Текст книги "Песнь Кали"
Автор книги: Дэн Симмонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
– Направил? Из Дели в Калькутту, вы имеете в виду?
– Совершенно верно.
– Так где же он?
– Именно это и заинтересовало мистера Шаха. И нас это заинтересовало. Мы взяли очень подробное описание внешности этого джентльмена и его одежды на тот момент, когда его видели в последний раз.
– И что?
– А то, мистер Лузак, что мистер Р. Л. Дхаван, судя по всему, все это время находился у нас. Его тело было обнаружено в сундуке на вокзале Хоура в прошлый четверг во второй половине дня.
В начале одиннадцатого отключили электричество. Ярость разбушевавшейся за окнами бури превосходила все виденные мной раньше. Каждые несколько секунд ночное небо рассекали молнии, освещавшие комнату лучше, чем те две свечки, которые принес портье. Улицы были залиты водой в первые же минуты начавшегося потопа, а устрашающий ливень усиливался с каждым часом. На Чоурингхи не было видно ни одного огонька. Я попытался представить, как миллионам обитателей трущоб, живущих в хижинах из мешковины, и бездомным на улицах удается пережить такие ночи.
А Виктория где-то там…
Я громко застонал и принялся мерить шагами комнату. Взялся за один, потом за другой телефон, чтобы позвонить Сингху. В трубках была тишина.
На наш этаж поднялся администратор, чтобы объясниться с сонным полицейским в соседнем номере и принести нам извинения. В нашем районе отключились тысячи телефонов. Он посылал курьера в телефонную компанию, но их контора оказалась закрытой. Никто не знал, когда восстановится связь. Иногда для этого требовалось несколько дней.
Когда он ушел, я перевесил нашу одежду из шкафа, на трубу в ванной.
– Что ты делаешь? – спросила Амрита.
Язык у нее слегка заплетался. Она не спала больше сорока часов. Глаза ее потемнели и взгляд был усталым.
Ничего не ответив, я вытащил из шкафа тяжелую круглую деревянную палку, на которой перед этим висели плечики. Она была фута четыре длиной, и я ощущал ее приятную тяжесть. Я поставил ее за стулом возле двери. За окнами где-то неподалеку сверкнула молния, на мгновение озарив ослепительным светом картину потопа.
В десять минут двенадцатого в дверь сильно постучали. Амрита, сидевшая в кресле, вздрогнула, выйдя из полудремотного состояния, а я уже стоял у двери с палкой в руках.
– Кто там?
– Инспектор Сингх.
На инспекторе был пробковый шлем и мокрый черный плащ. В коридоре у него за спиной стояли двое промокших полицейских.
– Мистер Лузак, могу я попросить вас пройти с нами по одному очень важному делу?
– Куда, инспектор?
Сингх стряхнул воду со шлема.
– В морг «Сассун».– Уловив непроизвольный вскрик Амриты, он поспешил договорить: – Произошло убийство. Убитый – мужчина.
– Мужчина? Это имеет отношение к… как его… к Дхавану?
Сингх пожал плечами. Вода капала на ковер.
– Мы не знаем. Э-э-э… стиль убийства наводит на мысли о гундах. Капаликах, если вам угодно. Мы попросили бы вас помочь в опознании трупа.
– А вы как думаете, кто это? Еще одно пожатие плеч.
– Так вы поедете, мистер Лузак? Моя машина ждет.
– Нет,– отрезал я.– Безусловно нет. Я не оставлю Амриту. И не думайте.
– Но для опознания…
– Сделайте фотографию, инспектор. Ведь в вашем управлении найдется фотоаппарат? Если нет, дождусь снимков крупным планом в утренних газетах. Жителям Калькутты, по-моему, нравится разглядывать фотографии трупов не меньше, чем нам в Штатах – просматривать комиксы.
– Бобби! – вмешалась Амрита. Голос ее звучал хрипло. Мы оба вымотались.– Инспектор лишь старается помочь нам.
– Нет,– сказал я.– Ни за что. Я тебя больше не оставлю.
Амрита взяла сумочку и зонтик.
– Я тоже поеду.
Мы с Сингхом одновременно уставились на нее.
– Телефоны не работают,– сказала она.– Никто не сможет нам дозвониться. Прошли уже сутки, а выкупа так никто и не потребовал. И вообще никаких контактов. Если это поможет, давайте сделаем это сейчас.
Молния осветила заколоченные досками окна и двух залитых дождем каменных львов, оставшихся со старых, более безобидных времен. К входу в морг с обратной стороны вела дорожка, петлявшая среди мокрых зданий и куч раскисшего под ливнем мусора. Смятая штора закрывала широкие двери, ведущие в морг «Сассун».
В кабинете недалеко от входа нас встретил человек в жеваном костюме. Даже здесь воздух был густо насыщен запахом формалина, характерным для факультетов естественных наук. Керосиновые лампы отбрасывали тени позади шкафов для бумаг и штабелей папок на каждом столе. Человек сложил пальцы лодочкой, слегка поклонился мне и обратился к промокшему инспектору с длиннющей тирадой на бенгальском.
– Он сказал, что миссис Лузак может остаться здесь,– перевел Сингх.– Мы будем в соседней комнате.
Амрита кивнула и добавила:
– А еще он сказал, инспектор, что моргу требуется генератор для экстренных случаев. Он призвал муниципальных чиновников оторвать свои задницы от кресел и прийти сюда, чтобы понюхать розы. Правильно? Это идиома.
– Все верно,– согласился Сингх, выдавив мрачную улыбку.
Он бросил несколько слов служителю морга, тот покраснел и повел нас с Сингхом через вращающиеся двери в короткий, выложенный кафелем коридор.
Покачивающийся фонарь освещал помещение, которое могло бы быть операционной в представлении Джека-Потрошителя. Повсюду валялись бумаги, чашки и разный мусор. Ножи, скальпели, пилы для костей были разбросаны по ржавым подносам и столам Огромная осветительная тарелка с лампами, которые в данный момент не горели, а также сверкающий стальной стол с открытыми сточными желобами безошибочно свидетельствовали о назначении комнаты. Как и тело, лежавшее непокрытым на столе.
– Ага,– произнес инспектор и подошел поближе, нетерпеливым жестом подзывая меня к себе. Служитель морга снял с крючка на стене фонарь и повесил его на выступ округлого операционного светильника. От качающегося фонаря по сияющей стали закружились причудливые тени.
В детстве родители подарили мне комплект «Иллюстрированных энциклопедий Комптона». Больше всего мне нравилась глава о человеческом организме. Здесь имелись странички из прозрачной папиросной бумаги. Сначала перед вами было тело, покрытое кожей, а по мере того как вы перелистывали тоненькие листочки, вы все глубже погружались в тайны сложнейшего внутреннего строения человеческой плоти. Все было аккуратненьким раскрашено разными цветами и снабжено подписями.
Лежавшее передо мной тело представляло собой вторую страничку – «МЫШЦЫ И СУХОЖИЛИЯ». От шеи и ниже кожа была разрезана и содрана. Она лежала скомканной под трупом, как сырая, измятая накидка. Но на мышцах здесь не было аккуратных этикеточек; тело напоминало тушу сырого мяса с поблескивающими на свету влажными, маслянистыми участками; толстые, белые волокна исчезали в кровоточащих, розовых неровностях, а желтоватые сухожилия тянулись окровавленными ремнями.
Сингх и работник морга повернулись ко мне. Если они ожидали от меня вскрика или приступа тошноты, то их постигло разочарование. Я кашлянул.
– Вы уже начали вскрытие? Сингх кратко перевел мой вопрос.
– Нет, мистер Лузак. В таком виде он поступил два часа назад.
На это я отреагировал.
– Боже праведный! Зачем кому-то понадобилось убивать человека, а потом сдирать с него кожу?
Сингх покачал головой.
– Он еще был жив, когда его увидели на Саддер-стрит. По свидетельствам очевидцев, он кричал, бежал. Потом упал. Через некоторое время крики прекратились. В конце концов кто-то вызвал полицию.
Я непроизвольно отступил на два шага. У меня в ушах эхом отдавался голос матери, кричавшей с площадки третьего этажа на Пуласки-стрит «Роберт Лузак, иди сюда сейчас же, не то я с тебя шкуру спущу». Это не было пустой угрозой.
– Вы его знаете? – нетерпеливо спросил Сингх. Он подал знак, чтобы добавили света. Голова трупа, застывшая в последней агонии из-за быстрого окоченения, была откинута назад.
– Нет,– ответил я сквозь сжатые зубы.– Подождите.
Я заставил себя войти в узкий кружок света. Лицо осталось неповрежденным, если не считать искаженных черт. Узнавание обрушилось на меня ударом кулака.
– И все же вы знаете его,– произнес Сингх.
– Да.
Ведь это же я назвал его имя! Боже мой, я назвал его имя во время разговора с Дасом!
– Это мистер Кришна?
– Нет,– ответил я, отвернувшись от освещенного стола. Да, это я назвал его имя.– На нем нет очков, а он их носил. Его имя Джайяпракеш Муктанандаджи.
Мы с Амритой проспали до девяти утра. Нам ничего не снилось. Шум дождя через открытое окно смывал все сны. Электричество и кондиционер включились, наверное, ближе к рассвету, но мы этого не почувствовали.
В одиннадцать Сингх прислал машину, чтобы нас отвезли в полицейское управление. Любой звонок нам в отель автоответчики переадресовали бы туда. Полицейское управление оказалось очередным темным пещерообразным помещением в очередном сумрачном здании-лабиринте. Столы были завалены огромными стопками папок и пожелтевших бумаг, за которыми почти терялись люди без лиц, сгорбившиеся над пишущими машинками, имевшими такой допотопный вид, словно на них работали еще при королеве Виктории. Мы с Амритой несколько часов перелистывали гигантские альбомы с фотографиями. После нескольких сотен женских лиц я начал сомневаться, узнаю ли я Камахью Бхарати, если увижу ее. Ничего, узнаю.
Удалось сделать лишь одно открытие. Внимательно изучив темную, выцветшую фотографию коренастого человека в серой тюремной робе, я с некоторой долей сомнения опознал в нем капалику в хаки, который сломал мне палец.
– Но вы не уверены? – спросил Сингх.
– Нет. Он был старше, массивнее и с волосами подлиннее.
Сингх что-то буркнул и передал кому-то фотографию вместе с указаниями. Он так и не сказал мне, как звали этого человека и за что тот когда-то сидел.
Треск ломающейся хрупкой пластмассы…
В середине дня мы вернулись в гостиницу. Нас поразило, что на полицейский номер, который мы давали в газетных объявлениях, поступило больше сотни звонков. Конкретной информацией не располагал ни один из звонивших. Несколько человек утверждали, что видели ребенка то ли в одном, то ли в другом месте, и теперь по этим сигналам шла проверка. Но сержант был настроен скептически. Большинство звонивших мужчин и женщин просто хотели всучить нам хоть какого-нибудь ребенка за объявленное вознаграждение.
Я с грохотом захлопнул дверь, мы вместе улеглись на кровать и стали ждать.
Вечерние часы той среды я почти не помню. В памяти встают отдельные картинки, но они кажутся никак не связанными между собой. Некоторые из них я не могу отделить от снов, преследующих меня с того времени.
Часов в восемь вечера я поднялся, поцеловал на прощание задремавшую Амриту и вышел из гостиницы. Мне вдруг стало совершенно ясно, как все можно уладить. Я пойду по Калькутте, найду капаликов, скажу им, что сожалею о случившемся, и сделаю все, что они от меня потребуют. И тогда они отдадут ребенка. Все очень просто.
Если не получится, я разыщу богиню Кали и убью эту гадину.
Я вспоминаю, как пешком прошел много кварталов, потом ехал на такси, пристально вглядываясь в лица людей, заполнивших тротуары, и не сомневаясь, что вот-вот увижу Камахью. Или Кришну. Или Даса.
Позже такси остановилось под баньяном, дожидаясь меня, пока я перелезал через ворота с острыми кольями, а затем, пригнувшись, бежал по окаймленной цветами подъездной дорожке. Огни в доме не горели. Я стучал по ставням. Я барабанил в двери. «Чаттерджи!» – кричал я. Дом оставался темным.
В другой раз я шел по берегу реки. Надо мной в последнем сумеречном свете перед наступлением полной темноты вырисовывался мост Хоура. Мощеные улицы сменились грязными переулками и темными трущобами. Вокруг пританцовывали дети. Я швырнул им всю мелочь, что имел при себе. Помню, как однажды оглянулся и увидел не стайку детишек, а нескольких следовавших за мной мужчин. Губы у них шевелились, но я ничего не слышал. Образовав полукруг, они начали осторожно приближаться ко мне с чуть поднятыми руками.
– Капалики? – с надеждой в голосе спросил я, а быть может, мне только показалось, что спросил.– Вы капалики? Кали? Капалики?
Они заметно стушевались и переглянулись, как бы подзуживая друг друга. Я окинул взглядом их лохмотья, исхудалые тела с напрягшимися в ожидании мышцами и понял, что никакие они не капалики. И не туги. И не гунды. Они всего лишь нищие, голодные люди, готовые убить иностранца ради его денег.
– Ну ладно! – воскликнул я тогда. Я усмехался. И не мог удержаться от этой ухмылки, хотя чувствовал, как вместе с ней что-то острое прорезает во мне дыру. Несколько последних дней, ночь, Виктория – все стягивалось при этом в тугой узел чистого восторга.
– Ну ладно! – заорал я.– Подходите! Подходите! Пожалуйста!
Я широко развел руки. Я бы обнял их. Я бы прижал их к себе смертельной хваткой и стал бы рвать зубами их тощие глотки.
Наверное, я бы так и сделал. Не знаю. Они переглянулись, попятились и растворились во тьме переулков. Я чуть не заплакал, когда они исчезли.
Не знаю, до или после встречи с оборванцами оказался я в небольшом храме. Там было аляповатое скульптурное изображение опустившейся на колени черной коровы с красно-белым ожерельем. Старики приседали на корточки, плевали в дымную мглу и в страхе смотрели на меня. Какое-то древнее пугало несколько раз показывало на мои ноги, что-то бормоча при этом. Думаю, старикан хотел, чтобы я разулся.
– Насрать,– вполне разумным голосом сказал я.– Не важно. Просто скажи им, что они выиграли, ладно? Передай им, что я сделаю все, что они скажут. Договорились? Обещаю. Правда, обещаю. Богом клянусь. Честное скаутское.
По-моему, я в конце концов заплакал. Во всяком случае, я видел сквозь застилавшие глаза слезы, как какой-то старик, у которого почти не осталось передних зубов, бессмысленно улыбался, похлопывал меня по плечу и при этом раскачивался вперед-назад на своих костлявых ногах.
Затем был обширный пустырь с какими-то лачугами и старыми автопокрышками, лежавшими под дождем, а я брел по грязи много миль в сторону высоких труб и открытых огней, отбрасывавших на все вокруг красный отсвет, удалявшихся от меня, как я ни старался сократить расстояние. Кажется, это место существовало на самом деле. Не знаю. Отныне оно надолго впишется в ландшафт моих сновидений.
Эту маленькую девочку я обнаружил при первом проблеске зари. Она лежала прямо на улице, то есть на грязной немощеной дорожке, которая в этих местах заменяла улицу. Ей было лет пять, не больше. Длинные черные волосы перепутались, и она лежала, свернувшись калачиком под тонким светло-коричневым одеялом, еще мокрым после ночного ливня. Меня чем-то привлек ее безмятежный крепкий сон. Я опустился на колено прямо на грязную дорожку. Уже появились первые пешеходы и велосипедисты. Они старательно огибали нас.
Глаза девочки были крепко зажмурены, а ротик слегка приоткрыт. Под щеку она засунула маленький кулачок. Скоро ей придется вставать, разжигать огонь, прислуживать мужчинам, нянчить малышню… Детство, которое ей едва ли придется узнать, закончится, практически даже не начавшись. Скоро она перейдет в личное пользование мужчины старше ее собственного отца и в тот день услышит традиционное благословение индусов: «Да будет у тебя восемь сыновей». Но сейчас она мирно спала, сжав кулачок, прильнув смуглой щечкой прямо к земле, крепко зажмурившись от утреннего света.
Я тряхнул головой и огляделся. Почти рассвело. Воздух после дождя был почти чистым, и я ощутил пронзительно совершенные запахи свежих цветов и влажной почвы.
Я отчетливо помню, как на рикше возвращался в гостиницу. Звуки и краски были настолько чистыми, что заполняли все мои чувства. В голове у меня тоже наступила полная ясность. Лишь бы ничего не случилось, пока я отсутствовал… А вдруг я был нужен Амрите?..
Несмотря на рассветный час, Амрита встречала меня в вестибюле. От радости она всплеснула руками, а в глазах у нее впервые с тех пор, как все началось, показались слезы.
– Бобби, о, Бобби,– произнесла она.– Только что звонил инспектор Сингх. Он заедет за нами. Сейчас он будет здесь. Нас отвезут в аэропорт. Они нашли ее, Бобби. Они нашли ее!
Мы мчались по почти пустынному VIP-шоссе. Насыщенные потоки горизонтального света придавали всему ландшафту отчетливую рельефность, а тень нашего автомобиля неслась по мокрым полям.
– Вы уверены, что с ней ничего не случилось? – спросил я.
– Да-да,– ответил Сингх с переднего сиденья, не оборачиваясь.– Нам позвонили всего двадцать пять минут назад.
– Вы уверены, что это Виктория? – спросила Амрита.
Мы подались вперед, опершись локтями о спинку переднего сиденья. Пальцы Амриты непроизвольно складывали и разворачивали пеленку, которую она держала.
– Работник службы безопасности полагает, что это она,– ответил Сингх.– Именно поэтому он и задержал пару, проходившую с ребенком. Они не знают, что их задержали. Старший смены сказал им, что у них небольшие осложнения с визой. Они думают, что ждут какого-то чиновника, который проставит им печати.
– А почему их просто не арестовали? – спросила Амрита.
– За какое преступление? – спросил в свою очередь Сингх.– Пока не опознан ребенок, они виноваты лишь в том, что желают улететь в Лондон.
– А кто заметил Викторию? – поинтересовалась Амрита.
– Работник, про которого я говорил,– ответил Сингх и зевнул.– Он видел ваше объявление в газете.
В низком голосе Сингха прозвучал легкий укор.
Я взял Амриту за руку, и мы стали смотреть, как мимо проносится уже знакомый пейзаж. Мы прилагали мысленные усилия, чтобы заставить небольшую машину ехать быстрее. Когда какой-то пастух надолго, как нам показалось, перегородил своими овцами мокрую дорогу, мы хором закричали водителю, чтобы он посигналил и постарался проехать дальше. Потом мы снова стали набирать скорость, обогнали громыхающую повозку, доверху нагруженную тростником, и опять оказались одни в левом ряду. Справа пролетали направлявшиеся в город пестрые грузовики, люди в белых рубашках махали нам смуглыми руками.
Я заставил себя откинуться на спинку и несколько раз глубоко вдохнуть. В любое другое время красота восхода восхитила бы меня. Даже пустые изуродованные многоэтажки и односкатные халупы посреди раскисших полей выглядели очищенными солнечной благодатью. Женщины, несшие высокие бронзовые сосуды, отбрасывали трехметровые тени на зеленые кюветы.
– Вы уверены, что с ней ничего не случилось? – снова спросил я.
– Мы уже почти приехали,– сказал Сингх.
Мы проскочили по извилистому проезду мимо черно-желтых такси с россыпями сверкающих дождевых капель на крышах. Водители подремывали, раскинувшись поперек передних сидений. Не успела наша машина остановиться, как мы уже распахнули двери.
– Куда нам?
Сингх обошел машину и показал. Мы быстро вошли в здание аэропорта. Заразившись нашим нетерпением, Сингх обежал растянувшихся на кафельном полу людей. Одни спали просто в одежде, другие – завернутыми кто во что горазд.
– Сюда,– сказал он, открывая обшарпанную дверь с надписью на английском и бенгальском: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». В коридоре сидела на корточках женщина из неприкасаемых, сметавшая в маленький совок грязь и бумажки. Пройдя шагов пятнадцать, мы попали в огромное помещение, разделенное перегородками и стойками. Я услышал лязг работающих телетайпов и пишущих машинок.
Я сразу же увидел эту индийскую пару, забившуюся в дальний угол. Молодая женщина прижимала к груди ребенка. Раньше я их не видел. Они сами казались еще почти детьми. Мужчина был невысоким, с бегающими глазами. Каждые несколько секунд он поднимал правую руку, чтобы пригладить жиденькие усики. Девушка выглядела еще моложе своего спутника. Вид у нее был самый непритязательный, почти беспризорный. Накидка на ее голове не закрывала ни жестких волос, ни смазанного малинового кружка в середине лба.
Но мы с Амритой, остановившись от них футах в двадцати, не сводили глаз с закутанного в многочисленные тряпки свертка, который быстро покачивала молодая женщина. Лица ребенка не было видно, за исключением маленького фрагмента бледной щечки.
Мы подошли поближе. Где-то под ложечкой у меня начала пульсировать ужасная боль, распространившаяся по всей груди. Я старался не обращать на нее внимания. Инспектор Сингх махнул рукой облаченному в форму работнику службы безопасности, который и поднял тревогу. Он что-то грубо бросил молодому человеку. Тот сразу же поднялся со скамейки и нервными шагами приблизился к стойке. Когда он встал, девушка подвинулась, чтобы его пропустить, и в складках покрывала мы увидели лицо ребенка.
Это была Виктория. Спящая, бледная чуть ли не до свечения, но… Да, вне всяких сомнений, это была Виктория.
Амрита закричала, и все тут же пришли в движение. Молодой человек попытался бежать, но работник службы безопасности и другой мужчина, выскочивший из-за стойки, молниеносно заломили ему руки. Девушка съехала по скамейке в самый угол, прижала ребенка к груди и стала быстро-быстро укачивать девочку, бормоча что-то вроде колыбельной. Амрита, инспектор и я стремительно надвинулись на нее, как бы желая отрезать все возможные пути к отступлению, но девушка лишь повернулась лицом к зеленой стене и заныла еще громче.
Сингх попытался удержать Амриту. И все же она сделала три быстрых шага, резко оттянула назад за волосы голову молодой женщины, а левой рукой вырвала у нее Викторию.
Все кричали. Я почему-то отступил на несколько шагов, когда Амрита высоко подняла нашу дочь и стала разворачивать грязное бордовое покрывало.
Вырвавшийся у Амриты вопль заглушил остальные звуки, и все в комнате притихли. Я продолжал пятиться, пока не наткнулся на стойку. Когда Амрита закричала, я медленно отвернулся, опустил стиснутые кулаки на прохладную поверхность стойки и прижался к ней лицом.
– Ой,– произнес я.
Этот забытый звук далекого детства прозвучал очень тихо.
– Ой,– повторил я.– Ой, не надо, пожалуйста.
Я еще крепче приник щекой к поверхности стойки и зажал кулаками уши. Бесполезно. Я отчетливо слышал крики Амриты, которые постепенно перешли в рыдания.
У меня до сих пор хранится где-то рапорт – копия отосланного Сингхом в Дели. Как и все прочее в Индии, это дешевая, низкосортная бумага. Буквы пропечатаны настолько слабо, что их почти не видно: наивное детское представление о тайном послании. Не важно. Мне не нужно заглядывать в этот рапорт, чтобы дословно вспомнить его содержание:
«22.7.77. УПР. ПОЛ. КАЛЬКУТТЫ/СЛ. БЕЗ. АЭР. ДУМ-ДУМ 2671067.
РАБОТНИК СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ ДЖАГМОАН (ЯШПАЛ, АЭР. ДУМ-ДУМ СЛ. БЕЗ. 1113) ПРОВЕЛ ДОСМОТР СУПРУЖЕСКОЙ ПАРЫ, ПО ДОКУМЕНТАМ ЧОУДРИ, ШУГАТА И ДЕВИ, СЛЕДУЮЩИХ С РЕБЕНКОМ В ЛОНДОН, ВЕЛИКОБРИТАНИЯ. ЦЕЛЬ: ОТДЫХ. В 04:28/21.7.77. РАБОТНИК ДЖАГМОАН ЗАДЕРЖАЛ СУПРУГОВ ЧОУДРИ В ТАМОЖЕННОЙ СЕКЦИИ.
В-11 ПО ПРИЧИНЕ ВЕРОЯТНОГО ПРИЗНАНИЯ ВЫШЕУПОМЯНУТОГО РЕБЕНКА ПРОПАВШИМ РЕБЕНКОМ АМЕРИКАНСКИХ ГРАЖДАН ЛУЗАК, ОБЪЯВЛЕННОГО ПОХИЩЕННЫМ 18.7.77. [СМ. ПОЛИЦ. УПР. КАЛЬКУТТЫ ДЕЛО № 117. нач. 18.7.77. (С. Р. 50/) СИНГХ ] ИНСПЕКТОР ЯШВАН СИНГХ (ПОЛИЦ. УПР. КАЛЬКУТТЫ 26774) И СУПРУГИ ЛУЗАК (РОБЕРТ С. И АМРИТА Д.) ПРИБЫЛИ В АЭРОПОРТ С ЦЕЛЬЮ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ ЛИЧНОСТИ РЕБЕНКА В 05:41/21.7.77. РЕБЕНОК ОПОЗНАН КАК ВИКТОРИЯ КЭРОЛИН ЛУЗАК, род. 221.77. ПРИ ДАЛЬНЕЙШЕМ ОСМОТРЕ РЕБЕНКА МАТЕРЬЮ ВЫЯСНИЛОСЬ, ЧТО РЕБЕНОК ВИКТОРИЯ К. ЛУЗАК БЫЛА УБИТА НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ НАЗАД. ЗАТЕМ СУПРУЖЕСКАЯ ПАРА, НОСЯЩАЯ ФАМИЛИЮ ЧОУДРИ, АРЕСТОВАНА И НАПРАВЛЕНА В УПР. ПОЛИЦИИ ЧОУРИНГХИ: ПОДОЗРЕНИЕ В СГОВОРЕ С ЦЕЛЬЮ ПОХИЩЕНИЯ РЕБЕНКА, В СГОВОРЕ С ЦЕЛЬЮ УБИЙСТВА И ПОПЫТКЕ ПЕРЕВОЗА КРАДЕНОГО ЧЕРЕЗ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ГРАНИЦУ. АКТ ВСКРЫТИЯ [ СМ. ЛУЗАК – УПР. ПОЛ. КАЛЬКУТТЫ/МЕДЭКСПЕРТИЗА 2671067/21.7.77 ] ПОДТВЕРДИЛ, ЧТО РЕБЕНОК ЛУЗАК БЫЛ УБИТ НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ЗА ПЯТЬ (5) И НЕ МЕНЕЕ ЧЕМ ЗА ДВА (2) ЧАСА ДО ОСМОТРА И ЧТО ТЕЛО ВЫШЕУПОМЯНУТОГО РЕБЕНКА БЫЛО ИСПОЛЬЗОВАНО В КАЧЕСТВЕ КОНТЕЙНЕРА ДЛЯ ПЕРЕВОЗКИ КРАДЕНЫХ ТОВАРОВ. СПИСОК И ОЦЕНОЧНАЯ СТОИМОСТЬ ПРИЛАГАЮТСЯ:
РУБИНЫ (6) РУПИЙ 1 115 000
САПФИРЫ (4) РУПИЙ 762 000
ОПАЛЫ (4) РУПИЙ 136 000
АМЕТИСТЫ (2) РУПИЙ 742 000
ТУРМАЛИНЫ (5) РУПИЙ 380 000
С ЦЕЛЬЮ ПОЛУЧЕНИЯ ДАЛЬНЕЙШИХ ПОДРОБНОСТЕЙ ОБРАЩАТЬСЯ К СИНГХУ (ЯШВАН ПОЛИЦ. УПР. КАЛЬКУТТЫ 26774). КОНЕЦ РАПОРТА».
