, готовый сжечь обоих. Она, наконец, томно открыла глаза, посмотрела на него снизу вверх затуманенным взором и увидела, как изменилось выражение его мужественного лица. Питер внезапно засмеялся… но на этот раз прерывистым, счастливым смехом любви.
– О моя дорогая! Любимая… любимая моя!
Джанин непроизвольно потянулась к нему, и ее прекрасное тело расслабилось. Девушку пронизала легкая дрожь.
– Питер, – прошептала она. – Питер, мой дорогой…
Слезы страсти выступили у нее на глазах и заблестели на ресницах. Питер взглянул ей прямо в глаза, увидел слезы, услышал ее мягкий голос, и безжалостный гнев прошел, уступив место раскаянию. Как он мог обидеть это юное, беспомощное создание? Питер устыдился самого себя. Безумие гнева отступило. Он резко протянул руку и выключил свет. И больше не видел ее золотистых волос, красоты ее тела. Внезапно наступившая темнота скрыла его лицо. Но Джанин чувствовала, как он вновь целует ее глаза, пьет ее слезы.
– Любимая… прости меня. Я не смог бы тебя обидеть. Я обезумел от ревности. Если ты мне скажешь, что больше его не любишь… что будешь верна мне… я сдержу слово, которое тебе дал. Я так тебя люблю. Обожаю тебя. Только будь мне верна… потому что я не вынесу измены.
Она попыталась заговорить с ним, сказать, что простит ему все, что угодно. Ей ужасно хотелось рассказать о трепете и волнении, которые вызывают в ней его поцелуи и нежные объятия. Но язык не слушался. Джанин ощутила вдруг странную робость и застенчивость. Лежа в темноте, она вновь почувствовала сладость его поцелуя на своих губах. Потом внезапно Питер выпустил ее из объятий:
– Я должен уйти… я должен… или нарушу слово, которое дал тебе. Я вел себя как свинья. Прости меня, милая. Спокойной ночи.
Она села в кровати и попыталась сказать:
– Вернись… не покидай меня…
Вдруг Джанин поняла, что осталась совершенно одна. Бледный луч лунного света пробился через щелочку в занавесках и проник в ее темную комнату. Невидящим взором она всматривалась в игру серебристого света. Потом повернулась и зарылась в подушку пылающим от неутоленного желания лицом. Супруг не слышал, как она шептала:
– Питер! Питер… Питер…
Неужели она до такой степени непостоянна, что так легко влюбилась снова? Джанин стало стыдно. Но когда она думала, что влюбляется в Питера, девушка не испытывала стыда. Он женился на ней, по-рыцарски предложил свою защиту и дружбу и ничто не попросил взамен. Те мгновения, когда он прижимал Джанин к своей груди, целовал в губы, на многое открыли ей глаза. Старая, неистовая страсть к Никко бесследно исчезла. Осталась лишь горстка холодного пепла. Но из пепла возродилась новая, гораздо более волнующая и искренняя любовь… и она сияла ослепительно ярким светом в ее душе.
В эту ночь Питер не сомкнул глаз. Джанин тоже почти не спала. Но когда горничная рано утром принесла ей чай, у нее в руках был огромный букет прекрасных, только что срезанных алых роз с каплями росы на лепестках. Вместе с букетом Джанин получила короткую записку в запечатанном конверте:
«Прости меня за вчерашнюю ночь. Это произошло потому, что я люблю тебя. Я никогда к тебе не прикоснусь, если только ты не придешь ко мне по доброй воле. Я люблю тебя. Питер».
Джанин прижала к лицу алые розы, и ее щеки запылали, сравнявшись в цвете с лепестками садовых красавиц. Она взглянула на горничную:
– Где месье?
Горничная сообщила, что месье ушел рано, взяв купальные полотенца.
«Он пошел купаться, – подумала Джанин, – когда вернется, я скажу, что мне нечего прощать. Я все понимаю. И сама испытала такое… если бы он остался, мы по-настоящему стали бы мужем и женой. И я была бы счастлива».
Она приняла ванну, надела свое самое красивое платье и спустилась в гостиную, чтобы дождаться Питера.
Джанин смотрела, как он входит в отель, и ощутила какой-то странный жар. Причиной было чувство восхищения и гордости этим человеком. Загорелое лицо, испытавшее солнце и ветер, глаза, синие, как Средиземное море, Питер словно лучился энергией и здоровьем. Это ее муж – красивый, сильный мужчина, почти такой же светловолосый, как она. Его тело после купания еще было влажным и блестело от морской воды, от него исходили уверенность и спокойствие.
На миг он остановился рядом с ней:
– Ты получила мои цветы?
– Да. – Его удивили мягкость и дружелюбие в ее ирландских глазах. Он боялся, что Джанин будет сердиться. – Спасибо, – мягко добавила она.
– Ты меня простила?
Джанин внезапно охватило столь характерное для слабой половины человечества вечное желание флиртовать и кокетничать с возлюбленным.
– Когда оденешься, спустись ко мне, и я тебе отвечу, – лукаво поведя глазками, сказала она.
Его взгляд упал на ее изогнутые в улыбке губы, Внезапно Питер побледнел.
– Джан! – только и нашелся сказать он.
А девушка отвернулась, красная, как роза. Питер побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. В его сердце проснулась надежда.
Джанин вышла на террасу «Этуаль», твердя про себя: «Когда он придет сюда снова… я скажу ему, что буду его женой… по-настоящему… и что я люблю его».
Она замерла на месте. Ее очаровательный румянец сменился бледностью. У нее на пути стоял изящный молодой человек в белых фланелевых брюках. Никко.
Она бы прошла мимо, но Никко схватил девушку за руку:
– Джан… я должен поговорить с тобой.
– Нам нечего сказать друг другу.
– Говорю, мы должны встретиться, – повторил он. – Идем погуляем в саду.
– Нет…
– Да, ты должна, Джанин. Я попал в чертовски неприятную ситуацию.
Теперь она заметила, что его лицо бледнее обычного, оттого темные глаза казались ярче. Он явно был в смятении, если не в тревоге.
– В чем дело? – недовольно спросила Джанин. – Что произошло?
– Я попал в ужасную ситуацию. Из-за денег.
Она уставилась на него:
– С какой стати меня должны волновать твои финансовые проблемы?
– Моя дорогая Джан… какая перемена! Когда-то тебя волновали все мои проблемы.
Она покраснела, но гордо подняла белокурую головку:
– Сожалею, Никко. Но все изменилось. Я жена Питера Уиллингтона, У нас с тобой нет ничего общего.
На секунду отставной возлюбленный замолчал и только гневно взглянул на нее.
Дела Никко были плохи. Рано утром он встретился с Клэр. Ему пришлось пережить ужасное потрясение. Но первой это потрясение испытала она, распечатав письмо от своих поверенных в Англии. В послании сообщалось, что Клэр потеряла все свои деньги. Большая их часть была в австралийских инвестициях. Произошел ужасный экономический спад… паника. Стоимость принадлежащих ей облигаций и акций упала. Продажи ее имущества едва хватит заплатить долги. Неудивительно – ведь она была расточительна, да и Деррик умер по уши в долгах. Другими словами, Клэр Уиллингтон разорена. Вне себя от гнева и горя, женщина рыдала в объятиях Никко.
– Ты меня не покинешь… поклянись, что ты меня не покинешь, – умоляла она его.
Никко же пребывал в гневе. Он уверился, что его ждет роскошная, спокойная жизнь после женитьбы на Клэр. Половина очарования миссис Уиллингтон была для Никко в ее богатстве. Нищая же Клэр и наполовину не казалась такой соблазнительной. Он не решился сказать ей это. Он ее поцеловал, утешил и подтвердил, что будет верным, что они найдут выход. Но у Никко хватало своих проблем. Когда он завел роман с Клэр, то начал швыряться деньгами направо и налево. Покупал дюжинами новые костюмы, шелковое белье, шляпы, разные новые запонки – словом, вещи, которых требовала его утонченно-расточительная натура. К тому же он уволился из «Этуаль». Там сейчас нанимали нового танцовщика для показательных выступлений. Никко не только залез в долги, но и потерял работу.
– Послушай, Джанин, – жалобно заныл Никко. – Ты меня любила. Ведь ты не захочешь видеть мое разорение… банкротство?
– Ты хочешь сказать, что залез в долги и тебе нужны деньги?
– Да, – просто сказал он.
Джанин смотрела на него и молчала. Она поняла, как сильно презирает бывшего партнера.
– После того, как ты со мной обошелся… как ты смеешь приходить и плакаться, что тебе нужны деньги? – негодующе воскликнула девушка. – Во-первых, у меня нет денег и…
– Но они есть у твоего мужа, – перебил Никко.
Джанин залилась румянцем.
– Ты предлагаешь мне просить моего мужа дать деньги для тебя?
– Послушай, Джанин. – Никко прищурился и тяжело дышал. — Я попал в беду… в чертовски большую беду. И ты должна мне помочь.
– Иди к миссис Уиллингтон.
– Клэр не может мне помочь.
– Почему?
– Это мое личное дело. Она помочь не может. Но ты можешь. И должна.
– Ты сошел с ума? Знаешь, что у меня нет ни гроша.
– Но деньги есть у Питера Уиллингтона. А мне придется гнить во французской тюрьме… а ты знаешь, на что похожи французские тюрьмы… если не найду на этой неделе тысячу фунтов.
– Тысячу?
– Да. Я должен целую тысячу. Джанин… ты должна попросить мужа дать ее тебе.
– Ты действительно не в себе, Никко. Как будто Питер станет платить твои долги. Он тебя ненавидит!
Никко нехорошо засмеялся:
– Он меня ненавидит, вот как? Что ж, он влюблен в тебя. Он даст тебе тысячу для тебя самой.
– Нет. Никогда. Я никогда об этом не попрошу.
– Тебе теперь на меня наплевать?
– Думаю, да.
– Может, ты в него влюбилась?
– Может быть, – гордо сказала она.
Никко снова засмеялся:
– А мистер Питер знает, что до него ты была замужем за мной… даже если наш брак не был законным?
У Джанин изменился цвет лица.
– Я не хочу, чтобы он знал. Не было необходимости ему рассказывать. Ведь как ты правильно заметил, наш брак не был законным и мы никогда не были женаты на самом деле, – сказала она со все возрастающим беспокойством.
– А если ему скажут, что мы провели нашу… э… брачную ночь вместе?
Она посмотрела на него испуганно, ошеломленно:
– Но это неправда!
– Конечно неправда. Но какой мужчина поверит, что я не провел с тобой ту ночь… когда считал тебя своей женой?
У Джанин так заколотилось сердце, что она почувствовала боль.
– Никко… ты не можешь говорить это всерьез. Ты знаешь, что мы никогда не были… на самом деле женаты… никогда…
– Но Питер Уиллингтон, если он влюблен в тебя, этому не поверит. Он знал, как ты по мне с ума сходила.
– Ах ты, мерзавец!
– Сожалею, но я должен выбраться из неприятной для меня ситуации.
– Другими словами… ты пытаешься меня шантажировать.
Никко пожал плечами:
– Называй как тебе нравится. Дай мне тысячу фунтов наличными… их ты легко сможешь получить от Уиллингтона. Если он в тебя влюблен. Скажи, что хочешь купить драгоценности, одежду или что-нибудь еще. Или я пойду к нему и расскажу веселенькую историю о нашем браке и… э… о печальной ошибке, которая за этим последовала.
– Я скажу ему правду… – задыхаясь, произнесла Джанин.
– Но ты не можешь доказать, что не провела со мной брачную ночь… не забывай об этом, – парировал Никко.
Она бросилась в «Этуаль»… белая как мел… с испуганными глазами. Потому что знала – это правда. Она не может ничего доказать. Питер мог выяснить у регистратора в Монте-Карло, что Никко брал лицензию и что в горной часовне ее обвенчал безумный старый священник. И с какой стати ему верить, что Джанин не провела эту ночь с Никко… когда она сама призналась, что увлечена своим партнером. Она любила Питера… теперь… и хотела, чтобы у них все было хорошо. И не могла рисковать. Ведь иначе можно потерять его. Это было бы невыносимо. «Я все расскажу Питеру», – думала Джанин.
Несколько минут спустя Джанин сидела одна в гостиной своего номера люкс. Из своей туалетной комнаты вышел Питер. После купания супруг выглядел необыкновенно привлекательно. Он страстно и с восхищением смотрел на свою молодую жену. Какая она красивая! Прекрасна, как лилия, в шелковом теннисном платье цвета слоновой кости и маленьком шелковом жакете без рукавов, над кармашком которого алым шелком вышиты ее инициалы. Немного алого цвета в тон ее великолепным алым губам. Он подошел прямо к Джанин:
– Джан… дорогая моя… ты простила меня… за прошлую ночь? Я так боюсь, что причинил тебе боль… обидел тебя и недостоин прощения.
Секунду она молчала. Потом подняла на него глаза. У нее закружилась голова, когда она увидела в его глазах страстную тоску. Предательская дрожь желания пробежала по телу, у нее перехватило дыхание… Сегодня утром она уверилась, что любит Питера. Ей вновь безумно захотелось почувствовать те яростные, безжалостные поцелуи, что он дарил ей ночью… более того… она мечтала полностью уступить его любви. Но прежде Джанин хотела рассказать о своей неудачной свадьбе с Никко. Но не смела. Питер мог ее заподозрить, мог поверить словам Никко и никогда не простил бы за то, что она вышла за него, скрыв правду. И она никогда не испытает восторга его любви.
Джанин в отчаянии стояла и молча смотрела на мужа блестящими глазами. Вдруг Питер прижал ее к себе крепко-крепко.
– О моя милая, – хрипло произнес он. – Моя милая.
Именно тогда Джанин поняла, что не сможет рассказать ему правду. Ей придется хранить молчание, как бы тяжело и противно ей ни было.
– Питер, – полувсхлипнула она.
– Прости меня, любимая.
– Я люблю тебя, – решительно заявила Джанин, не думая о последствиях.
– Ты любишь меня? – изумился Питер.
– Да.
– Меня? Но я думал, что это Никко…
Она прижалась к супругу, дрожа всем телом. Ее руки обвили его шею.
– Это была не любовь. Всего лишь увлечение. Я это поняла. Я люблю тебя… Питер… никого другого.
Он пришел в восторг. Его мужественное загорелое лицо даже покраснело.
– Джан, Джан… это правда?
– Да. Истинная правда.
– Когда ты поняла?
– Вчера ночью. Вчера ночью… в твоих объятиях.
– О Джан, – прошептал он. – Моя жена… моя жена!
Питер, не в силах больше сдерживаться, прильнул к ее губам неистовым, яростным поцелуем, от которого у нее закружилась голова. Она думала об этом поцелуе… желала его… и он навсегда привязал ее к Питеру. Джанин попыталась забыть о Никко. Она ласково коснулась рукой теплой загорелой щеки Питера. Мужчина затрепетал от ее легкого, робкого прикосновения. Он взял ее ладонь в свои руки и прижался губами к прохладной розовой коже.
– О моя милая, моя любимая!
– Дорогой мой… я твоя… только твоя, – шептала она, вся во власти чарующего волнения любви. Он гладил ее волосы, вдыхал их аромат, затем его взгляд скользнул в сторону окна, за которым виднелись мерцающая поверхность моря, сад, полный цветов, белые террасы. Все такое красивое, исполненное экзотики и романтики. Питера внезапно охватила ностальгия по Англии. Ему захотелось поскорее увезти молодую жену к себе домой.
– Красавица моя, – тихо произнес он. – Давай сядем на ближайший поезд до Парижа, а потом – сразу в Лондон.
Она быстро подняла голову:
– Почему, Питер?
– Я хочу, чтобы моя жена была в Англии, хочу уехать из Монте-Карло. Здесь меня преследуют ужасные, мучительные воспоминания. – Джанин знала, что любимый думает о своем младшем брате и о его недавней трагической смерти, которую все считали самоубийством. Джанин почувствовала угрызения совести. Должно быть, ей надо рассказать ему то, что она знает об этом «самоубийстве». Но зачем вспоминать прошлое? Наверное, лучше оставить все как есть. – Ведь ты так мало знаешь обо мне и о моем родном доме, – вновь услышала она голос мужа. Питер все еще гладил ее по голове. – У меня довольно красивый дом в Сассексе, моя любимая. Старинный особняк, ему несколько столетий. Я очень люблю мой сад, который спускается прямо к озеру. На озере живут два лебедя. Летом там так мирно… так красиво! Я ненавижу Монте-Карло. Хочу, чтобы ты забыла, что когда-то танцевала в «Этуаль», и помнила только то, что ты моя жена… и хозяйка Лаллион-Хаус… моего родного дома.
Джанин покраснела. Ее глаза блестели, как звезды.
– Лаллион-Хаус. Питер, какое красивое название!
– Дорогая, давай соберем вещи и уедем туда?
Ей всей душой хотелось ответить «да», хотелось оказаться в этом мирном старомодном английском доме, хотелось увидеть его старые дубовые балки, цветы и белых лебедей на залитой солнечным светом поверхности озера. Забыть… выбросить из головы ту несчастную, трудную жизнь, что была у нее до появления Питера. Но она не смела сказать «да». Не могла уехать прямо сейчас. Ее удерживал Никко. Ее обещание раздобыть ему деньги. Пока наглец их не получит, она не смеет покинуть «Этуаль».
Каким-то образом ей удалось рассмеяться.
– Но, Питер, твоя женушка так любит веселиться. Ей пока не хочется уезжать из Монте-Карло.
Питер попытался скрыть свое разочарование. В конце концов, сказал он себе, Джанин молода. А юной девушке нравится бурная жизнь города. С какой стати она должна мечтать оказаться в глуши, в уединенном деревенском доме? Он не должен забывать, что Джанин совсем недавно была танцовщицей, ей аплодировали, ей льстили, она пользовалась успехом и привыкла к всеобщему вниманию. Он не должен быть эгоистом и требовать от нее слишком многого.
Питер сжал в объятиях свою непредсказуемую супругу:
– Повинуюсь, моя маленькая женушка. Ты будешь делать то, что хочешь. Так мы ненадолго задержимся в «Этуаль»?
– Да, – ответила Джанин и отвела взгляд.
– А теперь идем завтракать, – весело скомандовал Питер, взял ее под руку, и они вышли из комнаты.
В то время как Джанин завтракала, сидя за маленьким столиком на террасе под полосатым навесом и упивалась музыкой звучного голоса Питера, Клэр Уиллингтон скандалила со своим любовником.
Как только Клэр проснулась, привела себя в порядок и оделась, она послала за ним. Никко почувствовал раздражение от ее повелительного тона. Он не возражал, когда им, красавцем Никко, командовала богатая и влиятельная Клэр. В те дни он не был против, когда властная дама распоряжалась им, как ей заблагорассудится. И охотно мирился с ролью жиголо, декоративной собачки, ведь эта женщина была не только красивой, но и богатой. Но теперь положение изменилось.
Все же, получив от нее записку через посыльного, Никко пришел в личную гостиную Клэр. Та нервно расхаживала по комнате, одетая в изысканное органди бледно-розового цвета. Горничная гладко причесала ее темные волосы. На лице был искусный макияж. Губы накрашены ярко-красным. Но ее глаза цвета хереса были воспаленными, будто она много плакала. В общем, сегодня утром Клэр выглядела на все свои тридцать.
Никко угрюмо на нее посмотрел. Она ответила ему хмурым взглядом и сказала хриплым голосом:
– Никко, я снова должна с тобой поговорить. Ты так мало времени провел со мной сегодня утром.
– Извини, – начал оправдываться любовник. – Но надо быть… э… осторожным. В отеле остановился твой деверь, и я… э… ни в коем случае не должен попасться ему на глаза, когда буду выходить из твоего номера.
Клэр прижала к губам клочок розового жоржета вместо носового платка. Она с несчастным видом посмотрела на танцовщика:
– Никко. Скажи, что тебя не волнует… что я потеряла все свои деньги.
Он, нахмурясь, взглянул на Клэр:
– Моя дорогая, мы говорили об этом рано утром, и…
– И ты отделывался отговорками каждый раз, когда я тебя спрашивала, что ты собираешься делать. Ты целовал меня… ласкал… но не попросил немедленно выйти за тебя замуж… не сказал, что позаботишься обо мне.
Его бледное лицо немного покраснело. Никко изо всех сил старался не показать, что его охватила досада.
– Дорогая моя Клэр… будь разумной. Ты потеряла все свои деньги. Призналась, что должна две тысячи фунтов. Ну, я и сам должен около тысячи. Забудь о сантиментах. Что толку плакать и задавать глупые вопросы? Разумнее обсудить, каким образом нам заплатить долги.
Она зажала рот дрожащей рукой.
– Сантименты, – словно эхо повторила она. – Ты называешь это «сантиментами», а когда-то…
– О, только не пили меня, – перебил Никко.
Клэр уставилась на него широко раскрытыми глазами. Ей не понравился его тон. Он начинал вести себя с ней бездушно и жестоко (это в полной мере испытала на себе Джанин, другие женщины, но Клэр не подозревала о его коварстве). Никко, когда хотел, мог быть таким привлекательным, таким очаровательным. И таким жестоким, таким безжалостным, когда его страсть умирала. Неужели его страсть к ней умерла… так быстро?
Внезапно женщина еле слышно вскрикнула и бросилась ему на шею:
– Никко… ради всего святого… не говори со мной так, не смотри на меня так. Я не вынесу! Никко, скажи, что все еще меня любишь. Не может быть, что ты любил меня только из-за денег… ты не можешь быть таким отвратительным… таким подлым!
У него лопнуло терпение. Он огрызнулся в ответ:
– Иди ты к черту, Клэр! Перестань. Мы оба залезли в долги… все из-за твоих проклятых денег. Если бы не они, мы бы давно могли пожениться. Но благодаря тебе я потерял работу. Ты заставила меня ее бросить. И что я теперь могу поделать? Если ты думаешь, что я на тебе женюсь и залезу в долги еще больше, то чертовски ошибаешься!
У Клэр моментально высохли слезы. Каждое слово любимого резало как нож. Она вырвалась из его объятий. Вцепившись себе в волосы, Клэр негодующе испепеляла его сверкающим взглядом, затем пронзительно закричала:
– Скотина… скотина… скотина!
– Замолчи! – сердито приказал он.
– Скотина, скотина! – истерически повторяла женщина, дрожа всем телом. – Так тебе нужны были мои деньги! На меня тебе наплевать. Теперь я все поняла, грязный мерзавец!
Он презрительно посмотрел на нее.
– Я пошел, – спокойно произнес Никко и повернулся к выходу. Но она бросилась за ним и вцепилась ногтями в его руку.
– Не думай, что это сойдет тебе с рук, подлая свинья! – яростно вопила она, покраснев от гнева. — Я с тобой расквитаюсь.
– Ты меня утомляешь, – сказал Никко и стряхнул с плеча ее руку.
– Будешь иметь дело с Питером! – в ярости крикнула она ему вслед, вне себя от бешенства и гнева.
В ответ Никко засмеялся:
– Сожалею, моя дорогая Клэр, но сомневаюсь, что твой деверь станет тебе помогать. Теперь ему надо заботиться о жене, а не платить по твоим счетам и мстить за твою честь.
– О жене! – задохнулась женщина.
– Да. Разве ты не знала? – Его презрительный взгляд на миг задержался на ее искаженном гневом лице. – Твой очаровательный деверь вчера женился на моей партнерше.
Клэр задохнулась.
– Питер… женился… на этой девушке?
– Да, и, не сомневаюсь, теперь ей принадлежат все его деньги и внимание. Для тебя там места нет.
Никко засмеялся. Зря он это сделал. Его смех взбесил Клэр.
– Может быть, в твоей жизни теперь есть другая женщина, раз ты порвал со мной, – тяжело дыша, натужно произнесла она, – или ты снова гоняешься за своей бывшей партнершей? Кажется, больше всего тебе нравится то, чего ты не можешь получить.
– Я сыт по горло одной миссис Уиллингтон… так что не стану ухаживать за другой, – грубо буркнул он и хлопнул дверью.
Клэр Уиллингтон дико уставилась на дверь. Ее трясло. Потом женщина сжалась, шатаясь, подошла к дивану и бросилась на него, прижавшись лицом к атласным подушкам. Теперь Клэр знала, что такое страдание. По-своему она обожала Никко. А теперь поняла, что он любил ее только из-за денег.
Вернется ли Никко к Джанин, или в его жизни теперь есть другая женщина, раз он порвал с ней, с Клэр?
«Я стану наблюдать, – в ярости подумала Клэр Уиллингтон, – я стану наблюдать за ним… следить за ним… преследовать его и найду способ с ним расквитаться».
Сегодня Джанин прекрасно проводила время. Она наслаждалась каждой минутой. Ей приятно было его обожание. И непонятно, как она раньше могла жить без Питера. Джанин поняла, что жизнь и любовь не значили ничего, пока она не научилась любить Питера и жить для него. Но время от времени мысли о Никко омрачали ее сознание. О ненавистном изменнике Никко.
Мысль о том, что ей придется просить у мужа деньги, казалась Джанин невыносимой. Но этого не избежать. Она боялась, откладывала неприятный разговор… Наступил вечер, а она так и не попросила. А потом Никко встретился ей в лифте, когда она поднималась в свой номер люкс. Питер в это время покупал сигареты в холле и не мог их услышать. Никко коснулся руки Джанин.
– Ты не забыла, не так ли? – Он многозначительно посмотрел на нее.
– Никко… пожалуйста…
– Я больше не стану напоминать. Мне нужны эти деньги. Говорю тебе, я разорен. Достань их мне, или Питер Уиллингтон услышит…
– Ложь, ложь, – твердила она голосом, еле слышным от жаркого гнева.
– Но он поверит, – сказал Никко и, смеясь, пошел своей дорогой.
К лифту подошел Питер. Его загорелое энергичное лицо больше не сияло. Взгляд синих глаз был тяжелым как камень. Он подошел к своей молодой жене и пристально посмотрел на нее:
– О чем с тобой посмела разговаривать эта свинья? Он смеялся… черт бы его побрал. Между вами… какие-то шутки?
Джанин побелела. От Питера она не ожидала такого тона.
– О, милый… не ревнуй… пожалуйста. Никко только… только…
– Тебе теперь на него наплевать… между вами ничего нет… не так ли? Ответь мне правду, ради бога, Джанин! – с болью в голосе потребовал муж.
Они дошли до своих комнат. Проходя через гостиную, Джанин хрипло ответила:
– Ничего… ничего… я люблю тебя!
Питер не стал включать свет. В темноте бесшумно привлек Джанин к себе и припал к ее губам долгим, отчаянным поцелуем.
Вне себя от страданий, она лежала в объятиях мужа.
«Да простит меня Бог, но я должна как-то достать эти деньги, – думала она, – я не могу потерять Питера. Он слишком много для меня значит».
Он целовал и ласкал ее, потом вдруг выпустил из объятий и включил свет.
– Мне нельзя терять голову, тем более перед обедом, милая, – вырвался смешок у Питера. – Иди надень самое красивое платье, и мы устроим свадебный обед. Сделаем вид, что поженились сегодня утром.
Джанин решила, что момент подходящий.
– У меня так мало красивых платьев, – проворчала она, ненавидя себя за эти слова. – Питер, мне просто необходима новая одежда. Для тебя, милый.
Он счастливо рассмеялся:
– Я куплю для тебя весь Париж… или Монте-Карло. Слава богу, я богатый человек.
Она залилась румянцем и добавила:
– Ты не придешь в ужас… если я… я попрошу немного денег?
– Господи, нет. Разве ты мне не жена? Какой я дурак… не подумал об этом. Моя бедная малютка…
Он открыл бумажник и достал несколько хрустящих банкнотов.
– Конечно, тебе нужны наличные на карманные расходы… и моей жене не придется нуждаться. Любимая, возьми для начала. Пять банкнотов по двадцать фунтов. Сотня. Сколько тебе надо?
Сгорая от стыда, Джанин взяла банкноты. Ей хотелось зарыдать от горя, потому что пришлось обмануть его.
– Спасибо… милый, милый Питер!
– Завтра я составлю брачный контракт. Для начала положу пару тысяч в банк на твое имя!
Его щедрость потрясла Джанин, но при этом она испытала огромное облегчение. Две тысячи! Это означало, что половину она может отдать Никко… и навсегда с ним рассчитаться.
Она подождала, пока Питер ушел принимать ванну, потом выбежала из номера и бросилась вниз по лестнице. Ей слишком хорошо были известны привычки Никко. В этот час, перед самым обедом, он обычно сидел в «Американском баре» и пил коктейли. Она решила послать за ним.
– Попросите Никко встретиться со мной в саду… нет… на террасе.
