Текст книги "Изобретатель красной машины (СИ)"

Автор книги: Денис Прохор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Сологубо. – Ты же сказал с 2 до 6.

Тарасов. – Ночи. Ночи, Полкаш. Скажи спасибо, что вообще дали. Нам каждый день то есть ночь дорога. Здравствуй, Трегубов Ваня. Полкаш говорит ты в русском хоккее замечательный защитник?

Трегубов. – Есть немного. А это что такое?

Трегубов показывает на шайбу, лежащую на столе.

Тарасов сдержанно хмыкает.

Тарасов. – А это Ваня шайба. Теперь с ней будешь играть.

Музыка.

Экст. Маленький экспериментальный каток в Марьиной Роще Над катком парусиновый тент.

Инт. Внутри катка звучит музыка. Знаменитый джаз «Луна»

Луна. Светит в ночном просторе.

Лучи, купая в море.

Жемчужная луна.

В центре катка тоненькая фигурка. Она танцует под музыку. Хоккеисты, здоровенные лбы, сгрудились на краю катка. Смотрят с восхищением. Рядом вполголоса ругаются Тарасов и тренер фигуристки. Женщина.

Тарасов. – Немедленно освободите каток.

Тренер. – Вы мне не указывайте. У меня еще 10 минут.

Тарасов. – Хорошо, но за это вы оставите нам патефон... или откуда у вас эта музыка идет?

Тренер. – Зачем вам?

Тарасов. – Зачем? Танцевать, конечно.

Инт. Каток. Тарасов и хоккеисты.

Тарасов. – Матч это спектакль. В нем своя драматургия. Сюжет. А главное ритм. Чувствуете ритм, значит , живете, а не заученные роли играете. Поэтому сейчас сцена атаки. Главное ритм.

Тарасов хлопает в ладоши.

Тарасов. – Давай.

Укутанный по глаза техник огрызается.

Техник. – Что давать?

Тарасов. – Самый-самый джаз. Утесова урежь.

Инт. Над катком несется разухабистый хулиганский джаз «Болельщик»

У меня есть тоже патефончик

Только я его не завожу

Потому что он меня прикончит

Я с ума от музыки схожу.

Стараясь попасть в ритм, хоккеисты атакуют ворота.

Инт. Снова каток под парусиновым тентом. Ходит ходуном. Хоккеисты отрабатывают силовые приемы.

Инт. Тарасов занимается с Трегубовым. Трегубов накатывает. Тарасов встречает его приемом. Трегубов падает на лед.

Тарасов. – Вот так, Ванька. Техника главное

Трегубов. – Теперь я давай.

Инт. Тарасов мчится на Трегубова. Столкновение. Тарасов отлетает от каменного Трегубова, как мячик. Пробивает тент и падает в снег.

Экст. Тарасов на снегу. Морщится от боли, держится за стопу . К нему подбегают хоккеисты.

Тарасов. – Кажется, стопу сломал. Эх, Иван, научил на свою голову. Теперь, наверное, отыгрался Тарасов.

Полковник .

Инт. Тарасов дожидается в приемной. Пожилой адъютант(на груди орденская планка и нашивки за ранения) грохочет на пишущей машинке. Двумя пальцами. Неуклюже. Чертыхается. Замечает ошибку. Со злостью вырывает из машинки лист бумаги.

Адъютант. – Бабская работа. Глядишь? Гляди. Гляди. Как капитан Тихонов сражается. После фельдмаршала Манштейна с самим Ундервудом. Етить его. Хокейно.. Что за слово такое?

Тарасов.– Через два кА.

Адъютант. – Чего?

Тарасов. – Хоккей через два ка пишется.

Адъютант. – Одним обойдется. Не велика цаца. А ведь предлагали. Ты же боевой офицер Тихонов. Дуй в Находку начальником базы. Тайга зеленая-зеленая. Океан тихий-тихий. Красота... Нет... Москва нужна... А то что работа бабская. Ничего, Лешенька, два года всего до пенсии.

Тарасов. – А я бы махнул.

Адъютант. – А я и махну. У кадровиков уже был. Через двое суток хабаровский литерный. Она еще ничего не знает, а я ей нате вам Евдоксия Карловна и все тут. Против бумаги не попрет. Буллит. Что за буллит такой? Вроде фамилия.

Тарасов. – Это вроде пенальти. Штраф такой.

Открывается дверь кабинета. На пороге крепыш полковник со стаканом чая в руке.

Полковник. – Товарищ Тарасов. Заходите.

Инт. Кабинет полковника.

Полковник. – Чай будете, товарищ Тарасов? Знатный чай. С сушками. Хрумкают, как новые сапоги.

Тарасов. – Товарищ полковник, у меня к вам два вопроса.

Полковник. – Всего два? Маловато для вас, товарищ Тарасов. Можно и больше. Такое дело свершили. Я вчера был в Спорткомитете. Председатель делал доклад. Мед не доклад...Золотые медали мировой универсиады... Под руководством тренера Тарасова...Повышение престижа отечественного спорта... Ах. Ужас как хорошо... И все это наш армейский спорт..

Тарасов.– Товарищ полковник, вы член спорткомитета. Вы можете помочь с решением вопроса о нашей заявке на чемпионат мира. Считаю, что сборная, костяк которой составляют хоккеисты вверенной мне команды, готова вполне.

Полковник. – Вот ты о чем? По поводу заявки. Так здесь все просто. Вопрос решенный. Мы не едем.

Тарасов. – Не понимаю, сколько еще можно вариться в собственном бульоне. Мы были готовы к международным матчам на уровне первой сборной еще в 1948 году, но пускать нас не посчитали нужным. Сказали. Готовьтесь. Тогда я написал письмо товарищу Сталину.

Полковник. – Вот как? И что вам ответил, товарищ Сталин.

Тарасов. – Товарищ Сталин ответил. Готовьтесь.

Полковник. – Вот именно, товарищ Тарасов... Нельзя же так. С бухты-барахты. После того как наши югославам в футбол продули и это в условиях такой политической обстановки. На рожон лезть ни к чему. Ну поедут. Ну проиграют кому-нибудь не тому. Вы хотите, чтобы нас расформировали как футбольный ЦДКА? К тому же Бобров травмирован. С Бобровым ладно, а без Боброва так и вообще незачем соваться.

Тарасов. – А я полагаю, что стоит. К тому же на Боброве свет клином не сошелся. С потерей такого игрока сборная только выиграет.

Полковник. – Вы загнули, товарищ Тарасов. Бобров один всей команды стоит.

Тарасов. – На льду, товарищ полковник, все решают пять человек. Коллектив. А не один, каким бы великим он не был. Так играют за рубежом, а мы, чтобы побеждать должны играть...

Полковник. – В наш колхозный хоккей. Слышали, Тарасов, слышали. Но с заявкой вопрос решенный. Посидим дома... Может чего и высидим. Давай другой вопрос. Ужас до чего сушки хороши.

Тарасов. – Младший лейтенант Голышев. Играет у нас во втором составе. Живет с женой и детишками в бараке на Рублевском шоссе.

Полковник. – Куда занесло. Глухомань.

Тарасов. – Глухомань. Партийная ячейка команды ходатайствует об улучшении жилищных условий для Голышева.

Полковник. – Хороший спортсмен?

Тарасов. – Задатки есть. На коньках балансирует.

Полковник. – Кстати Тарасов. А сами то вы как? У вас тоже семья.

Тарасов. – Не о том речь.

Полковник. – У нас сейчас новый дом для спортсменов строится. Вам как заслуженному мастеру выделим квартиру.

Тарасов. – А Голышев? Надо уладить вопрос с Голышевым. Иначе ваше предложение принять не смогу. Не имею права .

Полковник. – Ершистый вы, товарищ Тарасов. Ершистый.

Тарасов. – В нашем деле, товарищ полковник, без этого, даже начинать ничего не стоит.

Экст. ЦДКА и шведский клуб Аик на льду с тадиона Динамо. Рослые, мощные, как один, шведы рассматривают разномастную шеренгу ЦДКА.

Экст. Скамейка запасных ЦДКА. Тарасов и двое журналистов.

Тарасов. – Видали? Вот это забор. Такой пожалуй с ходу не перепрыгнешь. Как думаете, акулы пера и кинжала.

1-й. – Если по-честному, маловато шансов у ЦДКА.

2-й.– Не наш междусобойчик. Шведы.

Тарасов. – Эх, вы, кляксы-ваксы. Объективщики. Мой ЦДКА в щепки разнесет этот шведский забор. А вы про нас, бездари-щелкоперы, еще гимны слагать будете. И петь. Стоя.

1-й. – Вы, Тарасов, не хулиганьте.

2-й. – Вообразили о себе невесть что.

Тарасов. – Ничего не вообразил. Просто знаю. Твердо знаю. А вы смотрите. Внимательно смотрите.

Экст. На льду происходит что-то невероятное. Мощные шведы оказываются тугодумами-тихоходами. ЦДКА используя хитрые распасовки на скорости врывается в зону ворот шведов. Один за одним сыплются голы. На табло счет. ЦДКА – АИК: 13:1.

Инт. Пустая раздевалка. Сумрачный Тарасов садится на лавку. Стук в дверь.

Тарасов. – Да?

Дверь открывается, впуская в комнату довольные победные голоса, смех и крики хоккеистов. Также двух давешних корреспондентов.

Тарасов. – Вы, орелики?

1-ый. – Умоляю. Все обиды в сторону.

2-ой. – Срочно. Ваша реплика в номер. Просто здорово. Просто молодцы.

1-ый. – Поздравляем, товарищ Тарасов.

Тарасов. – Поздравляешь? С чем ты меня поздравляешь? Слышишь, что в коридоре творится? Такие победы расхолаживают. После такой победы, просто необходимо поражение, чтобы мысль не зажирела, чтобы не наступила обломовская спячка. Поражение должно стать ЧП. Когда спать не можешь, есть не хочешь. Жене в глаза смотреть стыдно . Выиграли сегодня у шведов? Хорошо выиграли. Но это лишь первый шаг, а впереди трудная дорога. Пройти ее нужно. Просто необходимо пройти. А теперь точи к арандаши. Сейчас хвастать буду.

Оттепель.

Экст. Во дворе знакомые мальчишки гоняют в хоккей. Рядом останавливается прохожий .

Прохожий. – Вы что это тут чехарду затеяли?

Кот. – В хоккей гоняем, дяденька.

Прохожий. – Вы что не знаете, какое горе в стране?

Сява. – Знаем. Нас даже с уроков отпустили.

Прохожий. – А ну марш по домам.

Экст. Кот трусливо опускает клюшку .

Кот.– Может, и правда пойдем?

Конопатый. – Не гоноши, котяра. Пойдем. Становись на ворота. Счас последний раз вмажу. Своей Бобровской.

Конопатый бросает шайбу на лед. В руках у него самодельная клюшка с очень длинным и широким крюком.

Инт. Дворник Игнатич у себя в дворницкой. Стоит с граненым стаканом. Напротив, в углу портрет Сталина в отличной раме за стеклом. Перед портретом стакан, накрытый черным хлебом.

Игнатич. – За тебя, отец родной. Я живой, ты мертвый. Чудо.

В открытую форточку влетает самодельная шайба. Мимо Игнатича прямо в Сталина. Вместо портрета огромная дыра. Игнатич подбегает к окну.

Игнатич. – Поганцы. Вот я вас сейчас. Жаба-царевна. Царевна-жаба.

Инт. Дворницкая. Игнатич рывком срывает то, что осталось от портрета со стены, прячет за пазуху. Озирается и прислушивается. Достает раму, быстро разрывает ее остатки портрета.

Инт. Дворницкая. Игнатич вливает в себя стакан. Доедает остатки портрета.

Игнатич. – И что тревожно... Ведь бумагу жру, но с каким энтузиазмом. Ведь это и не человек был вовсе. Нет его, а как бы и есть. Наблюдает

Возвращение Боброва.

Экст. Зима. Открытый каток. Тарасов руководит тренировкой. В руке рупор. На льду плашмя лежат блины от штанги. Вставив в отверстия блинов концы клюшек, хоккеисты тренируют обводку.

Экст. На трибуне рядом с Тарасовым появляется Бобров. Садится рядом.

Тарасов. – Вернулся.

Бобров. – Ага. Спекся Василий. А без него , какой ВВС. Я гляжу, у тебя и старички пашут. Вон как Сологубов пыхтит.

Тарасов. – Новую команду строю. Сева.... На будущее... Ты гениальный игрок. Мы все перед тобой.... Но я опоздания ликвидировал как класс и отношение у меня ко всем ровное.

Бобров. – Так значит. Ты игрок, я тренер.

Тарасов. – Именно так. Никак иначе.

На экране появляются кадры кинохроники, фотографии героев послевоенного хоккея. Боброва, Гурышева, Бабича и тд. Этот видео ряд оттеняет веселый джаз оркеста Утесова «Болельщик»

Конец 1-ой серии.

2-я серия.

ГЗК . В 1954 году сборная СССР впервые приняла участие в чемпионате мира по хоккею. Там, впервые в своей истории, она вышла на лед сражаться с канадцами.

Мальчишки.

Инт. Коммунальная квартира. Коридор. У репродуктора Сява, Боцман, Кот и Конопатый. Напряженно слушают, боясь пошевелиться.

ГД. – Дорогие любители спорта. До конца напряженнейшего матча остаются считанные секунды. Сборная СССР усиливает давление на ворота команды Чехословакии. Сологубов у синей линии встречает нападающего. Легко и непринужденно отбирает шайбу. Следует передача на левый фланг Боброву. Бобров в прорыве!

Кот.– Давай, родненький.

Боцман. – Цыц, ты, котяра недоделанная.

ГД. – В погоню за Бобровым бросаются двое защитников. Почти настигают его.

Мальчишки (вместе). – Давай! Давай!

Из комнаты выходит интеллигентного вида человек в очках и с кастрюлькой. По-домашнему .Это Ньютон.

Ньютон.– Сколько можно орать!

Конопатый. – Как вы не понимаете. Там же наши. В Швеции.

ГД. – Защитники отбирают шайбу у Боброва. Передача на Зденека.

Расстроенные мальчишки садятся.

Сява. – это все из-за вас.

Ньютон. – Ну, знаете. Еще раз настоятельно прошу вас, вести себя тихо.

Боцман. – Ничего себе тихо. Это же хоккей.

Сява. – Тихо, Боцман.

ГД. – Радецкий. Брынза. Радецкий. К нему мчится Бабич. Шайба у Бабича . Бобров. Бобров. Закладывает вираж за воротами. Вратарь в растерянности. Удар. Гол!

Мальчишки. – Ура!

Ньютон. – Ничего не понимаю. Столько эмоций. Забили гол. Не забили гол, а по квартире в грязной обуви ходят.

Ньютон машет рукой и закрывает за собой дверь.

ГД. – Звучит сирена. Матч закончен. С очередной яркой победой вас, дорогие товарищи. Наша сборная показывает великолепную игру. Впереди сборная Канады. Ждите нашу завтрашнюю трансляцию.

Вместо уверенного голоса диктора появляется женское контральто.

ЖК. – А теперь, дорогие товарищи, прослушайте арию ответственного работника товарища Бобкова из оперы композитора Цандера «Кумачовые сполохи»

Сява. – Глуши звук.

Конопатый прерывает на полуслове нежный баритон товарища Бобкова: « Я рационализатор стахановец любви...»

Боцман. – Как думаете, сделают наши канадцев?

Сява. – Факт.

Кот. – Фактище.

Конопатый. – Оченно сомневаюсь.

Кот. – Спорим.

Конапытый. – На что?

Боцман. – Давайте, кто проиграет. Тот пусть... Тот пусть...

Сява. – Тот пусть... Давайте головы...

Сява шепчет. Ребята смеются.

Кот.– Давай. Будет знать, как в хоккей вмешиваться.

Сява. – Значит так. Кот за наших.

Кот. – Я? Ты же спорил.

Сява. – Кот. Ты против наших? Понятно. Конопатый за канадцев. Руки.

Кот и Конопатый жмут друг другу руки.

Боцман. – Разбиваю.

Конопатый. – Продуешь, котище.

Кот. – Сам продуешь.

Инт. Гостиничный номер. За окном ночь. В комнате Тарасов, Бобров, Чернышев, Егоров.

Чернышев. – Итак, что мы будем делать?

Бобров. – Играть и никаких гвоздей. Что делать.

Тарасов. – Погоди ты, Севка. Давайте-ка обмозгуем.

Бобров. – Начинается. Мало ты в ЦДКА нас муштруешь. Так еще и в сборной. А ты здесь не тренер, а наблюдатель.

Тарасов. – Ох, Севка, вернемся домой. Ты у меня покружишь кульбиты на льду. Это я тебе гарантирую.

Егоров. – Ты чего сказать хотел, Анатолий?

Тарасов. – Комбинация значит такая. По регламенту мы можем быть чемпионами Европы или чемпионами мира.

Чернышев. – А можем и то и другое.

Тарасов. – Здесь надо определиться. Если синица в руках, тогда завтра с канадцами в полноги, бережем силы для Швеции, которую сделать просто обязаны. А если с канадцами бьемся. Гарантии, что выиграем никакой, но и со шведами будет тяжело.

Егоров. – Можем совсем пролететь.

Тарасов. – Запросто... А дома тогда по головке не погладят. В первую очередь тренеров.

Бобров. – Что вы его слушаете. Обещаю, как капитан команды. Канаду мы сделаем.

На лицах Чернышева и Егорова растерянность.

Егоров. – А ты чего думаешь, Анатолий.

Тарасов. – Я то? Ничего я не думаю. Я, батенька, знаю.

Инт. Коридор коммунальной квартиры. Перед комнатой Ньютона Сява заканчивает мазать красной краской лицо Конопатого. Рядом Кот и Боцман.

Конопатый. – Ну как похоже?

Кот.– Самое то. Прямо как после Мосгаза.

Боцман. – Страхота.

Сява. – Все давай. У стола ложись. Там сразу увидят.

Сява достает ключ из-под половика перед дверью.

Инт.Ньютон и его жена в коридоре перед дверью. В руках у Ньютона старинный антикварный фолиант.

Ньютон. – И знаешь, этот Гусицкий даже не представлял, какое сокровище у него было.

Жена. – Судя по тому сколько ты заплатил за книгу, представлял очень хорошо. (достает ключ) Борщ разогревать?

Ньютон. – Конечно. Божественный Гельвеций. Божественный борщ. Божественно.

Инт. Ньютон и его жена на пороге.

Жена. – Ой, Женя...

Перед ними на полу лежит Конопатый. Весь в фальшивой крови. Жуткое зрелище. Вдруг Конопатый, сладко всхрапнув переворачивается на другой бок. Из спины у него торчит рукоятка топора. Жена Ньютона начинает орать. Окончательное добивает ее то, что Конопатый просыпается. Вскидывается и ошалелыми сонными глазами смотрит на Ньютона и его жену. Жена, закрыв глаза, медленно ползет вниз по дверному косяку.

Инт. По коридору бежит Конопатый. За ним гонится Ньютон .

Ньютон. – Ах, вы мерзавцы. Ну, я вам устрою.

Конопатый. – Атас, ребя.

Инт. Лестница. По перилам съезжают довольные мальчишки. Открывают парадную дверь и видят...

Экст. Швеция. Чемпионат мира. Канада– СССР. Тарасов на трибунах. Бобров фирменным приемом, проехав за воротами, забивает гол. На табло счет 1:4. Тарасов довольный обращается к сидящему рядом шведу.

Тарасов. – А как это, по-твоему? А я ведь знал. Точно знал.

Швед кивает и показывает большой палец.

по Таня.

Экст. Лето. Дом, где живет семья Тарасова. На балконе Нина.

Нина. – Таня. Танька. Куда ж ты провалилась.

Инт. Квартира Тарасовых. Нина проходит на кухню. На плите ворчит кастрюля. Идет в прихожую и дальше в комнату, где живут девочки. Галя решает домашнее задание. Мать Тарасова сидит на кровати. Заканчивает шить красивое платье.

Нина. – Галя, давай руки мыть. Мама, все готово. Идите ужинать.

Мать. – А Танька где?

Нина. – Черт ее знает. Носится где-то. С утра до вечера во дворе с мальчишками.

Мать. – А ты крапивой, крапивой по сдобным местам. Я Тольку знаешь как лупила. Зато человек.

Нина. – Сил моих нет. Отец вернется, все расскажу. Галь, где она? Знаешь же.

Галя. – Не волнуйся, мам. В трубе, наверное, сидит с ребятами.

Нина. – В какой еще трубе?

Галя. – Обыкновенной. За домом речку нашу Таракановку под землю прятать будут. Труб навезли. Туда все ребята со двора ходят.

Нина. – Нет, ну вы видели а? Пусть только явится.

Мать. – Правильно. Всыпь по первое число.

Мать перекусывает нитку и расправляет платье.

Мать. – Глянь-те, девки. Вроде как-то так.

Галя и Нина хлопают в ладоши.

Нина. – Красота.

Галя. – Первый класс, бабуля.

Мать. – То-тоже. Будет теперь в чем Таньке на льду выделываться.

Экст. На земле большая труба. В ней прячутся ребята. Внимательно слушают Таню Тарасову.

Таня. – И тогда из белой-белой стены появилась черная-черная рука. И стало темным-темно.

В трубе действительно становится темно. Ребята непроизвольно вздрагивают. Свет заслоняет фигурка мальчишки.

Мальчик. – Танька! Тарасова! Там мать на весь двор надрывается.

Экст. Двор. Нина на балконе. Таня внизу во дворе.

Нина. – Таня, марш домой. Сколько можно тебя звать. Ты что это делаешь?

Таня танцует, как заправская балерина.

Нина. – Мам, Галь идите, полюбуйтесь, что она себе вытворяет.

Экст. На балконе Нина, мама и Галя. Нина пытается выглядеть серьезной. Удается с трудом.

Нина. – Таня быстро домой.

Таня. – А ругаться не будешь.

Нина. – Что ж с тобой делать. Не буду.

Таня. – Не будешь?

Нина. – Марш домой, кому сказала. Что за ребенок.

Таня и Тарасов.

Экст. Тарасов на балконе. Внимательно наблюдает, как во дворе бегает Танька.

Тарасов. – Срезаешь, срезаешь, Танька. Три круга сверху.

Экст. Таня поднимает глаза вверх.

Таня. – Спасибо, папа.

Эскт. – Тарасов на балконе. Появляется Нина.

Тарасов. – Не за что.

Нина. – Пожалел бы ребенка. Воскресенье. Галя вон спит.

Тарасов. – Галя у нас по ученой части. Ей это не нужно, а Таньке нужно. Тут ведь не только физика, Нин, тут ведь характер крепчает. В спорте без него никуда.

Нин. – Куда ж крепче. И так видно какой характер.

Тарасов. – Какой?

Нина. – Тарасовский.

Тарасов молча улыбается.

Старички.

Инт. Ледовый дворец. Тренировка команды ЦДКА. Играют двухсторонку. Тарасов облокотился на бортик. Рядом врач команды с кипой бумаг.

Тарасов. – Просели, просели наши старички. Наблюдай за Шеповаловым. Среднюю нагрузку выдержать не может. Бабич с черепахами на перегонки бегает. Макар!

К бортику подъезжает запыхавшийся Бабич.

Бабич. – Чего?

Тарасов. – Посиди, Макарыч. Номер Локтеву отдай. Локтев!

Инт. Со скамейки запасных поднимается Локтев. Бабич снимает с себя синюю майку. Бросает ее Локтеву. Что-то шепчет на ухо.

Инт. Тарасов и Локтев.

Тарасов. -Локтев?

Локтев. – Что, Анатолий Владимирович?

Тарасов. – Что Бабич говорил?

Локтев опускает глаза.

Тарасов. – Бросай ты парень это дело. В русский хоккей возвращайся. Так?

Локтев. – Примерно.

Тарасов. – Собака на сене. Константин? В глаза смотри. Боится Макар, что ты его место в тройке займешь. Займешь?

Локтев. – Не знаю. Попробую.

Тарасов. – Не так. Займешь?

Локтев. – Займу.

Тарасов. – Вот это правильная музыка. Давай.

Локтев вонзается в игру.

Инт. Тарасов и доктор.

Тарасов. – Димыч, дай-ка ты мне результаты осмотра первой тройки.

Доктор передает папки.

Доктор. – Бабич, Шувалов, Бобров.

Тарасов. – Да уж. Краткий справочник травматолога.

Доктор. – Замены все равно нет.

Тарасов. – Димыч, ты случайно не спортотдельский шпион? С одного голоса поешь. Замены нет. Впервые на Олимпиаду. А вот Локтев? Александров?

Доктор. – Кто они? А эти чемпионы мира.

Тарасов. – Когда это было. А с прошлого чемпионата Шувалов гол в свои ворота привез. И вообще в финале от канадцев 5 безответных шайб. Нет, на Олимпиаде они себя еще покажут. Но это прыжок с крыши, а мне нужен полет. Долгий красивый. Высоко-высоко, где никто не достанет.

Доктор. – Анатолий. А это правда, ребята говорят. Будто ты у Локтева золотую медаль чемпиона страны отобрал и Виноградову отдал.

Тарасов. – Правда. Виногорадов заканчивал, она ему нужнее. Коська еще свое нахватает, если не споткнется. Да и к чему лишний груз. На Макара посмотри, как чины и звания ползать, а не летать заставляют.

Инт. Тарасов заканчивает тренировку.

Тарасов. – Стоп машина. Старики в раздевалку. Молодежь ко мне.

Инт. Тарсов в окружении молодых хоккеистов.

Тарасов. – Вот, что, товарищи полуфабрикаты. Назначаю вам индивидуальные занятия. Завтра к шести утра на Ленинских горах.

Проталины.

Экст. Весна. Лужники. Хоккеисты под руководством Тарасова проводят тренировку на открытой площадке. Стоят на островках льда в пожухлой прошлогодней траве. Ребята хмурые, невыспавшиеся. Молча отрабатывают передачу шайбы по воздуху.

Тарасов. – Веселей, веселей, товарищи полуфабрикаты. Рыжов, что у тебя в руках?

Рыжов. – Как ни странно клюшка.

Тарасов. – А ты представь, что смешная девичья коленка. Ее лаской брать надо, а не как кочергой орудовать. Локтев. Где радость и счастье на лице. Такое ощущение, что ты руководишь экономикой страны. Встряхнись, а то будет тебе как говорил мой закадыка. Жаба-царевна. Царевна-жаба.

Тарасов смотрит на секундомер.

Тарасов. – На сегодня хватит.

Хоккеисты облегченно вздыхают. Кто-то в изнеможении опускается прямо на влажную траву.

Тарасов. – Лед снегом присыпьте. Завтра на час раньше начнем, чтобы в жиже не возиться.

Экст. К сидящему на земле Локтеву подходит Рыжов. Садится рядом.

Локтев. – Это во сколько мне завтра вставать? В четыре утра? В четыре утра.

Рыжов. – А я теперь вообще спать не могу. Глаза закрываю. И тук-тук. Анатолий Владимирович.

Локтев. – С волшебной клюшкой?

Рыжов. – Да нет. Как обычно. У меня после рыбалки так бывает. На поплавок насмотришься, а он потом всю ночь перед глазами прыгает.

Локтев. – Жуть. Быстрей бы этот лед растаял. Сил никаких.

Рыжов. Кстати. Дело у меня к тебе.

Он показывает Локтеву тугой мешочек.

Рыжов. – Солькой посыпал, и до осени гуляем .

Локтев. – А если Тарасов узнает?

Рыжов. – Не узнает. А если узнает, все равно. Гуляем.

Экст. Утро.На площадке Лужников кругом стоят поеживаясь хоккеисты. По весеннему полю на корточках ползает Тарасов. Пробует на язык снежную жижу.

Тарасов(поднимается) – Жаль. Такая тренировка пропала. Были у меня кой-какие идейки... А я знаю кто это сделал.

Локтев испуганно смотрит на Рыжова .

Тарасов.– Это здешний сторож. Я давно подозреваю, что он динамовский болельщик. Будем увольнять. А вы, товарищи полуфабрикаты гуляйте. До осени свободны.

ЧиЧиПи.

Экст. Картина Д ╢ Ампеццо. 1956 год. Открытие Олимпийских Игр. По узкой улочке, стесненной домами, идут спортивные делегации разных стран. Среди них делегация Советского Союза. В основном внушительные мужчины в одинаковых шапках и тяжелых пальто с эмблемой. В легкомысленном антураже, с веселыми зрителями в окнах, заводной музыкой, трещотками и хлопушками выглядят они тяжеловесно, проинструктировано. Бобров шагает крайним справа. На его плечо падает витая пружина красного серпантина. Подбегают румяные девушки итальянки. Дарят цветы.

Одна из девушек. – Бон Джорно, Чи Чи Чи Пи

Бобров. – Чи Чи Чи Пи. Спасибо.

Обращается к Тарасову, идущему сзади.

Бобров. – Слушай, Тарасов. Что такое Чи Чи Чи Пи.

Тарасов. – Вроде бы как здороваются.

Бобров. – Вот птичий язык. Чи Чи Чи Пи.

Бобров машет цветами веселым девушкам.

Инт. Кремлевский кабинет. Рука с короткими толстыми пальцами открывает верхний ящик стола. В ящике на папках связка ключей. От больших амбарных до миниатюрных, словно, от почтового ящика. Связка домоуправителя.

Инт. Кремлевский кабинет. Никита Хрущев подходит к сейфу. Лязгает дверцей. Достает тяжелый конверт. Вытаскивает из него папку. Садится за стол.

Инт. В желтом круге абажура первый лист папки. На нем штамп: Совершенно Секретно. Доклад « О культе личности и его последствиях»

Инт. Хрущев нажимает кнопку вызова.

Инт. Кремлевский кабинет. Появляется секретарь.

Хрущев. – Сережа, копии доклада отправили во все посольства.

Секретарь. – Еще вчера, Никита Сергеевич.

Хрущев. – Ты чего сияешь, как самовар.

Секретарь. – Только что по радио передали. Наши хоккеисты олимпиаду выиграли. Канадцев в финале 2:0.

Хрущев. – Смотри ты... Все один ко одному.

Секретарь.– Вам плохо, Никита Сергеевич?

Хрущев. – С чего ты взял?

Секретарь. – У вас рука дрожит.

Инт. Хрущев смотрит на свои пальцы, лежащие на папке.

Хрущев. – Это ничего... Это пройдет. Говоришь, выиграли?

Секретарь.– 2:0

Хрущев. – Значит, и мы выиграем.

Решительно переворачивает первую страницу папки.

Инт. Картина Д ╢ Ампеццо. Бобров спускается в холл гостиницы. Все находящиеся там встречают его аплодисментами.

Бобров. – Чи Чи Чи Пи.

Итальянцы смеются. Хлопают по плечу. Предлагают выпить. Бобров отказывается.

Инт. Бобров на улице. У него берут автографы. Он не отказывает. Всем говорит .

Бобров. – Чи Чи Чи Пи.

Инт. Сумрачный гостиничный номер с задернутыми шторами. На стуле Бобров с виноватым выражением на лице. Перед ним за столом два тусклых человека.

1-й чел. – Иностранные языки нужно учить, товарищ Бобров.

2-ой чел. – По возвращении в СССР, а не в Чи Чи Чи Пи может стать вопрос о лишении вас олимпийской медали.

Бобров. – Не может.

1-ый чел. – Это уже не вам решать. Разберутся.

Бобров. – Пускай разбираются. Тогда я точно узнаю, где живу в СССР или в Чи Чи Чи Пи.

1-ый чел. – Идите, товарищ Бобров. Если бы раньше. А теперь... Мы сами еще не понимаем, в какой стране теперь живем.

Прощание с Бобровым.

Инт. Кабинет Тарасова на базе ЦСКА. Тарасов и Бобров.

Бобров. – Сегодня в ВТО прощальный банкет. Придешь?

Тарасов. – Поверить не могу, что все. Закончена эра Боброва.

Бобров. – Радуешься?

Тарасов. – Честно? Да.

Бобров. – Ты всегда мне завидовал. Еще когда вместе играли.

Тарасов. – Самое простое объяснение нашел.

Бобров. – Есть другое?

Тарасов. – Есть. Ты великий спортсмен, Сева. Я преклоняюсь перед твоим талантом.

Бобров. – Что в этом плохого?

Тарасов. – Так думает игрок, но я тренер, Сева. Для меня при всех твоих способностях ты тормоз. Давайте попробуем это. Зачем, у нас есть Бобров. А может быть это. Не торопитесь Тарасов, Бобров и так гол забьет. Но ты не вечен, а что будет завтра?

Бобров. – Нормально все будет.

Тарасов. – Правильно. Но только потому что я, тренер, об этом позаботился.

Бобров. – научил бы других играть как я.

Тарасов. – Так играть можешь только ты. Да и незачем мне сто бобровых. Гениальная, но все же толпа. Без смысла и общей цели. Пусть у меня будут Альметов, Локтев, Рагулин, Ванька Трегубов. Пусть у меня будет команда.

Бобров. – Красиво говоришь. Ты всегда умел вывернуть, так как тебе хочется. Пойду. На банкет придешь?

Тарасов. – Нет.

Бобров. – Почему?

Тарасов. – Ты так ничего и не понял, Сева.

Полковник.

Инт. Приемная. Та же что и в первой серии, но с новой мебелью. Ушла военная скромность, появился аппаратный шик. Пулеметом грохочет пишущая машинка. За ней молодой лейтенант. Тарасов сидит на стуле. Дожидается вызова.

Тарасов. -Простите. Вас как зовут?

Лейт. – Старший лейтенант Пронин Сергей Петрович.

Тарасов. – Скажите, старший лейтенант Пронин Сергей Петрович. Вам не хотелось бы куда-нибудь махнуть?

Лейт. – Это куда?

Тарасов. – Не знаю. В Находку. Там говорят океан тихий-тихий.

Лейт. – Хороший оклад? Перспектива?

Тарасов. – Оклад? Не знаю. Говорят там тайга зеленая-зеленая.

Лейт. – Тоска тоже.

Тарасов. – А здесь?

Лейт. – Здесь ГУМ и ЦУМ.

Тарасов. – Аргумент.

В дверях кабинета появляется полковник. Другой, но какой-то все тот же.

Полк. – Тарасов. Заходите. Сережа, кофе сообрази. Только с пенкой.

Инт. Кабинет полковника. Полковник скучает. Мешает ложечкой кофе.

Тарасов. – Товарищ полковник, я снова по поводу хоккейных команд в округах. Комплектование ЦСКА для создания результата, должно стать системным.

Полк. – Каким системным. Зачем воротить . Понравился кто-то в чемпионате. Сигнализируй. Моментально забреем.

Тарасов. – Считаю это разовой мерой. Нам нужно работать на будущее.

Полк. – А кто ж его знает это будущее. Сегодня здесь, а завтра не здесь.

Тарасов. – Не свое персональное будущее. Будущее хоккея. В чемпионате играют Москва, Ленинград и еще от силы 5-6 городов, это на всю страну. А допустим живет себе в Хрендоезжанске какой-нибудь Петя. И всю жизнь проживет, так и не узнав, что мог бы стать классным хоккеистом.

Полк. – Фонды, Тарасов, фонды. Они не резиновые. Где же их на все набраться. Ты ко мне со своей мечтой-идеей не первый раз приходишь. Даже не в двадцатый. Провентилировал я твой вопрос в министерстве.

Тарасов. – И что?

Полк. – Не вентилируется. То есть не совсем. Две команды решено создать.

Тарасов. – Мало. Очень мало.

Полк. – Что есть. То есть. Давай покумекаем где.

Тарасов. – Неплохо бы в Киевском округе, там сильные спортсмены.

Полк. – И в этом твоем ...

Тарасов. – Чебаркуле.

Полк. – Вот-вот.

Тарасов. – Товарищ полковник.

Полк. – Все, все. Дай вам волю вы в каждой деревне, на каждом полустанке Транссиба хоккейную команду отгрохаете.

Тарасов. – Тогда бы, товарищ полковник, мы бы любых канадцев. Даже профессионалов.

Полк. – Загнул.

Тарасов. – Ничего подобного. Мы сейчас готовы с ними сражаться.

Полк. – Погоди. Дай хоть кофе допить. А вообще, товарищ Тарасов, я сегодня был на заседании федерации. Так что из первых рук. Принято решение назначить вас старшим тренером сборной команды Советского Союза. Поздравляю.

Тарасов. – Вот как.

Полк. – Вот так.

Тарасов. – А Чернышев? Егоров?

Полк. – Доверено тебе. Или ты не рад?

Тарасов. – Рад. Отказываться не буду.

Полк. – Еще бы.

Тарасов. – Не потому, товарищ полковник. Больше некому. Смена поколений. Молодняк, ребята талантливые, но им время нужно. Майоровы, Петухов, Альметов, Старшинов зазвучат. Но им лет пять надо, чтобы раскрыться.

Полк. – Зачем же дело. Раскрывай.

Тарасов. – Сомневаюсь. Будет ли время.