355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Денис Абсентис » Злая корча » Текст книги (страница 8)
Злая корча
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 03:09

Текст книги "Злая корча"


Автор книги: Денис Абсентис


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава 9
Крокодилы и воз палок

Рожь, попорченная спорыньей, – больная рожь. Деревня, питающаяся такой рожью, заболевает поголовно – почти поголовно.

Борис Леонидович Пастернак, 1916

«Въ Россiи первая эпидемiя „злой корчи“ была въ Прибалтiйскомъ краѣ въ 1710 г. Слѣдующая въ 1722 г. въ Москвѣ и Нижегородской губ.: она преимущественно свирѣпствовала между крестьянами и возвратившимися изъ Персiи войсками. Изучалъ болѣзнь врачъ Gottlieb Schober, по повелѣнию Петра Вел.»[191]191
  Блаубергъ, М. Спорынья (Токсикологiя С.) / Энциклопедическiй словарь, том XXXI, ч. 1. С. Петербургъ: Ф. А. Брокгаузъ, И. А. Ефронъ, 1900. С. 302.


[Закрыть]
, – вот все, что сообщает нам энциклопедия Брокгауза (1900 г.) о российских эпидемиях эрготизма до XIX века. Разумно ли считать, что в XVIII веке эпидемий произошло всего три, а за предыдущие столетия, когда о вреде спорыньи даже не знали, эпидемий вообще не было? Нет, даже в середине XIX века «Энциклопедический словарь» уже предполагал: «Въ числѣ многочисленныхъ эпидемiй, господствовавшихъ въ древней Россiи, преимущественно въ голодные годы, и описываемыхъ лѣтописями подъ общими названiями мора, чумы и т. д. вѣроятно были и эпидемiи эрготизма»[192]192
  Энциклопедическiй словарь, составленный русскими учеными и литераторами, Т. 4. Санктпетербургъ: в типографiи И. И. Глазунова и Комп., 1862. С. 574.


[Закрыть]
.

Известный знаток истории медицины, земский врач Нежинского уезда С. Г. Ковнер еще в конце XIX века указывал на более ранние упоминания эпидемий эрготизма в летописях. Но на это не сразу обратили внимание. «В России с 1710 г. до 1909 г. зарегистрировано 24 крупных эпидемии эрготизма»[193]193
  Большая медицинская энциклопедия. Том 35. М.: ОГИЗ РСФСР, 1936. С. 299–300.


[Закрыть]
– утверждала Большая медицинская энциклопедия в 1936 году, молчаливо соглашаясь таким образом с 1710 годом (к слову, десятью годами раньше психиатр Осипов оценивал число эпидемий свыше 50[194]194
  Осипов В. П. Частное учение о душевных болезнях. – М.—Л.: ГИЗ, 1926. С. 61–74.


[Закрыть]
). Только в следующем 1937 году проф. Выясновский наконец напишет: «Первые сведения об эрготизме в России относятся к 1408 году, что отмечено, по свидетельству Ковнера, в Троицкой летописи»[195]195
  Выясновский А. Ю. Эрготизм. Классификация форм, клиника и патологическая анатомия хронического эрготизма. Пермь: Издание Психоневрологического института, 1937. С. 6.


[Закрыть]
. Действительно, описание мора в Троицкой летописи сомнений в эрготизме не вызывает, как и в его распространенности:

Того же лѣта (1408) бысть моръ на люди по многымъ странамъ, а болѣсть такова: первое разболится человѣкъ, и руцѣ и нозѣ прикорчить, и шею скривить, и зубы скрегчеть, и кости хрястять, и съставы въ немъ троскотаху; кричить, вопить; у иныхъ же и мысль измѣнится, и умъ отымется; иные одинъ день поболѣвше умираху, а иные полтора дни, а иные два дни; а иныхъ Богъ миловаше: поболѣвше 3 дни или 4, и паки здрави бываху. Сею же болѣстью умирали во волостехъ во Ржевскихъ, Волотьскыхъ, Можамскихъ, Дмитревскихъ, Звенигородскихъ, Персяславскыхъ, Володимерскихъ, Рязаньскихъ, Торускихъ, Юрьевскихъ, есть же индѣ и по Московьскимъ волостемъ[196]196
  Карамзинъ Н. М. Примѣчанія къ исторіи государства россійскаго. Т. 4–6 /Изд. А. Смирдина. С. Петербургъ, 1852. С. 144.


[Закрыть]
.

Но эпидемии были и раньше, и позже. Кроме многочисленных невнятно описанных «моровых язв», которые трудно или просто невозможно идентифицировать, в летописях регулярно упоминаются эпидемии «злой корчи» под старыми, ныне практически позабытыми названиями. Хотя в XIX веке о них еще помнили. В 1842 году Шимкевич отмечал в своем «Корнеслове русского языка», что «Встарину вмѣсто корчь писали коркота (Арханг. Лѣт 100) и коркотная болѣзнь (ИГР V, пр. 222)»[197]197
  Шимкевичъ Ѳ. С. Корнесловъ русскаго языка. Т. 1–2. С. Петербургъ: В типографіи Императорской академіи наук, 1842. С. 113.


[Закрыть]
. Это же можно прочитать и просто в словаре у Даля: «корчи – мн. корчь ж. болезнь судороги, спазмы, корча, встарь коркота». «Коркоты» и «коркотная болезнь» (у чувашей – «коркотка»), которыми полны летописи и жития – это те самые «злые корчи» от спорыньи. Но ясно стало это лишь позже, хотя все симптомы эрготизма были уже давно известны. Только в середине прошлого века эпидемиолог и историк медицины профессор Богоявленский укажет, что под коркотной болезнью «теперь следует видеть не что иное, как судорожную форму эрготизма, появлявшегося после длительного употребления хлеба, зараженного спорыньей»[198]198
  Богоявленский Н. А. Древнерусское врачевание в 11–17 вв. М.: Медгиз, 1960. С. 178.


[Закрыть]
.

Более ранние отождествления, если такие и были, широко известны не стали. Хотя, казалось бы, и так понятно, о чем речь, когда мы читаем в Устюжской или других летописях: «И бысть на нихъ гнѣвъ Божiй и Пречистые Его Матери, и бысть на нихъ на пути коркота, начало имъ корчити руки и ноги, хребты имъ ломати, и мало ихъ прiидоша въ Новгородъ, и тамъ на нихъ слѣпота бысть»[199]199
  Соловьевъ С. М. Исторiя Россiи с древнѣйшихъ временъ. Т. 4. М.: В Унив. тип. В. Грачева, 1871. С. 391.


[Закрыть]
.

Часто встречающееся в житиях и летописях название «корчета», или «корчетная немощь» – это опять те же самые «злые корчи», что видно из описаний пандемии эрготизма в 1408–1409 годах. В Троицкой летописи под 1408 годом слов «коркота» и «корчета» не упоминается, но они есть в других описания этих событий. Об этой же эпидемии (уже со словом «корчета») можно прочитать, например, в сборнике житий вологодских святых: «В Ж. нашли отражение многие события русской истории XIV–XVII вв.: победа Димитрия Донского на Куликовом поле, болезнь „корчета“, распространившаяся на огромном пространстве от Москвы до Вологды (1409 г.)»[200]200
  Лихачев Д. С. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вторая половина XIV–XVI в. Ч. 1: А – К. Институт русской литературы (Пушкинский дом), Л.: Наука, 1987. С. 261.


[Закрыть]
. «Русский времянник» сообщает об этой эпидемии более подробно: «Въ лето 6917 попущшу Богу за грѣхи наша прiиде на люди люто умертвiе корчета во властѣхъ Владимерскихъ и Юрьевскихъ и Димитровскихъ и Можайскихъ и Ржевскихъ и Рязанскихъ и Торусскихъ мало же и въ Московскихъ даже и до Вологды»[201]201
  Рускій времянникъ, Т. 1. М., 1820. С. 269.


[Закрыть]
. А в других источниках та же эпидемия называется коркотой: «интересно отметить еще слово коркоты, употреблявшееся как название болезни: Того же лета моръ бысть на люди по многым сторонам коркотами в волостех Ржевскых, Можаискых… было же инде и в Московских волостех (237 под 1408 г.)»[202]202
  Ларин Б. А. Начальный этап формирования русского национального языка. Ленинградский государственный университет имени А. А. Жданова, 1961. С. 61.


[Закрыть]
. Еще одно название «злых корчей» – «корчуга»[203]203
  Словарь русскаго языка. Томъ 10. Санктпетербургъ: Типографiя императорской Академiи Наукъ, 1913. С. 2277.


[Закрыть]
. Употреблялись иногда и другие названия: «коркуша», «корчея», «скорчея»[204]204
  Аөанасьев А. Поэтическiя воззрѣнiя славянъ на природу. Т. 3. 1869. С. 87


[Закрыть]
. Михаил Чулков в «Сельском лечебнике» 1789 года называет болезнь «дергота» или «хлѣбенная Цирерина». Чулков приводит подробное описание симптомов отравления и склоняется к тому, что виновны рожки и незрелая рожь, хотя достоверно этого еще не знает. Судороги – это «хлѣбенное коверканiе», от которого в эпидемию в Киеве «иные жизни, иные цѣльныхъ частей тѣла лишились». Сумасшествие Чулков тоже упоминает[205]205
  Чулковъ М. Д. Сельскiй лечебникъ, или Словарь врачеванiя болѣзней. М.: Тип. Пономарева, 1789. С. 629–632.


[Закрыть]
.

В целом в России все же преобладала конвульсивная форма заболевания. Характерное описание «воза палок», в отличие от «хвороста конечностей» в Европе, приведено в житиях преподобного Дмитрия Прилуцкого, одном из древнейших памятников вологодской агиографии:

В 1409 году в Вологодских пределах появилась повальная болезнь, «корчета», очевидно, так названная потому, что она сопровождалась сильными корчами: в руки больных, чтобы они не поранили ладони ногтями, принуждены были даже вкладывать палки. Многих, страдавших этим мучительным и ужасным недугом, приводили ко гробу преподобного Димитрия. Здесь они, валяясь в муках корчей и каясь во грехах, просили угодника Божия об исцелении, и, по молитвам преподобного, болезнь оставляла тех из них, которые с сильной верою и крепкою надеждою прикасались к его гробу. Такие исцеленные, с радостью повергши палки у гроба чудотворца, возвращались домой, славя Бога и преподобного Димитрия. Когда, по прекращении болезни, братия вынесли из храма оставленные в нем больными палки, то последних оказалось более воза[206]206
  Карпов А. Избранные жития русских святых X–XV вв. М.: Молодая гвардия, 1992. С. 277.


[Закрыть]
.

Это «исцеление» считается основным посмертным чудом святого и носит название «Чудо о болезни корчете». Жития святого переиздаются почти каждый год Спасо-Прилуцким монастырем и различными другими издательствами, но в примечаниях этиология болезни никогда правильно не указывается. Много упоминаний о коркоте-корчете и в последующие годы, например: «В лето 6928 месяца сентября 8 почала быти болезнь коркотная и мор велик, а начася на Успение св. богородици на Костроме…»[207]207
  Записки отдела рукописей, том 25. М.: Гос. соц. – эконом. изд-во, 1962. С. 243.


[Закрыть]
. На следующий 6929 (1421) год в нескольких летописях – то же самое: «быти болезнь коркотная и на зиму гладъ бысть» (Ростов. Лет), «поча быти болезнь коркотная» (Софий. II Лет). В сентябре 6930 (1422) «началасъ быти болезнь коркотная в людехъ» (Рус. Лет по Никонову списку). При этом, впрочем, возможно, что иногда события соседних лет в разных летописях идентичны, но имеют разные даты из-за применения мартовского, ультрамартовского или сентябрьского стиля в различных областях.

Устюжский же летописец отсылает нас в более ранние годы: «В лето 6906-го (1398)… И нача емих коробити их и руки и ноги корчитися и в хрептах ломота великая, и мало здравых во град внидоша, и паки многи слепотою мучащася» (На полях к строке приписано другим почерком и другими чернилами: «на пути коркота корчити»). И только позже «по совершении молитвы абие преста язва коркотная и ломотость хребетная»[208]208
  Непогодьев А. Н. Летописец города Устюга Великого Петра Юринского // Бысть на Устюзе: историко-краеведческий сборник. Центр краеведческих исследований ПАВА. Вологда: «ЛиС», 1993. С. 60–75.


[Закрыть]
.

Вымирали целыми поселениями и раньше: «Открытый в ходе исследований древнейший слой принадлежал древнерусскому поселению, возникшему в XII в. и запустевшему в XIV в. Очевидно, причиной его гибели явилась «корчетная» болезнь, упоминаемая в жалованной грамоте 1551 г.»[209]209
  Приглашение к истории: сборник статей / Православный Свято-Тихоновский Богословский институт. М.: 2003. С. 105, 114.


[Закрыть]
. В этой жалованной грамоте 1551 года «находим прямое указание на то, что некогда располагавшийся на Великом погосте Троицкий монастырь-пустынь пребывал в запустении „от мору от корчеты“»[210]210
  Русский дипломатарий / Ред. А. В. Антонов. М.: Археографический центр, 1997. Т. 6. С. 149.


[Закрыть]
, то есть болезнь не обходила стороной и монашеские обители.

«Никитинская беда» известна из «Летописца Воскресенского Солигаличского монастыря»: «И попусти Бог князю Никите: прииде на его землю болезнь коркотная и изомроша вси, и погибе град Хлынов». Хотя «Летописец», возможно, ошибается, помещая это событие под 6880 (1372) годом, что зависит от того, был ли Хлынов тогда Вяткой (ныне Киров), или было две различных эпидемии (но это уже за рамками данного поверхностного обзора).

В свидетельствах чудодейственной силы иконы Троицы, записываемых с 1638 года, упоминается все та же коркота: «В основной своей массе «чудеса» рассказывают о случаях исцеления от различных болезней (глаз, горла, «коркоты», «расслабления», бесноватости и др.»[211]211
  Власов А. Н. Устюжская литература XVI–XVII веков: историко-литературный аспект. Сыктывкарский университет, 1995. С. 108.


[Закрыть]
. И это обычное дело, как отмечал проф. Богоявленский: «Описаниями этой болезни [коркотной] буквально пестрят все страницы „житий“ из Вологды, Углича, Белозерска, Ярославля, Костромы и „Соловецкого патерика“. Из этих описаний видно, что болезнью поражались почти исключительно низшие классы населения, крестьяне, ремесленники, казаки»[212]212
  Богоявленский, 1960, 178.


[Закрыть]
.

Заболевание наглядно отразилось в названиях многих сел и деревень. По всей России и Украине были, а некоторые дожили и до наших дней, села и деревни Большие Корчеты, Коркоты, Корчуганы, Малые Корчи, Коркодины и т. д. И нет, к «корчеванию», как иногда думают, такие названия обычно отношения не имеют, это лишь поздний эвфемизм. Вот, для примера, описание деревни Большая Корча (Корчинская) на юго-востоке Кировской области (ранее – в Вятской губернии; деревня Малая Корча там тоже есть неподалеку):

Деревня располагалась среди дремучих лесов в красивом уютном местечке у ключа, окруженного липами. И называлась первоначально Талый Ключ, как рассказывают старожилы. Название деревни связано с какой-то эпидемией, в результате которой умерло много жителей. Люди говорили: «Пришла злая корча»[213]213
  Унинский районный архив ф. 21, оп. 1, д. 356, л. 62.


[Закрыть]
.

Иногда такие названия деревень, сел и рек вторичны и образовались не по факту эпидемии непосредственно, а от фамилий владельцев этих мест. Далее же эти фамилии преобразовывались в народном языке совсем своеобразно. Например, известный картограф Борзов, занимающийся геоморфологической съемкой территории СССР, упоминал «возвышенность, на которой раскинулось село Спас Коркодин (на картах ошибочно именуемое Спас Крокодильный)»[214]214
  Борзов А. А. Географические работы. Гос. изд-во геогр. лит-ры, 1951. С. 144.


[Закрыть]
. Действительно, было такое село в Клинском уезде. В XIX веке московский губернский агроном Бажаев писал о любимом крестьянами плуге и сетовал, что «Спасо-крокодильный кузнецъ на продажу этихъ плуговъ не производитъ»[215]215
  Бажаев В. Г. Очерки крестьянскаго сельскаго хозяйства и сельскохозяйственныхъ земскихъ мѣропріятій в Московской губерніи. М.: Тип. Разсвѣт, 1892. С. 87


[Закрыть]
. И это село Спасъ-Крокодильный есть даже на Военно-топографической карте Московской губернии Ф. Ф. Шуберта от 1860 года. Откуда взялось такое название?

Старинное село Спас-Коркодино, расположенное на правом берегу реки Лутосни (недалеко от города Клин в Московской области), называлось изначально Спасское. А в конце XVII века село перешло в приданое к сестре владельца, вышедшей замуж за князя Федора Михайловича Коркодинова. При нем село стало называться Спас-Коркодино. Далее уже название постепенно преобразовалось в Спас-Крокодим, Спас-Кородил (Крокодильное), Спас-Крокодильный. Сейчас это снова деревня Спас-Коркодино.

И не случайно в примечаниях к Московскому летописцу фамилия Каркадилов переадресуется на «см. Коркодинов»[216]216
  Указатель имен / Полное собрание русских летописей, т. 34. М., 1978. С. 281.


[Закрыть]
. Такая замена в языке не редкость. Происхождение же фамилии Коркодинов поясняет классик российской и советской ономастики Александра Суперанская:

«Фамилия Каркадинов/Коркодинов известна на Руси с XV века. В основе ее лежит слово коркота – корчи, судороги, спазмы. Второе значение этого слова – бранное: карга. В фамилии два суффикса: – ин и – ов, то есть словообразование шло так: прозвище Коркота – Коркотин/Коркодин – Коркотинов/Коркодинов и с заменой о на а – Каркадинов. Первым исторически засвидетельствованным носителем этого прозвища (или «языческого» имени) был князь Юрий Иванович Жижемский. От него пошли князья Коркодиновы»[217]217
  Суперанская А. В. Происхождение фамилий // Наука и жизнь, 2000, № 10. С. 67.


[Закрыть]
.

Суперанская не уточняет причину изначального прозвища князя «Коркота» – вполне, впрочем, прозрачную в свете массовых эпидемий этой «коркоты». Но зато выстроенный ею ряд выводит нас и к вопросу происхождения других «крокодилов» – к разгадке старой «тайны» Псковской летописи, столь возбудившей в 80-х годах прошлого века академика Б. А. Рыбакова, что он на полном серьезе рассуждал о «реальном нашествии речных ящеров» и о поклонении древних славян ящерам-крокодилам[218]218
  Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. – М.: Наука, 1987. С. 281.


[Закрыть]
. Cтранная запись Псковской летописи под 1582 годом гласит:

Тогожъ лѣта изыдоша коркодили лютiи звѣрiи изъ рѣки, и путь затвориша, людей много поядоша; и ужасошася людiе, и молиши Бога по всей земли, и паки спряташася, а иних избиша[219]219
  Псковская лѣтопись, изданная М. Погодинымъ. М.: Въ Унив. Тип., 1837. С. 212.


[Закрыть]
.

Эту загадку с крокодилами разгадывают давно. В рациональном XIX веке обычно приходили к тому, что летописец просто наслушался сказок. Историк искусства Д. А. Ровинский ошибочно решил, исходя из летописи, что «крокодилами назывались въ старину вообще дикiе звѣри»[220]220
  Ровинскiй Д. Народныя картинки. Книга IV. С. Петербургъ, 1881. С. 158.


[Закрыть]
. Но сейчас, в более мистические времена, последователи Рыбакова о вышеописанном Спас-Крокодильном тоже вспомнили, и это убедило их окончательно. Все бросились искать крокодилов по псковским и новгородским лесам и болотам. К поискам таинственных ящеров подключились и международные организации криптозоологов. Объект их поисков – таинственный Pskov Crocodile – давно присутствует в книгах по криптозоологии, причем с подробным описанием: «поведение: агрессивное; распространение: река Великая…»[221]221
  Eberhart G. M. Mysterious Creatures: A Guide to Cryptozoology, v. 1, 2002. p. 443.


[Закрыть]
.

Увы, в летописи описан не «Бог-коркодел» и даже не зверь, а всего лишь та же коркота. Люди, скорее всего, пострадали от «лютой коркотины-коркодины», но не от мифических крокодилов. «Поядоша» – это совсем не обязательно «съели»: к примеру, фраза в богослужебном псалтыре «Посла на ня песия мухи и поядоша я…» значит «Послал на них песьих мух, и жалили их…». Вероятно, переписчик (упоминание о «коркодилах» содержится в Архивском 2-м списке, писанном разными почерками середины XVII века), не понимая уже значения слова «коркоты» (коркота, коркотея, коркодия), вписал свое пояснение: «звѣрiи изъ рѣки» и создал впечатление, что путь был перекрыт несметными стаями крокодилов, а не разливом самой реки, например (если таковая вообще существовала). По крайней мере, «коркодили» могли быть ему знакомы – переписчик мог знать, например, описания подвигов святого Иеремии, мощи которого после смерти пророка уничтожали крокодилов: «и погибѣ отъ земли тоя родъ змиевъ и аспидескъ, а отъ рѣкъ коркодили»[222]222
  Полное собрание русских летописей. Том 22, ч. 2. Хронографъ. 1914. С. 14


[Закрыть]
, или что-то подобное. В любом случае, получилась схожая этимология преобразования непонятного значения, как от села Спас-Коркодино до Спас-Крокодильного.

В целом же опять повторилась ситуация с «невидимыми бесами» в Полоцке – идущая в Европе эпидемия распространяется на восток. Не случайно «крокодилы» нападают именно в 1582 году: эпидемия эрготизма в 1581 году началась в Германии[223]223
  Hirsch, August, Handbook Of Geographical And Historical Pathology. London, 1883. p. 206


[Закрыть]
. И не зря сообщение о «крокодилах» относят к августу[224]224
  Российская летопись: справочное издание / А. Л. Мясников. СПб.: Александр-принт, 2001. С. 125.


[Закрыть]
. Так, похоже, спорынья вызвала к жизни «русских крокодилов» и нашла чем занять криптозоологов столетия спустя после вызванной ей эпидемии «коркоты».

Возможно, отголоски перехода «коркоты» в образ «коркодила» отражены на известном лубке середины XVIII века «Драка Бабы Яги с крокодилом» (коркодилом, каркаладилом). Сюжет отсутствует в записях сказок, не известен он и фольклористам, что дало повод для множества домыслов. Ровинский увидел в лубке карикатуру на Петра I и Екатерину, чья драка происходит из-за скляницы вина. Но в ярмарочных картинках метафор значительно меньше, чем казалось представителям образованных классов, проецировавшим свое восприятие на достаточно бесхитростное народное творчество. Кто такая Баба Яга и почему «коркодил» с бородой (sic!) и человеческим лицом больше похож на «демона» с изенхейского алтаря, чем на крокодила? Согласно этимологическому словарю Черных слово «яга» (язя, яза, ѣза) – это «болезнь», «немощь», «страдание», а сам фольклорный персонаж восходит вероятно, к тем «бабам-чародеицам», «бабам-ворожеям», с которыми вела ожесточенную борьбу церковь и которые, возможно, «были безобидными старыми женщинами, занимавшимися гл. обр. знахарством»[225]225
  Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. 3-е изд, том II. М.: Рус. яз., 1999. С. 465.


[Закрыть]
. «Костяная нога» Бабы Яги может намекать на последствия «коркоты», с которой знахарка и борется (скляница – с «живой водой»?).

Характерно упоминание коркоты в найденной Преображенским народной молитве с заклинанием «об отогнании 12 сестер, дочерей Иродовых», несущих болезни и беды. Это «12 женъ простовласыи, окоянны и видѣнiемъ зело страшныи», и их описание идет по нарастающей: тресея, ледея, ломея, жолтея… Десятая говорит: «мнѣ имя коркота, и та ручны и ножны жилы вмѣсто сорываетъ». Хуже нее только голодея и невея, «болѣе всѣхъ страшная, окоянная и проклятая, сильная и крѣпкая» (обычно в заговорах «корчи» – «коркуша»)[226]226
  Пр-ский Н. С. Народныя суевѣрія // Олонецкія губернскія вѣдомости. 1873. № 78. С. 891–892.


[Закрыть]
.

Профессор Богоявленский также выявил еще один симптом болезни: «„гаггрена удов“ как результат питания бедного населения зараженным спорыньей хлебом»[227]227
  Мирский М. Медицина России Х – ХХ веков: очерки истории. М.: РОССПЭН, 2005. С. 29. (сам Богоявленский ошибочно приписывал гангрену головне)


[Закрыть]
. Что может намекнуть нам на возможный физический фактор, давший повод для возникновения сект скопцов. Ибо такая «гаггрена» вполне могла трактоваться духовно согласно святоотеческому наследию: «Посему надобно, чтобы отрѣшеніе себя было забвеніемъ прежняго образа мыслей и отрѣченіемъ отъ навыка, а послушаніе – омертвеніемъ и истлѣніемъ удовъ, какъ написано, яже на земли (Кол. 3, 5)»[228]228
  Творенія святаго Исидора Пелусіота. Часть первая: Письма (1–710). (Творенія святыхъ отцевъ въ русскомъ переводѣ, издаваемыя при Московской Духовной Академіи, Томъ 34.). М.: Въ типографіи В. Готье, 1859. С. 1.


[Закрыть]
. Уд – член тела, срамной (тайный) уд – половой член, удовольствие – воля уда, то есть телесное наслаждение, страсти, которые надо умертвить, за что и выступает апостол Павел: «умертвите земные члены ваши». Скопцы это трактовали буквально, а если их члены отваливались от сухой гангрены сами собой, то это могло быть воспринято знаком от самого Господа. Скопцы, не имевшие счастья заболеть эрготизмом, кастрировали себя сами. Впрочем, пока это чисто спекулятивное рассуждение – нам лишь известно, что во второй половине XIX века скопцов насчитывалось уже более 6 тысяч. Для них даже был специально изменен чин присоединения к церкви. В отличие от других раскольников, им следовало задавать вопрос: «вѣруеши-ли, яко не тѣлеснымъ отсѣченiемъ удовъ плоти достигается царствiе небесное, но вѣрою во Iисуса Христа и духовнымъ умерщвленiемъ тѣхъ удовъ на земле»[229]229
  Варадиновъ Н. В. Исторія Министерства внутренных дѣл, кн 8. В Тип. Втораго Отдѣленiя Собственной Е. И. В. Канцелярiи, 1863. С. 243.


[Закрыть]
.

На возможный интересный исторический аспект эпидемий обратил внимание профессор Юлай Шамильоглу:

Многие ли историки Золотой Орды рассматривали современный Татарстан в качестве одного из регионов мира, наиболее подверженного отравлению спорыньей? Такое отравление возникает из-за грибковых ядов, известных как микотоксины (mycotoxins), ассоциируемых с заплесневевшим зерном (особенно рожью), которое созрело поздно при холодной и влажной погоде. Симптомы различных типов отравлений грибковыми ядами колеблются: от потери пальцев и конечностей; кишечных нарушений; дрожи, спазмов и других проблем, затрагивающих нервную систему; психозов; подавления плодовитости и до широкого круга других устрашающих симптомов… Хотя этот важный для общественного здоровья феномен в России впервые попал в поле зрения только в конце XVIII в., на севере Европы, как явление, он существовал с древнейших времен в связи с холодным климатом и более коротким периодом выращивания. Плесень появляется на зерне в поле, или на траве в степи потому, что более холодное, чем обычно, лето отодвигает уборку на более поздний срок, когда температура становится холоднее, а погодные условия более влажными. Это – результат сезонного или более длительного колебания климатических условий. Однако многие ли ученые принимали во внимание то влияние, которое могли оказывать плохие для роста растений сезоны или климатические спады на территории Золотой Орды?[230]230
  Шамильоглу Ю. Направления в исследовании Золотой Орды // Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани. Пер. с англ. Д. М. Исхакова. Казанский государственный университет. Казань, 2002. С. 23–24.


[Закрыть]

Несмотря на вышеизложенное, ни в России, ни в СССР, никто списков эпидемий эрготизма по русским летописям и агиографической литературе, насколько мне известно, не составлял. Но в последние десятилетия хотя бы понимание этиологии болезни (и этимологии самих названий «корчета» и «коркота») иногда встречается: «Другой вид патологии вызывался употреблением зерна, зараженного спорыньей. В летописях она носит название «коркота», «корча», «корчета», так как при отравлении наблюдались судороги»[231]231
  Кубенское озеро: взгляд сквозь тысячелетия // Н. А. Макаров, А. В. Суворов и др. Институт археологии РАН. Вологда, 2001. С. 35.


[Закрыть]
.

Бороться со «злыми корчами» в прошлые века было практически бесполезно. Даже если бы люди знали о вреде спорыньи, то нередко зерна ржи просто невозможно было одним веянием отделить от рожков. Веяние – это бросание против ветра или бросание о стену, рассчитанное на отскок зерна и опадание мякины. При веянии на улице зерно бросали хлебной лопаткой против ветра или высыпали равномерно из ведра. Мякину (шелуху) и более легкую спорынью относило ветром в сторону. Лучше всего получалось при хорошем ветре. Это если он есть и не идет дождь.

А. Х. Болотов отмечает громадную трату времени на веяние зерна. Мало того, что надо было выжидать погоду, на четверть зерна (8 пудов) иногда требовалось 4–5 часов работы. При плохом ветре приходилось перевевать 3–4 раза. И. Комов подчеркивал огромную трудоемкость сушки в овинах и молотьбы. Однако даже большие затраты труда часто были бессильны сделать зерно более или менее чистым. В тех случаях, когда ветра вовсе не было, лопаты очень плохо помогали делу. Зерно, а потом и мука были полны примесей (спорынья, от которой мука становится «темна и синевата», головня, которая остается в пшенице, костер во ржи и т. д.)[232]232
  Милов Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М.: РОСПЭН, 1998. С. 148.


[Закрыть]
.

Но о вреде спорыньи не догадывались очень долго. А потом еще долго в это не верили, ибо спорынья коварна – она практически всегда присутствовала в урожае, но сильно ядовита была не всегда, что заставляло крестьян как в Европе, так и в России сомневаться в ее ответственности за огонь св. Антония и «злые корчи».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю