Текст книги "Люгер (СИ)"

Автор книги: Денис Владимиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Эта реплика окончательно «успокоила» парня, обидев не на шутку. Дамы, прибывшие с ним, поспешили выступить в защиту: «да он нас спас!», «он Леночке помог», «так нельзя!» и прочее в том же духе. Прекратить галдеж удалось не сразу. Я же в дела рейдеров не вмешивался и не лез в разговор, сам человек тут новый. И не люблю заниматься просвещением. Девушка, до этого усевшаяся на сиденье рядом, и даже пытавшаяся завязать разговор, представившись – «Алиса», но услышав ответ: «Люгер», постаралась тогда отодвинуться, теперь, после всех реплик о моей кровожадности, пусть и оказавшихся шуткой, вовсе прижалась к подруге. С другой стороны, шутка то шутка, вот только плохо затертые потеки крови на полу, оружие в руках, моя хмурая морда, которая не могла принадлежать законопослушному гражданину, что даже Дохлер отметил, отпять же тактические очки, скрывающие глаза – все это говорило о доле истинности в словах рейдеров. И если пока еще никого не прибил, то в ближайшем будущем за этим дело не встанет.

Наша колонна медленно, с пешеходной скоростью, ползла по улицам. Чем обусловлен данный факт – я не знал. Но с вопросами не лез. Или догадаюсь сам, или же спрошу потом у Третьяка, когда один на один останемся. По моему скромному мнению, надо было резко подъезжать к необходимому зданию, оперативно грузиться и валить, валить к чертям отсюда в обжитые места.

Третьяк,  с большим трудом добившись своей цели – всеобщей тишины, если данный термин применим к пятерым представительницам прекрасного пола, добавившимся к нашей Ирии, и одному не совсем адекватному, по местным реалиям, индивиду, начал вещать об общих чертах жизни в Улье. Говорил, любо-дорого послушать. Кратко, четко, сопровождал свои описания примерами. Отвечал частично на вопросы, которые сыпались, как из рога изобилия, и были самые разные  начиная от вполне типичных: «как вернуться домой?» и «а если укусят, мы тоже зомби станем?», до категоричных заявлений: «Бл...ди, врете вы все! Верните нас домой быстро! У меня папа вас всех в асфальт закатает!». Горластой оказалась довольно милая, пусть и рослая, белокурая деваха, и была она не дочерью криминального авторитета, а вполне себе любимым чадом законопослушного депутата местной губернии, который сдавал декларации и жил по средствам.

Однако по мере рассказа Третьяка, с нее сползал один броневой лист за другим, маргарин плавился, пачка за пачкой, а у табуретов отваливались ножки[1]1
  Понять (жарг.).


[Закрыть], и, наконец, уже обычная девушка, напуганная и растерянная, горько заплакала, спрятав лицо в ладони. Парень тоже успокоился. Выяснилось, что фактически перед нами тот, кто всех собрал в кучу, обеспечивал едой и водой, какими-то медикаментами, а также лично убивший нескольких, пусть и низших зараженных. Для меня это говорило о многом, вспомнив свою первую славную битву, когда прыгун едва меня не сожрал, и это здорового, вооруженного мужчину. Вот так! А парень без всяких пистолетов, автоматов и клевцов, где палкой с гвоздем, где и вовсе строительным отвесом на цепочке, который продемонстрировал с гордостью, но забил шесть штук, и ведь по внешнему виду и поведению не скажешь. Штаны опять же...

– Я ведь «Ходячих» смотрел, а «Нация Z» – любимый сериал! В игры играл, тот же «DayZ»! Смотрю – мертвяк! За ним второй! Сразу все понял, как щелкнуло, больше всего боялся, что укусит и сам таким же стану... Аленка! – неожиданно, будто вспомнив, почти крикнул он, и тут же обратился к Третьяку, резко подавшись вперед, – Мужики, вы должны помочь! Вчера утром мы с Сергеем, Тамарой и Оксаной оставили здесь, совсем недалеко девушку. Ее покусал мертвец...

– Зараженный, – односложно ответил крестный.

– Да, какая разница! Мы, да и она, думали, что теперь Алена станет такой же. Убить ее рука ни у кого не поднималась, хоть и просила! За гранью зла и добра это! А так все признаки заражения налицо были! Как в кино – слабость, бледность... Это я сейчас понял, что ей необходим был как он, чем вы нас поили,... Живец! Да, точно, живец! А тогда подумали – все! И девушка хорошая. Ребят, я очень прошу, давайте сделаем доброе дело, она, наверняка, еще живая! Раз мы живы...

– Зачем нам она? – Третьяк безразлично посмотрел на хипстера. Тот зло воззрился в ответ, открыл беззвучно рот, закрыл. Замолчал, через секунд пять начал говорить, четко, с едва скрываемым гневом, и почти не размахивая руками:

– Во-первых, с женщинами у вас должно быть хуже, чем с мужчинами? Так? Выживать их должно меньше! А здесь имеется очень красивая девушка! Очень! Как бы ее описать-то лучше... Видели, наверно, Ким Кардашьян? Вот такая, почти один в один! – зашел с козырей парень, бесспорных для мужчин, по крайней мере, если та Ким и эта совпадала с моей реальностью, а вот для девушек такое «предательство» спутника стало вероломством еще тем. Пара из них, сейчас поморщилась брезгливо, уже почти с ненавистью взирая на того, кого несколько минут назад спасали от несправедливого гнева рейдеров, даже блондинка прекратила навзрыд рыдать по сломанной в одночасье судьбе. Подняла лицо,  от слез ставшее довольно некрасивым, опухшим, открыла рот,  ее опередил Каспер.

– Это с большой жопой которая? – у  наших спутниц промелькнули на лицах победные улыбки, мол, я всегда знала, что...

– Да, она самая, брюнетка, глаза большие, губы пухлые, волосы шикарные, – продолжал рекламировать оставленную девушку хипстер.

– Ты лучше скажи, какие у нее буфера?! Что мне ее глаза и волосы! Пусть хоть лысая будет! Рот есть, жопа есть, а с сиськами как? – рейдер мечтательно прикрыл глаза.

– Нормальные у нее буфера, вот такие, – резко ответил парень, изобразив уж совсем непомерные размеры, насколько рук хватало, и насколько позволяло пространство между,  – Дело не в этом, она человек отличный...

– Ну, да-да, и как в живого человека этим самым тыкают? – развеселился уж совсем Каспер.

– Закройся, – Третьяк хмуро посмотрел на спутника, затем перевел взгляд на парня, – Ты тоже по делу говори. А то сиськи-пиписьки, человек... Зачем нам суетиться? Что в ней эдакового?

– Она очень умная, формацевт, может помочь с лекарствами, медицинское образование, несколько статей в научных журналах. А еще она очень смелая! Для вас тоже может быть материальная польза, там, рядом ювелирный – наберете золото! И, охотничий... точнее рыболовный магазин, но там арбалеты есть, ножи, пневматика всякая, даже ППШ кто закос под раритеты любит, одежда по обстоятельствам, прицелы и многое другое. Я там бывал месяца два назад! Поэтому видел своими глазами все.  И я бы его сам вскрыл, но там какой-то мутант крутился. Здоровенный, не меньше двух метров высотой, рогатый, мощный... Для вас с оружием он не опасен! Вам разве не нужно оружие и золото? Понимаю, что пневматика это баловство, но стрелять учиться подойдет. Плюс, арбалеты, они должны быть востребованы! Пока вы грузитесь, я тем временем за ней сбегаю...

– Далеко?

– Совсем нет! Тут чуть дальше метров через пятьсот, если также прямо ехать будем, перекресток будет, направо еще метров сто-двести. Можете, просто остановиться, подождать, а я сам за ней сбегаю! Ну и какое-нибудь оружие мне дайте, хоть пистолет!

– Адрес? – Третьяк находился явно в раздумьях.

– Улица Пятьдесят лет СССР, дом тридцать два, там такая свечка девятиэтажка рядом. Вот в ней, снизу «Пятерочка», оставили в подсобке. Еды, воды, лекарств ей всяких я принес...

Третьяк потянулся к тангете рации. Односложно в трех фразах пересказал командиру суть разговора. Поморщился, видимо прилетело совсем что-то нелицеприятное. На общем канале же тишина.

– Гранит, да мне дела нет! Поступили данные, я доложил! Командир – ты! Вот и решай, – и через минуту, – Хорошо, хорошо. Ясно...

– Люгер, Каспер, и ты, – ткнул он пальцем в парня, – Готовьтесь, минут через десять-пятнадцать до нужного перекрестка доберемся. Сворачивать никто не будет, но двадцать минут у нас есть. Пойдем, спасем рядовую Ким, если она еще жива, конечно.

– Может и жива, сам видишь – считай всех тварей, кого в орду завербовали, а кто и в соседний кластер за новой хавкой подался, – выдал Каспер.

– Кстати, я – Алесей, можно Леха, – протянул руку хипстер.

– Пока ты никто, – смерил хмурым взглядом Третьяк раскрытую ладонь, отчего парень так и замер, на миг на лице промелькнула гримаса обиды, но он справился с собой. Крестный же продолжил,  –  Ты не куксись, спасем девчонку, может кто-нибудь и станет твоим крестным. Процедуру объясню. И да, это важно. А ты, Каспер, – ткнул он пальцем в порывавшегося что-то сказать рейдера,  – Сиди тихо. Не порти свежаку реноме, да и примета плохая, если давший имя сдохнет в тот же день.

– Опять ты со своим...

– Снова, – резко ответил Третьяк, – Готовимся.

Парень неожиданно для меня достал смартфон, довольно дорогую модель с большим экраном.

– Девочки! Говорим свои размеры! И не галдим! Лена – ты первая! Ничего не обещаю, но если попутно получится, то захвачу что-нибудь теплое,  – скомандовал хипстер, быстро-быстро набирая на своем смартфоне, так – пальцы летали. Самое удивительное заключалось в другом,  парню удавалось вычленять среди разноголосого гвалта необходимую информацию. Управился за несколько минут, потом обернулся к крестному – Мужики, мне бы тоже какое-нибудь оружие выдали, а?

– Умеешь? – спросил тот.

– А то! Я в тир ходил, почти каждые выходные.

Тот, покопавшись в сумке под ногами, протянул ему ПММ в кобуре, расщедрился и на пару магазинов. Все!

– Из автомата я тоже могу, –  не стал стесняться парень, осматривая пистолет. Выщелкнул магазин, вернул его на место, передернул затвор, поставил на предохранитель, убрал в кобуру, которую прицепил на ремень. Проделал он все сноровисто, быстро, видно, что действительно доводилось оружие не только на картинках видеть.

– А говномета тебе не надо?! – хохотнул неугомонный Каспер.

– У меня уже есть! Метнуть какаху?! – с вызовом посмотрел пацан. Надо же, а дух у него имелся. Нечасто так получается и строго по поговорке – первое впечатление обманчиво.

– Нет, автомат я тебе не дам! – вполне серьезно ответил крестный, ставя точку в разгорающемся конфликте, – Пойдешь, во-первых, под прикрытием, во-вторых, я не знаю, умеешь ли ты с ним обращаться. Сказать можно все, что угодно, и даже уметь разбирать-собирать. А любому из нас не очень хочется, чтобы с дружественной стороны прилетело. Еще раз повторяю, покажешь себя, разговор другой будет. Поэтому, собрался, подобрался, без лишней суеты, соплей, выполняешь приказы на раз. Понял?

– Понял, – ответил тот.

Нищему собраться – только подпоясаться. Тубус РПГ-26 за плечи, автомат итак на боевом взводе, магазины к нему все полные. Я их набил сразу же после стычки с бандитами, пистолет на месте, как и гранаты в подсумках, нож, клевец, к которому уже начал привыкать и который уже почти не мешался и не путался в ногах. Интересное штука время, так подумаешь, прошло после боя с мурами всего ничего, какие-то несколько часов, а сейчас казалось, что уже сутки, а то и двое миновали. Вот она насыщенная жизнь. За это время уже успели меня окрестить, едва не прибив при этом, бандита казнить, новичка потерять, и двух суперэлитников уничтожить, понаблюдать за ордой, встретить выживших, мне увидеть непонятно кем и непонятно для чего намалеванную дрянь на знаке.

Едва только колонна остановилась, как Третьяк приказал – «на выход». Пятьдесят лет СССР – типичная примыкающая к проспекту улица для российского города-миллионника. Зеленые насаждения, стеклянные витрины магазинов, редкие вдоль тротуара скамьи, ограждения проезжей части из железных труб. На дороге брошенные автомобили, троллейбус возле остановки, один рог отчего-то у него отсоединился от проводов.

И тишина. Давящая, на уши, разъедающая спокойствие, когда нет ни единого звука. Подспудно ждешь чего-то плохого.

Тут и там выбитые стекла, иногда валялись какие-то брошенные сумки и пакеты, обрывки окровавленной одежды, хорошо так  объеденные человеческие костяки. Не знаю, может, у зараженных есть какое-то свое чувство прекрасного, но поразил обглоданный человеческий череп, в широкополой шляпе лихо заломленной набекрень, скалящий зубы, и взирающий на нас с витрины дорогого бутика женской одежды, рядом с головами манекенов.

Передвигались мы от укрытия к укрытию. Прятались за машинами, киосками. Все сводилось к простому, добежать до нужного места, осмотреться, наметить маршрут. И вновь перебежка. Очередная остановка получилась за перевернутым автобусом, который протаранил ограждение, выскочив на тротуар, а здесь завалился на бок, врезавшись в пятиэтажное здание, первые этажи которого к удивлению не были отданы на откуп под торговые точки. Кругом все было засыпано битым стеклом, тут и там пятна от крови, кое-где человеческие останки. Вообще, этот запах разлагающейся плоти, казалось, пропитал собой даже волосы, нет-нет и вроде как откуда-то доносился, когда рядом и намека на остаки пиршеств зараженных не было.

Третьяк, выглядывая из-за жестяного угла кузова, внимательно рассматривал улицу – до нужного нам дома оставалась пара бросков. Уже была видна и сама «Пятерочка». Вокруг никого. Тут я услышал какое-то скуление из разбитого зарешеченного окна первого этажа. Похлопал по плечу крестного, тот обернулся, я кивком указал, куда надо было смотреть, потом руку приложил ладонью к уху. Вроде бы понял меня правильно, тоже замер.

– Проверим! – вынес он свой вердикт, – Странно это... Странно... Людей живых я могу почувствовать, на зараженного тоже не похоже. Да и не умеют они издавать такие звуки. Что за ерунда? Впрочем, дар у меня слабенький, еще и в этих городах сам черт ногу сломит, – прокомментировал, явно озадачившись, крестный, – Каспер, прикрывай, мы с Люгером проверим, ты свежак сиди тихо и не дергайся.

Парень кивнул, лицо сосредоточенное, пистолет в руках. Хипстер вот никак не походил на представителей из массы этих расхлябанных товарищей, зачастую лишенных элементарного инстинкта самосохранения.

– Но она там! Девушка! Вдруг опоздаем? – произнес он обеспокоенно, и мотнул в нужном направлении головой.

– Успокойся. Если до сих пор не умерла, и не сожрали, за пять-десять минут с ней точно ничего не произойдет. А здесь проверить надо, аномалия, мать ее размать, – похоже, Третьяк сам заинтересовался, почему его дар дает сбой. Уверен, где-то процентов на семьдесят, если бы знал точно, кто там, даже бы не почесался лишний раз.

– Люгер, на минуту дай ресовский нож, – протянул он руку, ни на секунду не сомневаясь, что я выполню просьбу. Аккуратно, чтобы ненароком не задеть себя, в памяти еще отчетливо был образ бетонного постамента, от которого пусть и когти, но такие же как этот девайс, отделили изрядный кусок вместе с арматурой, при этом без всяких усилий со стороны Третьяка.

Четыре ловких взмаха, решетку придержал я, затем еще пара движений и остатки стекла, вместе с частями алюминиевой рамы, пластиком, куском подоконника выпали наружу. Звякнули о бетонную отмостку. Третьяк, внимательно посмотрев на нож, сказал

– Шесть зарядов всего осталось. Так, что напрасно не используй. Давай, за мной!

Попали мы в самую обычную комнату полуторки. Небольшой беспорядок, но скорее оставленный хозяевами, когда они покидали по своим делам дом. Следов борьбы не видно, крови тоже. Уже радовало. Скуление усилилось, оно явно шло с кухни. С оружием наизготовку, я первым заглянул туда.

На полу возле огромной красной и пустой миски лежала большая собака. Она чуть приподняла голову, вновь раздалось скуление. Довольно взрослый, но судя по морде, все же еще щенок среднеазиатской овчарки. Алабай, как мы их называли, хотя некоторые матерые собачники с пеной у рта доказывали, что это слово означает лишь определенную окраску у данной породы, а не ее саму. Вполне может быть и так, но с привычками спорить сложно.

Пес, отчего-то я сразу определил гендерную принадлежность, несмотря на худобу, смотрелся серьезно – здоровый, мощный и широкий в кости, с огромной пастью, откуда сейчас вывалился длинный язык. Эдакий маленький медведь, и не плюшевый. Шерсть короткая и густая со светло рыжими подпалинами на боках и спине, купированные уши и хвост. Широкая белая лобастая морда, глаза умные. Алабай вновь заскулил, и как-то обреченно вздохнул.

– Тьфу ты, псина! – выругался, выглянувший из-за моей спины, Третьяк – А я думаю, что такое?... Неужели дар отключился полностью? Вас вижу, здесь пустота. Короче, уходим, Люгер.

– А его так бросим? – ткнул пальцем в собаку.

– Ну, пристрели, коль жалко, а патроны у тебя бесконечные, или вон ножом по шее. Все лучше, чем живец переводить, – односложно ответил тот, осматривая внимательно кухню.

– Ему тоже живец нужен?

– А ты думал! Всем он нужен, по крайней мере, иммунным. Тьфу ты, – Третьяк посмотрел на меня, как на дурака, когда я снял с пояса флягу, – Неужели ты хочешь...

Как-то было плевать, что он думал. А, крестный, видимо почувствовав при помощи своего умения, что воздействовать на меня бесполезно, только скривился, будто проглотил минимум лимон. Морда вновь покраснела, как всегда, когда ему что-то не нравилось. Индеец херов!

Я же, присев на корточки рядом с собакой, приподнял ее голову и влил в полуоткрытую пасть грамм под сто живца.

– Осмотрю тут все, а ты скорее, времени мало, а нам еще девчонку надо проверить, – вышел в комнату он, откуда сразу же послышались звуки открываемого шкафа. Что хотел найти, непонятно. Я же за три захода споил псу почти полфляги.

– Хороший, мальчик, хороший, – тихо говорил, почесывая алабая между ушей. Тот продолжал скулить, но менее обреченно, что ли. Да и, вообще, судя по всем признакам, приходил в себя. Нос, бывший сухим, теперь увлажнился, несколько раз, пока безуспешных, попытался встать на ноги, но получалось лучше и лучше.

– Как бы пристрелить псину не пришлось, сейчас оклемается окончательно, на нас кинется, так что давай скорее, Люгер! Сделал доброе дело, и пошли.

– Я его себе заберу.

– Это он тебя сожрет, а не ты его заберешь! Один – собачку, второй – девочку, третьему – куклу... Не рейд, а новогодний утренник какой-то в школе для дебилов! – проворчал тот, но видя, что мне безразлично, и я твердо намерен сделать озвученное, притащил откуда-то из прихожей здоровенный мешок собачьего корма, – На покорми его, и напои потом, а то еще тащить придется... Надо было тебя Гринписом крестить...

Пес уже неуверенно поднялся на лапы и теперь принюхивался ко мне. Затем лизнул протянутую руку, уткнулся головой в ладонь. Надо же, какой умный, сразу понял, кто его спасает тут. Я почесал алабая за ухом, тот же неодобрительно посмотрел на крестного, зло так, клыки оскалил, шерсть на загривке чуть вздыбил.

– Свои, свои, мальчик, – потрепал за холку я, ожидая, что сейчас еще и на меня зарычит, тогда придется оставлять, это все-таки не болонка или такса, а почти семьдесят кэгэ мышц, нацеленных на убийство, точнее на охрану и защиту, вот только для другой стороны при такой пасти она вряд ли бы закончилась чем-то иным. Собака послушала меня, махнула огрызком хвоста виновато так.

– Ты, смотри, еще и скалится, – неодобрительно покачал головой Третьяк, и пригрозил псу пальцем, – Будешь на меня так смотреть – пристрелю. Хорошо запомни!

Алабай только зубы оскалил, но голос не подал, чем меня обрадовал до глубины души. Не нравился мне беспричинный лай. .

Аппетиту собаки можно было только позавидовать –   ел, а точнее, жрал он мощно, заглатывал, не жуя, словно понимая,  не время для вдумчивого обеда. Затем жадно вылакал всю воду из моей фляги. Остатки корма, чуть рассыпав из целлофанового пакета, килограмма под три-четыре, я засунул в трофейную мародерку, которую захватил с собой. И нацепил ее с помощью Третьяка за плечи, в районе пояса находилась сейчас еще цементовская, которую я не отцеплял.

– Будешь Хеклером! – прежде чем уходить, потрепал по холке животное, которое опять выказала радость. Имя само пришло на ум, только глянул на собаку – точно Хеклер, – Давай, двигай за нами и тихо.

Скомандовал я, тот только посмотрел умными глазами, на секунду даже показалось, что все он понял. Вот так. Имея свой дом и мечтая всю жизнь о собаке, с моей работой возиться с ней времени бы не оставалось, завел получается тогда, когда нет ни дома, ничего. Причудливы жизненные изгибы.

Парень недовольно посмотрел на собаку, затем многозначительно и красноречиво взглянул на крестного, тот только пожал широкими плечами и ткнул пальцем в меня. В чем проблема-то? Не устраивает, что прихватил пса, вроде как зря время теряем? А меня кто-нибудь спрашивал, нравится или нет, мне спасать незнакомую девку, прикрывая ублюдка в штанах-обосранцах, которую он же, от великого ума, бросил умирать? Никто. Однако я здесь, рискую своей башкой, поэтому хоть слово против услышу – выбитые зубы хипстер будет собирать сломанными руками.

С огромным трудом справился с желанием пробить мощное пенальти свежаку в голову. Два широких шага, и тот же лоу-кик с правой. Тот как сидел на корточках, так и ляжет здесь же, а я добавлю по почкам и печени. Ощерился еще недовольно, собака его, видишь ли, не устраивает. На секунду даже представилась картинка, как парень от удара кубарем летит на асфальт, туда же пистолет, который он держал двумя руками, ствол был направлен вверх, ни дать ни взять спецназовец на задании.  И хват рукояти вроде бы грамотный, будто на соревнованиях IPSC. Стоп, а ведь это очень характерная у него царапина-мозоль на большом пальце от предохранителя. И величина рук, как раз под Макаров. Надо же, и куда я все время смотрел, внимания на этот фактик не обратил.

С проснувшейся наблюдательностью стала уходить и злоба. Вообще, частью разума понимал, что со мной далеко не все в порядке, никогда эмоции у меня не выходили из-под контроля, как и так остро не ощущались. Вывести из равновесия Валь... тьфу, ты, Люгера, – задача сложная. Да, вроде бы заводился на раз, так это выглядело и должно было выглядеть в глазах сторонних наблюдателей, действовал же, чаще по расчету, то есть когда того требовали обстоятельства, тогда и давал волю ярости. Не раз и не два, изображая вспышку немотивированной агрессии, на самом деле на пальцах мог пересчитать те случаи, когда именно злость затеняла все остальное и заставляла действовать. Здесь же... Какой я кстати здесь день? Если осознанный, то третий, а необдуманных и непросчитанных действий вагон и маленькая тележка.

И эти странные качели, когда чувства идут вразнос: от вселенской любви к ближним и безмерной тоски не пойми с чего, до с трудом сдерживаемых приступов безумия. То готов от умиления, чуть ли не рыдать, то хочется убивать всех, все и вся! И желательно кровушки, чтобы побольше, кровушки, да в разные стороны, с брызгами и криками боли!

Сплюнул в сторону, захотелось закурить.

Прошло не больше пяти секунд, а целый ворох и пласт мыслей пролетел. Надо будет очень осторожно и аккуратно поинтересоваться у Третьяка, нормальны ли такие перепады настроения у свежих обитателей Улья. Почему не спросить прямо? Не хотелось, чтобы меня сочли пусть и дружественно настроенным, но психом. Дебила даже хорошего, я бы сам попытался оставить максимум вооруженного ложкой, а давать ему в руки автомат, пистолет, гранаты и уберплюху, способную танки останавливать, от лукавого то. Смирительная рубашка, или вон пластиковые хомуты, которые выполняли здесь роль наручников, с последующей погрузкой в «Тайфун» и до местной богадельни, если таковая имелась. В противном случае, раз пуля в башку новичку – «примета плохая», высадить где-нибудь подальше, опять же оставить только клевец, и пожелать попутного ветра, а также удачи на ниве выживания.

Тем временем, чуть прищурившись Третьяк оценивал в один или в два рывка добираться до открытых сейчас стеклянных дверей магазина. Может я и ошибался относительно причин заминки. Крестный же бросил несколько обеспокоенных взглядов в сторону строящегося здания, метрах в ста впереди. Я тоже присмотрелся в том направлении. Вроде бы ничего... Стоп, а это что? Снайпер на седьмом этаже?! Потянулся за биноклем, картинка резко приблизилась. Нет, показалось, и не винтовка то, а труба обыкновенная, за каким-то чертом брошенная здесь, вместе с кучей непонятного строительного хлама, где местами поблескивали разбитые стекла. А невооруженным взглядом казалось, что кто-то залег с винтовкой.

Каспер же попробовал сунуться погладить пса, но тот отнесся крайне неодобрительно к проявлению нежных чувств от незнакомых граждан Улья, приподняв черные губы, показал острые зубы. А для предельной ясности добавил по-собачьи, глухо и угрожающе так: «ррргррр».

– Дерзкий, – прокомментировал весело рейдер, отдергивая руку, ничуть не печалясь такой показной нелюбовью.

– Не морозимся, вперед! – прозвучала команда.

До раскрытых дверей магазина добрались без всяких приключений. Третьяк даже успел доложиться Граниту о наших действиях. Торговые залы были пусты, кругом творческий беспорядок, в том смысле, что складывалось ощущение неспланированного грабежа, хотя... тут речь скорее могла идти о краже. Например, вот здесь кто-то нагреб кучу сыров, творог, йогуртов, затем ему больше понравился шоколад, поэтому молочная продукция всей кучей отправилась на пол, и от нее теперь несло кислятиной. Но консервы оказались привлекательнее, вот и шоколад оказался выброшен.

Чтобы попасть в подсобное помещение с российской Ким Кардашьян, необходимо было миновать винный и колбасный отдел. Последний сейчас создавал ощутимое амбре, к которому примешивалась вонь, гниющих фруктов. Запашок еще тот, как от мусоропровода.  Когда до угла высокого стеллажа оставалось метра два, Хеклер,  до этого послушно находившийся позади нашей компании, забежал вперед, замер, оскалив клыки и чуть вздыбив шерсть на загривке, словно указывая носом направление опасности.

Причина такого поведения стала понятна почти сразу. Возле запертых дверей в подсобное помещение, рядом с перевернутой покупательской тележкой на колесах, перетаптывалась троица зараженных – два мужчины и очень толстая дама в длинной цветастой юбке, перемазанных в засохшей крови. Одному из мертвецов – длинному и тощему мужику в джинсовом костюме, видимо, повезло с пищей больше, он уже заметно стал меняться. Черты лица и без того резкие из-за худобы, теперь и вовсе стали острыми, хищными. Все лицо, по крайней мере, видимая мне с такого ракурса его часть, была покрыта засохшей красно-коричневой коркой, которая даже сейчас при резких движениях, осыпалась ржавой трухой.

Твари нас пока не услышали, передвигались мы тихо, а команды Третьяк отдавал в основном жестами. Сами же они шумно перетаптывались, деловито урчали, топали, давили, на запертую изнутри дверь, иногда, видимо поймав вспышку проблесков сознания, долбили руками. С запахом тоже было все просто. Уже за два – три метра от зараженных несло экскрементами, застарелым потом, мочой и чем-то тухлым. Амбре стояло такое – удивительно, что глаза слезиться не начали. Физиология, мать ее так, и полные штаны, не в плане поговорки и не у меня, а в реальности у двух мертвяков джинсы были полнее некуда, и сейчас характерно обвисли в районе задницы, совсем, как у хипстера, который нервно вертел головой. Женщина, как обычно, находилась в более выигрышном положении.

Крестный на секунду замер рядом со мной, даже не поморщившись, когда вдохнул ядреную вонь, и улыбнулся довольно. И чего спрашивается, у него настроение вверх скакнуло? Девчонку даром нащупал? Живая?

Хрен с ними, есть задачи и более актуальные. Я без команды, опустив автомат, который повис на ремне металлическим прикладом вверх, потянулся за Ярыгиным. Но Третьяк неожиданно положил широкую ладонь на мою руку и, отрицательно мотнув головой, пальцем указал на клевец. Затем ткнул в сторону зараженных, перевел взгляд на меня, кровожадно резанув ладонью по горлу, довольно оскалился. Надо же, весельчак.

Каспер, наблюдая за этими пантомимами, привычно потянулся к средневековому инструменту, но крестный несколькими резкими жестами приказал ему прикрывать тылы. Затем многозначительно посмотрев на парня, ободряюще кивнул ему, погрозил кулаком псу. Тот, спрятавшись за мной, показал в ответ белые острые зубы. И тоже молча. Рейдер же ободрительно ткнул меня в бок, мол, давай не тормози.

Послать на три буквы? Так ведь сам подписался приказы выполнять. Ладно, хрен бы с вами, если что отобьют. До сих пор присутствовала у  меня некая опаска рукопашной схватки. Памятна первая встреча с мертвецами, а еще я запомнил ту, нечеловеческую силу, когда с трудом мне удалось сдерживать мужика, которого пусть и не одной левой, но без особых усилий, будь он обычным, в бараний рог бы скрутил.

Вдохнул-выдохнул. Вот зачем этот геморрой? Есть же огнестрельное оружие, нет надо херню какую-то придумать.  Взвесил на руке клевец, примериваясь и оценивая с кого начинать. Выбор пал на подъевшего мужика, как самого матерого и опасного. И чего тянуть-то? Как там в классике? Раззудись рука? Замахнулся с одновременным шагом вперед и с силой опустил острый трехгранный клюв на затылок твари. Глухое «чвуак», рывок рукояти. А так нехило я засадил! Не только черепушку продырявил, но и проломил ее ограничителями в виде затейливо извивающихся змей или драконов, не разглядывал особо, не испытываю пиетета к подобным девайсам. Тут же рванул пробойник рыцарской брони обратно, но легко с таким же мерзким чавканьем вышел из головы твари, попутно разбрызгивая в стороны смесь мозгов, крови и еще чего-то противного, прозрачно-склизкого. Тело мертвеца, как мешок с картошкой,  еще только складывалось, а я, чуть повернувшись и замахнувшись, как лесоруб, вонзил смертоносную железяку в висок тетке.

Хруст. Чавк. Зараженная сама соскользнула с острого шипа,  повинуясь инерции, которую придал импульс молодецкого удара, заваливаясь в сторону последнего живчика. Не знаю верно ли я оценил степень угрозы, но последний мертвяк довольно ловко отскочил от туши, умудрившись в прыжке в сторону развернуться в мою сторону. Выражение у него было эдакое изумленно-восхищенное – «мы тут понимаешь, долбимся, долбимся, а еда вот она – руку только протяни». Затем он перевел взгляд на пол, одобрительно заурчал, заметив еще два тела. Радость в этом звуке была неподдельной. Затем поднял голову, встретился со мной взглядом. Опять что-то могильное,  нечто злое и враждебное всему человеческому глянуло на меня оттуда, из глубины глазниц. Абсолютное зло? Нет, я бы так не сказал,  скорее нечто настолько чуждое нам по своей природе, что поневоле вызывает подспудный страх. Этот взгляд гипнотизировал, завораживал. И мороз по позвоночнику сразу пронесся, волосы на загривке дыбом вставать начали, а ледяные мурашки не только по спине забегали, но и рукам, ногам...