Текст книги "Дневник памяти"

Автор книги: Дениза Алистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Я решила сама распорядиться собственной судьбой и постараться отдалить своего любимого как можно дальше от счетов и соблазнов винограда.

В конце концов Акбару пришлось принять трудное решение. Он согласился вступить в Общество анонимных алкоголиков. К этому шагу его подтолкнуло письмо от Лоры. Я не была в восторге от этого письма, вернее, от того влияния, которое оно оказало на мужа. Но в ту минуту я отчаянно нуждалась в Лоре, то есть в человеке со стороны. Правда, я надеялась, что больше мне не придется полагаться на чью-то помощь.

Хотя мне часто говорили, что я выгляжу моложе своих лет, у меня было такое ощущение, будто я постарела. Это неудивительно. Наверное, у многих было бы точно такое же чувство, если бы пришлось находиться рядом с бомбой с часовым механизмом, которая могла взорваться в любую минуту. Устав от долгого ожидания неминуемого взрыва, я решилась взять ситуацию под контроль и обезвредить бомбу. Мне казалось, что если я вернусь к работе в школе с нового учебного года, который должен был вот-вот начаться, то это, несомненно, облегчит финансовую ношу моего любимого. Однако глубоко в сердце я понимала, что финансовые проблемы – только следствие, а не причина.

В общем, как бы там ни было, но я отправилась к директору школы и уговорила вновь принять меня на работу. Сейчас оставалась единственная проблема: сообщить об этой новости Акбару.

Я отправила детей к Ази, надела самое красивое платье, приготовила любимое кушанье Акбара и поставила на стол свечи. Пожалуй, это можно было расценить как взятку. Однако я во что бы то ни стало должна была добиться того, чего хотела. Чего мы оба хотели.

Но перед встречей меня терзали сомнения. Кого я пытаюсь обмануть? Мужчину, который знал меня, как облупленную? Мужчину, который читал мои мысли? Мужчину, от которого я никогда не могла ничего скрыть? Однако на этот раз интуиция его подвела.

– Чего ты хочешь? – спросил он, взглянув на праздничный стол. – Только учти, у меня одно условие: это не должно стоить очень дорого, ладно? Мы не можем себе позволить покупать дорогие вещи.

– Я ничего не хочу. Напротив, я решила хоть немного облегчить твою ношу.

– Боже мой, никогда не думал, что ты настолько язвительна! Ты хочешь проучить меня за то, что я не помогаю тебе по дому?

Я совершенно не ожидала такого выпада и была уверена, что не заслужила его. Однако ради достижения своей цели стерпела обиду, с трудом проглотила подступивший к горлу комок и, умерив гордость, сказала:

– Нет, глупыш, я просто возвращаюсь на работу.

Кулаком, который был тяжелее пушечного ядра, Акбар сильно ударил по столу. Все, что стояло на столе – фарфор, хрусталь и серебро – взлетело в воздух и приземлилось обратно.

– Только через мой труп! – крикнул он.

– А может, через мой? Тебе нужно сделать выбор. Неужели ты не видишь, какой стала наша жизнь в последнее время?

В глазах Акбара заблестели слезы, но морщины на лбу немного разгладились.

– Дорогая, скажи, у тебя опять проблемы со здоровьем? Я ничего не знал. Поверь мне, я с ума схожу из-за того, что не могу сам позаботиться о тебе и детях.

– Неужели ты действительно ничего не понимаешь? Я не хочу, чтобы ты в одиночку тянул целый воз. – Это единственное, что пришло мне в голову.

Чем еще я могла утешить своего принца, чья гордость, вернее жалкие остатки ее, страдала от одного удара за другим?

Не разумные доводы, а мои ласки заставили оттаять превратившееся в лед сердце Акбара. И сильные руки мужа обняли меня.

Конечно, ужин прошел не так, как я планировала. Но слава Богу, на пол не было сброшено все, что стояло на столе. Поэтому вечер все равно показался мне чудесным. Честное слово, чудесным!

34

Подходил к концу следующий день. Воздух был влажным и очень холодным. Он больно кусал кожу и пробирал до самых костей. Если бы вы знали, как мне хотелось лечь в постель, с головой накрыться пуховым одеялом, свернуться в клубочек и заснуть! Но я не могла этого сделать: Мне нужно было проверить тридцать с лишним контрольных работ.

Я смотрела на бесконечные рисунки, которые изображали сложную структуру клетки, весь путь ее образования и многочисленные митохондрии, являющиеся генераторами энергии. Почему же мои митохондрии меня подводят? – спросила я себя, чувствуя неимоверную усталость. Сейчас я не в состоянии была сделать то, что несколько лет назад не составило бы для меня особого труда. Почему я не стала такой же сильной и дееспособной, какими были все женщины в нашем роду? Неужели я подведу их? Нет, я никогда не позволю себе этого! И я решила превозмочь себя. Я вспомнила детство, когда постоянно боролась с братом, отказываясь сдаваться, даже когда казалось, что все потеряно.

Откуда-то появились силы и решимость, и я заставила себя быстро закончить работу. Потом, ступая на цыпочках, чтобы не шуметь, поднялась по лестнице. Меня переполняло чувство победы, как в те минуты, когда я заканчивала трудный подъем на очередной лестничный марш своей жизни. Только на этот раз я наконец достигла самого верха лестницы, где сладким сном спали самые дорогие для меня люди.

Сначала я проверила, все ли в порядке у детей. Помолилась за них, поцеловала маленькие лобики и хорошенько укутала. Каждый из них улыбнулся мне во сне. Их расслабленные и безмятежные лица свидетельствовали о том, что я хорошо выполняю материнский долг. До конца жизни я гарантировала им ощущение безопасности. Нет, не жизни, а только детства, к сожалению. Эта мысль поразила меня, как молния. Я не смогу всегда находиться рядом с ними. Значит, я должна остаться в них силой, которая будет поддерживать их в самые трудные минуты. Невидимой силой. Именно такую заронила в меня Чанно.

Затем я направилась к нашей спальне. Акбар автоматическим жестом приподнял одеяло, разрешая забраться к нему в постель всем, кто этого желал. Он не повернулся сразу же ко мне, и я догадалась, что во сне он принял меня за кого-то из детей, думая, что я еще работаю внизу. Однако через считанные секунды его нос уловил мой запах, и он резко повернулся. На лице появилась широкая улыбка, и он сказал:

– Я скучал по тебе. Устраивайся поудобнее.

Я никогда не отвергала подобного приглашения. Эти слова означали, что я могу согреть свои ледяные ноги о его теплые бедра. Стоило мне обхватить ногами его бедра, как мои митохондрии заработали, словно безумные, отдавая столько же энергии, сколько забирали у Акбара. Нам нравилось выравнивать температуру наших тел, когда невозможно было определить, где начинается его тело и заканчивается мое.

– Интересно, ты знаешь, с какой целью появился в этом мире? – спросила я.

Такой вопрос могла задать только женщина. Такой вопрос никогда не догадается задать ни один мужчина, тем более в самый разгар ночи. Такой вопрос женщины специально приберегают для ночей, потому что именно ночью люди наиболее искренни.

– Моя цель в жизни – заботиться о тебе, детях и Лоре, – сонно пробормотал Акбар.

– О Лоре?! – возмущенно вскричала я.

Мой крик перепугал не только Акбара, но и детей. Муж сел в кровати и произнес тоном, в котором не чувствовалось ни малейшей вины:

– За то, что она спасла мне жизнь, рискуя при этом разрушить свою собственную.

– Но ведь она была твоей медсестрой и исполняла свой профессиональный долг.

– Она была больше, чем сестрой. Она была...

Я закрыла уши руками.

– Не хочу слушать это!

– Но ты должна выслушать! Это совсем не то, о чем ты сейчас подумала...

Схватив подушку, я выскочила из комнаты, опрометчиво крикнув, что больше не буду принадлежать ему ни телом, ни душой. В эту ночь повеяло таким холодом, о котором мы никогда раньше и не подозревали.

На следующее утро Акбар снова заговорил о Лоре. На этот раз он держал в руке письмо, полученное совсем недавно. Лора хотела переехать в Канаду с дочерью и просила о поручительстве. Акбар должен был найти для нее работу. Он хотел объяснить мне, что у нас нет выбора. Очевидно, муж должен был выполнить свой долг, который наложили на него неизвестные мне тайны.

Тем временем моя собственная тайна начала истязать мое тело так, что ее все труднее и труднее было скрывать. Мучительное напряжение на этот раз высосало из меня столько крови, что силы мои оказались на исходе.

Шестью месяцами позже широкая благословенная дверь моего дома распахнулась, чтобы впустить прекрасную Лору и ее дочь. У девочки, несомненно, было много общего с Акбаром и его родственниками. Теперь мой дом перестал быть моей крепостью. С этой минуты я была вынуждена делить его уют с другой королевой. Конечно, Акбар убеждал меня, будто привез Лору только для того, чтобы та ухаживала за мной, следила за домом и вновь помогла ему излечиться от пьянства. Он говорил, что никакая другая женщина не будет работать на тех условиях, которые мы могли предложить. Ведь я уже к тому времени уволилась. Лора согласилась принимать в качестве платы только жилье и еду. И вот она приехала, энергичная и желающая помочь нам.

Мне хотелось возненавидеть ее всеми своими убывающими силами, но я просто не могла позволить себе подобную роскошь. Лора на самом деле была очаровательной женщиной, а мы, как ни странно это звучит, нуждались в ней не меньше Акбара. Наверное, если бы я узнала, как эта женщина смогла завоевать сердце мужчины, который столько лет хранил мне верность и ни на ком не соглашался жениться, мне стало бы легче. Но ответ на этот вопрос мог оказаться еще большим ящиком Пандоры, чем тот, в котором много лет назад переслала мне письма Чанно. Открыть этот ящик у меня не хватало мужества.

День за днем я наблюдала, как Лора принимает на себя все больше и больше моих обязанностей. Дети приходили к ней с домашними заданиями и заботами, не желая беспокоить больную мать. Дом тоже, казалось, был рад ее приезду. Теперь он был полон запахов вкусной еды. Единственным человеком, который помогал мне не утратить надежду окончательно, была Ази. Она постоянно напоминала о той фантастической силе и энергии, которая была присуща мне раньше. Все время расхваливала меня, уверяя, что родственники помнят, как здорово я им помогала. И конечно, утверждала, что ароматы приготовленной мной еды были гораздо соблазнительней, а такой чистюли, как я, уж просто не найти. Пожалуй, в последнем я была с ней согласна.

Да, воспоминания о прошлом были приятны. Но я никогда не относилась к людям, живущим прошлым.

По мере того, как мое здоровье ухудшалось, мама находила все больше и больше утешения в письмах своей лучшей подруге – матери Сета. Только с ней она делилась самыми сокровенными мыслями. Какая жалость, что у моей мамы не было такой же душевной близости с моим папой! Хотя сейчас горевать об этом было уже слишком поздно, поскольку папа вступил в мир старости. В этом мире люди частенько под предлогом больного сердца или высокого давления хоронят себя заживо раньше времени.

Известие о моей болезни достигло даже другого континента. И об этом узнал Сет, который уже много лет не разговаривал со своей матерью, с того самого дня, когда она попыталась женить на мне его брата Раджа. Матери Сета мая болезнь скорее всего показалась прекрасным предлогом для примирения с сыном. И она без устали демонстрировала, как беспокоится за меня.

Ее хитрость удалась на славу, и ей действительно удалось помириться с сыном. Она не учла только одного. Сет, недолго думая, обратился в канадское посольство за гостевой визой. А получив визу, купил билет на ближайший самолет в Канаду, чтобы в последний раз повидаться со мной. Господи, как же я ненавижу людей, которые обращаются со мной так, будто я скоро умру! Сама я не сомневалась в полном выздоровлении.

Как вы уже догадались, в нашем доме прибавилось жильцов. Я, Акбар, четверо моих детей, Лора с дочерью да еще Сет.

У нас с Сетом было много времени для разговоров, и вскоре мне стало ясно, что он не переставал любить меня. Хоть он и был женат на Ази, но свое сердце навеки отдал мне. Сет считал, что имеет право на подобные признания, и находил присутствие Лоры в нашем доме оскорбительным для меня.

Но Ази предупреждала меня:

– Не обращай на него особого внимания. Все эти признания он делает только ради удовлетворения собственного эгоизма. К тому же у тебя нет еще ни одного доказательства неверности Акбара.

Трудно сказать, почему я действительно не обращала внимания на слова Сета: то ли под влиянием предостережений Ази, то ли под влиянием глубокой любви к Акбару, то ли – того и другого вместе. Однако, мне все больше и больше хотелось общаться с Сетом. Вернее, хотелось не простого общения, а чего-то неизмеримо большего. Сет заставлял меня чувствовать себя единственно желанной женщиной на всем свете. Может, поэтому он и затронул самые сокровенные глубины моей души. Ах, если бы Акбар был на его месте!

Несколько следующих недель я очень внимательно наблюдала за Лорой. Может, она действительно послана Богом? Ведь я так нуждалась в том, чтобы меня кто-нибудь заменил. Самым странным во всем этом было то, что меньше всего она помогла Акбару. Сначала можно было подумать, что одно ее присутствие, не говоря уж о талантах, поможет Акбару решить свои проблемы, Но все оказалось совершенно иначе. Акбар все глубже и глубже погружался в черную бездну, которая высасывала из него энергию и оставляла в одиночестве между жизнью и смертью, между землей и адом, где не с кем даже поговорить, кроме таких же потерянных душ. А вдруг теперь любовь ко мне и забота обо мне казались ему непосильным бременем?

35

Как-то поздно ночью Акбар подтащил кресло-качалку к пылающему в камине гостиной огню, чтобы согреться. Спускаясь по лестнице, я увидела очаровательные блики пламени, ласкающие его лицо. Неожиданно вся комната ожила и стала теплой, как в тот день, когда мы, перепачканные краской, занимались любовью на газетах. Тогда я не сомневалась, что мы сможем когда-нибудь вновь вернуть эти солнечные дни.

Я осторожно ступала, стараясь, чтобы скрип ступенек не разбудил детей, так как эта ночь должна принадлежать только нам двоим. Но меня опередили. Кто-то уже разговаривал шепотом с моим Акбаром, стремясь, как и я, не шуметь. Затем они соединились в крепком объятии, по крайней мере мне оно показалось таким. Мои ноги подкосились, я буквально рухнула на ступени и закрыла лицо руками. На ладони хлынули слезы, перемешанные с кровью.

Вскоре из своей комнаты так же тихо, как и я, вышел Сет и сел рядом. Он обнял меня за плечи и заплакал, будто это была и его боль. Через несколько секунд он попытался встать, прошептав:

– Я убью его.

Я заставила его вновь сесть.

– Умоляю тебя, ничего ему не говори. Пусть это случится. Рано или поздно ей все равно придется занять мое место.

– Ты рано себя хоронишь. И я не собираюсь позволять ему позорить тебя в моем присутствии.

– Замолчи! Я не хочу больше говорить об этом.

– Тогда уедем вместе, если тебе наплевать, начнется у них роман или нет. Если ты останешься здесь и будешь смотреть на то, что они делают, тебе станет совсем плохо.

– Нет. Мое место с моей семьей. Я не могу бросить детей.

Видя, что уговоры бесполезны, Сет схватил меня за руки и стал страстно целовать в губы. Не знаю, откуда у меня взялись силы. Последние несколько месяцев я едва передвигала ноги... Но тут я влепила ему звонкую пощечину. Громкий шлепок заставил Акбара и Лору отпрянуть друг от друга и испуганно оглянуться.

Теперь мы вчетвером ошеломленно уставились друг на друга, но никто не отважился на упреки.

Мне казалось, что я уже испытала самое худшее, что может быть в жизни, но немедленно после этого кошмара судьба сыграла со мной очередную злую шутку. Моя болезнь перешла в стадию, когда хирургическое вмешательство стало неизбежным, когда риск операции казался намного предпочтительнее невыносимой физической боли.

Чувство, которое теперь поселилось в моем сердце, нельзя было назвать мужеством. Меня стали преследовать трусливые мысли. И я обратилась за помощью к Священному писанию. Я открыла тридцать первую главу Книги притчей Соломоновых, которым суждено было стать моим единственным советчиком в поисках правильного решения:

Кто найдет добродетельную жену? цена ее выше жемчугов.

Уверено в ней сердце мужа ее, и он не останется без прибытка.

Она воздаст ему добром, а не злом, во все дни жизни своей.

Добывает шерсть и лен, и с охотою работает своими руками.

Длань свою она открывает больному, и руку свою подает нуждающемуся.

Уста свои открывает с мудростью, и кроткое наставление на языке ее...

Встают дети – и ублажают ее, муж – и хвалит ее:

«Много было жен добродетельных, но ты превзошла всех их».

Миловидность обманчива и красота суетна, но жена, боящаяся Господа, достойна хвалы!

Раньше я могла считать себя такой женщиной, но так было раньше, а не сейчас. Однако эти слова вдохновили меня. Видит Бог, я хотела вновь стать образцовой женой, которой когда-то была. Если же моему желанию не суждено сбыться, то моя душа вознесется над страданиями, через которые меня заставил пройти Акбар, и я дам ему свободу и возможность вести лучшую жизнь, которую он, несомненно, заслуживал. Но даже там, в долине смерти, я буду благодарить Бога за то, что он позволил мне самой воспитывать своих детей и многому их научить. И если мне суждено так рано уйти в мир иной, дети по крайней мере не станут думать, будто их родители – черствые, ничего не понимающие в этой жизни люди.

За день до операции я решила кое-что предпринять. У меня возникла мысль сделать так, чтобы мой любимый продолжал жить, не сожалея об утрате жены, если со мной что-нибудь случится. Чтобы другая женщина взошла на пьедестал, который Акбар воздвиг для меня. Чтобы на моем месте могла оказаться обычная женщина с обычными недостатками.

Мне нужен был человек, достаточно беспринципный, чтобы войти со мной в тайный сговор, и достаточно порядочный, чтобы в случае чего позволить мне унести мою тайну с собой в могилу. Как раз таким человеком, по моему мнению, был Сет.

Я позвала Сета для разговора с глазу на глаз.

Когда он сел в изножье моей кровати, я спросила:

– Ты мог бы поцеловать меня, после того как той ночью я влепила тебе пощечину?

Не желая тратить время на пустые слова, Сет бросился ко мне с распростертыми объятиями, но я тут же оттолкнула его.

– Не смей! – возмущенно воскликнула я.

– Но ты же сама попросила! Что же, ты собираешься влепить мне еще одну пощечину только за мои тайные мысли?

– Нет, нет, глупый. Я хотела только узнать, смог бы ты изобразить, что страстно целуешь меня? А я отвечу тебе тем же.

– А разве не я так безуспешно пытался добиться твоей ласки в течение стольких лет?

– Ты так ничего и не понял. Мы должны улучить момент, чтобы Акбар как был случайно увидел нас.

– Ясно! Ты хочешь заставить его ревновать, чтобы он не шалил в твое отсутствие... Я имею в виду, когда ты будешь в больнице.

– Ошибаешься, мой дорогой психолог. Все наоборот! Я хочу создать видимость измены, образ неверной жены, не желающей помочь мужу в трудное для него время...

– Но зачем?

– Затем, чтобы Акбару было легче продолжать жить после моей смерти без чувства вины перед человеком, столь недостойным, как я.

– Я с большим нежеланием говорю это, но мне кажется, ты недооцениваешь его любовь, если думаешь, будто он сможет жить, не тоскуя по тебе... Но я не собираюсь спорить с тобой.

– Если бы Акбар на самом деле так сильно любил меня, то никогда никакой Лоры не было бы.

– Нет людей, которые время от времени не ошибались бы. Думаю, он уже извлек из своей ошибки урок.

– Именно поэтому я и хочу освободить его от чувства вины.

– Договорились, леди, но только потому, что я готов сделать ради вас все, что угодно.

Произнеся эти торжественные слова, Сет со слезами на глазах обнял меня. За объятием последовало долгое неловкое молчание.

– Я все понял. На самом деле ты делаешь все это для того, чтобы у тебя был предлог поцеловать меня. Не так ли? – попытался он рассмешить меня.

– Попробую объяснить тебе все по-другому. Если бы ты был Адамом, а я Евой, то род людской, каким мы его сегодня знаем, перестал бы существовать.

– В огороде, среди помидоров, ты думала иначе.

– Тогда давай вспоминать о том эпизоде во время нашего поцелуя, – предложила я, искренне тронутая чувством, которое он пронес через столько лет.

Вечером того же дня мы втроем собрались у камина в гостиной. Я и Сет стали вспоминать далекое детство. Почувствовав себя лишним, Акбар отправился выпить чего-нибудь, а когда тихо вернулся, то увидел наш страстный поцелуй. Ничем не обнаружив своего присутствия, он тут же вышел.

Полчаса спустя я вошла в полутемную спальню. Акбар лежал на своей половине кровати. Он молча откинул одеяло и раздвинул бедра, чтобы я могла согреть свои ноги. Бог свидетель, я все ему объясню, если операция пройдет успешно. Сейчас же ему придется испытать боль... И мне тоже.

36

Я лежала на спине и смотрела на приборы, которые вскоре станут контролировать мою жизнь. На стенах сияли зеленые плитки, на столике стояли лекарства. Они должны были поддержать мое тело, слишком слабое, чтобы бороться с болезнью один на один.

Затем появились близкие, принеся с собой оживление, которого так недоставало моей палате. Родственники преподнесли мне то, что, по их мнению, я наверняка могу пожелать в качестве последнего дара. Папа – Библию, Акбар – стихи, специально написанные для меня, Сет – шутливую книгу о помидорах, Ази – журнал «Плей-герл», дети – сделанные собственными руками открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления, брат – гитару и даже спел песню, Лора – свое отсутствие и, наконец, мать – жареного лосося, плавающего в неперевариваемом жире. Я была уверена, что так она пыталась поднять мне настроение. Она как бы намекала: если эта рыба может с таким упорством преодолевать трудности, идя на нерест, то и ты можешь.

Аккуратно сложив все подарки, папа принялся читать молитву. Впервые в жизни я услышала о себе массу замечательных слов: как они меня все любят, как гордятся мной, как всегда были счастливы со мной и как им будет не хватать меня, если... Конечно, мои положительные качества были сильно преувеличены. Когда я слушала папу, у меня создалось ощущение, будто я присутствую на собственных похоронах.

Чем больше чувств они изъявляли, тем сильнее я начинала беспокоиться о том, что мне, может, придется разочаровать их и прожить еще лет тридцать с лишним, в течение которых все мы будем ощущать неловкость после столь трогательного прощания.

К счастью, медицинские сестры положили конец этому потоку слез и слов, строго заявив, что мне пора отправляться на операцию. Родственники покинули палату с вытянувшимися лицами. У них был такой вид, словно они направлялись к стеклянной перегородке наблюдать за моей казнью. Я же, со своей стороны, была готова и к успешному исходу, и к казни.

Затем последовала легкая суматоха, причем последние приготовления оказались гораздо путанее, чем первые. Я ощущала себя так, будто парила в воздухе. Был ли это действительно полет в облаках или такое действие оказал на меня укол атропина, я не знала, да, честно говоря, мне было абсолютно наплевать. Судя по окружающим меня ярким лампам и каким-то зеленым существам, было не исключено, что я очутилась на Марсе. Честное слово! Они здорово смахивали на марсиан: большие выпуклые глаза смотрели сквозь пленку, которая покрывала те части лица, где у людей находились рот, нос и лоб.

Наконец одна крупная марсианка заговорила со мной:

– Вот увидите, мы сделаем из вас совершенно здорового человека. Мы удалим то, что мешало организму функционировать нормально.

Господи, у нее все это было так просто! Здесь отрезать, там подправить, здесь зашить, и я буду, как новая. Как глупо, с моей стороны, было всерьез воспринимать научную литературу и соглашаться на операцию, у которой возможны негативные последствия: или жизнь в качестве уродки, или смерть под скальпелем. Вот смеху-то! Увезите меня отсюда! – хотелось закричать мне, но в горле у меня застрял ком, а рот был закрыт ужасным прибором для длительного искусственного дыхания. Меня немедленно охватил сильнейший страх. Тело стало неметь сверху донизу. Я бросила последний взгляд на марсиан и поняла, что они абсолютно спокойны. Я для них – обычный человеческий экземпляр.

Когда я пришла в себя, у меня болело горло, и я была по-прежнему подключена к прибору искусственного дыхания. Оглядевшись по сторонам, я поняла, что не умерла и не вознеслась на небо. Самым худшим было, что я все еще чувствовала себя вечной пленницей внеземной экспериментальной лаборатории. Самым же лучшим – что я вернулась в палату для выздоравливающих на планете Земля.

Мне хотелось с кем-нибудь поговорить, закричать, распорядиться, чтобы Меня отключили от прибора искусственного дыхания, но прибор не позволил мне поднять шум. Да и я чувствовала такую усталость, что вновь уснула, прежде чем кое-какие жизненно важные вопросы получили ответы вместе с другими, менее важными, вроде того, осталась ли я нормальной или превратилась в уродку.

Наверное, я крепко проспала много-много часов и пропустила замечательный процесс, когда из меня вытаскивали все трубки. Но это не омрачило моей радости. Теперь я могла жить без трубок. Поняв это, я вновь уснула, видимо, стараясь наверстать упущенное по части сна за те годы, когда дети были еще маленькими.

Мои глаза открылись вновь, и на этот раз, пожалуй, я внимательнее огляделась по сторонам. Я увидела, как большегрудая Лора утешала моего любимого с помощью объятий. Акбар вовсе не выглядел обеспокоенным или уставшим. Мой живот пронзила резкая боль, не отличавшаяся от той боли, которая должна была навсегда исчезнуть после операции. Значит, мои раны еще не зажили, болезнь была по-прежнему готова к рецидивам.

Голова, и без того затуманенная, пошла кругом. Я знала, что никогда не прощу себе, если сейчас заставлю их расстаться насильно. Уж лучше умереть, чем вмешиваться в их отношения. К тому же меня еще не перевели из палаты интенсивной терапии, так что неизвестно, чем все закончится. Не зная, что сказать, я предпочла промолчать. И это решение послужило толчком к странным событиям.

Неделя за неделей ко мне приходили посетители, желающие поговорить со мной, но я не могла заставить себя произнести ни слова. Еще хуже было то, что мои глаза открывались только для того, чтобы взглянуть на ангельские лица детей, но никогда – на лицо Акбара или его возлюбленной. Я слушала их разговоры и понимала, что они уверены, будто у меня что-то случилось с головой, будто мой рассудок заблудился в каких-то темных закоулках мозга, анестезированного до конца моей жизни. Врачи тоже были озадачены. Меня осматривали многие специалисты, вплоть до психиатров, но никто не мог сказать ничего вразумительного. Единственный же человек, который мог просветить их, не произносил ни слова. Не мог произнести ни слова...

Таким одиночеством, конечно, наслаждаться просто невозможно, однако оно имело в себе один положительный момент. Я многое узнала. Удивительно, как свободно люди обсуждают самые сокровенные секреты в вашем присутствии, когда считают вас умалишенной.

И что же я в итоге узнала? Что Акбар и Лора трогательно заботятся друг о друге? Но это не было для меня новостью. Однако я ничего не услышала о той тайне, что связывала их. Может, дочь Лоры была и дочерью Акбара? Но Акбар ни разу ни словом, ни делом не показал, что любит девочку больше, чем, скажем, детей Ази.

37

Я вернулась домой, но голос со мной не вернулся. У меня уже стали возникать подозрения, что марсиане в конце концов пересадили его кому-то другому, кто мог воспользоваться им лучше меня. И тут моя жизнь переполнилась гневом. Я злилась на свою болезнь. Злилась на судьбу за то, что до сих пор была жива. Злилась на себя, потому что всегда ставила нужды других на первое место, забывая о своих собственных. Злилась на маму за то, что она когда-то советовала ничего не говорить о том, о ком не можешь сказать хорошего. Похоже, мамин совет дал свои результаты, подумала я. Вспоминая прошлое, я согласилась с тем, что язык – действительно самое страшное оружие, развязавшее множество войн, разрушившее множество семей и хороших репутаций. Лишь немногим жертвам острых языков удавалось залечить свои раны.

Превратившись в собственном доме в бессловесную мумию, я узнала почти все обо всех. Обо всех, за исключением Акбара и Лоры. Им по-прежнему успешно удавалось хранить свою тайну. Мне казалось, что я как-нибудь пережила бы их бурный любовный роман. Однако ситуация, когда ничего вроде бы не происходило и в то же время они были чем-то связаны, выводила меня из себя. Я готова была лезть на стену.

Совершенно неожиданно все изменилось. Акбар явно охладел к Лоре, и Лора, видя, что он перестал нуждаться в личной медсестре, решила перенести свое внимание и заботу на другую страждущую душу – Сета.

Каждый день, проветривая мою комнату, Лора и Сет открыто флиртовали у моей постели. По-моему, их не стоило винить за не совсем удачный выбор места. Дом был так переполнен, что в нем не оставалось уголков, где можно было уединиться. С другой стороны, Сет мог специально все это устроить, чтобы я почувствовала возбуждение. Скорее всего именно это и было целью спектакля: их поведение стало действительно возбуждать меня.

Мелькали дни, и, не в силах более сдерживаться, я решила, что настало время что-то предпринять. Я собиралась вернуться к полноценной жизни в этот вечер, когда, кроме нас с Акбаром, в доме никого не должно было остаться. Все остальные отправились смотреть какой-то фильм.

Я стояла под душем до тех пор, пока моя кожа не стала мягкой и нежной как шелк, а тело – горячим и пышущим от возбуждения. Попытавшись медленно произнести что-нибудь, созвучное шуму воды, я неожиданно поняла, что голос вернулся ко мне. Из меня потоком полились хорошие добрые ласковые слова. Скорее всего марсиане вообще не забирали у меня голос.

Я почувствовала себя заново родившейся. Вытершись пушистым полотенцем, я надела самое сексуальное красное платье и накрасила губы ярко-красной помадой. Глаза подвела угольно-черным карандашом, а щеки слегка подрумянила.

С гривой струящихся влажных волос спустилась я в гостиную. Однако вместо Акбара нашла там Сета и Лору, которые, судя по всему, договорились остаться в доме вместо него.

Ярко пылавший в камине огонь добавлял сияние их обнаженным телам. Скоро они раскалятся до такой температуры, что станут пожароопасными. Сет оказался таким мастером по раздеванию женщин, что чуть не сорвал с Лоры вместе с одеждой и кожу. Он разбудил в ней такие чувства, о существовании которых она, похоже, и не догадывалась. Я смотрела на зрелую женщину, у которой был ребенок, и видела перед собой впервые занимающуюся любовью девчонку. И эта любовь, видимо, казалась ей фантастической. Сет был и диким, и мягким, и любящим, и беспечным, и добрым, и жестоким одновременно.