Текст книги "Тамада 2020. Исповедь с микрофоном. «Спешиал»"
Автор книги: Денис Басацкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Глава 7. Поворот не туда.
Хочется скандала. С крепкой бранью, подкрепленной фактами измены. Доводами, сплетнями. Всех моих друзей мнениями. Естественно, с рукоприкладством взаимным. Какая быть может ссора в России без домашнего насилия? Семейная залихватская тирания. Очень скучаю по тем временам, ностальгирую.
Похмельное утро. Точнее время близилось к вечеру – на город опускалась сумеречная пелена. От «микса» всевозможных коктейлей, вина, бутылок виски и дебютной «тяги» сверху, Иштван чувствовал себя неважно. Тело всячески знобило, спина ныла тупой болью в области поясницы, как бы насмехаясь над выбором офисного дивана в качестве кровати. Снова никого рядом не оказалось. «Наверное, душа потребовала продолжения». Молодость она такая, спонтанная. Офис нуждался в капитальной уборке. На ковролине проступали грязные брызги от красного сухого, в углу, где ещё вчерашним вечером стоял кальян, зияла обугленная по краям дыра, размером с кофейную кружку. Шкаф-купе, доселе хранивший в себе офисную документацию, сценические костюмы и праздничный реквизит, стоял осунувшись, совершенно пустой, потеряв где-то двери и полки. Зеркало находилось отдельно, бережно опираясь на музыкальную колонку. Вот так обычным образом гуляет творческая интеллигенция. Все приличия и утончённые манеры заканчиваются после первой рюмки.
Ведущий не мог найти свой телефон. В карманах его не оказалось, как и на стеклянном столике, густо заставленном грязными стаканами. Иштван ощутил то чувство глупой паники, когда особо не ждёшь звонка, но подсознательно считаешь, что произошло что-то очень важное. Быть может, судьбоносное, пока ты находился вне зоны действия сети. И теперь, всячески рыщешь по углам в надежде отыскать гаджет, пока остаётся хоть один шанс на что-то повлиять своим запоздалым ответом. Практически всегда та паническая атака беспочвенна в своей истерии быть «онлайн» прямо сейчас. И вот теперь, не прошло и получаса, как в тишине офисного помещения послышалось глухое дребезжание стекла. Затем стихло и повторилось вновь. «Вибрация мобильника. Значит истина, где-то рядом». Внезапное дело агентов «малдера и скалли» близилось к разгадке.
Иштван начал спешно разгребать посуду со стола, перекладывая утварь в пластиковый контейнер, служивший своеобразной мойкой. Обычно его обильно заливали моющим средством да так и оставляли на время, пока грязь не сойдет, но сейчас ведущий не был готов к генеральным уборкам. Спустя минуту звук вибрации появился вновь, где-то в глубине стола. Через стеклянную поверхность просачивалось тусклое мерцание, вращая хороводы световых бликов из вспышек. Парень встал на четвереньки, теснясь между столом и диваном – давление резко ударило по вискам, подобно выстрелу охотничьей дроби. Естественно, проще отодвинуть преграду и не «корячиться» в позе собаки, но похмельный синдром поражает в том числе и умственные способности человека.
Под столом валялась перевёрнутая пепельница. Точнее то, что осталось от карательного удара ведущего, когда он вдруг вспомнил советы своего «карате-учителя». Рядом с ней под плотным слоем окурков вибрировал телефон. Сквозь пепельную сажу пачкой сыпались «смс – уведомления». За вычетом сообщений от мчс и мобильного оператора с просьбой внести абонентскую плату, более всех выделялись два контакта. Текст примерно сводился к одному и тому же, но вызывал диаметрально противоположные чувства. Иштван поднял начатую сигарету с пола и, прикурив, зачитал последнее.
Сообщения/Входящие. «Привет, дорогой. Мне нужна помощь. Приезжай».
Две схожих, коротких сообщения от двух совершенно разных по эмоциональной значимости людей. «Кристина танцы» и абонента, именуемого «не брать». Последний контакт Иштван переименовал около полугода назад, когда любовь всей его двадцати пятилетней жизни ушла, забрав с собой что-то чертовски ценное.
Он не помнил, как оказался на улице. Как бежал по ступенькам, крича охраннику, чтобы последний закрыл офис на ключ. Не отложились в памяти поворот ключа, рокот остывшего за ночь мотора и визг поддержанных колодок. Да и всё вокруг не составляло ровным счетом ничего важного. Иштван несся по улице Волочаевской на старенькой «тойоте», выжимая больше трёх тысяч оборотов и еле успевая перестраиваться из ряда в ряд. И ему глубоко плевалось на сигналивших автомобилистов, ошарашенных прохожих и лишение прав за управление транспортным средством под градусом. «Ей нужна моя помощь. Пять часов назад. Я опоздал». Молодой человек набирал телефонный номер и всякий раз абонент не отвечал, заставляя поверить в самые страшные картины произошедшего. Наконец, он очутился в глубине спального района. Проезжая вдоль дубовой аллеи, посаженной прямо перед школой, машина размашисто налетела на «лежак». Лежачий полицейский – истинный продукт дьявола, уничтожающий ходовую часть всякого, кто попытается ему противостоять. Стойки больно ударили по корпусу, глушитель сорвало с креплений, а мотор взревел с удвоенной силой. «Хрен с ним, починится после, главное успеть». На горизонте показалась знакомая арка пятиэтажной панельки.
Телефонные звонки продолжали оставаться без ответа, как и свирель домофона подъездной двери. Окна в спальне четвертого этажа горели матовым светом, но рассмотреть кого-либо в комнате не получалось. «Господи, пусть с ней ничего не случилось». Иштван никогда не верил в бога, церковь и таинство прихода, но, как и всякий атеист, судорожно молился, когда прижмёт. В детстве он просил у Христа четвёрку за контрольную по математике, и тогда бы родители отпустили его на день рождения к соседской девочке. Ребёнок обещал исправиться, перестать лениться и даже самостоятельно убраться в комнате один раз, повторительно нашёптывая свою просьбу. Но чуда не произошло. На следующий день он плёлся домой с очередной двойкой, находясь в полном недоумении и с обидой на всякое божественное начало. Необъяснимое случилось и в день его крещения. Серебряный крестик, освещённый по всем правилам, таинственным образом исчез с шеи ребёнка по дороге. Как родители не старались сопоставить факты пропажи, священный атрибут так и не нашелся, канув в небытие. Так что с верой у ведущего не задалось с самого начала.
Подъездная дверь открылась. Сердобольная бабулька в каракулевом пальто выпорхнула на улицу, держа в руках полную чашку нечто такого, что больше походило на гастрономическое месиво. Её мгновенно окружили местные дворовые коты – блохастые и дико костлявые, жалостливо «мяуча» на свою тяжелую кошачью долю. Иштван вбежал внутрь, залпом поднялся до нужного этажа, оказавшись возле бордовой двери с ромбовым теснением. Два коротких и одно протяжное нажатие кнопки звонка. В квартире послышались шаги.
– Что за паника?
Она появилась в смешных цветастых штанах, необъятного размера кофте и розовых «тапках-зайцах», явно только проснувшись. Её голос становился особенно нежным, когда девушка, спросонья, молила оставить её в кровати навечно. В те минуты Иштван мог простить ей нарушение любой греховной заповеди. Так и сейчас, лохматая и зевающая, она продолжала оставаться лучшей женщиной на земле.
– Что случилось? Ты мне писала. Я приехал.
– Ничего. Хотела поговорить с тобой.
– Говори.
– А сейчас не хочу. Покурим?
Она ударила пачкой сигарет по ладони, чтобы одна из тонких сигареток выскочила наружу. Прикурив, девушка молча выдохнула дым в беленый потолок подъезда, явно наслаждаясь ситуацией. «Он все еще любит меня. До сих пор. Иначе бы не приехал». Иштван закурил в ответ, вновь начиная кипеть в злобе. Только она может с лёгкостью довести до бешенства своей отвратительной детской непосредственностью. И присущей ей женской переменчивостью.
– Стоп, ты хочешь сказать, что просто хотела поговорить? А теперь не хочешь, да? И ничего ровным счетом не произошло? Я через весь город мчался в этот богом забытый район, нарушая абсолютно все существующие дорожные правила. С похмелья и опухшей рожей, чтобы с тобой покурить?
– Да нормально ты выглядишь, не выдумывай. – отшутилась девушка мечты, ковыряя большим пальцем левой руки остатки маникюра, который давно следовало обновить. Правой рукой она подносила сигарету ко рту, делая очередную глубокую затяжку. Надменное равнодушие. Ведущий продолжил.
– Знаешь, о чём я думал, пока ехал? Нет? Я подумал, что тебя насилуют. Да-да, насилуют, убивают, грабят. Что ты сломала ногу, сожрала таблеток или твой мохнатый п***рас опять суицидил, прыгнув с балкона. Поверь, с такой хозяйкой он точно завершит начатое.
– Ну не «обломался» же приехать? – девушка огрызнулась, добавляя в речь укорительного тона. – Раньше на автобусе ко мне катался и ничего, живой.
– Раньше я тебя любил.
– А сейчас?
– А сейчас, дорогая, иди ты на х**.
Иштван бросил окурок в дверной наличник. Изначально парень целился в девушку, но в последнее мгновение передумал, чуть скорректировав амплитуду броска. Красные вспышки угольков заискрились и так же стремительно потухли, опускаясь на холодный бетон. Наглядный символизм их прошлых отношений. От любви до ненависти – одна выкуренная сигарета. Ведущий чувствовал себя использованным, униженным в стремлении во чтобы то не стало, помочь, а оказался обманутым в своих ожиданиях. Мерзкое состояние. Осознание собственной слабости необходимо проживать в полном одиночестве, без лишних на то свидетелей. Но никак не выставлять напоказ, тем более человеку, прекрасно осведомлённому о своей власти по отношению к нему.
Молодой человек молча сидел в салоне автомобиля, наблюдая за снежинками, падающими на лобовое стекло. Хрусталики воды соприкасались с тёплой поверхностью и тут же умирали в бездушных щётках стеклоочистителя. Другие же, освещённые фарами, ложились ровным слоем на промозглую землю, оставаясь до поры живыми. «Если бы у первых снежинок оказался выбор, куда упасть, стали бы они лезть на рожон? Или прослыли бы трусами среди своей снежной тусовки, собираясь в мягкие сугробы с такими же слабаками, но за пределами дороги? Где их совершенно точно никто не тронет. Быть может, всё в жизни давно предрешено, спланировано и выдумано за нас, что не стоит идти против системы?». Иштван заплакал. Бесконтрольно и навзрыд, не в силах остановиться. Да и бороться с таким постыдным мужским проявлением, как слёзы, нестерпимо. «Мудак, какой же я всё-таки мудак». Осознав свой личный провал, он ударил кулаком по рулевой колонке. Затем ещё раз. И ещё, ещё, ещё. Двумя руками, поочередно нанося удары по рулю и приборной панели. Бой с собственной тенью в замкнутом пространстве автомобиля. Окончательно сбив костяшки на руках, ведущий продолжил спарринг, теперь крепко держась обеими руками за руль и нанося удары головой. После семи-восьми таких повторений голова закружилась, а во рту выступил привкус металла. Теплая струйка крови потекла со лба, чуть задерживаясь на правой брови, и преодолев преграду, продолжила своё движение вниз. Правый глаз перестал видеть, обильно заливаясь багровой жидкостью.
«Я докажу. Ей, себе, всему миру, кто я есть на самом деле и чего стою». Срываясь с места, «тойота» на полном ходу залетела в поворот, чуть забуксовав на снежном покрове. Иштван не знал куда ехать, впрочем, и никуда в точности не планировал. Давил от души на газ, будто старался размазать, как выпавший снег под покрышками, минуты своего позора. Кровь не останавливалась, продолжая заливать его лицо и бороду. Он не чувствовал боли, по крайней мере физически, да и адекватно воспринимать себя и сложившиеся обстоятельства не мог. Машина набирала ход, виляя по пустынным рядам улиц новогоднего города. Впереди показался светофор, а за ним, примерно в километре – перекрёсток. Если добавить скорости, то при прочих равных условиях можно вполне проскочить на мигающий желтый, но никак не успеть закончить маневр на следующем светофоре. Или остановиться, как все нормальные люди, ожидая разрешенного сигнала. Иштван выбрал третий вариант. Он подъехал к «стоп-линии», взглянул на обратный отчет, повествующий о том, через сколько секунд разрешено ехать вперёд, и пропуская редких пешеходов, с силой вдавил педаль акселератора. Машина вновь забуксовала, но как только вырвалась из снежного плена, как-то особенно быстро наращивала скорость. «Шестьдесят три километра» в час, «восемьдесят девять», «сто семь» – стрелка непреклонно ползла по циферблату вверх. Парню сразу же вспомнились юношеские истории о «лежачих» стрелках на отметке в «сто восемьдесят» и искренние восхищения в глазах собеседников. Особый пацанский шик. Никто и никогда не мог усомниться в истинности предлагаемых обстоятельств, веря, как говориться, на слово. Заканчивались байки одинаково задорно под звон гранёных стаканчиков и клятвах в пацанской верности. Сейчас же, Иштван решился прочувствовать, какого разогнаться на пустынной дороге до предельных возможностей автомобиля.
До перекрёстка метров триста. Зелёный свет замигал, сменяясь волнительно желтым, затем запрещающим красный. На дороге никого. «Проскочу». Иштван прибавил газа. Рассудок, казалось, полностью его покинул в нескончаемой выработки адреналина. Ведущему катастрофически необходим такой «мужской поступок». Казалось, вот сейчас он сделает что-то хулиганское и всё изменится. Забудется весь тот сюр, происходивший с ним последние часы и произойдет обнуление. А после можно начать новую жизнь с отметки, когда на полном ходу проскочил перекрёсток. И вот остались какие-то сто пятьдесят метров, как идея разогнаться до максимума на скользкой дороге уже не казалась столь безопасной. Самое страшное происходит в последний момент, когда наступает жуткая рефлексия. Будь то сдача экзамена, желание уволиться или прыжок с тарзанки в пропасть. Любое решение – взвешенное или принятое на эмоциях, подсознательно критикуется второй личностью, что сидит в голове. Её часто называют здравым смыслом. Когда остаётся последний шаг для завершения начатого – именно тогда проверяется человек. Его бесстрашие, упертость и отказ плыть по течению. Дойти до конца – истинная проверка, выявляя в нас синдром победителя. Но, как показывает практика, вовремя остановиться, ещё не значит проиграть.
Через двадцать девять метров показался светофор. Красный по-прежнему горел, запрещая всякое движение вперёд, но те редкие автомобили, что двигались по своей полосе на разрешающий сигнал, вовсе не догадывались, что сейчас на перекрёсток ворвётся автомобиль с отчаянным водителем. Или быть может в тот момент никого на дороге не окажется, а опасный для жизни манёвр, так и останется никем не замечен. Никогда не узнаешь наперёд, пока на авансцену выходит мужчина в стильном смокинге, с тростью и чёрном цилиндре на голове, именуемый случаем. «Везёт сильнейшим? Определённо, нет». Пока ведущий тонул в довольно спорных суждениях – в моменте, все его доводы в одночасье растворились. Одна очень важная мысль пронзила разбитую голову Иштвана раскатом грома среди ясного неба, вонзилась молнией, зацепившей высоковольтные провода, плюхнулась пятном горчицы на белую рубашку от обеденного хот-дога. «Кристина». Поглощённый самобичеванием, парень совсем позабыл о девушке, умолявшей его о помощи. Второй раз за вечер Иштван почувствовал себя полнейшим идиотом. «Я подвел её». Ведущий что есть сил вдавил в пол педаль тормоза.
«Тойота» не ожидала резкого маневра. Сработавшая система «абээс» тщетно пыталась зацепиться за ледяную корку асфальта, буквально вгрызаясь тупыми зубьями в поверхность. Машина неуправляемо болталась по проезжей части, то хватая бровку, то вновь выныривая в центр полосы. Иштван дёрнул руль в противоположную сторону заноса – никаких значимых изменений. Автомобиль, казалось, оторвался от земли, словно маленький катер на озере – и продолжал плыть на огромной скорости по накатанной колее. Его стремительно тащило на перекрёсток, где в любую секунду может выскочить встречный автомобиль. И главное, Иштван больше не хотел проверять свой характер. Совсем. Ни себе, никому другому вокруг не желал доказывать, что у него есть яйца. Ему жизненно необходимо остановиться. Прямо сейчас и любым способом. Совершая глупый поступок, люди соглашаются с любыми последствиями, порой даже крайне невыгодными, лишь бы остановить происходящее. Заморозить время, вернуться в прошлое, исчезнуть – первые мысли, которые выдаёт человеческий мозг. Иштван относился к своему автомобилю с глубокой нежностью, как к живому человеку, ласково называя девичьим именем Алёна. Быть может именно потому, что машина никогда не подводила молодого человека, порой спасая в самых сложных ситуациях. Так и сейчас, кружась по снежному накату, «тойота» медленно сбрасывала скорость, постепенно замедляя ход. Её вращение становилось менее амплитудными и устрашающими, словно большой железный «спиннер» завершал свое выступление.
Выкатившись за черту светофора метров на пять, машина остановилась, развернувшись к встречным автомобилям крышкой багажника под углом в сорок пять градусов. Ведущий выдохнул. «Ох, ничего не произошло. Вовремя». Через секунду по перекрестку пронёсся самосвал, перпендикулярно направлению машины ведущего, гружённый сорока кубами строительного щебня. В сантиметрах от корпуса автомобиля. Водитель затянул протяжный сигнальный гудок и обложил отборным матом, сообщая об опасности попадаться ему на пути. «Он точно не смог бы остановиться. Если бы я в последний момент не нажал педаль тормоза? Если бы не смог вовремя одуматься?». Если бы, да ка бы – разговоры в пользу бедных. История не терпит сослагательного наклонения. Ведущий остался жив, практически трезв – весь дурман уничтожил адреналин, и готовый жить заново. И теперь, выкуривая тонкую сигарету трясущимися руками, он набирал телефонный номер Кристины. Полтора гудка и на другом конце послышался нежный, чуть взволнованный голос.
– Я думала, ты уже не позвонишь.
– Прости, только проснулся. Слишком бурная ночь.
– Понимаю. У меня тут. Эм, неприятности, можно и так сказать – сломался дверной замок. Поможешь высвободить принцессу из плена хрущевки?
– Ты серьезно? – ведущий почувствовал облегчение. – Кристина, я боялся, что ситуация намного хуже. Конечно, уже мчу к тебе. Скидывай адрес.
– Ты чудо. Очень тебя жду. Ты голоден?
Последнюю фразу ведущий уже не воспринял, находясь в состоянии полного счастья. Облегчение захлестнуло всё его сознание. Иногда, лучше дважды подумать перед тем, как предпринять очередную беспросветную чушь. «Везет сильнейшим? Определенно, нет. Везет тем, кто совершенно точно способен думать».
Глава 8. Сон на нейтральной территории.
И все подобные занозы, похожи позднему возгласу, что так несерьезно поздно. Оставим в прошлом нервные допросы – допустим, что свою историю отпустим. И ту главу, что исписали вместе, закончим жирным междометием.
– Я здесь. Сто пятнадцатая квартира. – прозвучал голос за дверью. Иштван несколько раз дёрнул за ручку, хотя прекрасно понимал, что дверь так просто не откроется. Пресловутое русское – а вдруг. Придётся перейти к варварскому, но, безусловно, более эффективному методу. Парень принёс с собой несколько отвёрток разных размеров, автомобильный домкрат и сменные перчатки. Металлический кожух закрывал сердцевину замка двумя шурупами, скрывая внутренности механизма от посторонних глаз, но не выглядел неприступным. После демонтажа шурупов ручка расхлябалась, как праздничное желе, но продолжала стойкое сопротивление. Отодвигая металлический кожух в сторону, ведущий просунул отвёртку в сердцевину, ударяя домкратом по пластиковому наконечнику. Звонкая рябь празднично разлилась по подъезду. Ещё удар, после чего, замок значительно углубился в дверь. Затем ещё два точных попадания по отвёртке. Наконец, прозвучало победное лязганье металлического замка и дверных ручек, вывалившихся с двух сторон, пока дверь триумфально отворялась.
– Ты мой герой. Я уже хотела звонить Шойгу, но твой номер оказался первым. – Кристина обвела руки вокруг шеи ведущего, образовывая замок. – Тебя ждет награда, мой бородатый спаситель.
Она нежно смотрела в его глаза своим преданным, почти щенячьим взглядом. Её чёрный топик на голое тело и короткие джинсовые шорты с бахромой выглядели чертовски сексуально. Расстояние между их телами становилось значительно меньше, чем просвет «приоры» над асфальтом горного Кавказа. Она поцеловала молодого человека. В щёку. В знак особой благодарности за его старания. Настолько откровенно, как могут только те женщины, что безмерно влюблены в своих героев. Такими поцелуями они намекают о своём расположении к мужчине, но в то же время, открыто не заявляя о чувствах. И чтобы понять их наверняка, как в голливудском боевике, придётся перерезать единственно верный провод. Скорее всего, красный.
– Ай, колючий. Проходи на кухню. Налево по коридору.
Квартира типичной хрущёвской планировки. Огромный коридор, но маленькая спальня, просторный зал и второй коридор поменьше, направляющий гостей в раздельный санузел и крошечную кухню. Всё очень максимально компактно. Зачем делать нежилое пространство больших размеров по сравнению с другими, более важными комнатами, непонятно. Видимо проектировщик до жути боялся столкнуться с кем-то в прихожей.
– Кристина, можно мне в ванну?
– Конечно. Сейчас дам чистое полотенце.
– Да не нужно. – ведущий не успел договорить, как девушка внимательнейшим образом разглядывала запёкшуюся кровь на лбу. В тусклом освещении подъезда Кристина не заметила багровые ссадины, а вот в квартире от неё уже не скрыться.
– Что за новости такие? Нужно срочно обработать рану.
– Да все в порядке.
– Ничего не знаю. Умывайся и на кухню. Живо.
Пришлось подчиниться. Иштван разулся, снял перчатки и, бросив инструмент на коврик у двери, направился в ванную комнату. С порога его встретили ослепительно белый кафель, внушительных размеров зеркало с подсветкой из круглых лампочек и несметное количество разнообразных баночек – рай для «дистрибьютера» косметики. Девчачье богатство и приданное, заполняющее холостяцкую берлогу, ежели решился на серьёзные отношения. Ведущий открыл кран. Струя холодной воды попала на сбитые руки, окрашивая раковину в грязно-бурый цвет. Затем, намыливая руки жидкой пенкой со вкусом мятной дыни, парень несколько раз умылся. «Рассечение хорошее». Размером шесть на три с половиной сантиметра. Аккуратно промокнув рану, ведущий вышел, непременно погасив за собою свет. Глупая привычка. Всюду выключать освещение, чтобы после пробираться сквозь мрак комнатных квадратов. Тотальная экономия.
Кристина настроилась решительно. На кухне ведущего ожидала настоящая мобильная медицинская лаборатория. Куча таблеток, ватных тампонов, жидкостей, бинтов, мазей различного запаха и странных железных приборов, о специфики которых парень даже побаивался спрашивать. При желании, здесь возможно произвести хирургическую операцию по удалению аппендикса. Девочки любят заботиться, но ещё сильнее обожают «лечить» – увиливать и выдумывать оправдания, но в большинстве своём испытывают страсть к медицинским процедурам.
– Весь набор, мне? Я же не ноги лишился.
– Молчать. Я все сделаю сама.
– Кристин, я бы не хотел торопить события, но, если ты настаиваешь. – ведущий принялся имитировать неловкий стриптиз.
– Дурында.
Девушка подошла к молодому человеку вплотную и взяла нежными руками его голову. Снова послышался восхитительный аромат духов. Кажется, зелёных яблок «донны». Закидывая чёлку назад и картинно закатывая глаза – травма же практически смертельна, она удалила запёкшуюся кровь ватным диском. Затем, промочила вату перекисью и прислонила ко лбу. Рана зашипела.
– Видишь, сколько там грязи. А если бы попала в кровь?
– Не драматизируй. Мне ещё рановато умирать.
– Что же у тебя случилось?
– Сначала ты.
Кристина воодушевилась. Ей давно требовалось выговориться, ибо держать в себе свои женские переживания больше не выходило. Совершенно. И почему то, она желала рассказать о своей судьбе именно ведущему.
– Мы окончательно с Марком разругались. Он забрал вещи и ушёл. Не знаю куда, да и не желаю знать вовсе. Представь, закрыл меня снаружи, забрал ключи и испарился, как последний мудак. Фу, таким быть.
– А вы разве встречались?
Иштван очень удивился и правда не ожидал, что два партнера по танцам могут быть партнерами в жизни. Они совсем друг другу не подходили. Надменный нарцисс и хрупкая нежность. Ревнивый пижон и совершенный цветок, чарующий изгибами своего тела. Теперь становилось ясным, откуда столько взаимных претензий и частых ссор в кулисах ресторана. Видимо, они дошли до точки кипения, когда в человеке раздражает абсолютно все. И каждый желает доказать личную правоту и важность собственных суждений, а компромисс подобен военной капитуляции.
– Я очень удивилась, когда ты меня обнял – там в ресторане. Ещё думаю, вот же сумасшедший, при живом то парне и зажимает.
Да, вышло глупо. Всё-таки, нужно иногда смотреть чуть дальше, чем длина собственного носа. Девушка продолжала колдовать над головой ведущего, пока её взгляд становился по-особенному пытливым, будто она совершает нечто сверхъестественное. Как минимум – спасает жизнь. Как максимум, дарит бесконечную заботу своей чистой души. И прикусывая нижнюю губу, Кристина, наконец, окончила врачевание, залатав рану рыжим медицинским пластырем.
– Теперь как новенький. Снова сможешь охмурять своих официанток.
– Ну точно, никого я не охмуряю.
– Да ладно, я же вижу, как они на тебя смотрят, бедные, с ума сходят.
– А ты разве нет? – вновь отшутился парень.
– А я приготовила нам ужин. Поможешь с духовкой?
Складывая «больницу» в шкаф, Кристина принялась накрывать на стол. В духовке томилась запечённая рулька в медово-горчичном соусе, пророщенный рис с овощами в кастрюле, а на закуску – салат из свежих овощей, рукколы и тёртого пармезана. Живот сладостно заурчал. Ведущий совсем позабыл, что ел около суток назад, заменяя суточную норму питательных веществ алкогольными калориями.
– Тебе будешь белое или красное? Извини, у меня только сухие вина.
– Я же за рулем.
– Ну что ты, в самом деле, давай оставайся у меня. Я так долго ни с кем не общалась. Пообсуждаем наши мероприятия. Заказчики – такие сволочи.
Вечер переставал быть томным. Откупоривая бутылку вина и накладывая ужин в тарелки, пара приступила к трапезе. Пожалуй, они обсудили за вечер всё, что только могут обсудить молодые люди в стадии плотного флирта. От внешней политики страны, фестивалей короткометражных фильмов и до примеров неудачно глупого секса. Кристина звонко смеялась над шутками молодого человека, постоянно дополняя, что у её знакомой был похожий случай. Приятный румянец на щеках выдавал ее расположенность к партнеру, хоть и иногда, она смущенно отводила взгляд, слыша очередной комплимент в свой адрес.
– И после выкупа, невеста сказала, что не будет жить с мужем, пока свекровь не переедет в другой город? Нет, так не может быть, ты обманываешь меня. – девушка вновь залилась оглушительным смехом, пока Иштван продолжал философствовать.
– Бывают очень странные молодожены. Не понятно, каким образом они вообще встретили друг друга? И главное, зачем продолжают мучиться в безысходности? Ладно, проехали. Я давно хотел у тебя спросить.
Тут Кристина встрепенулась, ожидая серьёзного разговора. Женщины обожают, когда все серьёзно и по-настоящему. Пара уютно переместилась из кухни в зал, где почему-то находилась спальная кровать. Хотя квартира имела ещё одну комнату, больше располагавшую для здорового сна.
– Почему ты спишь именно здесь?
– Ох, а я уж понадеялась, что станешь признаваться мне в любви. – девушка вновь игриво заулыбалась. – В той комнате совершенно нет места, даже постоять в углу. Я же не лошадь, чтобы спать стоя. Пойдем, покажу.
Девушка не соврала. Комната буквально завалена мешками с одеждой, коробками с одеждой, кофрами с одеждой, пластиковыми контейнерами с одеждой, и обувью несчётного количества. По периметру стояли хромированные трубки на стойках, на которых висели ряды сценических костюмов, а в центре комнаты, среди пряжи, мотков ткани и блёсток, находился маленький столик со швейной машинкой.
– Здесь моя отдушина. Мастерская, где исчезают все мои негативные мысли. Тут я придумываю новые образы, шью платья, подбираю обувь под конкретное выступление. А вот, большая коробка, видишь? Там четыре килограмма страз. Однажды, я целую неделю их пришивала к бальной пачке, ради трех минут выступления в ужасном кабаке. Но здесь мне спокойно. И, кстати, мужикам сюда вход категорически воспрещён. Ты первый, кому я показала. После Марка, конечно.
Кристина опустила глаза, будто извиняясь за тот факт, что находилась в отношениях, но даже в том своём милом проявлении, казалась невероятно прекрасной.
– Целая комната под платья? Сильно.
– Ну, я же девочка. Мне нужно быть красивой. Пойдем спать, я жутко вымоталась.
Первая неловкая совместная ночёвка, задающая тон всему дальнейшему развитию отношений. И неважно, переспите вы сейчас, намного позже или никогда вовсе. Здесь история не про секс совершенно. На передний план выходит очень важная проверка совместимости – химия, запахи, теплота человеческих тел. Бесконтрольная забота, что ли. В конце концов, комфортно ли уснуть в объятиях друг дружки и не появляется ли желания отпилить себе затёкшую руку тупой ножовкой. Каждая мелочь, как допустим, открытая на ночь форточка, способна отвернуть друг от друга и никогда более не возвращать к вопросу совместного сна. Тем более, когда мужчина находится в статусе гостях. Иштван занервничал – ему пока не приходилось ночевать с другой девушкой после расставания с любимой женщиной. Полугодичное целомудрие логично привело к полной потере навыков «пикапа». Молодой человек флиртовать толком то не научился, не говоря уже о том, чтобы кого – то соблазнить, грубо бросая в койку. Да и стрелянный исподлобья, как бы невзначай, сексуальный взгляд никогда не был его сильной стороной. «Пока Кристина в душе, нужно быстро раздеться. А оголяться полностью, прям до трусов или оставить вверх? Но ты же не будешь спать в рубашке, идиот. Но и просить футболку совершенно глупо, как маленькая стеснительная девочка. Хорошо, что сексуальные кальсоны остались дома. Так, она скоро вернется».
Парень раздевался в той части комнаты, где стоял письменный стол. Пиджак повесил на спинку стула, рядом сложил рубашку и брюки. Аккуратно. Стрелка к стрелке, манжета к манжете, а носки, дабы ликвидировать улики, распихал по карманам. Затем, нырнул в кровать, плотно укрывшись одеялом таким образом, чтобы руки находились сверху. Увидев такую картину, воспитательница детского сада точно бы им гордилась. Оставшееся время ведущий бесцельно таращился в потолок, вслушиваясь в звуки воды, скользящей по эмалированной ванне и стоны закрывающегося смесителя. «Каждый мужик в мире будет вести себя так же интеллигентно глупо, находясь на её территории или все-таки девушка мне не безразлична?». Вопросов больше, чем ответов. Кристина вернулась в комнату. Между её абсолютной наготой и ведущим оставалось лишь жёлтое полотенце с птицами, еле дотягиваясь до попы. С чёрных, как уголь, волос, падали капельки воды на хрупкие плечи, скатываясь по шелковистой коже. «Невероятно красивое зрелище». Быть может, одной из причин мужской любви к женщинам и являются такие моменты. Порой совсем незначительные, но вызывающие в мужчинах стойкую зависимость от противоположного пола. «Запах мокрых волос после душа». Когда она, вся такая чистая и благоухающая, сопит к тебе спиной, держась за твой худощавый бицепс. А ты продолжаешь вдыхать свежий аромат её волос, дающий тебе живительную прохладу. Естественно, на утро ты просыпаешься с пучком прядей во рту, задыхаясь и кашляя, но разве есть в жизни что-то постоянно прекрасное?
