Текст книги "Молитвы разбитому камню"

Автор книги: Дэн Симмонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Луис опять глянул на потолок: белые монстры приближались. Тогда он выбросил из окна свободный конец лестницы и, царапая руки и колени о кирпичную стену, вылез наружу.

На улице было темно и холодно. Здесь не было никаких зеркал, так что возможную погоню засечь не удастся.

Они покинули город на машине Дебби, устремившись на запад, через каньон, в горы. Луис нарядился в старые джинсы, зеленый свитер и заляпанные краской кроссовки – все это валялось дома у Деб с тех самых пор, как он в январе помогал ей с ремонтом. В ее квартире висело только одно зеркало – над камином, в красивой старинной раме, восемнадцать на двадцать четыре; он содрал его со стены и тщательнейшим образом проверил салон автомобиля перед тем, как позволить девушке сесть внутрь.

– Куда мы едем?

Они как раз повернули к югу от Недерленда, на автостраду Пик Хайвей. Справа в тусклом лунном свете сверкали горы Американского континентального водораздела. Фары выхватывали из темноты черные сосны и полоски снега. Узкая дорога спиралью уходила все выше.

– В летний домик Ли. На запад от перевала Роллинз.

– Я знаю, где это. А Ли там?

– Нет, все еще в Де-Мойне, – ответил Луис и быстро моргнул. – Звонила сегодня, как раз за несколько минут до тебя. У нее нашли… опухоль. Ходила в местную больницу, завтра прилетит сюда, чтобы сделать биопсию.

– Луис, мне… – начала было Дебби.

– Вон там сверни.

Следующие две мили никто из них не произнес ни слова.

В домике был маленький генератор, но Луис решил не возиться с ним в темноте. Лампы и холодильник могли потерпеть до утра. Он велел Деб оставаться в машине, а сам вошел в дом, зажег две толстые свечи (Ли держала их на каминной полке) и обследовал все три маленькие комнатки с зеркалом в руках. В нем отражалось только колеблющееся пламя свечей, его собственное бледное лицо и испуганные глаза. Потом Стейг затопил камин, разложил диван в гостиной и позвал девушку. Дебби смотрела устало. В пляшущем свете свечей и камина ее рыжие волосы казались огненными.

– До утра осталось всего ничего. Как проснемся – съезжу в Недерленд за продуктами.

– Луис, – Деб взяла его за руку, – ты можешь объяснить, что происходит?

– Погоди, погоди. – Луис внимательно вглядывался в темные углы комнаты. – Еще кое-что. Раздевайся.

– Луис…

– Раздевайся! – Сам он уже стягивал с себя штаны и рубашку.

Луис поставил зеркало на стул, и оба они голышом медленно покрутились туда-сюда. В конце концов, убедившись, что все чисто, Стейг опустился на колени и посмотрел на Дебби. Девушка стояла неподвижно, скачущие тени метались по ее белой груди, треугольничку рыжих волос на лобке. В неверном свете веснушки на плечах и ключицах, казалось, сияли.

– Господи. – Луис закрыл лицо руками. – Господи. Деб, ты, наверное, думаешь, я совсем слетел с катушек.

Она присела рядом, погладила его по спине и прошептала:

– Луис, я не знаю, в чем дело. Но я знаю, что люблю тебя.

– Я объясню… – начал Стейг, чувствуя, как из сдавленной груди рвутся наружу рыдания.

– Утром. – Дебби нежно поцеловала его.

Любовью они занимались медленно и торжественно, время тоже словно замедлилось. Поздняя ли ночь тому виной, незнакомое место или пережитый страх опасности, но чувства их странным образом обострились. Когда оба уже почти не могли сдерживаться, Луис прошептал: «Погоди», лег на бок и принялся ласкать и целовать ее грудь, от его поцелуев соски снова затвердели. Потом прикоснулся губами к мягко изгибавшейся линии живота, раздвинул рукой бедра, соскользнул вниз.

Стейг закрыл глаза и представил себе котенка, лакающего молоко. Дебби становилась все более влажной, открывалась ему навстречу. На вкус она была как солено-сладкое море. Луис гладил ладонями нежные напряженные бедра. Девушка дышала прерывисто, все быстрее, тихонько вскрикивала от удовольствия.

И вдруг позади них послышалось шипение. Заколыхалось пламя свечи.

Он обернулся, привстав на одно колено. Сердце бешено стучало. Возбужденные и обнаженные, сейчас они были особенно уязвимы. Неожиданно Луис задохнулся от смеха.

– Что? – испуганным шепотом спросила Дебби.

– Просто свечка на полу, почти вся расплавилась. Сейчас я ее задую.

Потушив свечу и поворачиваясь обратно к кровати, Луис украдкой, словно вуайерист, бросил один-единственный взгляд в зеркало, которое все еще стояло на стуле.

В нем отражались двое любовников. Приглушенный свет камина, раскрасневшийся Стейг, белоснежные ноги Дебби, влажные, усеянные капельками пота. Пляшущие язычки пламени освещали ее медные лобковые волосы, розоватый овал влагалища. Мягкая чувственная картина, совсем не порнографическая. Луис почувствовал в груди нарастающую волну любви и возбуждения.

Он уже собирался вернуться к прерванному занятию, но в последний миг краешком глаза заметил в зеркале шевеление. Между розовыми половыми губами мелькнуло что-то зеленовато-серое. Всего несколько сантиметров. Показались мясистые рожки. Они медленно подергивались, исследуя окружающее пространство.

– Не знал, что ты интересуешься онкологией. – Доктор Фил Коллинз сидел за столом, заваленным бумагами, и улыбался. – Думал, так и торчишь сутки напролет в этой своей физической лаборатории.

Луис посмотрел на бывшего одноклассника. На дружеские подколки сил уже не осталось. Он не спал больше двух суток, в глаза как будто насыпали песку или битого стекла.

– Мне нужно посмотреть, как происходит радиационное облучение во время химиотерапии.

Коллинз забарабанил по краю стола ухоженными пальцами.

– Луис, мы же не можем каждому желающему экскурсии устраивать.

– Слушай, Фил, – Стейг старался говорить спокойным, ровным голосом, – несколько недель назад моя мать умерла от рака. Сестре только что сделали биопсию – опухоль злокачественная. Моя девушка как раз сегодня легла в боулдеровский центр. Рак шейки матки, и они думают, сама матка тоже затронута. Может, все-таки разрешишь мне взглянуть?

– Господи. – Коллинз посмотрел на часы. – Пошли, Луис. У меня как раз сейчас обход. Мистер Тейлор записан на сеанс рентгенотерапии через двадцать минут.

Тейлору было сорок семь, но выглядел он лет на тридцать старше. Щеки впалые, изможденное лицо казалось желтоватым в свете флюоресцентных ламп. Волос на голове не осталось, под кожей виднелись маленькие сгустки крови.

Они с Коллинзом стояли за толстым свинцовым экраном и наблюдали через смотровое окошко.

– Тут очень важны лекарства. Они усиливают и дополняют воздействие радиации.

– А радиация убивает рак? – спросил Луис.

– Не всегда. К сожалению, она убивает и здоровые, и больные клетки.

Стейг кивнул и поднял карманное зеркальце. Когда заработала рентгеновская установка, он невольно задохнулся от удивления. Наконечник установки ослепительно засиял, и комнату наполнил нестерпимый сиреневый свет. В точности как электрические ловушки для жуков, которые обычно включают ночью во дворе. Там свет так же переливается, раздражая глаза. Только здесь это было в тысячу раз ярче.

Появились слизняки. Суматошно шевеля рожками, они выползали из головы мистера Тейлора, привлеченные ярким светом; подпрыгивали вверх на целых десять дюймов, пытаясь дотянуться до установки, поскальзывались на гладком металле. Некоторые падали на пол, взбирались обратно на стол, заползали в тело мужчины и мгновение спустя снова выпрыгивали у него из головы.

Те, кому удавалось добраться до источника излучения, замертво падали на пол. Свет померк, уцелевшие паразиты вернулись обратно.

– … Надеюсь, увиденное помогло тебе составить хоть какое-то представление о терапии, – говорил Коллинз. – Очень туманная область. К несчастью, мы не совсем понимаем, как именно это работает, но метод постоянно совершенствуется.

Луис моргнул. Мистера Тейлора в комнате уже не было. Сиреневый свет погас.

– Да, – ответил Стейг. – Думаю, очень помогло.

Прошло двое суток. Луис сидел в полумраке больничной палаты подле спящей сестры. Вторая кровать пустовала. Он проскользнул сюда посреди ночи. Было очень тихо, только приглушенно шипела вентиляция, и в коридоре кто-то время от времени шаркал резиновыми подошвами по линолеуму. Стейг вытянул руку в перчатке и дотронулся до запястья Ли, чуть пониже зеленого больничного браслета с именем.

– Думал, будет легче, малыш, – прошептал он. – Помнишь, в детстве мы смотрели разные фильмы? Помнишь Джеймса Арнесса в «Нечто»? [51]51
  «Нечто» (1951) – научно-фантастический фильм Кристиана Найби о противостоянии полярников и инопланетного монстра, экранизация повести американского писателя и издателя Джона Кемпбелла «Кто идет?»


[Закрыть]Важно понять, как его убить, и дело в шляпе.

Снова накатила волна тошноты. Луис опустил голову, с шумом втягивая воздух, но уже через минуту выпрямился. Хотел было вытереть холодный пот со лба и удивленно нахмурился, словно в первый раз увидел на руке толстую кожаную перчатку. Он снова взял сестру за руку.

– В жизни все не так просто, малыш. Я записался поработать в вечернюю смену в университетской энерголаборатории.

Мак сварганил небольшой рентгеновский лазер, чтобы демонстрировать второкурсникам ионизирующее излучение. Так что там проще простого что-нибудь облучить.

Ли перевернулась и тихонько застонала во сне. Где-то далеко часы пробили три, и снова наступила тишина. По коридору, переговариваясь шепотом, прошли две дежурные медсестры. У них был перерыв. Луис положил руку в перчатке рядом с ладонью сестры.

– Господи, Ли. Я вижу весь чертов спектр, даже ниже ста ангстремов. И они тоже видят. Я был уверен: вампиров притянет к источнику радиации, так же как притянуло слизняков. Взял несколько облученных предметов и пришел сюда вчера ночью проверить. И они появились, малыш, но их не убило. Толпились вокруг зараженных вещей, как мотыльки, слетевшиеся на огонь, но не умирали. Даже для слизняков нужна большая доза, чтобы прикончить их всех. Понимаешь, я начал с миллибэров – тот же уровень, что и в химиотерапии, – но этого оказалось мало, слишком мало. Чтобы убить наверняка и всех сразу, нужно около трехсот-четырехсот рентген. Понимаешь, малыш, это уже получается Чернобыль.

Луис встал, быстро зашел в туалет, стараясь не шуметь, и склонился над унитазом. Его стошнило. Неуклюже вымыл лицо, так и не снимая толстых перчаток, и вернулся к Ли. Она слегка хмурилась во сне. Стейг вспомнил, как в детстве прокрадывался в спальню и пугал сестру то подвязочной змеей, то водяным пистолетом, то пауком.

– А, гори оно все… – Он снял перчатки.

Руки засияли в темноте, как два пятипалых бело-голубых солнца. В маленьких зеркалах, прикрепленных к полям его шляпы, пылало яркое холодное пламя.

– Малыш, больно не будет, – прошептал Стейг, расстегивая верхние пуговицы ее пижамы.

Маленькая грудь, почти такая же маленькая, как тогда, когда он подглядывал за пятнадцатилетней сестрой в душе. Луис улыбнулся, вспомнив, как ему за это досталось, и положил руку прямо на сердце Ли.

В первое мгновение ничего не происходило. Потом из плоти показались мягкие перископы рожек-антенн, и на поверхность выползли слизняки. В ярком сиянии рук Луиса они казались почти белыми.

Паразиты проникали внутрь него – сквозь ладонь, через запястье. Луис задохнулся от омерзения, почувствовав легкое шевеление под кожей. Тошнотворное ощущение, будто тебе под местной анестезией вставляют в вену катетер.

Он насчитал шесть… нет, восемь слизней, переползших с груди Ли в его сияющую бело-голубую руку. Еще целую минуту Стейг не убирал ладонь. Когда один из червяков начал карабкаться по его предплечью, легко проходя сквозь мускулы, Луис еле-еле сдержался, чтобы не отдернуть пальцы и не закричать.

Чтобы не упустить ни одного, Луис поводил руками над грудью, горлом и животом сестры. Ли ворочалась, тщетно пытаясь превозмочь действие снотворного и проснуться. Еще один слизняк, длиной чуть больше сантиметра, пролез сквозь туго натянутую под ее ключицей кожу и тут же вспыхнул и сгорел от прикосновения к светящимся ладоням, свернувшись, как сухой листок от пламени костра.

Стейг встал и медленно снял тяжелую, теплую одежду, не сводя глаз с большого зеркала на стене. Все тело светилось, ярко переливалось белым, бело-голубым, сиреневым, еще какими-то цветами, которые даже он уже не мог различить. Луису снова вспомнилась нестерпимо яркая электрическая ловушка для жуков на каком-то загородном патио, ощущение рези в глазах. Свет отражался и преломлялся в зеркальцах, прикрепленных к полям шляпы.

Он аккуратно сложил одежду и оставил ее на стуле возле постели Ли, нежно поцеловал сестру в щеку и вышел. Сиреневое свечение освещало ему путь, наполняя коридор бело-голубыми тенями, радугами непостижимых оттенков.

На посту дежурного никого не было. Кафельный пол холодил босые ноги. Луис переходил из палаты в палату и занимался наложением рук. Некоторые больные спали, некоторые в изумлении следили за ним, но никто не отшатывался и не кричал. Стейг недоумевал почему, а потом посмотрел на свои ладони и понял, что видит, видит без зеркала сияние облученной плоти и костей. Его тело превратилось в мерцающую звезду. Он слышал шелест и треск радиоволн, похожий на шепот далекого леса.

Слизняки покидали своих жертв и заползали в него. На этаже лежали не только раковые больные, но почти в каждой палате к нему незамедлительно бросались зеленовато-серые и белесые паразиты. Он забирал всех. Его тело распухло от копошившихся внутри чудовищ. Один раз его стошнило. В животе что-то бурлило и сжималось, но Луис не обращал внимания.

В палате Дебби Стейг стащил со спящей девушки покрывало, задрал короткую ночнушку и прижался щекой к теплому мягкому животу. Слизни переползали в его горло, в лицо, и Луис с радостью выпивал их из нее.

Наконец он поднялся, покинул спящую возлюбленную и пошел в просторную длинную комнату, где лежали раковые больные в последней стадии смертельного недуга.

Вампиры шли за ним по пятам. Появлялись из стен, вырастали из пола. Похожие на толпу мертвых детей, они следовали за ним, словно за сияющим Гамельнским крысоловом.

Когда он добрался до палаты смертников, вампиров набралось уже больше двадцати. Но Стейг не позволял им приблизиться. Он переходил от кровати к кровати, забирая в себя последних паразитов, и наблюдал, точно в каком-нибудь сюрреалистическом сне, за тем, как внутри больных вылупляются до срока яйца, как вылезают на поверхность новорожденные чудовища. Собрав всех слизней, он встал в центре комнаты и поднял руки. Вампиры обступили его.

Луис как будто отяжелел, его тело налилось смертью. Сияющие руки и живот кишели извивавшимися паразитами.

Он поднял руки еще выше, запрокинул голову и закрыл глаза. Пусть теперь кормятся.

Вампиры с жадностью накинулись на добычу. Их притягивало мерцание облученной плоти и неслышные призывы собственных личинок. Они толкались и пихались, стараясь подобраться поближе к Луису. Он скривился, чувствуя легкие уколы хоботков, его как будто даже слегка приподняло над полом – прикосновение кошмарных созданий вдруг стало ощутимым. Изогнув уродливую голову, похожие на мертвых детей монстры окунались, погружались внутрь него. Стейг снова закрыл глаза и открыл их, только когда все было кончено.

Его шатало. Чтобы не упасть, Луис ухватился за спинку кровати. Вампиры, пришедшие за ним в палату, насытились, но в нем все еще копошились многочисленные слизни. Стейг огляделся по сторонам.

Ближайший к нему монстр раздулся, словно собравшийся откладывать яйца паук. В прозрачном белесом теле неистово сновали слизняки, похожие на светящихся золотых рыбок.

Превозмогая тошноту и боль, Луис улыбнулся. С помощью радиоактивных паразитов он, несомненно, нарушил репродуктивный цикл этих существ.

Один из вампиров споткнулся и наклонился, выставив вперед свои чудовищно длинные пальцы, чтобы не упасть. От этого его сходство с пауком только усилилось.

Бок существа рассекла бело-голубая прореха. Оттуда вывалились два распухших, бешено извивавшихся слизня. Вампир выгнул спину и запрокинул вверх хоботок, издав жуткий вопль, который звучал так, будто кто-то нарочито медленно водил гвоздем по гладкой грифельной доске.

Из распоротого брюха на пол посыпались паразиты. Они извивались в луже ультрафиолетовой крови, исходили паром, а потом высыхали и сморщивались, точно настоящие слизняки, когда их посыплешь солью. Раковый вампир бился в конвульсиях, пытаясь пальцами стянуть расходившиеся края раны, а потом пару раз судорожно дернулся и умер. Медленно сомкнулись костлявые руки – словно лапки раздавленного паука.

Кто-то кричал, люди и нелюди, но Луис не обращал на это внимания. Вокруг агонизировали светящиеся вампиры. Он видел все, без всякого зеркала, очень отчетливо. Лежавшие на кроватях больные казались размытыми тенями на фоне пылающего ультрафиолетового и инфракрасного зарева, ярче всего сияло его собственное бело-голубое тело. Стейга опять начало тошнить. Согнувшись пополам, он изрыгнул сгусток крови и двух умиравших, светящихся слизняков. Ничего, главное держаться. Он точно знал, что сможет продержаться еще целую вечность.

Луис посмотрел вниз, прямо сквозь пол, сквозь пять этажей. Больница была сооружена из прозрачного пластика, пронизанного светящимися линиями электропроводки, усеянного сгустками энергии светильников, техники, живых существ. Множества живых существ. Мягким оранжевым светом мерцали здоровые люди, бледно-желтым переливались инфекции, серым – разлагавшаяся плоть, черным – будущая смерть.

Выпрямившись, он перешагнул через тела умиравших вампиров, через кислотные лужи, оставшиеся от слизняков, распахнул широкие двери, которые теперь свободно проницал его взор, и вышел на террасу, овеваемую свежим ночным ветром.

Внизу, привлеченные нестерпимым светом, ждали они. Сотни желтых глаз в глубоких черно-синих глазницах, сотни мертвых лиц и пульсирующих ртов. К больнице стекались все новые и новые вампиры.

Луис тоже посмотрел вверх и увидел в ночном небе немыслимое количество звезд, бесчисленные мерцающие источники излучения, протуберанцы невообразимых цветов. Он опустил глаза: тысячи бледных лиц горели, как свечи во время крестного хода. Стейг взмолился о чуде. Взмолился, чтобы его хватило накормить их всех.

– Сегодня ты, о смерть, – прошептал он так тихо, что не услышал собственного голоса, – сама умрешь. [52]52
  Парафраз строки из сонета Джона Донна: «И ты, о смерть, сама умрешь тогда!» (перевод Д. Щедровицкого).


[Закрыть]

Луис ступил на перила, воздел руки к небу и спустился к тем, кто ждал его.

Жертвоприношение

~ ~ ~

Сейчас осень 1989 года. Совсем недавно я предложил свой роман «Утеха падали» для экранизации одной кино– и телекомпании. Хотелось попробовать на зубок ремесло сценариста – а вдруг из меня выйдет еще один Бен Хект. [53]53
  Бен Хект (1894–1964) – один из самых успешных сценаристов в истории классического Голливуда.


[Закрыть]

–  Ладно, – сказали продюсеры. – Только давайте сперва посмотрим, как вы справитесь с получасовым эпизодом для телесериала.

Я никогда раньше не писал ни пьес, ни сценариев, но ведь я родился и вырос во второй половине XX века и потому ощущаю себя так, словно прожил большую часть жизни в кино. В писательских кругах ходят разные страшилки про работу в этой весьма своеобразной среде: якобы там постоянно требуют все переделать из-за какой-нибудь ерунды; у подружки продюсера вдруг появляется «светлая» идея, и твой сценарий уродуют почем зря; они не очень-то жалуют писателей в принципе («Слышала про ту польскую старлетку, которая недавно приехала в Голливуд? Чтобы пробиться, ей пришлось спать с писателями! Вот ужас-то!» ); приходится идти на бесконечные уступки из-за сокращения бюджета, или предполагаемых запросов рынка, или чьей-то причуды… да из-за чего угодно. Словом, чего только не рассказывают.

Но, как ни забавно, первый мой сценарный опыт получился довольно приятным и интересным. Переписать просили не очень много, да и поправки пошли тексту на пользу. Я имел дело с профессионалами, а работа с ними всегда доставляет мне удовольствие, будь они хоть плотники, хоть продюсеры. Конечно же, литературный агент уверял, что дело в простом везении: именно эта студия оказалась приличной, но уж следующая точно сведет меня в могилу. Мой агент настоящий джентльмен, и притом друг, и потакает мне во всем, но я-то знаю – в глубине души он надеется, что я брошу эту затею, пока не попал впросак.

Ну, может, и так. Вот только напишу для еще одного телешоу – и брошу. Ну и еще один фильм. Маленький какой-нибудь фильмик… ну и, возможно, мини-сериал часов на двадцать. А уж потом…

А пока суд да дело, вдруг вам будет интересно посмотреть, как я адаптировал для телевидения «Метастаз». Сценарии – не самое легкое и не самое увлекательное чтение, так что, если вы пропустите эту часть сборника, я не обижусь.

Но если все же возьметесь читать, возможно, вам будет интересно также узнать, какие ограничения накладывает на работу писателя производство малобюджетного телесериала.

Во-первых, не больше двадцати двух – двадцати трех страниц, чтобы уложиться в получасовой формат. В среднем получается одна страница на минуту эфирного времени, а оставшиеся семь-восемь минут тратятся на какую-нибудь рекламную белиберду, из-за которой многие из нас и не смотрят такие сериалы.

Во-вторых, как вы наверняка знаете, самые« захватывающие» моменты должны идти аккурат перед перерывом на эту самую рекламу (им чихать, что будет происходить в последние несколько минут фильма, главное – чтобы вы досмотрели до последнего перерыва, остальное уже неважно).

В-третьих, из-за бюджетных ограничений в этом эпизоде могло быть только три-четыре персонажа – по крайней мере, с репликами. Никаких натурных съемок (правда, режиссер захотел съемку в автомобиле в самом начале). Только два интерьера, которые легко было бы смонтировать. Спецэффекты по минимуму: один или два визуальных эффекта, несколько секунд простой анимации и кто-нибудь в костюме или в маске монстра.

В-четвертых, они захотели изменить название. «Метастаз» не годился. Они боялись, что, прочитав такое зловещее, болезненное слово, зрители тут же переключат канал.

В-пятых, одна шишка решила, что нужно вообще выкинуть из сюжета раковых вампиров. Ну слушайте, должен же быть какой-то предел. Я увещевал. Приводил логические аргументы. Напоминал, что именно из-за этой идеи они и купили права на рассказ. Потом вдохнул поглубже, посинел от натуги, затопал ногами по линолеуму и пригрозил завалить их по факсу тонной дурацких писем, если мне не разрешат оставить ракового вампира. Они уступили.

Ну, там еще много чего было, но, думаю, суть вы уловили. Передо мной встал вопрос: смогу ли я сохранить суть рассказа, выбросив по вышеупомянутым причинам чуть ли не все основные элементы сюжета, композиции, добрую половину героев и фактуру?

Задачка трудная, но интересная. Я пишу это вступление, а студия как раз заканчивает съемки «Жертвоприношения». Понятия не имею, когда смогу его увидеть. Не знаю, каких взяли актеров. И могу только догадываться, какие изменения внесли по ходу съемок. Если вам интересно, эпизод войдет в состав сериала под названием «Монстры», его покажут где-нибудь между одиннадцатью ночи и четырьмя утра по большинству местных каналов. Одному Господу Богу известно, где и в какое время он будет идти, когда эта книга попадет вам в руки.

Любопытно было бы узнать, как вам эта переделка.