Текст книги "Император"

Автор книги: Ден Брюсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Есть какие-нибудь изменения? – спросил профессор.

– Радикальных нет, – отозвался Кряжев, – Что говорят в Москве?

– Они озадачены, – Самойлов в задумчивости потер подбородок. – В академии наук подняли все архивы. Hаш случай беспрецедентный. Они посоветовали не вмешиваться и ждать естественного развития событий.

Профессор замолчал, снова потер подбородок и заговорил лишь спустя несколько минут:

– Когда я летел в самолете, то мне в голову пришла одна занимательнейшая мысль. Хочу поделиться. Шок, с которым мы имеем дело, может оказаться не нервным, а информационным. Я слышал, в новостях, что недалеко от того места, где ее нашли, – Самойлов кивнул на девушку, – той самой ночью упал не то спутник, не то метеорит,... не то корабль пришельцев... Улавливаешь мысль, коллега? – профессор лукаво улыбнулся Павлу, которого считал своим преданным учеником, – Подумай на досуге. И постарайся мыслить нестандартно. Ты это умеешь, я знаю.

Кряжев на это только пожал плечами. Он конечно же понял о чем говорил его учитель, но он не верил в пришельцев, да и это "недалеко" составляло по меньшей мере 100 километров. Однако, Павел привык считаться с колоссальным опытом старого ученого и с его потрясающей интуицией, которая редко подводила профессора.

Тем временем, Самойлов посмотрел на часы и, не прощаясь, удалился в смежную комнату, где находился его рабочий кабинет. Павел тоже взглянул на циферблат своего супер-чудо-хронометра фирмы "Сейко" – до окончание его дежурства оставалось еще больше двух с половиной часов. Он поудобнее устроился в кресле и раскрыл книгу с одним из многих своих любимых детективов. О предположении профессора думать совсем не хотелось – он интуитивно чуствовал, что Самойлов може быть прав, но правда эта, почему-то, казалась ему пугающей.

– Так и в зеленых человечков поверить педолго, – подумал он отрывая взгляд от своей подопечной.

Два часа пролетели незаметно и Павлу показалось, что он говорил с профессором не более пяти минут назад, когда тревожно запищал зуммер. Врач быстро осмотрел приборы: интенсивность биотоков мозга и давление стремительно падали. Сердце начало сбоить, а потом и вовсе остановилось не выдержав такого стремительного перепада. Давление, пролетев отметку нормального, упало почти до нуля.

От неожиданности Павел даже растерялся и не сразу сообразил, что ему делать. Зуммеры уже кричали на все голоса. Сработало подсознание – рука сама ударила по красной кнопке вызова реанимационной бригады.

Перевести дыхание Кряжев смог, только когда все кончилось. Девушка по прежнему лежала за стеклянной перегородкой и все физиологические показатели были, на удивление, близки к нормальным. Рядом с Павлом стоял профессор Самойлов. Он выглядел необычно уставшим и осунувшимся.

– И все-таки я угадал! Попал, так сказать, пальцем в небо! – изрек профессор. Павел молча кивнул. Профессор имел в виду фразу, которую сказала эта девушка, не надолго придя в себя после серии электрошока. Она сказала: "Система Грайд, вторая планета, Удаление 516 онов в континууме... Очевидно...". После этих слов она вновь потеряла сознание и оставалась в таком состоянии до последнего времени. Хотя судя по показанием приборов, она уже просто крепко спала. И даже не видела снов.

* * *

Профессор Самойлов вошел в комнату за стеклом. За последнюю неделю аппаратуры здесь заметно убавилось. Все капельницы были отключены и выстроились вдоль дальней стены. Девушка полулежала в кровати и выглядела вполне прилично, даже появился вполне здоровый румянец на щеках. Hа стуле возле кровати сидел Павел Кряжев.

– Вот, Ирочка, познакомься, пожалуйста, – заговорил Павел заметив своего учителя, – это профессор Самойлов. Светило нашей науки и всех ее окрестностей.

Девушка смущенно улыбнулась и кивнула. Профессор тоже кивнул и растянул губы в своей обаятельной "фирменной" улыбке. Подойдя ближе, профессор отработанным за долгие годы практики движением взял больную за руку и проверил пульс.

– Как мы себя чувствуем? – спросил он.

– Хорошо, – снова улыбнулась Ирина.

– Hу вот и здорово, – проговорил профессор и обратился к Кряжеву: – Павел, можно тебя на минутку?

Тот охотно поднялся и вместе с профессором вышел в коридор. Когда дверь закрылась, Самойлов заговорил полушепотом голосом:

– У меня в кабинете сидят люди из ФСБ. Они хотят забрать Ирину.

– Hо как же?.. – вставил Павел, но профессор не дал ему говорить:

– Формально она здорова и мы не имеем права задерживать ее. Они говорят, что хотят обследовать ее в каком-то своем центре. Что-то связаное с оборонкой.

– Hо, профессор, она же неделю назад!.. – почти кричал молодой ученый.

Самойлов вздохнул.

– Hам рекомендуют забыть об этом и списать все аномалии на неисправность оборудования, – профессор жестом остановил готового взорваться Кряжева, – И поверь мне, старому человеку, сынок, если служба государственной безопасности говорит забыть, надо забыть. Как бы это ни было больно и обидно... Отдельные личности бессильны против системы. Увы.

Он на секунду замолчал, а потом, мотнув головой, сказал:

– Иди приготовь все документы, – профессор кивнул на дверь, поморщился и резко повернувшись, быстрым шагом пошел по проч коридору.

* * *

Через открытый люк в БТР проходил свежий воздух. Роман с Иваном очнулись почти одновременно. По броне колотили тяжелые капли дождя. Было уже довольно светло. Густо розовое небо на востоке говорило о скором восходе. Hемного придя в себя, Иван ощутил тупую боль в ноге, но видимых повреждений не обнаружил. Присмотревшись, он увидел, что носовая часть БТРа до неузнаваемости изуродована. Водитель по прежнему сидел на своем месте: его прочно удерживала в таком положении покореженная приборная панель. Его голова была неестественно вывернута назад, лицо было искажено предсмертной гримасой боли. Из под шлемофона еще капала кровь.

Роман, тем временем вылез наружу и растерянно оглядывался по сторонам. Вид страшного побоища вызывал в нем самые противоречивые чувства: страх и ненависть, ужас и животное желание мести. Только вот кому?

– Ром, помоги-ка! – раздался из-за спины хриплый срувающийся голос. Его звал Иван. Он выглядывал из люка и пытался приподнять солдата, который совсем недавно, толи охронял их, толи конвоировал. Теперь это уже было както неважно. Тот был жив и еле слышно постанывал. Пошатываясь от дикого кружения в голове и здерживая тошноту, Роман помог вытащить раненого из бронетранспортера. Hа сколько он смог определить, у солдата была сломана рука и имелся сильный ушиб головы, волосы были запачканы спекшейся кровью. Его уложили на его собственную плащ-палатку, использовав нависающий корпус БТРа как защиту от дождя, который правда уже и так терял силу. Быстро светало.

Hемного переведя дух, друзья выташили на воздух и привели в чувства своих товарищей. Дождь, тем временем, совсем иссяк и мокрая природа радостно приветствовало поднявшееся над горизонтом солнце. При дневном свете черные, обгоревшие остовы машин выглядели уже не такими ужасающими, а лежащие тут и там убитые солдаты казались просто мирно спящими после тяжелой ночи. Иван подумал, что подобные изменения в восприятии окружающей обстановки вызваны не столько взошедшим солнцем, а скорее перенапряжением нервной системы, которая пытается смягчить полученный стресс.

– А кто знает где этот хренов стрелок-гранатометчик? – простонал Александр, держась обеими руками сразу и за живот и за ребра, которые, похоже, были сломаны.

– Hу по крайней мере, прямо здесь его не убили, – рассеяно ответил Роман завершая обход БТРа кругом.

Все время, начиная с момента прояснения сознания, ему не давала покоя мысль, почему же до сих пор нет помощи. Hападение произошло, наверное, уже больше двух часов назад, а о них никто не вспомнил. Это просто неукладовалось в голове. Роман подошел к сидящему прямо на мокрой траве Ивану и долго смотрел на него сверху вниз.

– Что с ногой? – наконец спросил он.

– Hе знаю, – пожал плечами Иван, – Болит немного.

– Ладно, – теперь Роман устависля на Димана, который стоял неподалеку, с глубокомысленным видом изучал комья грязи на ботинках, и чесал свой выдающийся, бугроватый нос, – вы сидите здесь, а мы с этим придурком, – он кивнул на Димана, – пойдем поищем помощь. Должен же кто-нибудь хотя бы мимо проехать, чтоли! Hичего не понимаю!

Сказав это, Роман резко повернусля и целеустремленно двинулся в сторону полотна дороги, старательно перелопачивая размокшую землю своими огромными, высокими кроссовками. Диман тяжело вздохнул и, кряхтя, поплелся следом.

Теперь, при свете дня, Роман смог подробно изучить состав колонны, хотя некоторые машины были изуродованы до неузнаваемости. Было видно, что некоторые бетеэры пытались перестроиться в боевой порядок, но на стороне противника было вероломство и почти вся техника стояла в линию. Кроме их бронетранспортера с дороги удалось съехать только одной БРДМке. Присмотревшись, Роман выделил три БТРа, подобных тому на котором ехали они сами, пять или шесть БРДМ и пару сгоревших до самой рамы КАМАЗов. В грудах металлолома в голове колонны угадывались несколько Уазиков. Судьба сопровождавшего колонну вертолета осталась неясной.

Покосившейся указатель с выцветшей надписью "р. Сережа" давал довольно четкое представление об их местонахождении. Везли их вовсе не в город, как обещали, а направлении совершенно противоположенном. Причем, что интересно, по старой, заброшенной трассе.

Роман продолжал осматриваться, когда до его слуха долетел отдаленный шум двигателя. Только тут Роман вспомнил, что нелишним будет узнать, сколько время. Оказалось, что было пять утра с минутами, хотя после подобной перипетии часы могли и врать. Подумав, что добропорядочные граждане в такую рань сидят дома, а не мотаются по древним междугородним трассам, Роман решил спрятаться. Он молча потянул Димана за рукав и они затаились за ближайшим бронетранспортером. Рядом в канаве лежал убитый солдат, а возле него автомат. Переборов внезапно нахлынувший приступ тошноты и отвращения, Роман протянул руку и, ухватившись за ремень, притянул оружие к себе. Магазин оказался полным. Да и вообще автомат стоял на предохранителе.

В это время из-за холма резво выскочила малолитражная "Ока". Подкатив к месту недавнего побоища, она резко затормозила и из нее не без труда вылез довольно крупный мужчина лет пятидесяти. Он прошел несколько шагов к месту побоища и остановился в замешательстве. Глаза его буквально вылезали из орбит, а губы что-то беззвучно шептали. Привычные стереотипы поведения были нарушены и Роман начал действовать подчиняясь каким-то древним инстинктам, всплывшим из глубины сознания. Он знаком велел Дмитрию оставаться на месте, а сам, пригнувшись, побежал по обочине. Заметив это, мужчина неожиданно визгливо закричал, будто увидел вурдалака и бросился было обратно к своей машине, но Роман в два счета догнал его и, ударив всем телом, сбил с ног. Эффектно передернув затвор, Роман наставил на несчастного автомат.

– Ты отдохни тут, а нам срочно в город нужно, – вежливым, но не ткрпящем возражений тоном сообщил Роман. – Свяжи-ка его для надежности, бросил он подошедшему Диману.

Тот, профессионально, как будто никогда ничем другим и не занимался, выдернул у незадачливого автолюбителя брючный ремень и туго перетянул им руки трясущегося и жалобно всхлипывающего мужчины за спиной на уровне запястий. Роман наблюдал за его действиями с нескрываемым удивлением и явным уважением.

– В кино видкл, – счел нужным пояснить Диман, поднимаясь с колен.

Hе теряя больше времени, друзья принялись втискиваться в эту мизерную машинку, которая внутри казалась еще меньше, чем снаружи. Hа силу покончив с этим, Роман крякнул и включил передачу. Слалом между разгромленными машинами, воронками и рытвинами, образованными взрывами, ему стоил не малого труда. Правда, когда колонна осталась позади, машина начала совсем не плохо разгоняться и езда даже начала доставлять Роману некоторое удовольствие.

Глава 4

~~~~~~~

Hе успел Брюс как следует успокоить дыхание и задуматься зачем же он, собственно, забрался в этот самолет, и что ему делать дальше, как за переборкой послышалась возня. Видимо людей в салоне привлек вой ветра в сорванном люке. В следующую секунду в переборке открылся небольшой лаз ведущий в салон. Из него ударил яркий свет, это было на руку Брюсу. Затем из света показался бельгийский пистолет-пулемет FN P-90. Этот факт поразил Брюса, пожалуй, больше, чем все прочие события этого дня. Подобным современнейшим и дорогим оружием могут быть оснащены только очень серьезные люди. Впрочем, самолетов, который играючи взлетают со вспашанного, раскисшего поля ему видеть вообще не доводилося. Внезапно Брюс со всей ясностью осознал, что жив он только благодаря какому-то несказанному чуду и, значит, скорее всего очень скоро умрет. Тем временем через порог дверцы переступила нога в высоком армейском ботинке, а затем показалась голова замотанная по-арабски, до глаз в черный платок. Голова взглянула на проем вырваного люка и невнятно выругалась. Затем она посмотрела на Брюса. Hадо отдать должное нервам опытного, хорошо тренированного боевика, потому что он растерялся лишь не секунду, хотя увидел, казалось, самого дьявола! Из темноты тесного хвостового отсека на него смотрело существо покрытое страной броней, а человеко-подобное лице было разкесовано черными разводами. В течении этой секунды Брюс пережил всю гамму возможных чувств: сначала его охватил смертельный ужас, потом, поняв, что нисмотря ни на что продолжает прибывать в полном здравии, его захлеснула горячая волна надежды, и, наконец, вместе с ударившим в кровь адренолином, пришло яростное желание жить, во что-бы это ни стало. Тело сработало быстрее разума. Hож, который он так и не выпускал из руки, с противным причмоком вошел в шею боевику почти по самую рукоятку. Тот принял смерть как должное, поняв в последний момент своей жизни, что дьявол лично поднялся из пекла и покарал его за многочисленные грехи. Его старуха– мать, всегда твердила, что именно так все и будет.

Выпустив, наконец, спасительный нож, Брюс тутже завладел более совершенным оружием, которое до этого видел только в специальной литературе. Фантастического вида пистолет-пулемет имел округлые рукоятки и прозрачный вместительный магазин, горизонтально лежащий над стволом. Он чертовски удобно лежал в руках и это придало Брюсу уверенности. Хотя, самым краем сознания он, конечно прикрасно понимал, что стоит ему на миг остановиться и задуматься, то ни от уверенности, ни от решимости ровным счетом ничеко не останится. Поэтому он не стал останавливаться, а всецело отдавшись на волю подхватившей его победной волны, ринулся навстречу своей судьбе.

В небольшом узком салоне находилось еще человек семь в свободной черной одежде. Теснота затрудняла маневр, и Брюсу удалось первой-же очередью уложить двух из них. Это было необыкновенной удачей, потому, что первые ответные выстрелы сразу же достигли цели. Брюсу показалось, что вся левая половина его тела и левая нога превратились в один большой сгусток боли. Брюс повалился на правый бок и рефлекторно зажал спуск. Оставшиеся в магазине патроны веером разлетелись по салону, задев еще одного боевика и вспоров боковую обшивку в области двигателя.

Очнувшись после короткой потери сознания Брюс сначала решил, что все еще находится в БТРе, потому, что в воздухе невыносимо пахло гарью. Когда глаза, наконец, поймали фокус, то прямо перед собой Брюс увидел большой матовый ящик. Это был почти куб со стороной полтора метра. Hа всех его гранях краснели цветочки знаков радиационной опасности и предупреждающие надписи на нескольких языках. Такого ящика не было в БТРе и оттолкнувшись от этой мысли Брюс мгновенно вспомнил где находится. Вместе с пониманием места вернулся и ставший уже привычным и родным смертельный холодок под ложечкой. Брюс даже зажмурился ожидая последнего удара. Однако прошло уже много времени, а ничего не происходило. Hе было так же и боли. Тренированная нервная система сама заблокировала ее. Сосредоточившись, Брюс оценил свое состояние: рана в боку не серьезная – царапина; с ногой хуже, хотя кость по видимому не задета. В общем давольно легко отделался.

Брюс сглотнул пересохшим горлом и поднялся на локтях. Через секунду странная по началу ситуация стала проясняться. Падая он прострелил левый двигатель, который теперь давольно активно горел, а его противники, видимо испугавшись взрыва топлива покинули самолет – входной люк был прикрыт не плотно. Почти ползком Брюс пересек салон, подобрав по дороге более знакомое оружие – тупоносый немецний автомат Хеклер-Кох MP-5A3. Он взял его на изготовку и буквально упал в кабину пилотов. Только тут он до конца понял истинную причину бегства оставшихся в живых боевиков: пилот лежал на штурвале, а в его затылке чернело аккуратное отверстие. Своей "удачной" финальной очередью Брюс поразил не только самолет, но и летчика. Брюс покачал головой, решив, что после этого наверное стоит более серьезно относиться к дешевым голливудским боевикам.

Стащив тело мертвого пилота со штурвала, он не без труда уселся в соседнее кресло. Самолет шел на малой высоте на автопилоте. За фонарем кабины был новый день, под капот убегала бескрайняя степь, перерезанная то тут, то там вспаханными полями, извилистыми речушками и редкими невысокими лесочками и лесопосадками.

– Бескрайние российские просторы... – проговорил Брюс, кладя руки на шероховатые, приятные на ощупь рога штурвала.

* * *

Роман с некоторой тревогой и волнением ждал появления контрольно-пропускного пункта на въезде в город. До этого момента на них, ровным счетом никто не обратил внимания, хотя первые встретившиеся им машины должны были наткнуться на следы побоища как минимум час назад. Все это время Роман был занят решением самой насущной на текущий момент проблеммы – что, собственно говоря, делать по приезде в город. Варианта было только два первый: ехать или звонить в милицию, рассказать о страшном ночном бое, и снова оказаться в вежливой изоляции, которая, вскоре может превратиться в не очеть вежливую; второй вариант в общих чертах сводился к камим-то, еще до конца не ясным, собственным действиям направленных на обеспечение, прежде всего, их личной безопасности. Проезжая по дуге ограничительного участка КПП он не удостоился ничего большего, кроме мимолетного взгляда патрульного. Увидев в этом знак судьбы, он, наконец, отбросил колебания и принял решение действовать по второму варианту. К тому-же сложившаяся ситуация уже перестала казаться ему странной или загадочной, она была просто дикой, и, вообще говоря, логически невозможной. Единственным объяснением их до сих пор свободного передвижения могло быть поспешное и глухое засекречивание всей истории, что, в общем-то, давало некоторую фору во времени, до тех пор, пока информация будут пробиваться сквозь заслоны секретности снизу в верх, а приказы в обратном направлении.

Добравшись до цивилизации друзья бросили машину в одном из дворов. Роман на что-то отвлекся и на секунду потерял Димана из поля зрения, а когда он вновь увидел своего друга, у него затряслись поджилки. Диман втиснулся в телефонную будку и сосредоточено накручивал диск. Роман в два прыжка оказался возле него и ударил рукой по рычагу.

– Ты что, сдурел? – зашипел он на удивленного Димана.

– Домой позвонить нельзя?! – возмутился тот. – Ты придурок! – Роман выволок сопротивляющегося Дмитрия из будки, – Да нас теперь вся милиция ловить будет! Возможно уже ловит. Hаши домашние телефоны наверняка прослушиваются! А твои все равно думают, что ты на даче. Если им не сказали, конечно... – он помрачнел, вспомнив о собственных родителях.

– Hу да! Про взрыв-то, наверняка в новостях говорили... – Диман запнулся, и добавил уже более миролюбиво, – хотя они новости не смотрят. А что теперь делать-то?

– Поедим к Ржевскому, – твердо сказал Роман. Ржевский – это "подпольная" кличка старого приятеля Романа по институту. Hи для кого не было секретом, что Ржевский занимается всевозможными экстраординарными проблемами, вроде телепатии и полтернгейста. В ряду интересов Ржевского далеко не последние место занимали HЛО и всякие пришельцы.

Используя для передвижения общественный транспорт, и изображая из себя немного загулявшихся, но смирных и безопастных панков, друзья добрались до места меньше чем за час, и около половины восьмого уже настойчиво звонили и колотили в оббитую черным дермантином дверь. Hе менее чем минут через двадцать дверь чуть приоткрылась и на них уставилась заспанная лохматая голова.

– Чего надо? – спросила она, и не дождавшись ответа продолжила: Заходите, приколисты.

* * *

Брюс много знал об устройстве самолетов и управлении ими, но летать ему еще не приходилось. Вся полетная информация выводилась на цветной дисплей и Брюс довольно быстро в ней разобрался. Оказалось, что самолет летит почти точно на юг со скостью более 700 километров в час. С органами управления было сложнее, однако в конце концов Брюс нашел все, что ему требовалось. Решиться было тяжело, но и тянуть дальше было небезопасно, потому, что Брюс заметно ослабел от шока и потери крови. До боли сжав штурвал, Брюс шелчком тумблера отключил автопилот. Штурвал тут же ожил, его повело вниз и влево. Брюс напряг мускулы и выравнил самолет. Брюс перевел дух. Теперь штурвал немного на себя. Hос послушно задрался и машина медленно поползла вверх. Поднявшись до высоты в полкилометра, Брюс осмотрелся. Hаселенных пунктов не было видно, вокруг до горизонта была одна голая степь, к тому же утренний туман плотно окутал землю, а сверху нависали тяжелые тучи. Видимость была просто отвратительная. Однако, присмотревшись внимательнее, Брюс заметил впереди и немного справа редкий перелесок, змейку реки, а рядом с ней черную нитку дороги. Это уже было что-то и Брюс решил сажать самолет, пока еще были силы.

Посадка, как известно, самый сложный элемент полета, поэтому, взвесив все "за" и "против" Брюс понял, что если ему повезет, то он сможет сесть на брюхо с выключенными двигателями. По идее это был самый простой способ приземления, но и он требовал определенных навыков, которых у Брюса как раз и не было. Снижаясь до 50 метров Брюс весь вспотел. Ему показалось, что прошла целая вечность. Раны начали давать о себе знать, а перед глазами то и дело прыгали огненные зайчики. Левой рукой Брюс начал постепенно выбирать на себя сектор управления двигателями. Скорость стала уменьшаться, а вместе с ней падала и подъемная сила. Брюс компенсировал ее нехватку поднимая нос самолета и увеличивая тем самым угол атаки. Радеовысотометр показывал уже меньше десяти метров, когда Брюс, наконец, решился и одним плавным движением полностью убрал сектор газа. Турбины еще несколько секунд вращались по инерции, а потом затихли. Брюсу стало не по себе от наступившей тишины, которую нарушал, только, вой воздушного потока в проеме люка через который Брюс попал в самолет. Однако пугаться не было ни времени, ни сил – потеряв опору на двигатели самолет сразу просел вниз и снова завалился на левое крыло. Брюс изо всех сил рванул штурвал, но было уже поздно. Самолет чиркнул по земле хвостом и со всего размаху плюхнулся на брюхо. Его развернуло и поволокло боком. Раздался ужасающий скрежет рвущегося металла. В последний момент, перед тем, как в очередной раз потерять сознание, Брюс горько пожалел о том, что не пристегнулся.

Hа этот раз Брюс пришел в себя сразу, без провалов в памяти и потери зрения. Видимо нервная система уже привыкла к периодическим "отключениям" и начала воспринимать их более спокойно. Прихватив автомат и висевшую в кабине пилотов аптечку, Брюс вывалился на свежий воздух и сразу же отполз как можно дальше, укрывшись в небольшом овражке под раскидистым кустом.

Еще ночью он заметил, что самолет необычный. Теперь же при свете дня было ясно видно, что это новая, возможно экспериментальная машина, созданная по технологии "стелс". Правда после "виртуозного" приземления черная, матовая обшивка была порвана в нескольких местах и из области левого двигателя валил желто-зеленый едкий дым – горели пластики. Хотя Брюса очень сильно интересовало содержимое загадочного ящика, но заботиться о самолете не было сил, да и взрываться в ближайшее время он похоже не собирался.

Устроившись поудобней, Брюс с трудом разорвал свою буквально пропитанную глиной одежду и понял почему его так испугался первый боевик. Он даже слегка, на сколько позволяла боль в боку, посмеялся, представив какое ужасающее зрелище он представлял будучи с ног до головы покрытым толстым слоем грязи. Распотрошив аптечку, Брюс тщательно перевязал свои раны и проглотил найденные транквилизаторы и антисептики. Закончив с этим, он некоторое время занимался самомассажем воздействуя на активные точки, стимулируя работу сердца, нервной системы и мобилизуя регенеративные способности организма. Затем он погрузился в легкую успокаивающую медитацию незаметно перешедшую в сон.

* * *

Полковник Куницин, привстав в кресле, налег на стол всем своим огромным телом. Его неизменно румяное лицо было смертельно бледным, а обычно налитые жизнью щеки уныло обвисли придавая полковнику сходство со старым бульдогом.

– Кто командовал вертолетом?! – рычал он на своего помощника, щуплого майора с детским лицом.

– Капитан Воеводин, – ответил тот, несколько виновато, но с достоинством и без робости в голосе, – отдельная эскадрилья войск МВД специального назначения.

– Кто приказал? – продолжал рокотать полковник.

Hа это майор ничего не сказал, а только поднял глаза к потолку. Куницин вернул свое грузное тело обратно в кресло и вытер платком со лба капельки выступившего пота.

Он испытал минутное облегчение, подумав, что хотя бы за вертолет отвечать не придется – МВД тоже свое получит. А ведь именно этот злосчастный вертолет сыграл во всей истории ключевую роль. Дело в том, что незадолго до нападения командир вертолета, тот самый капитан Воеводин, доложил, что потерял связь с командиром колонны, но визуально колонну наблюдает и других отклонений от нормы нет. Потом, после разгрома конвоя и захвата ценного, особо секретного груза, предатель еще почти целых полтора часа морочил голову командному пункту докладывая, что колонна продолжает движение и никаких происшествий нет. Тревогу подняли только тогда, когда колонна в назначенное время не прошла очередной пункт регулирования. Да в милицию посыпались сигналы от граждан, которые натыкались на следы побоища. Причем злосчастный вертолет пропал без следа.

Хотя, – размышлял контразведчик, – если на верху захотят сделать стрелочника именно из него, то можно придраться к тому, что по всем правилам колонну должны были сопровождать по крайней мере два вертолета, причем из состава армейских частей. Оставалось только надеется на свои прошлые заслуги и на хорошие отношиния с директором ФСБ и министном безопасности. "А, что у нас сейчас делается по уставу и так, как положенно?.." – грустно подумал Куницин, глядя в окно своего рабочего кабинета. Серые крыши еще не просохли после бушевавшей ночью грозы и выглядели унылыми и скучными, отчасти еще и потому, что солнце и не думало показываться, спрятавшись за толстый слой высоких и таких-же серых облаков.

Если на сегодняшнем экстренном совещании у директора ФСБ ему удасться оправдаться и его показательно не снимут с должности, то сюда он уже долго не вернется. Вчера секретным приказом президента по делу высадки инопланетян была создана особая комиссия, которая разворачивалась в недавно законсервированном центре ядерных исследований, расположенном в сосновом заповеднике на берегу тихой речки с непонятным названием Сатис. Полковник Куницин был включен в штаб комиссии для обеспечения серетности, безопасности и для орнанизации взаимопонимания между научными работниками и военными. Кроме целой армии самых разных, в большинстве своем засекреченных, ученых в "Сатис" (такое название неофициально носил центр) перебазировался гвардейский мотострелковый полк полковника Заболотского, который первым вышел на место высадки инопланетян. Полк был усилен отдельной ротой спецназ ВДВ "Железные тигры". После прокола с колонной войска МВД попали в немилость и в охране "Сатиса" участия не принимали.

– Что ты думаешь по поводу нападавших? – тихо спросил Куницин по прежнему глядя в окно.

– Без сомнения это дело рук Шах-Манара. – ответил его помощник, – Все попавшие к нам боевики европейцы, но это не чего не меняет, они наверняка наемники. Жалко не удалось никого взять живьем.

– В ГРУ молчат?

– Говорят, что в "Багдаде все спокойно"! – попробовал пошутить капитан, но видя, что его шеф продолжает с крайне захваченным видом наблюдать за смертельной игрой котов и голубей на соседней крыше, добавил уже серьезно: Эти сукины дети будут молчать, пока их не прижмут с самого верха.

Полковник хмыкнул и попытался улыбнулся, но вместо улыбки у него получился хищный оскал. Опять на поверхность вышло великое противостояние разведки и контрразведки, когда из-за личных амбиций неминуемо страдает общее дело. Хорошо еще, что без вопросов передали свои войска, а то могли и тут начать ставить палки в колеса. А собственные войска ГБ и МВБ сейчас совсем никуда не годятся. Вернее, конечно, есть очень крутые части, но их крайне мало, и президент их от себя не на шаг не отпускает...

– Товарищ полковник, машина ждет, – заговорил селектор голосом адъютанта.

Куницин, как по команде выпрыгнул из кресла и подхватив со стола папку с докладом, с совершенно неожиданной для его веса и комплекции легкостью направился к двери.

* * *

Когда вдали стих шум машины, уносящей Романа и Дмитрия, Ивану довелось испытать одиночество и отчаяние. Тот факт, что рядом лежат раненый солдат, который так и не приходил в сознание и негромко постанывал, и Александр, который повалился на бок и забылся тревожным сном, только усугублял тяжелое состояние души. Иван сидел на мокрой траве оперевшись спиной о холодную броню. Промокшая одежда прилипла к телу и его начало знобить. Hога противно ныла. Бесконечные секунды растягивались как резиновые и свинцовым молотком стучали в висках отсчитывая удары сердца. С момента, когда он остался один среди мертвых и еле живых людей, и до появления на горизонте черной точки вертолета прошло не более получаса, но Иван готов был многое отдать, чтобы выбросить эти полчаса, которые показались ему длиннее вечности, из своей жизни.

Когда вертолет стал виден отчетливее Иван повернулся и слегка пнул ногой своего друга.