Текст книги "В поисках энергии. Ресурсные войны, новые технологии и будущее энергетики"
Автор книги: Дэниел Ергин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 72 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]
Вложение денег в финансовые инструменты на основе нефти также рассматривалось как использование самой значительной экономической тенденции последних десятилетий: глобализации и экономического роста Китая, Индии и других развивающихся стран.
В ноябре 2001 г. главный экономист банка Goldman Sachs Джим О’Нил опубликовал статью, в которой впервые предложил концепцию «БРИК – Бразилия, Россия, Индия и Китай». Эти четыре крупнейших развивающихся государства, по его словам, по темпам экономического роста в скором времени должны были обогнать ведущие промышленно развитые страны. Он сделал ошеломляющий прогноз, что в ближайшие десятилетия совокупный ВВП четырех участников блока превзойдет совокупный ВВП США и пяти других наиболее экономически развитых стран мира.
О’Нил пришел к идее блока БРИК после событий 11 сентября. «Я понимал, если процесс глобализации будет продолжаться, Америка перестанет играть в нем ведущую роль», – сказал он. Нужно было исходить из того, что источник всеобщего подъема – это международная торговля. По словам О’Нила, на него снизошло «озарение»: во время поездок в Китай он обратил внимание на неуклонное повышение качества обслуживания, приближающихся к мировому уровню. «Справедливо или нет, но я связал это с участием Китая в глобальном развитии». Нечто новое происходило в мировой экономике.
Первоначально многие сочли концепцию БРИК сомнительной. Они качали головами и спрашивали, что может быть общего у таких разных стран. «Они думали, что это всего лишь некая маркетинговая уловка», – сказал О’Нил. Но к 2004 г. концепция БРИК предложила новый – и доказавший свою состоятельность – взгляд на мировую экономику и международный рост. Конкурирующие банки, которые раньше высмеивали идею, теперь открывали собственные фонды БРИК. Штамп «утверждено» был поставлен тогда, когда лидеры вышеупомянутой четверки стали собираться на собственные саммиты БРИК.
«Аббревиатура БРИК, – писала газета Financial Times, – стала фактически общепринятым термином, сквозь призму которого целое поколение инвесторов, финансистов и политиков смотрит на развивающиеся рынки». Инвесторы начали покупать акции, связанные со странами БРИК. Они также покупали финансовые инструменты, связанные с нефтью, поскольку стремительный экономический рост этих стран, особенно «К» – Китая, повышал спрос на сырьевые товары и, соответственно, цены. Таким образом, для инвесторов – управляющих хеджевыми и пенсионными фондами или индивидуальных инвесторов – розыгрыш товарной карты был связан не только с самой нефтью, но и с быстрорастущими экономиками, которые потребляли все больше нефти10.
Торговые площадкиТеперь на нефтяном рынке было гораздо больше игроков, которые вкладывали деньги в бумажные баррели, не планируя и не нуждаясь в поставке физического товара. Это были пенсионные и хеджевые фонды и фонды национального благосостояния. Это были индексные товарные фонды и биржевые фонды, состоятельные частные лица, трейдеры и инвесторы всех мастей с разными горизонтами инвестирования.
Нефть перестала быть только физическим сырьевым товаром, из которого производилось топливо для автомобилей и самолетов. Она превратилась в нечто новое и гораздо более абстрактное. Теперь бумажные баррели в виде фьючерсов и других деривативов стали полноценным финансовым инструментом, финансовым активом. И благоразумные инвесторы могли диверсифицировать свои портфели акций, облигаций и недвижимости за счет вложений в этот новый класс активов.
Экономический рост вкупе с финансиализацией начал двигать цену на нефть вверх. Это сопровождалось увеличением волатильности, ценовых колебаний, которые привлекали трейдеров. Последние были ловкими игроками, которые выискивали подходящие моменты для входа и выхода из сделок и использовали в своих интересах малейшие отклонения и ошибки в определении цены на рынках.
Финансиализации нефти способствовало и развитие технологий – появление электронных торговых платформ, которые напрямую связывали продавцов и покупателей. Теперь сделка совершалась мгновенно одним нажатием кнопки. Даже «кнопка» и та была метафорой, потому что торговля часто осуществлялась специальными программами – роботами, которые выставляли заявки за доли секунды и не нуждались ни во сне, ни даже во вмешательстве человека после задания нужных параметров. Бумажные баррели превратились в баррели электронные11.
Внебиржевой рынокФьючерсные контракты на товарных биржах были только частью нового мира трейдинга. Были еще внебиржевые рынки, которые не подчинялись регулированию и требованиям о раскрытии информации как фьючерсные рынки. Скептики называли их «темными рынками» из-за отсутствия надзора и прозрачности, а также сомнительных методов работы. По сути дела, они представляли собой рынки производных финансовых инструментов – финансовых активов, цена которых формировалась на основе одного или нескольких базовых активов. Кумулятивный риск и системный эффект таких производных инструментов могли быть значительными вследствие большого кредитного плеча, сложности и отсутствия прозрачности.
Внебиржевые рынки были местом для индивидуальных, нестандартизированных сделок, где участники могли купить широкий набор производных инструментов на нефть, специально разработанных для удовлетворения конкретной потребности рынка или инвестиционной стратегии. Интенсивный рост внебиржевых рынков начался примерно в 2003–2004 гг. Эти рынки имели ряд преимуществ перед биржами. Иногда хеджерам было выгоднее пойти на внебиржевой рынок, где затраты оказывались более низкими и предсказуемыми и где они могли заключить сделки, которые соответствовали их конкретным нуждам, условиям и срокам. Например, кому-то требовалось хеджировать реактивное топливо в порту Нью-Йорка, а нефть WTI в Кушинге представлялась не самым близким ценовым ориентиром. На внебиржевых рынках можно было заключать более крупные сделки, не привлекая внимания и не провоцируя преждевременное повышение или понижение цены в зависимости от характера хеджирования.
В целом на нефтяной рынок притекало все больше денег через разного рода фонды и финансовые инструменты. Это влекло за собой повышенную активность и порождало ажиотаж среди инвесторов, от которого чего предостерегал профессор Роберт Шиллер, исследователь финансовых пузырей и автор термина «иррациональный оптимизм». Трейдеры видели на рынке импульс, другими словами – растущие цены, и начинали вкладывать деньги, что способствовало дальнейшему росту цен и усилению импульса и привлекало еще больше денег. В результате цены поднимались все выше и выше.
Система представленийНо в основе этого импульса лежала четко сформулированная система представлений, которая объясняла растущие цены или же оправдывала их. В своих исследованиях финансовых пузырей и иррационального рыночного поведения Шиллер выделяет одну ключевую особенность мышления – так называемый миф о «новой эре», представление о начале чего-то нового и совершенно иного, оправдывающего быстрый рост цен на конкретном рынке. На самом деле миф о «новой эре» является неотъемлемой чертой всех пузырей – на фондовых рынках, рынках недвижимости и многих других рынках, начиная с тюльпаномании в Голландии в начале 1600-х гг. и пузыря Южных морей в начале 1700-х гг. «Формируются взгляды и придумываются истории, которые оправдывают дальнейший рост пузыря, – говорит Шиллер. – При этом происходящее не рассматривается как пузырь»12.
В случае нефтяного рынка такая объяснительная модель, набор представлений относительно «новой эры», проповедовалась финансовым сообществом едва ли не с религиозной приверженностью. Представления больше смахивали на положения катехизиса:
Отныне нефть будет всегда в дефиците (десятилетием ранее говорилось совершенно обратное).
В мире кончается нефть.
Китай будет потреблять всю нефть, до которой только сумеет добраться, и еще сверх того.
Саудовская Аравия вводит мир в заблуждение относительно своих запасов нефти, и саудовские поставки, весомый стабилизатор мировых рынков, в скором времени начнут снижаться.
Мир достиг или скоро достигнет «нефтяного пика» – максимального уровня добычи, после чего начнется неизбежное падение добычи, в то время как будет требоваться все большее количество нефти.
Последний пункт – о «нефтяном пике» – был ключевым положением, связывающим все остальное. По мере роста цен эта точка зрения приобретала все больше сторонников, особенно на финансовых рынках, и, в результате обратной связи, укрепляла бычьи настроения среди инвесторов и способствовала дальнейшему повышению цен.
На фоне перечисленных причин возникало логичное, абсолютно логичное предположение, что цены будут повышаться и дальше. В конце концов, прогнозы самых известных экспертов предсказывали именно это. Данные, противоречащие этой модели, например анализ одиннадцати сотен нефтяных месторождений, который не выявил «пика» в глобальном масштабе, игнорировались и отбрасывались13.
А имеет ли значение цена?Этот вопрос расколол нефтяной мир на два лагеря. Одни считали, что цены не имеют значения, другие были убеждены, что имеют. Первые исходили из предположения, что цены продолжат рост по всем вышеупомянутым причинам, но его влияние на потребителей и производителей – и на мировую экономику в целом – будет незначительным.
Вторые утверждали, что влияние будет ощущаться, хотя, возможно, и не сразу. В конце концов, растущие цены сделают то, что делали всегда – приведут к увеличению поставок, привлекут дополнительные инвестиции, подтолкнут развитие альтернативной энергетики и одновременно подавят спрос. Они также опасались более серьезных последствий, таких как замедление экономического роста или даже рецессия, что в свою очередь также ведет к падению спроса.
Однако последняя точка зрения, казалось, опровергалась реальностью. В первый торговый день 2007 г. WTI закрылась на отметке $61,05 за баррель. Год спустя, в первый день торгов 2 января 2008 г. нефть на короткое время подскочила выше $100 за баррель и откатилась. Но уже через месяц она уверенно преодолела этот уровень. И продолжила рост. Нефтяная лихорадка, поразившая Кушинг в далеком 1912 г., вновь вернулась в 2008 г. на этот раз в виде глобальной эпидемии, охватившей всю планету14.
В конце 2007 г. – начале 2008 г. силы, толкавшие вверх цену на нефть, окончательно оторвались от фундаментальных показателей и породили феномен, известный как «гиперрост цен на активы». Или, говоря простым языком, рыночный пузырь.
Взрывной ростТеперь даже самые крупные и искушенные институциональные инвесторы активно вкладывали в сырьевые товары. В феврале 2008 г. пенсионный фонд штата Калифорния CalPERS, крупнейший пенсионный фонд в США, объявил, что отныне он рассматривает сырьевые товары как самостоятельный класс инвестиционных активов и планирует увеличить свои вложения в «товары» в 16 раз. «Мы ожидаем взрывного роста значимости энергетического и сырьевого секторов», – предварительно объяснил директор по инвестициям CalPERS.
Но град прогнозов продолжался. Один аналитик с Уолл-стрит предсказывал, что в ближайшие два года следует ожидать суперпика цены на нефть на уровне $200.
Этот прогноз поверг в ужас авиакомпании, которые уже пострадали от резкого подорожания реактивного топлива. «Это было, как в страшном сне, – сказал финансовый директор Northwest Airlines. – Мы твердили, что цена скоро начнет падать, но она продолжали расти. Рынок использовал малейшую возможность, чтобы поднять цену еще выше»15.
Свою лепту во всеобщую лихорадку внес и один из наиболее именитых нефтяных аналитиков с Уолл-стрит, опубликовав отчет, в котором объявлял о «структурной переоценке» нефти, отражающей долгосрочные ожидания относительно нехватки нефти и «устойчивого повышения спроса со стороны БРИК». Это означало формирование «рынка с бычьей структурой» на вершине «суперцикла», который будет двигать цены на нефть на «самые высокие в истории уровни». Рост продолжался. К концу мая был установлен рекорд – $130 за баррель. Продажи автомобилей в США резко упали16.
Нефтяной доткомНекоторые голоса, выбивавшиеся из спетого хора Уолл-стрит, предупреждали о том, что цены на нефть слишком сильно оторвались от реальности. Ветеран нефтяной аналитики Эдвард Морс в своем докладе «Нефтяной дотком» сказал следующее: «Как и во времена доткомов, когда акции “новой экономики” приобрели популярность, все больше аналитиков Уолл-стрит начинают значительно повышать свои прогнозы… Эти прогнозы являются одной из причин притока новых инвесторов, что толкает цены вверх до невыносимого уровня». И далее: «Налицо все классические составляющие пузыря на товарном рынке. Финансовые инвесторы демонстрируют стадное поведение и смотрят на прошлые результаты… Но после достижения некого пика рынок обычно резко падает. Именно так всегда происходит разворот цикла». Больше этого, однако, анализ сказать не может. «Правильно определить момент такого разворота очень трудно», – добавил он.
Морсу не удалось поколебать всеобщую уверенность. Некоторые из его клиентов не просто не соглашались, а громко обвиняли его в неправоте. Цена продолжала крутой подъем, деньги еще больше наводнили рынок на ожиданиях дальнейшего роста. «Пожалуй, главным результатом сегодняшнего уровня цен на нефть являются страхи перед “нефтяным пиком”, – писало одно отраслевое издание. – Мысль об этом заставляет инвесторов покупать»17.
Этому нужно положить конецУлучшения ситуации не предвиделось. Высокие цены на бензин в сочетании с приближающимся Днем поминовения и открытием сезона летних поездок заразили всю страну тяжелейшей формой агрессии на дорогах. «Наступил идеальный момент, – писала The New York Times, – для конгресса продемонстрировать свою солидарность с разгневанными американскими автомобилистами». Один конгрессмен во время слушаний прямо обвинил руководителей нефтяных компаний в том, что «они грабят американский народ, и этому нужно положить конец». Другой заявил, что нефтяная промышленность должна быть срочно национализирована.
На слушаниях с другой стороны Капитолийского холма сенатор спросил у присутствующих топ-менеджеров нефтяных компаний: «Кого-нибудь из вас беспокоит происходящее?» Один руководитель попытался ответить: «Мы инвестируем всю нашу прибыль. Мы инвестируем в будущие поставки для всего мира, и я горжусь этим».
«Вы, – немедленно вмешался другой сенатор, – бессовестно завышаете цены на бензин»18.
Но на другом конце планеты высокие цены на нефть воспринимались как благо. Каждый год в июне в Санкт-Петербурге в период белых ночей, когда в полночь светло, как днем, российское правительство проводит собственный вариант Давоса – Петербургский международный экономический форум. Форум проходит в огромном модернистском конгресс-центре в выставочном комплексе «Ленэкспо», который вдается в Финский залив. В июне 2008 г. Россия была на подъеме благодаря высоким ценам на нефть и природный газ, что проявлялось в оживленной атмосфере форума.
Во время перерыва между заседаниями главу одной очень крупной трейдинговой компании спросили, в чем, по его мнению, причины наблюдаемого роста цен. Его объяснение было предельно простым. Как и любые другие рынки, ответил он, рынок нефти пытается предвосхитить будущее. В данном случае рынок загодя, в 2008 г., установил цены, которые ассоциируются с резким увеличения спроса на нефть со стороны Китая в 2014 г. Это казалось совершенно очевидным.
Несколько дней спустя глава одной из крупнейших в мире государственных энергетических компаний заявил, что «в обозримом будущем» нефть будет стоить $250 за баррель. Если это произойдет, ответил представитель туриндустрии, авиаперевозки прекратятся, и этот сектор придется национализировать. Иначе в воздухе не останется самолетов.
15 июня цена на нефть достигла $139,89. Авиакомпании были приперты к стене. В прежние годы затраты на топливо составляли примерно 20 % общих операционных издержек, теперь же они возросли до 45 %, что было даже больше, чем затраты на рабочую силу. Банкротство казалось неизбежным и единственным выходом19.
Джидда против BongaВ воскресенье 22 июня в Джидде, Саудовская Аравия, по инициативе короля Абдуллы была поспешно созвана конференция с участием 36 стран. Саудовцы были серьезно обеспокоены влиянием высоких цен на спрос на нефть и на мировую экономику, от состояния которой в значительной степени зависело их собственное благополучие.
На открытии король Абдулла и британский премьер-министр Гордон Браун вошли в зал вместе под звуки военного оркестра. Но на этом гармония закончилась. Страны-потребители обвиняли производителей в намеренном создании дефицита. Производители возлагали ответственность за цены на «спекулянтов» и говорили, что никакой нехватки сырой нефти нет. Саудовская Аравия заявила, что она увеличит поставки, если сумеет найти покупателей. Но на это потребуется какое-то время. На следующее утро торги в Сингапуре открылись выше уровня закрытия в Нью-Йорке в предыдущую пятницу.
Через несколько часов после встречи в Джидде трагическое событие напомнило рынку о рисках поставок энергоносителей и усилило и без того серьезное беспокойство. На тот момент Нигерия уже сократила на треть свои поставки из-за царящего в стране насилия и атак боевиков. Но при этом предполагалось, что новые морские объекты нефтедобычи стоимостью во много миллиардов долларов находятся в безопасности, защищенные от нападений расстоянием от берега. Однако это чувство защищенности оказалось необоснованным.
Боевики из Движения за освобождение дельты Нигера (MEND), передвигавшиеся на хорошо вооруженных скоростных катерах, без труда преодолели водную преграду и напали на нефтяную платформу на крупнейшем шельфовом месторождении Bonga, расположенном более чем в 100 км от берега. Им удалось подняться на платформу, однако их атака была отбита, но они все же сумели захватить пункт управления и взорвать его. Это был тревожный звонок, и очень пугающий. В послании, разосланном журналистам по электронной почте, представитель MEND заявил, что «объект для сегодняшней атаки был выбран намеренно, чтобы развеять иллюзии по поводу недосягаемости морских нефтепромыслов». Bonga взяло верх над Джиддой, и цены на нефть продолжили рост20.
Между тем физический рынок развернулся. Хотя и едва заметно, мировой спрос на нефть начал снижаться, а поставки нарастать. Постепенно увеличивались резервные мощности – разрыв между глобальным потенциалом добычи и глобальным спросом. Но, казалось, все это не имело никакого значения. Цены на нефть по-прежнему шли вверх. «Я не спускал глаз с котировок на Bloomberg, – вспоминал финансовый директор Northwest Airlines. – Это было невероятно».
В начале июля цены преодолели отметку в $140. Прогнозы постоянно повышались, усиливая уже упомянутое ощущение, и нарастающий гул предсказаний эхом разносился по всему миру21.
Переломный моментПо правде говоря, шестерни уже вращались в обратном направлении. Разворот был близок. Как оказалось, цены все же имели значение. Они имели значение с точки зрения экономики и, учитывая рост беспокойства и негодования общественности, с политической точки зрения тоже.
Самым красноречивым признаком того, что переломный момент наступил, являются решения потребителей энергии, будь то крупные промышленные компании, нашедшие новые способы снижения энергопотребления, авиакомпании, сократившие число самолетов в воздухе или индивидуальные потребители, изменившие свое поведение.
А поведение потребителей менялось. Люди стали меньше ездить на автомобилях и покупать меньше бензина. Потребители в США также голосовали ногами. Они стали реже посещать автосалоны, а при покупке автомобилей сторонились больших внедорожников. Теперь они хотели экономичных автомобилей, если вообще чего-то хотели. Детройт, который раньше специализировался на популярных внедорожниках, попытался переключиться на выпуск автомобилей, которые соответствовали новым требованиям и новым предпочтениям потребителей, но на это требовались миллиарды долларов и не один год. Любовь к внедорожникам внезапно пропала22.
Между тем нефтедобывающие компании резко увеличили расходы на разработку новых источников поставок, хотя им пришлось столкнуться со значительным ростом стоимости проектов. Рынок перестал страдать от недостатка предложения. Мировые поставки нефти росли, а спрос снижался. Высокие цены на нефть также создали политические и коммерческие стимулы для развития возобновляемых и альтернативных источников энергии.
