Текст книги "Распятое сердце"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Тревор наконец вытер слезы.

– Ты такая хорошая. Ведь ты не бросишь меня? – бормотал он.

Тяжесть, обрушившаяся на нее, казалась невыносимой.

Андра испугалась, что сейчас закричит и выбежит из комнаты. Появилось ужасное чувство клаустрофобии, как будто стены этой маленькой палаты давили на нее, ограничивая пространство, в котором ей придется отныне жить с Тревором, заключенной в его невыносимых объятиях. На лбу выступила испарина.

Вся дрожа, она прошептала:

– Дай мне подумать. О Господи… Это такой страшный удар…

Но он схватил ее руку и начал страстно целовать сухими и горячими губами.

– Прости, прости меня… Я думаю только о себе. Я перестал быть самим собой. Ты же можешь представить, что значит пережить подобную катастрофу. Я видел, как она надвигалась. На мгновение я столкнулся со смертью. Потом падение, очнулся уже здесь. Это хуже, чем смерть. Завтра мы должны были пожениться. И вот… Меня лишили всего. Андра, Андра, я не вынесу этого.

Скажи им, чтобы мне дали яду. Убей меня. Мне незачем жить. Я уверен, ты бросишь меня. Как я могу просить, чтобы ты вышла за меня замуж? У меня ничего не осталось… Ничего.

Его голос сорвался. Андру охватил ужас. В одной руке у нее догорала сигарета, другую покрывали лихорадочные поцелуи Тревора. Она понимала, что это дурно, но не могла одолеть презрения к бредящему человеку с распухшим от слез лицом. Ей бы и в голову не пришло, что он способен себя так вести. Тот факт, что когда-то Тревор был большим, физически сильным мужчиной, делал его поведение еще более ужасным. Она глубоко сочувствовала ему, но она не могла представить, чтобы кто-то вел себя подобным образом.

Тревор словно проник в ее мысли. Он отпустил ее руку и, тяжело дыша, спрятал лицо в подушку.

– Господи! Что я говорю! Я сошел с ума. Это все из-за шока. Говорят, я до сих пор страдаю от него. Как ужасно я себя вел! Извини, это чудовищно с моей стороны. Пусть тебя проводит миссис Грайем. Она позаботится обо всем, Андра.

Я побуду один. Конечно, я должен вернуть тебе свободу.

Андра глубоко вздохнула, будто наяву ощутив желанную свободу. Но длилось это одно мгновение. А потом снова начался кошмар.

– Я как-нибудь выберусь, – вдруг тихо проговорил Тревор. – Но только с тобой. Без тебя мне незачем жить.

Эти слова прозвучали как приговор. Она смотрела на несчастного, беспомощного человека. Все доброе, что было в ее натуре, оттеснило куда-то прежние намерения Андры. Она безжалостно отбросила воспоминания о Фрее и все те слова, которые намеревалась сказать Тревору.

(Другому Тревору, способному позаботиться о себе и начать новую жизнь.) Но этого, слабого и беспомощного, оставить она не могла. Он сам сказал, что умрет без нее. Этот несчастный случай означал для него конец карьеры, здоровья и смысла жизни.

Свою клятву выйти за него замуж, приехать сюда и любить его всю жизнь еще недавно Андра могла бы нарушить. Но сейчас она должна поддержать его.

– Я думаю, ты хочешь выплакаться, – прошептал Тревор.

Андра склонилась к нему:

– Нет-нет, конечно, нет! Ничто не заставит меня покинуть тебя. Как я могу это сделать? Теперь я нужна тебе больше, чем когда-либо.

Его глаза вспыхнули радостью:

– О, дорогая, неужели это так?! Божественная Андра! Ты не бросишь меня?

Она отвернулась. Превозмогая огромную боль, сказала:

– Конечно, не брошу.

– И ты выйдешь за меня замуж?

– Да. Не надо терять надежду. Я отвезу тебя к лучшим специалистам.

– О! Андра! Ты ангел! Святая! Ты опять подарила мне надежду и мужество.

Если ты будешь рядом, я выживу. Андра! Ты все еще любишь меня?

Ее пальцы сжали его руку, но лицо она поспешила спрятать в подушки, чтобы он ничего не увидел. Едва слышно прошептала одно только слово:

– Да.

Увидев Андру, Фрей сразу понял, что случилось нечто ужасное.

Дожидаясь ее в холле отеля, где они договорились встретиться, он слонялся без цели, встревоженно поглядывая на часы. Пробило четыре. В прохладном холле было немноголюдно – сонный портье за стойкой да две пожилые женщины с чашечками чая.

На берегу Фрей не слишком был похож на заправского моряка. Приятный англичанин с загорелым лицом и хорошей фигурой. Сейчас на нем был серый фланелевый костюм и отлично скроенное пальто, к которому, несомненно, приложил руку лондонский портной.

Фрей очень волновался, но ни на минуту не усомнился, что Андра сдержит свое обещание и придет. Безумно влюбленный, он думал только об Андре и жизни с ней. Фрей вспоминал сейчас каждое сказанное ею слово, каждое из тех мгновений, когда они были вместе.

Как только Фрей увидел Андру, сердце его упало. Она совсем не была похожа на ту счастливую девушку, с которой он расстался только вчера.

Она быстро подошла к нему и схватила за руку:

– О, Фрей!

– Что случилось?

– Беда.

Не думая о том, что их могут увидеть, он обнял Андру и они прошли к столику в дальнем углу, наполовину скрытому пальмой. Фрей заказал чаю, закурил сигарету и протянул ее Андре.

– Какая еще беда?

Пока Фрей слушал ее рассказ, лицо его каменело. Он не прерывал ее, и только когда она закончила, сказал:

– Это неправда. Не может быть правдой. Я не позволю тебе принести такую страшную жертву.

Андра протянула к нему руки:

– Я не вижу выхода, Фрей. Можешь поверить мне. Честно говоря, это совсем не то, что мне стоило сделать. Я не хочу всю жизнь быть связанной с Тревором. Это ужасно – ухаживать за больным человеком, к которому не чувствуешь ничего, кроме жалости!

Фрей резко взмахнул рукой:

– Нет, это невозможно! Как бы я ни жалел этого беднягу, а, видит Бог, мне его жаль, я не позволю тебе выйти за него замуж и превратиться в сиделку у постели больного.

– Фрей, мне придется ею стать. Я же говорила, что он сказал мне. Думаю, Тревор попытается покончить с собой, если я брошу его.

– Тогда он трус, и поступает неблагородно, цепляясь за тебя. Я говорю это без всякой задней мысли. Я бы сказал то же самое, если бы ты любила кого-то другого, а не меня.

– Он сам предложил мне свободу.

– Зная, что ты не согласишься, – с горечью отозвался Фрей.

– Но как я могу! Я нужна ему больше, чем прежде.

Клянусь тебе, Фрей, я бросила бы его в любом случае. Но как я буду жить, если оставлю его сейчас? Как я смогу быть счастлива с тобой, помня, что этот бедный инвалид чувствует себя таким одиноким? Что бы ты подумал о нем, если бы он бросил меня ради другой девушки после подобного несчастья?

Фрей закусил губу. Он понимал, что Андра права, но не хотел признаваться в этом даже себе самому. Он почувствовал вдруг, что его недавняя радость тает словно снежный ком и с этим уже ничего не поделать. Душа Фрея разрывалась на части. Непереносима была сама мысль о том, что Андра должна посвятить свою жизнь нелюбимому человеку. О Господи, она еще так молода!

Отказаться от любви, страсти, веселья, когда самое время танцевать, веселиться, наслаждаться молодостью!

Фрей просто взорвался:

– Это несправедливо по отношению к тебе! Он просит слишком многого.

Андра сказала:

– Я должна остаться с ним, Фрей.

Он пытался спорить:

– Чудовищно с его стороны позволять тебе это!

Не поднимая глаз, Андра только беспомощно пожимала плечами. В душе она соглашалась с Фреем, ибо не могла сдержать презрения, которое испытывала к слабости Тревора. Все казалось кошмаром, а она жила в нем и не находила выхода.

Время, проведенное в больнице, было ужасно. Ей принесли обед в одно время с Тревором. С напускной беззаботностью девушка пыталась его подбодрить. Он преданно льнул к ней. Когда наконец она собралась уходить, сославшись на страшную усталость и желание отдохнуть, он взял обещание, что Андра вернется как можно скорее.

– Ты должна заставить меня почувствовать, что мне стоит жить. Ради Бога, не уходи надолго!

Но для нее даже мысль о возвращении в его палату была нестерпимой. Во время того обеда он, не переставая, говорил о свадьбе. Завтра в больнице пастор Грайем обвенчает их. Потом «скорая помощь» отвезет новобрачных в «Ля Пуансетт».

– Я знаю, что ты хотела иной свадьбы, девочка, – сказал он, – с моей стороны просто подло не распрощаться с тобой навсегда. Но что поделать… Я знаю, ты меня любишь и хочешь остаться со мной.

Потрясающий, фантастический эгоизм сочился из каждой поры этого человека.

Вынести это было невозможно. И все же она красиво уйти не смогла. Андра вцепилась в руку Фрея. Ее глаза были полны слез:

– О, помоги мне, помоги мне, Фрей!.. Мне так без тебя тяжело…

Дрожа всем телом, он прикоснулся губами к ее руке. Еще никогда в жизни Фрей Роулэнд не был так расстроен.

– Не думаю, что ты поступаешь правильно, Андра.

– Ты не можешь увезти меня из этого города, зная, что там лежит беспомощный инвалид.

– Могу! – сквозь зубы процедил Фрей.

– Это не так. Ты слишком хороший и добрый.

– Я обыкновенный человек и на героизм не способен. Ты же – наоборот.

– Ты зол на меня, – сказала она, и слезы покатились по ее щекам. Это разрывало его сердце.

– О Господи, Андра, не плачь! Я этого не вынесу. Я так люблю тебя. Я просто не могу допустить, чтобы ты, жертвуя собой, исчезла из моей жизни. Я хочу, чтобы ты была не героиней, а просто живым существом, как я.

– Нет, Фрей, я не могу пойти против своей совести.

– Может быть, мы все-таки найдем выход? Ты не могла бы сказать Тревору, что нужно немного подождать?

– Подождать чего? Сказать, что, если ему станет лучше, я порву с ним? А если нет – останусь?.. Нет, Фрей, я говорила с его врачом. Он уверен, что Тревор никогда не поправится. Мне не хотелось бы вдаваться в медицинские подробности, я плохо в них разбираюсь, но я знаю точно, что Тревор никогда не встанет с инвалидного кресла.

Фрей раздавил сигарету в пепельнице. Подошел официант, и пока он расставлял чашки, они молчали. К чаю так и не притронулись.

– Думаю, у меня нет права отговаривать тебя, если ты действительно так считаешь, – нарушил молчание Фрей. – Я первый встал между вами.

Андра горько вздохнула:

– Не жалей об этом, пожалуйста. Не ты встал между нами. Случилось то, что случилось. Я действительно никогда не любила Тревора. Потом поняла, что полюбила тебя. Вот и все.

– Я думаю, ты достаточно его любишь, если на всю жизнь готова оставаться сиделкой, – с холодным смешком сказал Фрей.

– О, дорогой, постарайся понять. Это не любовь, а жалость.

– Разве тебе не известна книга «Бойтесь жалости»? Автор без труда доказал, что это опасное чувство. Не забывай, что как только тебя с Тревором свяжут брачные узы, ты уже никогда не сможешь из них выбраться. Это тот брак, из которого женщине не уйти. Иное дело – помолвка.

– С одной стороны, – сказала Андра. – Но с другой – Тревор до сих пор уверен, что я приехала с любовью, желанием и до сих пор связана с ним узами клятвы. Я готова была разорвать их, зная, что у него оставались работа, полноценная жизнь, возможность встретить другую женщину. Но все изменилось.

Фрей стукнул кулаком по столу:

– Это кошмарно… просто кошмарно!

– Я знаю… О Господи! Я-то знаю это. – Андра ощущала невыразимое горе и боль. Ее мысли путались, постоянно возвращаясь к тому, что так мучило ее. «Я в западне, – с ужасом думала она. – Я как животное в клетке. И эта клетка моя совесть. Не знаю, как я все это вынесу, но уверена, что будет еще хуже, если позволю себе убежать с Фреем».

Они, как обреченные, спорили, обсуждая все заново. Потом поднялись и вышли на улицу. Фрей сказал, что ему нужен глоток свежего воздуха. Держась за руки, крепко прижавшись друг к другу, они как слепые брели по тротуару.

После долгого молчания, пытаясь в последний раз вернуться к постылому разговору, Фрей сказал:

– Кажется, мы уже обсудили ситуацию со всех возможных точек зрения. И приходим к одному и тому же выводу. Ты считаешь, что должна выйти замуж?

– Да…

– Ничего более ужасного случиться с нами не могло.

– Да, – словно окаменев, повторила она.

– Наверное, после этого я тебя никогда не увижу?

– Скорее всего так. Какой смысл в этих встречах? Мы просто будем разрываться на части и мучить друг друга.

Он заглянул в ее усталое, грустное лицо:

– Я не только теряю жену, которую, казалось, нашел. Мне к тому же придется постоянно думать о том, что всю жизнь она толкает перед собой инвалидное кресло. Хорошенькая перспектива!

– Не говори так, – воскликнула Андра в отчаянии. – Ты только мне душу растравляешь.

– Знаю, – ответил он. – Пусть я эгоист, циник, дьявол. Но я так люблю тебя, что не могу смириться с утратой.

Они подошли к парку. Людей было мало. Наконец-то им удалось затеряться, спрятаться от толпы.

Не сговариваясь, Фрей и Андра бросились друг другу в объятия. У них уже не было слез. Их руки сплелись. Закрылись глаза. Ничто не могло их сейчас оторвать друг от друга. Андре казалось, что в ее теле каждая клеточка отдается болью. Она чувствовала головокружение и тошноту.

– О, Фрей, я не хочу расставаться с тобой. Ты же знаешь, как я люблю тебя. Ты мне веришь? И все-таки мне придется покинуть тебя. Другого выхода нет. Иначе всю жизнь я буду стыдиться своей жестокости.

Он осыпал ее поцелуями.

– Я знаю, что ты любишь меня, но эта жертва слишком велика.

– Прости меня, прости! – Андра горько рыдала, спрятав лицо на его груди.

– Не надо так говорить. Ты – самая прекрасная в мире. Большинство женщин на твоем месте поступили бы так, как им хочется. Я восхищаюсь тобой, хотя решение твое принять не могу.

– Прости меня, – повторяла она, рыдая. Казалось, сердце ее сейчас разорвется.

Он обнимал, целовал ее, пытался унять боль, но успокоиться не смог. Он ласкал Андру так нежно и так безнадежно, словно старался запомнить каждую черточку ее лица, запах ее волос, каждый вздох, каждый взгляд.

– Никогда больше не видеть тебя! Это меня убьет, – бормотал он.

Андра подняла покрасневшие от слез глаза.

– Разве ты не согласен, что мы не сможем больше встречаться?

– Согласен, если мы должны оставаться святошами.

– Ты что, предлагаешь, чтобы мы затеяли интрижку, когда я выйду замуж за Тревора? – горько улыбаясь, спросила она.

– Необязательно так. Но почему нам не видеться хотя бы изредка? Разве у нас нет такого права? Разве мы не можем просить у жизни хоть бы это?..

– Ты же знаешь, к чему приведут такие встречи, – сказала она почти шепотом.

– Знаю, моя дорогая.

– Не кажется ли тебе, что в нашей ситуации это будет не слишком порядочно?

– Значит, ты решила стать настоящей героиней?

– О, Фрей! Разве это принесет нам хоть какое-то счастье?

– Я не могу вынести мысли, что никогда не увижу тебя, – упрямо повторил он.

Андра вздохнула и обняла его.

– Дорогой, не стоит продолжать. Это меня убивает.

– И меня тоже.

– Может быть, где-нибудь и когда-нибудь мы еще встретимся…

– И станем добрыми друзьями? – с грустной иронией добавил он.

Фрей понимал, что вряд ли может чем-то помочь ей. И совсем не чувствовал себя «добрым парнем». Гудвина он сейчас ненавидел. Этот неудачник стал неодолимым препятствием между ним и любимой. Возможно, с сарказмом подумал Фрей, это своего рода возмездие за то, что они с Андрой так спешили с разрывом помолвки.

– Может быть, ты права, – наконец произнес он. – И нам действительно лучше не встречаться. Во всяком случае сейчас.

Андра задрожала. Она выглядела такой усталой, растерянной, беззащитной, что он мгновенно понял, как она страдает, и прижал еще крепче.

– Бедняжка моя! Какой кошмарный день ты пережила. Ты выглядишь такой измученной. Ты здорова?

Она засмеялась нервно, оторвалась от него, вынула из сумочки расческу и пудру.

– Пожалуй, ты оценил ситуацию слишком скромно. Мне нужно привести себя в порядок и найти такси. Я должна вернуться в дом миссис Грайем. Я буду ночевать там.

– А завтра?

– Не спрашивай…

– Завтра ты выйдешь замуж за Тревора Гудвина. Какая глупость!

За последние несколько часов Андра перенесла столько потрясений, что больше выдержать не могла. Казалось, все ее существо наполнено болью. Почти машинально она припудрилась и причесалась. Очень интересно, что бы подумали Флэк и ребята со студии, увидев ее сейчас?

– О Господи, – вздохнул Фрей, – а я строил такие волшебные планы!

– Не надо сейчас об этом…

– О, моя дорогая! Сможешь ли ты со всем этим справиться?

– Я должна.

– Если ты почувствуешь, что нет больше сил, дашь ли ты мне знать?

– Да. Но я пройду через все. Когда вернусь в госпиталь к Тревору, мне будет проще. Теперь он полностью зависит от меня.

– Для него это, конечно, ужасно, – сказал Фрей, стараясь хоть как-то выразить свою симпатию к Тревору.

– Ужасно. Я думаю, нам придется вернуться в Англию и попытаться найти хорошего врача.

Фрей взял ее за руку. Они медленно вышли из парка и вернулись в отель.

Фрей попросил портье взять такси. Они сели в машину. Изможденная, Андра забилась в уголок. Она в Кейптауне с раннего утра, но еще ничего здесь не видела. Все как в тумане.

На мгновение она крепко сжала руку Фрея. Должно быть, они приближались к дому священника Элистера Грайема. Это означало, что надо проститься. Быть может, надолго. Андра боялась, что в эту минуту решимость изменит ей. Фрей поцеловал ее. И она ответила ему. Потом обняла.

– О Господи, лучше бы я умерла, Фрей!..

– Если все это так, может, поедешь со мной? – начал он, но тут же поправил себя:

– Нет. Ты считаешь, что должна остаться с Тревором. Я не хочу быть в ответе за то, что ты изменила свое решение. Должен сказать, что восхищаюсь тобой. Ты – удивительный человек. Даже лучше, чем я мог представить. Я буду помнить о тебе до самой смерти. Другой женщины в моей жизни не будет никогда.

Погруженная в глубокое отчаяние, она была похожа на призрак золотой девушки с корабля, подумал Фрей.

Достав визитную карточку, он вложил ее Андре в руку.

– Это адрес лондонского офиса компании «Аутспен». Если когда-нибудь я понадоблюсь тебе, пошли телеграмму. Я приду.

Андра невидящим взглядом посмотрела на карточку.

– Мне очень важно знать это, – еле слышно сказала она. – Большое спасибо.

Что ты будешь делать сейчас?

– Вернусь на корабль, чтобы как можно скорее выбраться из этого проклятого города. Слава Богу, мы отплываем в Дурбан.

– И ты будешь возвращаться через Кейптаун?

– Да. После того как побываем в Порт-Элизабет и Ист-Лондоне.

– О Боже! – в отчаянии сказала она. – Ты снова будешь так близко от меня.

Я не хочу об этом думать.

Он крепко сжал ее руку:

– Я больше не сойду на берег. Не приближусь к тебе. Постараюсь не думать о нас.

Она закрыла глаза. А он продолжал:

– Но я знаю, что мне это не удастся. Проклятье! Я буду думать о тебе каждый день, каждую минуту. Вот так, – добавил он, когда машина остановилась. – Я вынужден оставить тебя здесь. Да поможет тебе Господь. Ты взвалила на себя тяжкую ношу.

Она задыхалась.

– Прости. Я причинила тебе такую боль.

– Не беспокойся обо мне. Ты сделала меня счастливым там, на корабле.

Андра прижималась к Фрею, слезы бежали по ее щекам.

– Фрей, Фрей…

– Не сдавайся, милая, если ты действительно решила поступить так, – мягко сказал он и помог ей выйти из машины. – Но если ты изменишь свое решение, дай мне знать.

Это были его последние слова. Он видел, как на пороге дома Андру приветствовала миссис Грайем. Дверь закрылась.

Фрей приказал шоферу ехать в клуб. Хотелось напиться. Забыть обо всем на свете. И не вспоминать о том, что Андра собирается совершить непоправимое выйти замуж за Тревора Гудвина.

Однажды холодным сентябрьским утром, так напоминавшим об Англии, Андра вошла в гостиную, чтобы поставить в белую вазу высокие лилии. Андра вздыхала, разбирая цветы. Но когда отошла на шаг, чтобы оценить свою работу, на ее лице отразилось не удовольствие, а только усталость и печаль.

В соседней комнате слуга одевает Тревора. Скоро его ввезут сюда. И Андра должна его развлечь. Именно это стало ее ежедневной обязанностью.

Каждое утро было похоже на предыдущее. Беспомощный Тревор в инвалидном кресле. И никакой надежды. Его осматривали известные южноафриканские и иностранные доктора. Приговор всегда был одинаков. Никогда больше Тревор не сможет ходить. В остальном его здоровье опасений не вызывало.

Андру раздражало его слишком богатое воображение: он постоянно строил разные планы, отбрасывал их и при этом не переставал жаловаться. Именно Андра стала объектом его излияний. Общаться с ним было очень трудно, но она жалела его, понимая, как ужасно оказаться в таком положении.

Каждое утро они сидели в гостиной или на веранде, выходившей в сад. Андра играла на пианино или болтала о друзьях, которые частенько навещали их.

Бывшие сослуживцы и приятели Тревора глубоко сочувствовали живому, красивому молодому человеку и, возможно, – его красивой и знаменитой жене.

Андра принимала гостей только ради Тревора. Ему нравилось, когда собиралась большая компания. Одиночество и скука его угнетали. Общества Андры было недостаточно. Она была благодарна, когда выпадала возможность оставить его с добрым приятелем и побродить по парку, пройтись по магазинам или покататься на машине. Это было ей необходимо, ибо со дня свадьбы он настоял на том, чтобы она оставалась с ним и днем, и ночью. Они спали в одной комнате. Ночью Тревор просыпался и просил поболтать с ним. Обычно он извинялся, что мешает ей спать, объясняя это невыносимостью мрачных бессонных часов, когда только Андра могла успокоить его и заставить заснуть.

Он стал ее ребенком. Она – его матерью. Они никогда не будут мужем и женой.

Тревор интересовался только собой. Правда, он признавал, что она прекрасно заботится о нем, но тут же добавлял, что Андра должна испытывать от этого только удовольствие. Однажды один из его друзей восхитился, как повезло Тревору – рядом с ним такая красивая и преданная сиделка. Тревор рассмеялся:

– Но Андре нравится ухаживать за мной. И она счастлива, ведь я мог погибнуть во время этой ужасной катастрофы. А так я все-таки рядом. Это много значит для нее. Не так ли, милая?

Андра тихо ответила:

– Конечно.

Глава фирмы, в которой работал Тревор, Джек Фелдаз, был особенно добр. Он делал для Тревора все, что мог. Деньги не были проблемой. В «Ля Пуансетт» доставлялись цветы, фрукты, сигары и пластинки из Лондона.

Но вчера, как и следовало ожидать, из компании пришло письмо, сообщавшее, что они весьма сожалеют, но Тревор не проработал достаточно долго, чтобы получить право на пенсию. Его зарплата сохраняется в течение года. Но на это место уже принят новый менеджер.

Андра понимала, насколько горьким будет такое известие для человека, который так много работал, чтобы подняться наверх. Прочитав письмо, Тревор сорвался и расплакался как ребенок. Андра уже привыкла видеть своего огромного загорелого мужа в слезах. Ее это больше не шокировало. Она понимала, что Тревор слаб и сентиментален, хотя иногда бывает жесток, как, впрочем, все люди с таким характером. И если нужно было излить горечь и желчь, именно она становилась мишенью. Иногда он впадал в такое состояние, что безжалостно упрекал во всех своих бедах ее:

– Тебе все равно, жив я или мертв. Ты можешь делать все, к чему привыкла.

Ты до сих пор мисс Андра Ли, кинозвезда. Ты не стала миссис Тревор Гудвин…

Я чудовище…

Так он терзал Андру, пока ее терпение не иссякало. Однажды, не выдержав, она попросила его успокоиться:

– Я вышла за тебя замуж и забочусь о тебе. Больше я ничего не могу сделать! – выпалила она во время словесного поединка.

А он хитро посмотрел на нее и спросил:

– Это тебе в тягость? Твоя любовь не может выдержать испытаний? Если бы ты попала в катастрофу, клянусь, мне было бы нетрудно ухаживать за тобой.

Очень сомнительно… Но она ничего не сказала, просто пожала плечами.

Постоянные сцены с мужем стали сказываться на ее нервах. Она старалась взять себя в руки и не реагировать на его истерики. Андра пыталась внушить себе, что Тревор не думает и половины того, о чем говорит. Это все реакция на шок после несчастного случая. Нужно быть снисходительной.

Андра поступала именно так. Но иногда, не выдержав, она убегала из дому.

А возвратившись, находила его раскаявшимся и готовым снова рыдать у нее на груди:

– Я эгоистичная свинья. Не оставляй меня. Прости меня.

Такими просьбами он пытался ее подкупить.

В это утро, закончив расставлять цветы и ожидая Тревора, Андра позволила себе редкую роскошь – подумать о Фрее.

О Боже, как далек страшный день, когда она сказала ему «прощай». Прошло только несколько месяцев, но казалось, что она жила и умерла уже дважды.

Андра была на грани срыва. Все, что ушло, оказалось слишком дорогим, а груз добровольной жертвы – непомерно тяжелым.

Она радовалась, услышав, что «Аутспен Квин» отплыл в Порт-Элизабет. Лучше знать, что Фрей где-то далеко от Кейптауна, и не мучиться, что он где-то близко. Конечно, на обратном пути он снова будет рядом с ней. Андра молилась, чтобы Фрей не сходил на берег. Он обещал, что не сделает этого.

Даже мысль о случайной встрече была невыносима. Несмотря на свой благородный жест по отношению к Тревору, Андра со временем поняла, что способна сбежать от него. Когда была свободна, то чувствовала, что не сможет бросить Тревора.

Теперь же, когда связана с ним, вопреки всему, на ум приходили мысли о разрыве.

Андра получила лишь одно подтверждение тому, что Фрей помнит ее. В день, когда «Аутспен Квин» пришвартовался в Кейптауне по дороге в Англию, цветочник принес ей огромный букет красных роз. В нем была карточка с инициалами «Ф. Р.». Она разорвала карточку на мелкие кусочки и проплакала над розами почти весь день. Она поставила букет в спальне и не могла заставить себя выбросить цветы, даже когда они завяли. Тревор, конечно, поинтересовался, кто прислал розы. Она ответила:

– Откуда я знаю. Многие присылают цветы…

Его такой ответ удовлетворил.

Воспоминания о дне свадьбы были ужасными. Иногда все начинало казаться фарсом. Как будто Андру наказали за то, что она влюбилась во Фрея.

Мистер Грайем провел свадебную церемонию в больнице. Вокруг кровати собрались доктора, медсестры и друзья Тревора. На Андре было прелестное белое платье из гипюра – Тревор хотел, чтобы невеста была в свадебном наряде. Тогда он будет чувствовать себя увереннее.

Миссис Грайем оказалась человеком, на которого можно опереться. Поняв, что, кроме катастрофы с женихом, невеста пережила еще какую-то драму, добрая женщина сделала все, что было в ее силах, чтобы помочь несчастной девушке пережить невыносимую церемонию.

В какой-то момент миссис Грайем заметила, как побелело лицо Андры, и она испугалась, что девушка упадет в обморок. Взяв холодную дрожащую руку Андры, она прошептала:

– Мужайся, моя дорогая. Ты поступаешь правильно.

Бог вознаградит тебя.

Эти слова слегка поддержали Андру, но она совсем не чувствовала в себе христианского смирения и не верила, что есть Бог, который вознаградит ее.

Ему было наплевать, что она любила Фрея и бросила все ради больного человека. Андра упрямо не разрешала своему сердцу молиться. Когда Тревор надел на ее палец кольцо, она ничего не почувствовала. Все закончилось, Тревор притянул Андру к себе, поцеловал ее и сказал, что она полностью изменила его жизнь. Но ее собственная жизнь, казалось, кончилась.

Потом последовало еще одно испытание. После приема, шампанского, торта, доброты и веселья друзей пришла пытка ночи. Она ненавидела те долгие часы, когда лежала рядом с Тревором, а он ласкал ее и говорил о своей страстной любви. Он извинялся, что никогда не сможет стать для нее настоящим любовником. Андру наполнили отвращение и ужас из-за того, что она сделала.

Во время первой брачной ночи он расплакался, не найдя в себе сил сдержаться. Андра жалела его, гладила по голове, шептала, что никогда не покинет, и объясняла, что в мире есть много другого, кроме физической близости. Андра знала, что ее страсть умерла с уходом Фрея.

– Но мы никогда не будем иметь детей, – стенал Тревор.

– Я не хочу детей, – искренне отвечала она.

Андра говорила правду. Она не хотела ребенка от него. Не хотела близких отношений с Тревором. Она полностью принадлежит Фрею, хотя больше никогда не увидит его.

Вчера она получила длинное письмо от матери с обычными рассуждениями о доме и отце и подробностями той скучной жизни, которую вели ее родители. Оно заканчивалось словами высокой похвалы, какими миссис Ли обычно не баловала дочь:

«Мы с папой поражены, как благородно ты поступила. Когда я впервые услышала страшные новости, то испугалась, что ты порвешь с бедным мальчиком.

Но ты поступила правильно, и я уверена, что всемогущий Бог вознаградит тебя…»

Еще одно обещание благодарности Господа. Гораздо больше ее тронула записка, полученная от Флэка Сэнки.

«Клянусь матерью всех святых, ты все-таки сделала это, – писал он. – Я думал, что ты сумасшедшая, когда отказалась от карьеры и уехала к этому парню, но выйти за него замуж при таких обстоятельствах – поступок лунатика!

Это страшная судьба для такой молодой и очаровательной девушки, как ты.

Зачем ты так поступила? Нас всех это тронуло, но мне кажется, что ты неправильно понимаешь добродетель. Хотя, должен заметить, что восхищаюсь твоим благородством. Но это же самоубийство! И все-таки жизнь есть жизнь, и если изменятся обстоятельства и тебе понадобятся деньги, на студии тебя примут в любое время. Помни это».

Она часто вспоминала эти слова. Тревору Андра не показала письмо, не желая его волновать, но сказала, что Флэк и все ее коллеги-кинематографисты хотят, чтобы она вернулась. Тревор сразу же объявил, что не покинет Южную Африку и своих друзей.

– Какого черта я должен ехать в мокрую Англию и замуровать себя в ужасной лондонской квартире! – ворчал он. – Нет, мы остаемся на солнце, здесь мы можем иметь слуг, пока есть деньги. А я кое-что успел накопить.

Она не спорила, прекрасно понимая, что придет время, и Тревор должен будет признать реалии жизни. Они не могли жить, как миллионеры, в Кейптауне.

Жизнь в этом городе была очень дорогой, и ни сбережения Тревора, ни щедрости мистера Фелдаза не могли покрыть их расходов. Сестра Тревора писала, что ее дом открыт для него в любое время, но у нее была школа, собственная жизнь, так же как и у родителей Андры. Нет, Андра знала, что наступит день, когда ей придется вернуться на студию и зарабатывать на двоих.

Андра скучала по дому. Уезжая, она верила, что ее ждет величайшее счастье. Вместо этого пришлось узнать бездонную печаль.

Этим серым днем в Африке она мечтала о сером дне в Англии. Андра вспоминала о своей квартире на последнем этаже, о том, как Роза Пенхэм приходила за письмами, о том, как Флэк организовал для нее новый контракт.

Ей необходимо вернуться к работе и хоть ненадолго забыть о Треворе и своем замужестве.

Все могло обернуться прекрасно – но только с Фреем.

О, Фрей, голубые-голубые глаза, соленые от моря волосы, сильные руки, обнимающие меня. О, Фрей, которого я люблю и буду любить до смерти. Где ты сейчас?