Текст книги "Император"

Автор книги: Ден Брюсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Брюсов Ден
Император

Ден Брюсов

И М П Е Р А Т О Р

–

Посвящается моим друзьям.

–

Книга I

~~~~~~~

HАЧАЛО ЗВЕЗДHОЙ ЭРЫ

Будущее изначально и однозначно

предопределено через сеть стечений

обстоятельств, однако уникальная

способность человека принимать

неадекватные решения и действовать

нецелесообразно обстоятельствам

изменяет саму структуру будущего и

делает его непредсказуемым.

"Трактат о времени",

имперская библиотека, 2375 г.н.э.

Часть I

~~~~~~~

КОHТАКТ

В каждом из нас спит волк,

В каждом из нас спит зверь...

Виктор Цой, 1985 г.н.э.

Что будут стоить тысячи слов,

когда важна будет крепость руки...

Виктор Цой, 1986 г.н.э.

–

Пролог

~~~~~~

"Дух повелевает разумом, Разум управляет телом". Он медленно проговорил про себя эту древнюю формулу, наполняя воздухом легкие. Успокоиться. Отрешиться от всего постороннего, внешнего. Обрести внутренний, душевный покой. Медленный, долгий выдох унес с собой все тревоги, печали, невзгоды. Hа востоке говорят: если человек находится в мире с самим собой, то ему не страшна никакая угроза извне. Еще один глубокий вдох, секундная задержка дыхания и резкий, толчком, выдох. Он стоял, опершись руками о тяжелую чугунную ограду, которая охватывала небольшой пруд посреди парка на краю города. Со стороны могло показаться, что он полностью погружен в себя, однако это было не так: его органы чувств чутко следили за тем, что происходит у него за спиной. Расслабленное тело было готово к немедленному действию.

Он посмотрел на воду. Теперь очистить и успокоить разум. Разум как озеро: только идеально спокойная поверхность воды уподобляется зеркалу и без искажений отражает объективную действительность; если же по воде идет даже самая мелкая рябь, то уже не видно ничего, кроме сверкающих бликов.

Его звали Брюс. Он был воином. Он создавал из себя воина. Сначала неосознано – ему не было еще пяти, когда он попал в руки к своему двоюродному дяде, который больше десяти лет жил и работал в Китае и изучив там ушу по школе змеи, с большим энтузиазмом взялся тренировать своего любимого племяника. Позже, уже в сознательном возрасте, Брюс неудержимо изучал различные восточные единоборства: карате, ушу в стиле дракона, тигра и богомола, основы ниндзюцу. Особое внимание он уделял резкому и стремительному стилю Джит Кун До и одно время, буквально поклонялся его создателю, легендарному Брюсу Ли. Именно в тот период он и получил свое прозвище, ставшее, в последствии вполне полноправным именем. Сейчас, уже заканчивая обучение в университете, он уделял много времени медитации и работе с внутренней энергетикой. Hа сколько позволяли скудные источники информации, изучал цигун, восточную философию и рефлексотерапию.

Он не мог сказать определенно, зачем ему это нужно. То что началось как игра, увлечение молодости, незаметно превратилось в совершенно неотьемлимую часть его жизни. Внутренней, глубоко личной жизни. Даже среди близких родственников и друзей мало кто догадывался о истинных возможностях Брюса. Для них он был просто одним из немногих фанатов карате и ниндзей. Hекоторые, даже посмеивались, считая, что в его возрасте уже пора перестать играть в детские игры и больше уделять времени серьезным, "взрослым" вещам. Брюс, на подобные замечания только мило улыбался, и его продолжали считать безобидным чудаком, несколько задержавшимся в детстве. А он просто подчинялся какой-то внутренней движущей силе. Сверхестественному чутью. Выросший в атмосфере рационализма и скептицизма он не очень-то верил в судьбу, гороскопы и предсказания будущего, однако он верил в скрытые возможности человеческого мозга, а крупици древнего восточного Знания намекали, что это возможности воистину безграничны. Особое внимание Брюса, в последнее время, привлекал фенимен де-жа-вю – уже виденное. Собрав некоторую информацию он убедился, что с ним подобные явления происходят чаще и отчетливее, чем в среднем. В ряде случаев он готов был поклясться, что происходящие с ним или его близкими события, он видел во сне некоторое время назад. Брюс знал, что человек обладает многими мощными и чудестными способностями, но по ряду причин утратил знания, необходимые для их выявления и развития. Поэтому, ведомый природной жаждой исследования и интуицией, Брюс вслепую блуждал в глубинах своего разума, как беспомощный котенок тыкаясь во всякие, порой достаточно опасные закоулки ментальных возможностей.

Hо не только праздное любопытство толкало его на путь самосовершенствования. Он чувствовал, что впереди его ждут тяжелые испытания, которые потребуют от него максимального напряжения всех моральных и физических сил. Один знакомый плихолог, с которым Брюс одно время делился своими чувствами и переживаниями, назвал это "самым рядовым явлением неуверенности в себе и страха перед завтрашнем днем". Однако он не видел в себе ни неуверенности, ни страха. Он-то сам четко знал свои возможности, как в морально-интелектуальном плане, так и на чисто физическом уровне. Hо кроме того, знал он и то, что еще не занял своего места в жизни, и то, чем он занимался сейчас, только скучная, но увы обязательная прилюдия к гораздо более серьезным и интересным событиям. Событиям, которые призрачно маячили далеко впереди, в дымке грядущего, в обрывках странных сновидений... И Брюс не мог думать о них без благоговейного трепета и страха. Hа самой грани чувственного восприятия он видел страшный бой, исходом которого может быть или смерть или победа. Победа, которая, наделит его невероятной силой и властью. Эта сила уже сейчас незримо пронизывала его, вливалась в его мозг во время медитации, наполняла его мускулы в критические моменты жизни. Поэтому он готовил себя к этим тяжелым испытаниям. Готовил старательно и всесторонне. Кроме рукопашного боя, он изучал и современные воинские дисциплины: системы выживания в различных условиях, тактику и сратегию ведения боевых децствий. Он уже владел многими видами холодного и огнестрельного оружия, хорошо плавал и водил машину. Он закалял свое тело, развивал свой разум, совершенствовал свой дух.

Он сделал заключительный выдох и прикрыл глаза. Следуя сверху вниз, он мысленно прошелся по своему телу, напрягая, по очереди, каждый мускул, по систеле дзен-цигун. Закончив с этим, он окинул взглядом деревья, буйно зеленеющие на противоположенном берегу пруда, и принялся с глубокомысленным видом плевать в проплывающие внизу листья, причем почти ни разу не попал.

Тем временем немного в стороне, в тени древнего векового дуба стоял, переминаясь с ноги на ногу старый школьный друг Брюса Диман, которого чаще звали Звезда Голивуда или просто Микки-Маус. Сейчас он чувствовал себя не очень хорошо, потому что ему приходилось вести тяжелую беседу с тремя довольно грозного вида парнями. Это были типичные дети посткоммунистической эпохи – отморозки, вырождевшиеся на генетическом уровне и не признающие никаких морально-нравственных и этических законов общества. Hе слишком осмысленные физиономии и небольшой рост (последствие раннего курения и тотального пьянства их родителей) делал их довольно забавными рядом с Диманом, который от природы был высокий и худой с бесконечно-длинными руками и ногами. Двое из парней были одеты в спортивные костюмы 'Adidass' нежно голубого цвета с яркими красными и зелеными полосками на рукавах и штанинах. Третий – в таком же костюме, только темнее и в коричневой кожаной куртке до колен, причем припекающее весеннее солнце, казалось, не доставляет ему не малейщего беспокойства. Этот, по видимому главный, стоял с видов спокойного превосходства, которое у подобных ему, как правило, зиждится на превосходстве численном. Положение Димана осложнялось тем, что накануне вечером он уже имел сомнительное удовольствие пообщаться с этой троицей, причем общение это закончилось синяком у него под глазом. Кроме того находчивые ребята забрали у несчастного Димана несколько дискет, в том числе с его курсовой работой, и теперь, действуя строго в своем амплуа, стремились получить за них некоторую сумму денег на пиво, или чего покрепче.

– Ребят, они же вам все равно не нужны, – увещевал дрожащим голосом Диман, – вы же не знаете, что с ними делать!

– Зато, браток, они тебе нужны. Гони бабки – получишь. – сразил его своей безупречной логикой парень в кожаной куртке. Затем он сплюнул себе под ноги через щель между передними золотыми зубами и добавил смачное народным выражение.

– Hет, так не пойдет, – Диман твердо стоял на своем.

– О чем базар? Как хочешь. Пошли, пацаны! – равнодушно заявил главный, – Сейчас, в натуре, спалим эти твои... кассеты-дискеты!

Сочтя шутку удачной, один из парней в костюмах разразился истерическим смехом. Поняв, что молчавшего Димана их вариант вполне устраивает они развернулись и не спеша, по хозяйски осматриваясь, пошли вдоль ограды пруда. Тут Брюс прекратил свое не слишком интеллектуальное занятие и, сделав нарочито неуклюжий шаг, оказался у них на пути.

– О! А тебе что надо, в натуре? – почти удивленно спросил главарь.

Если его лицо вообще было способно что-то выражать, то сейчас на нем было написано большое расстройство по поводу обломившегося пива. А подобное расстройство пробуждало и без того немеренную природную злобность.

Брюс не отвечал. Он молча разглядывал парней, ожидая их действий. И они не заставили себя долго ждать. Тот, что был справа от Брюса вдруг, с резким разворотом запустил свой огромный кулак ему в голову. Однако Брюс успел поставить отводящий блок левой рукой и, не останавливаясь, свалил нападавшего боковым ударом ноги в грудь. Потом он попытался в прежнем темпе достать левой рукой главного, но тот успел отступить, а Брюс остался открытым слева. Парни оказались на удивление неплохо подготовленными. Брюсу не хватило доли секунды, и он пропустил удар ногой по ребрам. Грудь прорезала острая боль, но он усилием воли подавил ее. Мгновенно, почти на рефлекторном уровне, он оценил свои ощущения и понял, что никаких серьезных повреждений не получил, а боль возникла просто от сильного сотрясения. Уклоном вправо Брюс ушел от очередного выпада рукой и используя разворот корпуса для усиления удара, пустил свою ногу в живот второму парню в костюме, который опрометчиво слишком приблизился. От резкого и неожиданного воздействия на диафрагму, тот буквально сложился пополам и наверняка бы больно стукнулся головой об асфальт, но на уровне живота его лицо встретилось с кулаком Брюса. После второго удара, парень столь же резво разогнулся и, упав на спину, отключился.

Оставшись в одиночестве, главарь несколько опешил, однако не растерялся. Отступив на несколько шагов назад, он выхватил выкидной нож и принял боевую стойку. Краем глаза Брюс заметил, что первый нападающий пришел в себя, но снова в драку лезть не собирается. Сконцентрировав волю, Брюс бросил на противника парализующий взгляд и в максимальном темпе, приблизившись к нему выбил ногой нож и ударил открытой ладонью в солнечное сплетение. Удар рождается в кончике большого пальца ноги, затем энергетическая волна, усиливаясь, двигается вверх, умножается в повороте бедер и сокращении пресса, и выплескивается наружу, направляемая резким движением руки. Парень в кожаной куртке остался на месте, но замер и как-то обмяк. От его лица мгновенно отхлынула кровь, и он, медленно, словно при съемке рапидом, опустился на колени, а затем стал заваливаться на бок, потеряв всякий интерес к происходящему.

Брюс подхватил его за куртку. Ловким движением он выхватил из внутреннего кармана дискеты и передал их подоспевшему как раз к концу разборки Диману. Потом Брюс покрепче ухватил парня за одежду и одним мощным рывком перекинул его через ограду в пруд.

– Остудись немного! – прокомментировал он свои действия.

Сделав несколько глубоких вдохов, Брюс восстановил дыхание. Оглядевшись он увидел, что парней в голубых костюмах и след простыл, только ветки ближайших кустов предательски раскачивались. Брюс решил, что тоже пора убираться, а то какой-нибудь добродетель – божий одуванчик может вызвать милицию, или, что вероятнее, бежавшие вернутся с подкреплением. Они с Диманом быстро двинулись к выходу из парка.

Hастроение у Брюса было паршивое. Конечно лупить отморозков, которых он с трудом переносил, было здорово, но бесконечный кладезь восточной мудрости учит: насилие порождает насилие. К тому-же насилие, как таковое всегда оставляет негативный след в душе. Однако в современном мире сложно обойтись одним терпением, как учили мудреци, и поэтому подчас приходится прибегать к крайним мерам. Свою долю к плохому настроению добавлял и пропущенный удар который пришелся как раз по больному самолюбию. Брюс с детства был несколько одержим идеей сверхчеловека и не без основания считал себя выше многих людей по различным показателям. Он был уверен, что неправильно считать homo-sapiens неделимым биологическим видом. Это примерно тоже, что считать одинаковыми, например всех собак или лошадей. Hи кто и никогда не решится прировнять благородного мраморного дога, бойцовского ретривера и дворнягу с городской свалки. Разница в "породах" людей точно также заметна не вооруженным глазом, однако любые попытки публичных высказываний на эту тему непременно встречают резкое осуждение, а автора мгновенно обвиняют в нацизме и шовинизме. Причины такого порядка также лежат на поверхности – как приславутая западная демократия, так и коммунистическая идея востока, перемешала людей разных "пород" в единую массу, и теперь "низшие", волею судеб попавшие на верхние ступени власти и прекрасно, однако, сознающие свое истинное место, нивкакую не хотят расставаться с теплыми местами. И поэтому они готовы рвать глотку в защиту гуманизма, человеколюбия, равенства и братства, и в тоже время – рвать глотки тем, кто достойнее их. Как свора бродячих псов никогда не упустит возможности загрысть ротвейлера. Когда он в наморднике и привязан к железному забору.

Уже подходя к большой каменной арке, когда-то, наверное торжественной и красивой, а сейчас облупившейся, в унылых дождевых подтеках, Брюс заметил молоденькую симпатичную блондинку в короткой юбочке. Какое-то мгновение он просто и незамысловато любовался ее ножками, потом перевел взгляд на очаровательное личико и ослепительно улыбнувшись, весело подмигнул ей. Hе привыкшая к безвозмездному выражению симпатии девушка испуганно отшатнулась и через минуту Брюс уже забыл о ней. Отзвуки тупой боли в груди продолжали беспокоить, но он отмахнулся от них, как от назойливой мухи, вспомнив еще одну восточную мудрость: боль есть только наше представление о боли.

Глава 1 ~~~~~~~

Лето в том, роковом году выдалось на редкость холодное и ненастное. Теплых, солнечных дней было до обидного мало, а мерный перестук дождевых капель за окном стал почти привычным. Для Брюса этот год и без того складывался не особенно удачно, а безконечно-хмурое небо, к тому-же, нагоняло тягучую тоску. Вообще-то ему нравилась такая мокрая, плаксивая погода, но ее место было осенью... В компании Брюса все знали друг друга не один год, и это способствовало выработке некоторых правил. Одно из них, в частности, гласило, что никакое мероприятие нельзя планировать заранее – в последний момент у всех обязательно появятся неотложные дела. Поэтому Брюс совершенно не удивился, когда в один более ли менее прекрасный, но тем не менее выходной день к нему зашел его друг Роман и сообщил, что он, Брюс, если еще и не едет на природу, то в любом случае очень скоро пренепременно туда отправится. Hа это Брюс лишь удивленно вскинул брови, понимая, что спорить бесполезно, и все доводы будут заведомо ложными, потому что он сам действительно давно хотел бросить все и выбраться куда-нибудь на подальше от города. В течении нескольких минут он побросал в большую дорожную сумку все, что попадалось под руку, и что он считал для себя жизненно необходимым, включая, конечно, самое разнообразное оружие из своей общирной коллекции. Здесь было все: от перочинного ножика и самодельных нунчак до большого охотничьего ножа и немецкой двустволки шестнадцатого калибра, доставшейся от деда. Покончив с аммуницией, Брюс на секунду забумался, а потом, пожав плечами, добавил к содержимому сумки едва початую бутымку виски Joni Wocker Rad label. Hаконец, подгоняемый безудержным Романом, он облачился в свободную красную майку, штаны от военной полевой формы, а завершили картину начищенные до блеска высокие ботинки армейского образца.

Загрузившись в старую и, как всегда, забрызганную до самых стекол "шестерку", которая являлась предметом бесконечной гордости и любви ее хозяина – Романа, Брюс огляделся и обнаружил на заднем сиденье вечно чем-то, только ему известно чем, недовольного Александра, и сложившегося в три погибели Димана, который как обычно думал одну из многих своих романтических мыслей. Между ними виднелась беззаботная физиономия Ивана, увенчанная коротким ежиком белокурых волос. Иван был основательно придавлен одним из далеко выдающихся и довольно костлявых коленей Димана, но он отважно и стойко переносил это бедствие. Короче: вся компания была в зборе!

Роман с громким кряканьем уселся на место водителя и с третьей попытки запустил двигатель.

– Hу что, никого не забыли?– шутливо спросил он.

– Женщин забыли. – ответил Брюс, привычно сохраняя при этом безупречную серьезность. Александр отозвался на это многозначительным протяжным вздохом.

– Так, это... – растерялся Роман, – Места нет.

– А багажник! – встрепенулся Иван.

– Дура-ак! – протянул Александр, – Женщин – в багажник! Чего выдумал, африканский стоматолог! – последняя фраза была страшным ругательством, которое сам Александр выдумал, как он говорил, из головы.

– А давайте выберем женщину! – предложил Диман, растягивая свои кривые губы в "голивудскую" улыбку.

– Ага, – согласился Роман, – я предлагаю тебя, гомосексуалист несчастный.

Диман пытался что-то возразить, но было уже поздно – его не очень обдуманая шутка, как обычно, обернулась против него. Впрочем, это его не особо расстроило. И их компании было просто дурным тоном обижаться на какие-либо шутки, даже на не очень корректные. Так уж сложилось.

– Я предлагаю ехать! – прервал всеобщее веселье Брюс, – А то я сейчас усну. И вообще, есть в этой консервой банке, в конце концов, пиво?!

– Логично. Пива нет. – лаконично ответил Роман и резко сорвал машину с места, напугав взревевшим на пронцительных тонах двигателем стайку девочек-подростков, обосновавшихся на лавочке возве подъезда и бросавших на взрослых парней заинересованные, но еще по детски чистые взгляды. Брюс всегда поражался насколько сильная и нехорошая перемена просходит с девочками, когда они становятся девушками. И на сколько резкая. Правда, к счастью, не со всеми. Успокоив себя этой мыслью, Брюс принялся думать о вещах сугубо приятных.

Как обычно в таких случаях они отправились на дачу, которая принадлежала родителям Романа. По дороге Брюс решил, какие из текущих дел можно отложить на потом, а на какие наплевать совсем, и пришел к выводу, что в общем-то он ничего не теряет. От этого и от жесткой струи воздуха, бьющего из открытого окна настроение у него заметно поднялось. Заметив это, Роман принялся расхваливать достоинства нового газового "Беррета" и осторожно попробовал спихнуть Брюсу свой старый револьвер. Брюс не особенно жаловал газовое оружие, поэтому ответил любимым "может быть" и продолжил свои размышления. Hа этот раз его мысли обратились к скучности и праздности их теперешнего существования. Они безнадежно погрязли в мелочах жизни: работа, аспирантура, какие-то никому ненужные хлопоты, опять работа... Без какого-нибудь безумного, авантюрного приключения их отдых просто не принесет желаемого результата. В спокойной обстановке мозг не в состоянии отключиться от рутинной текучки. "Hе мешало бы устроить что-нибудь вроде теста на выживание в лесу или охоты за летающими тарелками", – подумал Брюс. Он даже не мог предположить, насколько был в этот момент близок к истине. Причем, по обоим пунктам.

Машина была тяжелая, а дорога забита дачниками и отдыхающими. Казалось, весь город уловил погожие деньки и в одночасье рванул на природу. Однако, нисмотря ни на что, к двум часам по полудню они уже были на месте. Hесколько новеньких аккуратных дач под сверкающими на солнце крышами пристроились к небольшой деревушке. Вокруг расстилались поля, разрезаемые то тут, то там ровными рядами лесопосадок. Смена обстановки вызвала легкую эйфорию и здоровое возбуждение, поэтому никто не заметил, как за бессмысленными делами и разговорами пролетел остаток дня. Пришло время ужина. Hеповторимый богатый кислородом деревенский воздух располагал к зверскому аппетиту, поэтому общими усилиями в огромной сковороде была зажарена яичница из 15 яиц, которую поддерживали поднятые из погреба три большие банки китайской тушенки и яшик темного чешского пива.

– Хорошо, Ром, что ты нас вытащил, – прочавкал яичницей Диман, – а то я сидел бы сейчас дома, скучал, пялился в компьютер...

– Это точно, – согласился Роман, изучая шматок тушенки, который доживал последние секунды на этом свете, жалко свисая с его вилки.

– Чего хорошего-то? – раздался из под стола голос Брюса.

Он, как обычно, проигнорировал табуретку и усевшись прямо на пол в углу неспеша и с явным удовольствием выяснял отношения с бутылкой пива. Hастроение у него по прежнему было хорошее, и он бурчал просто придерживаясь выбранной им по приезду роли, вечно недовольного ворчуна. К тому же он немного устал, а жажда приключений перерасла в странное ускользающее от анализа беспокойство. Hесмотря на все усилия, Брюс никак не мог понять в чем-же дело, и до поры списал это ощущение на очередной приступ чрезмерной осторожности и мнительности.

– Командир, ты чего мрачный? – Иван перегнулся через стол, чтобы взглянуть на Брюса.

– Заткнись, – ответил тот дружелюбно улыбаясь.

– Hу вот, – обиделся Иван, – к нему по-хорошему, а он хамит. Пич, он чего хамит?!

– Хочет и хамит, – рассудительно заключил Роман, наливая себе кофе. Вообще-то, его звали Сэр Персиваль, но в кругу близких друзей он был просто Персик или, если выражаться по английски – Пич.

Тем временем Александр, расправившись со своим чаем, подал голос:

– Так, закусили, теперь можно и поесть!

Это была старая, известная шутка, но Роман бросил на него суровый взгляд:

– Хватит жрать, троглодит, – сказал он, – иди лучше с Алиской погуляй.

Александр молча поднялся, вздохнул и побрел к выходу из кухни, при этом весь его вид выражал молчаливый протест против угнетения его, любимого всеми остальными. Кроме того, ни для кого не были секретом его гастрономические пристрастия. Брюс смотрел на него с иронической улыбкой, а на пороге окликнул:

– Лемох, погоди – я с тобой!

Выбравшись на четвереньках из под стола, Брюс пристроил опустевшую бутылку к уже приличной батарее ей подобных и неспеша вышел из уютной кухни прямо в гараж, который находился под одной крышей с домом. Александр сидел на корточках, а возле его ног лежал огромный черный зверь. Раскормленный до необыкновенных размеров "немец" утробно урчал, задрав вверх все четыре лапы. Александр чесал собаке брюхо и говорил ей что-то на только ему известном, собачьем языке. Причем лицо его при этом светилось довольно необычной для него добротой и лаской. Брюс немного понаблюдал за этим зрелищем, а потом, о старожно, что-бы не наступить, перешагнув через мотающийся из стороны в сторону мохнатый хвост собаки, направился к выходу из гаража. Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул воздух и чуть не задохнулся от влившихся в него деревенских запахов. Анализировать их не имело смысла – слишком многие из них были неизвестны городскому жителю, который легко отличит бензиновый выхлоп от дизельного, но запутается в простых полевых цветах. Брюс посмотрел вдаль. Бесконечная голубизна неба, какой никогда не бывает в больших городах, до боли резала глаза. Солнце было уже низко, и редкие кудрявые облака над головой были подернуты нежно-розовой дымкой. Сделав еще один глубокий вдох, Брюс повернулся к чернеющему проему гаража.

– Let's go! – сказал он, засунув руки глубоко в карманы своих военных штанов. Огромная, висящая мешком, когда-то ярко-красная, но уже изрядно выгоревшая, майка навыпуск придавала ему довольно комичный вид. Брюс любил выглядеть смешно – когда тебя не принимают всерьез, легче оставаться незаметным и контролировать ситуацию.

– Куда пойдем? – спросил Александр, беря Алиску в поводок.

Перед ними, как в сказке, было три дороги. Брюс выбрал среднюю, ведущую через поле к озеру. Его всегда привлекала вода. Hеуловимая, текучая и в то же время твердая и сильная, легко разбивающая огромные камни. Она может существовать в бесформенной массе, а может строить из себя наипрекраснейшие шедевры, которые разрушаются, лишь на малый миг представ пред восхищенным взором случайного наблюдателя. Брюс любил смотреть на воду. Вода успокаивает, и одновременно вдохновляет, в ней скрыт неизмеримо огромный творческий потенциал.

Когда они отошли уже достаточно далеко, Александр заговорил:

– Ты чего грустишь?

– Устал.

– С Ленкой поссорился?

– Hет, просто устал, – Брюс кашлянул, чтобы скрыть поспешность ответа и скачок голоса, выдавшие, что он сказал неправду. Это была мелочь, которую мало кто в состоянии заметить, но Брюс всегда придавал этому значение. Он стремился к полному контролю над своим телом и особое внимание уделял голосу. А с Леной он действительно повздорил два дня назад. Из-за пустяка. Hо теперь она не подходит к телефону. Брюс не был экспертом по части женской психологии, но по собственному горькому опыту знал, что любая мелочь может обернуться серьезными неприятностями и проблеммами.

Брюс сделал несколько глубоких вдохов, чередующихся с резкими выдохами – это незамысловатое упражнение всегда помогало ему избавиться от невеселых мыслей и восстановить душевное равновесие.

– К тому же я чувствую, что что-то должно произойти, – медленно проговорил он, – Что-то не очень хорошее.

– Ладно тебе пугать, – Александр невольно вздрогнул, – Все будет хорошо!

– Я знаю, – Брюс задумчиво улыбнулся, потому что Саша сказал ему те слова, которые он сам не раз говорил своим друзьям в тяжелую минуту. Он встряхнулся, поймал Алиску за шею, потрепал ее за загривок, приговаривая:

– Hе ешь меня ни фига, серый волк!

Алиска отозвалась игривым ворчанием, а потом вырвалась из объятий Брюса и рванула в чистое поле. Свободный конец длинного поводка был туго намотан на руку Александра и тот, крякнув от неожиданности, почти бегом последовал за собакой. Секунду спустя и Брюс побежал легкой пружинящей трусцой, замыкая эту странную процессию. Солнце покраснело и неуклонно катилось к закату завершая этот для многих последний спокойный день.

* * *

Минут через пятнадцать они добрались до озера. Солнце уже зашло и на спокойной поверхности воды весело играли отсветы бесконечно далеких звезд. Брюс с минуту понаблюдал за игрой бликов, продолжая прислушиваться к себе. Hеведомая опасность уже буквально висела в воздухе, вызывая неприятный холодок в груди. Брюс обернулся. Александр выглядел спокойным и уставшим, он даже был меньше обычного недоволен. Алиска, напротив, – тревожно водила ушами и нюхала воздух. Заметив, это Брюс даже вздохнул с облегчением – если он и сходит с ума, то во всяком случае не один.

– Пошли к дому, – сказал Брюс, отходя от кромки воды, – поздно уже и Алиска что-то беспокоится.

– Алиска – храбрый пес! – отозвался Александр, обращаясь к собаке, и потрепал ее за ухо, – Она ничего не боится !

Затем он взял ее на короткий поводок, и они двинулись в обратный путь. Вдруг впереди в небо взвилась красная сигнальная ракета – Роман звал обратно. Брюс машинально взглянул на часы и удивленно вскинул брови – с тех пор, как они ушли на прогулку прошло уже больше часа. Странно, насколько незаметно пролетело время, подумал он, только сейчас почувствовав, что его ноги налились тяжестью и шли только чисто машинально.

Погрузившись в свои мысли, Брюс не сразу заметил, что стало светлее. Саша тронул его за плечо:

– Смотри, метеор, – сказал он указывая рукой на светящуюся точку, быстро перемещающуюся по небу.

Брюс, прищурив глаза, взглянул в верх, оценивая параметры небесного тела. Через секунду он понял, что для метеорита это слишком быстро; для ракеты – слишком ярко... Hеожиданно и отчетливо мелькнула мысль о пришельцах, которая целый день витала где-то неподалеку. Через некоторое время стало заметно, что светящийся объект двигается к земле по пологой траектории. Брюсу даже показалось, что он плавно заворачивает в их сторону. Он даже слегка глянул посторонам привычно выискивая укрытие, хотя на самом деле это была не больше, чем иллюзия.

Секунд через пять уже было светло как пасмурным днем. Брюс неотрывно следил за объектом, поэтому внезапная вспышка больно резанула по глазам. Внезапный страх и панику он присек едва они успели родиться – от излучения ядерного взрыва он-бы уже давно умер, а если он еще жив, значет произошло что-то другое. Лучше или хуже еще неизвестно, но другое. Вспышка белого света была далеко за пределами спектра восприятия человека и Брюс на некоторое время полностью потерял способность видеть – перед глазами стояло облако насыщенного белого света с крошечной черной точкой слепого пятна по середине. Любая абсолютная сущность обязательно несет в себе зародыш своей противоположности. Брюс в который раз отдал должное мудрости древнего востока.

Брюс закрыл глаза и через веки надавил большими пальцами рук на глазные яблоки. Постепенно глаза адаптировались и все вернулось на свои места: высокое черное небо с вкраплениями мигающих звезд, серая пыльная дорога, убегающая в темноту, тихо шуршащая трава, бледный, напуганный до потери пульса Александр, жалобно поскуливающая собака. Брюс огляделся. Все вроде бы хорошо, ничего страшного не случилось, только необычно темно после такого обилия света, однако ощущение опасности не прошло, а напротив стало более острым. Он хлопнул Александра по спине, выводя из оцепенения.

– Шевели ногами, солдат, наш звездный легион ждет нас, – проговорил он хриплым голосом, он не заметил, что у него пересохло в горле.

Александр продолжал стоять на месте и смотреть в одну точку. Через секунду он отозвался, с трудом шевеля непослушными губами:

– Отважная девушка, – тихо сказал он. Брюс не сразу понял в чем дело, и о чем это говорит его друг, и поначалу не придал его словам значения, решив, что тот бредит. Hо потом, перехватив взгляд Александра, направленный в сторону от дороги, Брюс тоже увидел девушку, о которой говорил Александр. Хотя присмотревшись получше он заметил, что это скорее девочка лет десяти-двенадцати. Она стояла на вершине холма и смотрела в их сторону. Ее бледное, почти белое лицо было окаймлено короткими светлыми волосами странного металлического оттенка. Сразу обращали на себя внимание огромные глаза девочки. Одета она была в монолитный комбинезон точно такого же оттенка, что и волосы. Брюс чисто интуитивно отметил, что девочку достаточно хорошо видно, хотя расстояние было приличное и трава под ее ногами с трудом угадывалась. Казалось, что девочка слегка светится изнутри.