Текст книги "Таинственная история Билли Миллигана (др. перевод)"

Автор книги: Дэниел Киз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

6

Больница Хардинга буквально гудела от волнения. Доктор Корнелия Уилбур уже выступала здесь с лекцией летом 1955 года, но теперь все иначе. Теперь у них лечится печально известный пациент, первый человек с расщеплением личности, за которым ведут круглосуточное наблюдение в условиях психиатрической больницы. Среди персонала все еще существовали разногласия насчет диагноза, но, тем не менее, всем хотелось попасть на лекцию доктора Уилбур.

И хотя работникам Уэйкфилда заранее сообщили, что планируется присутствие лишь десяти-пятнадцати человек, в подвальный зал административного корпуса набилось человек сто. И врачи, и руководители привели своих жен; сзади расположились служащие других отделений больницы, которые вообще никак не соприкасались с Миллиганом, но они все равно пришли. Кто сел на пол, кто встал к стене; люди толпились даже в вестибюле.

Доктор Джордж продемонстрировал свежие видеозаписи, на которых он и Дороти Тернер беседовали с различными «людьми». Артур с Рейдженом возбудили особенно большой интерес, поскольку ранее никто из персонала, работающего за пределами Уэйкфилда, их не видел. Адалана, с которой до этого беседовала вообще лишь доктор Тернер, кого-то повергла в восторг, у кого-то вызвала насмешки. Но когда на экране появился сам Билли, основная личность, все благоговейно смолкли. А когда он закричал: «Кто все эти люди? Почему я должен из-за них спать?», некоторые, в том числе и Розали Дрейк, едва сдержали слезы.

По окончании просмотра доктор Уилбур привела в зал самого Билли и задала ему несколько вопросов. Она побеседовала с Артуром, Рейдженом, Дэвидом и Дэнни. Они отвечали, но Розали заметила, как они расстроены. Когда все закончилось, Розали по разговорам поняла, что весь персонал Уэйкфилда так или иначе недоволен. Сестры Эдриен Маккен и Лора Фишер опять возмущались, что Миллигану уделяют столько внимания, прославляют его. А сама Розали, Ник Чикко и Донна Эгар злились, что Билли вот так выставили напоказ.

После визита доктора Уилбур терапевтическая стратегия снова поменялась, и доктор Джордж сконцентрировался на слиянии. Доктор Марлен Коукэн также назначила график регулярных встреч, на которых личности начали делиться воспоминаниями о мучениях и пытках, прорабатывать их, высвобождая боль, которая и привела к первичной диссоциации в возрасте восьми лет.

Доктор Коукэн план слияния не одобрила. Она знала, что таким образом доктор Уилбур работала с Сибил, и считала, что в других обстоятельствах, возможно, методика и годилась бы. Но сейчас следует подумать о том, что будет, если Рейджена объединить с остальными и отправить Миллигана за решетку. В опасной тюремной обстановке у него не будет способов защиты, и, оставшись без них, он может там умереть.

– Раньше не умирал, – возразил кто-то.

– Да, но раньше его защищал Рейджен. Если его снова изнасилуют – вы же знаете, такое в тюрьмах часто бывает… он, вероятнее всего, покончит с собой.

– Но наша задача произвести слияние, – ответил Хардинг. – Она поставлена судом.

Основному Билли посоветовали слушать остальных своих личностей, отвечать им, признавая их существование, разузнать, каковы они. Благодаря постоянным напоминаниям Билли мог проводить в пятне все больше и больше времени. Слияние должно было проходить поэтапно: сначала планировалось объединить попарно те личности, у которых много общего или хотя бы сходные качества, после чего работать уже с ними методом интенсивной суггестии, до тех пор пока все они не сольются в первоначальном Билли.

Поскольку наиболее похожи были Аллен с Томми, планировалось начать со слияния этой пары. По словам самого Аллена, за многочасовыми спорами и аналитическими сессиями доктора Джорджа следовали еще более длительные внутренние беседы между Артуром и Рейдженом. Аллен с Томми старались оказывать доктору Джорджу содействие в процедуре слияния, но дело шло с трудом, поскольку у Томми имелись такие страхи, которых Аллен не разделял. Аллен, например, любил бейсбол, а Томми боялся в него играть, потому что в детстве однажды наделал ошибок и его за это побили. Доктор Джордж предложил, чтобы Ник Чикко, Аллен и остальные личности поговорили с Томми об этом страхе, чтобы помочь ему его преодолеть и чтобы он начал играть в эту игру. Планировалось продолжать и арт-терапию, в том числе живопись маслом.

Аллен также сказал, что младшенькие поначалу не понимали саму идею слияния, пока Артур не объяснил им на примере. Он предложил им вспомнить «Кулэйд»[7]7
  Растворимый напиток, популярный в США.


[Закрыть], поскольку дети знали, что это такое, и объяснил, что его порошок состоит из различных кристаллов и каждая песчинка отдельна друг от друга. А когда добавляешь воды, все они растворяются. Но если его не выпить, а оставить стоять, то вода испарится и останется твердое вещество. То есть ничего не добавилось, ничего не потерялось. Но изменилось.

– Так что теперь все понимают, – сказал Аллен, – что слияние – это все равно что развести «Кул-эйд».

5 июня медсестра Нэн Грейвс записала: «Мистер Миллиган сказал, что на час “Томми” и “Аллен” слились, и это было “странно”».

По заявлению Донны Эгар, Миллиган говорил ей, что беспокоится из-за слияния, так как ему не хотелось, чтобы кто-то умирал и чтобы его способности и сильные стороны ослабли. «Но мы над этим работаем», – заверил ее Аллен.

На следующий день Гэри Швайкарт и Джуди Стивенсон принесли хорошие новости. Суд продлил срок лечения Билли в больнице Хардинга, добавив на завершение процедуры слияния как минимум три месяца.

В среду вечером, 14 июня, в музыкальном зале Томми играл на ударной установке. Розали Дрейк его слушала. Она знала, что раньше на барабанах играл только Аллен. Но, по всей видимости, в состоянии слияния у них получалось не так хорошо, как если бы Аллен был один.

– Я чувствую себя так, будто краду талант Аллена, – поделился он.

– Ты пока еще Томми?

– Я – сочетание, имени у меня теперь нет. И это мне не нравится.

– Но ты же откликаешься на «Билли».

– На это имя я всегда отзывался, – сказал он, выстукивая медленный ритм.

– А почему ты не можешь продолжать в том же духе?

Он пожал плечами.

– Да, думаю, так для всех будет проще. Ладно, – и сказал, стуча по барабану: – Можете так и звать меня Билли.

Слияние шло этапами. Иногда на различные промежутки времени семь личностей – за исключением Артура, Рейджена и Билли – сливались воедино. Во избежание путаницы Артур назвал этот конгломерат именем «Кенни». Но оно не прижилось, и все продолжали звать и его Билли.

Вечером одна пациентка принесла сестре Йегер записку, найденную в мусорной корзине Билли. Похоже было, он снова хотел покончить с собой. Его сразу же вернули под усиленное наблюдение. Согласно записям сестры Йегер, в последующие дни он то сливался, то разъединялся, но все больше времени находился в состоянии слияния. К 14 июля он проводил в общем сознании уже большую часть дня и казался при этом весьма умиротворенным.

Шли дни, и Миллиган почти постоянно являл собой объединенную личность, но возникали краткие моменты потери сознания, когда пациент был абсолютно не в состоянии контролировать пятно.

28 августа Джуди с Гэри снова посетили своего клиента в больнице и напомнили, что суд уже через три недели ожидает нового отчета от доктора Джорджа. Если он посчитает, что Миллиган стал достаточно целостным и в состоянии предстать перед судом, то судья Флауэрс назначит дату слушания.

– Думаю, следует обсудить стратегию поведения в суде, – сказал Артур. – Мы хотим изменить свое заявление. Рейджен готов признать вину и понести наказание за три ограбления, но не за изнасилования.

– Но четыре пункта из всех десяти, в которых ты обвиняешься, – это изнасилования.

– По словам Адаланы, все три женщины пошли навстречу, – заявил Артур. – Ни у одной из них нет физических повреждений. У каждой была возможность убежать. К тому же Адалана сказала, что вернула каждой из них часть денег, так что, когда им компенсируют убытки по страховке, они окажутся даже в выигрыше.

– С их показаниями это не сходится, – возразила Джуди.

– И кому вы поверите? Им или мне?

– Такой вопрос можно было бы задавать, если бы только одна из них противоречила Адалане. Но с ее словами не сходятся все три версии. Ты же понимаешь, что они не были знакомы, не общались.

– Но каждая из них имеет повод не говорить правду.

– Ты-то откуда знаешь, что произошло на самом деле? – поинтересовалась Джуди. – Тебя там не было.

– Но была Адалана, – ответил Артур.

Ни Джуди, ни Гэри не поверили, что жертвы пошли навстречу, они считали, что Артур подавал события так, как их видела Адалана.

– Можно с ней поговорить? – попросил Гэри.

Артур покачал головой.

– За содеянное я запретил ей когда-либо выходить в пятно. Никаких исключений быть не может.

– Тогда, боюсь, мы не сможем поменять заявление, – ответил Гэри. – Невиновен. Невиновен по причине невменяемости.

Артур холодно посмотрел на него и сказал, едва шевеля губами:

– Вы не вправе ссылаться на невменяемость от моего имени.

– Это наш единственный шанс, – сказала Джуди.

– Я не сумасшедший. Тема закрыта.

На следующий день Джуди с Гэри получили очередную записку на желтой бумаге для юридических документов, в которой говорилось, что Уильям С. Миллиган больше не хочет, чтобы они представляли его интересы в суде и что сам будет защищать себя.

– Он опять нас уволил, – сообщил Гэри. – Что скажешь?

– Думаю, что я этого не видела, – ответила Джуди, пряча листок в папку. – Бумаги то и дело теряются, попадают не туда. У нас такая шикарная система архивирования, что его найдут месяцев через шесть-семь.

В течение трех последующих дней три аналогичных письма «попали бог знает куда», и, не получив ответа, Артур, наконец, бросил попытки их уволить.

– Ну, а у нас есть шансы выиграть, если мы объявим его невменяемым? – спросила Джуди.

Гэри закурил трубку, фыркнув, выпустил дым.

– Если Кэролин, Тернер, Коукэн, Хардинг и Уилбур как один заявят, что Билли, по определению штата Огайо, был не в себе во время совершения преступлений, то, думаю, шансы весьма велики.

– Но ты же сам мне говорил, что еще ни один серьезный преступник с множественной личностью не был оправдан под предлогом невменяемости.

– Ну, – протянул Гэри, и сквозь бороду мелькнула ухмылка, – тогда Уильям Стэнли Миллиган станет первым.

7

Доктору Джорджу Хардингу-младшему пришлось вести борьбу с собственной совестью. Он не сомневался, что слияние уже произошло или скоро произойдет, и, возможно, этого будет достаточно, чтобы Миллиган мог предстать перед судом. Но проблема заключалась не в этом. По ночам доктор Джордж лежал в постели без сна, обдумывал отчет для судьи Флауэрса, пытаясь решить для себя, имеет ли он моральное право использовать диагноз множественной личности как защиту от обвинения в таких страшных преступлениях.

Он очень уважал закон. И боялся, что его отчетом могут злоупотребить, что это дискредитирует диссоциативное расстройство личности как диагноз, негативно скажется на других пациентах с таким же заболеванием, на доверии к его профессии и показаниям психиатрической экспертизы в целом. Если судья Флауэрс согласится с тем, что расстройство множественной личности, которое на данный момент относится к неврозам, – повод счесть обвиняемого невиновным по причине невменяемости, это создаст прецедент, который окажет большое влияние на штат Огайо, а может, и на всю страну.

Доктор Джордж не сомневался, что в те злосчастные октябрьские дни Билли Миллиган не контролировал свои поступки. Его профессиональной задачей было выяснить об этом явлении как можно больше, узнать то, что ранее было неизвестным. Разобраться в данном случае, понять Билли настолько, чтобы это могло принести пользу обществу в решении аналогичных проблем. Хардинг опять обзвонил коллег, спрашивая их мнения и советов, побеседовал с персоналом собственной больницы – и 12 сентября 1978 года сел за стол и написал заключение для судьи Флауэрса на девяти страницах, в которых описал медицинскую, социальную и психиатрическую историю Билли Миллигана.

«По словам пациента, – пишет он, – его мать и другие дети страдали от физического насилия со стороны мистера Миллигана, а он сам пережил садистское и половое насилие, включая анальную пенетрацию. По его свидетельствам, это началось в возрасте восьми-девяти лет и длилось около года, как правило, на ферме, где он оставался с отчимом наедине. Обвиняемый также заявляет, что боялся, что приемный отец его убьет, поскольку тот угрожал “зарыть его в сарае, а матери сказать, что сбежал”».

Анализируя психодинамику данного случая, Хардинг отметил, что самоубийство биологического отца Миллигана лишило последнего отцовской заботы и участия, из-за чего у него осталось чувство бесконтрольной силы и всеохватывающей вины, которое вызывало тревогу, внутренний конфликт и способствовало появлению фантазий. Таким образом, он оказался «особенно уязвим перед злодеяниями, совершаемыми приемным отцом Чермелом Миллиганом, воспользовавшимся потребностью мальчика в близости и заботе для решения собственных проблем путем половых и садистских актов, направленных против него…»

Поскольку в детстве Миллиган ассоциировал себя с матерью, когда муж избивал ее, мальчик «чувствовал ее страх и боль…». Это также привело к «некому страху потери матери, из-за которого он попал в нестабильный мир фантазий, где возникали непредсказуемые и нечеткие персонажи, словно во сне. Это в сочетании с оскорблениями, садизмом и насилием отчима привело к периодическим диссоциациям…»

В заключение доктор Джордж Хардинг написал: «В настоящее время мое мнение таково: после осуществленного слияния его множественных личностей пациент в состоянии предстать перед судом… но я также считаю его психически нездоровым, и по причине болезни он не мог контролировать свое преступное поведение, продемонстрированное им во второй половине октября 1977 года».

19 сентября Джуди Стивенсон подала письменную поправку к заявлению своего подзащитного, сформулировав ее так: «Невиновен по причине невменяемости».

8

До того момента диагноз Миллигана не обнародовался. О его множественной личности было известно лишь лицам, участвовавшим в его лечении, обвинению и судье. Адвокаты Миллигана продолжали настаивать на том, что диагноз лучше держать в секрете, поскольку лечение и разбирательство сильно усложнится, если СМИ поднимут шумиху.

Берни Явич согласился; неразглашение тайны подозреваемого вполне сочеталось с его профессиональной этикой, а никаких показаний на эту тему в суде никто еще не давал.

Но 27 сентября в «Коламбус ситизен джорнэл» вышла разоблачительная статья с огромным заголовком:

В ПРЕДПОЛАГАЕМОМ НАСИЛЬНИКЕ «ПРОЖИВАЮТ» 10 ЧЕЛОВЕК

ДЛЯ СУДЕБНОГО РАЗБИРАТЕЛЬСТВА ИХ «СЛИЛИ ВОЕДИНО»

Когда о статье узнали в больнице Хардинга, Билли порекомендовали рассказать об этом остальным пациентам самому, пока информация не дошла до них от третьих лиц. Он сообщил своей мини-группе, что его обвиняют в совершении этих преступлений, но он сам не уверен, что сделал все это, поскольку на тот момент находился в состоянии «разобщенности».

В вечерних теленовостях тоже показали репортаж, и Билли ушел в свою палату в слезах.

Несколько дней спустя он нарисовал портрет молодой красавицы с измученным взглядом, медсестра Нэн Грейвс записала с его слов, что это Адалана.

3 октября Миллигана посетил Гэри Швайкарт. Он приехал на универсале, чтобы захватить с собой какие-нибудь картины подзащитного. Гэри объяснил, что Джуди Стивенсон уехала с мужем отдыхать в Италию, и на слушании по поводу его способности предстать перед судом ее не будет, но к самому разбирательству она вернется. Они ходили, разговаривали, Гэри пытался подготовить Билли к переводу в окружную тюрьму Франклина, где он должен был ожидать слушания, а также к вероятности того, что они проиграют дело.

Доктор Джордж был уверен, что слияние личностей Билли в одну произошло. Такие выводы он делал по отсутствию видимой диссоциации и по тому, как в Миллигане стали проявляться характеристики всех его людей. Поначалу он наблюдал сочетание их частей, но постепенно они смешивались и гомогенизировались. То же самое заметил и персонал. Теперь в одном человеке, Билли Миллигане, проявлялись аспекты ранее разрозненных личностей. Доктор Джордж объявил, что пациент готов.

4 октября, за два дня до предполагаемого возвращения Билли в тюрьму Франклина, в «Ситизен джорнэл» была опубликована вторая крупная статья за авторством Гарри Фрэнкена. Из оставшегося неназванным источника журналист раздобыл копию заключения доктора Хардинга и обратился к Гэри и Джуди, попросив их это как-то прокомментировать, а также предупредил о публикации. Гэри с Джуди сообщили об этом судье Флауэрсу, который решил, что тогда надо передать эту же информацию и в «Коламбус диспэч». Защитники Миллигана согласились прокомментировать заключение психиатра, раз уж произошла утечка информации. Они также позволили фотографам снять картины, которые привез с собой Гэри: Моисей, собирающийся разорвать скрижаль с десятью заповедями; еврей, трубящий в рог; пейзаж и портрет Адаланы.

Газетные статьи расстраивали Билли, и во время последней сессии с доктором Коукэн он пребывал в угнетенном состоянии. Он боялся, что с ним могут сделать в тюрьме, узнав, что среди его личностей есть лесбиянка.

– Если меня сочтут виновным и отправят обратно в Лебанон, точно придется умереть, – сказал он терапевту.

– Тогда получится, что Челмер победил.

– Ну а что мне еще делать? У меня внутри лишь скопившаяся за долгие годы ненависть. Я с ней не справлюсь.

И хотя Коукэн редко советовала, предпочитая не руководить пациентом, а давать ему самому делать выбор, в этот раз она понимала, что на надлежащую терапию у нее времени нет.

– Можно найти позитивное применение ненависти, – предложила она. – Тебя в детстве мучили. Но ты можешь посвятить свою жизнь борьбе с насилием над детьми и одержать таким образом верх надо всеми этими страшными воспоминаниями и над человеком, который, как ты говоришь, над тобой издевался. Пока ты жив, ты можешь бороться и побеждать. А если ты умрешь, то побеждает тот, кто обижал тебя, а не ты.

Через несколько часов, разговаривая в своей палате с Донной Эгар, Билли залез под кровать и достал лезвие, которое Томми припрятал уже почти семь месяцев назад.

– Вот, – сказал он, отдавая его. – Мне оно больше не нужно. Я решил жить.

Донна прослезилась и обняла Билли.

Через какое-то время он обратился к Розали:

– Я не хочу больше ходить в мини-группу. Мне надо подготовиться к одиночеству. И мне нельзя раскисать. Так что никаких прощаний.

Но пациенты из группы сделали ему прощальные открытки, и когда Розали их принесла, Билли дал волю слезам.

– У меня такое ощущение, – сказал он, – что это моя первая нормальная человеческая реакция. Раньше у меня были, как это называется, «смешанные чувства». А такое со мной впервые.

Билли должны были увезти в пятницу 6 октября. У Розали в тот день был выходной, но она все равно пришла в больницу, чтобы побыть с ним. Она понимала, что кое-кто из персонала Уэйкфилда удивится и даже будет отпускать язвительные комментарии, но ей было все равно. Она вошла в холл отделения, Билли предстал перед ней в синем костюме-тройке; он в ожидании расхаживал туда-сюда, но казался при этом спокойным, как будто у него все под контролем.

Розали с Донной Эгер проводили Миллигана в здание администрации, где у стойки регистрации их ждал помощник шерифа в темных очках.

Когда помощник шерифа вдруг достал наручники, Розали вышла вперед, загородив Билли, и строго спросила, действительно ли есть необходимость сковывать его, как животное.

– Да, мэм, таков закон.

– Боже мой! – закричала Донна. – Сюда его привели две женщины, а вы теперь будете изображать из себя напыщенного плохого полицейского и наденете на него наручники?

– Мэм, я обязан это сделать. Прошу меня извинить.

Билли протянул руки, щелкнули наручники, Розали заметила, как он вздрогнул. Затем он сел в тюремный автомобиль, который медленно поехал по извилистой дороге, ведущей к мосту, а две медсестры пошли за ним вслед. Потом они помахали Билли на прощание, вернулись в свой корпус и долго-долго плакали.

Глава четвертая

1

Прочитав заключение доктора Джорджа Хардинга, Берни Явич и Терри Шерман сказали, что впервые видят столь тщательную психиатрическую экспертизу. Они, как прокуроры, знали, к чему обычно можно прицепиться, но все позиции заключения Хардинга оказались неприступны. Это же был не трех-четырехчасовой осмотр. Доктор исследовал подсудимого в условиях стационара более семи месяцев. К тому же в заключении было выражено не только его личное мнение – Хардинг предоставил свидетельства консультаций с многочисленными другими психологами и психиатрами.

6 октября 1978 года в итоге краткого слушания по вопросу вменяемости Миллигана судья Флауэрс на основании отчета доктора Хардинга заключил, что тот теперь в состоянии предстать перед судом, и назначил слушание на 4 декабря.

Швайкарт заметил, что его это устраивает с одной оговоркой: в ходе разбирательства будет учитываться законодательство, имевшее место на момент совершения преступлений (поскольку 1 ноября планировалось внести поправки в закон штата Огайо, заменив обязанность обвинения доказывать вменяемость подзащитного на обязанность защиты доказывать его невменяемость).

Явич выразил несогласие.

– Нам необходимо тщательно обдумать этот вопрос, – сказал судья. – Мне известны случаи, когда в результате подобных ходатайств вносились поправки: возьмите, например, наш новый уголовный кодекс. И в большинстве случаев, практически без исключения, условия выбираются в пользу подзащитного. Но я не слышал об аналогичных судебных решениях или прецедентах.

На выходе из зала суда Швайкарт сообщил Явичу и Шерману, что от имени своего клиента планировал отказаться от суда присяжных и намерен просить судью провести слушание единолично.

– Уплывает наше дело, – сказал Явич, когда Швайкарт удалился.

– Я с самого начала говорил, что может быть не так просто, – согласился Шерман.

Судья Флауэрс признал, что обвинение сильно все усложнило, согласившись принять заключение доктора Хардинга, но отвергнув утверждение о невменяемости Миллигана.

Когда Гэри с Джуди посетили Билли в окружной тюрьме Франклина, они увидели, что он снова впал в депрессию. Большую часть времени его занимали неприятные мысли, он много рисовал. Ему не нравился нарастающий интерес прессы. К тому же он стал больше спать, чтобы не замечать своего холодного безликого окружения.

– Почему мне нельзя было дождаться суда в больнице? – спросил он у Джуди.

– Это невозможно, – ответила она. – Нам и так повезло, что суд позволил тебе пробыть там семь месяцев. Держись. До слушания осталось уже меньше двух месяцев.

– Ты, главное, не распадайся, – согласился Гэри. – Я уверен, что если ты нормально перенесешь суд, тебя сочтут невиновным. Но если сломаешься на слушании, то отправят в Лайму.

Но однажды после обеда тюремный охранник заметил, что Билли лежит на нарах и рисует карандашом. Он посмотрел на набросок через решетку: это была тряпичная кукла Энни[8]8
  Тряпичная Энни – вымышленный персонаж детских книг, созданный писателем Джонни Груэллом (1880–1938).


[Закрыть] с петлей на шее – она повесилась перед разбитым зеркалом.

– Эй, Миллиган, зачем ты такое рисуешь?

– Потому что злой, – ответил он со славянским акцентом. – Кому-то пора умереть.

Услышав акцент, охранник поспешно нажал на кнопку сигнализации. Но Рейджен лишь смотрел на него с некоторым любопытством.

– Так, кто ты там, отойди назад, – сказал охранник. – Отойди от рисунка, к стене.

Рейджен подчинился. К решетке подбежали другие охранники. Они быстро открыли дверь и ворвались в камеру, схватили рисунок и снова с грохотом захлопнули дверь.

– Боже мой! – прокомментировал один из них. – Ну и больное воображение.

– Позвоните его адвокатам, – сказал кто-то. – Он опять слетел с катушек.

Когда прибыли Гэри с Джуди, их встретил Артур, объяснивший, что полного слияния Билли не было никогда.

– Но достигнутого достаточно, чтобы предстать перед судом, – заверил он. – Теперь Билли понимает природу выдвинутых против него обвинений, может участвовать в собственной защите. Но мы с Рейдженом не сливались. Думаю, вы понимаете, что в этом месте обстановка враждебная, здесь правит Рейджен. Но если Билли не переведут в больницу, я не гарантирую, что хотя бы от частичного слияния что-то останется.

Окружной шериф Гарри Беркемер сообщил репортеру «Коламбус диспэч», что, по свидетельствам его подчиненных, воплощаясь в Рейджена, Миллиган демонстрировал необычайную силу и выносливость. Например, его отвели в рекреационную зону, и он начал бить по груше. «Он колотил ее что есть сил девятнадцать с половиной минут без передышки, – сказал Беркемер. – Обычный человек теряет силы уже через три минуты. А Рейджен так дубасил, что мы даже испугались, не сломал ли он руку, и даже отвели к врачу на осмотр». Но с ним оказалось все в порядке.

24 октября судья Флауэрс снова направил запрос на экспертизу Миллигана в Юго-западный Центр психического здоровья, чтобы понять, в состоянии ли он предстать перед судом. Доктору Джорджу Хардингу-младшему было разрешено посещать подсудимого по его собственному усмотрению. Кроме того, судья дал распоряжение немедленно перевести Миллигана из тюрьмы в Центральную психиатрическую больницу штата Огайо.

15 ноября Мэрион Дж. Колоски, руководитель программы содействия суду Юго-западного центра судебной психиатрии, сообщила в отчете, что по результатам последней встречи доктор Стелла Кэролин и Дороти Тернер сочли Миллигана в состоянии выступить в свою защиту при поддержке адвокатов, но с оговоркой: «Его психическое состояние является довольно нестабильным, так что в любой момент возможно разрушение достигнутого слияния и последующая диссоциация личности, наблюдавшаяся ранее».

29 ноября в «Дейтон дейли ньюс» и «Коламбус диспэч» появилась информация, что Челмер Миллиган отрицает факт сексуального насилия пасынка, изложенный в широко известном психиатрическом заключении. В «Коламбус диспэч» была опубликована следующая статья «Ассошиэйтед пресс»:

«ОТЧИМ ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО НЕ НАСИЛОВАЛ МАЛЕНЬКОГО МИЛЛИГАНА

По словам Челмерса [sic] Миллигана, его “крайне расстроило” опубликованное заключение, утверждающее, что он совершал физическое и половое насилие над своим пасынком Уильямом С. Миллиганом, в теле которого, по заявлениям врачей, уживается десять личностей.

“Со мной вообще никто не беседовал на эту тему”, – жалуется Миллиган, утверждая, что выдвинутые против него обвинения в жестоком обращении с пасынком – “несомненно, ложные”…

Согласно заключению, подписанному доктором Джорджем Т. Хардингом, психиатры также считают, что Миллиган страдает от расстройства множественной личности и что одним его личностям неведомо, что творят другие. И причина заболевания видится им частично в пережитом в детстве жестоком обращении…

Челмер Миллиган заявляет, что после публикации данного заключения у него начались серьезные трудности.

“Некоторые люди всегда все понимают не так. И это меня раздражает”, – сказал он.

Он также добавил, что особенно его расстраивает форма публикаций, в которой прямых обвинений в жестоком обращении ни от Миллигана, ни от психиатров нет.

“Начал все это мальчишка, – сказал Миллиган. – А они (репортеры) лишь повторяют то, что они (психиатры и Миллиган-младший) сказали”.

Он отказался рассказать, планирует ли возбуждать судебный иск по поводу этих обвинений в жестоком обращении».

У Гэри и Джуди крепла уверенность, что Билли признают невиновным по причине невменяемости, но они знали, что перед ними стоит еще одна непростая задача. Пока после каждого подобного вердикта подсудимых отправляли в Лайму. Но через три дня, то есть 1 декабря, в Огайо вступит в силу новый закон, касающийся невменяемых правонарушителей, который гласит, что такие лица считаются психически больными, а не преступниками. И, согласно новому закону, Миллигана должны поместить в среду с наиболее мягкими ограничениями, которая обеспечит безопасность ему самому и окружающим, а выбор психиатрической клиники должен делать суд, занимающийся делами об опеке.

Поскольку разбирательство было назначено на 4 декабря и Билли предстояло судить по новому закону первым, довольно велики были шансы, что его согласятся отправить не в Лайму, а в другое заведение, если защита предоставит альтернативный вариант места, где подсудимый сможет получить надлежащее лечение.

Больница Хардинга больше не рассматривалась из-за ее дороговизны. Следовало подобрать государственную больницу, в которой можно найти специалиста, разбирающегося в специфике заболевания и готового взяться за лечение данного пациента.

Доктор Корнелия Уилбур говорила, что в одной государственной психиатрической больнице, до которой от Коламбуса было не более 120 километров, работает довольно опытный врач, у которого лечилось несколько множественных личностей. Иными словами, она порекомендовала доктора Дэвида Кола, медицинского директора Центра психического здоровья города Афины штата Огайо.

Прокуратура запросила предварительную встречу с судьей по делам об опеке Ричардом Б. Меткафом, чтобы прояснить нововведения в законе штата. Судья Джей Флауэрс дал разрешение и назначил дату. Но Джуди с Гэри знали, что обсуждаться будут не только формальности. Встречу собирался посетить и сам судья Флауэрс, чтобы заодно принять решение по согласованию сторон о том, какие улики могут быть предъявлены в понедельник и куда Билли Миллигана отправить на лечение, в случае если он будет признан невиновным по причине невменяемости.

Гэри с Джуди считали важным прояснить, готов ли доктор Кол принять Билли на лечение в Центр психического здоровья Афин. Джуди слышала об этом специалисте не впервые, она даже расспрашивала его в переписке о таком заболевании, как множественная личность, не упоминая, впрочем, имени Билли. Теперь же она позвонила ему, чтобы узнать, возьмет ли этот врач Миллигана в качестве пациента и сможет ли приехать в пятницу в Коламбус на встречу с ними.

Кол ответил, что ему необходимо обсудить этот вопрос с заведующей, Сью Фостер, а ей, в свою очередь, с ее непосредственным начальством в департаменте психического здоровья. Однако сообщил, что обдумает возможность взять Миллигана на лечение, и согласился приехать на встречу в Коламбус.

Первого декабря Джуди с нетерпением ожидала приезда доктора Кола. В приемной судьи Меткафа собралась уже довольно большая группа людей, имеющих отношение к этому делу, в том числе доктор Джордж Хардинг, доктор Стелла Кэролин, Дороти Тернер и Берни Явич. Вскоре после десяти адвокат заметила, как секретарша указала на нее толстенькому невысокому мужчине средних лет, с круглым смуглым лицом, обрамленным седыми волосами. Смотрел он сурово и пронзительно, словно орел.