Текст книги "Улыбка Дьявола (СИ)"

Автор книги: Денис Мещеряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

  Мы долго сидели и разговаривали, не замечая, как летит время. Счет получился неплохой, но настроение у Бориса было хорошее. Он даже чаевые оставил для официанта. Даже я бы не оставила, потому что внутри боялась его. Я боялась на него взглянуть. Постоянно отворачивала голову, чтобы не встретиться глазами. Мы решили ещё немного посидеть у причала, а затем отправиться в отель. Завтра обязательно нужно вернуться сюда.

  25 июля.

  Господи... я смотрю на свою последнюю запись и понимаю, что на самом деле не помню чуть больше суток своей жизни. Меня покрывает мандраж, хоть Борис и укрыл меня одной из своих футболок.

  Мы уже летим в самолете. От одной этой мысли все волосы встают дыбом. Борис успокаивает, что я просто заболела и пролежала всё время в отеле, почти не просыпаясь. Врет, он никогда не умел обманывать. Может поэтому никогда не изменял, потому что я бы поняла.

  На его лице также виден страх и отчаяние. Он весь бледен и дрожит не меньше моего. Я заметила странный кулон в виде полумесяца на его шее. Может, купил в одном из небольших магазинчиков, когда мы возвращались обратно в отель?

  Помню, как мы расплатились и ушли из ресторана. Борис, вроде, больше не боялся отеля, но всё равно шел медленно. Солнце хоть и светило, но такой жары, как пару часов назад, не было. Да ещё и прохладный бриз с моря охлаждал воздух. На улицах потихоньку начинались загораться лампы. Это я помню, но всё остальное... Боже, моя голова словно опустошена. Словно подтерли ластиком нарисованный карандашом рисунок, и остались лишь катышки. Как неясные и противные черные катышки остались моменты в моём сознании.

  Я помню отель и странных женщин. Помню ночь и открытый балкон, он словно звал меня. Словно кто-то ждал меня в открытых дверях. Затем темнота. Сырость, запах земли и спертый воздух. Помню комнату без окон, с одной лишь дверью. Чьё-то дыхание и голос. Низкий и бархатный, словно глоток того вина в ресторане. Он также растекался по всему организму теплыми отзвуками по нервным окончаниям. Потом снова провал в пропасть, и я чувствую, как падаю в неё. Полностью поглощённая пустотой.

  Плач ребенка и голос Бориса. Тишина. Никаких воспоминаний больше. Один короткий момент отзвуков. И потом я проснулась в автобусе.

  Что же произошло, Господи?

  Это как-то связано с тем мужчиной? Конечно с ним. Каждый раз я теряла память при виде него. Но тут всё намного хуже. Борис знает, что произошло. Он должен знать. Но не расскажет. По крайней мере пока. Нам надо обоим отдохнуть. И, может, тогда он скажет, что всё-таки случилось.

  Весь полет я спала. Наконец-то спала. Теперь понимаю, что я попросту не высыпалась в отеле. Спала долго, но что-то внутри меня обжигало и не давало видеть сны. Чертов отель!

  И в самолете, съежившись на стуле и прильнув к плечу мужа, я спала, крепко зажмурившись. Даже боялась просыпаться. Вдруг снова не смогу уснуть.

  После прилета мы заехали домой, оставили ненужные вещи и на машине поехали к родителям Бориса. Он меня сильно волнует. Весь бледный, словно и не уезжал ни куда. Глаза и щеки впали. Мрачнее обычного. Но говорит, что всё в порядке. Постоянно теребит кулон.

  Я была рада увидеть Олега Александровича и Олесю Андреевну в добром здравии. Борис радовался приезду к родителям как маленький ребенок. Всё обошел, словно царь, обозревая свои владения, а Олеся Андреевна шла рядом, взяв его под ручку, и рассказывала, где и что нового у них посажано. Как растут нынче огурцы да помидоры. Хвасталась, что отец посадил виноград, и тот прижился несмотря на суровый уральский климат.

  Олег Александрович же взял под руку меня и увел в дом, чтобы я помогла ему с приготовлениями. Готовил он отменно, и я у него постоянно просила рецепты блюд, которые больше всего нравились Борису, но получалось так себе, даже я это признаю. Отчего – не понимаю. Всё делалось строго по рецепту, но по итогу даже и близко не стояло с приготовленным блюдом Олега Александровича.

  Мы поужинали на славу. Всё было съедено подчистую. Но Борис меня очень удивил и взволновал. Он не съел ничего. Буквально. Он старался, но всю еду просто вываливал в полотенце на ногах и незаметно выносил на улицу. Отец с матерью этого не заметили, и хорошо, иначе бы их сердце просто разбилось. Воду и другой напиток он пил с отвращением.

  Во время ужина родители, разумеется, выпрашивали у нас, как всё прошло, как отдохнули. Мы показали им фотографии, которые сделали в течении трех дней, но только до вечернего ужина. Я могла рассказать лишь только про эти три дня. И после своего повествования я обратилась к Борису, и с нетерпением ждала его рассказ. Ждала, что, может, хоть что-то промелькнет в его словах о том, что было в последний день нашего отпуска. Но ничего, что могло бы мне помочь вспомнить. Он лишь сказал, что мы просто отдыхали на пляже и ничего не делали, поэтому и фотографий нет.

  Посидев ещё немного, родители остались на первом этаже и отправили нас в спальню на втором – отдыхать. Дом у них хоть и казался большим, но внутри был скромным. Основную часть занимал гараж под машину, куда и вел центральный вход. Гостиная была небольшая: в ней помещались только небольшой диван и обеденный столик с четырьмя табуретками советской эпохи. Также стояла газовая плита и газовый баллон. Почти четверть комнаты занимала массивная деревянная лестница на второй этаж, подпираемая умывальником. Никогда не могла понять, как они тут умудряются что-то готовить и как-то находиться вдвоем. Ведь даже вдвоем здесь неимоверно тесно. Зато на втором этаже было полно свободного места. В спальне были размещены лишь две пружинные кровати и кресло-качалка, смотревшая в сторону балкона. Балкон выходит на сад. Прямо на яблони. Так что, когда плоды созревают, их можно собирать, не выходя из дома.

  Мы оба рухнули на кровати по обе стороны спальни. Я от усталости и переедания, Борис же от недомогания. Дала ему обезболивающие, таблетки для живота и хотела также дать угольные таблетки, но Борис сказал, что я могу отравить его и ему просто нужно отдохнуть. Хорошо поспать и всё. Это единственное лекарство, которое ему сейчас нужно. Я согласилась и не стала его тревожить. Думаю, завтра ему должно полегчать. Боюсь, как бы его мать не стала переживать. У неё поднимается давление до критического каждый раз, когда с Борисом что-то случается. Пару раз отвозили её в больницу вместе с отцом после того, как Бориса побили гопники в подъезде и вытащили всё деньги вместе с карточками. Сначала, когда она об этом узнала, затем, когда Бориса увидела. Его отец в тот момент лишь пробухтел: «Нужно было Борису сидеть в больнице, а не дожидаться родителей дома. Сэкономили бы на бензине».

  Борис томно и еле слышно сопел. Уснул за пару минут. Может, и правда ему нужно был лишь поспать.

  26 июля.

  Я не заметила, как уснула. Борис всё ещё спал. Он весь вспотел и начал тихонько стонать. Я потрогала его лоб. Он холодный. Неимоверно холодный. Укрыла его двумя одеялами. Прижалась и пыталась согреть, пока он не вскрикнул и не вытолкнул меня с кровати.

  Олег Александрович забеспокоился. Они встали раньше. Вместо с солнцем. Я никогда не понимала, как они так рано могут вставать, и глаза у них не слипаются от недосыпа.

  Спустилась вниз и сказала, что Борис бодается во сне. Его отец сказал, что он всегда любил поспать. В детстве, когда Борису было лет восемь-девять, его никак не могли разбудить, чтобы взять с собой на дачу помогать. С возрастом ничего не изменилось. Олег Александрович лишь посмеялся и попросил меня ему помочь с завтраком. Нарвать зелени для салата и почистить картошку.

  Олеся Андреевна уже во всю полола грядки между картошкой. Ботва настолько высоко выросла, что я не заметила небольшой силуэт в зарослях. Она напугала меня, когда встала и с улыбкой поприветствовала.

  Завтракали мы без Бориса. Он всё ещё спал. Даже для меня это был рекорд. Проснувшись лишь к обеду, он залпом выпил пол ведра воды, только что выкачанной из колодца. Он был бледен и с синяками под глазами.

  Он отвел меня в сторону и попросил увезти его домой, так как нехорошо себя чувствовал и не хотел пугать маму с папой.

  Я всегда боялась серьезных разговоров с родителями Бориса. Особенно что-то придумывать и обманывать. Один проницательный взгляд Олега Александровича страшил меня больше всего на свете. Он будто видел тебя насквозь, и не дай бог тебе соврать, как он тут же испепелит тебя этим взглядом. Такими же талантом был наделен и Борис. От этого серьезный разговор с моим мужем переходил лишь в порицание с его стороны, на которое ты ничего не могла сказать.

  Соврав что-то про усталость, недомогание и возможность инфекции, мы сели в машину и уехали. По глазам родителей было видно, что они ни одному моему слову не поверили, но всё равно отпустили. Они провожали, нас ничего не сказав. На лицах виднелась тревога и страх. Будто бы они что-то знали внутри, но никак не могли понять, что это, в чем собственно дело. Всегда поражалась родительской интуиции. Может, с Борисом и вправду что-то не так, а не просто отравление или акклиматизация, как многие могли бы подумать. Инфекции быть и не могло. При инфекции идет жар, а тут только холод. Настораживало больше всего то, что он ничего не ел. Мучился жаждой и то и дело выплевывал обратно еду и воду.

  Дома ему вроде стало лучше. По крайней мере, он начал улыбаться. Закутала его в одеяло и сварила куриный суп, может помочь. Я легла к Борису в кровать. Неимоверно устала. Хотя и ничего не сделала. Устала эмоционально. Надо завтра не забыть позвонить Веронике и записаться на прием к Вам, Павел Александрович. Вроде всё.

  27 июля

  Не могу уснуть. Время шесть утра. Борис ужасающе кричит во сне. Будто не своим голосом. Его пронимает мандраж и всё тело сжимается в конвульсиях. Я с силой попыталась его разбудить, но он не проснулся, зато успокоился. Пот бежит по его телу. Он стал худее. Кожа бледная, словно сделана из мрамора. Это напомнило мне меня же. В том отеле, когда я проснулась после ужасной ночи.

  Поискала в интернете. Единственное, что я нашла – это то, что у него, возможно, сердечная недостаточность. Сердце просто не успевает вырабатывать нужное количество крови и работает с перебоями. Но его сердце стучит ровно. Тихо, медленно, но ровно. Что с ним случилось?

  Я перебралась на диван и уснула. Борис лежал смирно и слегка похрипывал, но я боялась его. Мне было страшно, что у него снова начнутся конвульсии и он меня ударит или ещё хуже.

  Утром он сделал лишь пару глотков. Снова ничего не ел. Попросила его позвонить в скорую. Он отказался и просил меня этого не делать. Я его упрашивала, я просто не могла на него смотреть. Он сдался, но сказал, что вызовет завтра, если ничего не изменится. Я согласилась с неохотой и решила отвлечься, разобрав вещи, уложенные в сумки. Мы к ним не прикасались с момента приезда.

  Я не досчиталась своих вещей. Целого рюкзака вещей с нижним бельем. И просто психанула. Высказала Борису всё, что накипело. Он никак не отреагировал, лишь молча смотрел на меня. Как он так собирал вещи, что забыл целый рюкзак моих вещей?! С него причитается, с него очень многое причитается!

  – Да, слушаю, – Филиппа отвлек звонок с незнакомого номера в четвертом часу ночи.

  – Филипп, это Сергей, оперативник... Февраль 2018 помнишь? Ало... Ты тут?

  – Да, Сергей, конечно помню. Что случилось, что ты решил мне позвонить? И откуда у тебя мой номер?

  – Случилось, да, но долго объяснять. Тебе стоит приехать и посмотреть. Что-то мне подсказывает, что это по твоей части. Проспект Космонавтов, прямо возле выхода из метро. Думаю, ты увидишь, тут полно мигалок.

  – Ты уверен? Если это так, то это совсем не к добру.

  – Ты не представляешь, как сильно я не хотел тебе звонить, но это... в общем, приезжай скорее.

  – Хорошо, скоро буду. Юля... – Филипп поднялся с места и зашел в комнату Юли, где она уже давно спала.

  Они сидели в его кабинете уже долго, и Филипп вслух читал дневник Оли. Он перенес её из своего кабинета, когда та начала кивать чаще обычного, а глаза уже слегка закатывались назад.

  – Юля, проснись. Нам нужно ехать. Юл...

  Глава 7

  – Юлиана. Наконец-то. Мы тебя потеряли. Проходи, садись. Боже, ты словно прошла через Ад, – сказал низким, бархатным голосом мужчина со светлыми густыми волосами, похожими на гриву льва с небольшой сединой по вискам. Он был в строгом элегантном костюме и сидел на бежевом кожаном кресле в просторной и светлой гостиной.

  Когда зашла Юля, он встал и подошел к ней. Взял за плечи и посадил на диван, стоявший рядом с креслом. Попытался взять из её рук ружье, но та держала его крепко и не хотела отпускать. Он оставил попытки убрать оружие и сел рядом на колени, осматривая девочку. Она дрожала, словно только что вылезла из проруби, всё крепче и крепче сжимая в руках ружье и не отводя взгляда от него.

  – Где же ты была всё это время? Как тебе удалось...

  – Где мои мама и папа? Что Вы с ними сделали? – она нахмурилась и сжала ружье ещё сильнее, слегка опустив.

  – Мне очень жаль, правда, ты не представляешь, насколько. Я бы всё отдал, чтобы успеть что-то сделать, но мы прибыли поздно и нашли твоих родителей тут... Их больше нет, – Он погладил её по голове и вытер засохшую смесь грязи и крови с лица. – Тебе нужно умыться. Видимо, ружьё тебе всё-таки пригодилось. Где ты его нашла?

  По щекам у Юли потекли слезы, но она молчала, только губы дрожали. Глаза оставались без движения и четко смотрели на мужчину.

  – Ах, да, где мои манеры, меня зовут Павлов Алексей Матвеевич. Я из одной очень старой организации, предназначенной защищать людей от тех, кто убил твоих родителей и пытался убить тебя.

  – Как-то не очень Вы справляетесь.

  – Никто не без греха, – Алексей Матвеевич усмехнулся, но тут же сделал серьезное лицо, когда увидел, что Юля не шутила. – Мы не ожидали нападения. Эти монстры обычно предпочитают густонаселенные районы и очень редко нападают на частные дома. Что-то их вынудило это сделать. Мы это выясним и уничтожим их.

  – Я с Вами.

  – Что? Нет, дорогая. Ты слишком мала. Тебе нужно отдохнуть. Эта ночь была для тебя настоящим кошмаром. Ты невероятно сильная девочка. Многие на твоем месте не смогли бы справиться с этим и просто погибли. Но ты даже смогла убить одного из монстров. Пойдем со мной, я отведу тебя в безопасное место. Там тебя точно никто не тронет.

  – Но как же мои родители, где они сейчас? Я могу их увидеть? Где мои мама и папа?! – Она заплакала. Будто её разум пробудился от какого-то сна. Она ревела навзрыд, обыскивая комнату взглядом, пытаясь найти своих родителей, но никого не было кроме странного незнакомца. Она выронила ружьё и закрыла глаза руками. Слезы, смешиваясь с грязью и кровью, бежали по лицу и подбородку, капая на розовую пижаму и на бежевый диван.

  – Обещаю тебе, что с тобой больше ничего не случится. Я буду теперь тебя охранять и оберегать. Всё будет хорошо, – сказал Алексей Матвеевич, обнимая маленькую девочку.

  Он поцеловал её в лоб и поднял на руки. После чего вынес из дома. Юля больше никогда не видела дом своих родителей. Она даже не помнила, как он выглядит. В её памяти остался лишь момент, когда в гостиной она встретила этого мужчину. Всё, что было до этого в памяти, сохранилось нечетко и отрывками, словно сны, в которых ты не понимаешь, как оказалась в том или ином месте.

  – А тут у нас тренировочный зал, – Алексей Матвеевич открыл массивную деревянную дверь, и они зашли в просторный зал, наполненный всевозможными снарядами и веревками, сплетенным в виде паутины. Большую часть стен покрывали скалолазные снаряды со всевозможными уступами, по которым ползали дети и взрослые. Весь пол был устлан матами, красными, синими, черными, в два ряда. Высота потолков поражала. Казалось тут могло поместиться здание этажей так в десять. Везде висели канаты и сетки для тренировки акробатических трюков. – Здесь занимаются физической подготовкой, а рядом находится зал фехтования. Его я покажу тебе чуть позже. Думаю, тебя в большей степени интересует твоя комната. Там как раз должны были всё подготовить. Идем.

  Он взял за руку Юлю, которая большими глазами и чуть приоткрыв рот осматривала невероятнее манекены и снаряды, установленные в зале, также там было большое количество детей и взрослых, они занимались. Они вышли через дверь, расположенную в другой части зала, и попали в центральную часть здания, которая представляла собой большой круг, соединяющий зал фехтования, зал подготовки, библиотеку и служебные помещения.

  Посередине была выстроена лестница из мрамора. Винтовым положением она уходила вверх, соединяя десятки этажей, на которых находились жилые помещения, учебные кабинеты и кабинеты администрации. Это здание было самым большим в России центром охотников. Оно было просто огромным. Включало в себя 450 комнат, два огромных зала и одну смотровую вышку. Настоящий Капитолий рядом с центром Москвы.

  – Вот, это твоя комната, располагайся, – сказал Алексей Матвеевич и завел Юлю в небольшую комнату. В которой была детская кровать, рабочий стол с компьютером и окно, выходившее прямиком на Воробьевы горы. За дверью находилась ванная комната, совмещённая с туалетом. – Если тебе что-то понадобится из старого дома: игрушки, белье, то ты скажи, я сообщу своим людям, они всё принесут.

  Юля оглядела всю комнату и посмотрела в окно. Полюбовалась чарующим видом цветущего лета.

  – Ты пока осваивайся, а мне нужно отойти и решить пару вопросов. Если что-то понадобится – спрашивай любого, тебе помогут.

  И она снова осталась одна. В небольшой комнатке, которая казалась ещё меньше после дома родителей, где каждая комната была её. Родителей почти не было, в особенности отца, и весь особняк был в её распоряжении.

  Отец всегда работал, он не гулял и не играл с Юлей. Она видела его только по вечерам, когда они с мамой пили вино, но он был таким уставшим, что даже не мог обнять свою дочь, и зачастую просто уходил в свою комнату.

  Когда Юля оставалась с мамой, без разницы, дома, на улице, у кого-то в гостях, особенно у кого-то в гостях, мама была и заставляла Юлю быть как настоящая леди из Англии. Строгое лицо, не выражающее никаких эмоций. Смех, скромный и постоянно прикрытый салфеткой. Осанка – строго в 90 градусов, иначе очень больно мама давила ногу рукой, иногда с такой силой, что начинали наливаться слезы на глазах. Юле запрещалось что-либо говорить, пока её не попросят, а если попросят, то говорить четко, быстро, не раздумывая. Она была не ребенком, а лишь маленькой леди. Она для всех должна была быть маленькой леди. Она это просто ненавидела.

  Когда она оказалась в Училище, то в какой-то степени почувствовала облегчение. Ей больше не нужно следовать глупым указам мамы и терпеть боль за неповиновение. Но продлилось это ощущение всего пару часов. После чего внутрь пришла пустота, отчаяние и горе, которое каждую ночь сжимало её сердце и душило горло. Какими бы не были её родители, она их любила, безумно любила, а теперь их нет и больше не будет. Она не сядет на колени к отцу, и тот не расскажет ей смешную историю. Она больше никогда не прижмется к груди своей мамы, и та не скажет, как сильно её любит, а после сожмет ещё крепче.

  Каждую ночь Юля плакала навзрыд в течении нескольких месяцев. Её плачь слышали и в соседних комнатах и корпусах, из-за чего сверстники очень её недолюбливали. Нелюбовь к ней вызывало также, что она была из богатенькой семейки и имела всё в то время, как все ученики набирались из детских домов и могли только мечтать о той роскоши, в которой жила Юля.

  – Попалась. Теперь-то ты не убежишь, – сказала девочка 14 лет с косичками на голове и одетая в красно-белое платьице, закрывая дверь в уборную.

  Она и ещё пара девчонок старше Юли на 4 года загнали её в девчачий туалет, который находился в паре метров от её комнаты. Юля закрылась в одной из кабинок и ждала, когда всё закончится и они уйдут, как и раньше. Они всегда уходили после того, как прекращали оскорблять или издеваться.

  – Ну что, магистровая подстилка, сейчас мы тебя спустим с небес на землю, – продолжала девочка в красно-белом платье.

  – Небось твои предки только так обворовывали таких людей как наши родители. Это из-за твоей мамочки с папочкой от нас отказались, – подхватила вторая девочка в спортивном комбинезоне с круглыми очками и брекетами на зубах.

  «Они уйдут. Только подожди. Всё скоро закончится. Им это надоест, и они уйдут» – повторяла про себя Юля. И неожиданно на неё сверху повалился мусор. Обертки фантиков и использованные прокладки, ушные палочки и салфетки, в которых непонятно что находилось. Всё это проливным дождем обрушилось на голову Юли. Она сидела неподвижно. Не издавала ни звука. Всё, как учила её мама. Спина строго 90 градусов, руки на коленях и строгое лицо.

  В одном Юля была права, они ушли. Дверь закрылась, и Юля слышала, как удаляются шаги и смех, безжалостный, надменный детский смех. Но издевательства не прекратились, и каждый год Юля просила отправить её в другой город или на стажировку, но главным для нее было – выбраться из этого ада.

  Учителя поражались её успехам как в физической подготовке, так и в умственной. Она на равных уже могла разговаривать с учителями в 11 лет. Это, разумеется, вызывало ещё больше недовольства со стороны сверстниц.

  – Прошу Вас, Алексей Матвеевич, дайте мне шанс, я готова. Вы увидите, что я готова, – просила Юля, сидя в кабинете Священного магистра.

  – Нет, Юлиана, ты ещё мала. Ты слишком мала и не готова. Ты сильная девочка, и у тебя потрясающие успехи, но эти успехи не дают тебе никаких шансов, чтобы выжить на передовой. Даже если я тебя поручу лучшему охотнику здесь в Москве, ты будешь для него только обузой, что может привести к твоей и его смерти.

  – Я сама убила упыря...

  – И это случайность, которая была одна на миллион, на миллиард. Ты ещё слишком мала, пойми. Я беспокоюсь о тебе же, Юлиана.

  – Зовите меня Юля. Ненавижу, когда меня называют Юлиана, – резко бросила Юля и вышла из кабинета.

  – Так будет лучше для тебя же. Как только ты будешь готова, я отправлю тебя в самый центр событий. Туда, где ты будешь нужна больше всего. Но пока – рано, – сказал Алексей Матвеевич, когда Юля уже была в коридоре, ведущем в его кабинет.

  Юля лишь молча кивнула и вызвала лифт.

  Она вышла в коридор, когда в кабинете Алексея Матвеевича велось бурное обсуждение.

  – Мы должны выслать туда группу реагирования! Если есть малейший шанс обращения, то его нужно срезать на корню! – слышался низкий и разгоряченный чуть хрипловатый голос.

  – Послушай Миша, мы не можем беспричинно отправить отряд реагирования, ты же знаешь, – сказал Алексей Матвеевич. – Там уже 20 лет не наблюдается никакой активности. Отправим эти данные охотнику, пускай проверит и если посчитает нужным, то запросит группу.

  – Ты не понимаешь! Тут, возможно, не простое обращение, а появление нового высшего! Как давно ты сними встречался, Лёша? А?! Посмотри на меня. Ты помнишь, кто оставил мне этот шрам? Помнишь?

  Возникла гробовая тишина. Юля задержала дыхание и замерла на месте возле двери, стараясь не шуметь.

  – Помню, Миш, помню. Мы оба там были, но я не изменю свое решение. Отправь отчет в Екатеринбург. На этом – всё. Свободен.

  Послышалось рычание, словно какого-то животного. Затем дверь резко распахнулась, и из кабинета Священного магистра вышел озлобленный мужчина средних лет. С глубоким шрамом от макушки головы до подбородка с левой стороны. Левый глаз был закрыт повязкой. Он лишь фыркнул, когда заметил Юлю, и кулаком вдавил нужный этаж в лифте.

  – Простите Алексей Матвеевич, я не хотела подслушивать, но услышала, что в Екатеринбурге нужна помощь. Там выявлен высший вампир? Позвольте мне...

  – Хватит, Юля! На протяжении нескольких лет ты хочешь, чтобы я тебя отправил как стажера к охотнику. Повторяю последний раз: этому не бывать, пока тебе не исполнится 18, и ты не будешь готова.

  – Но я готова! – чуть ли не плача крикнула Юля.

  – Твое поведение говорит об обратном. Ступай к себе. Я всё сказал.

  – Но...

  Алексей Матвеевич повернулся к ней спиной и только махнул рукой, когда Юля собиралась предоставить аргументы. Она замолчала и вышла из кабинета.

  Юля вернулась к себе в комнату с уже готовым планом. Оставалось только подождать несколько минут перед тем, как Священный магистр выйдет на балкон после бурного обсуждения с начальником безопасности. Он всегда так делает, говорит, чтобы принять взвешенное и правильное решение на чистую голову. Юля зашла в почту Алексея Матвеевича, к ней у неё был доступ с того момента, когда им показали, как обходить защиту, чтобы получить нужную информацию. К сожалению, нужной защиты от десятилетней девочки они придумать не успели.

  Скачать отчет из Турции с почты Священного магистра составляло лишь полдела. Главным было распечатать пропуск на свободный выход, заверенный печатью и подписью магистра. «Ох уж эта бюрократия» – думала про себя Юля. Проблема заключалась в том, что нужного качества принтер стоял только в библиотеке на самом нижнем этаже, и нужно было успеть до него с момента отправки документа на печать до его выхода раньше, чем это заметит библиотекарша или её помощница.

  Отсчет пошел. Файл отправлен на печать, отчет скинут на флэшку. Сумка с вещами была собрана ещё за день, в тот момент, когда Алексей Матвеевич получил письмо из Турции. Независимо от того, что ей бы сказал священный магистр, она решила точно, что больше не останется в этом училище. Она больше не потерпит издевательств над собой. Она станет сильней и лучше, чем всё остальные, но для этого было мало просто махать клинками в зале и правильно отвечать на вопросы учителей.

  Она влетела в лифт, как только дверь открылась.

  – Можно на первый этаж? Спасибо! – сказала Юля.

  Лифт был наполнен до отвала, и протиснуть руку для нажатия на кнопку было невозможно даже для маленькой девочки.

  – Куда-то собралась? – спросил ровный и ласковый голос сзади.

  – Артем Олегович? Да, прогуляться немного, – она еле как разглядела у самой стенки лифта молодого мужчину с кучерявыми белобрысыми волосами и с небольшими усиками. – Видели, какая погода на улице? Грех не прогуляться.

  – И правда. Только не забудь, что у нас сегодня тренировка по фехтованию в четыре часа, – сказал Артем Олегович, протискиваясь сквозь остальных и выходя из лифта.

  – Конечно, не забуду. Как такое пропустить. Уверена, в этот раз Вы выиграете, – она усмехнулась.

  – Это мы ещё посм... – и двери лифта закрылись.

  Юля выдохнула с облегчением. Тревога нарастала внутри неё. Времени оставалось очень мало, а лифт словно назло останавливался на каждом этаже.

  Приехав на первый этаж, она пулей вылетела из открывшихся дверей лифта. Спустилась ещё ниже по винтовой лестнице и зашла в библиотеку со спокойным видом, поправляя рюкзак.

  За стойкой администрации никого не было. Юля поспешно прошла мимо стойки регистрации и между стеллажами с книгами.

  – Что-то конкретное ищешь? – спросила молодая девушка, вставая из-за стойки администрации. Она была в одета белую блузку с небольшим черным бантиком, с распущенными длинными волосами и с брекетами на зубах.

  – Привет, Лена. Алексей Матвеевич случайно выслал на Ваш принтер документ о допуске из здания. Ну, ты понимаешь, он уже не так молод. Палец дрогнул и вместо своего принтера выбрал Ваш и попросил меня за ним спуститься к Вам. И вот я здесь. Ты не видела этот пропуск? Он как раз должен был распечататься.

  – Привет, Юля. Конечно, понимаю. Он ведь сразу с печатью и подписью выходит из принтера. Видимо, Алексей Матвеевич настолько стар, что уже не может подпись поставить и печать с перстня, и поэтому сразу отправляет всё готовое на принтер. И как странно, на тот принтер, который лучше всего пропечатывает цветные документы. И попросил он спустится именно тебя, а не секретаршу или помощника?

  – Да, я была в этот момент в его кабинете, и я моложе их всех, поэтому отправили меня.

  – Ага... Ты про этот пропуск? – Лена подняла лист А4, на котором было напечатано разрешение на пропуск из здания училища с синим отпечатком перстня и подписью Священного магистра; так четко пропечатано, что не отличишь от настоящего.

  – Именно!

  – Я тебе его отдам, но только пообещай, если тебя поймают, то ты забудешь обо мне как о страшном сне, окей?

  – Ок... – Юля запнулась, – то есть, о чем ты говоришь? Всё с распоряжения Священного магистра, – Юля улыбнулась во весь рот.

  – Ага... конечно, – Лена улыбнулась в ответ.

  Юля свернула пропуск в карман куртки и побежала к выходу с единственной мыслю в голове:

  «Я свободна!»

  -Юля... – послышался мужской знакомый голос. Она вздрогнула

  Глава 8

  – Юля. Просыпайся. Есть вызов, нужно ехать, – Сказал Фил.

  Юля открыла глаза, слегка потянулась.

  – Вызов? Кого-то убили? Это был вампир? – Юля вскочила так, будто сна и не было

  – Поедем, узнаем. Надеюсь, ты готова к расчлененке, горе трупов и морю крови? – Фил злобно улыбнулся, и его глаза блеснули.

  – Фу, правда? – Юля поморщилась, но потом улыбнулась

  – А ты думала. Может, рано тебя ещё брать на такое. Вдруг, ты ещё мала, – Фил сделал вид, что задумался. Подставил под подбородок руку и захмыкал.

  – Я не маленькая! – Взревела Юля. – Я готова, иначе меня бы к тебе не послали.

  – И то верно. Ладно. Одевайся. Затем не забудь взять с собой кинжалы и проверить кулон. Если нужно – в холодильнике есть свежий чеснок.

  – Хорошо, – Юля снова повеселела. – Может, ты выйдешь, чтобы я переоделась.

  – Ох, да, точно. Только недолго. Там полно полицейских, и трупы скоро увезут. Потом сложнее будет к ним добраться.

  Юлю трясло от перевозбуждения. «Наконец-то! Наконец-то настоящее задание, а не прогулки по городу» – думала она, надевая джинсы с футболкой и ветровку.

  Они зашли в лифт и Фил нажал на нижний этаж. Юлю слегка потряхивало. Не от страха, а от чего-то непонятного внутри. Точно такое же ощущение было, когда она вышла на перрон из поезда, и холодный ветер пробрал её снизу доверху.

  – Ты чего такая бледная? – спросил Фил. – Может, тебе остаться? Если ты сейчас так выглядишь, то я не представляю, что с тобой будет, когда мы приедем. Тебя не вырвет? Смотри, чтобы не вырвало в машине. Недавно только новые коврики постелил, да и химчистка недешевая.

  – Всё в порядке. Просто я давно этого ждала. Перенервничала немного, – Юля наполнила грудь воздухом, прислушалась к сердцебиению, чуть успокоилась и выдохнула.