Текст книги "Злая корча"
Автор книги: Денис Абсентис
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Глава 23
Под властью ржи
Приходит к королю премьер-министр и говорит: «Вашество, у меня плохая новость. Последний урожай ржи заражен спорыньей, и кто эту рожь съест, сойдет с ума». – «Как ни жаль, – отвечает король, – остается лишь одно: запретить людям есть ее». – «Но народ умрет с голода, – говорит министр, – наших запасов не хватит, чтобы прокормить людей до следующего урожая!» – «Ладно, пусть они едят эту рожь, а мы не будем», – отвечает король. – «Но если мы не будем как все, люди решат, что это они нормальные, а мы сумасшедшие». – «Ужасно, что же нам делать?» – спрашивает король. Король и министр раздумывают. «У меня идея, – говорит министр, – давайте пометим наши лбы каким-нибудь знаком и будем есть вместе со всеми. Возможно, мы тоже потеряем разум, но, когда мы встретимся и увидим на своих лбах этот знак, мы вспомним, что были в здравом уме и что нам пришлось стать сумасшедшими, чтобы жить с другими».
Бернар Вербер. Последний секрет
Что же все-таки случилось в середине XVI века? Выдвинуто много версий, но ни одна из них по отдельности не представляется достаточно убедительной. Чаще всего указывается на деятельность иезуитов, борющихся с Реформацией, на экономическую составляющую ведовских процессов и на изменение климата. Эти факторы, действительно, внесли свою лепту, включая и климатические изменения. Приблизительно к 1560 году среднегодовая температура начала понижаться, наступила фаза похолодания в рамках малого ледникового периода. Границы малого ледникового периода достаточно условны, но обычно фаза похолодания датируется 1560–1850 годами, а с 1460 до 1560 было как раз относительное потепление[494]494
Gornitz, Vivien. Encyclopedia of paleoclimatology and ancient environments. Springer, 2009. p. 693.
[Закрыть]. Итак, с середины XVI века становится холоднее, и одновременно разгораются костры с ведьмами. Жгут их, конечно, не для того, чтобы согреться – но одним из существенных факторов неурожаев и повышения цен на продовольствие похолодание действительно являлось. Это вызывало социальную напряженность, а также мистические поиски виновных, в которые, естественно, определялись ведьмы. Если добавить сюда давление папства, бизнес инквизиторов, деятельность иезуитов, Тридентский собор, душивший музыку и искусство, то уже почти достаточно. И все же массовое безумие, одержимость и видения это не объясняет. Но есть еще один существенный фактор: именно в это время происходит смена питания населения – с мяса на рожь. И изменение температуры виновато в этом только отчасти.
Дело в том, что в 1348 году в Европу пришла загадочная «черная смерть», унесшая, по крайней мере, треть населения. Чем бы ни была вызвана эта пандемия, важно здесь только отметить, что в первый период после мора питание населения улучшилось. Уровень потребления мяса в Германии вырос до 100 кг. на душу населения, что сравнимо с современным. Не потому, что коровы расплодились как кролики, а просто едоков стало меньше. Население восстанавливалось примерно 150 лет. Стало много необрабатываемых полей, и рожь более не составляла столь существенную часть диеты, какой являлась раньше и какой опять начнет становиться с середины XVI века.
В средневековье мясо было дороже хлеба в четыре раза, что делало его почти недосягаемым для бедных слоев общества. Только после Черной смерти, когда до 70 процентов полей лежали под паром и в конечном счете использовались как пастбища для животных, стало доступно больше животных продуктов типа мяса, молока, масла и сыра, и в последующие десятилетия потребление этих продуктов повысилось до уровня, который даже превзошел уровень Западной Европы конца двадцатого века. Кроме же времени этой аномалии, мясо стоило относительно дорого и было в дефиците большую часть средневекового периода[495]495
Adamson, Melitta Weiss. Food in Medieval Times. Greenwood Publishing Group, 2004. p. 174.
[Закрыть].
А затем все начало возвращаться на круги своя. Хлеб стал постепенно заменять мясо. Сначала процесс шел медленно, затем набрал обороты. За четыреста лет потребление мяса в Германии уменьшилось в семь раз. Сходное изменение диеты произошло и во Франции. Жиль де Губервиль, французский дворянин из Мениль-о-Валь, многим известен как «крестный отец» кальвадоса, яблочного бренди, производимого на северо-западе Франции. Губервиль первым в 1553 году упомянул в своем дневнике о перегонке алкоголя из сидра, хотя, скорее всего, традиции яблочного самогоноварения уже имели давние корни. Но более интересны его заметки в части особенностей скотоводства и питания населения в середине XVI века.
Не менее живые зарисовки мы находим в дневнике Губервиля. Он переносит нас в XVI век, но территориально мы не слишком удалимся от Бретани; теперь мы в Нормандии, на севере полуострова Котантен, в усадьбе Мениль, расположенной в лесистой местности, в дне пути от Шербура. Владелец усадьбы Губервиль очень умело управляет своим хозяйством. Важное место в нем занимает скотоводство: в различных постройках, стоящих отдельно друг от друга, помещик держит лошадей, коров, баранов, свиней, коз… Однако большую часть крупного рогатого скота составляют, как говорит сам Губервиль, «дикие животные, [которые] пасутся в лесу», иногда вместе с соседской скотиной, и плодятся на свободе. Главная трудность – в том, чтобы их поймать, как для того, чтобы запрячь их в работу, так и для того, чтобы продать на ярмарке. Всякий раз приходится устраивать настоящую облаву, в которой принимает участие человек двадцать – тридцать… Загонщики часто возвращаются ни с чем: одних животных они не нашли, другим удалось сбежать, иногда животные вырываются изо всех сил, – так, однажды кобыла «повалила [одного из загонщиков] и чуть было его не растоптала»
В дневнике Губервиля есть поразительные заметки. 24 июня 1562 года стадо бычков удалось собрать «почти» полностью; телятам, «диким бычкам», в этот день, вероятно, выжгли клеймо: Губервиль всегда клеймил свою скотину; часть из них оставили, чтобы «выложить», то есть выхолостить. В другой раз была устроена настоящая охота, чтобы «убить дикого быка» в угоду покупателю. Губервиль регулярно снаряжает маленький отряд, чтобы «prendre du haras»; дела идут с переменным успехом: обычно речь идет о молодых жеребцах, которых нужно либо спутать и объездить, либо заклеймить и отпустить обратно в лес.
Эти заметки вызывают в памяти не столько французскую деревню, сколько Дикий Запад; они показывают нам стороны жизни, которыми мы, историки, интересовались еще меньше, чем ручной обработкой земли, – то есть не интересовались вовсе. Тем больше у нас оснований продолжать исследование и попытаться истолковать не всегда ясные тексты, дабы воссоздать картину, которая не совпадает с обычными представлениями историков[496]496
Бродель, Фернан. Что такое Франция? Книга вторая. Люди и вещи. Часть 2. «Крестьянская экономика» до начала XX века. пер. с фр. М.: Изд-во Сабашниковых, 1997. С. 72.
[Закрыть].
К этому времени население уже восстанавливается, производится распашка заброшенных полей, уничтожается лес, «загонные охоты» уже не могут прокормить. Возникают мифы о «потерянном рае» – архетипическом образе, лежащем в основе любой утопии. Они подчиняются контексту вечной мифологемы «золотого века», которая, как показал Мирча Элиаде, восходит еще к временам неолитической революции и изначально является такой же реакцией на введение земледелия.
«Во времена моего отца мясо ели каждый день, питание было хорошим, и они пили вино, как воду. Сейчас все изменилось. Все стало дорого; положение у богатых крестьян хуже, чем у прислуги в прошлом» – вот слова Жиля де Губервиля, сельского дворянина в Нормандии в 1560-х гг. То, что все лучшее было в прошлом, во времена наших отцов, что золотой век уже позади, звучало такой банальностью со времен Катона Старшего, что историки долго сомневались, прежде чем предоставить Губервилю презумпцию невиновности. Но его ностальгия была вполне обоснованной. Продовольственная ситуация во Франции, и у европейцев в целом, начала ухудшаться в середине шестнадцатого столетия. Согласно расчетам немецкого экономиста Абеля, средняя кривая потребления мяса начала обрушиваться с 1550-х годов. Фаза избытка животноводства подошла к концу[497]497
Ferrières, M. Sacred cow, mad cow. Columbia University Press, 2005. p. 111.
[Закрыть].
Графики Абеля хорошо известны экономистам. Но никто не связывал их с охотой на ведьм и эпидемиями «одержимости», усилившимся с середины XVI века.
Таким образом, между четырнадцатыми и восемнадцатыми столетиями, немцы уменьшили потребление мяса от верхней точки в сто килограммов ежегодно на душу населения до четырнадцати килограмм. Цифры Абеля были обсуждены и подправлены; однако нисходящая тенденция в потреблении мяса остается бесспорной, за исключением пастушеских регионов. В Авиньоне, между 1610 и 1736 гг., ежегодное потребление говядины и баранины упало от семидесяти шести фунтов на жителя до пятидесяти девяти фунтов. Мясники, столь многочисленные на юго-западе в позднем средневековье, стали играть минимальную роль в городской жизни. В городе Монпеза-де-Кэрси было восемнадцать мясников в 1550 году, десять в 1556, шесть в 1641, два в 1660 и один в 1763. Даже если число жителей было устойчивым или уменьшилось, как говорит Бродель, то никак не в пропорции восемнадцать к одному. С падением потребления мяса период благоденствия в культуре пищи закончился. Уменьшение потребление животного белка стало компенсироваться увеличением хлеба в рационе[498]498
Ibid., pp. 111–112.
[Закрыть].
Одновременно с увеличение потребления ржи тут же последовали «возгорания» огня св. Антония, видения «летающих тарелок» и огненных шаров, сыплющихся с неба. Возможно, эти видения и были спровоцированны какими-то атмосферными явлениями, но огненные шары будут видеть и пациенты в Пон-Сен-Эспри в 1951 году. Резко увеличилось количество процессов над ведьмами, широко распространились эпидемии одержимости демонами. Не слышно больше о реальных «кораблях дураков», они остаются лишь в искусстве. Это судно «существовало не только в романах и сатирах, но и в самой действительности; такие корабли, заполненные сумасшедшими и перевозившие свой необычный груз из города в город, были на самом деле»[499]499
Фуко М. История безумия в Классическую эпоху. Санкт-Петербург: Университетская книга, 1997.
[Закрыть]. Но оно уже не актуально – никаких кораблей больше не хватит, чтобы увезти всех сумасшедших, городам от них уже не отделаться. «И мы видим, как уже после Монтеня и Шаррона, но в русле все того же движения мысли, включающего безумие в самую природу разума, вычерчивается кривая паскалевской рефлексии: „Все люди неизбежно безумны, так что не быть безумцем означает только страдать другим видом безумия“»[500]500
Ibid.
[Закрыть].
В течение шестнадцатого столетия истерическая демономания стала эндемичной в некоторых местах, особенно в монастырях и школах. Она вспыхнула приблизительно с 1550 года, и длилась до 1565. Болезнь описывалась в старых книгах как «одержимость des nonnains (монашек)», и данные источников показывают, что у одержимых были более или менее одновременно затронуты почти все функции головного мозга. Проявилась болезнь впервые в монастыре Верте в графстве Горн, сразу после сорокадневного поста, продолжалась более трех лет, а затем стала постепенно уменьшаться[501]501
Calmeil, L. P. (m. d.). De la Folie // Journal of psychological medicine and mental pathology, Vol. 2. ed. Forbes Winslow. 1849. p. 238.
[Закрыть].
Надо заметить, что эпидемия одержимости 1551 года в монастыре Верте была все же не первой. Еще в 1491 году была вспышка в Камбре, хотя Роббинс справедливо характеризует ее как «редкое происшествие для столь раннего времени»[502]502
Роббинс Р. Х. Энциклопедия колдовства и демонологии. М.: Локид-Миф, 1996.
[Закрыть]. Монахини проявляли сверхчеловеческую силу, лаяли как собаки, взмывали в воздух как птицы, карабкались на деревья подобно кошкам и в корчах катались по земле. Потом случилась вспышка в 1526 году в Леоне, где монахинь подвергли экзорцизму. С 1550 года эпидемии становятся уже частыми.
В монастыре Верте в насылании болезни обвинили нескольких человек, одну женщину запытали до смерти. Затем был монастырь св. Бригитты, который бесы захватили уже на шесть лет или даже на десять (данные расходятся). Затем эпидемии пошли по другим монастырям. У одних монахинь развивались слуховые галлюцинации, им слышалось как дьявол играет им по ночам, пытаясь соблазнить. Другие носились по полям как собаки. Третьих дьявол поднимал в воздух и бросал на землю. В монастырях Германии, а затем и Голландии монахини нередко начинали кусать друг друга.
Общее во многих эпидемиях, что отмечается не всеми авторами – конвульсии. В 1552 году в монастыре Кенторп, что около Страсбурга, монахини не только бились в «неистовых конвульсиях», но также – ожидаемый, но никем не замечаемый симптом эрготизма (Роббинс о нем вообще не упоминает) – «все они жаловались на жжение в ступнях, как будто их обливают кипятком»[503]503
Calmeil, op. cit.
[Закрыть]. Характерно, что появились мысли об отравленной еде. Сожгли монастырскую кухарку и ее мать. Не помогло. Эпидемия распространилась по близлежащим деревням, где местных женщин стали хватать и сжигать за насылание порчи.
В 1560 году в Ксанте монахини блеяли как овцы, разрывали свои простыни, впадали в конвульсии в церкви. В Кельне в 1565 году возникла эпидемия нимфомании у монахинь из Назаретского монастыря, которые «имели любовников, но утверждали, что дьяволы отводили им глаза, принимая облик собак, чтобы бесстыдно совратить их»[504]504
Роббинс, op. cit.
[Закрыть]. Эротизм – характерный симптом отравления спорыньей. Но такое поведение закономерно приводило к беременностям, а для абортов использовалась все та же спорынья. Заколдованный круг.
В 1566 году «конвульсивная болезнь вспыхнула в сиротском учреждении в Амстердаме»[505]505
Calmeil, op. cit.
[Закрыть], затронув от 30 до 70 детей (данные расходятся).
На «воле», за монастырскими стенами, дела идут не лучше. Ведьм появляется все больше. Ликантропия массовая, все леса населены оборотнями. Становится ясно, что дьявол пришел на землю всерьез и надолго. Каждое десятилетие количество ведьм и одержимых увеличивается. Инквизиции приходится работать не покладая рук. Со временем примеряют на себя мантии инквизиторов и судьи, только один Анри Боге за два года сжигает шестьсот оборотней, если верить Вольтеру (хотя речь здесь, скорее, идет об общем числе сожженных). Не отстают и протестанты. Знаменитый юрист и демонолог Бенедикт Карпцов, лютеранин, «законодатель Саксонии», гордость Лейпцигского университета, подписывает смертные приговоры 20 000 человек. Даже если молва эту цифру преувеличила, то вряд ли сильно, считает Роббинс[506]506
«Возможно, распустивший в 1675 г. эту легенду Филипп Андреас Ольденбургский, и преувеличивал, но его оценка, вынесенная тогда, когда еще была свежа память об этом человеке, не могла быть полностью неправдоподобной, более того, Ольденбургский восхищенно цитирует его». (Роббинс, op. cit.).
[Закрыть].
Демономанические эпидемии быстро распространились в западной Европе, принимая характер народного бедствия; трудно сказать, сколько народа погибло в «священных» кострах инквизиции, несомненно, однако, что количество погибших смело может соперничать с числом погибших в кровопролитных войнах того времени; по вычислению Boguet, судьи в Бургундии, во Франции при Карле IX было до 300 000 одержимых; судья выражал желание, чтобы все эти одержимые, рассеянные повсюду, как черви на фруктовых деревьях, соединились в одно гигантское тело, которое можно было бы сжечь на костре сразу[507]507
Осипов В. П. Курс общего учения о душевных болезнях. Берлин, 1923.
[Закрыть].
Приходит время многочисленных религиозных войн. Резня в Каоре в 1561 году уносит десятки жизней, Варфоломеевская ночь в 1572 году – уже тысячи. Характеризуя в целом эту эпоху, Делюмо писал: «В Европе начала Нового времени повсюду царил явный или скрытый страх»[508]508
Делюмо, Жан. Ужасы на западе: Исследование процесса возникновения страха в странах Зап. Европы, XIV–XVII вв. Пер. с фр. М.: Голос, 1994. С. 3.
[Закрыть]. Так будет продолжаться и далее в XVII веке.
Часто одержимость носила коллективный характер, особенно среди монахинь и детей, у которых проявлялась разнообразная картина истерических расстройств, хотя преобладали судорожные припадки, параличи, расстройства сознания, фантазии, похожие на бред, истерические галлюцинации и т. п.[509]509
Якубик, Анджей. Истерия. Методология. Теория. Психопатология. Перевод с польского. М.: Медицина, 1982.
[Закрыть]
Симптомы известной эпидемии в Мадридском монастыре опять же выглядят похоже:
С одной монахиней вдруг стали случаться страшные конвульсии. У нее делались внезапные судороги, мертвели и скорчивались руки, выходила пена из рта, изгибалось все тело в дугу наподобие арки, опиравшейся на затылок и пятки. По ночам больная издавала страшные вопли, и под конец ею овладевал настоящий бред. Несчастная объявила, что в нее вселился демон Перегрино (обратите внимание на то, что в Испании и демон носит народное имя), который не дает ей покоя. Вскоре демоны овладели всеми монахинями за исключением пяти женщин, причем сама донна Тереза тоже сделалась жертвой этого недуга. Тогда начались в обители неописуемые сцены: монахини по целым ночам выли, мяукали и лаяли, объявляя, что они одержимы одним из друзей Перегрино. Монастырский духовник Франсуа Гарсиа прибег к заклинанию бесноватых, но безуспешно, после чего это дело перешло в руки инквизиции, которая распорядилась изолировать монахинь. С этой целью они были сосланы в различные монастыри. Гарсиа, обнаруживавший в этом деле известное благоразумие, редко встречаемое в людях его класса, был осужден за то, что будто бы вступил в сношение с демонами прежде, чем напасть на них[510]510
Реньяр П. Умственные эпидемии. 2-е изд. M.: Emergeney Exil, 2004. С. 44–45.
[Закрыть].
Некоторые авторы полагают, что в конкретном случае все произошло лишь из-за склок в монастыре, и монахини просто «играли» в одержимых[511]511
Tausiet, María. Amelang, James S. El diablo en la edad moderna, 2004. p. 202.
[Закрыть]. Возможно, в этот раз так и случилось, но здесь есть еще один интересный момент. В классической работе французского психиатра Реньяра (Paul-Marie-Leon Regnard) отмечено в скобках, что демон носит народное имя. Но Перегрино по-испански – это не только народное имя (оно-то, возможно, вторично) или имя дьявола. Само слово означает «пилигрим», «паломник». Испанское название той книги Коэльо, которая вернула былую славу Пути Иакова, было как раз «El peregrino de Compostela» (в португальском оригинале – «Путь мага»), а дословно «Пилигрим из Компостелы». Ассоциировались ли в Испании со средних веков паломники на Пути с демонами и бесами? Или же просто с теми, кто несет несчастия и болезни? Самого сильного демона Peregrino называли также Raro (странный), одержимость определялась врачами как Peregrino Raro.
Тем временем «настоящие» бесы продолжали захватывать в Европе монастырь за монастырем. Некоторые случаи одержимости стали широко известны, что довольно подробно изложено у того же Реньяра:
Новость о бесноватости бенедектинок наделала много шуму, но ее известность ничтожна по сравнению с эпидемией Луденских урсулинок, беснования которых относятся к 1631 году. Игуменья, мадам де-Бельсьель, объявила, что она одержима Астаротом, и как только начались заклинания, стала издавать вопли и биться в конвульсиях. Находясь в бреду, она говорила, что ее околдовал священник Грандье, преподнося ей розы… С другими одержимыми, между прочим и с мадам де Сазильи, ежедневно случались конвульсии, особенно во время заклинаний. Одни из них ложились на живот и перегибали голову так, что она соединялась с пятками, другие катались по земле». Вместе с судорогами у них начинались и галлюцинации[512]512
Ibid., pp. 47–48.
[Закрыть].
После луденской эпидемии вездесущие демоны овладели обителью св. Елизаветы в Лувье, где наблюдались уже привычные картины: монахини «описывают своим телом разные конвульсивные движения и перегибаются назад в виде дуги», падают в длительные обмороки, при которых «у них незаметно ни малейшего признака дыхания», или «катаются по церковному полу и, издавая при этом страшный рев, подпрыгивают, как будто под влиянием пружин»[513]513
Ibid., p. 55.
[Закрыть].
Позже на смену одержимым беснующимся монахиням придут конвульсионеры, пляшушие свой вариант «пляски Витта» на кладбище св. Медарда.
На связь подобных эпидемий одержимости с отравлением спорыньей указывалось уже давно, но до сих пор эта точка зрения далеко не общепринята, хотя только она объясняет сразу все эти случаи.
Связь между эрготизмом и институциональными условиями жизни может также пролить свет на многочисленные вспышки демонической одержимости в монастырях и женских монастырях в шестнадцатом и семнадцатом столетиях. Согласно описаниям семнадцатого века, жертвы эрготизма «часто казались заколдованными или одержимыми демонами, их крики были слышны за четыре или пять домов». Еще в 1700-х годах, много позже того, как причина эрготизма была определена, а пик гонений на ведьм уже прошел, эта болезнь все еще приписывалась колдовству. Как отмечал Баргер, «вера в колдовство была по-прежнему распространена, и многие считали, что страдающие от судорожного эрготизма были одержимы бесами». Альбрехт, хроникер восемнадцатого века, писал в 1743 году: «не зная естественных причин, простые люди были склонны приписать признаки этой специфической болезни действию колдовских чар». Такие описания современников являются сильными свидетельствами связи между эрготизмом и колдовством[514]514
Sidky, H. Witchcraft, lycanthropy, drugs, and disease: an anthropological study of the European witch-hunts. Vol. 70 of American University Studies. Peter Lang, 1997. p. 172.
[Закрыть].
Глава 24
Неэлевсинское пиво
– Я могу выяснить это для вас.
– Каким образом? – спросил Хагбарт.
– Я уже давно знаю – с тех пор, как мы с Шефом выпили у финнов напиток видений, – что я и сам могу увидеть видения, если выпью нужного зелья. И по-моему, все видения Шефа происходят от одного и того же корня. Вернее сказать, не от корня, а от грибка. Вы все знаете, что когда рожь при уборке отсыреет, на ней появляются такие черные рожки, спорынья. У вас, норманнов, она зовется rugulfr, ржаная волчанка. И мы все знаем, что зерно нужно высушивать, а со спорыньей есть его нельзя. Но полностью избавиться от спорыньи очень трудно. Она вызывает видения, а в больших дозах сводит с ума. Думаю, наш друг особенно к этому восприимчив, так бывает с некоторыми людьми. Его видения появляются после того, как он поест ржаной хлеб или ржаную кашу. А что мы едим здесь с тех пор, как кончились наши запасы? Мы едим белый хлеб из хорошо просушенной пшеницы. Но у меня хранится снадобье из рожков спорыньи. Я в любой момент могу вернуть его видения.
Гарри Гаррисон. Император и Молот
Еще один дополнительный штрих, на который тем более не обращают внимания – это замена вина пивом, что вполне могло добавить немалый градус одержимости в тех землях, где пиво варилось из ржи.
Повсюду в Европе годы с 1560 до 1600 были более прохладными и более бурными, с поздними урожаями винограда и значительно более сильными ветрами, чем в двадцатом столетии. Изменение климата стало очень существенным фактором в изменении цен на продовольствие. Производство вина резко упало в Швейцарии, нижней Венгрии и части Австрии между 1580 и 1600 гг. Австрийские вина имели низкое содержание сахара из-за холодных условий и были настолько дороги, что большая часть населения переключилась на пиво[515]515
Fagan, Brian M. The Little Ice Age: how climate made history, 1300–1850. p. 90
[Закрыть].
Ведьмы массово появились в Австрии в это же время, раньше их практически не замечалось.
До 1570 г. преследование ведовства было редкостью, законы, за исключением имперского уголовного кодекса Карла V 1532 г., не принимали его всерьез. Уголовное законодательство Тироля 1499 г. не предусматривало наказаний ни за колдовство, ни за ведовство; в 1544 г. колдовство и гадание считались заблуждениями; и еще в 1573 г. другой полицейский устав (принятый в том же Тироле) приравнивал ведовство к богохульству и предполагал за него наказание в виде денежного штрафа (из которого четверть получал информатор, еще четверть – судья, а половина шла на благотворительность). Такой умеренностью Австрия была обязана императору Максимилиану II (1564–1576), который получил образование в Испании (где образцом поведения в подобных случаях стала для него испанская инквизиция, не поощрявшая безосновательных обвинений) и был врагом насилия. С его точки зрения, ведьмы и все те, кто обращался за помощью к гадалкам, были не более чем глупцами[516]516
Горелов Н. Бич и молот. Охота на ведьм в XVI–XVIII веках. М.: Азбука-классика, 2005.
[Закрыть].
Но, возможно, дело было не только в скептически настроенном императоре. Средневековое пиво, казавшееся панацеей от заразы, далеко не всегда было более безвредным для здоровья, чем обычная вода. Но воды боялись, причем даже дождевой. Если в Венеции были колодцы для дождевой воды (деться было некуда), то в Париже еще в 1348 году медики призывали остерегаться дождя как разносчика чумы и «ничего не варить на дождевой воде». Вызвано это было, скорее всего, особенностями средневекового мышления – после дождя все нечистоты города попадали в Сену, откуда воду и брали. А раз после дождя увеличивалась массовость болезней, то напрашивался классический ошибочный вывод «post hoc ergo propter hoc» – это происходит после дождя, значит, вследствие дождя, следовательно, дождь ядовит. Рационализация – вода суть «испарения, которые помрачают солнце и изменяют его свет в тьму», поднимающиеся из моря, где «воды испорчены мертвыми рыбами», поэтому любая вода подозрительна. И если в конкретном случае боязнь врачами дождя, возможно, и была вызвана какими-нибудь более реальными причинами, а в народе – слухами об отравленных прокаженными колодцах, то со временем пить воду все равно стали бояться, и это, собственно, было оправдано ее качеством в городах. Пиву было уготовлено светлое будущее.
Варили травяное пиво на основе грюйта (Gruit, Grut, Gruut), что само по себе – название вереска, но добавляли в смесь также полынь, мирт, имбирь, тысячелистник, мандрагору, белену, коноплю и даже куриный помет. В результате получалась темная и вязкая жидкость, вызывающая галлюцинации. Замок знаменитого рода Грютхусе (торговцев грюйтом) эпохи правления герцогов Бургундских и сегодня может лицезреть любой турист в Брюгге. Первоначально, впрочем, замок служил лишь складом для хранения ценного грюйта, и только позже был перестроен под роскошную резиденцию. Грюйт-смесь распространялась в виде порошка, право на торговлю которым во многих местностях было монополизировано католической церковью или государством. Например, по декрету от 17 апреля 1381 года, выпущенному архиепископом Кельна Фредериком для поддержания монополии на грюйт, всем, кто бы пожелал варить пиво, было предписано покупать смесь в специальных епископальных цехах[517]517
Arnold, John P. Origin and History of Beer and Brewing Chicago: Alumni Association of the Wahl-Henius Institute of Fermentology, 1911, p. 237.
[Закрыть]. Входившие в состав пива алкалоиды могли вызывать видения, что послужило поводом для множества суеверий. За испорченное пиво, согласно некоторым авторам, до конца XVI века сжигали «пивных ведьм»[518]518
Denny, Mark. Froth!: the science of beer. 2009. p. 19.
[Закрыть], особенно в Швейцарии[519]519
Jackson, Michael. The World Guide to Beer. Bookthrift, 1982. p. 10.
[Закрыть]. Другие авторы считают, что охота на ведьм была объединена с обвинениями в порче пива, чтобы позволить церкви и монастырям заполучить контроль над этой прибыльной деятельностью[520]520
Spitz, Janet. CEO Gender and the Malt Brewing Industry: Return of the Beer Witch, Ale-Wife, and Brewster. Forum for Social Economics. Volume 39, Apr., 2010, Number 1, pp. 33–42.
[Закрыть]. Определенный смысл в этом есть. Монастыри, действительно, старались монополизировать производство пива, и это также могло сказаться на «ведьмах», поскольку пиво часто варили женщины, то есть являлись конкурентами церковникам и по этой причине. Можно было им приписывать пресловутое «ведьмино варево» и отправлять на костер. Монастыри брали пивоварение в свои руки, получая серьезный доход с продаж «проверенного» пива, сваренного в святом месте. Таким образом «опиум народа» в виде галлюциногенного грюйта с алкоголем распространялся монахами совершенно в буквальном смысле. Но надо заметить, что информация о «пивных ведьмах», или brauhexen, хотя сейчас общепринята и регулярно появляется в статьях и книгах о пиве, очень расплывчата и противоречива. Обычно она приводится для доказательства того, что с заменой грюйта на хмель, ближайшего родственника конопли, эти проблемы пива были решены. Такой взгляд продвигается пивными компаниями и, надо полагать, имеет мало общего с действительностью. Проблема была не только в грюйте.
Задумываться о том, что с пивом что-то не так, стали уже давно, и в Англии это связывали не с грюйтом, а с самим хмелем, который ранее там был запрещен, как и в некоторых землях Германии. Хмель обвиняли в провоцировании восстания Джека Кеда. Намеки на пристрастие Кеда к крепкому элю озвучил Шекспир в Генрихе VI (часть 2, Акт IV, сцена 2), вложив бунтовщику в уста слова, с которыми тот обращается к толпе: «В Англии будут продавать семь полупенсовых булок за один пенс; кружка пива будет в десять мер, а не в три; и я объявлю государственной изменой потребление легкого пива». К концу XV века хмель опять попытались запретить. Пока папа Иннокентий писал свою буллу о колдовстве, в том же 1484 году в Англии во время краткого правления короля Ричарда III гильдия пивоваров «потребовала отмены использования хмеля из-за его воздействующих на психику свойств»[521]521
Hornsey, Ian Spencer. A history of beer and brewing. Royal Society of Chemistry, 2003. p. 320.
[Закрыть]. Но проблема была и не в хмеле.
Знаменитый Закон о чистоте пива, который, как многие уверены, относится к 1516 году, был изначально принят в Мюнхене в 1487 году герцогом Альбрехтом, а его сын Вильгельм IV этот закон лишь подтвердил и распространил на всю Баварию (в 1487 году объединенной Баварии как таковой еще не было, Альбрехту удастся воссоединить земли со столицей в Мюнхене только в начале XVI века). Закон был правильный – он запретил как грюйт, так и ржаной солод. И принят закон был вовремя – как мы помним, в 1486 году в Германии начались повсеместные эпидемии эрготизма.
Теперь мы знаем, что спорынья могла попадать в пищу и через «жидкий хлеб». Напитки, связанные с рожью, подозревались при отравлениях спорыньей давно, но замечали это чаще в России. В 1803 году члены Полтавской врачебной управы Сенковский, Тишевский и Никитников разработали систему профилактических мероприятий против эрготизма, одним из пунктов которой было указание не гнать вина из хлеба, пораженного спорыньей[523]523
Палкин, Б. Н. Русские госпитальные школы XVIII века и их воспитанники. М.: Медгиз, 1959. С. 140.
[Закрыть]. Распоряжение МВД от 1844 года считает «небесполезным внушать народу» следующее: «неочищенную же рожъ не только для пищи, но для выкуриванія вина и для приготовленія квасу, какъ вредную для здоровья, употреблять не должно»[524]524
Распоряженiя относящiяся до Медицинской Полицiи // Сборникъ циркуляров и инструкций МВД, Том 7. Санктпетербургъ, 1858. С. 140.
[Закрыть]. Здесь нельзя путать с упомянутым выше вином в Европе – в России выкуривали хлебное вино, или полугар, исключительно из ржи, а с середины XVIII до второй половины XIX века рожь продолжала составлять в среднем не менее половины сырьевой основы для русской водки. Возможно, не только фискальные интересы, но и постоянные эпидемии отравления спорыньей, идущие в России каждый год с 1887 по 1891, также подтолкнули министра С. Ю. Витте к введению с 1894 года винной монополии. В СССР государственное производство крепких алкогольных напитков было возобновлено в 1925 году. Не успели. Максудов писал во время эпидемии 1926–27 гг.: «Многими районными врачам отмечено, что, кроме употребления хлеба со спорыньей, часто причиной отравлений служило употребление кваса, пива, браги, а также самогона, приготовленного на солоде, содержащем спорынью»[525]525
Максудов Г. А. Токсидемия рафании (эрготизма) в Уральской области в 1926—27 г. // Казанский медицинский журнал № 11, ноябрь. Казань, 1927. С. 1151–1165. С. 1159.
[Закрыть]. И врачи не ошибались: недавние исследования подтвердили, что алкалоиды спорыньи «сохраняются в определенной степени после варки пива»[526]526
P. M. Scott. Ergot alkaloids: extent of human and animal exposure // World Mycotoxin Journal. Wageningen Academic Publishers, Volume 2, Number 2, May 2009, pp. 141–149.
[Закрыть]. Действие отравленного пива также было показано в исследовании Торбьорна Альма на материалах колдовских процессов XVII века в Норвегии.
В более чем половине этих материалов содержатся свидетельства о потенциально важной роли отравления спорыньей в появлении данных судебных дел. В 42-х случаях в этих судебных разбирательствах прямо заявлено, что люди «научились» колдовству, потребляя его в форме хлеба или других продуктов муки (17 случаев), в молоке или пиве (23 случая), или в их комбинации (два случая)[527]527
The Witch Trials of Finnmark, Northern Norway, during the 17th Century: Evidence for Ergotism as a Contributing Factor. Torbjorn Alm. Department of botany, University of Tromso, N-9037, Volume 57, Issue 3, Economic Botany, (September 2003): pp. 403–416.
[Закрыть].
Пиво, особенно ржаное, со средних веков обеспечивало синергизм алкоголя и галлюциногена. А пили пива много, панически боясь отравиться водой. При небольших дозах спорыньи галлюцинации, вероятно, могли преобладать над физическими проблемами. То есть ведьмы вокруг летают, а ноги не отваливаются. Или отваливаются, но не сразу. Чем было вызвано принятие мюнхенского закона сразу после эпидемии? Подозревали ли мюнхенский городской совет и подтвердивший закон Альбрехт IV о связи между ржаным пивом и заболеванием или это лишь совпадение? Вызывало ли пиво видения, подобно пиву элевсинских мистерий? Мюнхенские пивовары в 1987 году отпраздновали 500-летие закона о ячменном пиве, не углубляясь в анализ причин его принятия.
