Текст книги "Распятое сердце"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– О, Фрей, – начала она, но он резко оборвал ее:

– Нет, я отказываюсь понимать твою жертвенность. Я просто мужчина, который любит тебя. Мне жаль Гудвина, но еще больше жаль тебя… и себя!

Она схватила его загорелые руки и прижала к своим горячим щекам. В ее взгляде было отчаяние.

– Думаю, ты прав. Но тогда я считала, что не могу оставить Тревора.

– Расскажи мне о своей жизни. Он хорошо к тебе относится? Хотя бы благодарен тебе?

– Да, – ответила она, но ресницы ее дрогнули, и это не ускользнуло от проницательного взгляда Фрея. Он пробормотал:

– Могу поспорить, что калека придирчив, раздражителен и превратил твою жизнь в ад.

Андра вздохнула:

– Может быть, ты слегка преувеличиваешь. Но должна признаться, что Тревор действительно становится раздражительным. Да это и неудивительно. Представь, каково ему. Жизнь его сломана.

– Я бы так не думал, если бы рядом со мной была ты, моя дорогая.

– Да, ты никогда не позволил бы мне выйти за тебя замуж при таких обстоятельствах! – засмеялась она.

– Ты права. Именно этого я не могу простить Гудвину.

Она опустила голову.

– Слишком поздно. Все свершилось. И ничего нельзя изменить.

– Как ты очутилась на этом корабле?

Она объяснила и сама засыпала Фрея вопросами:

– Как ты стал капитаном?

– Смерть бедного старины Лайла застала компанию врасплох, а я оказался единственным кандидатом с дипломом капитана на руках. Именно поэтому меня списали с «Квин» и велели привести корабль домой. Это настоящая удача – ведь море для меня единственное, ради чего стоит жить без тебя.

Она заставила себя опуститься с небес и посмотреть в лицо фактам. Фрей понимал, как она несчастна, искал и не находил выхода. И это приводило его в ярость, он подошел к столу, взял две сигареты, закурил одну для нее, а сам взял другую.

– Господи! Как все нелепо, дорогая!

– Да, – согласилась она. Но теперь, когда я пережила шок, узнав, что ты на борту, как все-таки чудесно быть рядом. у – Ты будешь приходить сюда, твердо сказал он. – Я не хочу, чтобы в течение этих двух недель ты опять делала героические жесты и приносила жертвы. Возможно, это единственные две недели, подаренные нам Богом. Ты говоришь, что возвращаешься в кино. Работа скоро поглотит тебя. Да еще домашние заботы… К тому же скорее всего за мной сохранят командование этим кораблем. Так что и я буду занят.

– Ты этому рад? – прошептала она.

Он выглянул в иллюминатор и позволил прохладному ветерку освежить лицо.

Ему было жарко, в горле пересохло.

– Без тебя меня не радует ничто.

– Милый, со мной происходит то же самое. Я ничему не способна радоваться.

– Даже когда держишь за руку своего эгоиста-инвалида?

– О, дорогой, не будь таким циничным. Я не могу этого вынести.

Фрей потушил сигарету, присел рядом с Андрой и нежно обнял ее.

– Несчастье заставляет меня быть таким. Я люблю тебя больше, чем представлял. Мысль о том, что ты носишь это, – он дотронулся до обручального кольца, – сводит меня с ума.

– Не надо так, – она прижалась щекой к его плечу. – Теперь ничего не изменишь. Тревор будет… чем-то вроде… ребенка до тех пор, пока один из нас не умрет. Давай воспользуемся днями, которые можем провести вместе. Да, давай проведем их вместе! Я не буду больше строить из себя святую. Приду сюда, когда бы ты меня ни позвал.

Спасибо, – тихо сказал Фрей.

Время неумолимо бежало. Она поняла, что уже поздно и Тревора ушла больше часа назад. Андра поднялась, поправила платье, прическу.

– Я должна идти. Не хочу, чтобы Тревор заподозрил неладное. Тогда жизнь станет просто невыносимой.

– Полагаю, мне придется познакомиться с ним, – мрачно заметил Фрей.

– Да, конечно, и постарайся обойтись с ним как можно лучше. Помни о его невыносимом положении.

– Постараюсь этого не забыть. Но все время я чувствую только одно – он воздвиг стену между нами.

– Я сама возвела эту стену. Вини меня, – печально вздохнула она.

Фрей крепко прижал ее к себе.

– Спокойной ночи, мой дорогой ангел. Я чувствовал себя в раю, когда ты была здесь. Почему бы тебе каждый вечер не приходить на часок, а иногда и днем? Я пошлю Тигра, если смогу вырваться на какое-то время. Ничего не буду писать – просто передам на словах. Он достаточно тактичен и, думаю, поймет, что не следует ни о чем говорить в присутствии мужа.

Андра улыбнулась:

– Значит, все капитаны такие? Они что, всегда забирают подружек у мужей и заманивают их к себе в каюту?

– Возможно, милая. Но этот капитан и не думает поступать так, уверяю тебя. Я приглашал пассажиров на коктейль и несколько знаменитостей – к чаю.

Одиноких женщин в моей жизни не было.

– Ты очень изменился с тех пор, когда был первым помощником.

– До неузнаваемости. Я принадлежу только тебе. Это с тех пор, как встретил тебя.

Бросив на него прощальный взгляд и пожелав спокойной ночи, Андра спустилась по скользким ступенькам и направилась в свою каюту. Слуга уже уложил Тревора в постель. Он читал биржевой журнал, но когда она вошла, отбросил. Его лицо помрачнело:

– Ты пропадала уйму времени. Я уже волновался, не свалилась ли ты за борт.

Она старалась не смотреть на него.

– Не говори глупостей!

– Ну, где ты пропадала?

– Болтала с разными людьми, включая капитана…

Презирая себя, она соединила ложь и правду. Ради нескольких божественных дней с Фреем стоило обмануть Тревора. К тому же, если человек ничего не знает, разве это может повредить ему? Так она объясняла себе самой ситуацию. Разве недостаточно жертв она принесла Тревору, разве не заслужила хотя бы немного счастья?

– Ну, ты могла бы вспомнить обо мне, подумать, что я здесь один, – начал Тревор и продолжал развивать эту тему до тех пор, пока не взвинтил себя до истерического состояния, но в тот вечер это уже никак не действовало на нее.

Андра мечтала только о том, чтобы поскорее лечь в постель, выключить свет и, лежа в темноте, думать о Фрее. Скрывшись в ванной с ночной рубашкой и халатом в руках, она услышала, как Тревор прокричал ей вслед:

– Тебе что, нечего сказать мне?

– Нет, если тебе хочется поссориться со мной. Ты собирался играть в покер с мистером Коуплендом, поэтому я оставила тебя в баре.

– Так и было. Но мне не везло, а я теперь не могу позволить себе проигрывать деньги. Я вообще не могу делать то, что мне нравится. Кто-то одолжил мне биржевой журнал, но я теперь даже не способен оценить положение на рынке и выяснить стоимость моих акций. Мне нельзя рисковать, денег осталось мало. Ты же не думаешь, что я буду жить за твой счет, не так ли?

– О, какое это имеет значение? – устало отозвалась она, вернувшись из ванной и забираясь под одеяло.

Тревор смотрел на нее потемневшими глазами, и Андра, как обычно, не могла не отметить, что это очень красивые глаза. Когда-то она восхищалась его внешностью и ужасно ошиблась в характере, приняв упрямство и хитрость за силу и доброту. Теперь же в нем не осталось ничего, кроме слабости и эгоизма.

Тревор продолжал жаловаться, упрекать. Андра не выдержала:

– Прекрати пилить меня. Давай спать.

– Тебе наплевать, жив я или мертв, – снова начал он.

О Боже, думала она, неужели он опять будет плакать?! Тогда я сойду с ума, выбегу из каюты и брошусь за борт!

Но в конце концов она оказалась там, где он хотел ее видеть, – на краешке его кровати. Андра держала его за руку, гладила волосы, льстила, успокаивала, строила планы на будущее.

– Я всегда буду заботиться о тебе, Тревор. Ты знаешь, что я получила от Флэка телеграмму по поводу работы. Теперь я могу многое сделать для тебя. Да и для себя тоже, Можешь рисковать своими деньгами, сколько тебе вздумается.

Ты же знаешь… – она остановилась и не смогла заставить себя вымолвить обычное «я люблю тебя». Эти слова она только что говорила другому мужчине. И Андра добавила нехотя:

– Ты знаешь, как я предана тебе. Но, пожалуйста, не привязывай меня каждую минуту, каждый час. Дай мне хоть немножко свободы.

Он помрачнел и отпрянул от нее:

– Да ради Бога! Я же не могу остановить тебя, если ты захочешь меня бросить. Только я думаю, что ты предпочтешь остаться рядом.

После этих слов она выключила свет над своей кроватью и замолчала. Потом Тревор выключил и свою лампу.

Финал был ей известен – он извинился.

– Боюсь, что был несправедлив к тебе, моя бедная, – послышался вскоре голос Тревора. – Катастрофа изменила меня, не могу, конечно, не признать. Но я действительно благодарен за то, что ты заботишься обо мне. Большое спасибо.

Андра поняла намек:

– Ты знаешь, что я делаю это охотно. Доброй ночи, Тревор.

– Доброй ночи, дорогая. И помни, мне не обойтись без моей очаровательной женушки.

Она лежала в темноте, сжав зубы и думая о том, сколько еще ночей придется выслушивать подобный вздор и мириться с мрачным настроением Тревора. Мысли ее возвращались к человеку на мостике, к любимому. Она думала об ужасе нынешней своей ситуации и о том, что сама во всем виновата. И вдруг начала отчаянно молиться:

– Господи! Помоги мне и прости меня за то, что я буду видеться с Фреем каждый день, пока это возможно!..

Две недели прошли, промелькнули как прекрасный сон.

К тому времени, когда корабль достиг Лас-Пальмаса, Андра уже научилась делить время между мужем и возлюбленным. Угрызений совести она почти не испытывала. Украденные у судьбы часы волновали и будоражили душу. Счастье оказалось мучительным, похожим на острую боль. Она приходила в каюту Фрея, расцветая, как юная девушка, и уходила женщиной с тяжелым сердцем, неся огромный, невыносимый груз горя и печали. Но мгновения, проведенные с Фреем, стоили того. Единственное, на что могла пожаловаться Андра, так это на скоротечность четырнадцати дней и ночей, что были отпущены им.

Но путешествие уже подходило к концу. Все холоднее становилось море, все пронзительней ветер, все круче волны. Волшебство мягкого лунного света и теплого солнца осталось далеко позади. И только в каюте капитана было все как прежде. Она говорила Фрею, что здесь к ней возвращается счастье и покой.

Но встречаться им удавалось все реже. У капитана корабля забот хватало. И Андра заставляла себя держаться подальше от капитанского мостика, фатально притягивающего ее, старалась сохранять спокойствие и терпеливо ждать, когда Фрей снова позовет ее. Стюард превосходно выполнял обязанности связного.

Малыш Тигр без сомнения понимал, что между капитаном и этой красивой леди женой того парня в инвалидной коляске, что-то происходит.

К концу рейса пассажиры все меньше симпатизировали Тревору и все больше его жене. Стало очевидно, что мистер Гудвин – тиран, а очаровательная Андра – безропотная мученица.

Конечно, Фрею пришлось познакомиться с Тревором. Они встречались несколько раз. Андра чувствовала страшную неловкость, когда они пожимали друг другу руки. Она заметила, что Фрею Тревор не понравился. Андра понимала, что не могла ожидать другого. Хотя капитан был достаточно любезным с представленным ему пассажиром и даже выкурил с Тревором сигару, но сбежал при первой же возможности. Когда они встретились вечером, Фрей признался, что Тревор ему не симпатичен:

– Я думаю, что он злоупотребляет своим состоянием и слишком много жалуется.

Андра была вынуждена признать его правоту.

Тревор, в свою очередь, критиковал Фрея Роулэнда:

– Я нахожу, что твой капитан слишком высокомерен. Он еще не дорос до такого поста.

– Не могу понять, почему ты так думаешь. Он совсем не высокомерен, протестовала Андра.

– Во всяком случае, он неинтересен.

Андра холодно заметила:

– Когда Фрей был первым помощником капитана на «Аутспен Квин», все находили его интересным. Но сейчас он чувствует большую ответственность ведь он капитан.

– А ты не заметила, как он надулся, когда я рассказал ему анекдот? Даже не рассмеялся!

– Если ты имеешь в виду тот кошмарный анекдот, который рассказываешь всем, я не удивлена, что капитану Роулэнду он не понравился. И раньше я говорила тебе, Тревор, что это плебейский юмор.

Андра не выносила пошлых анекдотов Тревора и отлично понимала Фрея, тем более разговор шел в ее присутствии.

Тревор хитро посмотрел на жену:

– Похоже, ты неравнодушна к этому капитану. Я заметил, как ты смотрела на него.

Андра не смогла сдержать себя, краска залила лицо:

– Не говори глупостей!

– А где ты проводишь столько времени без меня? – продолжал он. – Гуляешь одна? Или сплетничаешь с леди Комбер? А может быть, пьешь потихоньку с благородным капитаном?

Хотя он попал в точку, Андра ничем не выдала себя. Минуту спустя губы ее презрительно скривились. Тревор поспешил рассмеяться:

– Не стоит так обижаться. Ты же понимаешь, я тут лежу как бревно, а поэтому вполне могу ждать от жены неверности.

Андра набросилась на него с негодованием:

– Ты этого ждешь? Так ты обо мне думаешь?

– Да не принимай это всерьез!

– Я хотела бы знать, – настаивала Андра, – что ты думаешь о верности?

Должна ли я сойти в могилу, так и не узнав близости с мужчиной? Или меня можно простить, если я стану искать этого вне дома?

Тревор мрачно посмотрел на Андру:

– Зачем ты заставляешь меня думать об этом? Должен ли я понимать тебя так, что ты намерена завести любовника?

– Я этого не говорила. Мне просто хотелось знать, что ты думаешь по этому поводу.

Разговор происходил в баре, накануне прибытия в Саутгемптон. Тревор уже выпил две рюмки и заказал третью, несмотря на постоянные напоминания Андры о запрете доктора злоупотреблять алкоголем и сигарами. Тревор утверждал, что это единственная радость в его жизни, и не хотел отказываться от своих пристрастий.

Теперь он зло рассмеялся:

– Ну, если ты серьезно, моя дорогая, то я скажу тебе. Разрешения на неверность ты от меня никогда не получишь. Я считаю, что предать мужа в таком состоянии способна только сука.

Андра до крови прикусила губу. Руки дрожали. Не желая продолжать этот неприятный разговор, она вышла из бара и поднялась на палубу. Итак, подведем итоги. Эгоизм и самовлюбленность Тревора слишком велики. Никакого взаимопонимания. Конечно, он имеет полное право требовать верности. В конце концов, она ему в этом поклялась. Но человек другого склада, более добрый, мог бы предложить своей жене чувствовать себя свободной. Он бы понял, что получает немало, на всю жизнь принимая услуги. А у Андры муж принимал и деньги. Во всяком случае, он мог бы предложить ей эмоциональную свободу.

Андра склонилась к поручням и спрятала пылающее лицо в ладонях. Что он говорит, какая она сука? Она же не хотела этого. Судьба заставила.

Путешествие оказалось слишком большим испытанием и для нее, и для Фрея. В течение всех тех часов, которые она провела в объятиях Фрея, она так и не отдалась ему. Врожденное благородство не позволило ей это сделать. Да и Фрей никогда на этом не настаивал. С самого начала он решил избегать близости.

– Если ты станешь моей, я уже не позволю тебе уйти, – сказал он.

Но когда Андра думала о Треворе, о его мелкой тирании, она горько сожалела, что не стала на самом деле той, какой он ее представлял.

Когда Андра переодевалась к обеду, Тревор извинился. Конечно, он не сомневается, что она хранит ему верность и никогда не бросит. Он попытался смягчить впечатление от утренней сцены и снова добиться ее расположения.

И хотя в душе Андры все кипело, она заставила себя улыбнуться и согласилась забыть о недавней размолвке.

– Завтра ты вернешься к своим поклонникам, – весело сказал Тревор. Прочитай мне телеграмму от Сэнки.

Она достала из сумочки телеграмму и прочитала ее, стараясь сконцентрироваться на послании Флэка:

«Роза встретит тебя в Саутгемптоне со „скорой помощью“ для мужа. На ближайшее время она сняла подходящую квартиру на первом этаже в Квинсгейт.

Мечтаю увидеть тебя. Флэк».

– Я почувствовал себя лучше, когда ты получила телеграмму, – объявил Тревор, – приятно знать, что нас ждет дом. Великодушно со стороны этого парня проявить такую заботу.

– Именно о нем ты отзывался так грубо и не хотел видеть его в Кейптауне, – напомнила Андра.

Она ужаснулась тому, каким тоном все это произнесла. Нельзя позволять несчастью превращать себя в злобную особу. Она никогда не была злюкой. А поскольку ей предстоят еще долгие дни рядом с Тревором, нет смысла в озлоблении.

Но при одной только мысли о квартире в Квинсгейт, о будущей жизни с Тревором сердце ее сжалось. О Боже, последний вечер на корабле!

Завтра она простится с Фреем и с надеждами на счастье. Она должна покинуть его еще раз. И сейчас это будет куда тяжелее. Андра лучше узнала его. Они стали так близки. У них общие вкусы. Он был не только потрясающим возлюбленным, но и нежным другом. Они смеялись одинаковым шуткам, угадывали желания друг друга. Иногда вечерами он ставил пластинки, которые оба любили.

Давал ей книги, и на следующий день они подолгу о них говорили. Он мог облегчить даже головную боль. Когда она хотела видеть его страстным, то его губы и руки были сильны и желанны, а когда она уставала и чувствовала депрессию, он тихо сидел рядом, даря покой и уверенность.

Но всему этому наступал конец. Сегодня последний вечер, который они проведут вместе.

Конечно, им не следовало бы сейчас встречаться. Но Андра надеялась, что поведет себя с величайшей осторожностью и Тревор ни о чем не узнает.

Вечером был прием. Последняя ночь на борту. Прощальный ужин и танцы.

Андра почти не принимала участия в развлечениях, молча сидела рядом с инвалидным креслом Тревора. Она помнила, что он когда-то любил танцевать, и понимала, как ему сейчас тяжело. И вдруг подошел капитан корабля в темно-голубой форме, которую носили офицеры в это время года, и пригласил ее танцевать.

Фрей потом объяснил, почему сделал это. Тревор посчитал бы странным, что капитан, который танцевал в тот вечер едва ли не с каждой женщиной, именно ее не пригласил.

Пойти на этот танцевальный вечер Андру уговорил, разумеется, Тревор. Но она-то знала, что потом, когда все кончится, он будет ворчать и мучить ее.

Оркестр играл вальс. Фрей подчеркнуто выдерживал дистанцию. Глаза всех присутствующих следили за ними. Она поняла по движению его губ:

– О, моя дорогая, ты прекрасно вальсируешь. И я так люблю тебя.

Она ответила:

– И я люблю тебя. Как чудно танцевать с тобой.

Фрей смотрел на нее. На Андре было прилегающее платье из бледно-голубого шелка. Оно очень ей шло. Нежная кожа Андры, ее прекрасные глаза и ласковый взгляд волновали его.

– Ты очаровательна! – хрипло сказал Фрей. – Не знаю, что я буду делать без тебя.

– Будешь работать и жить. Так же, как я, – выдохнула Андра.

Музыка смолкла. Все аплодировали. Андра ощущала подозрительный взгляд мужа. Одному Богу известно, какие ужасные мысли роились в его голове.

– Мне нужно вернуться к Тревору. Пожалуйста, проводи.

– Но ты придешь позднее?

– Приду.

– Когда?

– Долго еще ты должен оставаться на танцах?

– Я уйду около одиннадцати.

– Я сделаю то, чего не делала никогда, – прошептала она, – я дождусь, пока Тревор заснет. А потом приду к тебе. Обычно на ночь он принимает снотворное и первые пару часов спит достаточно крепко. Я надену брюки и свитер и проскользну к тебе.

– Я предупрежу дежурного офицера, чтобы меня не беспокоили.

– До свидания.

– Поклянись, что придешь…

На мгновение ее глаза вспыхнули из-под длинных ресниц:

– Я расплачусь…

Он отвел ее к мужу, поклонившись, пожелал Тревору спокойной ночи и направился пригласить другую партнершу.

Тревор кипел:

– Твой капитан не в очень-то хорошем настроении?

– Почему ты называешь его «моим»? – спросила она с раздражением.

– О, сегодня я внимательно следил за тобой, дорогая! Во время вальса вы просто пожирали друг друга глазами.

Ну и пусть, подумала она. Нужно платить за краденое счастье. Она изо всех сил старалась оставаться спокойной, слушая упреки Тревора.

– Я уверен, что у тебя была интрижка с этим парнем. Еще на том корабле.

Знаешь, это подло… И сейчас, когда я в таком положении…

И так далее. Пока ее нервы не натянулись как струна, грозящая лопнуть при следующем прикосновении.

Наконец она встала.

– Если тебе больше нечего сказать, я иду спать, Хорн тебя привезет.

– Нет, я пойду с тобой, – начал Тревор, но потом раздумал. – Ладно, останусь. Я вижу кое-кого, кто более интересуется мной, чем ты. Она идет, чтобы поболтать со мной.

«Ею» оказалась одна из молодых австралийских девушек, которая крутилась около Тревора в первые дни путешествия, но в последнее время куда-то пропала. Это была привлекательная блондинка с длинными волосами. Она носила туфли на высоких каблуках и черные шелковые чулки. Девушка выпила много шампанского, чувствовала себя готовой для разнообразия пообщаться с красавцем-инвалидом. Она присела около него, взяла за руку и со вздохом посмотрела на Андру сквозь накрашенные ресницы:

– Бедняжка! Он не может танцевать. Можно мне посидеть здесь и развлечь его, миссис Гудвин?

– Пожалуйста, – проговорила Андра с натянутой улыбкой.

– Ты очень добра, дорогая. Это как раз то, что мне нужно. Моя жена относится ко мне зверски.

Бледная и напряженная, Андра вышла. В каюте она легла на койку, ощущая нервную дрожь, и спрятала лицо в подушку.

Завтра снова начинается ее обычная жизнь с Тревором. И так будет всегда.

После сегодняшнего вечера она больше никогда не увидит своего любимого.

Скоро ли Хорн привезет Тревора? Сможет ли она переодеться и ускользнуть к Фрею? А что если Тревор не примет снотворное, и ей не удастся выбраться?

Вдруг она не сможет провести эти последние желанные часы с любимым?

От беспомощности и отчаяния Андра колотила кулаками по подушке, хлынули слезы. Все тело сотрясали рыдания. Когда муки ее стали невыносимы, Хорн вкатил коляску Тревора в каюту. Услышав скрип коляски, она быстро встала и, взяв брюки и свитер, закрылась в ванной, чтобы переодеться. К тому времени, как Тревор лег в постель, а Хорн ушел, Андра сумела немного успокоиться.

Взволнованная, бледная, она предстала перед мужем и спросила, хочет ли он еще чего-нибудь, кроме снотворного.

Тревор выпил слишком много шампанского, лицо его покраснело, он вел себя шумно и развязно.

– Забери свои таблетки! Жена хочет, чтобы я уснул. А вот мои подружки предпочитают, чтобы я бодрствовал…

Он засмеялся.

– Эта жена хотела бы исчезнуть навсегда, если ты будешь так упрям, напряженно сказала Андра.

Он скорчил гримасу:

– Очень ты сегодня злая!

– Уже полночь. Я устала.

– Непонятно от чего. Ничего не делаешь весь день.

Она закрыла глаза, впившись ногтями в ткань одежды.

– Послушай, Тревор. Если ты не прекратишь издеваться надо мной, я уйду и не вернусь, даже если мне придется спать на палубе.

Он рассмеялся и зевнул:

– Иди к черту! Дай мне таблетку.

– В тот день, когда я вышла за тебя замуж, я открыла ворота в ад.

Андра впервые высказала свои чувства так откровенно. Тревор изумился. Он даже на мгновение не мог представить, что в глубине души Андры могли таиться такие чувства. Он был абсолютно уверен в своей неотразимости и в том, что ни одна женщина никогда не смогла бы его бросить.

– Послушай! Ты что, разозлилась? Ревнуешь меня к тем блондинкам? Не стоит, милочка! Я пошутил. Ты же не можешь отказать мне в таком пустячном удовольствии.

Андра сжала за спиной руки, ногти впились в ладони. На лбу выступила испарина. Она сделала над собой усилие, чтобы не сказать правду. О том, что завтра она собирается отвезти его в Бексхилл, предоставив заботам Грейс. В эту минуту Андра была так не похожа на себя, что Тревор почуял неладное.

– Не ревнуй, дорогая. В этом нет нужды. Клянусь тебе.

Андра неестественно рассмеялась. Она была на грани срыва. Господи, да он совсем свихнулся. Ревность! Да ей безразлично, пусть любая женщина на корабле заберет его.

Тревор опять заговорил, а лицо его приняло скорбное выражение, означавшее: «Пожалей меня, пожалуйста!».

– Иди сюда, милочка, и скажи, что ты не злишься. Я знаю, что явился поздно и слишком много выпил. Но только это может поднять мне настроение. Ты же прекрасно понимаешь, как ужасно сознавать, что я неважный муж, дорогая…

– Ты не жалеешь меня. Только себя… – слова вырвались у нее прежде, чем она смогла сдержать их.

Он был поражен.

– Андра!..

– Да, ты всегда жалеешь себя и никогда – меня.

– А почему я должен жалеть тебя? – взвился он. – Я понимаю, что никогда не стану для тебя настоящим мужем, если мы не найдем на Харли-стрит какого-нибудь кудесника. Но у тебя есть две ноги, возможность работать и зарабатывать деньги, делать все то, что я потерял. Разве не я заслуживаю жалости?

– Да, да, – сказала она, закрывая глаза.

– Конечно, – продолжил он обиженно, – если ты начнешь жалеть себя, потому что вышла за меня замуж, я вполне тебя пойму. Безусловно, я уже не тот парень, в которого ты когда-то безумно влюбилась.

Удар достиг цели. Андра смертельно устала от его неприкрытого эгоизма, но все-таки чувствовала привязанность к человеку, которого когда-то любила. Нет смысла ворошить прошлое. Завтра они сойдут на берег, и она никогда больше не увидит Фрея. Почему не постараться как-то наладить будущую жизнь? Бедный Тревор… Бедный дьявол… Он, конечно, в ужасном состоянии. И заслуживает жалости или хотя бы снисхождения.

Врожденные благородство и доброта победили. Андра подошла к нему, стала на колени у кровати, взяла его руки в свои и прижалась щекой к его холодной ладони.

– О, Тревор, Тревор. Я не хочу ссориться с тобой. Не хочу, чтобы мы были несчастны.

Какое-то время Тревор лежал неподвижно. Он чувствовал ее слезы на своей руке, и был так тронут, что вдруг ясно понял, какую огромную жертву принесла Андра, выйдя замуж за него. Какое право он имеет пилить, третировать жену, издеваться над ней. Тревор притянул ее к себе, погладил ее волосы. Андра поняла, что он тоже плачет.

– Ладно, – сказал он. – Я грубиян. Прости меня. Я обязан тебе всем. И, похоже, буду обязан еще больше. Давай помиримся, давай любить друг друга.

Поцелуй меня, Андра… Иди ближе… Скажи, что не жалеешь… Не жалеешь о том, что вышла за меня замуж. Иначе я покончу с собой.

Андра спрятала лицо. Опять грозит самоубийством!.. Почему это всегда действует на нее так безотказно? Даже презирая Тревора, она не могла не сочувствовать ему. Андра не хотела целовать его. Но разрешила целовать себя.

И снова нахлынула нестерпимая жалость к нему:

– Конечно, я никогда не покину тебя, Тревор. И всегда буду заботиться о тебе.

– Ты не перестала любить меня? – взволнованно спросил он.

Она заставила себя сказать неправду:

– Нет! – и быстро добавила:

– А теперь прими свою таблетку и постарайся заснуть.

Он чихнул.

– Дай мне носовой платок. Я большой ребенок, а ты – моя маленькая мама.

Она протянула ему платок. Тревор принял таблетку и запил стаканом минеральной воды.

– Ты – ангел, и я действительно люблю тебя. И постараюсь исправиться. Эта кошмарная катастрофа так подействовала на меня.

– Понимаю, – кивнула она.

Андра посмотрела на часы. Половина первого. Уже час, как Фрей ждет ее.

«Боже, неужели меня лишат рая, если я проведу с ним последние несколько мгновений?»

– Ляг со мной, – послышался голос Тревора. – Я хочу заснуть, обнимая тебя.

Наконец дыхание его стало ровным и рука беспомощно упала с ее плеча.

Андра выключила свет, выскользнула из каюты, чувствуя свою вину и ужасаясь при мысли, какое будущее ей уготовано. Слава Богу, Роза Пенхэм встретит их в Саутгемптоне, а в Лондоне помогут Флэк; родители и старые друзья.

Увидев Фрея, она разрыдалась. Он встревожился.

– Моя бедная, моя милая! Что с тобой?

Его нежные руки гладили ее волосы, убирая с залитого слезами лица. Он выключил лампу – так ей будет легче.

Андра не могла вымолвить ни слова. Она просто прижималась к Фрею, и он чувствовал, как дрожало ее тело.

Фрей заставил ее выпить несколько глотков бренди.

– Ты в ужасном состоянии, дорогая. Что произошло?

– Ничего, – сказала она, прижимаясь щекой к его плечу. – Ничего, кроме того, что было еще хуже, чем всегда. А завтра не будет и тебя.

Лицо Фрея окаменело.

– Господи! Почему жизнь так жестока к нам?

– Это я виновата. Мне не следовало выходить за Тревора.

– Давай не будем говорить об этом. Лучше спросим себя, должны ли мы завтра расстаться? Почему бы нам не встречаться время от времени?

– Но мы же решили, что делать этого не стоит. С каждым днем будет все труднее расставаться. Я не хочу иметь искушение сбежать от Тревора. Даже с тобой.

– Я не могу вынести мысли о том, что тебе придется пережить.

Она вздохнула горько.

– Я, без сомнения, привыкну, поможет работа. Если я тебя не буду видеть, мне легче смириться с мыслью, что мы расстались навсегда.

– Какой ужас! Что ты говоришь!..

– О, Фрей! Фрей!..

Она порывисто обняла его и, притянув к себе, поцеловала в губы.

– Я люблю тебя, Фрей, больше всего на свете и всегда буду любить.

– Я тоже, дорогая. Ты всегда сможешь найти меня через компанию. Я приду, как только позовешь.

– Это прекрасно, но я постараюсь не посылать за тобой, Фрей.

– Ты упряма, – он попытался рассмеяться, прижимая ее руку к своей щеке. Но очень хорошая.

– Если бы я была хорошей, то не оказалась бы здесь, – проговорила она.

– Ты позволишь мне видеть тебя хоть иногда?

– Фрей, не соблазняй меня, – умоляла она.

– Хорошо, хорошо…

Он взял ее на руки, отнес в другую комнату и положил на свою койку.

Маленькая лампочка осветила заплаканное бледное лицо. В Андре сейчас не было ничего привлекательного, но для Фрея она оставалась самой желанной. Он чувствовал глубокую нежность, которая выше страсти. Взяв в руки прядь прекрасных рыжеватых волос, он поцеловал ее. Потом накрыл Андру одеялом, наклонился и прошептал:

– Я хочу запомнить тебя вот так, на моей подушке…

Ее глаза наполнились слезами.

– Ты очень добр. Боюсь, я принесла тебе только несчастье.

– Не будем об этом. Любое несчастье стоило того, что ты мне подарила, Андра.

– Ляг со мной рядом, – прошептала она.

Фрей выключил свет. Они лежали в темноте, обнявшись, щека к щеке. Это был час счастья и покоя. Она понимала, что поступает вопреки морали, но не ощущала греха. Рядом с Фреем было так хорошо.

Изможденная, она заснула в его объятиях.

Фрей не спал. В сумраке любовался Андрей. Он хотел запомнить каждую черточку ее лица, каждую линию тела. Услышав звон корабельного колокола, капитан понял, что приближается рассвет. Пришлось разбудить Андру.

– Мне очень жаль, дорогая, но думаю, ты должна вернуться, пока не рассвело.

Андра чувствовала напряжение, усталость, но тепло его тела и недолгий сон дали ей необходимые силы. На мгновение она прижалась к Фрею, поцеловала его.

Он включил свет.

Она взглянула в его глаза.

– Ты выглядишь усталым, дорогой.

– У меня осталось в жизни достаточно времени, чтобы отоспаться, – мрачно сказал он. – Я не хотел потерять даже секунду рядом с тобой.

– Давай не будем прощаться. Позволь мне уйти, – прошептала она.

– Благослови тебя Бог.

– Пусть он благословит тебя, – она повернулась и вышла из каюты.