Текст книги "Красное Зеркало. Легенда вулкана"

Автор книги: Денис Ватутин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Она некоторое время молчала, глядя на темнеющее небо.

– «Хорошие» и «плохие» в таких масштабах стираются, – наконец произнесла она, – остаются «стабильные» и «дестабилизирующие», примерно так… Да, ты прав: Посейдон заинтересован, чтобы группу оставили в покое, по крайней мере до Олимпа. Он-то и послал эти чертовы танки, зная, что паладины работают по заказу трансляторов. Танки и соединения душманов должны были блокировать паладинов, а вас вывезти из зоны конфликта. Заварушку сперва устроили, чтобы мы пошли через лес, прямо к банде, нанятой трансляторами. Затем некто «Зевс», глава штаба трансляторов, после неудачи под «Изумрудом» придумал заманить нас в ловушку: твоему Сеньке дали заказ в Башне, потому как душманы не успевали прорваться к «Изумруду», а возле Башни у них был контроль над ситуацией. Они понимали, что ты пойдешь спасать товарища, а группа останется без защиты, и можно будет спокойно захватить Ирину.

– Боги, как все сложно. – Я скрипнул зубами.

– Да, – согласилась Лайла, – ошибки руководства и просчеты на местах – слишком громоздкая система координации действий: Посейдон явно переборщил со своими «Нефилимами», и уж чего совсем никто не ожидал – так это того, что Седой договорится с теми, кто, по идее, должен играть против него. Местечковых связей никто не учел. У суперпрофи тоже бывают проколы.

Я тяжело вздохнул и стиснул кулаки.

– Так ты, как я понял, работаешь на трансляторов, – выдавил я наконец, пытаясь справиться с собой в очередной раз. – Почему же ты не предприняла никаких действий? Ты могла бы похитить Ирину сто раз – и дело с концом?!

Я остановился, как вкопанный, меряя эту женщину тяжелым взглядом.

– Странный… – Лайла тоже остановилась. – Во-первых, перед «Изумрудом» мне было бы не уйти с ней далеко: у меня был приказ «ждать и не высовываться» – я должна была стать подстраховочным резервом, я даже не знала про этих чокнутых геологов; во-вторых, ни на «Изумруде», ни у Башни я не могла повлиять на ход событий, а в-третьих…

– Так какого же марсианского дьявола ты решила мне помочь сейчас, когда ваш Дарби захватил Ирину и «ключ» у него в руках?! – не сдержавшись, закричал я. – Что вам еще надо?!! Ты должна сейчас ехать с Дарби в обнимку и весело смеяться над нами, идиотами!!! Все! Партия ваша! Или твой Дарби подослал тебя ко мне?!! Зачем, отвечай!!!

Я в порыве эмоций выхватил из-за пояса пистолет Лайлы и снял его с предохранителя.

Лайла смотрела мне в глаза и молчала. Она молчала, будто решаясь что-то сказать…

– Не перебивай меня, пожалуйста, – почти прошептала она, – я тебе все объясню…

– Ну?! – вновь рявкнул я, лязгнув затвором. – Слушаю!

– В-третьих, – тихим, немного дрогнувшим голосом заговорила Лайла, – мне удалось узнать, что Дарби решил переиграть трансляторов и воспользоваться Ириной сам, в-четвертых, кажется, он собирается ее убить…

– Как?! – вырвалось у меня. – Без нее ведь…

– Вот так. – Лайла заговорила быстро-быстро, словно боялась, что не успеет все сказать. – Здесь недалеко есть один объект: заброшенная секретная лаборатория, известная у вас под названием НИИ Атмосферы «Эол». На самом деле это законсервированный секретный объект…

– Хорош объект. – Я сплюнул на песок: ни дать ни взять – вылитый Йорген.

Я вспомнил то, о чем она говорила: это было довольно странное место, но абсолютно не интересующее ни Охотников с паладинами, ни луддитов, ни кого бы то ни было. В небольшом кратере когда-то очень давно насыпали искусственный островок размером с небольшое футбольное поле и залили вокруг рукотворным озером. Химический состав воды был какой-то особенный, поэтому она почти не испарялась. Потом, правда, вода как-то покинула свое ложе, и на дне кратера обнаружилась необычная достопримечательность Марса: заржавевшая, вросшая в грунт военная подводная лодка, которая, по всей вероятности, водилась в этом озере, пока там была вода. НИИ был абсолютно разграблен и являл собой пятиэтажную кирпичную коробку, в которой не было ничего таинственного, и секретного тем более. Только покинутая субмарина наводила на странные размышления, хотя и на ней никто не обнаружил объяснений возникновения здесь этого НИИ и этого озера. Так как ничего никто не знал, про это место забыли, да и взять там было уже давно нечего.

– Дальше, – потребовал я.

– Так вот, – Лайла продолжила тараторить, – из некоторых данных и разговоров, которые я слышала, пока у Дарби проходило совещание, я поняла, что там имеется некое оборудование, смонтированное совсем недавно, которое может позволить снять биополярную матрицу человеческого тела на некий магнитный носитель – это какая-то новая разработка, еще не обкатанная окончательно. Но если предположить, что у Дарби это получится или уже получалось раньше, то Ирину можно просканировать, после чего спокойно избавиться от нее, что сразу решило бы массу проблем: например, убрать опасного свидетеля и прекратить ее опекать. Потом, судя по решимости Дарби, у него уже имеются координаты «Зеркала-13», поэтому Ирина становится лишней обузой. Заодно можно ликвидировать всех туристов, опять же как свидетелей, и уж точно избавиться от агента противоборствующей стороны в нашей смене…

– Черти Фобоса вас разорви! – У меня закружилась голова. – Так нам надо бежать! Нам надо успеть…

– Нам пешком идти туда меньше суток, – урезонила Лайла, – а они пока подъедут, пока проникнут в подземный бункер, пока настроят эту сложнейшую аппаратуру – мы по-любому успеем, Странный…

Я стиснул зубы и прибавил ходу – усталость словно испарилась из меня, как утренний туман на восходе солнца, как кусочек масла на раскаленной сковороде…

– Ты и спать не собираешься, Дэн?

– Нет.

– Есть еще и «в-пятых», Дэн, – услышал я голос Лайлы за спиной.

– Что «в-пятых»? – спросил я не оборачиваясь, продолжая шагать по разрыхленному песку.

– Последняя причина, почему я решила помочь именно тебе и рассказала больше, чем должна была. – Ее дыхание заметно участилось.

– Ну?

– Ты очень необычный человек… – Она запнулась. – Дэн… ты мне нравишься… не хочу, чтобы ты пострадал непонятно за что…

Я молча продолжал идти дальше, подавленный нехорошими мыслями, стараясь отвлечься от них, отвлечься от всей этой шизофренической истории, обрушившейся на мою голову… Я боялся смотреть на Лайлу… Ира, где ты? Раз-вдох, три-выдох… шаг за шагом, метр за метром…

Мерно качался ночной горизонт перед моим мысленным экраном… Время шло к полуночи, в пустыне усилился ветер, который, трогая струны тысяч барханов, гудел на разные голоса, словно диковинный орган.

Пару раз до этого я чувствовал приближение глюков, и мы прятались в складках рельефа. Я был заправлен всеми видами стимуляторов, грудь вибрировала от стука сердца, но какая-то тяжесть клонила вниз. Лайла молчала большую часть дороги, видно давая мне время переварить все услышанное. Но я не мог – во мне клокотало тихое бешенство, словно гудел от перегрузки паровой котел. Я машинально обшаривал пустыню в режиме инфравизора, закрыв забрало шлема, но мне уже было плевать на всех – от церберов и юварков до всех глюков в мире… Мир-то – как раз он шатался подо мной. Мой уютный мир марсианских пустошей, мечты мизантропа, уютный, продуманный риск, с правом выбирать, в какую пасть совать голову, а в какую не надо, мой уютный мирок внутри меня, куда я сбежал с этой неисправимой, шумной, беспардонной, циничной и давящей Земли. Мир, где я мог кому-то по-настоящему помочь, и, наконец, красивая и романтическая, почти киношная, любовь к странной девушке, которая была непостижима и так проста и естественна… И вдруг… За спиной раздается тяжелый стальной лязг, и появляется эта грязная машина разрушения, чадящая смрадом заводских труб, тычущая какими-то законами какого-то общества, размахивающая орудийными стволами и кричащая сквозь телевизор непонятные лозунги, перемежаемые идиотским смехом. Она слепо шагает, не замечая тебя, – это и есть ее ужас: если бы она охотилась за тобой, тогда было бы не так обидно погибать под жерновами ее ступней, так ведь она раздавит так… не от злобы… равнодушно… не глядя – потому что ты для нее не существуешь: ты не берешь кредитов, ты отказываешься голосовать, ты не хочешь понимать, что хорошего и плохого нет…

– Ну а взаправду, Денис, что ты думаешь? Есть хорошее или плохое?

Строгие, но добрые, немного водянистые, голубые глаза взглянули на меня из-под седых косматых бровей. Форменный китель, как всегда, был безукоризненно чист.

– Не знаю, товарищ полковник. – Я пожал плечами и положил на ореховое бюро толстую красную папку, прямо под абажур лампы. – Разрешите закурить?

– Кури, – кивнул он и тоже достал из ящика стола пачку сигарет «Столичные».

– Я так понимаю, – сказал я, прикурив свою «Приму» и выдохнув дым в потолок, – если подозреваемая говорит нам правду, то дело заходит в полный тупик…

– А бывают тупики неполные? Частичные? – Он хитро прищурился, пододвинув мне свою хрустальную пепельницу. – Это тогда не тупик, а хоть и тернистая, но дорога.

Я смутился, мысли в голове путались и скакали, как потревоженные блохи.

– Понимаете, Артемий Леонидович, – сказал я, – нам придется в данном случае возбуждать уголовное дело на уровне Обкома или даже ЦК, а это… как бы точнее сказать… этим другое министерство занимается…

Он враз посуровел.

– А ты убийство раскрыл, лейтенант? – тихим, но грозным голосом произнес он. – Кто убил итальянца, ты понял? Твоя задача найти убийцу, припереть его к стенке уликами, а уж потом дело сдать. И дальше не тебе думать, на каком уровне прокуратура будет предъявлять обвинения! А ты тут все со своими подозреваемыми нянчишься! То одну юбку слушаешь, то другую!

Последние его слова прозвучали как раскат грома. Я поежился и попытался сосредоточиться.

– В принципе, – я робко кашлянул, – я все изложил в рапорте. Выводы такие: подозреваемых трое – Кожевникова Ирина двадцати пяти лет, ранее несудимая, проживает в Москве, проспект маршала Жукова, пятнадцать. У нее алиби – в момент убийства я находился с ней в одной комнате.

– Дальше, – одышливо каркнул полковник.

– Азиз Алима, гражданин Саудовской Аравии, двадцати девяти лет, проживает в общежитии при институте имени Патриса Лумумбы, и Лайла Блери, гражданка Франции…

– Ладно, хватит, я твой рапорт помню. – Он устало махнул рукой и помолчал. – Обидно мне, – сказал он, глядя куда-то в сторону, – парень-то ты талантливый, наблюдательность у тебя фотографическая, вот еще бы сообразительности тебе чуть подбавить – цены бы тебе не было: я бы тебя на свое место спокойно посадил, а сам бы на пенсию…

– Артемий Леонидович, перестаньте вы, ей-богу… – Меня иногда раздражало и удивляло это его старческое брюзжание при такой стальной воле и ясном рассудке.

– Ладно тебе, Денис, – он брезгливо поморщился, – надо смотреть правде в глаза – я уже старик, на дачу только жена ездит, просит помочь, она же тоже не девочка, а я тут, на Петровке, копчусь восемь дней в неделю…

– Артемий Леонидович, да мы еще с вами успеем всех гадов переловить!

– Так, – казалось, с него спало какое-то студенистое оцепенение, – ловчий ты мой! Работой я твоей недоволен, и папочку эту ты зря мне припер. Ткнуть бы тебя носом, да велика честь будет. Подумай! Попытайся стать на место преступника – как бы ты все сделал? В спешке и в то же время по возможности аккуратно? Твоя слабая сторона в этом деле – это не работа с показаниями, а работа с уликами! Почитай дело повнимательнее – там все есть!

– Да мне же последние дни, сами знаете, поспать и то некогда, – начал оправдываться я.

– А на фронте люди неделями не спали! – Это был его обычный аргумент, отметающий все мои доводы о трудностях сыскной работы.

– Разрешите идти?

– Иди, – буркнул он уже более доброжелательно, – и дело прихвати, не забудь. Почитай перед сном – очень интересно…

– Что интересно? – словно эхо отозвалась Лайла слегка запыхавшимся голосом.

Я встряхнул головой, сфокусировав зрение на нескольких маленьких тепловых пятнышках, проплывавших между барханами с восточной стороны.

– Что это там такое красненькое зеленеет в синеве? – пробормотал я, дав на экран забрала увеличение, – блин, паршивое здесь увеличение…

– Не поняла. – Лайла остановилась, слегка пригнувшись, и посмотрела в ту же сторону, что и я. – Похоже на всадников, – сказала она через некоторое время.

– Хреново, – процедил я сквозь зубы, – сколько их, не рассмотрела?

– Человека четыре-пять, идут под углом к нашему курсу, скорее всего, нас уже засекли…

Черт! Не вовремя я отвлекся…

– Отлично, – я с досады плюнул, – а у нас пара ножей и один пистолет на двоих…

– P228 – прекрасное оружие, – вступилась Лайла за свой любимый пистолет.

– Да я не спорю, – я продолжал вглядываться в пейзаж, – просто нам и двух АК хватит, чтобы начать плясать джигу.

– Может быть, это просто Охотники? – предположила Лайла.

– Да хоть благотворительный марш инвалидов за мир, – я вытащил из-за пояса пистолет и снял с предохранителя, – у меня последнее время разыгралась паранойя и мизантропия.

Я скрестил руки на груди и выпрямился во весь рост – под левым плечом я держал пистолет со взведенным курком. Хорошо, Дарби хоть броню не снял со всех…

Вот они слегка изменили траекторию и показались на дороге: их было четверо, пятый дромадер шел без седока, навьюченный поклажей. Силуэты приближались, двое всадников взяли автоматы на изготовку.

– Лайла, – тихонько спросил я, – ты ножи хорошо метать умеешь?

– Никто не жаловался, – ответила она так же тихо.

– Тогда, если я скажу: «Леха, привет!» – ты снимай крайнего справа.

– Хорошо.

– Эй, ребята! Вы кто есть? – раздался усиленный внешними динамиками голос.

– Охотник Странный, – ответил я, – клан Беркута.

– Это где ж такой? – спросил голос с недоумением, сопровождая вопрос лязгом затвора.

– Долина Маринера, – ответил я.

– Бешеному церберу сто миль не крюк, – насмешливо ответил другой всадник.

– А вы сами-то откуда? – спросил я.

– Мы, милок, местные, – ответил первый всадник.

– Из Персеполиса? – Мне не нравился их тон.

– Мы совсем местные, – пояснил тот, – ты вот сейчас по нашей земле гуляешь… клан Черных Шакалов – слыхал небось?

Мне это не сказало ровным счетом ничего.

– Я что-то таблички не заметил, – сказал я спокойно, прикидывая, кого из них назвать Лехой.

– Какой таблички? – спросил второй Охотник.

– «Бешеным церберам вход запрещен».

Первый хихикнул.

– Да мы ее ставим, а какие-то отморозки воруют постоянно, – ответил он. – Ты не брал?

– Я-то – нет… – Один из них был маленького роста, с огромным дробовиком в руках, который держал на манер младенца в пеленках. – …А вот парни, которые несколько часов назад проезжали тут на трех вездеходах, – они стопудово сперли. Я их знаю: редкие сволочи.

– Ребята на вездеходах? – глухим низким голосом переспросил молчавший доселе всадник. – С кратера, что ли?

– Ехали-то они с кратера, – пояснил я, – но сами не местные совсем – наемники голимые. Инопланетники они.

На некоторое время воцарилось молчание, из чего я заключил, что у них идут радиопереговоры.

– А тебе они на что? – спустя пару минут спросил тот же низкий голос.

– Я их иду убивать, – просто ответил я.

– Убивать? – Охотник присвистнул. – Да ты убийца, как я погляжу.

– Бывает иногда, – ответил я, – они забрали мою добычу, моих верблюдов с оружием и моих туристов.

– Это не по закону, – сурово сказал низкий голос, обладавший властными нотками.

– Да, это кидняк! Реальный кидняк! – согласились остальные.

– Ну что, Марк? – сказал один из Охотников, тот, кто заговорил первым.

– Помолчи, – грозно ответил главарь, и радиопереговоры возобновились.

Вновь мы с Лайлой застыли в напряжении.

– Убери волыну из подмышки, – сказал вдруг коротышка.

Я послушно вынул P228 и заткнул его за ремень.

– Мы поедем с вами, Странный из Беркутов, – приказным голосом сказал главный.

– Вам-то что за корысть? – спросил я.

– Нам нужна такая машина, как у них, – ответил он. – Фарт и Солнце свели нас: нам сказали про этих людей на нашей дороге, и мы погнались за ними, но потом заметили вас. Вы знаете, как их найти, мы дадим вам дромадера и поддержим огнем. Мы возьмем одну машину, а вы дальше там сами…

Я помолчал для виду, хотя внутри меня бурлило ликование.

– Да, – кивнул я мрачно. – Фарт и Солнце с нами, избавь нас от глюков Равнина.

Эффектно сплюнув на песок, я продолжил:

– Я иду с Черными Шакалами! Возьмем свое…

– Возьмем… – Охотник, который первый заговорил с нами, взмахнул рукой.

Один из всадников спрыгнул с седла и подошел к навьюченному дромадеру, снимая с него часть поклажи. Остальные опустили свои стволы.

Все молчали, пока мы с Лайлой вскарабкались на спину верблюда. Все внутри меня было взбудоражено – транспорт с подачей! Вот что значит поддержка богов!

– Отклонитесь от маршрута – пристрелим, – как-то буднично обронил главный.

Я коротко кивнул и, вдохнув запах незнакомого животного, аккуратно тронул его шенкелями. Дромадер затрусил вслед отряду, а парень с дробовиком чуть поотстал.

– Нам повезло! – прошептала мне в наушники Лайла.

– Главное, чтобы это везение не кончилось на визите в «Эол», – мрачно проворчал я.

– Дэн, меньше пессимизма. – Лайла, видно, тоже перенервничала. – Наши шансы растут, а вместе с тобой мы сможем…

– Да откуда взяться этому пессимизму, – вяло ответил я, – для меня десятка полтора человек замочить – это как стакан верблюжьего молока опрокинуть: не поморщусь…

Лайла тактично промолчала.

Мерно раскачиваясь в седле чужого зверя, я ощущал дискомфорт – из-под меня выбили стул… Я смотрел на силуэты всадников и понимал – вот это реальность. Ирина сейчас в опасности… Ей грозит… Мою девочку хотят обидеть – а я всего лишь качаюсь в седле… Я не умею перемещаться в пространстве…

Я не умею испепелять на расстоянии злых людей… Кровью захлебывается мое горло – как сказал Жирный Тэдди перед смертью: «Сам-то людей убиваешь? Приходится ведь? Убей для меня – он падаль». Я не мокрушник, но сейчас я хотел разорвать эту канцелярскую скрепку фальшивой улыбочки Дарби. Слепить из нее старинный символ доллара: может, через свою боль он поймет, что такое делать больно другим? Поганый человеческий эгоизм… человеческий ли? А кто сжирает своих самцов или самок? Кто кушает детей, как гибнет потомство и семена жизни? Смерть так естественна…

От последней мысли я машинально дал шенкелей дромадеру.

– Эй, ковбой! – услышал я оклик сзади. – Пули ждешь или заметил чего?

– Верблюд меня не слушается, – сказал я мрачно, – а пули я всегда жду…

Я не узнавал себя – я и вправду становился машиной мщения: жажда правосудия, исправления ошибок… Встреча с Ириной сильно изменила мой прежний уклад… уют…

Боже! Какая хрень в голову лезет!

– Дэн, – тихо прошептала Лайла, – осторожнее, а то мы никому не поможем…

– Я в курсе, – словно варан, прошипел я сквозь зубы…

Ехали дальше в молчании, словно все хотели сосредоточиться.

В голове вертелась чехарда образов: итальянец с пухлыми ручками и бочкообразной грудью, его белое лицо в ящике, он с прокопченной дырой на груди – будто с посмертным орденом, лязг и выстрелы железных болванов, забрызганные кровью крысиные усики Вэндерса, перекошенные лица душманов, сверкающая огнями долина Призрачной Крепости на рассвете, тошнотворный запах горелого человечьего мяса, мокрый страх перед выходом из Башни, вонь из собачьей пасти, вонь от рассказа Лайлы…

В стиснутых черепом висках стучала ритмом одна фраза из сказочных эпосов: «Долго ли, коротко шагали они… долго ли, коротко шагали они… долго ли, коротко…»

Я обшаривал воспаленным взглядом соседние барханы, тут же переключая свое внимание на взрыхленный след колес на песке… Долго ли, коротко… дышать надо ровно…

В голове крутилась заевшая пластинка – раз, два, три, четыре… раз, два…

Мне показалось, что на спине я почувствовал легкое и приятное прикосновение тонких женских пальцев… Ира так растирала мои синяки, когда мы были в отеле…

Быстрей, быстрей, быстрей… Я старался ускорить время, ускорить шаги, а все, что связано с вездеходами, я погружал в пучину жидкого и вязкого стекла… Быстрее… быстрее… там…

В этом воспаленном бреду, который сошел за сон наяву, я провел еще пару часов в седле…

Вот впереди показалась полоска кратера – она шла по горизонту слева, там, где запад… только здесь у меня на время прекратился пожар в голове, стучащий по темени, словно птенец из яйца…

Только сейчас я заметил, как устали мышцы моего рта, который стискивал зубы, будто пневматический пресс…

– Набросить накидки, говорить мало, спешиться, – раздался негромкий приказ.

Идиоты – они даже не представляют, с кем столкнулись… вездеход им подавай… неужто ценой жизни одного из Охотников? Главное, что я не с ними… главное, что прошло чуть больше пары часов… Ира… я уже тут, ты слышишь меня?

– Верблюдов стреножить… – тихонько сказал главный, – дальше ногами…

Ко мне подбежал рослый охотник. Он залез волосатой рукой в седельную сумку нашего дромадера и вынул из нее старинный и редкий АК-47. Такого я не видел давно: проржавевший ствол, ствольная накладка, стянутая проволокой, перемотанный изолентой, лопнувший по швам магазин – оружие было настолько ветхим, что стрелять из него казалось бессмысленным и опасным для всех.

– Вот тебе винтарь, а уж патронов там штук двадцать – тебе хватит. Стреляй одиночными.

Я обернулся к Лайле – она закивала.

Тогда я вытащил из-за пояса ее пистолет и передал ей.

– Затвор не дергай сильно, – предупредил меня «черный шакал», – а то клина даст.

– Спасибо, парни. – Мне казалось, что саперная лопатка была бы более действенна в этой ситуации, но мне уже и это оружие придавало уверенности: к стволу проволокой был прикручен ржавый штык-нож.

– Потом отдашь, – ответил тот.

– Пошли… – скомандовал вожак.

Накинув маскхалаты и стреножив верблюдов, мы веером двинулись к кратеру.

Лайла шла сзади, держа в руке пистолет, – он был нашей единственной надеждой на счастливый исход. Да и, сказать по правде, из пистолетов-то я не особый стрелок.

Кратер освещался зарницами с западной стороны и казался абсолютно мертвым. В диаметре он был около четырех-пяти километров. Следы машин свернули туда еще за триста метров до нашей остановки. Дальше виднелись в скудном свете марсианской ночи немного занесенные ветром следы копыт – конечно, сюда ходят местные.

Мы пошли по тропе, и я был с этим согласен, даже несмотря на эти поношенные грабли в моих руках.

Шли мы около получаса, пока кольцо кратера не выросло в наших глазах стеной, как стена запретного сада… Почему в голову лезло имя Поля Элюара?

Тропинка упиралась в узкую трещину, чернеющую перед нами: была ли это дыра, которую затем расширили искусственно? Через нее ли покинула кратер вода искусственного озера? Ясно было одно – следы машин уходили куда-то в другое место, южнее…

– Лайла… – начал было я.

– Дэн, все нормально, – словно почувствовав мой вопрос, ответила она. – Там, куда они заехали, нас засекут…

– А здесь типа нет? – нервно спросил я: меня била крупная дрожь, как от похмелья…

– Вроде нет, – Лайла озиралась по сторонам, – эта тропа как бы не туда…

– Вот и правильно, вот и повезло, – сказал я, чувствуя терпкий и давно забытый запах рыбы или гниющих водорослей.

От стены кратера веяло теплом. Охотники поотстали, явно прикрываясь нами, как живым щитом.

– А вход-то где? – тихонько спросил я у Лайлы.

– Надо пройти в кратер, и там… – она закашлялась, так как зашумел ветер и рядом с нами закружился маленький столб песка, – …там есть труба…

– Какая, к чертям марсианским, труба? – Я опять подумал о том, что людей иногда понять очень трудно.

– Странный, молчи, – в тон мне ответила эта хрупкая разведчица.

Черная трещина, напоминающая половые губы богини плодородия, росла. На обочине тропы я увидел пожелтевший каркас верблюжьего скелета: словно из-под песка вырос диковинный цветок смерти. Рядом был воткнут кусок ржавой арматуры, под которым торчали вбитые в землю шляпки болтов – знак означал «пустой объект, бесполезное место».

– Эй! Чуваки! Мы правильно идем? – раздался шепот долговязого Охотника.

– Моя баба тут все знает, – прошептал я в ответ, – она была тут…

Расселина увеличилась до гигантской темной арки. Что-то там шуршало и чирикало, но я сразу заметил мерцающий свет в конце тоннеля… Через небольшое время нас поглотила тень и гулкое эхо… мы шагали по темным выступам и шуршали камнями…

Чириканье усилилось – это летучие мыши почуяли теплокровных…

– Кто выстрелит – придушу, – предупредил главный Охотник.

Но никто стрелять и не думал. Для меня это были еще одни ворота в Персеполис: я чувствовал, что Ира где-то рядом.

Все переключили забрала шлемов в режим ночного видения, один только главный вглядывался в темноту без всяких приборов.

Причудливые сочленения пород и узоры запыленных камней рождали во мне легкое ощущение клаустрофобии, как в шахте на Башне… Я старался смотреть под ноги, как бы это и ни было глупо… Эхо шуршащих шагов и шелест крыльев мышей… гнетущая тишина в паузах…

Я заметил в нескольких местах наносы ила и песка, подтверждавшие мою догадку, что вода покинула свое ложе именно через эту трещину.

Наконец, кое-как отбиваясь от мышей, мы подошли к внутреннему выходу из разлома, и нашим глазам открылась величественная панорама.

Бледно освещенное дно кратера было покрыто засохшими водорослями и булыжниками разных размеров. В центре этой огромной площадки возвышалась почти вертикальная рукотворная скала, состоящая из каменных глыб, залитых бетоном и окруженных по периметру арматурными балками, местами сильно пострадавшими. Снизу эту конструкцию припирали четыре большие бетонные горки высотой метров по десять. Бетон был грязно-зеленоватого оттенка. Сама же эта махина вознеслась к верхнему уровню кратера примерно метров на восемьдесят, если не больше. На головокружительной высоте ее венчало пятиэтажное кирпичное здание с черными провалами окон и скошенной крышей. Все это сильно напоминало какой-то фэнтезийный замок Суперзлодея и производило довольно-таки давящее впечатление…

На дне кратера валялись разбитые корпуса катеров, занесенные илом и песком фрагменты понтонного моста, и на расстоянии полутора километров от нас чернел длинный сигарообразный объект с небольшой башенкой на правой части. Это была военная субмарина, которая частично ушла в грунт. Она выглядела здесь настолько нелепо, а главное – беспомощно, словно кит, выброшенный на берег, что у меня в голове стала вертеться дурацкая школьная присказка: «Подводная лодка в степях Украины погибла в неравном воздушном бою!»

В борту ее зияла огромная развороченная дыра. По всей вероятности, ее пробили, когда вытаскивали оттуда силовую установку с ядерным реактором. Это была субмарина американского производства, построенная в начале двадцать первого столетия, – кажется, они назывались «проект Вирджиния-А». Для своего времени это была довольно грозная и малошумная боевая субмарина, оснащенная ракетами «Томагавк». На Марс всегда попадали отслужившие свой век технологии, словно старые вещи, которые младший брат донашивает за старшим. А с другой стороны, на Земле за это время не так чтобы очень продвинулся прогресс, по сравнению хотя бы с веком двадцатым, когда развитие науки и техники происходило лавинообразными скачками. В двадцать первом веке были уже совсем другие проблемы, и НТР отошла на второй план, а уж в наше-то мутное время…

В любом случае в этот «аквариум», который присутствовал здесь раньше вокруг НИИ «Эол», была запущена настоящая «пиранья», которая вряд ли защищала тайны марсианской атмосферы. Такая охрана наводила на мысль, что в «Эоле» занимались совсем не изучением местного воздуха, а чем-то гораздо более серьезным…

Лайла уверенно вышла вперед из-за мужских спин и преспокойно направилась в сторону «мертвой» субмарины. Охотники переглянулись и осторожно последовали за ней.

– Скажи мне, суперагент, – тихонько спросил я в микрофон, – а мы куда идем?

– В лодку, – лаконично ответила девушка.

– Неглупый план, – кивнул я. – Дарби обделается со страха, когда увидит, на чем мы его догнали. А весла спрятаны где-то рядом?

– Вот за что ты мне сразу понравился, – ответила Лайла, – так это за то, что в любой ситуации ты можешь сморозить полную чушь, не моргнув глазом.

– Покататься на подводной лодке было мечтой моего детства, – обиженно сказал я.

– Ты опоздал, – констатировала девушка-лейтенант, – в лодке есть запасной вход в подземные лаборатории.

– Как интересно… – Я попытался себе это представить. – Никогда не слышал, чтобы вход в подземелья прятали на военных субмаринах.

– Дэн, не тормози, – нетерпеливо перебила Лайла, – естественно, его сделали, когда вода уже ушла: лодка легла на грунт как раз над сетью коридоров коммуникации. Было решено сделать там запасной выход, так как раньше такой выход был через НИИ, но, как понимаешь, сейчас это не слишком удобно.

– И что же, этого выхода никто не нашел из местных?

– Если не знать, что он там есть, – ни за что не найдешь. А если и найдешь, то не откроешь, а если и откроешь, шуму столько будет, что охрана сразу прибежит, – а охрана там жесткая.

– А мы, значит, и откроем, и не нашумим?

– У меня есть универсальный ключ-карта, которая управляет сигнализацией и замками.

– Круто, и откуда у тебя все так продумано? – удивился я. – Ты что, знала, что нас захватит Дарби и повезет Ирину сюда, чтобы делать биоэлектроскопирование?

– Конечно, я этого не знала, Дэн, – устало ответила она, – ты до сих пор мне не доверяешь – это обидно…

– Но согласись, это выглядит довольно необычно?

– Соглашусь, – ответила она, – просто эта лаборатория уже законсервирована, и, кроме охраны, там никого нет. А охрана подчиняется армейской внешней разведке Военно-космических сил, то есть фактически «Пантеону». Естественно, мне дали доступ почти ко всем секретным объектам в районе маршрута нашего следования. Понятно тебе, осторожный Охотник Странный?

– Понятно, о луноликая! – с восторгом сказал я. – Только не совсем ясно, что это за лаборатории такие? Из-за чего такая секретность?

– Это государственная тайна, – со вздохом ответила Лайла.

– Ну, конечно… – Я тоже вздохнул. – Но я никому не расскажу.

– Странный…

– Я ведь сейчас сам все увижу, Лайла…

– Думаешь, ты поймешь, что это за оборудование? – Она скептически хмыкнула.

– Моя бывшая жена – медик, причем кандидат наук…

– Ладно, – сдалась Лайла, – ты у нас господин Всеведущий, скажу. Только не будоражь умы местных людей, а то тобой займутся не такие доверчивые девушки, как я.

– Да не имею я привычки будоражить умы, – отмахнулся я.

– Я сама-то толком мало знаю: тут проводили какие-то генетические эксперименты над людьми и животными, пытались привить человеческому организму необходимые на Марсе функции.