Текст книги "Путешествие Сократа"

Автор книги: Дэн Миллмэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

.13.

К середине лета Сергей обогнул восточный край черты оседлости, той области России, от Балтийского до Черного моря, где было дозволено жить большинству евреев. Еще пара недель, и позади на юге останется Москва, он обойдет ее западнее, держа путь на север, к Петербургу. Еще не исполнилось и девятнадцати, но никто не узнал бы в этом бородатом длинноволосом мужчине того чистенького аккуратного кадета Невской школы, что стал затем беглецом. Поэтому Сергей больше не боялся открытой дороги, временами сокращая путь в крестьянской телеге или фургоне торговца.

В этом долгом пути у него было достаточно времени, чтобы освежить в памяти все то, что в свое время заставил запомнить его Гершль. Десять лет прошло с тех пор, но карта дедули Гершля и сейчас словно была у него перед глазами, в мельчайших деталях. Что-то очень ценное, порой он даже рассказывал себе самому, закопано к северу от Петербурга, на лугу, под деревом у самого берега Невы... в десяти километрах от Зимнего дворца.

А пока наступил сентябрь 1891 года. Был по-летнему душный полдень, когда наконец показался и Петербург. Сергей с некоторой опаской вошел в город, осторожно ступая по ровным мощеным улицам. И прохожие, привыкшие видеть на этих улицах по-городскому модно разодетый люд, подозрительно оглядывались на странствующего лесовика, одетого в самодельную одежду и обувь из оленьей кожи. Сергей, не сразу понявший, почему люди шарахаются от него, сообразил наконец, в чем дело. Он решил почиститься и привести себя в порядок, чтобы поскорее слиться с окружавшей его городской толпой.

Сергей провожал удивленным взглядом модные экипажи, останавливался, чтобы понаблюдать за фонарщиками, которые уже хлопотали возле газовых светильников перед витринами лавок и торговых рядов. Всюду шла бойкая торговля, и Сергей вдруг понял, что прошло то время, когда у него не было нужды платить за еду, одежду или жилье. Сейчас у него совсем нет денег, ни копейки, но, когда он найдет свой клад, тогда будет и чем заплатить за комнату и горячую ванную, за одежду и стрижку. И, верил он, не только за это.

Он скоро нашел дорогу к Зимнему дворцу и пошел вдоль Невы на север. Его возбуждение становилось все сильнее. Дедовская карта словно еще раз развернулась перед ним, как тогда, на затертом пальто Гершля: вот река... возле берега... с трех сторон лес и жирный крестик – это и есть заветное место под старым дубом. Дерево это, сказал он себе, было посажено дедом его деда, Гершль тогда был еще совсем маленький. Сергей продолжал идти, пока не вышел к леску сразу за околицей города. Вечерело, и он решил заночевать здесь, на охапке листьев, тем более что ночь обещала быть теплой и влажной.

Едва рассвело, Сергей уже был возле заветного места и принялся за поиски.

Он обыскал все вокруг, но поблизости не было ни одного дерева, которое даже приблизительно могло указывать на нужное ему место. Возле реки, в том месте, которое более всего подходило под описание Гершля, вообще не было деревьев.

И вдруг, словно ветерок, подувший спину, заставил его обернуться. Инстинктивное чувство опасности, что развилось за долгое время на дикой природе, в этот раз не подвело. Сергей заметил четырех всадников. Они были примерно в двух  сотнях  метров от него, но  быстро приближались. Возможно, и не стоило тревожиться, но когда всадники мчатся к одиноко стоящему человеку, то едва ли с хорошей вестью.

Здесь, посреди открытого луга, прятаться было негде, так что Сергей лишь сделал глубокий вдох и постарался расслабиться, чтобы не выдать себя. И все же в голове вертелась тревожная мысль: неужели они охотятся за мной? Вот так, стоит потерять бдительность, и тебя сразу же заметят!..

Даже с такого расстояния можно было различить, что это казаки в черных папахах, их бурки трепал ветер. Когда они подъехали ближе, Сергей заметил у каждого саблю на боку и карабин через плечо.

Еще мгновение, показалось Сергею, и лошади собьют его. Но в последний миг всадники натянули поводья и окружили его, словно охотники добычу. Мурашки побежали у Сергея по спине. Усилием воли он заставил себя дышать медленно и глубоко, чтобы не выказать своего волнения. Он не сомневался в своих бойцовских навыках, но один против четырех, да еще казаков, с саблями...

– Здравия желаю, милостивые государи, – неспешно произнес он, всем видом давая понять, что ему скрывать нечего.

– Кто таков? – с ходу окликнул его старший.

– Сергей... э-э-э... сын Воронин, – ответил Сергей. Ему не хотелось называть свою настоящую фамилию. Двое других всадников подозрительно переглянулись, но промолчали.

– Живешь где – неподалеку? – снова задал вопрос старший.

– Нет, ваше благородие, я не местный, сами ж видите. Странник я, очень захотелось побывать... это... как его…в столице, вот. – Затем, уже смелее, спросил сам: – А вы что это, всех задерживаете, кто в город путь держит?

– А ты, часом, не еврей будешь? – старший, пропустив мимо ушей вопрос, тяжелым взглядом уставился на Сергея, ожидая увидеть в его лице страх. – Нам велено таковых, то есть евреев, которым здесь жить не положено, находить и…того…брать под стражу. Так что скажешь? – с трудом сдерживая коня, отрывисто спросил он.

– Никак нет, ваше благородие. Да и как можно? Скажите такое – еврей. Отродясь с такими знакомств не водил – как мог непринужденнее сказал Сергей. Его больше страшили не расспросы о евреях, а чтобы казаки не заподозрили в нем беглого каторжника.

Старший  какое-то  время  молча  рассматривал  его,  и Сергей, с невинной улыбкой, так же молча смотрел на казака. Вдруг казаки, как один дружно, обернулись на скрип вереницы телег, что как раз выехала на большую дорогу. Старший резким движением завернул коня.

– За мной, – скомандовал он, видимо решив, что возиться с Сергеем – пустая трата времени. Еще миг, и Сергей увидел, как комья земли летели из-под копыт их лошадей. Уже спокойнее он сказал себе, что  на лошадях они держатся хорошо – и дерутся, наверное, тоже. Ему повезло, что дело не дошло до ареста. Надумай они взять его под стражу, все могло кончиться для него плачевно.

И все же на сердце у Сергея было неспокойно – те, двое, как они переглянулись...

С другой стороны, все обошлось -и то ладно. Сейчас его ждало куда более важное дело. На лугу никаких деревьев нет, значит, надо пройти вверх по течению Невы, и вниз, на случай, если он ошибся и вышел не на то место. Но никакого другого места, что лучше бы подходило под описание деда, не было. Сергей не сомневался, что помнит карту в мельчайших подробностях. Перепутать он не мог. Это был именно тот луг. Но если нет дерева, где и как ему искать сокровище?

День, между тем, шел к полудню. Было душно и жарко. Сергей решил искупаться, чтобы освежиться и собраться с мыслями. Он скинул рюкзак, разделся и нырнул в прозрачную прохладную воду. Затем побрел к берегу, сел на мелководье, перебирая пальцами холодные камешки и прислушиваясь к тихому плеску воды. Вот его дедуля Гершль… маленький мальчик... наверное, здесь он плескался в речке, может, на этом же самом месте учился плавать...

На берегу Сергей почистил свою одежду, разложил ее сушиться в тени, а сам растянулся на солнышке. «Все в точности так, как говорил дедуля, – размышлял он, – не хватает только одного. Дерева-то как раз и не  хватает» Голос деда звучал в его памяти так явственно, словно они расстались только вчера:

«Это одиноко стоящий дуб... под ним закопан сундучок, с той стороны дерева, которая против озера, между двумя большими корнями».

Не дожидаясь, когда его одежда высохнет, Сергей оделся и стал осматривать луг, чтобы отыскать хоть какие-то остатки дерева.

Он медленно дошел до края луга, повернулся лицом к середине и присел на корточки. Только теперь он заметил возвышение, небольшой бугорок, едва различимый на ровной земле. Он подошел поближе. Здесь уже можно было разглядеть и остаток корня, мощного и старого, почти полностью сгнившего, но вполне различимого под поверхностью земли. Пульс Сергея забился учащеннее.

Он вытащил лопатку из рюкзака и стал  копать, стараясь отрыть еще остатки корней, которые могли сохраниться. Сняв дерн и расчистив примерно трехметровый круг, он уже мог определить, куда шли корни дерева и где был его ствол.

На карте, он хорошо это помнил, крестик был поставлен между двумя корнями, что уходили в направлении от реки.

Сориентировавшись, Сергей встал с противоположной стороны от предполагаемого ствола дерева. Затем обвел лопатой место, то самое место, и начал копать. Долго рыть ему не пришлось, штык лопаты почти сразу же наткнулся на что-то твердое. Сергей опустился на колени. Не в силах справиться с волнением, он стал ладонями выгребать землю из ямы.

Сердце едва не выскочило у него из груди, когда под ладонями проступила крышка объемного деревянного ящика. Слежавшаяся за десятилетия земля никак не хотела отдавать свое сокровище. Но еще усилие – и клад был у него в руках.

– Я нашел его, дедуля, нашел! – закричал Сергей, словно Гершль стоял рядом с ним.

Ящик оказался значительно больше, чем представлялось Сергею, и тяжелее. Сергей не без труда взломал крышку. Содержимое ящика было обшито плотным парусиновым чехлом.

Неужели это сокровище, его сокровище, уже у него в руках? Может, его хватит не только на билет в Америку, но даже на участок с домом там, на его новой родине?

Он распутал завязку и засунул руку внутрь мешка, стараясь на ощупь угадать, что там может быть. Похоже на полированное дерево. Еще один ящик? Сергей нетерпеливо сдернул чехол. Еще миг, и у него в руках были... настенные часы.

Сергей в растерянности смотрел на свою находку, не зная, что и думать. В том, что в ящике оказались часы, не было ничего удивительного. Ведь его дедуля Гершль был часовых дел мастер, Сергей это помнил. К тому же даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что ему достались весьма неплохие часы. Но, честно говоря, он рассчитывал на что-то более ценное.

И тут Сергей заметил, скорее даже нащупал что-то еще: холщовый мешочек, прикрепленный к задней стенке часов. Внутри что-то слабо звякнуло…

Он осторожно, опасаясь нового разочарования, засунул пальцы в мешочек. Там было пять золотых монет и сложенный листок бумаги. Сергей развернул записку и прочитал:

«Моему дорогому внуку Сократесу. Всегда помни, что подлинное сокровище следует искать не снаружи, а внутри».

И подпись: «С любовью – твой дедуля Гершль».

Сергей почувствовал, как слезы навернулись ему на глаза. Он снова и снова перечитывал слова своего деда. В этих слезах была и усталость долгого путешествия и желание еще раз свидеться с дедом. Как, должно быть, улыбался Гершль, покачал головой Сергей, когда отправлял этот подарок через столько лет своему внуку. Пять золотых – настоящее сокровище для молодого человека, у которого в кармане никогда не было и медного гроша.

Сергей имел самое смутное представление о  том, сколько и за что нужно платить денег – к примеру, сколько может стоить билет на пароход в Америку. Наверное, эти монеты потянут на сотню рублей, а то и больше. В любом случае, придется подзаработать еще денег до своего отъезда. Нет, Сергей Иванов не приедет в Америку нищим без гроша за душой. У него будут деньги, чтобы начать новую жизнь. А еще – у него будут дедовские часы.

Он засунул за пазуху кошелек с монетами и дедовой запиской и осторожно опустил часы на землю. Немного подумав, он решил снова закопать большой сундук. Следуя своей привычке, Сергей тщательно скрыл все следы раскопок.

Ему не терпелось еще раз подержать в руках часы. Он водил пальцем по гладкому стеклу над циферблатом, любовался тонкой резьбой на полированном дереве. Открыв дверцу, чтобы получше рассмотреть короткий маятник и гирьки, он неожиданно разглядел надпись, протравленную на медной пластинке, что была привинчена к задней стенке часов. Сдув тонкую пыль, он смог разобрать на ней надпись и цифры: Петербург, улица такая-то, номер дома... Вполне возможно, это был адрес дедовой мастерской. А может, и его дома!

Сергей вдруг ощутил непреодолимое желание побывать в доме, где прошло его раннее детство. Но мой вид... как бы не напугать тех, кто там теперь живет, подумал Сергей. Нужно помыться, сказал он себе, постричься, да и новая одежда нужна – в такой на корабль никто не пустит.

Солнце тем временем уже клонилось к закату. На поиски ушел почти весь день. Спрятав часы в чехол и осторожно перекинув их через плечо, он направился в лес. Это будет последняя ночь, когда он ночует в лесу, решил Сергей.

.14.

На следующее утро Сергей обменял одну из своих монет на рубли и купил ботинки, темные брюки, рубашку и куртку. Связав все свои покупки в узел, он направился сначала к цирюльнику, потом в баню. И затем, уже принарядившись, он впервые за несколько лет взглянул на себя, постриженного и побритого, в зеркало. Больше всего его удивило, как молодо на самом деле он выглядит.

Сегодня же, сказал он себе, я выясню, во сколько мне обойдется дорога в Америку. А пока что найму комнату. Но прежде всего найду тот дом, где жил мой дед.

С рюкзаком на спине и часами под мышкой Сергей шел по улицам, то и дело сверяясь с адресом, который он записал на бумажке. Когда он в очередной раз поднял глаза, перед ним предстало видение, и он тут же забыл, куда и зачем направляется. Оно, точнее, она стояла от него менее чем в десяти метрах, на другой стороне улицы, торгуясь с лоточником. Ее  жесты были так оживленны, а  лицо так прелестно, что, казалось, во всем мире, который внезапно стал для Сергея серым, осталась лишь она одна.

Сквозь уличный шум Сергей почти не слышал, что она говорила, – только звук ее голоса долетал до него через брусчатую мостовую вместе с запахами свежего хлеба и цветов. Похоже, она не хотела уступать ни копейки торговцу, лицо которого поминутно то хмурилось, то прояснялось. Затем она запрокинула голову и засмеялась, и Сергею показалось, что нет в мире музыки благозвучнее, чем ее смех.

Он видел ее медные волосы цвета ярких осенних листьев, что выбивались из-под косынки, обрамлявшей цветущее лицо этой стройной молодой женщины. Она была примерно его возраста, с полными губами и большими глазами.

Но не только ее внешность приковала внимание Сергея к ее лицу. Он, в конце концов, видел и других привлекательных женщин за время своего путешествия в Петербург. Здесь же было что-то другое, словно что-то толкало его к ней, какой-то внутренний порыв, сердечное движение... И еще что-то... словно он не просто увидел, а узнал ее, после долгой разлуки, после того, как они были знакомы, – в этой жизни или в какой-то другой… или, может, во сне...

Да, вот оно! – едва не воскликнул он. Он уже видел эту женщину и это место – во сне. Так, очевидно, было назначено судьбой, чтобы они встретились.

Как бы то ни было, но он не в силах был оторвать от нее взгляда. Когда же девушка, сторговавшись, пошла дальше по рядам уличного рынка, он двинулся за ней следом. Словно зачарованный, не отводил он взгляда от ее удалявшегося силуэта, хотя его самого в этот момент едва не сбил экипаж.

– Куда прешь? – закричал раздраженный извозчик, но Сергей, даже не глянув в его сторону, продолжал идти за своим видением.

Вот она остановилась, притронулась ладонью к плечу оборванца, просившего милостыню на углу улицы,  и бросила монетку в его ладонь. Нищий с благодарностью кивнул, а она, она уже шла дальше, шагнула с тротуара на улицу...

Посмотрев в обе стороны, она наконец поймала на себе взгляд Сергея. Тут уж и он сообразил, что смотрит на нее, просто-таки разинув рот.

Не показалось ли ему, что на ее лице промелькнула изумленная улыбка, прежде чем она отвернулась? Да, так и есть! А вот она снова оглянулась, уже определенно ища его взглядом! Может, набраться смелости и подойти?

Пронзительный детский крик невольно заставил Сергея обернуться. Он увидел, как  мать утешает маленького мальчика, который, поскользнувшись, шлепнулся и ободрал колено. Мать говорила мальчику что-то утешительное, а тот ревел все пуще...

Сергей снова обернулся, чтобы не потерять из виду свою незнакомку. Но она исчезла. Он со всех ног бросился к тому месту, где она только что стояла, затем направо, налево, между неровными линиями торговых рядов, меж торговцев, зазывавших покупателей и расхваливавших свой товар. Но все было напрасно – Сергей, с легкостью выслеживавший зайца или оленя в густом лесу, бесследно потерял свою самую прекрасную добычу.

Он сам почувствовал себя потерянным, утешаясь лишь мыслью, что завтра, возможно, она снова вернется сюда.

Проболтавшись по рынку еще с полчаса в надежде, что его незнакомка вот-вот появится, Сергей с неохотой пошел прочь с рынка. В конце концов, у него еще были и другие дела в Петербурге.

Спустя тридцать минут он уже вошел в парадное дома, который показался ему смутно знакомым. Он постучал, и едва успел расправить курточку и откинуть с лица аккуратно подстриженную челку, как дверь открылась, и потрясенный Сергей понял, что мертвые действительно могут воскресать.

Он стоял как громом пораженный, не в силах даже закрыть рот. Прошло уже больше десяти лет, но ее лицо почти не изменилось. Она же лишь с любопытством смотрела на незнакомого молодого человека... Затем в ее взгляде скользнуло нечто, и Сергей понял, что его узнали. Сам же он ни на день не забывал это лицо – лицо Сары Абрамович.

– Да, это я, – сказал он, – Сергей Иванов, внук Гер…

– Сергей? – удивленно повторила она. – Глазам своим не верю – неужели это ты? – Сара всплеснула руками и втащила его внутрь. И Сергей покорно, словно боясь спугнуть это наваждение, последовал за ней.

– Надо же... просто не верится! – повторила она.– Как только мы переехали сюда, я сразу же написала в твою школу, но мне ответили, что такой у них больше не числится…

– А ваши дети, они... с ними все в порядке?

Она улыбнулась.

– Можешь не беспокоиться. Правда, как ты увидишь сам, они уже не дети. Давай-ка, Сережа, лучше присядем. Сейчас я приготовлю чаю и  заодно  расскажу тебе все подробно.

Она завела его в прихожую, ярко освещенную полуденным солнцем, затем пошла на кухню, усадив его в кресло возле окна, из которого была видна мостовая внизу.

Сергей провел руками по подлокотникам кресла, и это ощущение показалось ему отдаленно знакомым. Пол из дубового паркета – тоже. Он играл на этом полу.

Тут он услышал, как Сара окликнула его из кухни мягким, высоким голосом:

– Ах, дорогой Сергей, как был бы счастлив твой дед, если б знал, что ты нашел дорогу сюда!

– А где Авраам и Лия? – спросил он погромче, чтобы она могла услышать его за шумом закипавшей над примусом воды.

– Теперь у них другие имена... и у меня тоже, – сказала она, появляясь из кухни.

В руках у нее был поднос с чайником, чашки и блюдо с печеньем.

– Вот, угощайся! Сама пекла, вчера вечером. Ты должен рассказать мне, как ты узнал этот адрес...

– Госпожа Абрамович... Сара... Послушайте... – сказал он, не давая ей договорить. – Не томите... лучше вы расскажите... вы-то... как вы оказались здесь?

– Каким, однако, ты стал красавчиком, – сказала она, словно не услышав его вопроса. Затем обернулась к старым ходикам, висевшим на стенке.  – Ну, ты  только посмотри – они снова остановились! Как же я теперь узнаю точное время?... В любом случае, дети вот-вот должны вернуться. Ах да... я тебе не сказала... Авраама теперь зовут Андрей, а Лию – Аня. А меня... в общем, я – Валерия Панова. Документы с нашими новыми именами устроил тоже твой дед, на случай... на всякий случай, ты понимаешь...

Она не договорила, ее взгляд вдруг затуманился, словно, она увидела что-то такое, что давно уже для себя решила оставить в прошлом.

– Валерия –  так что же  все-таки  произошло?  —

снова спросил Сергей. – Как вам с детьми удалось бежать?

Валерия подняла испытующий взгляд на Сергея.

– Откуда ты знаешь?.. – она взяла его руку в свою, и Сергей почувствовал, как дрожит ее рука. – И почему же ты спрашиваешь про детей, а не про Беньямина?

Услышав, как задрожал ее голос, Сергей поспешил с ответом:

– В марте 1881-го, – начал он, – почти год спустя после того, как мы с дедом гостили у вас, как раз после убийства царя, у нас в школе все вдруг заговорили о евреях. Мне стало тревожно, как там вы, ваша семья. И мне ничего не оставалось делать, как уйти ночью в самоволку.

Так получилось, что мне удалось отыскать дорогу к вашему дому...

– Ночью? Да ведь ты был тогда совсем малыш?..

– Я должен был предупредить вас... должно быть, я пришел сразу после того, как это все случилось... ах, прийти бы мне хоть чуточку раньше! Столько раз я корил себя за это... А там... не осталось ничего, лишь горстка дымящегося пепла. Но я... Я нашел тело... судя по всему... то есть я уверен, это был ваш муж.

Валерия устало закрыла глаза, и вдруг слезы хлынули у нее из глаз.

Через какое-то время она взяла себя в руки и поведала ему свою часть истории. Она говорила медленно, словно спрашивая себя, с того ли она начинает.

– Беньямин... он очень любил работать с деревом... Знаешь, он даже ходил на бобров смотреть, как они строят свои хатки со всякими потайными ходами. Так что, когда Беньямин построил наш домик, он прорыл под ним свой собственный подземный ход, из погреба, на сорок метров в лес. Выход в лесу прикрывался потайной дверью. Помню, как я потешалась над ним и над его задумкой в то время... Этот лаз отнял у него больше времени, чем вся работа над домиком. Но его интуиция спасла нам жизнь, вот как получается...

Валерия вздохнула и какое-то время молча смотрела в окно, прежде чем продолжить:

– Возможно, и Беньямин спасся бы тоже, не надумай он вернуться. Я думала потом над его поступком, много раз думала. Знаешь, он сам встретил их у двери, наверное, чтобы они не шарили по дому, где мы могли спрятаться. Ведь тогда бы и этот потайной лаз могли бы найти... ах, Сережа, они пришли так внезапно... одно мгновение – и весь дом был в огне...

– Может, они ждали, что мы тут же выбежим все наружу... – она поперхнулась, а затем торопливо, словно хотела навсегда избавиться от этого всего, заговорила:

– После того как Беньямин затолкал нас всех в погреб и закрыл дверь, он быстро сунул в руки нам с Андреем...не забывай, он теперь Андрей, не забудешь? Так вот, сунул узел с едой и документами – теми, что справил для нас Гершль... с новыми именами... Он как видел, что так все может обернуться.

Словом, мы быстро нырнули в погреб, а затем, ползком, уже по самому подземному ходу... Там было темно, хоть глаз выколи, но я чувствовала, он все время ползет за мной... и вдруг его уже нет. Я только услышала его голос, приглушенный землей, словно из могилы: «Спасайтесь! Выждите время, а затем бегите в Петербург!» Это были последние слова, которые мой муж...

Валерия тяжело  вздохнула. Сергей видел, с каким трудом давался ей этот рассказ. Она тем временем продолжала:

– Мы просидели под землей час... или два часа. Затем, я услышала, как у нас над головой прогрохотали копыта, сверху посыпалась земля. Было ужасно душно... мы едва не задохнулись... и еще тянуло дымом. Я знала, что Беньямин к нам не вернется.

Ее лицо исказила гримаса боли, и она заговорила быстрее:

– Я хотела вернуться за ним, умолять его идти с нами… только ради детей я не стала этого делать... Ради детей.

Она снова замолчала, затем со вздохом закончила свой рассказ:

– Уже почти рассвело, когда мы выбрались из нашего укрытия и пошли через лес. Днем мы прятались и спали, а под покровом ночи шли, пока не дошли до Петербурга.

Сергей с содроганием представил, как Авраам и Лия, у которых не было ни опыта, ни тренировки, проделали все эти многие версты пешком.

– Вот так-то, мой дорогой Сережа, мы и оказались здесь, – вывел его из раздумья голос Валерии. – Мой муж спас нам жизнь своим умом и бесстрашием, а твой дед дал нам новую жизнь. Мы ничем не отличались от настоящих бродяг, когда пришли в Петербург. Нам ничего не оставалось, как прийти сюда, на эту квартиру...

– Но ведь к тому времени мой дед уже умер...

– Да, но завещание все равно было сделано на нас. Мы уже были частью его семьи к тому времени, когда Гершль привел своего  маленького внучка знакомиться с нами.

Она провела рукой по Сергеевым волосам, и Сергей на какое-то мгновение словно вернулся в то время, когда был маленьким внучком дедули Гершля.

– Большинству евреев, как тебе известно, – продолжала Валерия, – велено жить в черте оседлости, значительно южнее отсюда. Условия там тяжелы, не прекращаются погромы. Моему мужу претило, что ему указывают, где жить, поэтому он решил построить наш дом в лесу. Гершль же был в состоянии устроить свою жизнь иначе. Доходы позволяли ему жить в Санкт-Петербурге, в собственной квартире, которую он завещал нам.

– Но зачем вам понадобилось менять свои имена? Поняв, что Сергей мало знаком с еврейскими традициями, Валерия пояснила:

– В Талмуде написано: «Четыре вещи могут изменить судьбу человека: благодать, смиренная молитва, перемена имени и перемена деятельности». После того как на нас напали там, в лесу, мы решили расстаться с нашими прежними именами – и прежними судьбами тоже. Мы решили смешаться с остальными. Ходим на службу в православную церковь. Гершль даже устроил для нас свидетельства о крещении, чтобы весь маскарад был уж совсем полным.

И Андрей, и Аня продолжают следовать нашей еврейской вере, но втайне. Они понимают, какого риска стоило Гершлю принять у себя беглых евреев, справить эти документы... и каких денег тоже. Они не забыли и того, что их отец отдал жизнь, чтобы нашей жизни ничто не угрожало. В наших сердцах мы по-прежнему Сара, жена Беньямина, Авраам и Лия. Но, Сережа, пожалуйста, зови нас нашими новыми именами... ради нашей безопасности.

Сергей понимающе кивнул, хотя и подумал про себя, что поначалу это будет не так просто.

Валерия же снова заговорила о детях:

– Михаил, бывший подмастерье Гершля, взялся обучить Андрея ремеслу. Так что Андрей тоже скрипичный мастер. Он более серьезный, чем его отец, хотя во многом – точная его копия. Ну а Аня у нас уже совсем взрослая...

И в этот момент открылась дверь. Сергей встал и, обернувшись, увидел в прихожей девушку с раскрасневшимися щеками. В руках она едва удерживала свертки с покупками.

У Сергея едва не подкосились ноги, а челюсть, уже во второй раз за сегодняшний день, снова отвисла. Он не верил своим глазам – прямо перед ним была та девушка, которую он потерял сегодня в базарной толчее. Это была Аня, и вот теперь она с удивленной улыбкой тоже смотрела на него.

Ее глаза были зелеными, как изумруды, сиявшие каким-то внутренним светом. Вьющиеся волосы, отсвечивавшие золотом в солнечном свете, обрамляли доброе и открытое лицо. В этот миг Аня, выкладывавшая свои свертки на столик в прихожей, улыбнулась ему еще раз и поправила непослушный локон, и Сергей влюбился в нее второй раз за сегодняшний день.

Все произошло так стремительно, словно бы его по мановению волшебной палочки перенесли из привычного мира в другой мир, более утонченный и возвышенный.

Остаток дня прошел для Сергея словно во сне.

Валерия напомнила Ане, что однажды она уже встречала Сергея – давно, когда была совсем маленькой. В ответ она посмотрела на Сергея открытым и приветливым взглядом, словно узнав его спустя все эти годы. Но было в этом взгляде что-то еще, таинственное и неуловимое, что давало ему надежду.

Когда же Аня с матерью вышли на кухню, Сергею показалось, что белый свет  померк в ее  отсутствие. Тем 6олее был он разочарован, когда Валерия вышла одна, хотя она и сказала:

– Оставайся у нас на пару дней, Сережа. Так решил бы твой дед, и мне тоже хотелось бы этого. У нас есть одна незанятая комната – надеюсь, тебе в ней будет удобно…

– А Аня не будет... не будет против, если  я останусь?

Валерия, шутливо подбоченясь, только покачала головой:

– Последний раз, когда мне попадались на  глаза бумаги на эту квартиру, там никакая Аня не значилась в хозяйках. Конечно нет, ну подумай сам, с чего бы она стала возражать?

Наконец к ним вернулась и Аня – она успела переодеться в темно-синее платье, которое подчеркивало ее изящную фигурку. Сергей понимал, что невежливо поедать глазами едва знакомую девушку, но ничего не мог с собой поделать. По крайней мере, у него хватило самообладания не глазеть на нее с открытым ртом.

Голос Валерии вернул его к реальности:

– Сергей, будь добр, подбрось еще пару поленьев в огонь, а мы с Аней пока займемся ужином. Андрей вот-вот вернется, так что вы с ним сможете заново познакомиться.

Женщины вернулись в кухню, а Сергей занялся камином. Вскоре открылась дверь, и на пороге появился Андрей. Он был почти таким же, каким запомнил его Сергей, – долговязый и худой,почти не изменившийся с мальчишеских лет. Услышав, что сын вернулся, Валерия вышла из кухни и представила их друг другу. Андрей приветствовал Сергея немного формально, но вполне дружелюбно, совсем как тогда, много лет назад.

За ужином завязалась беседа, но Сергей все говорил невпопад. Он никак не мог отвести глаз от Ани, надеясь, что и она одарит его взглядом. Когда же он сообщил о своих планах эмигрировать в Америку, ему показалось, что на ее лице промелькнула тень разочарования. Неужели она тоже что то к нему почувствовала или это была простая вежливость?

Тут вдруг Сергей вспомнил о часах. Извинившись, он поспешил в прихожую за своим рюкзаком, вернулся с ним в столовую и вынул часы из чехла. Вкратце он объяснил, как дед оставил ему карту тогда, много лет назад. И лишь теперь он смог найти все то, что, закопанное на лугу возле Петербурга, спрятал для него дед.

– Это был последний подарок, который сделал мне дед, – сказал Сергей, протягивая часы Валерии. – Вот смотрите, здесь ваш адрес... вот, на задней стенке. Дума, им самое место здесь, в этом доме. Пусть они стоят здесь… хотя бы на этой каминной полке.

Валерия улыбнулась. Она передала часы Андрею, который установил гирьки и маятник. Еще мгновение – и послышался ритмичный стук часов. Несмотря на все те годы, что  им  пришлось пролежать под землей, часы прекрасно работали. Их тиканье звучало в такт биению сердца Сергея, глаза которого искали Анины глаза...

– Прекрасные часы, – сказала Валерия. – Пусть, в самом деле, пока постоят на каминной полке. Когда ты привезешь их к себе в Америку, они будут напоминать тебе о том времени, что мы провели вместе.

В эту ночь Сергею едва удалось заснуть. Он полночи проворочался в своей кровати, в той комнатке, которую отвели для него, всё думая о том, что Аня рядом, спит в соседней комнате. Его утешала надежда, что и она, может быть, тоже думает о нем.

И он не ошибся.

Первые несколько дней Сергей старался быть полезным своим хозяевам, чем мог, помогал по дому. Предложил Валерии оплачивать ее хозяйственные покупки, но та с благодарностью отклонила его предложение. Он чувствовал себя очень неловко из-за того, что Андрей каждое утро уходит на работу, тогда как он продолжает слоняться без дела по квартире.